_____________________
Тайлер останавливается на том, что это счастливая случайность. Ему было скучно, и из-за какого-то парня в трубке телефона он кончил сильнее, чем за последние много месяцев. И что? Дело закрыто. Теперь у него есть остренькая история, которую он может рассказать на вечеринках, кроме одной детали, которой он пока не был готов поделиться. Хэй, я когда-нибудь рассказывал вам о том, как позвонил в секс по телефону? Марк назвал бы его жалким девственником, они бы посмеялись, но затем приставал бы к нему с расспросами о подробностях. Всё хорошо, именно так у них всё и происходит. Почти каждый день по пути на работу Тайлер проходит мимо биллборда. В одно утро он его игнорирует, а в другое смеётся. Иногда, когда он проезжает мимо, он показывает ему язык, как обидчивый ребёнок, несмотря на то, что никто его не видит. Но он не удаляет ту фотографию с телефона. На то нет особой причины, но вообще, он просто забывает. И ему не обязательно её удалять. Всё хорошо. Он заказывает кофе с Марком в The Roosevelt, когда слышит имя, это имя. Тайлер фактически выплёвывает полный рот ледяного кофе Марку в лицо, пока тот недовольно что-то бормочет. Он замечает голову с копной блондинистых волос, и тот забирает кружку со стойки, а затем возвращается к столику у окна, где того ждёт ноутбук. Тайлер извиняется, предлагая Марку салфетки, и подходит к столу насколько близко, насколько хватает смелости. «Джош» высокий, широкоплечий, его волосы медового блонда и яркие голубые глаза. Тайлер пытается представить, как тот даёт указы Тайлеру, чтобы тот кончил, и от этой мысли его лицо заливается ярко-красным, несмотря на то, что это не совсем тот идеал, о котором он думал. Он какое-то время нагребает салфетки, пытаясь визуально привыкнуть к «Джошу», снова проигрывая в голове их беседу. Представляя, как он смеётся и говорит, что ему не нравится Cotton Eyed Joe, как он стеснительно говорит, что подумает о том, чтобы прийти на какой-нибудь из концертов Тайлера. Он так больше не может. — Джош? — тот поднимает блондинистую голову, его голубые глаза сверлят карие Тайлера. — Да? Не тот голос. Слишком низкий, он отскакивает от кожи Тайлера вместо того, чтобы скользить по ней, так сладко и тепло. Тайлер пытается скрыть своё разочарование. — Извини, ты похож на моего знакомого. Марк одаряет его странным взглядом, когда тот возвращается, но Тайлер не вдаётся в подробности. Они идут назад к машине, и всю поездку домой Тайлер смотрит в окно. Ему приходит на ум, что имя Джоша, скорее всего, ненастоящее. Тайлер не уверен, почему из-за этой мысли в его животе что-то болезненно заныло, но ему хорошо удаётся скрыть это от Марка._____________________
Он бешено отвлекается несколько следующих недель, и Тайлер ощущает, как он трещит по швам. Если бы ему удалось написать песню, найти мелодию, из-за которой его зубы бы не скрипели, тогда ему бы удалось поспать и снова почувствовать себя человеком. Вместо этого он часами прокручивает у себя в голове мысли, ничего не цепляет, и всё проскальзывает мимо как слайды на проекторе. Какое-то время Марку удаётся его выносить, и он не злится, когда Тайлер каждый день в течение недели пишет ему в два ночи, но затем и это сходит на нет. Тайлер его не винит, он раздражает Марка так же сильно, как и самого себя. В какой-то момент Тайлер сверлит взглядом все контакты в телефоне. Не осталось никого, кто бы не спал, чтобы отвлечь его от своих собственных мыслей, чтобы изменить слова, которые снова и снова появляются перед его закрытыми веками. Он уже готов швырнуть телефон через всю комнату, когда перед глазами снова появляется та самая фотография. Тайлер замирает, закусывая губу и пытаясь решить, на каком месте в топе тупых идей будет эта. Он даже не особо возбуждён, но его кожа блядски чешется, и ему нужно что-то с этим сделать. — Привет, малыш, спасибо за звонок. С кем бы ты хотел сегодня поговорить? — голос на другом конце такой же тёплый и страстный. Тайлеру от него становится странно комфортно. — Эм, Джош… Джош свободен? — он такой, блять, тупой. — Конечно, малыш, хочешь с ним поговорить? Тайлер кивает. Тупой. — Да. Да, можно с ним поговорить? — Конечно. Давай сперва разберёмся с оплатой, и затем, я уверена, Джош будет рад с тобой поболтать. Тайлер ненавидит то, как взволнованно скручивает его живот, когда он зачитывает номер своей кредитки. Это тупо. Не то чтобы Джош его вообще вспомнит. Он ебучий оператор в сексе по телефону, он каждую ночь заставляет разных парней кончать. Он не вспомнит Тайлера. Это тупо. Ему следовало бы просто сбросить. — Хэй, это Джош. Я слышал, ты спрашивал меня, — его голос такой тёплый, уверенный, как будто он знает, что это Тайлер на другом конце линии с рукой, уже кружащей над промежностью. Он даже не был возбуждён, но Тайлер уже чувствует, как твердеет его член. — Да, хэй… хэй, Джош. Это, э, Тайлер. Мы говорили не так давно, ты, наверное, не… Джош перебивает его, и в его голосе слышна улыбка. — Музыкант, я помню. Хэй, Тайлер. Тайлер ненавидит улыбку, которая появляется на его лице. — Ага. Хэй. Джош мягко смеётся, и Тайлер хочет утонуть в кровати, пока у него не пропадут кости. — Как дела, Тайлер? Слово уже на его языке, то, которым Тайлер отвечает каждый день: нормально. Но выходит что-то другое. — Эм, на самом деле, дерьмово. — Хэй, мне жаль, чел. Хочешь со мной этим поделиться? Джошу должно быть плевать. Его работой не предназначено за кого-то волноваться. Его работа — помогать людям подрочить и расслабиться, и Тайлер это знает. Но от него так веет искренностью и добротой. Тайлер хочет с ним поделиться, хочет услышать, как этот мягкий голос полностью его обволакивает, как одеяло, и хочет в нём утонуть. — Я просто… не могу уснуть в последнее время. Я пытаюсь писать что-то новое, но ничего не выходит, и мой мозг… — он сглатывает, пытаясь замедлить своё дыхание. — Мой мозг просто не может нахуй заткнуться. Джош по-доброму хихикает, и Тайлер чувствует, как на его губах появляется лёгкая улыбка. — Я знаю, что ты имеешь в виду. Иногда мне кажется, что у меня в голове слишком много всего, и я даже не могу описать это всё словами. У меня в голове просто бесконечный цикл из мыслей и чувств, которые вообще не имеют смысла. — Да, да, именно, — Тайлер тяжело выдыхает, и, когда Джош снова говорит, Тайлер слышит в его голосе улыбку. — Могу помочь тебе расслабиться, если хочешь. То есть, это твои деньги, мы можем говорить о том, о чём ты хочешь. Но у меня неспроста эта работа. Тайлер смеётся, и у него в груди всё расцветает. — Да, хорошо. — Хорошо, — Тайлер представляет, как его мягкие губы расплываются в тёплой улыбке. — Закрой глаза. Тайлер делает, как ему сказали, и мир становится чёрным, и всё, на чём он может сфокусироваться, это голос Джоша. — Представь, как я мягко касаюсь губами твоей шеи, целую прямо под челюстью, поднимаясь к уху… Сними свои штаны. Тайлер ощущает губы Джоша у своего уха, пока тот шепчет команду, и по его спине пробегают мурашки. Одной рукой он расстёгивает свои джинсы, затем спуская их к коленям. Его рука кружит над промежностью, но он не касается. Ждёт. — Коснись себя, Тайлер. Подумай о моей руке, обхватывающей твой член. Тайлер касается своего члена, представляя тёплую ладонь Джоша, сильные пальцы, которые обхватывают его. Он резко вдыхает, когда сжимает себя, и закусывает нижнюю губу. Джош тихо дышит в телефон, и дыхание Тайлера неосознанно синхронизируется с дыханием парня на другой линии. Его сердце начинает биться быстрее, в то время как дыхание начало замедляться. — Я всё продолжаю думать о том, как ты стоишь передо мной на коленях. И я хочу сделать с тобой то же самое, — голос Джоша как мёд. — Я хочу тебя попробовать. От этой мысли Тайлер вскрикивает, сжимая ладонь на члене. — Сними свои боксеры, — Тайлер не думает о том, откуда Джош знает, что на нём боксеры. Может, тот и не знает. Может, он просто удачно тыкнул пальцем в небо. Он спускает их вниз, и они встречаются с его штанами в районе коленей. Джош мычит, когда холодный вечерний воздух касается члена Тайлера. — Ты такой блять красивый, Тай. Так красиво передо мной растянулся. Тайлер дрожит, всё его тело натягивается как струна. Он так сильно хочет почувствовать губы Джоша на себе, хочет почувствовать, как его широкий язык двигается вверх и вниз на его члене. Он один раз проводит рукой по своему члену и скулит. — Пожалуйста, Джош, — его удивляет нетерпение в своём собственном голосе. — Я хочу целовать каждый сантиметр твоей красивой загорелой кожи. Проводить языком по твоим тазобедренным косточкам, целовать идеальную маленькую дорожку волос, ведущую к твоему члену, — Тайлер чувствует, как внизу живота всё сжимается, и он представляет, как тёплый вельветовый голос Джоша скользит по его коже. — М-м-м, ты такой тёплый, малыш. Такой мягкий. Ты чувствуешь, как я едва ли касаюсь губами твоего члена? Тайлер кивает, снова скуля. — Пожалуйста, Джош. — Я оближу его по всей длине. Как самое прекрасное мороженое, которое я когда-либо видел, — Тайлер слышит улыбку в голосе Джоша, и из-за этого у него слегка сжимается живот. — Ты такой вкусный, Тайлер, я хочу обернуть вокруг тебя свои губы. Тайлер чувствует это, может почувствовать тёплый влажный рот, вбирающий его в себя. Он резко вдыхает, и он выгибается в спине, не переставая двигать рукой. — М-м-м, блять, такой вкусный, — такое ощущение, что у Джоша набит рот, у него приглушённые слова, и Тайлер тихо стонет. — Так приятно, Джош. Пожалуйста, не останавливайся. Тайлер слышит влажный хлопающий звук. — Тебе нравится, как я отсасываю тебе, Тайлер? Представляешь меня на коленях со своим членом у меня во рту? — Да. Джош… Он снова отрывается от кровати, крепко сжимая свой член в ладони, представляя, как Джош опускает и поднимает голову. Он уже близок к разрядке, а Джош едва ли что-либо сделал, и Тайлер, скорее всего, сейчас поставит рекорд по самому короткому звонку. Ему должно быть стыдно. Но ему не стыдно. У него не хватает крови, чтобы залить щёки. — Я хочу, чтобы ты меня трахнул, Тайлер. Пожалуйста, — теперь голос Джоша более отчаянный, и он всё ещё всё контролирует, но голос стал чуть тоньше — Да, блять, да. — М-м-м, ты такой большой, я хочу почувствовать растяжку, когда буду опускаться на тебя, — голос Джоша такой натянутый, и он начал чаще дышать. Тайлер пытается сфокусироваться на чём-то помимо члена у себя в руке. Он не хочет, чтобы это заканчивалось, пока не хочет. — Блять, Тай, мне так приятно. Тайлер крепче себя сжимает, двигая рукой вверх и вниз, представляя, как бёдра Джоша касаются его бёдер. Он стонет, толкаясь в свою собственную руку. — Ты такой узкий, Джош. Такой тёплый. Прыгай на моём члене, пожалуйста. В голос Джоша вернулась улыбка. — Хочешь смотреть, как я прыгаю на твоём члене? Смотреть, как я разваливаюсь на части? Тайлер утвердительно мычит. — Блять, мне так приятно, малыш. Ты сделаешь так, что я скоро кончу. — Хочу слышать, как ты кончаешь, — слова Тайлера неестественные, и его рука двигается всё быстрее и быстрее. — Трахни меня сильнее, Тай. Ладонь Тайлер двигается быстрее, он вбивается бёдрами в свой кулак. Он чувствует Джоша вокруг своего члена, чувствует, как его задница тяжело опускается на его бёдра. Он хочет впиться пальцами в эту задницу, сжать его бёдра, пока он не оставит следы от своих пальцев. Он хочет, чтобы Джош стонал его имя, чтобы говорил, что никто не трахал его лучше. Он хочет смотреть, как губы Джоша раскрываются и формируют идеальную букву о. — Я сейчас… я сейчас кончу, Джош. Джош стонет, и Тайлер практически теряет контроль. — Кончи в меня, Тай, пожалуйста. Я так близко. Тайлер кончает с тихим вскриком, толкаясь в кулак в последний раз. В телефоне эхом раздаётся такой же крик, и Джош догоняет его, и в его глубоком стоне утопает их тяжёлое дыхание. У Тайлера всё белеет в глазах, и за закрытыми веками он видит звёзды. Он едва ли может сделать глубокий вдох, и он чувствует, как он отрывается от кровати и взлетает на несколько метров вверх. Их дыхание синхронизируется, когда они оба потихоньку приходят в себя, с каждой секундой всё тише и тише дыша. Тайлер медленно открывает глаза, поглядывая на беспорядок, покрывающий его промежность. — Блять, чел, ты снова и снова разъёбываешь меня. Джош смеётся на последнем издыхании, и у Тайлера создаётся впечатление, что он не притворяется. — Просто делаю свою работу, чел. Они оба смеются, а затем между ними наступает тишина, пока они оба нежно дышат в телефоны. Всё тело Тайлера такое тёплое, и в его голове блаженная пустота, пока он фокусируется на том, чтобы замедлить своё сердцебиение. Кажется, Джош так же счастлив тому, чтобы между ними ненадолго повисла тишина, и они оба слушают дыхание друг друга. Глаза Тайлера снова закрываются, и он практически чувствует, как Джош ложится рядом с ним на кровати, и он выдыхает и мягко дует на его кожу. — Как твой мозг? — голос Джоша едва ли дотягивает до шёпота. — Стих. Затем наступает тишина. — Ты сказал, что пытался писать. О чём ты пишешь? — О жизни. Боге. О полном ужасе существования без цели. — Как-то тяжеловато, чел, — у Джоша добрый голос, и Тайлер улыбается. — Ты хочешь услышать текст, который говорит с твоей душой, и кто-то должен говорить за твои тёмные места, которые ты сам не хочешь признавать. — Да, пожалуй. Снова тишина, и они оба дышат спокойнее. Тайлер чувствует, как сперма в районе его промежности остывает, но он не хочет двигаться. Он мог слушать Джоша часами, скользить под нежными волнами его голоса. Тайлер помнит первый раз, когда он сидел на дне бассейна, он помнит чувство спокойствия, которое захлестнуло его, когда вокруг него образовалась тишина. И разговор с Джошем ощущается именно так. Как будто его голос изолировал Тайлера от всего остального. — Бывает такое, что тебе кажется, что темнота бывает права? Что каждая плохая вещь, которую ты видишь в себе, на самом деле существует, а все вокруг лишь врут тебе? — этот вопрос душераздирающе серьёзный, признание шёпотом, от которого в груди Тайлера начинает тянуть. — Да, — Тайлер пытается заставить свой рот двигаться так, как ему хочется. — Но это не так. Это не так, Джош. Не слушай этот голос. Тайлер представляет, как Джош медленно кивает, и слышит, как тот мягко мычит ему в ухо. — Мне нравится говорить с тобой, Тайлер. Ты такой… не такой как все. — Мне тоже нравится с тобой говорить, Джош. И не только потому, что из-за тебя я кончаю в штаны, — на его лице расплывается тёплая улыбка, и Джош тихо смеётся. — Мне нравится быть причиной того, что ты кончаешь в штаны. — Не удивительно. На несколько минут между ними снова повисает тишина, и они оба равномерно дышат в телефоны. Тайлер чувствует, как им овладевает сон, и спустя последние пару недель это такое чуждое ему чувство. Он забыл, каково это, проваливаться в сон, чувствовать себя тепло, комфортно и в безопасности. Но теперь он едва ли может держать глаза открытыми, прижимая телефон к щеке. — Тайлер? — его голос такой тихий и полон страха. — Хм? — Ты… ты позвонишь мне снова? Тайлер чувствует, как болезненно сжимается его сердце, и его голову заполняет мольба Джоша. Как бы он хотел сейчас его обнять, чтобы они уснули вместе, а Джош положил бы голову на его плечо. Чтобы Джош чувствовал, как его сердце равномерно бьётся в груди. Ты сделал это, Джош. Тебе удалось сделать так, чтобы я почувствовал себя любимым и значимым. — Да, Джош. — Обещаешь? — Тайлер видит в своей голове, как ему протягивают мизинчик, и это слово робкое и полное надежды. — Обещаю._____________________
Тайлер пытается сфокусироваться на реальной жизни. Он пытается окунуться в музыку, в работу, в что угодно, что отвлекало бы его мозг от этого биллборда. Он не единственный, кто замечает, что его мозг где-то ещё. Марк продолжает одаривать его странными взглядами, заставая его за тем, как тот мрачно пялится в телефон, как викторианская вдова с тоской смотрит в сторону пустоши. Он заливается красным каждый раз, когда Марк акцентирует на этом внимание, и выпаливает, что ничего не происходит: он здесь, он слушает, что? Он не может перестать думать о том маленьком вопросе, о том, из-за которого он стал думать, что всё это действительно не только в его голове. Что Джош не просто какой-то там голос на другом конце линии. Что он живой человек, он дышит, он такой же, как и Тайлер. Который не может понять, какого хуя его мозг так привязался к кому-то, кого он никогда не видел. Тайлеру так сильно хочется верить в то, что Джош чувствует то же самое. Несмотря на то, что об этом очень больно думать. Он держится всю неделю, а затем тот самый страстный голос снова звучит в его ухе. — Привет, малыш, спасибо за звонок. С кем ты хочешь сегодня поговорить? Может, за его диванными подушками завалялось достаточно мелочи, чтобы расплатиться в этом месяце за аренду. — Можно поговорить с Джошем, пожалуйста? Тайлеру кажется, что в голосе Джоша звучит надежда, когда тот поднимает, и у Тайлера замирает сердце. — Хэй, это Джош. — Хэй. Это Тайлер. — Хэй, Тай, — Тайлер слышит улыбку в голосе Джоша, слышит, как у того расслабляются плечи, и имя Тайлера буквально облегчение. — Как дела? — Лучше. Чем в прошлый раз. — Так значит сегодня тебе не нужна помощь, чтобы расслабиться? — Джош хихикает, и Тайлер не может не ответить в похожей манере. — Неа, я очень даже расслаблен. Джош тихо выдыхает, и Тайлеру кажется, как будто тот кивает. Он практически видит, как тот двигает головой. — Тогда почему ты позвонил? Это такой прямолинейный вопрос, и Тайлер не знает, как ответить. Он немного надеялся на то, что к этому моменту он придумает ответ, но в его голове пустота. Мне нравится с тобой говорить? Я в тебя влюблён? Я понятия не имею, как ты выглядишь, но каждый раз, когда я дрочу, я представляю тебя с собой? Нет, это слишком отчаянно. Он не может этого сказать. — Просто хотел с кем-то поговорить. Никто особо не отвечает на мои звонки в три утра. Кроме тебя. Джош смеётся, и Тайлер улыбается своей победе. — Тебе плевать на то, что ты платишь мне, чтобы я с тобой говорил? Тайлер пожимает плечами, а затем вспоминает, что Джош его не видит. — Мне плевать. Пока ты не скучный. У Джоша тёплый и низкий смех. — Я буду стараться изо всех сил. Они разговаривают о музыке: о тайлеровой, и о альбомах, без которых они не могут жить. Они разговаривают о работе Тайлера, как он бросил школу и стал разочарованием семьи. (Джош уверяет его, что он не совсем может похвастаться своим родителям тем, что работает на линии секса по телефону.) Джош спрашивает, встречается ли Тайлер с кем-нибудь, из-за чего Тайлер признаётся, что никто пока не знает, что ему нравятся парни. Джош би, он открылся в прошлом году. Его сёстры и брат очень поддерживают его. — И никто не ебёт тебе мозги из-за того, что ты не можешь выбрать одну сторону? Джош смеётся, как будто он видит, как Тайлер изображает пальцами кавычки. — Нет. В большинстве случаев они шутя зовут меня жадиной. И прошло какое-то время, пока они научились использовать гендерно-нейтральные местоимения, когда речь заходила о моих будущих партнёрах. Но, в большинстве случаев, они лишь хотят, чтобы я был счастлив. С кем бы я ни был. — Похоже, что они действительно тебя любят, — у Тайлера мягкий завистливый голос. — Ага. Это мерзко. Тайлер не может сдержать смех, срывающийся с его губ, и он знает, что на другом конце линии Джош улыбается. — Хэй, Тайлер? — голос Джоша звучит иначе, настроение немного меняется. — Да? — Я много о тебе думал. — Да? — Тайлер тяжело сглатывает. — Ага. Я думал о тебе, когда я был один, когда я… когда я трогал себя. У Тайлера пересыхает во рту, и он пытается придумать, как по-умному ответить. И тому, что выходит из его рта, далеко до умного. — Оу. — Я думаю о том, как ты наклоняешь меня на кухонном столе. О том, как ты меня ебёшь, пока я не начинаю стонать твоё имя. Тайлер снова сглатывает. У него во рту ебучая пустыня. — Я хочу услышать, как ты стонешь моё имя. Я хочу ебать тебя, пока ты не забудешь всех, с кем ты когда-либо спал. Джош резко вдыхает, и Тайлер чувствует, как внизу живота всё сжимается. — Я хочу ебать тебя, пока единственным, о чём ты сможешь думать, не станет мой член в твоей заднице. Как приятно тебе из-за него. Джош стонет, и Тайлер забирается рукой под резинку баскетбольных шорт. — Хочешь, чтобы я сделал это, Джош? Хочешь чтобы я тебя сильно и быстро выебал? — Да, пожалуйста, — его слова полны отчаяния. Тайлер хочет прижаться губами к нежной коже на его шее. Почувствовать, как тот дрожит под ним. — Я буду так хорошо тебя ебать, что ты будешь умолять меня не останавливаться, умолять заполнить тебя полностью. Именно этого ты и хочешь, да, Джош? Ты хочешь, чтобы я взял тебя как мне угодно и делал с тобой всё, что мне угодно? — Да, — говорит он на выдохе, едва слышно, и Тайлер знает, насколько он близок. Он представляет, как Джош лежит на его кровати, на нём нет одежды, и его голова на подушках. Он представляет, как его член обхватывает сильная рука, неистово двигаясь, пока тот слушает Тайлера на другом конце линии. Это чувство опьяняет, зная, что он делает это с Джошем лишь своими словами, подталкивает его всё ближе и ближе к обрыву. Тайлер понимает, почему Джошу так сильно это нравится и почему Джош занимается этим. — Я хочу услышать, как ты стонешь моё имя, когда кончаешь, Джош. Произнеси его, я хочу услышать. — Я… блять… Тайлер. Тайлер. Тайлер. Тайлер. Последнее повторение его имени превращается в стон, и от такого сильного оргазма голос Джоша растворяется. Тайлер слышит, как тот ловит ртом воздух, представляет, как он выгибается в спине и отрывается от кровати, и его тело напряжено. Он следит за капельками пота, стекающими по его коже, наблюдает, как с каждым вздохом его грудь поднимается и опускается. Джош тихо мычит, так тяжело сглатывая, что Тайлер слышит. Тайлер видит, как тот закусывает губу, а его ладонь всё ещё лениво двигается на его члене. Скорее всего, у него прекрасный член, идеальный и розовый. Как бы Тайлер хотел его увидеть. — Блять, ты прекрасен, — шепчет Тайлер, и его самого удивляет нежность в своём голосе. Джош тихо смеётся, и Тайлер может представить, как на его щеках расцветает румянец, когда он сбито отвечает. — Мне кажется, я так не кончал ни от одного клиента. Ты… — Нет, — Тайлер не врёт. — Но было так горячо слушать тебя. Хотел бы я записать это и слушать, когда мне вздумается. Джош снова смеётся. — Отправь мне еще пять баксов, и я сделаю для тебя mp3. Они оба смеются, на некоторое время погружаясь в тишину. Тайлер слушает, как у Джоша восстанавливается дыхание, телефон зажат между его ухом и подушкой. Его собственное сердце бьётся о грудную клетку, и Тайлер осознаёт, что у него всё ещё тянет живот. Он не возбуждён, его член уже наполовину упал, но это что-то. Чувство, которое он только что узнаёт… Тайлер слишком боится приближаться к нему. — Я выступаю на этих выходных. На окраине. Тебе стоит прийти. — Да? — у Джоша снова робкий голос, как будто он не до конца верит в то, что Тайлер говорит. — Да. Я даже оставлю тебе билет, если хочешь. Для Джоша. Это ведь действительно твоё настоящее имя, да? Джош смеётся, и Тайлер чувствует электричество на кончиках пальцев. — Да, это моё настоящее имя. — Хорошо. Один билет для Джоша. Воскресенье, The Basement, в восемь вечера. Если… если ты хочешь прийти. — Хорошо, — у Джоша тихий голос. Тайлер сильнее вжимается головой в телефон, пытаясь понять, сможет ли он услышать сердцебиение Джоша через микрофон. Но всё, что он слышит, это равномерное дыхание Джоша и своё собственное, совпадающее с ним. — Спокойной ночи, Джош. — Спокойной ночи, Тайлер._____________________
В эту ночь Марк замечает, как тот уже в пятый раз выискивает кого-то в толпе. Тайлер даже не знает, что он ищет, но он ищет. — Чел, что с тобой такое? — Тайлер подпрыгивает из-за звука его голоса, как будто иллюстрируя беспокойство Марка. — Ничего. Марк выглядывает из-за его плеча и смотрит в толпу, но он точно без понятия, что там пытается найти Тайлер. — Кто-то должен прийти или что? Какая-то девушка? — Нет, — Тайлер отвечает на автомате, защищаясь, и его щёки заливаются красным. Марк одаряет его понимающей улыбкой, но пожимает плечами. — Ладно, похер. Просто расслабься, хорошо? Я за тебя переживаю. Тайлер толкает его за кулисы, и Марк охотно идёт, смеясь. Он даже не знает, придёт ли Джош. Хочет ли он, чтобы Джош пришёл. Если он придёт, тогда это чёткий ответ: всё это не только в голове Тайлера, здесь что-то большее, чем звонки в три утра, во время которых они помогают друг другу кончить. Тайлер не может решить, его подбадривает этот ответ или пугает. И каждый раз, когда он думает об этом, у него болезненно скручивает живот. Когда приходит время выйти на пустую сцену, его укулеле на своей стойке, а внизу микрофонной стойки лежит педаль для зацикливания. Он всегда начинает с укулеле, даёт аудитории знать, что, несмотря на то, что на сцене лишь он один, это не значит, что он не может делать замечательные вещи. Это высокий риск, высокая награда: он или сдувается в первые минуты, или зрители принадлежат ему следующие полтора часа. У него каждый раз нервно дёргаются пальцы, каждый раз ему кажется, что сегодня может быть именно тот день, когда его голос, наконец, подведёт его, а горло просто закроется, оно грозится сделать это каждый раз. Но, каким-то образом, он продолжает. — Эм, хэй, я — twenty one pilots. Остальные двадцать ребят не смогли сегодня прийти, — толпа хихикает, и Тайлер уверенно улыбается, хоть и не чувствует себя так. — Надеюсь, вам понравится шоу. Мелодии так легко идут, слова труднее, но после первого бренчания его тело переключается на автопилот. Его стопа нажимает на педаль под действием бессознательной мышечной памяти, и Тайлер прожигает взглядом толпу, зажимая аккорды и распевая звуки. Когда он готов, песня начинается, и Тайлер наблюдает за тем, как все замирают. В руках застыли бокалы, конденсат на которых медленно скатывается вниз. Ноги приросли к земле, тела не двигаются, и Тайлер ощущают все их взгляды на себе. В голове появляются слова Джоша из их первого разговора. Тебе нравится внимание, тебе нравится то, как люди тебя обожают. Тайлер не уверен, что ему нравится, когда его обожают, но ему нравится, когда его слушают. Иногда ему кажется, что единственный момент, когда его слушают, это сейчас, прямо здесь, на этой сцене. Люди слышат его, но не слушают. Они думают о том, что они сами хотят сказать, как они хотят ответить, и они на самом деле не слушают его. Но, когда Тайлер смотрит в толпу и видит, как все они смотрят на него, не двигаются, он знает, что они слушают. Концерт проходит хорошо. Тайлер пытается не слишком очевидно выглядывать кое-кого в толпе, и он даже не уверен, узнает ли он его, если увидит. Он думает о тёплом и утешительном голосе Джоша и пытается представить, как бы этот голос выглядел, если бы был человеком. Может, как кто-то сильный и нежный, кто-то, кто посмотрел на тебя так, как будто ты — единственный человек в помещении. Тайлер видит множество добрых улыбок, ослепляющие белоснежные зубы и прищуренные глаза, но он не уверен, есть ли среди них он. Что кто-то из них — Джош. К концу сета его взгляд цепляется за парня, который стоит почти в первом ряду, он сбоку от большой компании. У него нет в руке напитка, его руки в карманах, а глаза сфокусированы на Тайлере. На его макушке беспорядочные чёрные кудряшки, у него тёплые карие глаза, и в их уголках такие глубокие мимические морщинки, что Тайлер замечает их даже стоя на сцене. Тайлер на секунду кидает на него взгляд, и парень нежно улыбается, разогревая Тайлера от макушки до пят. Это ты, Джош? Ты правда пришёл сюда посмотреть, как я играю? Тайлер хочет оторвать пальцы от клавиш пианино, хочет всё остановить и с надеждой ориентировочно протянуть руку. Он осознаёт, что хочет, чтобы это был он, хочет, чтобы это было реально, и эта мысль так его пугает. Тайлер не особо хорош в этом: он не открывается людям, не становится уязвимым. Ему лучше на сцене, где между ним и всеми остальными очевидная стена. Где никто не может его коснуться. На последней песне Тайлер теряет его в толпе, и его глаза сфокусированы на клавишах под пальцами. Ему нравится заканчивать игрой на пианино, таким образом оставляя им томительную записку, чтобы те забрали её домой, чтобы этот крик не давал им уснуть. Когда он завершает выступление, у него одышка, и он смотрит в толпу, разражающуюся аплодисментами. Он кидает взгляд в сторону, где стоял тот парень, но его там нет, он растворился в толпе. Тайлер пытается натянуть улыбку, пока сердце падает куда-то вниз. Может, это был не он. Может, Тайлер хотел, чтобы это был он. Когда он уходит со сцены, Марк затягивает его в крепкое объятие, но затем держит его за плечи на расстоянии вытянутой руки, а на его лице странный взгляд. — Всё нормально, Тай? — Да, да. Порядок, — он пытается улыбнуться, чтобы в эту улыбку можно было поверить. Но он не до конца уверен, что это срабатывает. — Ты уверен? — у Марка мягкий голос, он ни в чём его не обвиняет, он звучит понимающе, и Тайлер изо всех сил пытается не поддаваться. — Ага. Я в полном порядке, чел, — Тайлер нежно поглаживает того по плечу, а затем направляется в гримёрку. Марк не идёт за ним, и Тайлер тайно благодарен._____________________
— Хэй, Тайлер, — в голосе Джоша какое-то необычное тепло, и он определённо не улыбается. Как он вообще это делает? — Хэй, — голос Тайлера на контрасте звучит тихо, даже для него. Джош что, не хочет с ним разговаривать? Может, ему вообще не нужно было звонить? — Как дела? Это его обычный вопрос. Тайлеру всегда казалось, что тому действительно интересно узнать ответ, но, может, он просто всегда так начинал разговор. Может, Тайлер слишком многое надумал. Эта мысль как ладонь вокруг горла, она крадёт воздух из его груди. Он пытается найти ответ на вопрос Джоша, но ему сложно. Между ними повисает тишина. — Как прошёл концерт? Он хочет спросить в ответ: «И почему это тебя должно волновать? Тебе было плевать, и ты не пришёл. Ты просто говоришь все эти фразочки и ведёшь себя так, как будто ты заинтересован, но тебе плевать.» Тайлер ощущает, как в груди всё сжимается. — Хорошо. Вроде, людям понравилось. — Как им могло не понравиться? — улыбка вернулась в голос Джоша, и Тайлер думает о том, чтобы сбросить прямо сейчас. Пошёл он нахуй за то, что думал, что он сможет так просто вытягивать из Тайлера деньги и притворяться, что это всё реально, когда на самом деле это не так. — Ты там был? — Тайлер сам слышит, насколько жалко он это произнёс. Он такой, блять, тупой. Думал, что это нечто большее, чем деловая сделка. Как же он жалеет, что вообще позвонил по этому номеру. — Да. Я был там, — голос Джоша такой тихий, что Тайлер едва может его расслышать. Какая-то его часть уверена, что он неправильно его услышал. — Правда? — Ага. Между ними тишина, Тайлер пытается сделать так, чтобы его не стошнило. Почему он не подошёл? Почему он ничего не сказал? Он ведь знал Тайлера. В эту ночь выступал только один музыкант. Внезапно Тайлера окутывает злость, он злится из-за того, что Джош знает, кто он, а Тайлер всё ещё не знает ничего. Но это проходит, и в его груди оседает разочарование. — Почему ты ничего не сказал? — в такой тишине слова Тайлера раздаются эхом. Несколько минут царит тишина, и Тайлер фокусируется на дыхании Джоша. И даже сейчас оно каким-то образом успокаивает. Ему интересно, знает ли Джош, какой он производит эффект, знает ли он, насколько отзывчивым становится тело Тайлера. Может, он так всё и распланировал? Может, такое случается с каждым, кто ему звонит? Или Тайлер — первый тупой идиот, который влюбился в парня, которому он же и платит за секс по телефону? — Что, если я тебя разочарую, Тайлер? Что, если я не тот, каким ты меня представляешь? Голос Джоша ощущается как слёзы на его щеках, он тёплый и солёный. У Тайлера всё ноет. — Джош… — Может, нам стоит оставить всё так, как есть. Так будет лучше. Тайлер не знает, что сказать. Он хочет возразить, хочет сказать Джошу, что тот никогда его не разочарует. Ему плевать, как тот выглядит, он никогда ни с кем не чувствовал себя так, как с ним. Каждую неделю на него направлены сотни глаз, но единственные глаза, которые он хотел бы ощущать на себе, это глаза Джоша. Всё его тело блядски ноет. — Хорошо._____________________
В скором времени Тайлеру больше не нужно смотреть на фото перед тем как позвонить. Его пальцы двигаются в своём собственном танце, номер впечатался в его память. Их разговоры становятся длиннее, и они всё реже доходят до дрочки, но когда всё же доходят, это чувство, которое Тайлер не может испытать в одиночку. Иногда Тайлер засыпает с голосом Джоша в его ухе, а когда просыпается, разговор уже завершён. Это раздражает. Он ожидает увидеть Джоша рядом, но просыпается в одиночестве. Он такой блять тупой. Джош даже не рядом. Не совсем. Он всегда, блять, один. Тайлер перестаёт смотреть на счета за телефон, перестаёт думать о том, как много он тратит, и он просто всё оплачивает. Когда он может, он берёт дополнительные смены на работе, а затем наблюдает за тем, как его банковский счёт всё равно стремится к нулю. Какая-то его часть думает, что ему следовало бы злиться, что его следовало бы обижать то, что для того, чтобы заполучить внимание Джоша, ему нужно заплатить. Но каждый раз, когда Джош поднимает, тёплое и спокойное чувство берёт верх, и всё, что он чувствует, это благодарность. Благодарность за то, что Джош является частью его дня, хоть и маленькой. — Чел, ты выглядишь ужасно, ты вообще спишь? — голос Марка кружит над его головой, которая лежит на кухонном столе. — Я в порядке, чел, — скорее всего, ему бы стоило поднять голову. Так он будет более убедительным. — Нет, не в порядке. Но, если ты не собираешься со мной поговорить, не то чтобы я смог бы хоть как-то помочь, — у Марка разочарованный голос. Тайлер ненавидит, когда тот на него злится. Он чувствует себя загнанным в угол, и он говорит вещи, которые не хотел бы говорить. — Иди нахуй, — видите? Вещи, которые не хотел бы говорить. — Тайлер. Посмотри на меня. Он собирается на него накричать. Тайлер заслуживает этого. Кто-то должен сказать ему, насколько он тупой, какой он хуёвый друг. Но, когда он поднимает голову и смотрит на Марка, он не видит признаков злости, он видит обеспокоенность. И, каким-то образом, ему лишь хуже. Это хотя бы не жалость, но у Тайлера всё равно начинает болеть голова. — Что с тобой происходит, чел? Ты почти не пишешь, иногда ты выглядишь таким счастливым, что это даже нелепо, а иногда мне страшно спросить, как у тебя дела. Тайлер смотрит на него и ощущает, как его глаза начинают гореть от наворачивающихся слёз, и он так сильно хочет, чтобы они уже скатились с его глаз. — Пожалуйста, поговори со мной, Тай. Марк смотрит на него мягким взглядом, и у него такой добрый голос. Тайлеру интересно, почему он что-либо от него скрывает, почему ему так страшно рассказать ему о важном. Ему не нужно бояться. Марк любит его, и ему не нужно об этом говорить. Тайлер и так знает. — Мне кажется, что я би. Очевидно, это не то, что Марк ожидал услышать. У него не отвисает челюсть, но, очевидно, что это лишь потому, что он сознательно не делает этого. Он медленно моргает, смотрит на Тайлера, и Тайлер ждёт. Минуты растягиваются, пока не начинают ощущаться бесконечными, и у Тайлера снова появляется это тревожное зудящее чувство. Он хочет наорать на него, чтобы тот хоть что-то сказал, что угодно, но он слишком боится того, что может выйти изо рта Марка. — Что ж, я точно ожидал совсем не этого. И Тайлер действительно смеётся и думает, чтобы сказать ему о том, что он уже знал об этом. — Тебе кажется? — Марк прожигает его взглядом, и Тайлер чувствует, как у него начинают краснеть щёки. — Я… я би, Марк. Кажется, этот ответ больше удовлетворяет Марки, и на его лице появляется улыбка. — Круто. Вот и всё. Весь разговор занимает минуту, и Тайлер задумывается. Правда ли это круто? Или Марк сейчас устроит ему сцену и начнёт беспокоиться, что Тайлер скрывает какого-то своего тайного краша? Он так не сделает, но Тайлер знает, что чаще всего это и является предметом беспокойства натуралов, которые вдруг узнают, что их друзья не такие. Но Марк ничего не говорит, и Тайлер решает, что всё даже как-то скучно. Это точно в их духе. — Круто._____________________
— Я сказал Марку. Что я би, — телефон Тайлера плотно у его уха, его нога болтается рядом с синтезатором. Ему следовало бы что-нибудь написать. Он хочет что-нибудь написать. — Это здорово, Тай. Что он сказал? — «Круто». И всё, — Джош тепло смеётся, и Тайлер улыбается. — Мне он нравится. — Да, вы бы подружились, — за долгое время это первый разговор, приближенный к реальной жизни. Тайлеру почти становится стыдно за то, что он поднял эту тему, но, в конце концов, он решает, что это глупо. Он всё ещё хочет, чтобы Джош был частью его реальной жизни, хочет, чтобы это было чем-то большим, нежели деловой сделкой. И это совсем не похоже на сделку, больше похоже на дружбу. Даже на отношения, если Тайлер будет честен. Несмотря на то, что он всё ещё за это платит. Он знает, что Джошу страшно, он слышит это в его голосе каждый раз, когда тот идёт на попятную. Тайлер хотел бы, чтобы они поговорили об этом. Какое-то время они сидят в тишине, слушая дыхание друг друга. — Джош? — Да? — Ты когда-нибудь хотел заниматься чем-то помимо вот этого? — Ты имеешь в виду, помимо того, чтобы доставлять людям оргазмы через телефон? — Джош хихикает, и Тайлер знает, что его не обижает этот вопрос. — Ага. Типа, кем ты хотел стать, когда вырастешь? — неопределённо и нежно спрашивает Тайлер. — Если честно, я даже и не помню. Наверное, просто хотел стать счастливым? — пауза. — Я счастлив, когда разговариваю с тобой, так что, наверное, я достиг цели. Тайлер тепло улыбается, а на щеках появляется румянец. — Джош? — Да? — Я не разочаруюсь. Ты должен это знать. Уже, — у него тихий и робкий голос. Джош должен догадываться, как он к нему относится, так ведь? На другом конце линии тишина, и она растягивается вплоть до того, что у Тайлера внутри всё начинает чесаться. — Мне страшно, Тай. Так проще. Так… так мне не настолько больно. Тайлер впитывает его слова, пока они тихо обмениваются дыханием через телефон. — Разве?_____________________
Марк устраивает ему свидание. С какой-то девушкой, с которой он ходил в школу, с которой он был на парочке концертов Тайлера, и она «не переставала о тебе спрашивать». Тайлер почти на сто процентов уверен, что это всё — клоунада, и Марк видит, каким он стал замкнутым, и он лишь хочет, чтобы он побывал где-то помимо работы и своей квартиры. Если честно, ему плевать: ему всё сложнее и сложнее говорить с Джошем об этом. Тайлеру кажется, что, если он снова поднимет эту тему, Джош начнёт блокировать его звонки, и от этой мысли ему становится ещё хуже, чем от того факта, что Джош продолжает откладывать их личную встречу. — Вблизи ты другой. Он должен оскорбиться? У неё не грубый тон, но её голубые глаза сверлят его лицо. — В каком смысле, другой? — Я не знаю, — Дженна оглядывает его, как будто правильный ответ находится где-то на его штанине или на кромке футболки. — Ты просто какой-то… другой. Тайлер щурится, пытаясь понять, оскорбился ли он, и Дженна вытягивает вперёд руку и торопливо начинает говорить. — Это не плохо, я клянусь. Ты просто кажешься более реальным, осязаемым? Это звучит тупо, извини. У неё начинают краснеть щёки, и Тайлер тянется к её плечу, мягко улыбаясь. — Всё хорошо, Дженна. Они идут в итальянский ресторан на окраине, тот, в который Тайлер ходил, когда учился в старшей школе и хотел впечатлить свою девушку. Если честно, он едва ли мог позволить себе приводить сюда кого-то, но он чувствовал успокаивающую ностальгию. Дженна садится на свой стул так, как будто она здесь родилась, и Тайлер завидует. Он всегда на свиданиях чувствует себя так, как будто его кожа ему не подходит, как будто все вокруг подсознательно знают, как нужно себя вести, а он тот идиот, который пропустил этот урок. Она с улыбкой делает заказ, и Тайлер думает о том, как прекрасно она выглядит. — Я давно уже не слышала о твоих концертах, — это вопрос, не упрёк, и Тайлер пытается не начать оправдываться. — Да, я, э… ничего не писал в последнее время. Немного отвлёкся. Работа и всё такое, — это даже для него звучит тупо. Дженна кивает. — Я понимаю, что ты имеешь в виду. В некоторые дни я прихожу домой, и всё, на что я способна, это упасть лицом на кровать вместо кухонного пола. Тайлер хихикает и ощущает знакомое чувство в груди. Она ему нравится, она добрая. — Но я тебе завидую. Наверняка это такой хороший выход для эмоций, описывать их вот так вот словами. Иногда мне кажется, что всё просто сидит у меня в груди тяжёлым и неподъёмным грузом. Тайлер смотрит, как она делает глоток воды, как будто она только что сказала самую банальную в мире вещь. Он кидает взгляд на блондинистые волосы, свисающие с её плеча, смотрит на то, как блеск свечей отражается в её глазах. Дженна не похожа на человека, который когда-либо страдал от чего-то похожего, но вот она рассказывает Тайлеру о том, как ей кажется, что её собственные чувства могут её раздавить. Тайлер корит себя за то, что посмел что-то предположить о девушке напротив. Может, Марк и правда подумал, что они хорошо друг другу подойдут. — Ага, — у него тихий голос, и она непоколебимо смотрит ему в глаза. — Я знаю, что ты чувствуешь. Во время ужина они болтают обо всём. Дженна смеётся над ним, когда у него изо рта случайно вылетает кусочек чесночного хлеба, пока он особенно бурно рассказывал историю, и Тайлер улыбается. Ему хорошо. С Дженной легко говорить, с ней он себя чувствует так, как будто ему не нужно обдумывать слова, прежде чем их произнести. Это его первое свидание за долгое время , во время которого он чувствует себя в своей тарелке, он чувствует, что может быть собой. Он забыл, как это бывает просто. Он нравится ей, а она нравится ему. Просто. В конце вечера он провожает её до дома. Он знает, как всё случается, что должно произойти дальше. Когда она наклоняется к нему, от неё пахнет апельсином и ванилью, прямо как фруктовый лёд, который он обожал в детстве. Её губы такие мягкие, такие нежные, и Тайлер не может не ответить на поцелуй. Она зарывается рукой в его волосы на затылке и легко царапает его шею ногтями. У Тайлера по всему телу мурашки, и она тихо мычит. Всё могло так и остаться, легко и нежно. Тайлер может представить весь путь их отношений, может представить жизнь, которую они смогли бы построить вместе, и какая-то его часть хочет этого. Часть его хочет утонуть в Дженне и её простой улыбке, в том, как она может сделать так, чтобы в центре его груди не так сильно ныло. Но тогда Тайлер проведёт всю жизнь, слушая голос Джоша в темноте. Мечтая о том, что могло бы быть. Он отстраняется и нежно берёт её за локоть, когда её рука сползает с его затылка. — Дженна, я… У неё такие голубые глаза, и Тайлеру кажется, что он тонет. — Прости, я… я не могу. Тайлер наблюдает за тем, как меняется её лицо. Она думает, что она сделала что-то не так, прочитала то, чего на самом деле не было. Тайлер нежно сжимает её локоть, и её лицо немного расслабляется. — Ты прекрасна, Дженна, намного прекраснее, чем я заслуживаю, но я… я влюблён в кое-кого. Он никогда не произносил этого вслух. Никогда даже не позволял себе об этом думать. Но теперь это реальность, которая болтается между ними в воздухе, подпитываясь дыханием их обоих. Дженна делает шаг назад, и её рука падает, но Тайлер держится за неё. Она не отпихивает его, и Тайлер благодарен за то, что она так щедра, что позволяет ему объясниться. — Почему ты ничего не сказал? — Я боялся. Мне… мне жаль. Дженна смотрит на него, огибая взглядом его лицо, которое горит из-за невыплаканных слёз. Наконец, она убирает руку из его хватки и поглаживает его ладонью по щеке. — Тайлер? Это первый раз, когда ты говоришь это вслух? Он тяжело сглатывает. — Да. — Почему ты боишься, малыш? — она снова зарывается ладонью в его волосы, нежно убирая их со лба. Тайлер чувствует, как по его щеке стекает слеза, и, кажется, дамба наконец открылась. — Потому что мне кажется, что он разобьёт мне сердце. Дженна ничего не говорит, поглаживая его по волосам. Наконец, она притягивает его к себе, и Тайлер тает в объятии. Дженна прижимается головой к его груди, слушая его сердцебиение, пока его грудь поднимается и опускается из-за беззвучных всхлипов. Она держит, поглаживает рукой по спине и тихо успокаивает. Тайлер зарывается носом в её волосы и пытается восстановить дыхание, окружённый запахом апельсинов и ванили. — Тайлер, — у неё такой нежный голос, утягивающий его от края пропасти. — Ты должен ему сказать. Ты же знаешь это, да? Тайлер медленно кивает, её слова забираются по кожу и оседают за рёбрами. — Я знаю._____________________
Ему потребовалась неделя, чтобы набраться смелости. За эту неделю он изо всех сил отвлекается, даже пишет новую песню. (Если бы он знал, что именно эта ситуация выведет его из писательского застоя, он бы раньше признался себе в том, что влюблён в Джоша.) Но в какой-то момент он не смог больше избегать этого. Он ложиться спать, думая о голосе Джоша, о том, как его губы касаются уха Тайлера, когда они говорят ни о чём и обо всём. Тайлер просыпается с ноющим чувством в груди. — Привет, малыш, спасибо за звонок. С кем ты хочешь сегодня поболтать? — С Джошем, пожалуйста. Это Тайлер. — Конечно, малыш. Секунду. Когда живот Тайлера болезненно сжимается, он подумывает сбросить. Он думает о каждом разе, когда он выходил на сцену в начале шоу. Высокий риск, высокая награда. Сегодня он может потерять Джоша. Он может потерять одну из лучших вещей, что с ним случалось, одного из людей, который знает его лучше других. Он не может так поступить. — Хэй, — у Джоша тёплый голос, и волна спокойствия накрывает Тайлера с головой. — Хэй. — Давно от тебя ничего не слышал, — голос Джоша практически переходит на шёпот. — Я скучал по тебе. — Я тоже скучал по тебе. У Тайлера жмёт в груди. — Хэй, сегодня у нас юбилей. Пять месяцев с момента, когда ты впервые мне позвонил. Джош помнит. Джош помнит первый раз, когда Тайлер ему позвонил, когда ни один из них не знал, что в будущем это будет что-то значить. Тайлер чувствует, как сердце в груди начинает биться быстрее. Он помнит. Он значит что-то для Джоша. Тайлер знает, он внезапно осознаёт это. Пути назад нет. — Я хочу с тобой встретиться, Джош. Он слышит вздох. — Тайлер… — Нет. Я не могу так больше, Джош. Я не могу продолжать с тобой разговаривать так, как будто мы друзья, как будто мы любовники, и не знать тебя по-настоящему. Я не могу… — он сглатывает и делает глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Я люблю тебя, Джош. Ладно? Люблю. И я не хотел этого, и я пытался не влюбляться, но я влюбился. Я так больше не могу. На другом конце линии тишина, и Тайлер напирает и дальше, пока не струсил. — Пожалуйста. Пожалуйста, просто встреться со мной. В субботу, в The Basement. После моего концерта. Я оставлю тебе билет как и в первый раз. Я закрою свои ебучие глаза, когда ты ко мне подойдёшь, я сделаю всё, что ты захочешь, просто, пожалуйста, Джош. Пожалуйста. Он звучит так блять отчаянно, и ему должно быть от себя противно, но он просто так устал. Он так устал чувствовать себя потерянным и несчастным. Он хочет, чтобы Джош был здесь, прямо здесь, чтобы он мог его видеть и мог его обнимать. Здесь, чтобы он смог говорить, что любит его, и знать, что Джош слышит. Он должен его услышать, должен. — Тайлер. — Просто приди, Джош. Пожалуйста. Прежде чем он придумает что-то ещё, он сбрасывает звонок, и телефон продолжает лежать у него в руке, пока вокруг него тяжело нависает ночь._____________________
Марк знает, что ему тревожно, но он не знает почему. Очевидно, что он знает, что это нечто большее, чем обычное нервное состояние перед началом концерта, но ещё он знает, что Тайлер говорит ему о важных вещах тогда, когда он становится готов, и, очевидно, он не готов. Когда тот сжимает его ладонь, Тайлер шепчет «спасибо», а затем выходит на сцену. Он чувствует, как он трещит по швам, и он знает, что ещё хоть одно действие от Марка, и он полностью раскроется. Ему нужно сосредоточиться, ему нужно двигаться песня за песней. — Хэй, что ж, я — twenty one pilots. Сегодня остальные двадцать ребят отравились и остались дома. Оказывается, нельзя верить хот-догам с заправок, — толпа смеётся, и на лице Тайлера появляется нервная улыбка. — Сегодня я начну немного иначе. Надеюсь, вы не против. Дженна стоит в начале толпы, достаточно сильно прислонившись к сцене, и Тайлер видит на её носу веснушки. Она улыбается ему, и грудь Тайлера не такая уж и пустая. Он выдыхает, не осознавая, что он задерживал дыхание, и начинает играть на укулеле. Сегодня нет педали, нет ничего, чтобы подстраховать его. Есть лишь он один, только Тайлер. Он надеется, что этого достаточно. Он смотрит на толпу, когда поёт, смотрит, как они нетерпеливо шаркают ногами, а затем останавливаются. Он смотрит на то, как они наклоняются к своим друзьям и шепчут что-то им на уши, а потом они поднимают головы и замирают. На втором куплете у него почти дрогает голос, и Тайлер видит, как некоторые жмурятся, а затем снова расслабляются, когда он восстанавливается. Этот концерт более интимный, чем все его предыдущие, а он ведь постоянно выступает один. Когда он заканчивает, несколько секунд в зале царит тишина, и никто даже не кашлянёт, чтобы нарушить неловкое молчание. Может, наконец, это та ночь, может, он их потерял. Но затем раздаются аплодисменты, и Тайлер кидает взгляд вниз и видит, как на него смотрит Дженна, и из-за слёз в уголках её глаз они невероятно блестят. Вскоре к ней присоединяются и другие, и Тайлер мягко ей улыбается. Он правда не заслуживает её. — Спасибо, я, э… я недавно написал её. Для кое-кого. И мне было страшновато её писать, и очень страшно исполнять, поэтому, спасибо. Спасибо, что не возненавидели её. Улыбка Тайлера растёт, когда он слышит смех в толпе. — Ладно. Давайте оживим это место, м? Следующий час очень быстро пролетает. Тайлеру кажется, что он цепляется за моменты, пытается их зарисовать в памяти, но они там не застрянут. Он слишком быстро оказывается в конце сета, и Тайлер снова у пианино. Под его пальцами холодные клавиши, и он глубоко выдыхает. Это всё ещё единственное место, где он чувствует себя в безопасности, единственное место, где он чувствует себя на своём месте. Однажды он сказал Джошу, что он писал о страхе не иметь цели, но больше Тайлер этого не чувствует. Он знает своё предназначение. Когда он заканчивает, он коротко кланяется, его щёки окрашены в красный, и он уходит со сцены. Марк сразу его обнимает, и за ним следует Дженна, и Тайлер позволяет их любви впитаться в кожу. Как будто он вышел на солнце после долгого облачного дня, как будто холод — забытый сон, и на кончиках его пальцев надежда. Даже если Джош сегодня не здесь, даже если он потеряет его навсегда, Тайлер не одинок Марк покупает ему выпить от «нервов», и Тайлер хочет снова его обнять. Он не наседает на Тайлера с вопросами, не ждёт объяснений, и Тайлер благодарен. Дженна берёт его за руку, и её тёплые пальцы переплетаются с его неуклюжими, и она легонько сжимает. Тайлер целует её в макушку и шепчет «спасибо» ей в волосы. Она нежно ему улыбается, а затем медленно отходит, возвращаясь к друзьям, которых она притащила с собой. — Пойду соберу свои вещи, — Марк хлопает его по плечи, и Тайлер пытается не поперхнуться напитком. — Увидимся за сценой? Тайлер кивает. — Ага, просто, эм, дай мне секунду. — Всё хорошо, чел. Спокойно допивай. Впитай это обожание. Увидимся там, — Марк нахально улыбается, а затем исчезает, растворяясь в толпе. Тайлер пытается дышать, каждый раз, когда кто-то останавливается возле него, чтобы поздравить или сказать, как сильно им понравился концерт, его сердце подскакивает к горлу. Он улыбается, он благодарен, но он тихий, и, спустя какое-то время, люди уходят. Он начинает ощущать, как это чувство собирается внизу живота — разочарование, — и он твердит себе, что Джош всё ещё может прийти. Ещё ничего не закончилось. Но, каждый раз, когда незнакомый голос здоровался с ним, Тайлер был всё ближе и ближе к тому, чтобы расплакаться. Он поворачивается к бармену, протягивает ему пустой стакан и кивает в благодарность. — Тайлер? Всё его тело замирает, в его голове пустота. Он знает этот голос. Он мечтает об этом голосе. Тайлер медленно поворачивается, чувствуя, как будто он не в своём теле. Этот парень удивительно ему знаком — тёмные кудри и тёплые карие глаза. Он нервно улыбается, в уголках глаз такие глубокие мимические морщинки, и Тайлер вспоминает. — Ты был там. В ту ночь, — у него такой тугой голос, глаза жжёт, и Тайлер не может удержаться и кладёт руку на щёку Джоша. Под его пальцами жёсткая щетина, и улыбка Джоша мягкая. — Я видел тебя. Джош, его Джош, поднимает свою руку и кладёт её поверх руки Тайлера, и у него слезятся глаза. — Ты был таким красивым там, Тай. Таким, блять, ярким, и я… я испугался. Тайлер поднимает другую руку, и заключает лицо Джоша в свои ладони, медленно поглаживая большими пальцами его щёки, усыпанные веснушками. На его лице грустная улыбка, и у него тоже собираются слёзы в уголках глаз, и он хотел бы повернуть время вспять и поговорить с Джошем в ту ночь. Он так сильно хотел, чтобы это оказался он. Джош тяжело опускает голову в ладони Тайлера, обхватывая своими длинными пальцами запястья Тайлера. Он здесь, он настоящий, и Тайлер чувствует в груди тепло, которое никогда раньше не ощущал. Он медленно наклоняется вперёд, боится, что Джош в любой момент отстранится, что он уйдёт. Но Джош лишь смотрит на него, карие глаза не отрываются от глаз Тайлера, и их губы всё ближе и ближе. Тайлер замирает, когда его губы лишь в миллиметре от губ Джоша, их дыхание смешивается в одно, и по позвоночнику Тайлера бегут мурашки. Где-то в глубине души он понимает, что это всё, это его последний первый поцелуй. И он наконец полностью прислоняется к нему, касаясь губами губ Джоша, и он отправляет беззвучные благодарности своей лени и биллбордам.