Боль от любви

      Крики учеников раздавались по просторным коридорам и, ударяясь от старых стен школы, эхом отдавались в пространство, создавая двойной гул. Большая перемена. Многие ребята носились как угорелые, сшибая всё на своём пути, в том числе и учителей. Стоял невыносимый шум от разговоров, и каждый старался перекричать общую суматоху, создавая этим ещё больший грохот и базар.       Я давно привык к такому складу вещей, как никак провёл в этой чёртовой «тюрьме», под названием «школа» 17 грёбанных лет. Сказать честно, я отличался от всех этих учеников одним простым правилом, — я никогда ни на кого не ровнялся и был самостоятельной личностью.       У меня не было ни авторитетов, ни тех, на кого можно ровняться. Звали меня Фэшиар Драгоций, хотя для друзей я был просто Фэш. Довольно рослый, крепкого телосложения, со спортивным прессом, ровной, накаченной спиной и одним словом — отличной внешностью.       Моё прекрасное тело, тёмные, слегка вьющиеся волосы и неистово голубые, цвета морского прилива, глаза манили взор любого, кто посмотрит в них, заставляли тонуть. От моей внешности тащилась каждая девчонка в школе. Никто не мог мне отказать или сравнится. Я был звездой этого места «духовного посвящения», самым популярным среди остальных.       Меня знал каждый ученик, каждый учитель, все сторожи и взрослые. Наверное, даже слишком популярным. Отпетый отличник, любимчик учителей и девчонок, казалось, что лучшего человека и не найти — прекрасный сын и прочая чепуха про «хороших мальчиков», но это было далеко не правдой. Я, вместе со своей компанией, состоявшей из трёх человек: меня, Марка, ударника и садиста по жизни и Норта, конченной двуличной крысы, терроризировали школу в прямом смысле этого слова.       Шалости и проделки над учениками, а порой, даже и над учителями, так и пёрли. Оскорбления и усмешки слетали с наших губ практически каждую минуту, если не чаще. Колкости и болезненные словечки — вот наша основа.       У нас были свои, давно заведённые правила, распространявшиеся на всех без исключения. Каждый новенький ученик, попадающий в нашу школу, должен был пройти проверку на стойкость. Своего рода это было нечто похожее на испытание выносливости. Просто всегда было интересно, если человека гнобить по самую душу и доводить до неистовой боли, портя всю жизнь, сколько он протянет.       Мы, считая себя настоящими охотниками, делили всех новичков между собой, а потом зверски издевались над своими жертвами. Ну, как издевались?.. Искали самое больное место, задевали за живое и давили так сильно, что порой, наши моральные издевки казались ещё цветочками, по сравнению с физическими, телесными повреждениями.       Конечным результатом всегда было самое жестокое наказание. Сказать честно, то я даже и не знаю, что на этот раз. Охотники, вдоволь поигравшись со своими жертвами, охотно делились последними новостями, а особенно конечным испытанием. Это всегда было что-то жёсткое, самое обидное и гнусное, что можно было только представить, хотя… До этого момента я доходил не часто, так как быстро менял своих жертв, ведь они мне порядком надоедали.       Мне нравилось чувствовать превосходство над другими, хотя порой, я любил сильных соперников, старающихся дать сдачу. Они, как беспомощные щенки, барахтались в толще ледяной воды и пытались выбраться, а я, самолично, отпускал своими же руками их топя и не оставляя даже намёка на обычное существование.       Сказать честно, я никогда не убивал. Издевался? Да. До полусмерти доводил? Да… Даже влюблял, а потом бросал девушек, окончательно наигравшись с ними. Хотя, по сути я не был уж таким виноватым. Они сами полезли, за что сами и ответили. Ну, и поделом.       Жертвы были как беспомощные звери, загнанные в тупик и не придумывающие ничего лучше, чем постараться отбиться, хоть это было и напрасно, ведь мой гнев настигнет каждого, кто смеет ослушаться. Я был суров и непреклонен, это было у меня в крови — наследственное.       Вот и сейчас, Норт, я и Марк сидели на скамье и обсуждали будущие события.       — Фэш, ты вообще меня слышишь?! — громко вскрикнул Огнев, чтоб я наконец обратил на него внимание, чуть ли не заорав моё имя на всю школу, а ведь уже давно был звонок и пора бы покинуть наше убежище, под названием раздевалка.       Блеснув радужками сапфировых глаз, я всё же наградил его своим непонимающим и холодным взглядом, от чего тот, кажется, даже не вздрогнул. Я терпеть не могу, когда меня отвлекают, особенно от моих же, что ни на есть, самых важных мыслей!       Только я составляю в голове полную и складную цепочку событий, мне вечно кто-то мешает, наводят ненужную информацию до моих ушей, и мне нужно начинать всё сначала. И что он только что сказал? Будто мне интересна их жизнь с Марком. Да, мы были знакомыми и часто тусили, но друзьями, настоящими друзьями я не мог их назвать.       Хотя, по моему мнению, они и не замечали этого. Им хватало и того, что я, хоть изредко, но выслушиваю их бредни, медленно и уверенно покачивая головой. Закон подлости, не больше. Но теперь, с тяжёлым вздохом, я слегка подаюсь вперёд, сжав руки в замочек, и подношу его к уголками губ, опиревшись на локти. Мол, я готов слушать ваш очередной бред, говорите, я весь внимание. Это и послужило сигналом, чтоб начать рассказ заново.       — Итак… — скучающе начал Норт-младший. — Я радушно вам сообщаю, что в наш класс приходит новенькая. Моя отпетая сестричка, — он сказал это так, будто всей душой её ненавидел, и только мечтал о смерти девчонки и уже мысленно, прямо сейчас, душил её собственными руками.       Хм… Новенькая. Если так, то начнётся охота, а это может значить только одно — Василиса скоро поплатится, что пришла в нашу школу. Но вопрос, кто будет над ней издеваться, повис в воздухе. Я невольно подумал, что не прочь свести очередную девчонку с ума, но только внимательно слушал, внимая каждое слово.       — Что за девчонка? — спросил Ляхич, наверное, его всё-таки заинтересовала персона новой Огневой, хотя меня она волновала не меньше. Ну… Просто я давно по-настоящему не охотился. Моя старая жертва мне порядком поднадоела. Я смотрел на Огневу не в качестве нового знакомства и друга, нет…       Тут было совершенно иное, гораздо хуже, чем можно просто представить. Я видел в ней своё средство забавы, игрушку, которую я запросто могу бросить, а могу поиграться. Я видел коврик, об который так и не терпелось вытереть ноги, свалив на неё кучу проблем и обязанностей, покрывая всеми возможными оскорбления и усмешками.       Новая девочка, новые издёвки, новый вкус победы и новая охота. Уголки моих губ расплылись в лёгкой усмешке, делая мой вид более не предвзятым и заинтригованным, но я всё же хотел дослушать рассказ Норта до конца.       — Василиса… — злостно проговорил Огнев. — Дура, которую ещё поискать! Сучка, недостойная даже жить! Как же она меня достала. Вечно лезет не в свои дела, так ещё мало того, она, получив по первое число, не отступается от своего и не признаёт ошибки! Идиотка. И вообще… Нос мне сломала! Ненормальная! — выкрикивал он, пока уже не дошёл до оскорбления матами.       — Бедного Нортика побила девчонка… — пискляво прошептал я, уставившись на Огнева. Казалось, что мои слова его задели, он отпустил глаза в пол и нахмурился. Мы же с Марком ещё несколько раз прыснув, решили покончить издевательство над нашим товарищем, ведь нужно было что-то приберечь для жертвы.       И чем его не устроила новая сестрица? Да, понимаю, что она свалилась как снег на голову и, может, такая дерзкая и ужасная, как говорил Норт-младший. Хотя… Что может маленькая, беззащитная девчушка? Ну, сломала она ему нос, признаю, позорно…       Но не настолько, чтоб ЖАЖДИТЬ, в прямом смысле этого слова, её смерти. Но именно рассказы про то, как она отбивается, дабы защитить себя, пробудили в ней некий интерес. Всё-таки, я соскучился по чужим слезам и страданиям. Да, именно так.       Как я любил это чувство превосходства, когда все становятся мне в чём-то обязанными. Да, возможно, я иногда перегибаю палку, веду себя как полный эгоист и единоличник, но ведь я таковым и являюсь. Не я таким себя сделал — виновата моя жизнь, подробностями которой я не хотел бы делится ни с кем, просто забыть и навсегда выбросить из головы, как ненужное воспоминания.       Хотя… Наш мозг каждую ночь сортирует эти воспоминания, и как говорит наука, эти ненужные нашему подсознанию вещи, всё равно хранятся далеко-далеко, но всё-таки, в нашем забытом мире головы, и только и ждут, что выбраться наружу, показывая всем свою величавую значимость.       Когда я выслушал до конца, я старательно обдумываю сказанное Нортом, и, ничуть не смутившись, поднялся со скамейки. Ну, вот. Сейчас начинается самое интересное. И даже пусть я пожалею об этом, но не отступлюсь.       Без тени ухмылки я, с гордым видом произнес во весь голос: «Василиса Огнева — моя новая жертва!» Думаете мне будет стыдно? Мечтайте… Никогда не жалел никого и не испытывал чувства вины или что-то подобное.       Губы Норта расплылись в широкой улыбке, его глаза загорелись радостью и нескончаемым весельем. Я тоже слегка ухмыльнулся, скользнув уголками губ в вверх и просияв голубыми, как лазурное небо, глазами.       Марк явно не разделял его эмоций. Он сидел с хмурым лицом и недовольным видом. Скорее всего тоже хотел поохотиться на новенькую. Скрестив руки на груди он закатил глаза и злостно ухмыльнулся, хотя мне было плевать на это.       Нет, я серьёзно. Мне глубоко насрать на то, что творится у него на душе, на его чувства и эмоции. На тот момент я хотел лишь начать работу, моё пожизненное хобби — охоту. *** Гул в классе стих, когда торжествующе, со скрипом, раскрылась огромная дверь, впуская в кабинет химии молодую учительницу, взявшую под локоть семнадцатилетнюю, может и меньше, на вид девочку.       Она была среднего роста, думаю что мне где-то по грудь, с отличной фигурой, округлые формы, грудь, наверное размера третьего, которую мягко обтягивала белая блузочка, но что меня удивляло, она была непрозрачная. Да и вообще эта девчонка не была похожа на других наших одноклассниц.       Те стараются выпендриваться, надевая блузки с глубоким декольте, они светят содержим, как говорится тем, чем мама наградила, а точнее большой грудью, выпирающей из кружевного ажурного лифа. Бёдра мягко обвивает пышная тёмно-синяя юбочка, чуть ниже колен.       Вообще, если например Огнева соизволит сесть, то не будет светить своим нижним бельём, что так стараются показать наши одноклассницы. А вот колени… коленки Огневой были в ссадинах.       Нет, не то, чтобы я мог разглядеть их под капроновыми колготками, просто случайно заметил запёкшуюся кровь. По виду царапинам было небольше двух дней. Припечаталась об асфальт.       Кажется кто-то сзади толкнул, и чтоб окончательно не поцеловать землю, она опёрлась руками, не забыв про колени, — быстрая реакция. Неужели это был Норт? Но за что?..       Ладно, не моё дело, значит заслужила. Не то, чтобы я вдруг экстрасенсом стал, просто слишком много охотился и уже имею небольшой опыт.       Сама малышка была с медовыми волосами, заплетёнными в два хвостика. Меня удивляло две вещи. Первое, это цвет шевелюры Огневой. Не то, чтобы я ни разу не видел рыжую девчонку, просто у Василисы цвет был яркий, довольно насыщенный.       Ещё меня вполне удивителен тот факт, что у неё не было веснушек, ведь все рыжеволосые были с ними, хотя… Не так уж и часто можно увидеть девочку, с необычным цветом макушки.       — Добрый день! Итак… — начала довольно бодро учительница по химии, для нас ещё и классный руководитель. — С этого дня, в нашем классе будет учиться новенькая, — Василиса Огнева! — громко произнесла Елена Юрьевна, чтоб перекричать грохот и наконец-то привлечь наше внимание.       На самом деле это был ангел, облачённый в тело учителя. Да, и я не вру, со мной всё согласятся! Она была очень доброй, и чересчур много нам позволяла, хотя я так не считал, относилась к нам, как к родным детям, с какой-то стороны, рядом с ней было немного неловко, но мне нравилось.       Она часто отпускала нас до конца урока, не задавала домашней работы, отменяла занятия и устраивала праздники. Больше всего нам нравилось, что если кто-то неприлично пошутить, даже касаемо молодой двадцатипятилетней учительницы, она лишь смущённо отводит взгляд в сторону, даже подыгрывая нам.       Не ругается, не ведёт к директору, а просто поддерживает шутку. Это было божественное существо! Даже человеком было обидно назвать! Она была нечто большим. Святым! И пусть мне хоть кто-то попробует со мной поспорить… Правда если её вывести, да, это было очень не часто и сложно, она может и накладную написать. К директору отведёт и лично на учёт поставит! А это грозит, в большинстве случаев, отчислением…       Всё как по команде затихли, уставив взгляд на худенькой девочке. Да, теперь не только парни, ещё и девчонки покосились на неё. Сердито что-то шепча друг другу, они переглядывались и ненавистно смотрели на Василису, наверное ревновали. Огнева от такого количества глаз и внимания засмущалась и, покрывшись лёгким румянцем, одарила присутствующих добродушной улыбкой.       Тихонько проследовал в глубину класса, она присела ко мне рядом, так как других свободных мест не было. «А так даже и лучше, » — подумал я. «Что же, Огнева, охота началась.» Я сверлил Василису холодным взглядом в затылок, от чего, по моему мнению она слегка ёжилась и ещё больше углублялась в книги, скрывая предательски покрасневшие щёки, и от чего я больше ухмылялся, ведь мне порядком нравилось видеть смущение девочки.       — Привет… — послышался робкий голос Огневой, не зная куда деть своё смущение она сгибала и разгибала карандаш в руках, мило краснея. Боже… Мне нравится этот румянец! Я хотел убить себя за эти мысли, но не мог не думать об этом.       — Ну привет, — отозвался я, и немного грубовато, по моему мнению. Повисла длительная и невыносимая пауза. — Ты чего на меня пялишься? — сказал я, поймав на себе её смущенный взгляд. — Влюбилась?! — жестоко усмехаюсь и уголки губ расплывается в фальшивой улыбке. На миг девочка замирает от шока, а потом снова начинает покрываться румянцем, но уже из-за возмущения.       — Это ты с меня весь урок урок глаз не сводишь! — начала Огнева, мгновенно вскипая. — И ничего не влюбилась! Я что, дурочка по-твоему?!       Я ничего не ответил и лишь слегка покачивался на стуле, затем глупо улыбнулся и пару раз качнул головой, в знак согласия её слов. По классу раздались короткие смешки, а учительница тихо прыснула в кулак, продолжая чертить на доске таблицу Менделеева.       — Знаешь… — начала она и сделала минутную паузу, едва заметно улыбнувшись. — Я все больше убеждаюсь, что у некоторых людей голова — это декоративное приложение к жопе! — выпалила она, закричав на весь класс.       Ребята залились хохотом, а учительница тихонько рассмеялась, затем, через короткое «простите», закрыла лицо ладонями и продолжала хихикать.        —Ты смотри на улице осторожней ходи, вдруг кирпич на голову упадёт! — начал уже орать я, смотря на Василису, но сохранял равнодушное и спокойное выражение лица, подождав её ответа.       — Ты мне угрожаешь? — девочка наигранно удивилась, хватаясь за сердце, но у неё плохо было изображать хорошую актрису из Голливуда, скорее дешёвую, из мексиканского сериала.       — Кирпич не угрожает, а просто падает! — выкрикиваю я, когда по классу раздается новый приступ смеха, и учительница тупо падает на свой стол, накрывшись волосами и хихикая в него. Им казалось это зрелищем, оно и правильно. Пусть оно и будет так дальше, гораздо приятнее позорить Огневу на глазах у всех.       Так ей хоть стыдно будет, за своё-то поведение. Хотя вряд ли, такой девчонки, как Василиса бывает хоть за что-то стыдно. Мне кажется, что она маленькая стервочка, не знающая границ, ей точно ничего не говорили, настолько опасен и страшен этот мир. Ничего, Огнева, ты скоро узнаешь, что жизнь для тебя — не сахарок. Ну что же… Что на это ты мне скажешь, малышка?       — Ещё один «вяк» в мою сторону и… — Василиса задумывается на минуту. — Твой папа зря потел, — заканчивает она и остро скалится, что у меня вызывает отвращение. Да ещё и про отца вспомнила! Умер он давно… Ну, так говорил мой дядя-тиран, — Астрогор.       Жизнь с ним конечно не мёд, но всё же. Некоторым людям и похуже. А я что? Я ничего. Просто сижу здесь и молюсь о мысли не вспомнить маму! Ещё чего, разочароваться в их смерти? Ведь эта Огнева всё на свой счёт примет! Подумает — выиграла. Убить готов эту несносную! Почему я? Ну нет же, я сейчас так ей отвечу, вот только откуда в таком одуванчике столько злобы взялось?       — Розочка! — вскрикнул я, придумывал новую усмешку. — Тюльпань отсюда, а то как загеоргиню, обсеренишься! — я улыбнулся подождав продолжения. Огнева прям вскипела от ярости. Покраснели её щёки. Не только розовеют, когда смущается.       — Не называй меня розочка! Зови так свою ненаглядную! — пробубнила она и засунула два пальца в рот, показывая как мерзко ей такое слышать от меня. — А с какого перепугу ты… Кхм… — кажется она так и не знала моего имени. — Стал садоводом?!       — Фэшиар Драгоций… — протянул скучающе я, закатывая глаза назад. — Я не садовник, дура! Я флорист! — я в насмешке смотрю на неё и думаю, что ответить на её усмешку.       Нет, — Василиса молчит. Она не извиняется, не оскорбляет меня, просто молчит, виновато закусывая губу. И что это значит? Огнева вдруг почувствовала неуверенность? Чувство вины? Скорее всего у неё просто закончились ответы… А может она просто не хотела лезть не в своё дело?       Да, меня порядком начала удивлять эта девчонка. То она мягкая и смущённая. После превращается в конченную стервочку, а сейчас что? Сейчас она мирно зарывается в длинные хвостики волос, небрежно оттягивая их вниз. Интересно, а разве это не больно? Я конечно не спец по укладке, но ведь так драть за волосы себя нельзя. Это мазохизм уже…       Так прошли тяжкие сорок минут, которых я так долго ждал. Ведь и правда. Столько времени я смотрел на девочку, которая так хотела отцепиться от моего ненависти, просто расслабиться, не ловя всем своим существом на себе мои подозрительные и такие жгучие взгляды.       Звонок, прозвеневший пару секунд поднял невыносимой гул в классе. Я, как и Василиса стали собирать наспех вещи, но, к моему удивлению, нас окликнула учительница:       — Фэш, Василиса, останьтесь! — проговорила довольно громко она, и я бы уже не мог смыться мельком из класса.       — Елена Юрьевна? — узнал я, бросив сумку на плечо. Тяжёлые у нас нынче учебники пошли! Толстые, с красивыми переплётами. Я так обожал запах этих свежих страничек. Этой терпкий, густой аромат отдаёт в твой нос и так здорово щекочет переносицу. Очень приятно…       — Итак… — по привычке начала классная руководительница, взяв в руки портфель Василисы, который девчонка ели как держала в руках. — Фэшик… — она так мило пропела моё имя и передала мне сумку Огневой. Нет, но это переходит все границы, зачем мне ее портфель?!       — Василиса новенькая, помоги ей освоиться. Пожалуйста… Фэш, милый. Я знаю насчёт охоты, не надо. Она ранимая девочка, не стоит. Прошу тебя… И портфель помоги из класса в класс перенести. Ей выдали все учебники разом и она не сумеет всё донести самостоятельно, — проговорила она, мягко смотря на меня и с лёгкой улыбкой.       Нет! Это точно переходит все границы! Ещё и портфель этой Огневой таскать?! Да ни за что! С какой это стати? Почему именно я? Особенный?! Да нет, вроде тихий, не выделяюсь, а тут блин, на тебе подарочек! Помогай едва знакомой девчонке! Да что за несправедливость? Я не согласен! Да, у меня совершенно нет ни настроения, ни желания помогать этой проклятой девчонки. Да пусть она сквозь землю провалится! Не буду! Нет!       — Извините… — прошептала Василиса и виновато подняла глаза. — Не стоит, правда. Я сама справлюсь, — она уже тянет ручонки к своему портфелю. Ну нет! Не отдам, пока учительница не скажет!       Я отдёргиваю её руку и подавшись назад, чтоб не трогала, хотя по сути я хотел пихнуть её портфель в мусорный контейнер! Но нет! Я подожду решение Елены Юрьевны, которая сейчас мирно качает головой из стороны в сторону, в знак отрицания.       — Но правда! Мне не нужна его помощь! Я сама прекрасно справлюсь! И вообще… Этот, этот… — она не находит подходящих слов и указывает на меня.       — Фэшиар Драгоций… — миролюбиво подсказываю ей я, выглядывая из-под тяжёлого портфеля, который в буквальном смысле загораживает мне всё пространство обзора.       — Да… — бубнит она, показывая мне кончик языка. Ей богу, как ребёнок! Я скептически закатываю глаза и смотрю на учительницу, подождав следующую реплику Огневой. Интересно… И что она ещё про меня скажет?       — Благопочтенный Фэшиар Драгоций, — начало реально меня поразило. — отказывается таскать все мои вещи и миролюбиво пошлёт на все четыре стороны, — Я глупо улыбаюсь, показывая ямочки на щеках, слегка раскрывая рот и несколько раз киваю в знак согласия:       — Так что прошу, Елена Юрьевна… Пусть он избавить меня от своих подробностей и вернёт мою сумку, — я внимательно смотрю то на её, то на Огневу, стараясь вникнуть в ситуацию. Учительница такая милая, заботливо улыбается и смотрит на нас обоих. Затем бережно гладит Василису по голове и смеётся.       — Фэшик, милый… Ну пожалуйста… — умоляюще смотрит она на меня, на что новенькая тихонько подхихикивает, а я раздражённо смотрю на неё, — меня порядком достало её поведение. — Ну ради меня… — заканчивает учительница и ждёт того, что я ей скажу.       — Ну-у-у… — тяжело протягивая я, не в силах сказать большего. А что мне делать? Сказать правду? Сказать, что не хочу нянькаться, да, именно НЯНЬКАТЬСЯ с этой Огневой! Что за бред?! Зачем мне это? Какая мне выгода? Хотя…       Отец с детства говорил, что не стоит брать за добро добро. Это несправедливо. И в какой-то степени я с ним согласен, но ведь… Ладно, мне совсем не тяжело это сделать, хотя взгляд Елены Юрьевны топит во мне все отрицания.       Её тёплая улыбка растапливает моё сердце и я неуверенно киваю, в знак согласия, опустил глаза в пол, будто в чём-то провинился. А я ведь ничего не сделал! Так почему мне сейчас так стыдно? За свое поведение что ли? Эх. Ничего ведь не изменить, я уже согласился.       Я покрепче хватаю свою сумку и запрокидываю её за плечо. Поудобнее беру в руки портфель Василисы и выхожу из кабинета, бурча под нос ругательства. Ненавижу, когда матерюсь — признак слабости.       Но что я ещё могу сделать? Вот именно, что ничего. Я опять повёлся на эти ангельские взгляды Елены Юрьевны! Ну что же поделать… Наверное её ангельская сила в том, чтобы вызывать у меня невыносимое чувство вины, хотя, отчасти это так и было. ВИНЫ… Вот только почему? Как? И за что? Этого я точно не знал…       — А что у нас за урок?.. — тихо интересуется Василиса, смотря мне вслед. Я останавливаюсь и смотрю на неё. Долго, презрительно, разочарованно. — Что? — выдалось у Огневой, вроде хотела проговорить угрожающе, но получилось как скулящий щеночек.       — У нас математика… — вздыхаю я и смотрю на неё. Казалось, она сейчас же от меня сбежит, не вынося моего взгляда. — Иди вперёд, чтоб я тебя видел, а то под твоей дурацкой сумкой ничего не видно! Ещё мне не хватало потерять тебя из виду, чтоб тащится по всей школе в твоих поисках! Ну нееет… Извини, но мнене хочется! — вздыхаю я и подбрасываю сумку выше.       — А что же ты так, Фэши-и-ик?! — специально издевательски растягивая, проговаривает Огнева. — Или не можешь отказать «мамочке»? — Это так было обидно с какой-то стороны, но я не выдал ни одной эмоции со своей стороны.       — Я не ради тебя это делаю, Огнева! — говорю всё же рассержено я, как бродячая дворняга, которая вот-вот набросится на свою жертву.       — Меня зовут Ва-си-ли-са! — зло проговаривает девчонка, не оборачиваясь, идя по еле освещённому коридору.       — А меня Фэш! Ещё раз Фэшиком назовёшь, станешь рыжей дурой! — зло поговаривают я, неся портфель Огневой до класса.       Вот так и познакомились… Как я только на это подписался?!