Любовь на благо государства

"В ваших интересах будьте в доме номер семь в миле от дворца принца Конде в восемь часов вечера",– гласила записка, полученная лейтенантом королевских мушкетеров Д'Артаньяном 18 августа 1637 года. К записке был приложен золотой перстень с бриллиантом, стоящий, по прикидкам гасконца, не менее восьми тысяч ливров. Хитроумный лейтенант прибывал в раздумьях. Он был при дворе достаточно долго чтобы понимать что подобные записки могут предвещать большие события. Впрочем, нередко они были сопряжены с крайне серьезными рисками, а лейтенант мушкетеров уже давно не был двадцатилетним мальчишкой, только прибывшим в Париж, и находил теперь что единицы вещей стоят чрезмерных рисков. Но судя по ценности перстня, здесь были замешаны дела не просто знатной, а королевской семьи, а она явно могла быть связана с тем, что входило в эти единицы. Его друзья уже несколько лет как покинули Париж, а потому решать он должен был совещаясь лишь со своей гасконской головой. Часы пробили восемь, но лишь спустя семь минут во дворе промелькнуло две тени. Мушкетер подошел к двери. Он разместился на втором этаже что также было указано в таинственной записке. Было очевидно что оба посетителя были женщинами. После короткого разговора одна из них осталась внизу, а другая начала подниматься по ступенькам. Когда она зашла в открытую дверь то быстрым движением закрыла ее, после чего задернула занавеси. Затем таинственная незнакомка скинула капюшон и лейтенант упал на колени, узнав прекрасное лицо королевы Анны. - Ваше величество! - Встаньте, друг мой! - властно, но ласково, как это умела делать лишь одна из немногих, произнесла королева. Д'Артаньян немедля повиновался и молчаливым вопросительным взглядом уставился на королеву. Она присела на кровать и величественным жестом указала ему на стул. Лишь когда он исполнил этот молчаливый приказ, она начала: - Во Франции понемногу назревают волнения. Народ говорит о том, что я не могу дать Франции наследника. Но лишь ограниченное количество людей при дворе знает, что не я, а безплодность короля виновны в этом. Разумеется, прямо королю никто об этом не скажет, но он все меньше ждет наследника, а я все более беспокоюсь за положение при дворе. И тогда мне пришла мысль, что если король не может дать стране наследника... Гасконец не мог поверить своим ушам. Нет, не может быть чтобы королева Франции в действительности предлагала ему то, что он слышит. - Но король...,– начал было он. - Король недальновиден и не слишком умен, да простит меня Бог за такие слова. Вам ли не знать этого? Что касается кардинала то уже ушло то время, когда его целью были интриги против меня. Со времен вступления Франции в войну против Габсбургов, он всецело поглощен ею, не обращая внимания почти ни на что более. Вдобавок, он тоже понимает что рождение наследника укрепит королевские позиции и авторитет. Что касается того почему вы,– тут королева смягчила голос,- я временами видела как вы на меня смотрели последние несколько лет, Д'Артаньян. Я видела, как в ваших глазах страстная преданность королевской власти начинает смешиваться с любовью и вожделением к женщине, а даже королеве хочется быть желанной. Для Луи я была не более чем династический брак и он уже давно не любит меня по-настоящему. Кроме того, в силу того что вы не принадлежите к королевской семье, вы не сможете заявить права на престол или право официально называться отцом моих возможных детей, и вы сами это понимаете, а также обладаете высокими понятиями о чести. Или, быть может, я неправа и в действительности вы не любите и не желаете меня, а лишь по-прежнему самый верный слуга? Я не стану принуждать вас или гневаться. Говорите правду, прошу вас! Лейтенант мушкетеров вновь стал на колено, склонив голову и ответил: - О да, вы правы! Я действительно уже четыре года питал страсть – невозможную, как мне всегда казалось. Но я боюсь. Не за себя, но за Вас, моя госпожа.... Анна покраснела. Столь прямой ответ был поистине невероятно приятен ей. - Не стоит, – тихо сказала она.- Я рискую не меньше вашего, но тем не менее я не боюсь. Это любовь на благо нашего государства, дорогой Д'Артаньян. - В таком случае моя отвага не будет меньше Вашей,– прошептал гасконец вставая. Анна подошла и впилась ему в губы поцелуем. Они упали на кровать. Руки гасконца заскользили по платью королевы и оно упало на пол, а следом полетела и одежда мушкетера. Губы мушкетера стали покрывать поцелуями тело королевы и она стала постанывать – сперва тихо, а затем все громче когда он стал нежно целовать ее соски. Груди королевы стали набухать от возбуждения, а лейтенант, почувствовав это, стал уделять им еще большее внимание, обрабатывая их и руками и языком. - Войдите в меня!- произнесла она с затуманенными страстью глазами. Д'Артаньян исполнил приказ королевы, действуя неспешно, но напористо, и был вознагражден страстными стонами Анны. Вскоре она стала двигать бедрами в такт его движениям. - Это все только для блага государства?– прошептал он ей на ухо. - Нет! Я-хочу-тебя-больше-всего! – выкрикнула королева, и едва он исполнил это желание она почувствовала как сильнейшая волна оргазма одновременно сотрясла их обоих. - Чего теперь пожелает моя королева? – спросил мушкетер с улыбкой. - Я хочу чтобы мы испробовали друг друга на вкус! Вы первый!– выдохнула Анна. - Как прикажете, Ваше Величество, – поклонился мушкетер, приникая губами к королевскому лону. Начал он лишь слегка посасывая ей промежность, и королева стала растирать свои груди для усиления ощущений. Заметив это, гасконец ускорил работу, и эта интенсивность кружила королеве голову. Анна стала все громче стонать от наслаждения, чувствуя как бурлящий поток наслаждения поднимается из её глубин. - Сейчас! – воскликнула королева, чувствуя как содрогается всем телом, и как мушкетер вбирает в себя её горячие соки. - Теперь я!– ненасытно простонала она, беря в рот его пришедший в полную готовность любовный жезл. - О, вы делаете это поистине по-королевски!– произнес мушкетер, подогревая вожделение Анны. Она стала набирать скорость и вскоре почувствовала, как он приходит к финишу, исторгаясь в нее. Оба без сил повалились рядом. - Это ведь не последняя наша встреча? – тихо спросил он. - Однозначно...однозначно нет,– выдохнула королева, с трудом переводя дух от наслаждения. Разумеется, королева не могла остаться на ночь, но та ночь действительно стала отнюдь не последней, но лишь одной из многих. Ибо страсть королевы была разожжена куда сильнее чем ей хотелось бы. И хотя оба знали, что эта тайна должна оставаться для всех нерушимой, никто из них никогда не сожалел о ней. Ибо без истинной любви они бы не познали и истинного счастья. Их детям суждено стать великими, а "любовь на благо государства" позволила им обрести гармонию в своих сердцах.