Слепец.

Стайлзу кажется, что он вот-вот сойдет с ума. Неметон ворочает корнями в извилинах его мозга, давит изнутри на глаза и жужжит тысячами светлячков в барабанных перепонках. Неметон вполне недвусмысленно зовет его – Стилински – к себе, но да пошел он и вся подобная ему сверхъестественная муть куда подальше, потому что парень в жизни не собирается возвращаться туда, где недавно чуть не убили в качестве жертвоприношения его отца. – Хреново выглядишь, бро, – с беспокойством в голосе говорит Скотт где-то с неделю «делай-вид-что-все-в-порядке» спустя, – ты вообще спишь по ночам? И это почти обидно: они лучшие друзья и знают друг друга с пеленок, так почему же для того, чтобы заметить неладное, Стайлзу требуются считанные часы или абсолютно не-волчье чутье, а МакКоллу – несколько суток и недвусмысленный толчок в бок от Эллисон? – Конечно, бро, – с кривой улыбкой отвечает Стайлз, пока под черепушкой царапается когтями нечто темное и древнее, – сплю, как младенец. Он, безусловно, врет. Но уже отвернувшийся к своей девушке Скотт не обращает на это ни малейшего внимания. * Бесконечное бормотание на неведомом ему языке стихает только после того, как он оказывается у кромки леса. Это было ожидаемо – но от того не менее подло, ведь после заданного Скоттом вопроса Стилински хватило лишь на еще пятнадцать с хвостиком часов непрерывной мигрени и съеденную почти что залпом пачку аддерола, что походило скорее на плохую попытку суицида, но нет, не дождетесь – своего отца Стайлз не оставит и под страхом смерти. Под страхом смерти же – от недосыпа, чужих голосов в голове и периодически начинающегося носового кровотечения, нужное подчеркнуть – парень и нарушает собственное категоричное «ни шага в ебучий лес!» обещание. С лесом у него отношения сложные: там сумасшедший альфа укусил Скотта и положил начало созданию целой стаи оборотней-тинейджеров, совершал свои ритуальные убийства Дарак и росло когда-то могучее дерево друидов, сейчас по непонятным причинам компостирующее ему мозг во сне и наяву. – Ща разберемся, – воинственно шипит Стайлз под покровом ночи, распихивая по карманам пузырьки с аконитом, фонарик и походные спички – на случай, если «разобраться» мирно все-таки не выйдет. Подхватывает прислоненную к боку пикапа биту и, трехэтажно матерясь на английском, польском и чуть-чуть – древнекельтском, двигается в глубь чащи. * Неметон встречает его почти издевательской тишиной – и на фоне неожиданно «освободившейся» головы это бесит еще сильнее. – Ну? – складывает руки на груди Стилински, – я здесь, как ты и хотел. Ответь только – нахрена? Со стороны он, наверное, выглядит конченным психом, все мимопроходящие оборотни со смеху помрут, да не дай бог натолкнуться здесь на того же зомби-дядюшку, подъебывать до конца дней своих будет. Одному здесь, в общем-то, жутко. Куда более жутко, чем когда они со Скотти искали разодранный Питером Хейлом труп девушки – но снова взять с собой МакКолла не позволили и обида, и совесть. Хватит с них со всех этой мистической хрени, только раны зализали после Дженнифер, чье тело бережно и профессионально прикопано под корни треклятого пня. Друидская подкормка для друидского дерева, так сказать – и Стайлз мысленно отвешивает себе оплеуху за неподходящий к месту и времени юмор. Ничего страшнее пришествия Дженнифер Блейк, по его мнению, быть уже не может – а с остальным он попробует справиться самостоятельно; не зря в коробке под кроватью лежат ксерокопии манускриптов Дитона, исчитанные вдоль и поперек. – Не скажешь – сожгу, – блефует парень, когда вокруг становится уж слишком тихо. А потом невидимая сила будто бьет его под дых и под колени, заставляя опуститься на влажную после дождя землю. На перепачканные в черноземе руки капает красным, и Стайлз шмыгает носом – снова открылось кровотечение. СЛЕПЕЦ – ввинчивается в мозг раскаленным прутом и проворачивает все извилины в кашу. Стилински кричит – это больно, больно, больнобольнобольно, глаза на миг подергивает серым и алым, и он пугается, что ослеп совсем и навсегда, но секунда – и все уходит прочь, успокаивается, как море после шторма, и он приходит в себя полулежащим на Неметоне. Зрячим. Без боли. И каких бы то ни было голосов в голове. – Блядская деревяшка, – сипит парень сорванным голосом, на дрожащих ногах отступая как можно дальше, – что тебе вообще от меня, сука, было нужно?! Но Неметон не отвечает – и Стайлз буквально сбегает прочь в отчаянной надежде забыть обо всем произошедшем. * А на следующее утро Скотт сообщает ему о приехавшей в город стае альф.