Hearts Locked in Wrong Minds

Альбус Дамблдор вел Ньюта Скамандера через ворота Хогвартса. Нюхль, приглашенный профессором на чай, семенил следом. Ньют здесь знал каждый камень, и каждая трещинка, каждый коридор возвращали его мысли обратно к дням, проведенным в школе. К учебникам, к спасенным им животным… к Лете, наконец. Слишком много боли приносили эти воспоминания и, не в силах выносить их, Ньют старался гнать их прочь до поры. - Так чудесно вернуться сюда, - сказал он, завороженно переводя взгляд по знакомым стенам. Пока они шли, он рассматривал надписи, выгравированные на дверях, через которые проходил их путь, и завороженно наблюдал за лестницами, меняющими свое направление. - Тебе будут рады здесь, как преподавателю. Наш педагог по уходу за магическими существами подумывает о том, чтобы уйти на покой. Брови Ньюта поползли вверх. - Я не знал об этом. - Скажешь, слишком офисная работа? – усмехнулся Дамблдор. Он припомнил боггарта и их встречу с Ньютом. - Не то чтобы слишком офисная, просто… Я едва ли найду общий язык с человеческими детенышами. – Дамблдор, услышав это, рассмеялся. - Тогда как знаешь. Но, надеюсь, ты разрешишь использовать свою книгу как учебное пособие? – они ступили на лестницу, ведущую на третий этаж. Портреты, мимо которых они проходили, отзывались у Ньюта внутри уколами ностальгии. - Мою книгу? - «Фантастические твари и где они обитают». Это увлекательное чтиво, но кроме того, великолепный учебный материал. Ньют вытаращил глаза. - Да, да, конечно! Это будет для меня большой честью. Они дошли до кабинета защиты от темных искусств. Ньют вошел первым, незамедлительно нашел свою старую парту и кончиками пальцев проследил надписи, нацарапанные на крышке. Среди бесконечных букв-инициалов и сердечек, в углу притаился нарисованный маленький лукотрус. Ньют улыбнулся себе под нос и посмотрел на карман своего пальто, где неизменно прятался Пикетт. - Иди сюда, - позвал его Дамблдор уже с кафедры, от дверей учительской комнаты. Ньют поспешно вошел в помещение и притворил за собой дверь. По всей комнате были расставлены магические инструменты всех форм и размеров. Больше всего внимания привлекал большой металлический сосуд, парящий в воздухе в нескольких сантиметрах над деревянным столиком. Подойдя к нему, Дамблдор задумчиво уставился на его переливчатое содержимое. - Это омут памяти, - проговорил Ньют, у которого эти двое – Дамблдор и плоский металлический сосуд – никак не желали складываться в общую картину. - Именно он, - подтвердил Дамблдор, - директор Диппет разрешил мне использовать его при необходимости. Он смотрел на омут памяти еще мгновение, после чего развернулся к Ньюту. - Чай, как я и обещал? - Да, спасибо. – Ньют обернулся поднять нюхля, который заинтересованно озирался в поисках блестящей мелочевки. Чайник уже поджидал их на полочке, только что вскипевший не без помощи магии. Дамблдор галантно поставил одну из трех чашек напротив нюхля, которого Ньют усадил прямо на край стола, отодвинув оттуда пергаменты. - Нужно уничтожить кровный обет, сэр! – выпалил он. –Только вы можете помочь нам победить Грин-де-Вальда. Дамблдор вытащил из кармана кулон, качнул егои долго смотрел, как тот ходит маятником. Туда-сюда, туда-сюда. Он допил свой чай одним большим глотком и поставил чашку к чайнику, на полку. - Я не могу. - Да, конечно, из-за обета, – Ньют отставил в сторону свой почти нетронутый чай и вернулся взглядом к кулону, который все еще раскачивался из стороны в сторону, – вы поклялись не сражаться друг с другом. Именно поэтому-то и нужно его уничтожить! Дамблдор шумно выдохнул и невесело усмехнулся; он поймал серебряный кулон левой рукой и спрятал его в кулаке. Он улыбнулся Ньюту мимолетнейшей из своих улыбок. - Да, но… не только из-за него. Дамблдор положил кулон в карман и посмотрел на Ньюта. - Что? – переспросил Ньют, который оказался внезапно выбит из колеи. Он мимоходом поймал нюхля, примеривавшегося к ручке своей чайной чашечки с золотыми завитками, и сунул его в карман. Темные глазки и нос нюхля выглядывали из складок темной ткани. Дамблдор подошел к омуту памяти и замер без движения над загадочной аморфной субстанцией. Ньют вскочил, протиснулся между столом и ледяной стеной и встал с профессором рядом. Тот ухватился за краешки стола, кивнул на сосуд с озорством во взгляде и спросил: - Тебе доводилось пользоваться такой штукой прежде? - Нет, сэр. Дамблдор кивнул, достал палочку и коснулся своего виска самым кончиком. - Профессор, я не уверен, что я… - Ньют запнулся и замолчал, глядя, как сверкающая субстанция, тянущаяся за палочкой, покидает голову Дамблдора. Легким отрывистым взмахом палочки профессор стряхнул ее в омут памяти. Жидкость пошла рябью, засветилась, и неясные картинки, сменяясь одна за другой, побежали по ее поверхности. Ньют сдержал удивленный вздох. - Коснись лицом поверхности, - проинструктировал его Дамблдор, но Ньют все еще смотрел на него вопросительно. - Что? – переспросил он, но Дамблдор ничего больше не сказал, только снова указал на омут памяти. Ньют задержал дыхание и погрузил голову прямо в загадочную жидкость. *** Ньют как будто падал. Ощущения были сродни полету через портключ, а он стремительно падал на землю с большой высоты. Только спустя некоторое время он обнаружил себя лежащим на жесткой, слегка влажной от росы траве. Он застонал и сел. Окружающее его пространство выглядело подернутым полупрозрачной дымкой, как если бы он спал и видел сон. Рядом с ним, под деревом, сидел парень, и лениво переворачивал желтоватые страницы старой книги. Из-за дерева выглянул другой парень, чем немало напугал того, что читал. - Снова за книжкой, Альбус? – спросил он. На вид он был едва ли старше, чем тот, которого он называл Альбусом. Это же Дамблдор, сообразил Ньют. Паренек, сидящий под деревом с книжкой, был молодой версией Дамблдора. Ньюта застало врасплох это открытие, но вместо того, чтобы испугаться, он подошел ближе, чтобы услышать разговор целиком. Альбус фыркнул и, захлопнув увесистый старый том, осторожно прислонил его к корню дерева, возвышающемуся над мокрой травой. - Чего ты хотел, Геллерт? Ньют перевел взгляд на второго парня, того, что стоял. Было что-то общее между ним и темным магом Грин-де-Вальдом, каким он его знал. Покрайней мере, его глаза: отталкивающие, разноцветные, но Альбуса это почему-то не заботило. Больше того, он смотрел в них, не отрываясь, несколько секунд. Явно дольше, чем требовала ситуация. - Тебя, - только и сказал Грин-де-Вальд, протянул руку и помог Альбусу встать. Тот лукаво улыбнулся ему, и они побрели прочь. - Я нашел кое-что, и хотел рассказать тебе, - начал Грин-де-Вальд. Ньют понял, что они уходят, и поспешил догнать их, стараясь остаться незамеченным. - Все что угодно, - улыбнулся Альбус. - Ты ведь слышал про Дары Смерти? Альбус удивленно вытаращил глаза. - Разумеется. Сказка о Трех Братьях, но она совсем детская, что с того, Геллерт? - Я пытался найти в ней скрытый смысл бессчетное количество часов. И я уверен, что нашел местоположение Бузинной палочки. Альбус замер на месте, поймал Геллерта за левую руку своей правой и изумленно воскликнул: - Да ты шутишь! - Отнюдь. – Грин-де-Вальд высвободил руку из пальцев Альбуса и осторожно заправил ему за ухо выбившуюся прядь волос. – Мы будем такими могущественными, ты только представь… Мы вдвоем. Мы самые талантливые волшебники своего поколения, и нам под силу править миром, Альбус. Плечо к плечу. По лицу Дамблдора быстрой тенью пробежало выражение, которого Ньют никогда не видел у того Дамблдора, которого он знал. Может быть, это было тщеславие, или алчность. Или жажда власти. Альбус переплел свои руки с Грин-де-Вальдом и потянул его на себя. На их лицах играли одинаковые улыбки, и их лица были столь близки, что Ньюту было неловко становиться свидетелем такого интимного момента. И он угадал. Геллерт обхватил Альбуса за шею правой рукой, но левой не отпустил его ладони, и их губы соприкоснулись. Ньют удивленно раскрыл рот, чтобы сказать что-то, и обнаружил себя стоящим над омутом памяти, там же, где он и был – в кабинете профессора Дамблдора. *** - Профессор, я прошу прощения, я не должен был видеть, –начал Ньют торопливо, но Дамдбдлор поднял руку в миролюбивом жесте. - Все в порядке. Я надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я не могу полностью вычеркнуть его из своей жизни? - Да, разумеется, сэр. Но все-таки насчет Криденса… - Да, - энергично кивнул Дамблдор, –это еще один очень важный аспект, который, я надеюсь, омут памяти поможет нам прояснить. Профессор извлек еще одно воспоминание и сбросил его в заволновавшиеся воды омута. - Вы уверены? Мне неловко лезть в вашу личную жизнь… - Ты должен разобраться. Немногие знают, но ты в их числе. – лицо Дамблдора просветлело; и с трудом верилось, что на этом красивом лице расцветало когда-то выражение одержимости. Ньют кивнул, и снова погрузил лицо в омут памяти. *** Это воспоминание было темным и расплывчатым. Густой черный дым складывался в фигуры, и Ньюту казалось, что он смотрит на происходящее со стороны. Голоса звучали приглушенно, как если бы он подслушивал через стену; и вообще весь он был невидимым, как привидение, но незримо присутствующим. *** Альбус сидел за столом напротив окна, за которым стояла черная и звездная ночь. Он писал письмо. Кончик его пера равномерно покачивался из стороны в сторону. Пергамент освещала одинокая свеча, воск с которой капал на металлический кружок в основании. Письмо было практически закончено, и Ньют рассмотрел, что это было за письмо – к Геллерту Грин-де-Вальду. «Геллерт, - начиналось оно, - твоя точка зрения насчет превосходства волшебников над магглами для их собственного блага – это ключевой момент. Конечно, могущество, которое у нас будет, даст нам безоговорочную возможность управлять, по праву сильного. Но кроме того, это сделает нас ответственными за то, что мы делаем. Этот момент нужно обсудить особенно, это тот фундамент, который ляжет в основу всего, что мы построим. Когда нам возразят – а эта позиция, несомненно, найдет своих противников – мы должны быть готовы привести аргументы. Мы берем на себя функцию контроля исключительно ради общего блага, и никогда не должны превышать своих полномочий, используя для подавления сопротивления только ту силу, которая необходима (это было твоей ошибкой в Дурмстранге!)» Альбус остановился. Кончик его пера замер над маленькой точкой в конце предложения. Он улыбнулся каким-то своим мыслям, и дописал: «Но мне грех жаловаться, потому что, если бы тебя не исключили, мы с тобой не встретились бы». Он подписался очень своеобразным способом: букву А в своем имени заменил значком, который, Ньют знал, брал начало из старых легенд. Символ Даров Смерти. Эпизод начал таять и наконец стерся совсем. *** Темный дым снова рассеялся. Комната со свечкой исчезли, остался только Альбус посреди улицы под мелко моросящим дождем. Должно быть, было зябко и сыро стоять так, но Альбус напротив расплылся в широкой улыбке, когда вторая фигура вынырнула из темноты. Это был Геллерт. В правой руке он держал волшебную палочку, и Ньют, сделав пару шагов к ним, внезапно узнал ее, эту палочку. Он видел ее, когда Грин-де-Вальд выступал перед волшебниками на кладбище во Франции: это была легендарная Бузинная палочка. Геллер прижался к Альбусу сразу же, как только подошел. Между ними почти не оставалось пространства, но Грин-де-Вальд протиснул руку между их телами, чтобы продемонстрировать свою добычу. Альбус замер в восторге и волнении. - Уже скоро, - зашептал Геллерт Дамблдору на ухо, - палочка уже наша. Еще немного, и у нас будут все три артефакта, и мы создадим новый мир. Альбус ухмыльнулся и бережно взял палочку из рук Геллерта, чтобы внимательно рассмотреть, провести пальцем от начала до конца, задержав дыхание от волнения. - Новый мир, где никто не будет бояться магглов, ты только вообрази, Гел! Они будут послушны нашим желаниям, и никому не придется больше прятаться. - Осталось еще два. Парни обменялись многозначительными ухмылками. Они вместе держали Бузинную палочку – Альбус левой рукой, Геллерт правой. Торжественно вознеся ее в воздух, они произнесли заклинание: - LumosMaxima! Сгусток света вырвался из кончика палочки и взлетел в ночной воздух, такой яркий, что целое небо осветилось в одно мгновение. Несколько секунд было светло, как днем, а после сияние начало медленно угасать. Кто угодно, видевший это, будь то маггл или волшебник, ставшие свидетелями этого момента, стали бы убеждать себя, что это была просто необычная молния. В самом факте ее возникновения не было ничего экстраординарного: лил дождь, в отдалении гремел гром. Альбус и Геллерт были единственными, кто знал, что это не было капризом природы. Ньют осознал очень отчетливо, что с этого все и началось. Темный маг Грин-де-Вальд и все, чему теперь приходилось противостоять, появился на свете именно в этот момент. По позвоночнику побежал холодок, но возник извечный темный дым и унес прочь это воспоминание. *** Альбус лежал на кровати, не то спящий, не то уже проснувшийся под взглядом, обращенным к нему. Геллерт сидел рядом, нависая сверху. Их носы мягко соприкоснулись, и Ньют почувствовал, что заливается краской; он не мог поверить, что Дамбдлор позволит ему увидеть столь интимный момент. - Доброе утро, - пробормотал Геллерт, и его голос источал желание. Альбус, проснувшийся окончательно, усмехнулся. Он запрокинул голову, чтобы ухватить короткий поцелуй. Воспользовавшись моментом слабости, онперевернул Геллерта на спину, и оказался сверху. Простыни, на которых они лежали, разметались и перекрутились. - Доброе, Гел, - улыбнулся Альбус, глядя вниз, - мне, вообще-то, было очень грустно здесь одному ночью. Почему ты не пришел? - Зато я пришел утром, - поддержал пикировку Геллерт, - а вообще, я не думаю, что тетушка одобрила бы подобные исчезновения. - Если бы она вообще заметила их, - пробормотал Альбус, спускаясь губами по шее парня, вынуждая того довольно улыбнуться. - Очень может быть. Возможно, сегодня ночью приду. - Мудрое решение, однако, - согласился Альбус, пальцами подхватывая пуговицу на воротнике рубашки Геллерта. Большими пальцами вдавливая пуговицы в тканевые петельки, он расстегивал их одну за другой. - И что же, позволь спросить, ты делаешь? – поинтересовался Геллерт, и голос его звучал игриво. Он уже соображал с трудом. Альбус коротко прижался губами к местечку на груди Геллерта. Он расстегнул уже четыре пуговицы. - Люблю тебя, - просто ответил он. - Тогда продолжай, - немедленно отозвался Геллерт, - люби меня, сколько захочешь. – Он вплел пальцы в растрепанную прическу Альбуса, притянул его к себе и прошептал. – Хоть всю жизнь. Они слились в поцелуе, и это было последнее, что увидел Ньют перед тем, как темнота поглотила и это воспоминание тоже. *** Обстановка снова сменилась. В этот раз их было трое. Парень, значительно старше Альбуса, стоял в темном поле. В нескольких метрах от него был Альбус, который держал Геллерта за руку так крепко, словно цеплялся за самое дорогое в своей жизни. Второй рукой он держал наготове свою волшебную палочку, Геллерт же держал Бузинную палочку. На шее Альбуса Ньют заметил блестящий серебряный кулон. Кровный обет, догадался он. И совсем уж незаметная на поляне, посередине между соперниками, вставшими в стойку и готовыми начать дуэль, стояла девушка. Прекрасная в своей бледности, с длинными каштановыми волосами. На ее лице был испуг, как если бы она могла сломаться в любой момент. Выражение ее лица казалось Ньюту знакомым – такое было у Криденса. - Аберфорт, ты не понимаешь, - Ньют расслышал крик Альбуса. - Ты несешь какую-то чушь, братец! Захватить власть над миром магглов, заставить людей дрожать от страха… это все бред сумасшедшего! - Ты не имеешь права разговаривать с ним в таком тоне, - закричал на АберфортаГеллерт. В приступе ярости он сжал крепче Бузинную палочку и наставил ее на старшего Дамблдора. – Crucio! Ньют ахнул, потрясенный. Он не ожидал, что Геллерт использует Непростительное. Хотя перед ним был Грин-де-Вальд, и этим все было сказано. Моложе, чем он видел его, но все тот же темный волшебник. Аберфорт взвыл от невыносимой боли. Альбус вскрикнул, вырвал руку из руки Геллерта и рванулся к брату. В его глазах стояли слезы, когда он развернулся, поднимая палочку против Геллерта. - Expelliarmus! Геллерта отбросило на землю, а Бузинная палочка упала поодаль. Аберфорт воспользовался передышкой, и встал, хотя и несколько шатко, и смерил Геллерта взглядом, полным вновь обретенной ненависти. Альбус повел плечами. Дыхание его было тяжелым, неровным. Его разрывало от злости на брата – за критику их с Геллертом идей, но теперь он злился и на Геллерта тоже – тот посмел причинить вред Аберфорту. Не зная, кому доверять, он побежал в сторону – к девушке, которая все еще дрожала от страха. Началась самая настоящая дуэль. Красные и зеленые вспышки летели во всех направлениях, и, казалось, могли ослепить. Ньют слышал, как выкрикивались в холодный воздух заклятья, но не мог разглядеть, кто их сотворял. Дуэль прервалась одним-единственным заклинанием. Ньют – честно – не понял, кто его произнес. Десятки разноцветных вспышек исходили от каждого из троих, поэтому отследить автора того или иного заклятья становилось задачей почти невыполнимой. Тем не менее, смертельное заклятие было произнесено, и, столкнувшись с другим, изменило направление. Вместо того, чтобы попасть в одного из трех магов, оно отскочило и попало в беззащитную девушку. Она закричала. Душераздирающий крик задел Ньюта, бывшего безмолвным свидетелем, до глубины души. От нее облаком расходилась чернота. Ньют знал, что это было. Ариана приютила внутри себя обскура, и ее смерть освободила его. Альбус, Геллерт и Аберфорт смотрели на нее. - Ариана, нет! – закричал Альбус, но его крик унесло ветром. Он подбежал к девушке и упал на колени перед ее телом, сотрясаясь от рыданий. Освобожденный обскур метался вокруг них. Он пытается найти себе нового хозяина, знал Ньют. Но собравшиеся мужчины были взрослыми, а Ариана была теперь мертва. Казалось, что обскур готовится принять решение. Сделав свое, Аберфорт рванулся в сторону леса и побежал так быстро, как только мог. На поляне остались только Альбус и Геллерт, которые смотрели то друг на друга, то на мечущегося обскура. Тишина продолжалась недолго: обскур бросился на Альбуса, который немедленно закричал. Ньют затаил дыхание. Неужели он нашел хозяина в Дамблдоре?Это казалось невозможным, ведь Альбусу было по меньшей мере восемнадцать в тот год. Обскур знал, что нецелесообразно выбирать для прибежища такое старое тело, но продолжал кидаться на Альбуса. Ньют заметил, что он целится в кулон кровного обета, висящий у Альбуса на шее. Геллерт тоже заметил это, он подскочил к Альбусу, сорвал с него кулон и швырнул его на траву. - Уйди прочь, - прохрипел Альбус, отталкивая Геллерта прочь. Он ослаб после дуэли, и попытка вышла слабой, - ты убил ее! - Я не хотел! Она оказалась на пути заклятья, это не моя вина! - Это ты разбрасывался Непростительными во все стороны, как ненормальный! - Ты тоже! Альбус поник. - По крайней мере, я пытался целиться. Геллерт перевел взгляд. Черная масса копошилась неподалеку от них и представляла на данный момент самую большую проблему. - Что это? – спросил он. - Понятия не имею. – по Альбусу было заметно, что он напуган. Они оба были напуганы. Им ничего не оставалось, как молча смотреть, как из кулона, заключающего их кровный обет, а теперь ставшего пристанищем для таинственного нечто, измучившего Ариану. Ньют понял, что происходит, когда было уже слишком поздно. Обскур уже рос и развивался, черпая магию и силу из клятвы на крови. Это был обскур сам по себе. Чуть только ветер стих, Альбус и Геллерт открыли глаза, которые держали плотно закрытыми. Перед ними был ребенок, совсем малютка, обернутый в обрывок темной ткани. Крохотные кулачки теребили неровный край. Альбус сам едва стоял на ногах, но помог встать Геллерту и, не отпуская рук, они подошли к ребенку. - Что произошло? – спросил Геллерт. Альбус покачал головой. Он отодвинул ткань с личика ребенка, чтобы рассмотреть его как следует. - Привет, - пробормотал он. - Альбус, это обскур, который жил в теле твоей сестры, - ужаснулся Геллерт, - теперь он обрел свое собственное! - Я знаю, - прошептал Альбус, - но это ребенок,Геллерт. Что ты предлагаешь сделать с ним? - Убить, естественно, - прошипел Геллерт. Альбус отшатнулся в ужасе. - Нет! – он прижал ребенка к себе. – Ты не можешь взять и убить ребенка! Тем более… Это наш ребенок. Обскур создал свое тело из нашей крови. Альбус посмотрел на траву в том месте, где валялся кулон. Геллерт проследил его взгляд, наклонился за кулоном, поднял его и засунул в карман. - Мы не можем просто убить его, - слезы навернулись Альбусу на глаза. – Кто-то убил мою сестру. Не знаю, был это я, ты или Аберфорт, но она мертва, и он – все, что у меня осталось. - Да, да, хорошо, - Геллерт откинул прядь волос со лба Альбуса. Большим пальцем он мягко стирал дорожки слез с его грязных щек. – Все будет хорошо. – Геллерт положил свободную руку – вторая все еще сжимала Бузинную палочку – на живот ребенку. – Но мы не можем его оставить. Его нужно отдать кому-то, кто воспитает его должным образом. - Оставим его на крыльце. Кто-нибудь найдет его и позаботится, - задумался Альбус. - Да, - согласился Геллерт, и протянул руки, чтобы взять ребенка. Альбус не отдал, напротив, прижал малыша к себе сильнее. - Ему нужно имя, - возразил он, на что Геллерт закатил глаза. - Не привязывайся к нему. - Но мы отдаем его! – настаивал Альбус. – Он должен иметь представление о том, кто он такой! Может быть, мы найдем его снова, когда он повзрослеет. Геллерт был недоволен, но согласился. - Пусть он будет Аурелиус, - решил Альбус, - АурелиусДамблдор. - Ты назвал его первым именем, которое пришло тебе в голову? – фыркнул Геллерт. – И почему у него твоя фамилия? - Потому что тебя выгнали из Дурмстранга. Фамилию ты свою запятнал. - Что ж. - И это не первое попавшееся имя. Маркус Аурелиус. Философ, я читал его труды. - Аурелиус Дамблдор, значит… - согласился Геллерт. – Хорошо, но теперь нужно отдать его, пока не стало слишком поздно. Альбус кивнул, и все вокруг снова потонуло в черном дыму. *** Ньют вынырнул из омута памяти и уставился на Дамблдора. - Вы хотите сказать, что… что Аурелиус Дамблдор… - Есть Криденс Бэрбоун, - мягко пояснил Дамблдор. Он расхаживал из сторону в сторону, пока не отвернулся к окну, рассматривая территорию вокруг замка. – Я давно подозревал. Ньют подошел к нему, и тоже выглянул в окно. - Мы с Геллертом… поссорились летом тысяча восемьсот девяносто девятого года. Криденс поехал в Америку в тысяча девятьсот первом, вместе с женщиной, на которую мы его оставили. И, как ты знаешь, на пароходе его перепутали с маленьким Корвусом Лестрейнджем, которому не посчастливилось, и он… - Утонул. – закончил за Дамблдора Ньют. Профессор кивнул с сочувственной улыбкой. - Да. Ты, наверно, заметил, что Криденс – это не обскур в нашем привычном представлении. Он слишком стар, чтобы обскур выжил внутри него. Кроме того, он выжил, будучи пойманным американскими аврорами. Криденс – сам по себе обскур. Ньют повторил это еще раз про себя. - И вы не можете его уничтожить? Ньют понимал Дамблдора. Сам он никогда не мог причинить вред живому существу, и даже тот обскур, которого он укрывал у себя, хотя и убил девочку и никому не принес пользы, все равно Ньют не мог убить его. - Нет, мой милый Ньют, это ты не можешь. – Дамблдор покачал головой и вытащил кулон. – С тех пор, как обскур создал себе тело из магии клятвы, уничтожить его – значит… - Убить Криденса, - понял Ньют. - Теперь ты понимаешь, в чем проблема. Но я не перестаю искать верное решение, Ньют. - Я сделаю все возможное, профессор. - Хорошо. – Дамблдор улыбнулся. – А сейчас, думаю, твои друзья заждались тебя. – Ньют кивнул, и Дамблдор придержал перед ним дверь кабинета. Ньют обернулся к профессору еще раз, прежде чем выйти. - Сэр? Дамблдор поднял голову, слушая. - Скажите, вы… - Ньют замялся. – Вы все еще любите его? Грин-де-Вальда, я имею в виду. Дамблдор опустил голову и рассмеялся с намеком на сожаление. - Да, Ньют, - кивнул он, - все еще люблю. - После стольких лет? - Всегда, - сказал Дамблдор, - всегда.