Si vis amari, ama

      Чимин испытывал сильную любовь к избраннику своего сердца. В его любви, чувствовалась та самая искренность, которой многим недоставало. Он влюбился в своего хёна неожиданно. Просто в один момент заметил, что заглядывается на него слишком часто, что рад его видеть, даже, несмотря на его холодную отстранённость и посылы далеко и надолго. Просто… Просто понял, что влюбился горячо и безвозвратно, вот прям на всю жизнь.       Хён мало говорил, лишь по делу, большинство времени проводил молча. Люди недоверчиво к нему относились, потому что не знали, что у него на уме. Они вместе учились в одном музыкальном университете. Чимин – на вокальном. Юнги – на композитора. Когда Чимин слышал музыку, наигрываемую его хёном, у него внутри что-то жгло и жгло, в том месте, где находилось сердце, он чувствовал себя зависимым от этой прекрасной музыки. Старший редко позволял слушать его музыку, но в эти кратковременные моменты Чимин был совершенно счастлив.       — Нууу, хёёоон, сыграй еще, ну пожалуйстаааа, — ноет просительно Чимин, цепляясь за рукав толстовки Юнги.       — Я же сказал нет. И отпусти уже меня, прицепился как клещ, – с некой раздражительностью проговорил он.       — Ну, Юнги-хён, тебе сложно, что ли? Всего разочек, ну?       — Я же сказал, завались! – рявкнул Юнги, – задрал уже. Не надоело еще? Иди, приставай к кому-нибудь другому.       И ушёл. А Чимин остался в тишине музыкального класса со стекающими по лицу слезами. Это были злые слёзы обиды и непонимания. Любимый хён впервые накричал на него. За что? Что он сделал не так? Всего лишь попросил. Недоумение и горечь заполняли его всё сильнее и сильнее. Почему же хён не видит, как Чимин предан ему?       — Видимо, я тебе не так уж и нужен. Да, хён? – тихий обрывистый шёпот, с расползающейся усмешкой по лицу.

***

      — Ащщ, и где же эта бестолочь? На следующий день Юнги, придя в университет целый день, не видел такого надоедливого, но родного прилипалу.       — Всё-таки зря я на него накричал вчера, — с тихим вздохом. Он никак не мог понять своих чувств, свое сердце, которое тянулось к его тонсэну. Он не хотел принимать эти чувства, но и не мог противиться им. Окончательно запутался. После окончания пар он обрыскал весь университет. Ведь только утром видел его. Неожиданно он слышит наигрываемую мелодию на пианино.       — Чёрт!.. – и бежит со всех ног, на третий этаж в музыкальный класс, где он всегда играл музыку своему ЧимЧиму. Он останавливается возле открытой двери в кабинет, и смотрит на то, как маленькие пальчики бегут по клавишам, наигрывая грустную тоскливую мелодию. И вздыхает, наконец, с облегчением. Он подходит сзади, и приобнимает парня, сидящего за музыкальным инструментом.       — И куда ты пропал, несносный мальчишка? – выдыхает в ухо. А Чимин от неожиданности резко вскакивает и ударяется коленной чашечкой о пианино.       — Юю-нги хён? – растерянно поворачивается, забывая о слезах, застилающих глаза. А Юнги не в состоянии больше терпеть свою тягу к этому маленькому солнечному мальчику, которого хочется защищать, мягко целует того. Чимин всё еще находясь в ступоре, не отвечает на поцелуй. Юнги отстраняется и устало-раздражённо шипит: — Ну что еще? Ты так и будешь бревном стоять?       И младший наконец-то отмирает, прижимаясь губами к губам своего хёна. Юнги целует его нерасторопливо, нежно и совсем невесомо, показывая как именно нужно. Постепенно поцелуй набирает обороты, и Юнги подхватывает мелкого на руки и сажает на пианино, вставая между его разведенных ног.       — Я люблю тебя, мелкий. Запомни это, я больше этого не скажу. Чимин застывает, а потом на его губах расползается счастливая улыбка, открывающая зубы.       — Я тоже хён, я тоже... – ответ тонет в новом горячем поцелуе.