***
Под конец первого дня этого ада Киришима проклинает все на чем свет стоит. У них было четыре часа лекций по имиджелогии с абсолютно заковыристым лексиконом — персональный имидж! профессиональный имидж! корпоративный имидж! на-хрена-им-столько-всего имидж! А на финалочку подвезли введение в основы моделинга и огромезный список всяких штук по уходу за внешностью. Пожалуйста, отпустите лучше Киришиму на полигон. Ну пожалуйста! — Так, ребятки, после обеда у вас будет индивидуальная фотосессия с предварительным визажем. Ваши геройские костюмы уже перенесли. Не опаздывайте! — щебечет Окамото-сенсей, их сегодняшний преподаватель, порхая по аудитории и раздавая им листочки с план-схемой здания и отмеченным на нем крестиком кабинетом-студией. — Все плохо, развлечения отменяются! — громко ноет Каминари, с чувством прикладываясь лбом об стол за обедом, и Киришима его понимает. Более того — полностью разделяет его состояние. Ко всеобщему разочарованию (хотя на самом деле печалились только Минета с Каминари), их с девчонками разделили в разные части здания, потому что у тех свои заморочки, а у мужской половины — свои. Остаток перерыва они пытаются поговорить о всяких отрешенных темах, чтобы приподнять всеобщий настрой. Выходит из рук вон плохо. Всего в здании, названном Институтом Имиджа и Косметологии, оказывается сорок с лишним этажей, и с десяток из них отведены под профессиональные фотостудии с полной комплектацией. Гримерки, стенд-фоны, прочая какая-то стремная лабуда. Со всех сторон на них смотрят пестрые сертификаты бьюти-курсов, и это воистину хоррор зрелище, как для неокрепшей подростковой психики. Даже предгеройской. Киришима, как и остальные ребята, чувствует себя в крайней степени неуютно. — Удачи, пацаны! — ободряюще кричит Киришима, отделяясь от их бакусквада. Серо с Каминари машут ему рукой, а Бакуго просто фыркает, но кивает. На листочке указан шестнадцатый этаж, и в соседние студии рядом с Киришимой попадают Мидория с Токоями. И, эм, как они собираются фоткать Токоямину Тень — та ведь свет вообще не жалует, так же? Наверняка и для такого есть свои разнообразные приборы. Сходство Института с логовом безумного докторишки становится невыносимым. В общем, день прошел ужасно. В какой-то степени полезно, но все-таки ужасно. Кто же мог знать, что стоять в геройских позах разной степени извращенности несколько часов подряд окажется занятием еще более сложным, чем раскидывать ребят по тренировочной арене? И что от количества штукатурки на лице нестерпимо тянет все время чихать и немного разодрать лицо? Радует, что фотки вроде норм вышли. Надо будет потом с ребятами обменяться особо ржачными на память. Киришима, уже сидя у себя вечером в комнате, быстро отписывает ребятам в общий чат, что отбивается спать, и краем глаза отмечает, что Бакуго онлайн с их прихода в общагу так и не появлялся. Идти к нему Киришима не решает, но узнать, как у него все прошло, не смотря на дикую усталость, все-таки хотелось — хотя бы в общих чертах. Потому что обсуждать всякие новости да и вообще прошедший день, попеременно заваливаясь друг к другу, у них переросло в какое-то подобие вечернего ритуала — не вечно же им одни домашки только вместе делать. После таких разговоров Киришима отправлялся спать всегда с легкой душой, чувствуя себя довольным и радостно опустошенным. Бакуго, скорей всего, чувствовал себя точно так же. В ином же случае самый громкий гремлин класса его бы просто к себе не пустил, пусть Киришиме изначально и пришлось немного понаглеть, сдвигая границы привычной тому зоны асоциального комфорта и вписывая себя туда. Сейчас же все наоборот, потому что сила дружбы, а у Киришимы этот скилл вкачан на максималку. Эта маленькая мысль все-таки умудряется согреть адски заебавшееся Киришимино естество, что в итоге он вырубается, едва коснувшись головой подушки. Снится ему, как ни странно, Бакуго в свете студийных вспышек. И почему-то в его — ред райотовском — геройском костюме. Бакуго идет.***
Второй день у них все же проходит чуть менее печально. На занятиях они разговаривают о геройском мерче, накидывая идеи и разрабатывая себе разные плюхи, слушают веселые и не очень истории про фанатский стафф. Но на моменте осознания, что рейтинговые додзи с очень большой вероятностью доберутся и до них, потому что правило 34 никто не отменял, а видные люди попадают под его раздачу быстрее всех остальных, полкласса чуть не поседело. — Прежде чем выпустить вас в мир геройский, мы обязаны были вас предупредить. Вы ребятки уже взрослые и все прекрасно понимаете — со славой приходит ответственность. Даже в таком не очень привлекательном ключе, — объясняла им Окамото-сенсей, пока половина ребят заливалась краской, вторая усердно сохраняла каменное лицо, а Киришима предательски краснел, но со всех сил старался принадлежать ко вторым. Получалось плохо. — Но вам может повезти с художником! — подмигивая, продолжала Окамото-сенсей, стараясь перевести все в шутку. Одиночно хихиканье одноклассников выходило немного нервным. (С этого дня, ровно начиная с одиннадцати тридцати пяти утра, Киришима мысленно поклялся такого рода информацию в сети больше не искать. Особенно по Алому Бунтарю. При перенесении подобной хрени на себя просто становится стыдно аки пиздос. И что понесется в сети, когда народ прознает про его игру за другую команду, Киришиме представить банально страшно. Хотя многих, видимо, это и так не останавливает.) Далее у них следовали правила этикета и мутки с гардеробом на официальные мероприятия: пресс-конференции, интервью, общение с фанатами. На практике им стилизовали огромное помещение под банкетный зал и провели мастер-класс по поведению на званых ужинах, устроив под конец даже символические танцы. — Манеры — лицо мужчины! — пыталась приободрить его Урарака, когда их поставили в пару на обучение азам танцевального искусства. — Нас будто не к становлению про готовят, а как минимум к британской короне, — бурчит на это Киришима, и Урарака смеется, чисто и высоко, полностью с ним соглашаясь. И ладно, он признает, что небольшой разговор с ней все-таки приподымает ему настроение, и они вместе выбирают самые забавные и несочетаемые парочки. Потом так же дружно посмеиваются с тихо ругающегося Бакуго, которого преподша упекла себе в пару для демонстрации, как самого проблемного по ее мнению — тот упрямо горбатился и ни в какую не собирался танцевать. Но ему все равно приходится. Танцы проходят вроде адекватно, отдельное спасибо Урараке, что не жалуется на оттоптанные ноги, а просто нагло наступает в ответ — Киришима считает это честным. Под конец обучения, когда они протанцовывают финальный круг по залу, их пара кружит мимо сенсея с Бакуго, и Киришима незаметно приподнимает тому большой палец, на что незаслуженно получает в обратку перекошенную рожу и вскинутый фак. А еще он замечает, как Окамото-сан немного поглаживает Бакуго по плечам в попытке заставить его вытянуть из них голову, и смешок застревает у Киришимы в горле. Понятно, что сенсей просто выполняет свои обязанности, не вкладывая в этот жест совершенно никакого подтекста — только работает с особо упрямым учеником. Но челюсти все равно предательски сжимаются, и это совершенно не то, о чем нужно думать Киришиме сейчас. — Все в порядке, Киришима-кун? — спрашивает его Урарака, одергивая от методичного прожигания взглядом чужой спины и пиления себя за неуместное чувство, неожиданно вспыхнувшее в груди. Киришима ловит себя на том, что, поддавшись эмоциям, слишком сильно вцепился партнерше в талию. — Да-да, прости. Задумался, — оправдывается Киришима, тут же ослабляя хватку. Урарака подозрительно щурится, на раз-два просекая зашифрованный пиздеж, но решает ничего не спрашивать. И за это ей тоже отдельное спасибо. Пока они дотанцовывают оставшиеся полминуты песни, Киришима старательно гонит из своей головы вид чужих аккуратных рук на плечах у Бакуго.***
— Это пиздец, — изрекает вечером Бакуго, громко открывая дверь в Киришимину комнату с ноги. Высказывание оказывается настолько правдивым, что даже нечем возразить. — Что случилось, бро? — интересуется лежащий с телефоном на кровати Киришима, переворачиваясь с живота набок и тем самым пододвигаясь ближе к стенке. Бакуго с секунду думает над его явным предложением, а потом доходит в один шаг и с размаху приземляется в его подушку мордой. Сильное, однако, заявление. — Чувак, я тебя не слышу, акустика плохая, — пытается шуткануть Киришима, когда Бакуго орет в подушку что-то нечленораздельное, и ладно, за это его даже винить нельзя — Киришима точно так же в нее орал где-то с полчаса назад. Нормальная такая профилактика стресса. Но чем тому собственная подушка не угодила, все-таки не особо ясно. Киришима думает, что это из-за его офигительной ауры. Благодаря ей, ему удается раскрывать потенциал человеческих эмоций! Ну, или подушка у него просто проклятая. — Я заебался, — наконец признается Бакуго, резко поворачивая в его сторону голову и по обыкновению хмуря брови. Окей, нечастое заявление от одного из членов топ-три их класса. Но эти два денька у них просто были непредсказуемо контрастные, поэтому Киришима лишь согласно угукает, не торопя с подробностями. Фишку с вытягиванием из него информации клещами Бакуго тоже местами перерос. Они лежат еще какое-то время в тишине, совершенно ненапряжной и комфортной, ставшей для них привычной за месяцы вечерних разговоров. Обычно они так позволяют себе поваляться на выходных — когда все дз сделано, все игры уже надоели, что глаза болят, а язык слабо ворочается от излишней болтовни во рту. И когда расходиться вроде бы уже можно, но все равно не хочется. Сегодня же у них четверг, и завтра им предстоит последний день страданий с «и» начинается, на «миджелогия» заканчивается, поэтому Киришима разрешает себе вольность, которую он делает только наедине с Бакуго — откладывает телефон, заранее ставя на беззвучку, и запускает свободную ладонь в светлые волосы, начиная легко массировать кончиками пальцев скальп. Бакуго сначала напрягается всем телом, но потом, узнав уже знакомые ему движения, все же расслабляется и прикрывает глаза. Киришима мысленно выписывает себе грамотку «искусного дрессировщика» за то, что приучил Бакуго к касаниям — те заметно положительно на него влияют. Кто бы мог подумать. Раньше от всяких телесных штук вне вынужденного тренировочного времени Бакуго шугался как от огня, воспринимая любое поползновение в штыки. Но со временем привык и смирился — просто от него ни за что не отстанут. «Не можешь бунт предотвратить — возглавь его», — мелькает у Киришимы в голове, и он тихо улыбается своему мысленному каламбуру. Выросши в охотолюбивой к прикосновениям семье, Киришима чисто физически не мог никогда удержать свои руки при себе, поэтому к его тактильности пришлось привыкать всем. Благо, он не один такой. Но особенно его радует, что под этим натиском неожиданно сдался даже грозный Бакуго Кацуки. И Киришима надеется, что не слишком себя выдает. Потому что кое-что другое при себе удержать не может тоже. — Мне нужен напарник. Рука замирает в чужих волосах. Что Бакуго имеет в виду? — На завтрашнюю съемку, — поясняет тот, медленно переворачиваясь на бок. Теперь они лежат лицом к лицу, и Киришима чувствует, как на руку оседает чужое теплое дыхание. Становится слишком щекотно, что он поспешно убирает ладонь. — Да, но нам должны назначить пары вроде, — Киришима сам хмурится, припоминая подробности. По плану завтра и вправду съемка парами на открытых локациях с выездом по городу или даже за него. И руководство решило пойти на уступки, позволив им оставить свои собственные пожелания на местность. Но только на нее. И даже в этом случае никакой гарантии быть не могло — все зависело от того, сумеют ли договориться за их предпочтения. Мало ли чего там понаписывали всякие Мины и Аоямы. — Эти… — Бакуго делает страшное лицо, что становится понятно без уточнений — Киришима, улыбаясь, фыркает, — сказали, что я могу выбрать себе сам, с кем захочу фотографироваться. — Хм. И с чего бы это? — и Киришима не издевается, честное слово! Ему искренне любопытно, что такого тот уже натворил, раз уж ему выдали такие привилегии. Бакуго не отвечает на вопрос сразу, только еще больше хмурится и сжимает челюсти. Продолжает говорить он, скосив взгляд куда-то в стенку — в район мимо Киришиминого уха: — Говорят, что я невыносим и зажат. И что со мной невозможно работать. — Ну-у, они в каком-то смысле правы. Киришима гыгыкает, когда расплачивается за реплику небольшим взрывом по вовремя укрепленному колену, но ни о чем не жалеет. День без подстебываний Бакуго — это день насмарку. — Тц. Помолчи. Но галочка уже поставлена, и Киришима с чистой совестью свято-честно затыкается, пусть и не переставая улыбаться. Хоть Бакуго реально что-то долго мнется, делая перерывы между фразами, а не вываливая все как обычно скопом, и еще почему-то краснеет кончиками ушей, поэтому Киришима решает за ним понаблюдать. Сейчас — вот так вблизи — тот совсем как ладони. Речь у Бакуго всегда эмоциональная, все сопровождается бурной мимикой, хоть попкорн доставай, а тут выпадает честь посмотреть за всем буквально с первых рядов. «И полюбоваться», — трепещет где-то на закоулках подсознание, и Киришима пинками загоняет его обратно, чтобы не высовывалось. Сейчас не об этом — сейчас он нужен Бакуго. — В общем, чтобы утереть нос Пикачу, мне нужен «стимул на смену эмоций», — пародируя, Бакуго кривит брезгливо голос, морщит нос и показывает воздушные кавычки пальцами. — Лицо, видите ли, не расслабленное у меня. Как тут, бляха, расслабиться, если они меня все бесят?.. Чуть поджатые губы. Шумный выдох через нос. И правда, очень бесят. — … если я завтра не сменю лицо на более «презентабельное», то эти ублюдки даже угрожают не закрыть мне практику из-за отсутствия больше двух нормальных фоток, а я этот пиздец еще раз проходить!.. Сниженный, угрожающий тон. Напряженные капилляры в глазах. — … завтра самому выбрать и притащить с собой человека, которому я доверяю или ассоциирую с ним положительные эмоции… Скакнувшие, резко расширившиеся зрачки. Киришима отчетливо видит в них отражение себя, и это чертовски, вплоть до ухнувшего куда-то вниз сердца красиво. — Э, ты меня вообще слушаешь? Я тебя второй раз спра… — Давай встречаться. И это тот самый момент, когда Киришимино сознание встает, откланивается под бурные овации и умаршировывает в закат. На-со-всем. — Ты дебил или да? Э, что? Когда вопрос не вызывает должного эффекта, то следом на лоб приземляется ребро ладони, и только тогда Киришиму наконец откидывает назад из состояния, уже давно ярко и бодро сияющего разноцветным флагом, обратно в реальность. И вот тогда настает понимание, что пиздец. Кажется, он ляпнул лишнего. Очень-очень лишнего. Бля-а-а-а. Бакуго реально смотрит на него, как на дебила. — Эм, — начинает Киришима свое оправдание с особым красноречием, ибо голова у него вдруг становится пустой да звонкой, хоть перекати-поле запускай. Но раз уж срамить себя, то сразу и до конца, поэтому он набирает в легкие побольше воздуха и пускается во все тяжкие: — Ну, я типа как люблю тебя? И давно уже? Приблизительно с первого курса? Не прям со спортивного фестиваля, конечно, но… Видимо, его излишний трындеж не оставляет Бакуго выбора. Потому что тот вместо ожидаемо взрыва просто подается вперед, обхватывая его двумя ладонями за щеки, и целует. Ц е л у е т. Понимаете? Kirishima.exe has stopped working. — Тебе стоило всего один раз в жизни дослушать меня до конца, придурок. Всего один. Гребаный. Раз. Но нет, ты все мне, блять, похерил, дерьмоволосый! — говорит Бакуго с сущим возмущением и изумительно пылающими щеками, когда они отрываются друг от друга, и Киришима чувствует жар на своей коже тоже — ситуация от этого становится еще картиннее. То есть, погодите-ка. Так истинной причиной заебавшегося Бакуго был на самом деле Киришима, а все то, что тот говорил, прикрываясь практикой, было банальной подводкой к признанию? И Киришима просто-напросто его опередил — великого Бакуго Кацуки, желающего быть во всем первым?! Это самая жесткая подстава, которая в принципе могла бы быть от потенциального парня. Киришима не знает, радоваться ему или смеяться. Получается все вместе. — Кажется, ты решил расслабиться совсем уж кардинальным способом, — задушено хрипит Киришима, потому что смеяться он прекратить ну никак не может. И не хочет. На него накатывает какая-то странная, слишком острая и всепоглощающая эйфория, что затапливает все остальное. И чувство ревности, вспыхнувшее сегодня буйным огоньком, и сомнения, которые он в себе хранил все эти два года — все топится одной мощной волной и утихомиривается в нем необъятным океаном. — Хорош ржать! — а если не перестанет, то Бакуго что, опять его поцелуем остановит? Лол. Киришима сейчас чувствует себя как минимум бессмертным. — Я просто решил убить двух зайцев. Если бы дотянул до выпуска, ты бы во мне дырку прожег. Ох, вот как. Киришима бьет себя ладонью по лбу — оказывается, так все элементарно было. И это просто инфаркт, когда Бакуго садится и со всех сил пытается сдержать улыбку. — Ну так что. Пойдешь завтра со мной? И Киришима оценивает, насколько хитрожопым оказался ход. Сначала влюбить, потом умаслить, затем признаться и тут же о чем-то попросить. Гений многоходовочки! Ну разве после такого Киришима может ему отказать? Да и разве раньше он мог бы? Интересно, в какую локацию они завтра попадут. Горы, Киришима зуб дает, что будут горы. Или около того. Потому что сам он поставил пометку «без разницы», а Бакуго таскал его как-то с собой в поход — разок, на втором курсе. И то, что ему — им — там до безумия понравилось, Киришима запомнил на отлично. Бакуго точно указал ближайшие. Когда Бакуго уходит к себе, то Киришима лежит еще минут пятнадцать, прикрывая предплечьем глаза, и активно себя пощипывает, не веря во все произошедшее. А потом в панике схватывается за телефон, надеясь, что тот еще не уснул. 21:39 А ты отправишь мне те две удавшиеся фотки? 21:40 На правах новоиспеченного бойфренда эксклюзив вперед ;)Иди ты 21:42 Контакт Бакуго Кацуки отправил вам вложение [2] 21:44
Когда Киришима открывает первую фотку, где Бакуго оказывается в полный рост на красном фоне со своей стандартной позой и распределением веса на двух ногах — те широко расставлены, руки с наручами разведены в стороны ладонями вверх, а на лице красуется до жути хищный оскал; хочется лизнуть экран. На второй же тот был сфотографирован вблизи: часть наруча закрывает половину лица, радужка, выделенная дополнительно фотошопом, светится почти безумным алым и уголок губ чуть искривлен в надменной усмешке. И вот это уже вопиющая наглость и выше всех имеющихся Киришиминых сил. Слюнявая дорожка появляется на экране секундой позже. И он теперь имеет полное право себе такое позволить, не маясь при этом стыдами совести. Киришима с неохотой откладывает телефон, понимая, что завтра предстоит трудный день. Но засыпает он с полной уверенностью, что заключительный день практики сложится в любом случае удачно.