Какая мать — такая и дочь

      Руби проснулась от звука голосов.       Она вздрогнула и села, усталость исчезла из утомленных серебряных глаз, когда она внезапно осознала где находится. Нижняя половина ее тела осталась в спальном мешке. Тусклые угольки походного костра горели тусклым оранжевым светом, а рядом с ней лежали сухие сгоревшие куски дерева. Рен и Нора по-прежнему тихо спали вокруг него.       Спальный мешок Жона был пуст.       Ее сердце пропустило удар. Голоса. Это был Жон? Жон с кем-то?       Девушка вылезла из спального мешка и встала. Походная форма Кресент Роуз висела на ее бедре, готовая к бою в любой момент. Она не видела врагов среди деревьев и кустов. Только бесконечный стрекот кузнечиков, поющих свои ночные песни, звучал вокруг охотницы.       Яркие мигающие огоньки мелькали вокруг нее. Светлячки. Медленно проплывая в воздухе, они словно указывали ей путь к знаниям, что она искала. Руби рассеяно потянулась пальцем к одному из них, но ускользал от нее, как будто вовсе не существовал. Звуки голосов становились громче. Она почти пришла.       Один звучал… странно знакомым. Как будто она слышала его во сне, но понять чей не могла. Словно светлячки, ускользавшие из ее рук. Сбежит ли голос, когда она приблизится к нему?       Ее взгляд снова сфокусировался на дороге, и Руби почти споткнулась, увидев его. Сапоги затормозили, и рыжая девушка спешно спряталась за ближайшим деревом. Она прижалась к нему и, использовав ствол, как опору, глянула вперед, на парня одиноко стоявшего на открытой поляне.       Жон.       Как и все остальные, он был одет в свою обычную одежду и доспехи. Необходимость просыпаться и сражаться в любой момент возникла вместе с трудным путешествием по дикой местности. Блондин размахивал мечом и щитом, широко расставив ноги в боевой стойке. Где же его противник? И где же этот голос? С кем это он разговаривает?       Руби смотрела и ждала, затаив дыхание, ожидая, когда враг покажется. Страх грыз под ложечкой. Ей захотелось выскочить из-за деревьев в порыве розовых лепестков, чтобы помочь своему лучшему другу и попутчику, но она пока не могла этого сделать. По крайней мере, до тех пор, пока она не узнает, с кем столкнулась и сколько их было. Она не могла потерять элемент внезапности, пока сама не понимала, с кем они столкнулись.       Потом враг явился. Но не такой, какого она ожидала.       Хорошо, Жон. Как мы тренировались. Следуй этим инструкциям.       Глаза Руби расширились. Этот голос. Это… Это был…       Свиток.       Она видела девайс, расположенным на пне дерева. Свиток Жона. Его свиток с таким знакомым лицом на экране…       Пирра.       Подними щит! Держи хват крепче! Не забывай держать ведущую ногу впереди. Готов? Начали!       Жон рванулся вперед, втыкая свой меч в пустоту.       Снова!       Еще удар, на этот раз мощный рассекающий, даже создавший видимую ударную волну в воздухе.       И снова!       Жон развернулся и нанес еще один потрясающий удар в воздух, с еще одной волной, сорвавшей листву с деревьев вокруг.       Он остановился, тяжело дыша, пока Пирра на видео продолжала говорить. Руби не могла больше сосредоточиться на словах. Все ее внимание было сосредоточено на Жоне. Он тренировался. После всех этих месяцев, после того, как юная чемпионка была убита во время битвы за Бикон, он продолжал тренироваться вместе с ней.       Его тело напряглось. Его плечи поникли от тяжести. Его голова склонилась. Тоска, висевшая в воздухе, была осязаема. Жон продолжал храбриться днем, когда они болтали, ходили и сражались с порождениями гримм. Но ночью он преображался. Не следя за защитой и думая, что никого рядом нет, Жон раскрывался по-настоящему. Он тоскует. Ему больно. Он скорбит.       Что-то внутри Руби щелкнуло.       Она стояла, прислонившись к дереву, и ее пальцы крепко сжимали кору. Ее дыхание стало затрудненным, когда она смотрела, как Жон старается. Зубы мягко прикусили ее губу. Серебристые глаза были прикованы к высокому упрямому парню, который был ее другом, а теперь и товарищем по команде.       Материнский инстинкт… берет контроль…       Должна утешить… горячего блондина…       Дать ему… причину жить…       Из ноздрей Руби вырвалось горячее дыхание, и через несколько секунд она уже не могла этого выносить. В ее генах было больше, чем только серебряные глаза. Там, где ее глаза каким-то образом обладали способностью уничтожать созданий гримм, ее наследие Роуз было связано с гораздо более мощным инстинктом. Как и ее мать до нее, она должна была это сделать. Это было в ее имени. Это было в ее характере. Это было у нее в крови.       Она должна утешить своего светловолосого, синеглазого напарника, который потерял любовь всей своей жизни.       Руби с визгом выскочила из-за дерева и бросилась вперед. Она была слишком быстра, даже без помощи своего проявления, чтобы Жон успел что-то сделать. Даже когда он обернулся, широко раскрыв глаза и ошеломленно глядя на нее, она уже была на нем. Буквально.       Она с глухим стуком повалила его на землю, радуясь, что он обладает аурой, когда она приземлилась на него. Она впустую потратила время, позволив своему успокаивающему прикосновению утешить парня, и ее губы опустились на его губы, еще сильнее прижимая его голову к траве. Должно быть, он был слишком ошеломлен, чтобы что-то предпринять, когда ее губы завладели его губами.       После нескольких секунд страстного физического исцеления она поднялась, а на лице парня все еще было то же потрясенное выражение. Руби тепло улыбнулась ему сверху вниз. Жон оказался довольно симпатичным отсюда.       — Р-руби! Что за… Что ты делаешь! — он наконец-то смог заговорить.       Ее ответом оказался еще один поцелуй, и она снова прижалась губами к его губам. К этому времени удивление, должно быть, прошло, и она почувствовала, как его руки поднялись к ее плечам и оттолкнули ее от него. Это сработало, и Руби снова оторвалась от его губ. И это к лучшему, потому что ей нужно было перевести дух, прежде чем продолжить.       Чего Жон никак не ожидал, так это того, что ее крошечные, ловкие руки схватят его сильные, мускулистые запястья и толкнут его обратно на траву. Пряди красно-черных волос свисали с ее головы и падали ему на лицо, щекоча нос мальчика своими прикосновениями. Жон посмотрел в обе стороны, чтобы увидеть, как его руки были прижаты к земле, словно он не мог поверить, что крошечная девушка обладает такой силой. Возможно, вновь обретенная мощь пришла вместе с пробуждением ее новой силы.       Силы сексуального лечения.       — Должна… — заговорила она, наклоняясь и продолжая его целовать. — Целовать… — еще один поцелуй в щеку. — Грусть… — поцелуй в другую щеку. — Утешить… — ее губы коснулись шеи, заставляя парня простонать. — Горячего грустного блондина… — последний поцелуй в его ключицу.       Ее грудь тяжело вздымалась, когда она снова поднялась, чтобы посмотреть вниз на совершенно ошеломленного Жона Арка. Даже после того, как она обрушила на друга сокрушительный залп нежности, на ее губах играла улыбка. Она вытянет из него всю печаль поцелуями. Рыжеволосая, среброглазая Роза никогда не позволит своему светловолосому, голубоглазому лучшему другу грустить. Такой же сильный, как голод или жажда, этот новый инстинкт внутри нее был всепоглощающим.       — Ты уже не грустишь? — с надеждой спросила она.       — Руби, что ты творишь! — крикнул он в ответ.       — Похоже, грустишь.       Она снова навалилась на него, еще раз ударив по воротам его рта своим тараном-языком. На этот раз ей удалось успешно прорвать его защиту, и она скользнула внутрь него, чтобы сразиться с его языком. Руби занимала доминирующее положение верхом на Жоне, и ее язык повторял ее преимущество, полностью завоевывая язык Жона на его территории. Все это время голодные губы продолжали держать его, горячее дыхание вырывалось из ноздрей в отчаянной попытке дышать, когда их рты были недоступны для этой задачи.       Через несколько минут Руби снова поднялась и сделала огромный, освежающий вдох через рот. Она улыбалась, как ее дядя после пьяного оцепенения, и серебряные глаза казались затуманенными в счастливой дымке, когда она любяще смотрела вниз на оседланного парня. Его руки по-прежнему были прижаты к земле, но теперь, по крайней мере, казалось, что он больше не сопротивляется. Нет… что это… улыбка на его лице?       Руби почувствовала, как бабочки начали стрелять из своих Кресент Роуз в ее животе. Жон улыбался ей! Миссия выполнена! Он больше не грустит! Роза любви излечила очередного блондинистого напарника.       — Руби… — он задыхался, пытаясь восстановить дыхание, украденное ей. — Что… Почему?..       Она отпустила его запястья, и рукой нежно коснулась его губ.       — Тише, — прошептала она нежно. Она слегка наклонила голову, продолжая смотреть на него сверху вниз с нежной любовью. — Я не знаю почему. Все, что я знаю, это то, что у меня есть это сильное желание, чтобы ты чувствовал себя хорошо. Чтобы ты чувствовал себя счастливым, когда тебе грустно. Одиноко. Брошено…       Это лучший способ описать это. Как материнский инстинкт заботы о ребенке. Как повернутой на оружии покупать очередной выпуск журнала «Оружие». Руби должна сделать Жона счастливым. Она единственная, кто может справиться с этой задачей.       — Я тебе… Я тебе нравлюсь, Руби? — спросил он.       Конечно же, он ей нравился! Они были друзьями с самого первого дня в Биконе. Он помог ей подняться на ноги, когда все остальные бросили ее. Янг бросила ее на растерзание волкам, чтобы потусоваться со своими друзьями. Вайсс все еще была сердючкой. А Блейк сбежала от нее точно так же, как снова сбежала от Янг столько времени спустя. И когда она объявила себя членом Белого Клыка. И когда она сбежала от Белого Клыка, чтобы отправиться в Бикон. Им действительно нужно было когда-нибудь поговорить с этой девушкой о всех ее побегах. Руби не знала, осознает ли это Блейк, но это уже начало превращаться в привычку.       Руки переместились вниз, к груди Жона, и она воспользовалась этим, чтобы помочь себе приподняться, сидя на парне.       — Конечно, ты мне нравишься! Кроме Вайсс, ты мой лучший друг. Мой лучший друг-парень, — от этих слов у нее по спине побежали мурашки, хотя она и не собиралась произносить это слово. Парень. Она и Жон? Нет… это не может быть… или может? — Друг-мужчина! И я буду опустошена, если потеряю тебя.       — Оу. Ну, эм, да. Спасибо. Ты моя лучшая друг-женщина. Это просто… ну… если ты видела, как я смотрел то видео…       Она видела. Она знала. Он все еще страдал от потери Пирры. Они все. Но она хотела быть с ним. Как любящая роза, украшающая одинокий сад. Она хотела зажечь в нем жизнь.       — Но я не позволю тебе грустить, — настаивала она. — Я не могу. Я буду рядом, Жон. В радости и в горе. В болезни и здравии.       — Эм, Руби? Это звучит, как…       — Это не звучит никак, важно только то, что я должна быть рядом с моим парнем. Другом-мужчиной! — она быстро поправилась. — Потому что так будет правильно!       Образ их общего ребенка, дочери, которая выглядела точно так же, как она сама, всплыл в ее сознании. Эта мысль заставила ее глупо улыбнуться, как школьницу. И она уже не школьница. Бикон уничтожен. Теперь она была никчемной недоучкой. Она была мятежницей. Мятежницей без цели. Кроме…       — Ну же, — подбодрила она его, наконец слезая с него и вставая на ноги. Она протянула ему руку, чтобы помочь подняться, и сама чуть не упала на землю, когда он взял ее и поднялся сам. Жон был сильным парнем… — Мой спальный мешок. Мы будем обниматься, пока вся эта печаль не пройдет. Понял?       Жон, несмотря на все свои предыдущие возражения, не нашелся что ответить. Он послушно последовал за ней обратно в лагерь, где Рен и Нора продолжали мирно спать в блаженном неведении, что произошло неподалеку.       Руби быстро заснула той ночью в больших, теплых руках грустного парня.

***

      Деревня Шион. Комфорт цивилизации и действующее авиасообщение. Оттуда они могут добраться до академии Хейвен, не успев моргнуть! Это пешее путешествие весьма утомительно. Оно занимало много времени, но зато помогло сложиться команде RNJR!       По крайней мере так они думали, пока не подошли к границе поселения.       Которое обратилось дымящимися руинами.       Здания почернели от пламени. Людей нигде не было видно. Дирижабль уничтожен.       Рен бросился вперед. К выжившему.       — Охотник! — ахнула Руби.       — Что случилось? — спросил Жон. — Кто убил всех этих людей?       Типичный на вид мужчина, который явно не так много думал о том, как он выглядит, в отличие от Руби, кашлял и отплевывался, лежа умирающим на обломках.       — Бандиты, — прохрипел он. — Целая шайка. И… со всей этой паникой… — он закашлялся еще сильнее.       — Гримм, — закончил за него Рен.       В спешке был придуман план, чтобы попытаться доставить раненого в безопасное место. Хоть как-то залечить его раны. Жаль, что сейчас ни у кого не было проявления, которое могло бы усилить или восполнить чью-то ауру. Это было бы очень полезно прямо сейчас. К сожалению, никто из них подобного не имел. Конечно, Нора могла бы использовать свою способность контролировать электричество, чтобы попытаться снова заставить его сердце биться, но тогда он просто снова истечет кровью.       И, как они и предполагали, он умер. Охотник, что поставил свою жизнь в попытке защитить деревню, скончался от ран. Рен отошел в сторону.       — Должны ли мы… похоронить его? — нерешительно спросила Нора.       — Нам следует уходить, — сказал Рен, показав больше эмоций, чем обычно. — Здесь небезопасно.       — Рен…       Нора последовала за своим лучшим другом и не-такой-уж-тайной-любовью-если-ты-сам-Рен. Может быть, она питала слабость к грустным черно-розоволосым мужчинам…       Руби смотрела как Жон держится за голову. Печаль начала пульсировать из него…       Она потянулась к нему и коснулась его руки. Точнее, его трицепса. У Жона мощные, мускулистые руки. Все эти ночные тренировки делали его весьма недурным…       — Все будет хорошо, — успокаивающе сказала она.       Парень согнул руку, которой она касалась, и сжал кулак. Его трицепс напрягся. Руби сглотнула.       Жон вздохнул.       — Я просто устал все терять…       Щелк.       Деревня, наполненная столькими счастливыми воспоминаниями для Жона, исчезла. Место, рядом с которым его семья всю жизнь ходила в походы, было разрушено. Волчьего хвоста воина больше не будет. Больше никаких смешных историй о том, почему ему нужна собственная палатка. Все эти воспоминания, как и все люди Шиона, исчезли в один день.       Руби почувствовала, как ее сердце забилось быстрее. Словно молотом колотилось в ее груди. Инстинкты и желания овладели ее разумом. Жону грустно. Ее бедный, мускулистый товарищ расстроен. Так расстроен. Его нужно подбодрить…       Я… нужна… Жону…       Нужно… исцеляющее… касание…       Должна… поцеловать… расстроенного… блондина… друга…       Ее рука задержалась на его плече. Пальцы схватили его. Она повернула парня к себе лицом, прежде чем он успел что-либо сказать.       Как в том крутом фильме про инопланетян, который она видела в детстве, Руби вскочила на парня, обхватила его руками за шею и ногами за талию. И так же, как инопланетяне в том фильме, которые использовали человеческие рты для размножения, она прижалась губами к губам Жона и притянула его к себе в похотливом поцелуе.       Ее руки и ноги сжались вокруг тела Жона, когда он вынуждено отступил назад, споткнулся и упал на спину. Все это время Руби оставалась вцепившейся в него, как будто разрыв их поцелуя мог привести к ее гибели. С голодом, который не мог быть утолен даже тысячью печенек и клубничек, она целовала и целовала парня, пока не почувствовала, что ее губы немеют от затянувшегося удовольствия.       Руби наконец оторвалась от него, все еще сидя на животе Жона, крепко обхватив ногами его спину. Она, задыхаясь, улыбнулась, глядя в эти глубокие озера, в его голубые глаза. Глаза, которые еще несколько мгновений назад были полны такой грусти и печали. Теперь наполнены только… растерянностью.       — Руби! Серьезно! Что ты творишь! — прокричал он.       — Бедный малыш, — она, воркуя, еще раз поцеловала его коротким, но глубоким поцелуем в губы. — Не волнуйся. Руби избавит тебя от страданий.       Достаточным доказательством того, что она действительно заставляла его чувствовать себя хорошо, было то, что он замирал от ее прикосновений. Алые губы встретились с его шеей и нежно пососали его кожу, вызывая хриплые, страстные звуки от парня, которого она стремилась утешить.       — Рубя… Я… — он пытался вставить слова между ее нежными покусываниями его кожи. — Не… понимаю…       Она тоже. Но так ли это надо? Она хотела. Она хотело так сильно. И он, судя по его реакции, тоже. По тому, что он не пытался на этот раз оттолкнуть ее.       — Ты мой друг, — предложила в качестве объяснений, в перерыве между поцелуями. Ее губы снова встретились с его, перед тем как она продолжила: — Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — в ней бушевало врожденное желание, помочь ему, заполнить пустоту в его сердце, оставленную другой женщиной.       Еще поцелуй. Снова. И снова. Настоящий вихрь губ сыпался на парня, терявшего дорогое его сердцу. Но кое-что он не потеряет никогда. Руби. Если она сможет помочь ему.       Жон слегка откинулся назад, увлекая за собой Руби, и положил голову на груду обломков. Его руки поднялись, чтобы крепко обхватить ее спину, и от этого ощущения у нее по спине побежали мурашки. Да. Да… ее печальная лапшичка отвечал взаимностью. Она заставит его чувствовать себя хорошо. Она прогонит от него всю эту печаль. Точно так же, как ее мама поступила с ее отцом, когда та злая старая Рейвен сбежала.       В следующий раз, когда она прервалась отдышаться, то увидела улыбающегося парня, пристально смотрящего на нее. Бабочки в ее животе обновили свои мощные снайперские винтовки новыми боеприпасами с огненным прахом, и теперь глубоко внутри нее горело жгучее желание.       Горело, пока не потухло от слов Жона:        — Эм, Руби? — спросил он, косясь глазами вправо. Его голова кивала в том же направлении. — Нам правда стоит это делать рядом с… ну знаешь…       Она посмотрела туда, куда показывал Жон, и увидела еще теплое тело охотника в паре метров от них. Она не увидела проблемы.       — Что?       — Ну, понимаешь. Он вроде… умер.       Руби согласно кивнула.       — Да. Значит он не будет возражать, если мы сделаем это прямо перед ним.       Жон проморгался.       — Я не говорю, что ты ошибаешься, но все же…       — Прости, Жон, но эти губы говорят, когда должны целовать. Так что заткнись и поцелуй меня!       Она не оставила ему выбора и схватила его своим ртом снова, прежде чем они осуществили свои страстные желания. Жон, вопреки всем своим протестам, не сопротивлялся. Он не возражал и против ее качательных движений на нем.       Ее плечи дернулись от неожиданности, когда она почувствовала, как пара рук опустилась на ее ноги. Ноги, которые стояли на коленях по обе стороны от тела Жона, прижимая его к земле. Большие мозолистые пальцы задели рваные дырявые колготки, и двинулись вверх по ее бедрам и под подол юбки. Она тихо застонала ему в рот от его нежных прикосновений.       Она вдруг ясно осознала, что только тонкий слой ткани разделяет ее и Жона.       — Ладно, народ, нам уже пора ухо-о-о оу, Боги!       Этот назойливый голос заставил Руби оторваться от своей жертвы, но вовсе не от смущения. Скорее, раздражение из-за того, что настроение испортила ее громкоголосая рыжая товарищ по команде. А это уже кое о чем говорило, если кто-то смог испортить настрой, когда ты целовалась с парнем рядом с мертвецом!       Обернувшись, Руби увидела Нору, закрывшую рот руками, с широко раскрытыми бирюзовыми глазами, смотрящую на двух лучших друзей, целующихся перед ней. Возможно, она просто завидовала тому, что у нее не хватало смелости прыгнуть на Рена, как Руби на Жона. Возможно, все, что им было нужно, это их собственный сверхтравматический опыт, чтобы, наконец, сделать следующий шаг.       Может, через несколько дней они наткнутся на какого-нибудь дурацкого, махающего надувной рукой гримм, что наконец заставит их осознать свою любовь друг к другу.       — Давай… дадим им несколько минут, — подсказал Рен, подхватывая Нору под руку и разворачивая к себе.       Отлично. Руби нужно больше времени наедине с светловолосым парнем. Она должна выцеловать и отобнимать всю печаль из него до того, как они доберутся в Хейвен.

***

      Банда снова вместе. Кроме одной кошки-фавна. Мысль об этом печалила Янг.       С другой стороны, Блейк все равно почти не разговаривала, так что ее отсутствие здесь не слишком бросалось в глаза. Может быть, Янг просто купить большую черноволосую куклу и назвать ее Блейк? Она могла бы просто сидеть, пока остальные члены группы едят и болтают вместе, и все было бы почти точно так же. По крайней мере, кукла ее не бросит.       В любом случае она была рада снова оказаться среди своих друзей, даже если они были заперты в доме, ожидая развития событий, а не создавая эти события. Ее мысли снова вернулись к Бикону и тому, как они раньше проявляли инициативу. Например, найти информацию о Романе Торчвике и Белом клыке. И гора Гленн. Славные деньки.       Сидя за кухонным столом вместе со своими товарищами по команде, она наблюдала, как Жон полез в шкаф, дотянуться до которого могли только он и Кроу. Он напоминал ей дом с невероятно высокими шкафами, до которых мог дотянуться только великан. Парень схватил красочную коробку, и выражение его лица погасло, когда он потряс ее, и внутри ничего не загремело.       — Ну вот, — проворчал он. Разочарование пропитало его мрачный голос. — У нас закончились шоколадные батончики с арахисовой пастой.       Бедный Жон. Он выглядел таким грустным. Словно он очень надеялся съесть такой батончик. Надо будет не забыть выйти в город и купить таких.       Руби немедленно подскочила. Должно быть упоминание шоколада взволновало ее. Она практически дрожала от волнения, ее дыхание участилось.       Янг улыбнулась. Ее сестра порой такая бестолковая.       Рыжая подскочила и, подбежав к Жону, схватила его за запястье.       — Пойдем, — приказала она, потянув его за собой с силой, удивившей даже «Мистера Мышцы», как называла его Нора. — Сюда.       Ее сестра потянула парня в свою спальню. Может она прячет там шоколадные батончики? Ожидаемо. Руби та еще сладкоежка. Она бы не удивилась, если бы ее непоседливая сестра припрятала немного сладостей для себя.       Дверь захлопнулась и Янг осталась за столом только с Вайсс. У них был хороший разговор о семьях и потерях. Может получится снова.       — Как оно, — спросила Янг.       Бывшая наследница слегка пожала плечами.       — Так же, как и вчера. Сижу. Тренируюсь. Жду.       Янг кивнула. Именно такой стала их жизнь. Вот и кончилась жизнь, полная приключений и волнений, которых она жаждала. Но, может, охотнице не нужно специально искать их, потому что они в конце концов настигнут ее саму, когда придет время.       — Да! Да, Жон! — Янг услышала крики своей сестры из спальни. — Прямо сюда!       Блондинка снова улыбнулась.       — Похоже они нашли шоколадные батончики.       Вайсс кивнула.       — Похоже так.       Молчание заполнило комнату, пока Янг не оборвала его:        — Чудная погода, правда?       — Да. Эта область Анимы довольна приятна.       — Абсолютно. Я даже рада, что ждала, пока погоня за Руби не станет комфортной.       — Да! О Боги, да! Волшебно!       Янг дернула бровью. Руби и Жон словно нашли спрятанный клад.       — Руби вроде счастлива. Видимо там было спрятано несколько коробок.       Вайсс поднесла чашку кофе к губам и сделала маленький глоток, прежде чем ответить:        — Похоже на то.       Янг подняла свой стакан с апельсиновым соком и сделала глоток. Она была не из тех, кто любит кофе так же сильно, как Вайсс. Обычно она пила его только, чтобы проснуться утром. Всегда с огромным количеством сахара и/или сливок. Ее отец любил пошутить по этому поводу: «Не хочешь ли кофе в свои сливки?» — спросил бы он. Этот человек считал себя самым смешным парнем на свете. К сожалению, это не так.       — Прогноз погоды говорит, что завтра будет дождь, — продолжила Вайсс.       Янг хмыкнула.       — Наверное, нам стоит выйти сегодня вечером. Не хотелось бы отправиться по магазинам под дождем завтра.       — Согласна. Тебе хочется чего-то особенного сегодня на ужин?       — Не останавливайся, Жон! — доносились крики Руби из коридора. — Да! Ешь их! Это делает тебя счастливым, Жон? Делает!       — Видимо этой парочке достаточно шоколадных батончиков, — съязвила Янг.       Шутка заслужила озорную улыбку Вайсс, которую она попыталась спрятать за чашкой кофе.       — Нам больше достанется, — заявила она самодовольно.       — Если серьезно, то нам стоит попробовать эти шоколадные батончики. Они звучат оргазмически хорошо.       Вайсс ахнула, глаза расширились.       — Янг! Речь!       — Что? Ты и сама слышишь реакцию Руби на них и не говори, что я не права.       — Я не собираюсь думать о моей лучшей подруге и напарнице в таком ключе.       Янг фыркнула. Холодное сердце Вайсс может и оттаяло, но она по-прежнему оставалась ханжой.       — Что? Она моя сестра, и я не вижу проблем, подшучивая над ней так.       — Ты к тому же извращенка, — подытожила ее напарница.       Блондинка показала Вайсс язык. Это может инфантильно, но все равно. Иногда весело просто побыть ребенком.       Руби и Жон обжирались батончиками еще почти час. Когда стало очевидно, что они их не дождутся, Вайсс и Янг отправились в город за продуктами без них.

***

      Такие дураки. Они попались в ее хитро расставленную ловушку.       Выйдя из портала Рейвен, Синдер смотрела на группу охотников и охотниц. Старые враги из академии Бикон. В том числе та, кто была ответственна за ее текущее состояние. Та, кто изуродовала ее прекрасное лицо. Та, кто отнял ее руку.       Хм-м, у Янг, той девушки, прекрасно функционирует левая рука. Возможно доктор Уоттс сможет приспособить ее, чтобы она не мучилась с жутковатой гримм-рукой.       Руби Роуз, ненавистный среброглазый воин, о силе которых специально говорила Салем, встала после того, как в нее попал огненный шар. Она надеялась, что та странная сила, которую Руби использовала в битве за Бикон, не появится здесь вновь и не нанесет ей еще больший урон. Она наверняка почувствовала бы себя дурой, если бы единственная девушка, владеющая силой против Синдер, сумела снова использовать ее против нее. Но каковы были шансы, что это произойдет?       Старик, Кроу Бранвен, только что произнес речь о предательстве Леонардо. Синдер захотелось закатить свой единственный здоровый глаз.       — О, не корите себя по этому поводу, Лайонхарт. Уверена, Тириан и Хейзел нашли бы их и сами в конце концов.       Злорадствовать так приятно. А если злодею и нужно было что-то сделать, так это прочитать старый добрый злодейский монолог. Объяснить своим врагам, что вы сделали и как вы это сделали. Когда-нибудь она будет такой же хладнокровной, как и сама Салем, которая, как оказалось, была единственной, кто произносил монологи с самого начала.       — Да что с тобой такое? — спросил один из подростков. — Как можно быть настолько бессердечной? Забрать столько жизней, а теперь явиться и говорить об этом, как о каком-то достижении?       Как? Легко. Потому что она зло! Ей не нужна причина, чтобы быть злой. Она просто зло!       — Жон? — обеспокоенно спросила другая рыжая девушка.       — Со своей гребанной ухмылочкой! — прокричал он. Слезы текли по его лицу. Так прекрасно.       Дети обнажили свое оружие. Кроу Бранвен вытянул руки.       — Всем успокоиться.       Да. Да, успокойтесь и не боритесь, когда вас обманули и заманили в ловушку ваши смертельные враги. Мудрый совет, охотник. Должно быть поэтому все твои друзья были убиты. Они пытались успокоиться, когда Тириан и Хейзел приходили убивать их.       — Ты мне за все заплатишь! Слышишь!       Блондин весьма эмоционален. Она все еще не понимала, кто он такой, но она явно сделала ему что-то плохое. Ну что ж. Еще одна строчка в списке людей, желающих ее смерти.       Помещение стало похоже на пороховую бочку, готовую взорваться. Все, что было нужно, это одна искра, чтобы запустить то, что, несомненно, станет величайшей и самой запоминающейся битвой в истории. С таким количеством талантливых и крутых бойцов в комнате, не было никакого способа, чтобы это противостояние добра и зла не стало легендой! Ждем… ждем…       Руби Роуз двинулась первой. Но… не в ту сторону.       Рыжая набросилась, но не на Синдер или Меркури, а на плачущего парня. Золотой глаз расширился, когда она увидела, как та повалила парня на пол и начала… целовать его?       — Ру-руби! — закричала Янг недоуменно. — Что ты делаешь?       — О нет… — прошептал Кроу. — Это происходит… снова…       Ремни расстегнуты, и белый нагрудник, который носил парень, отброшен в сторону. Его рубашка была следующей, Руби сорвала ее через голову, открывая сильную, широкую грудь. Синдер, как и все остальные в помещении, была слишком ошеломлена, чтобы сделать что-либо, кроме как наблюдать за разворачивающейся перед ней сценой. Это было все равно что проехать мимо автокатастрофы и притормозить, чтобы посмотреть на разрушения.       — Эм… Синдер? — Эмеральд тихо спросила, подходя ближе к ней. — Что… То есть…       Синдер медленно кивнула, хоть и не услышала вопроса. Она знала, что хочет сказать Эмеральд. Не требовалось слов, чтобы озвучить вопрос, вертевшийся у всех на языке.       Штаны парня оказались следующими. Затем трусики Руби, отброшенные в сторону, и она оседлала парня, лежавшего на спине. Руби застонала от удовольствия, опускаясь на парня.       — Не грусти, Жон, — сказала она, начиная скакать на парне. — Я рядом. Я всегда буду рядом.       Нисколько не смущаясь окружающих, они начали заниматься любовью на виду у всех. Включаю семью девушки.       — О Боги, — прокомментировала Эмеральд, закрывая лицо руками, даже отвернувшись. — Это печально.       Единственный здоровый глаз Синдер не мог не оставаться прикованным к происходящему перед ней.       — Это ужасно, — согласилась она.       Бросив взгляд на Меркури, она увидела, что тот достал свой свиток и, повернув его горизонтально, видимо снимал отвратительное действие перед ними. И улыбался.       — Я все засниму, — мрачно рассмеялся он.       Кто знал, что Меркури такой вуайерист-извращенец. Но ладно. С этим ничего не поделаешь. Не когда пара горячих подростков занимались этим в центре помещения, совершенно не стесняясь десятка людей перед ними.       Синдер повернулась к Хейзелу, подошедшего к ним.       — Возможно нам следует перенести падение академии Хейвен, — предложил он.       Она хотела было не согласиться с этим планом, но обернувшись и увидев, как голая Руби скачет вверх и вниз на блондине, Синдер не могла не согласиться. Настроение было испорчено. И они не собирались драться вокруг этих двоих, пока те будут делать это на полу. В конце концов, все виды телесных жидкостей могут полететь в ее направлении. Возможно, у нее была жуткая гримм-рука, связанная с ней, но Синдер не хотела, чтобы хоть одна капелька его семени попала на нее.       — Да, — она уступила. — Попробуем на следующей неделе, — она повернулась к старшей из близнецов Бранвен. — Рейвен?       Женщина кивнула, открывая портал и возвращая всех обратно в поселение племени Бранвен.       — Проклятая Саммер снова… — пробормотала она.       Синдер не поняла, что это значит, но она и не хотела знать, почему ее заклятый враг занялась сексом прямо перед ней. Она последовала за Рейвен в ее поселение. По крайней мере местному быдлу хватало ума надеть презерватив, прежде чем начать заниматься сексом посреди лагеря.

***

      Блейк Белладонна распахнула двери академии Хейвен. После унижения своего бывшего она чувствовала себя на вершине мира. Теперь пришло время спасти академию от остатков Белого Клыка и показать всему миру, что фавны сражаются на одной стороне с человечеством!       Она ожидала увидеть поле боя. Но увидела… увидела…       — Да! Я вытрахаю всю грусть из тебя, Жон!       Полуголая Руби скакала на обнаженном Жоне Арке. Прямо там. На полу. Посреди академии Хейвен.       Она моргнула. Почему они там? Где все остальные? Где Янг? Вайсс? Рен и Нора? Если Жон и Руби тут, то и остальные должны быть где-то рядом?       Хотя в том, что никого не было рядом, был смысл. Ведь секс — это не какой-то зрелищный вид спорта. Блейк почувствовала себя неловко. Ей, наверное, стоит уйти…       Девушка-фавн развернулась и пошла в сторону ополчения Менаджери, занятых зачисткой остатков Белого Клыка.       Образ Руби и Жона заполнил ее мысли. Наверно приехать в Мистраль было ошибкой.