В тюрьме время текло неумолимо медленно, заняться было откровенно нечем, и энергия, кипящая внутри, требовала выхода. За неимением его, Зуко метался из угла в угол и думал. Темнота камеры нервировала, навевая неприятные воспоминания о катакомбах Ба Синг Се и последующих событиях. За стенкой послышались шаги, и тут дверь резко распахнулась. Юноша выпрямился и, сощурившись, уставился на вошедших.
— Хм-м, так-так… Не думал, что когда-нибудь встречу тебя здесь, принц Зуко, — нахмурившись, проговорил начальник тюрьмы. — Принц-предатель в моей тюрьме собственной персоной! Что-то мне не верится в такое счастливое стечение обстоятельств. Как ты попал сюда?
— К чему эти вопросы? Я не буду объясняться перед вами. Напишите письмо моему отцу и получите награду, — флегматично отозвался Зуко, никак не реагируя на угрожающий взгляд Вардена.
— А зачем мне писать ему, если лорд огня Озай уже здесь? — мрачно произнёс начальник тюрьмы и, резко развернувшись, продолжил: — Веди себя хорошо, принц-предатель, и, может быть, тебе повезет на допросе.
Дверь в камеру с противным грохотом закрылась, а Зуко вновь заметался по комнате, проклиная собственную глупость. Всего два слова «Уже здесь», сейчас звучали для юноши, как смертный приговор. Мимо его камеры несколько раз проходили охранники — заглядывали сквозь маленькое окошко и шли дальше. На обед его не выпустили, ровно как и на «работу». Складывалось ощущение, что про него просто забыли, но так даже было лучше; Зуко никогда так не хотелось побыть в одиночестве, как сейчас. Резкий стук, раздавшийся в тишине, на секунду испугал его, но последовавший за ним голос Сокки немного успокоил, и принц подошёл к двери.
— Зуко, ты здесь? — шёпотом спросил воин племени воды.
— Да, здесь, — также тихо ответил Зуко.
— Я только что поговорил с отцом, и мы с ним придумали план побега, — начал Сокка, а потом боязливо заозирался. — Будь во внутреннем дворе через час.
— А ты что здесь делаешь? — грубо прорычал один из появившихся, словно из ниоткуда, стражников.
— Я говорил этому грязному ничтожеству, что о нем думаю, — несколько наигранно ответил Сокка, чувствуя себя далеко не в своей тарелке под взглядами солдат.
— Иди лучше займись делом, — произнес мужчина и направился к двери.
— А можно ещё десять секунд над ним поиздеваться? — Сокка постарался придать лицу наиболее убедительное выражение, но на воинов огня это не произвело никакого впечатления.
— Отойди, мальчишка, или над тобой будут издеваться. — Женщина оттолкнула юношу и резко распахнула дверь в камеру. — Шевелитесь, «ваше высочество», негоже заставлять хозяина огня ждать.
Зуко отступил на два шага назад и коротко глянул на Сокку, а затем его грубо схватили за воротник и выволокли из камеры. Юноша еле поспевал за широко шагающими солдатами, согнутый в три погибели, на потеху охранникам, да другим заключенным. Перед дверьми в допросную Зуко встал как вкопанный, и его буквально закинули в едва освещенное помещение, тут же захлопнув дверь. Холодные стены допросной давили со всех сторон. Волнение нарастало с каждой секундой. Зуко опустился на пол и постарался унять нервную дрожь, охватившую все его существо. Ожидание неизбежного было самым худшим вариантом развития событий; уж лучше бы его сразу убили… Задумавшись, юноша не сразу услышал приближающиеся шаги. Скрипнула дверь.
— Прошу, входите. — Осторожный голос стражника заставил Зуко вздрогнуть.
На секунду яркий свет ослепил юношу, а затем комната снова погрузилась в полумрак. Сердце Зуко пропустило удар.
— Надо же, давно не виделись, Зуко. — Лорд огня окинул юношу оценивающим взглядом и хмыкнул. — Как тебе удобства здешней тюрьмы? Уже привыкаешь?
Зуко молча отвернулся, всем своим видом показывая, что отвечать не намерен, но напрягся, услышав шуршание ткани и медленные приближающиеся шаги.
— Тебе уже не двенадцать лет, чтобы молчать, — с наигранным равнодушием произнес Озай.
Зуко сжал зубы, чтобы не дать эмоциям захватить его. Как родитель посмел напомнить о таком? Нет, нельзя попасться на провокацию. Да, ему не двенадцать, но стыд и обида всё ещё дают о себе знать, однако существует кое-что посильнее — безумная ярость. Все это время именно она не давала упасть на самое дно дыры, что выели внутри события далёкой давности; сейчас боль вновь грызёт душу. Детские воспоминания неприятней всего. Они болезненны и без сожаления сжимают грудную клетку, оборачивая её в крошку. Зуко сдержался, сделал вид будто забыл тот ужасный день на пляже, когда остался с отцом один: ледяная вода, жар чужого тела, порочные прикосновения и лишающий разума шёпот. То, как он вырывался, умолял Озая остановиться и жалел о том, что послушался мать и остался с мужчиной наедине. Тогда, после этого Озай впервые в жизни шептал слова извинения, говорил, что такого больше не повторится — только Зуко должен не говорить ни слова о произошедшем. И принц молчал, но не от того, что так велел отец, а от глубокого стыда перед мамой и отвращения к себе.
Озай хладнокровно вглядывался в лицо Зуко, а после резко развернулся и направился к выходу. Злость ненависть и обида смешались внутри принца в невыносимо жгучий коктейль, и тот, не выдержал — совершил выпад: мощный поток пламени наполнил комнату и скрыл собой Озая, однако мгновенно погас. Лорду Огня хватило одного движения, чтобы прекратить всё это, но юноша не хотел останавливаться. Взмах ногами, прыжок от стены и удар кулаком сверху, но каждая его атака была безжалостно отражена. В один из выпадов мужчина поймал руку Зуко и крепко сжал её, дёргая вниз, чтобы сократить дистанцию до минимума. Принц попытался атаковать вторым кулаком, но получил по носу коленом, утратив ориентацию в пространстве. Хозяин огня отпустил руку Зуко и со всей силы ударил по солнечному сплетению — в голове юноши помутнело, он попытался сделать вдох, но закашлял, сгибаясь пополам, а затем и вовсе упал на колени перед отцом — унизительнее и не придумаешь.
— Лорд огня, все в порядке? — незамедлительно последовал вопрос от желающей выслужиться стражи.
— Более чем, — спокойно ответил мужчина, у которого даже дыхание не сбилось. — Я вполне могу справиться сам, можете быть свободны.
Озай посмотрел сверху вниз на дезориентированного Зуко, затем, склонившись над ним, жестко схватил за волосы, заставляя того неловко изогнуться.
— И чего же ты хотел этим добиться? — холодно поинтересовался мужчина; полубезумная улыбка исказила черты его лица. — Или же ты хотел так поиграть?
Лорд провёл свободной рукой по лицу тяжело дышащего сына, задерживаясь на манящих губах.
Залюбовавшись, он не сразу заметил, что Зуко частично отошёл от прошлой неудачи и рискнул продолжить сопротивление: юноша быстрым движением вцепился в руку отца, которая железной хваткой держала его за волосы, и притянул её для рывка. Озай злобно зашипел и вырвал руку, а второй ударил принца по лицу с такой силой, что тот упал. Зуко коротко выдохнул сквозь сжатые зубы и попытался подняться на ноги, но мужчина обрушился сверху, выбивая весь воздух из лёгких. Непродолжительная возня на относительно чистом полу не принесла для принца ничего хорошего — юноша попал локтем по лицу лорда, тот только сильнее разозлился и в ответ ощутимо приложил Зуко головой об пол, обездвиживая. По ощущениям в комнате стало на несколько градусов выше; ладони отца, казалось, раскалились до немыслимой температуры. Принц задёргался в захвате, стараясь, если не скинуть Озая, то хотя бы выползти из-под него, но все попытки оставались тщетны.
— Ненавижу тебя, — прорычал юноша. — Ненавижу.
— Рад это слышать, — усмехнулся мужчина. — Долго ещё будешь сопротивляться, а то мне это начинает надоедать. Хочешь, позову стражников? Я уверен, они будут не прочь развлечься с тобой…
— Нет. — В глазах Зуко мелькнул страх, и он, в попытке скрыть это, неловко дёрнул руками и огрызнулся: — Я не буду сопротивляться, отпусти.
— Мудрое решение, Зу-Зу, — промурлыкал Озай и слегка отстранился. — Но я больше не верю твоим словам.
Прежде чем юноша успел осознать, что происходит, его запястья обжёг холодный металл наручников. Зуко выдохнул и закрыл глаза в намерении отвлечься от происходящего. Его отец не стягивал с него штаны, не задирал его рубаху, не проводил рукой вдоль позвоночника, царапая кожу, не… Принц неосознанно попробовал отстраниться, но его тут же грубо дёрнули обратно.
— Расслабься, Зу-Зу, ты же не хочешь еще больше боли, — сказал лорд огня, оглаживая напряженные мышцы. — Подними бедра и раздвинь ноги... Вот так... Молодец.
Зуко ощутил, как отец наклонился и свободной рукой растрепал его волосы, и от этого жеста его покоробило сильнее, нежели от пальцев, смазанных в чём-то маслянистом, проникающих внутрь. Противоестественное давление заставляло юношу сильнее стискивать зубы в попытке хоть как-то отвлечься.
— Что я делал не так?
— Ты всегда был жертвой, Зу-Зу. — Мужчина прижался к спине принца, зажимая скованные между их телами руки. — Пытаешься скалиться, а в итоге все равно прогибаешься под более сильным. У тебя в крови подчинение, унаследованное от матери; от меня в тебе мало чего. — Озай слегка согнул пальцы, а после резко вытащил и усмехнулся, вновь отстраняясь. — Пока что.
Между ягодиц стало влажно от масла, а потом Зуко услышал самый противный звук, который когда-либо слышал — шорох снимаемой ткани.
— Какой отличный вид, — издевательски проговорил лорд огня, разводя ягодицы в стороны и слегка погружая большой палец внутрь растянутого отверстия.
— Наказывать тебя всегда особое удовольствие. — Озай обхватил Зуко поперек груди и сухими губами прижался к мокрой шее юноши. — Чего стоят твои крики…
Юноша не смог подавить короткого вскрика, когда мужчина резко толкнулся бёдрами, но больше не издал ни звука, упрямо сжимая губы. Он выгибался до хруста плечевых суставов, метался под Озаем, насколько позволяло его скованное положение. Его разрывало пополам от безмерной боли — не только физической, но и моральной. Отец, который должен был любить, оберегать и защищать, ненавидел его и насиловал на грязном полу допросной. А Зуко не понимал, почему вызывал такую реакцию и чем он заслужил подобное отношение? Принц почувствовал, что больше не в силах сдерживать слёзы, и от этого стало ещё горше; на очередном резком толчке он всхлипнул.
— Ты что, плачешь? — Озай остановился, а потом и вовсе вышел из напряженного тела юноши. — Поднимайся, я хочу видеть твое лицо. Быстрее.
Зуко утратил равновесие и завалился на бок, несколько раз неуклюже старался подняться, но всякая попытка приносила только новую порцию боли. Юноша всем существом почувствовал, что мужчина начал злиться от нетерпения, а затем его резко дёрнули наверх, вынуждая пройти несколько шагов на трясущихся ногах, и вдавили в стену. Плечи отозвались ноющей болью, и принц выгнулся, в попытке облегчить давление на руки. Озай подхватил ногу Зуко под коленом и одним движением вошёл в сына.
— Скучал по моему члену? — оскалился мужчина, приподнимая принца выше, попутно немного протащив его по стене камеры.
Юноша отвернулся вправо, прижимаясь шрамом к холодной стене, и закусил губу, чтобы заглушить стон боли. Озай нахмурился и свободной рукой схватил Зуко за нижнюю челюсть, грубо разворачивая его к себе.
— Если ты и смеешь от меня отворачиваться, то только так! — рыча, произнес он, поворачивая голову сына в противоположную сторону, тем самым открывая себе вид на оставленный им же шрам. — Что, больше слёз не будет? Уже смирился?
Хватка с подбородка исчезла, а затем Зуко ощутил, как мужчина ведёт ладонью по его животу к паху, и задёргался, правда, итогом его нелепой попытки отстранится стала сильная боль в затёкших руках и тихий смешок отца. Парень замер и разозлился на собственную глупость: он, как последний дурак, повёлся на провокацию и всё это время сам насаживался на член отца, отталкиваясь от его же руки.
— Ненавижу тебя, — прошипел принц, когда пальцы лорда огня сжались на его вялом члене.
—Бесспорно, — ухмыльнувшись, сказал лорд, подхватив Зуко под вторую ногу: он зафиксировал ее на своей талии и продолжил глубокие и грубые толчки.
В этой позе юноша острее чувствовал Озая внутри себя; от неестественной болезненной наполненности хотелось уйти и забыть об этом, как о кошмарном сне, но только это была повторяющаяся кошмарная реальность. Осознание вдруг ударило с такой силой, что былое смирение умерло вместе с первым криком отчаяния, вырвавшемся из пересохшего горла. Мужчина оскалился и задвигался быстрее, стараясь причинить как можно больше боли.
— Громче, Зу-Зу, пусть все тебя услышат, — горячо прошептал лорд огня, кусая за мочку травмированного уха. — Кричи!
Озай чуть ослабил давление, отстраняя юношу от стены, а потом со всей силы впечатал в холодный камень — руки обожгло болью, начиная от плеч, заканчивая кончиками пальцев. Зуко показалось, что он услышал хруст вывернутых суставов, и закричал так громко, как только мог — насколько хватало его легких и голосовых связок. Он до хрипа срывал голос, под довольное рычание отца. Принц кричал, понимая, что тем самым доставляет Озаю немалое удовольствие, но ничего не мог с собой поделать: боль, унижение, страх — всё смешалось; ему физически необходимо было выразить то, что творилось внутри. Его подчиняли, в который раз ломали его волю, в который раз он чувствовал себя никем: пустой некрасивой куклой с обезображенным лицом. Помеченным. Как бы ему хотелось освободить руки, ударить отца по лицу, оставить такой же шрам, а может и еще уродливее, но он не мог — его «хочу» тонуло под Озаем, вместе с самим Зуко.
Озай до крови прокусил кожу на шее сына и замер глубоко внутри судорожно сжавшегося юноши.
— Лорд огня, не хотел вас отвлекать, но, по вашему приказу, все «надзиратели» уже собрались. Что мне передать?
Глухо рыкнув, мужчина отстранился от сына; тот, лишившись поддержки, обессиленно упал на пол.
— Считай, что тебе повезло, Зу-Зу, можешь передохнуть. — Хозяин огня завязал пояс на мантии.
Мужчина распахнул двери и, коротко глянув на вытянувшегося по стойке смирно одного из рядовых охранников, протянул ключ.
— Это от наручников, глаз с него не спускай, он только кажется беспомощным. Может укусить, по крайней мере тебя. — Лорд огня посмотрел на сжавшегося у стены сына и, усмехнувшись, ушел.
Стражник подождал, пока хозяин огня скроется за поворотом и рванул в допросную, прикрывая за собой двери.
— Ох, Зуко... — Охранник упал на колени перед принцем. — Встать сможешь? Это я, Сокка.
Вид лежащего на полу товарища заставлял метаться калейдоскоп мыслей, и воин воды терялся, видя пустой взгляд мага. Зуко посмотрел сквозь снявшего шлем стражника и побледнел еще сильнее; друг вовремя подставил шлем, и принца вырвало. Неестественно бледные губы дрожали, и весь вид Зуко кричал о том, что тот явно не понимает, с кем находится.
— Зуко, Зуко, ты меня слышишь? Зуко. — Парень прикоснулся к принцу, тот было отпрянул, но, резко мотнув головой, посмотрел на него более осмысленно.
— Д-да, да... Слышу.
Сокка беспомощно следил за принцем, не зная как облегчить его положение. Зуко, кривясь от ломоты в мышцах, постарался принять сидячее положение. Наручники тихо звякнули от этих телодвижений, а воин воды, будто только вспомнив и перехватив ключ, потянулся к другу, чтобы их открыть. Вскоре злосчастные железки были отброшены в сторону, и маг огня, не без помощи Сокки, смог подняться, морщась от постыдной боли и слабости.
— О духи, у тебя кровь... — Воин воды прикусил язык, поймав выражение лица Зуко и мелькнувший где-то в глубине глаз огонь ярости. — Прости. Идти сможешь?
— Смогу, мне не в первой терпеть боль. Идём. — Принц притворился, что не заметил сочувствующий взгляд друга, правда стоило ему сделать пару шагов, как ноги задрожали, и Зуко был вынужден схватиться за воина воды.
— Зуко, погоди... Можешь остаться здесь, пока я не вернусь за тобой – как только смогу открыть двери камер, или, — произнёс Сокка и, нахмурившись, закусил губу.
— Ты прав, я только задержу. Иди. — Принц с трудом отцепил руку от плеча друга и кивнул, а после того, как воин воды покинул допросную, со стоном опустился на колени.
Зуко коснулся свежего укуса на шее и с тихим стоном зажмурился, чувствуя холодную сперму, стекающую по бедру вперемешку с кровью. Как они дошли до такого? И почему Зуко не чувствует в себе достаточно ненависти к Озаю? Он, несомненно, был зол, но что-то беспокоило его, не давало полностью отдаться этому чувству.
Ему на ум вдруг пришли теплые воспоминания, в которых отец действительно любил его и был добр. У Зуко перехватило дыхание: он вспомнил, как отец тепло улыбался и ласково трепал его по волосам, когда тот радостный прибежал и сообщил, что у него получился приём. Юноша сжал кулаки, подавляя дрожь, а память между тем подсунула еще одну картину: они с Азулой были на военном параде, заигрались, и он выскочил едва ли под гусеницы танка, замерев от страха. Озай тогда в последнюю секунду успел его оттащить и почти весь оставшийся парад продержал на руках. Воспоминания об этих моментах грели душу, но так не должно было быть.
Зуко стиснул зубы и зажмурился; внутри все загорелось, адское пламя боли и отчаяния вспыхнуло, воспоминания смело напрочь злобой, ненавистью, что так долго вынашивал в себе Зуко к отцу. Пальцы коснулись тонкой кожи шрама, и юноша словно вновь пережил роковой Агни кай, не понимая, что больнее: слова отца, предавшего его доверие, или огонь, сжирающий кожу? Сколько раз Озай унижал его, заставлял чувствовать полным ничтожеством?.. Сколько раз подавлял его волю, издеваясь над телом, чувствуя опьяняющую безнаказанность?..
Зуко зарычал, отдернув пальцы; он любил отца за то, что тот был с ним груб, потому что сейчас мог его за это ненавидеть всем сердцем. Боль отступила на второй план, и он смог подняться – его качало, но чувства, что пылали сейчас в его душе, придавали ему сил.
***
Зуко разбежался и хотел уже прыгнуть, но тут его резко дёрнули за ворот назад.
— Ну уж нет, на этот раз так просто не уйдёшь! — прорычал лорд огня, а потом толкнул юношу прямо в руки подоспевших стражников. — Щенка связать, а тросы перерезать.
— Нет! — крикнул Зуко и сделал подсечку одному воину, затем ударил другого в живот и, оказавшись на свободе, встал в боевую стойку, готовясь защищать товарищей.— Только через мой труп!
— Это вызов? — Озай повернулся к юноше и посмотрел на принца, слегка приподнимая бровь, и взмахнул рукой, останавливая кинувшихся было солдат. — Оставьте нас и займитесь заключенными!
Юноша огненными плетью и шарами старался не допустить стражников к тросам и одновременно с этим смотрел за действиями отца: тот медленно развязал пояс на мантии, а после небрежно откинул ее в сторону, оставаясь в одних штанах, и больше не двигался, только смотрел на сына нечитаемым взглядом. Зуко смотрел в ответ. Время шло, а мужчина не предпринимал никаких действий, словно ждал чего-то, а принц понимал, что, чем больше ударов сердца проходит, тем сильнее он начинает нервничать.
— Неужели твоя смелость столь быстро улетучилась? Так даже не интересно, — наконец заговорил мужчина, разрушая оковы тишины. — Испугался встречи с прошлым, малыш Зуко? Ты не сможешь защитить своих друзей и прекрасно это знаешь.
— Возможно, ты и прав… — Глубокий вдох и выдох. Мимолетно прикрыв глаза, Зуко разрывает эту нить взгляда. — Но отступать я не намерен!
Резкий выпад и в Озая полетел мощный столп пламени, который он играючи отразил, в ответ посылая два таких же, и тут же, делая мягкий взмах ногой, отправил еще более сильный запал. Юноша чудом увернулся от серии быстрых атак, а мужчина, словно в диком танце смерти, одним плавным движением послал молнию, стремящуюся поразить свою цель. Зуко не оставалось ничего, кроме как перенаправить ее в небо, чтобы не задеть стоящих солдат — впрочем, те поспешно покинули площадку, боясь, что их может ранить шальным залпом разошедшегося лорда. Озай довольно рыкнул, в глазах загорелся азарт, движения приобрели резкость, а удары точность, из-за чего Зуко пришлось уйти в глухую оборону, выигрывая больше времени. Единственное, что внушало надежду и одновременно пугало это то, что отец больше не призывал молнию.
Воздух вокруг раскалился — даже дышать стало тяжело; пот градом катился со лба, застилая глаза, а одежда кое-где и вовсе была прожжена. Осознание, что простой силой отца не одолеть, пришло к Зуко вместе с усталостью, и он решился на последний ход, который решит все: либо он сможет вырваться и догнать друзей, либо падет… Зуко как можно быстрее постарался сократить дистанцию между ними; в попытке дезориентировать противника, он, отбив очередную атаку, сам сделал удар, и вот она — возможность сделать подсечку, но замах, прикрытый огнем, не увенчался успехом: Зуко оказался на холодном металле, больно ударившись затылком, столь стремительно, что осознание поражения пришло с опозданием. Челюсти щелкнули, а в глазах потемнело, и только боль во всем теле и привкус крови во рту говорили о том, что он еще жив. Рука отца сжалась на горле; тот присел рядом и наклонился, опаляя своим дыханием ушную раковину принца.
— Ну что, страшно умирать? — Шепот лорда огня, казалось, проникает глубоко в подкорку, заставляя сердце биться чаще. Одно его желание, — и от Зуко останется обгоревшее, неразличимое тело. — Знаешь, вначале я даже восхитился твоей смелости, но видимо зря.
— Нет. — Юноша с вызовом посмотрел прямо в глаза отца и вдруг, схватив того за плечи, притянул к себе, а затем вывернулся и обнял ногами за талию, притираясь всем телом. — Давай, убей меня.
Пальцы сильнее сжались на шее, на несколько мгновений перекрывая доступ кислорода, а потом Озай резко убрал руку. Мужчина зарычал от бессилия и прижался горячим лбом к холодному железу, тяжело дыша куда-то в шею Зуко. Юноша почувствовал чужое возбуждение, но лишь сильнее сжал зубы, подавляя чувство отвращения к этому чудовищу.
— Ты такой жалкий, Озай — не можешь меня убить, как бы не пытался, потому что, — принц прервался; сумасшедшая догадка поразила его.
— Заткнись, — едва слышно произнёс лорд, а потом прижался к кривящимся губам, целуя почти у всех на глазах.
«Потому что я — твое отражение».
