***
Олли жив, он сможет вернуться к семье. Он вернется домой, поцелует жену и уложит детей спать. Шон сам виноват, он был засранцем, думал, что он сам повелевает своей жизнью. Возможно, так и было, но он сам решил присоединиться к Боссу. Они подвели его и Шон за это поплатился, Олли не повторит его ошибки. Кровь из носу, но они вернут кейс чего бы им это не стоило. Чертов Человек-паук, этот поганый парень испортил им все, все! Такер поклялся себе, что больше не допустит такого. На улице уже стояла глубокая ночь, они не спеша брели по Адской кухне. Домой пойти они не могут, не сейчас. Мэг накинула капюшон на голову и, кажется, вообще не обращала внимания на разговор. Луи подлатали и выдали костыли, что хранились там еще с девяностых. — Дальше нужно будет прочесать Бруклин, следом Бронкс и Квинс. — говорит Олли, загибая пальцы на руке. — Есть у кого идеи, как повязать этого Паука? — Тут скорее он нас повяжет… — невесело усмехается Луи, с трудом передвигаясь на костылях. Не каждый день приходится это делать и он не уверен, что вообще когда-либо пользовался ими. — Снова… — Я потому и спрашиваю, кретин! — раздраженно гаркает Такер. Он останавливается на секунду и подходит к мужчине, качая перед его лицом указательным пальцем. — Если ты не заметил, Шон мертв, и я не хочу оказаться следующим! У меня есть семья, в отличии от некоторых, и я не позволю навредить им! — Да ладно тебе… — неловко смеется мужчина, покрепче перехватывая костыли. — Я же пошутил, просто хотел разрядить обстановку. — Дерьмовое ты время выбрал. — бесцветно бормочет Мэг, начиная вновь идти вперед. Ник и Лесли молчали с тех пор, как они все пришли отчитываться перед Боссом, Олли понимал их позицию, но сейчас им нужно думать всем вместе. Им необходимо срочно придумать план действий и начать что-то делать, иначе окажутся на месте Шона. На улице людей почти не было, лишь изредка проходили то тут, то там. Олли никогда не понимал таких людей, зачем ночью ходить по улице, если можно спать обняв жену. Да хоть просто спать, если некого обнять, зачем шататься в темноте. — Так, Пауку не больше тридцати лет по виду. — начинает Оливер, немного ускоряясь, чтобы выйти вперед и потом идти спиной вперед, глядя на своих людей. — Есть мысли, где мы можем его найти? — Да прекращай ты уже! — вспыхивает Мэг, вытаскивая руки из карманов и скидывая капюшон. — Паук то, Паук се! Не найдем мы его, как тебе не ясно! Жучок в кейсе неактивен! — Это еще не повод сдаваться, размалеванная ты стерва! — кричит Олли в ответ, подходя ближе к ней. — Раз он отключил жучок, значит открыл кейс и знает, что внутри. Каким бы добреньким он не был, должен понимать, что это за информация и что ее можно продать, понимаешь? — он оборачивается на остальных и раскидывает руки в стороны. — Мы должны просто следить, если он захочет продать документы и поставить слежку на Оскорп и полицейские участки, если он захочет ее отдать кому-то, верно? — И как ты будешь следить за легавыми? — наконец подает голос Лесли, молчавший весь вечер. Он скептически вскидывает бровь и осматривает остальных. — В четвертом участке у нас крыса, если забыл. Он сможет помочь нам. — Один человек? Ты серьезно? — вновь встревает Мэгги, неверяще косясь на Оливера. — У тебя есть план получше, дорогая моя? — А может мы не будем друг с другом пререкаться? — неуверенно встревает Луи, чуть вытягивая шею. — А может ты завалишь ебало? — грубо обрывает его Мэг, хмурясь. — Будь добр. — Снова в ту же яму… — устало бормочет Лесли, закатывая глаза, и начиная идти вперед. Вот причина, по которой он молчал все это время. Этот разговор просто не имеет смысла. Они не найдут способа и просто будут пререкаться друг с другом, пытаясь, хотя, скорее делая вид, что что-то решают. Он, вот честно, ненавидел то, что его распределили в их команду. Лучше бы и дальше сидел на складе, фасовал наркоту по зиплокам. Вот тогда была работа, а вот это вот — каторга с примесью реалити-шоу. Сгоняй туда, забери это, продай то, а в перерывах постарайтесь убить друг друга не так сильно, как хотелось бы. Ник вообще никогда не говорил, предпочитая молчать. Первое время они все думали, что он немой. Но после того, как ему на ногу уронили магазин от винтовки, и он выдал звучное “Блять” на весь склад , они поняли, что тот просто предпочитает играть в молчанку. Да и хер бы с ним. Не будут же они его заставлять. — Мы так и будем топтаться на месте?— разводит руками Олли, он оборачивается, видя, что Лесли решил идти дальше. — Стой, мудила! Тебя это тоже касается! Мужчина останавливается и сжимает зубы, оборачиваясь. — Твой план — дерьмо. — грубо отвечает он, поднимая брови. — Еще вопросы? — О-о-о-о… так придумай свой, который не будет дерьмом, умник! — Мы можем свалить из города? А? — предлагает Лесли, возвращаясь к ним. — Чем не план? Заляжем на дно, чтобы Босс нас не нашел, и поминай как звали. Лично я умирать не собираюсь. — Никто из нас не хочет умирать, вот это новость! — кричит на него Мэгги. — Я это… — бормочет Луи, указывая рукой за спину, на закоулок между домами. — Пойду отолью, окей? — Иди ты куда хочешь. — отмахивается от него женщина, тут же поворачиваясь на Лесли. — Ты понимаешь, что мы не сможем от него спрятаться? Нет? — она поднимает руку и стучит татуированными костяшками тому по виску. — У тебя там что-то вообще работает? Потому что ты идиот! Лесли зло выдыхает через нос и хватает ее за запястье, выкручивая руку. Женщина взвизгивает и пытается пнуть его ногой. — Думаешь, раз ты девушка, то тебе все можно? Никто не даст сдачи? — Так, прекращайте… — устало бормочет Олли, расцепляя их. Мэгги тут же хватается за поврежденную руку и зло смотри на мужчину. —Ублюдок. — Стерва. — игриво дергая бровям, отвечает он ей. — Вам что, по пять лет? Да моя дочь ведет себя взрослее! — Твоей дочери четыре года. — Вот именно! — всплескивая руками, взрывается Олли. — Так что мы или решаем что-то, или идем планировать похороны. Если вообще будет, что хоронить. Это понятно? Лесли молча кивает, Мэг отворачивается. Детский сад, а он тут воспитатель. Саймон был единственным, кого он мог терпеть. Второй взрослый человек в этой группе, с которым можно было нормально что-то обсудить. Вот только его легавые загребли. — Так, смотрите. — вновь начинает он, загибая пальцы. — Мы прочесываем районы, завтра наших выпустят с обезьянника и берем всех свободных людей для этого. Последовательность помните? Отлично. Я поговорю с Морисом, мой человек в четвертом участке, он сообщит, если наш кейс где-то всплывет. Дальше смотрим по ситуации. Где, блять, Луи? — спрашивает Оливер, оглядываясь по сторонам. Он на костылях и не мог далеко уйти. — Отлить пошел. — мрачно бормочет Мэг, все еще недовольная. — Ну вот и за что мне люди, которые даже поссать нормально не могут, а? — ворчит мужчина, направляясь к переулку. Он сворачивает за угол, заходя на неосвещенную часть улицы. Свет фонарей еле доходил сюда и он не хочет сейчас разбираться с взрослым мужиком, который в темноте и на костылях не может справиться с собственной ширинкой. — Нашел? — повышая голос, спрашивает Лесли, отклоняя торс в сторону, куда ушел Олли. — Такер? Они молчат, прислушиваясь, но тот так и не отвечает им. Где-то вдалеке кричит кот, но это все. — Класс. — восклицает Мэг, хлопая себя ладонью по бедру. — Теперь оба потерялись. Кто пойдет за ними? Лесли смотрит на нее как на идиотку и закатывает глаза. Он понимает, почему они залажали всю сделку. Их команда полна идиотов. Он сам не блистает умом и единственный адекватный человек — Такер. — Вместе пойдем. — говорит он, подталкивая женщину в спину. — Если они оба там где-то свалились и головой ударились, один я их поднимать не буду. Ник, пошли. Они сворачивают за угол, туда, где скрылись Олли и Луи, и выходят в переулок. Мусорные баки, стены в граффити и вонь. Ни следа их ребят. Лесли хмурится и оборачивается на остальных, качнув головой, мол, пошли дальше. Трио продолжило путь вглубь тёмного переулка, не замечая, что за ними по пятам следует чёрная тень, плечи которой сильно напряжены. Мужчина, шедший позади всех стал первой из цепочки, кого тень схватила в удушающий захват и закрыла рот рукой, чтобы тот не мог произнести ни слова. Когда бессознательное тело было уложено к пакетам с мусором, неизвестный продолжил. Мэг, идущая впереди, даже не заподозрила неладное, происходящее у нее, в буквальном смысле, за спиной. Последний спутник, идущий за ней почуял что-то подозрительное, когда понял, что постоянное ворчание мужчины, которое сопровождал его от самого входа в подворотню, прекратилось. Имея за плечами годы опыта, мужчина решил, что стоит осмотреть слепую зону за ним. Достав из внутреннего кармана металлическую зажигалку и пачку сигарет, он покрутил огниво в руках, всматриваясь в темный силуэт, отразившийся на холодной поверхности металла, мужчина прикурил сигарету и сунул зажигалку обратно в карман, беря заместо неё, складной нож бабочку он резким движением развернулся и хотел было пырнуть преследователя, но его руку перехватили и заломали, вызвав при этом рык боли, на который отреагировала Мэг. Повернувшись, она застала картину того, как неизвестный силуэт держит её товарища за ворот длинного пальто, пока тот в бессознании. Вечерний свет солнца, отраженный окнами многоэтажки, медленно начал опускаться, на неизвестного нападающего, открывая вид на красный доспех, скрывающий половину лица. Глаза маски угрожающе отражали свет окон, а рога ярко выделялись на лбу. Узнаваемый силуэт одного из линчевателей Нью-Йорка, главной угрозы Адской кухни — Сорвиголова? — С дрожью в голосе произнесла Мэг. Называемый, отпустил воротник мужчины и его тело с грохотом упало на асфальт. Личиватель направился к женщине угрожающе сжав губы в линию. Подойдя вплотную к дрожащей девушке, которая никак не могла оторвать взгляда от грозной фигуры направляющейся к ней и бездушно лежащему позади неё телу соратника. — А теперь подробнее расскажи мне. — произнёс Сорвиголова, хватая девушку за шею, чуть сдавливая. — что вам нужно от Паука.***
Питер, уже одетый в костюм, вылезает на улицу через окно своей комнаты, немного морщась от боли в ребрах. Трещина, похоже, была довольно серьезной и все еще не зажила, причиняя дискомфорт. Он разбегается на крыше, выстреливая паутиной в соседний дом. У него был план дальнейших действий, небольшой, но какой есть. Информация, что он нашел в кейсе, была довольно серьезной. Очень серьезной, Оскорп проводил эксперименты на людях и, наверняка, не особо законно. Он не думает, что они похищали людей ради этого. Скорее, люди сами на это шли. Он мельком просмотрел остальные файлы по наблюдениям и понял, что все подопытные были в плохом финансовом положении. Бездомный, вдовец с долгами, наркоманка, которая спускала все деньги на новую дозу — им всем предлагали деньги, в обмен на согласие проводить тесты. И Паркер сомневается, что они знали всю информацию об этих “тестах”. Вряд ли они бы согласились, даже с возможностью получить неплохую сумму, если бы знали, что это опасно. Значит, мы дадим пауку, над которым мы ставили эксперименты, укусить вас и посмотрим, что будет. Они все умирали, все люди, про которых он прочитал вчера, они все погибли. У него мурашки по спине побежали, когда он понял, что тоже мог погибнуть тогда. Ему просто… повезло? Что если это временно? И скоро он тоже умрет или сойдет с ума и убьет себя сам. Или просто обезумеет настолько, что навредит своим родным? Питер поморщился от таких мыслей, и свернул за дом, чуть не врезавшись в соседнее здание. Нельзя думать об этом сейчас, когда он, буквально, летит на огромной скорости. Ему необходимо отдать этот кейс полиции, Оливии, она разберется с этим. Конечно, он отдаст ей не все, что там было. Флешку он не смог открыть дома и не может ее отдать кому-либо, пока сам не узнает, что на ней. Он не нашел в папках информации по пауку, что укусил его. Это все были не те виды пауков. Содержимое папок он, на всякий случай, сфотографировал, перекинул все на флешку и уже ее надежно спрятал. Хоть это и не про его паука, но может помочь в понимании того, что с ним произошло. Разработки Октавиуса, вероятно, тоже пригодятся, но все же, ему бы лучше найти способ поговорить с ним лично. Мечтать не вредно. Но, если он сможет узнать, почему и как изменился его организм, вернулось зрение, он сможет попробовать сделать с этим что-то, что поможет и другим людям. Да, он получил огромную силу, укрепленные мышцы и сверхчувствительность. Но и повышенную регенерацию. И вот она, похоже, каким-то образом восстановила поврежденный нерв. Если бы только он смог узнать, как это произошло, он мог бы попробовать создать что-то наподобии лекарства, да хоть от того же рака. Множество болезней перестанут быть проблемой, но только если он найдет информацию и разберется, как с ней поступить, что конкретно сделать, чтобы помочь людям, не превращая каждого в мутанта, каким стал он. Питер не хочет верить в то, что ему просто повезло. Что он каким-то образом совместим с этим пауком и это шанс на миллиард. Это будет просто нечестно и он просто навредит людям. Можно, конечно, попробовать создать что-то на основе самого паука и крови Питера, но это займет нереальное количество времени и не факт, что вообще что-то получится. Паркер выпускает из рук паутину и спрыгивает на крышу магазинчика, что стоит через дорогу от полицейского участка, в котором работает Оливия. Он осматривает улицу, на случай, если тут трется кто-то из тех, с кем он вчера дрался на складе, но люди спокойно идут по своим делам, почти не обращая на него внимания. Ну, спрыгнул ряженный чудак и что такого, мы же в Нью-Йорке. Питер спрыгивает на тротуар и на автомате тянется к сумке на груди, чтобы достать телефон, но утыкается в свои же ребра, забыв, что сегодня взял рюкзак. Не будет же он с украденным кейсом по городу гулять, когда тот явно захотят вернуть. Даже если и нет, он перестраховывается. Паркер скидывает одну лямку с плеча и вытаскивает телефон из маленького кармашка спереди, перебегая через дорогу. На него сигналит таксист, недовольно высовываясь из окна. — Жить надоело, косплеер чертов?! — Простите! — извиняясь кричит он в ответ, поднимая руку. Он останавливается напротив дверей в участок, вызывая своим видом недоуменные взгляды патрульных, и поправляет капюшон, так, на всякий случай. Питер снимает блокировку с телефона и открывает приложение, что скачал специально для этого разговора. Вводишь текст, а приложение его озвучивает. Как бы он не кривлял свой голос, Оливия знает его так же хорошо, как и своих детей, и легко поймет, кто такой Паук. А там уже узнает Харли, следом Мэй и Старк, и плакала его конспирация. Он глубоко вздыхает, собираясь с силами, и тянет дверь на себя, заходя внутрь. Напротив входа сразу находится рецепция, или будка приема жалоб, и Паркер идет туда, на ходу набирая текст. Он протягивает руку с телефоном прямо под нос офицеру, что сидит за столом, но он даже не опускает взгляд, с поднятой бровью, скептически глядя на Питера. Парень неловко кашляет и трясет рукой, призывая, наконец, обратить на него внимание. — Ты к детективу Кинер? — скучающим голосом, спрашивает мужчина, офицер Стюарт, как Паркер прочитал на его бейдже. Питер на секунду замирает, не понимая, как тот понял, даже не взглянув в телефон. Ну и начерта он написал ему текста на пол страницы. Дело важное, мне срочно надо, правда-правда, она тетка знатная, я то знаю. Он кивает. — Пошли. — вздохнув, говорит Стюарт, вставая из-за стола. Питер вздыхает и, поправив рюкзак, послушно идет следом. Офицер проходит к двери и открывает ее, заходя первым, даже не смотря, идет ли парень следом. Они заходят в помещение с большим количеством столов, у дальней стены Паркер видит доску для заметок, и приоткрывает рот. Это же как в сериалах про копов. Он никогда до этого не бывал в полицейском участке, не приходилось как-то. Многие столы пустуют, некоторые захламлены одноразовыми стаканчиками от кофе. Работники, что сейчас на своих местах, тут же устремляют взгляды на Питера и ему становится некомфортно. Он будто новенький в классе и учитель выставляет его перед всеми учениками, заставляя представиться. Питер сейчас играет в немого, чтобы не спалиться перед Оливией, и хоть представляться ему не нужно будет. — Хах, Джеф, это к Лив у нас посетитель? — усмехается один мужчина, немного крутясь на своем стуле. Питер неловко морщится и машет рукой, второй держась за лямку рюкзака. Теперь он точно как новенький в классе. Он же супергерой, ну или просто герой, должен вести себя соответствующе. — А сам как думаешь. — все так же скучающе говорит Стюарт. — Так, смотри, вон ее стол. — он указывает рукой на женщину, сидящую за столом дальше в углу. — Дойдешь дальше сам, мне надо на место возвращаться. Паркер кивает и идет дальше, лавируя между столами, и краем уха слышит, как Стюарт говорит. — Бэйкер, пошли кофе выпьем. Он тихо усмехается и достает телефон из кармана толстовки, на ходу печатая новый текст. Оливия не обращает никакого внимания на окружение, закопавшись в каких-то бумагах, и иногда отпивает, явно холодный, кофе. Питер подходит к ее столу и негромко кашляет, стараясь привлечь к себе внимание. — Что надо, Том? Парень поднимает брови и кашляет снова, но она так и не отрывается от своего занятия. Ему даже становится интересно, когда она последний раз разговаривала с Эмили и Харли. Он не придумывает ничего лучше, чем просто подсунуть телефон с текстом ей под нос. Она раздраженно морщиться, когда видит перед его перед собой, и вскидывает голову, уже приготовившись ругаться, но замирает на полуслове. — Ты не Том. — хмурится она. — А, ты тот парнишка с паутинами, Паук что-то там. Питер устало закатывает глаза, хоть этого и не видно за очками, и тянет руку к столу, нажимая на телефон. — Привет, детектив Кинер, я Человек-паук. — раздается из динамика телефона, металлический голос. — У меня есть для вас информация, которая может пригодиться. Оливия косится на телефон, а потом переводит взгляд обратно на Питера, поднимая брови. — И? Что за информация? Паркер поднимает вверх руку, с вытянутым указательным пальцем, и берет телефон в руки, набирая новый текст. Он возвращает его на стол, закончив, и тянется к рюкзаку, открывая его. — Я вчера случайно помешал какой-то сделке на старом складе, — раздается из телефона в то время, как Питер скинул рюкзак на пол, чтобы вытащить оттуда кейс, залепленный скотчем, чтобы не открывался. Замок же он сломал, вместе со всем креплением. — И забрал у них этот кейс, там бумаги из Оскорпа. Я подумал, что стоит отдать их полицейским. — То есть, ты их читал? — говорит Кинер, поднимая бровь. Она встает со стула, принимая кейс из рук Паука, и кладет его на стол, морщась из-за скотча, которым тот был склеен, чтобы не открывался. — Надеюсь, скотч налепил ты, а не идиоты, у которых он был. Питер хмурится на секунду, а потом указывает пальцем на самого себя, кивая. Он берет телефон со стола и вновь набирает текст. — Я случайно сломал его, когда открывал. — Это ты его открыл? — удивляется женщина, указывая пальцем на полностью разбитые замки. — Ты рестлер что ли? — Я сильный. — говорит телефон за парня. — Ла-а-адно, глянем что там. — говорит она, кончиками пальцев сдирая скотч и открывая его. Она вытаскивает верхнюю папку и принимается бегло читать содержимое. Он не понимает почему, но чувствует себя некомфортно, находясь в полицейском участке. Тут все будто кричит о том, что он виноват в чем-то. Вот только, в чем? Питер никогда в жизни не делал чего-либо противозаконного. Может это потому, что он обманывает Оливию, не говоря кто он такой? Хотя, какой тут обман, он просто не говорит правды, а это не ложь. По крайней мере он пытался убедить себя в этом. Эта женщина стала как мать для него, даже несмотря на то, что редко проводила время с семьей. Он с детства помнит их совместные прогулки. Вся семья Кинер и он. Первое время, он чувствовал себя так, будто его подобрали как щенка, даже не смотря на то, что у него были Бен и Мэй. У Харли и Эмили не было отца, но они все равно были полной семьей и Питеру нравилось смотреть на них, быть частью этой семьи. Оливия, пусть и проводила огромное количество времени за работой, любила свою семью, и каждую свободную минуту старалась проводить с ними. Она любила их троих одинаково, они все были ее детьми. А сейчас Питер чувствовал вину. Но он просто не может рассказать им всем правду, ведь в конечном счете может выйти так, что, пойди что-то не так, он причинит всем боль. И даже не потому, что скрывал от них все это, а потому что они будут рады, что он снова видит. А если это закончится, если эффект от паука временный, им будет больнее, чем ему. Стены полицейского участка давят на него, увеличивают чувство вины, и он хочет поскорее закончить и сбежать отсюда. — Ты все это читал? — не отрывая взгляда от папки, спрашивает женщина, легонько стуча пальцем по странице. — Да. — отвечает парень, через телефон. — И что думаешь? — Оливия поднимает голову, выжидающе смотря на него, от чего Питер даже растерялся на секунду. Он поднимает вверх указательный палец, призывая подождать, и быстро печатает что-то на телефоне. — Я думаю, что Оскорп платили людям, за согласие проводить тесты. Все люди из отчетов были не богаты и велись на деньги, не особо понимая, что с ними будут делать. Или же от них просто скрыли все подробности. — Хм, думаю, примерно так и было. — задумчиво тянет она, захлопывая папку и отбрасывая ее на стол. — Это все что там было? Питер кивает, поджимая губы. Этого все равно не видно за маской, по крайней мере он надеется на это, ведь флешку он оттуда упер. Если на ней не будет никакой важной информации, он потом просто подбросит ее Оливии, возможно даже анонимно. — Хорошо, спасибо, возможно это даже где-то пригодится. — говорит она, облокачиваясь поясницей о стол. — Можешь идти, если это все. Он снова кивает и поднимает рюкзак с пола, закидывая на спину. Оливия смотрит ему в спину, пока парень не скрывается за дверью, и устало вздыхает, принимаясь массировать виски. — Он хоть понимает, куда влез…? — спрашивает она сама у себя. Паркер машет на прощание офицеру Стюарту, даже не обращая внимания на то, что он не смотрит на него, и выбегает из участка, наконец вдыхая полной грудью. Или это ему кажется, или там и правда сложнее дышать. То ли там атмосфера заведомо такая, ведь это место правосудия, не считая сам суд, конечно, то ли Питер просто накручивает себя. Он крепче затягивает лямки рюкзака, плотно фиксируя его на спине, и стреляет паутиной в здание, чтобы добраться до ближайшей высокой крыши. У него есть еще несколько часов, чтобы просто патрулировать город, как он делает обычно. Но в мыслях плотно засела идея о том, чтобы как-то взломать флешку и, наконец узнать, что на ней. Питер разбегается, прыгая с крыши, чтобы зацепиться паутиной за следующее. На улице начало стремительно темнеть, день, с приходом октября, стал короче и теперь ему приходиться меньше времени ждать, чтобы отправиться на патруль. Скоро начнет холодать все сильнее и он не уверен, как будет патрулировать зимой. Летать по городу в пуховике не вариант, а получше он ничего пока не придумал. Он получил свои силы весной и было уже тепло. Да и, вначале, он как-то не задумывался о том, как будет справляться с холодом. А теперь вопрос стоит довольно остро, тема дня, в ближайший месяц. Нужно срочно что-то решать с костюмом. как-то утеплять его, но идей было ровно ноль. Паркер уже представляет ролики на ютубе с названием “Народный герой в пуховике спас котенка из пожара!”. Он бы глянул такое видео, а вот доверять свою жизнь такому герою вряд ли бы стал. Пролетая мимо одного из спортивных магазинов он вспоминает о такой замечательной вещи, как термобелье, которое стало бы прекрасным подспорьем в борьбе с зимней стужей. Только вот стоить оно будет крайне не дёшево, а значит надо потихоньку откладывать деньги. За размышлениями о предстоящей зиме прошёл весь патруль. Питер по инерции снимал с деревьев котят и переводил пожилых людей через дорогу, даже не задумываясь о том, что делает. Всю его голову забили мысли об апгрейде костюма и информация из кейса. Слишком много мыслей. Питер спрыгивает на крышу небольшого дома, осматриваясь, думая, куда ему дальше отправиться, и устало вздыхает. На удивление спокойный день, всем будто лень делать что-то незаконное. Он что, зря из дома вышел? Нет, ну, он занес кейс Оливии, уже что-то. Но где все преступники? Где грабежи, пожары, да хоть котенок на дереве! Конечно, все это плохо и было бы здорово не происходи такое вовсе, но его тоже можно понять. Он переодевался три часа, добирался сюда — спасибо, что хотя бы без пробок — а ничего не происходит. Парень повторно вздыхает и садится на ограждение, свесив ноги вниз. Сегодня даже в школе не происходило ничего интересного. Да, вчерашняя драка это плохо, но сегодня даже в столовой никто не опрокинул на себя сок. День тянулся ужасно медленно, Питер маялся. Он на уроках даже не мог в окно залипнуть, если заскучает. Начали включаться фонари у дороги, машины слепят фарами, он не знает чем себя занять. Паркер лениво смотрит на город, на людей внизу, и тихо просит неизвестно кого хоть о чем-нибудь интересном. Серьезно, хоть домашку с собой таскай на такие случаи. Всяко интересней и полезнее, чем просто смотреть в небо. Питер прикрыл глаза, пытаясь вспомнить, как раньше справлялся со скукой. Тогда было сложнее, ведь сейчас, если никого нет рядом, он может почитать книгу или залипнуть в телевизор. Да хоть даже пересчитать все фонари в квартале, пока сидит на крыше. А раньше была лишь темнота. Учитывая, что он потерял зрение еще когда был относительно маленьким, он слабо мог представить окружающий мир. Когда проходит такое количество лет и ты не видишь все эти предметы, небо, родных людей — все забывается, постепенно стираясь из памяти. Он почти забыл цвета и был невероятно рад вновь увидеть их. Раньше, когда ему было нечем заняться, он прокручивал в голове все образы, что когда-то видел, снова и снова, чтобы не забыть. Но не то чтобы это помогало. Воспоминания искажаются, меняются детали, а потом и вся картинка, и Питер уже не мог точно сказать, какого цвета глаза у Мэй, что это вообще за цвет. Он забыл, как сам выглядел, хотя бы в детстве. Он не знал, как выглядит на данный момент, ведь видел самого себя в зеркале только в детстве, и то, почти забыл. Создать изображение в голове через тактильные ощущения, конечно, можно, но получалось совсем не то. Иногда он думал, что было бы проще, если бы он вообще никогда не видел. Он бы не тосковал так сильно по этому. Временами он просто лежал на кровати и слушал мир. Как Мэй и Бен тихо переговариваются на кухне, пока первая готовит ужин. Шум улицы, голоса людей за окном и сигналы проезжающих мимо машин. Питер пытался представить все это, исходя из одних только звуков. Бен говорит про изменения графика на работе, пока Мэй мерно стучит ножом по разделочной доске, а мимо проезжает полицейская машина, оглушая своей сиреной. Питер открывает глаза, вздыхая, и щурится от яркого света фонаря с дома напротив. Ему не стоит забывать о том, каково быть слепым, ведь он не уверен, что не ослепнет вновь. Он встает на ноги, немного покачиваясь, и зевает, с трудом открывая широко рот, из-за мешающей маски. Глаза начинают слезиться и Паркер спрыгивает с крыши, сразу стреляя паутиной в соседнее здание. Парень пролетает пару кварталов, немного ежась от холодного ветра, и спрыгивает на пожарную лестницу, внимательнее осматривая округу. Ночью уже прохладнее и его организм не справляется с низкой температурой, а полет на паутине не помогает согреться. Поэтому парень решает дойти до дома спокойным шагом, перепрыгивая с крыши на крышу и наслаждаясь шумом ночного Нью-Йорка. Остановившись на краю одной из крыш, с которой открывался вид на небольшой парк и пруд, он решает насладиться моментом и подышать ночным воздухом, чистым от едкого запаха выхлопных газов, из-за которых ему и пришлось использовать маску, как один из элементов своего геройского костюма. Любование открывшийся пейзажем и чистым воздухом прерывают звуки из переулка позади юноши, в сторону которого он сразу же направился. — Да, мужик, награда будет. — слышит Питер голос с правой стороны. — Говорят Паук сильно насолил кому-то важному. Паркер заинтересованно поднимает бровь и цепляется за стену, чтобы подобраться поближе и не греметь по металлу лестницы. Он не спеша перебирается на другую стену дома и смотрит вниз, в переулок, где столпились какие-то мужчины. — Так, а платят-то сколько? — затягиваясь сигаретой, лениво бормочет мужчина, что стоит облокотившись на стену. — Если совсем мало, то нахер надо. За какие-то несколько центов жопы рвать. Питер хмурится, не особо понимая суть разговора. Пока понятно только то, что за него дают награду, и это не особо весело. Парень пробирается чуть дальше, до трубы, что соединяет два дома, и находится почти ровно над мужчинами. Один курит у стены, еще двое стоят рядом с ним, один в шапке, второй ковыряет асфальт носком кроссовка, а четвертый чуть впереди, облегчается на мусорный бак. Питер морщит нос, стараясь не вслушиваться. — Ты прикалываешься? — громко усмехается мужчина у бака. — Ты вообще слышал, что я сказал? Большая шишка платит! Если первые поймаем засранца — будем купаться в деньгах! — Я тоже слышал такое, ночью в баре многие об этом говорили. — И что вы предлагаете? Что-то я сомневаюсь, что мы сможем поймать Человека-паука. Он же нам на голову не свалится. — бормочет мужчина у стены, туша об нее сигарету и кидая бычок на землю. — Ну вот и пиздуй тогда, весь такой сомнительный. — резко отвечает ему тот, что в шапке. — Мы и втроем справимся, и без тебя денег больше достанется. — Э, бля, слышь! Я не говорил, что отказываюсь! Паркер тихо перебирается на трубу, стараясь не привлекать внимания, и выжидает. — А прозвучало так, будто ты зассал. — усмехаясь, басит мужчина. — Малыш Майки не уверен в себе, ка-а-ак грустно. — Прекратите орать, а? — ворчит на них тот, что до этого молчал. — Бесите, придурки. — Заткнитесь все! — кричит им мужчина у бака, все еще не закончив. У него проблемы с почками? — У меня есть план. У Питера тоже. Он стреляет паутиной в того, что в шапке, подтягивая его вверх и цепляя за трубу, заклеивая ему рот. Мужчина в ужасе уставился на лицо закрытое лыжной маской, склеры которой отражали свет фонаря, напоминая глаза хищника в ночи. Мужчина хотел было начать мычать, но Паук дёрнул его на себя и приставил палец к заклееному рту и покачал головой, заставляя свою жертву успокоится и замереть в животном страхе перед опасным хищником. Пока первая жертва висела вниз головой и оцепенела от страха, Паук уж начал плечом свою паутину на новую цель. Мужчина, который стоял в стороне и отливал, вероятно, был слишком сосредоточен, что бы заметить пропажу ещё одного своего товарища, которого Питер оплел своей паутиной и заткнув рот белой субстанцией , повесил его параллельно земле, припугнув точно так же, как и первого. — Паучок же у нас типа защитничек невинных, да? Вот мы его и заманим в ловушку. — продолжает мужчина, начиная застегивать ширинку. — Сделаем вид, что грабим невинного человека, он прибежит как миленький, вот тогда мы его и повяжем. — он, не оборачиваясь, вытягивает из карману пачку сигарет, доставая одну. — Все понятно или мне повторить? Паркер спрыгивает на землю и тихо подбирается к нему со спины, беззвучно посмеиваясь. Мужчина чуть поворачивает голову в сторону, пока прикуривает, и вновь зовет своих друзей. — Мужики? — Где детонатор?! — громко спрашивает Питер, делая голос максимально низким. Тот подскакивает на месте, резко оборачиваясь на Паркера, и роняет сигарету из рук. — Извини, не удержался. — весело говорит парень, коротко махнув рукой. — Так, а дальше, что по плану? Мужчина, широко распахнутыми глазами, смотрит на Паука, потом медленно переводит взгляд ему за спину, туда, где стояли его ребята. Он даже не сразу понял, куда они делись, а потом вспомнил, кто перед ним стоит, и поднял глаза вверх, чуть задирая голову. Он несколько секунд смотрит на своих друзей, как они связанные болтаются, буквально, в воздухе. — Ах ты ж… — зло цедит он сквозь зубы, замахиваясь на Паука. — ублюдок! Питер успевает увернуться, отскакивая назад, делая кувырок, и мужчина почти падает, спотыкаясь, когда кулак не встречает опорной точки. Паркер присаживается на корточки, наблюдая, как тот неловко пробегает вперед, пытаясь удержать равновесие, и чуть склоняет голову к плечу. Его план по захвату был вполне себе конкурентоспособен, только исполнение хромает. Питер мог признаться самому себе, да и вслух тоже, что повелся бы на такую уловку. Он не может пройти мимо того, кому нужна помощь. А вот остальная часть плана, она уже хромает на обе ноги, раз его даже ударить не смогли. Да и слежку не заметили. Им бы продумать получше, как они его “вязать” собрались. Мужчина, наконец, останавливается, избегая падения, и раздраженно смотрит на Паука. Паркера забавляет эта ситуация — хоть что-то интересное за день. Он всей душой ненавидел спокойный дни, когда на патруле он только и делает, что летает по городу. Мужчина лезет в карман, что-то доставая, и Питер слышит тихий щелчок, следом замечая, как в свете фонаря блеснуло лезвие ножа. Он разбегается, двигаясь прямо на Паука, явно намереваясь пырнуть его в печень. Парень ненавидит ножевые почти так же, как и огнестрел. Подстрелили его лишь однажды и повторять он не горит желанием. С ножевым, в домашних условиях, справиться полегче, но все зависит от того, насколько сильно нож его задел. Питер отпрыгивает на стену, цепляясь за нее, а мужчина бежит дальше по инерции, в итоге врезаясь в мусорный бак, что был позади парня. На весь переулок раздается грохот от столкновения с металлом, и нападавший почти падает на спину, все же удерживаясь на ногах. — Не, ну, чувак. — раздосадовано говорит Питер, обводя рукой переулок. — Ты тут все баки уже испоганил. Мужчина выпрямляется, оборачиваясь на Паркера, и вытягивает вверх руку с ножом, указывая им на парня. — Слезай со стены и дерись как мужик! — Ой, кто бы говорил! — жалуется Паук в ответ. — У меня ножа так-то нету! Питер стреляет паутиной ему в руку, вырывая нож, и прыгает на трубу, где висят остальные ребята. Он немного отставляет ногу в сторону, для опоры, и стреляет мужчине в грудь, делая сальто через балку, которая стала для него как бы катушкой и следом прыгая вниз. Мужчина кричит, когда его тянет вверх, и пытается отцепить от себя паутину. Паркер отходит чуть в сторону, прилепляя конец паутины, что держал, к стене, и складывается руки на груди, осматривая свой улов. — Какого хрена ты делаешь?! — орет мужчина, все еще пытаясь сорвать с себя паутину. Питер усмехается про себя и стреляет вверх, подтягивая себя обратно на трубу. Он аккуратно присаживается на корточки, над тем что в шапке, и вытягивает с боковой части шутера маленькое лезвие, чтобы разрезать паутину, которой заклеил ему рот. Паркер повторяет тоже самое с двумя оставшимися, осторожно оттягивая паутину в сторону, насколько это возможно, чтобы случайно не порезать их, и спрыгивает вниз, принимаясь расхаживать из стороны в сторону. Он мельком поглядывает на своих пленников, не особо вслушиваясь в их недовольные крики, и думает, с какого вопроса ему лучше начать. На него открыли охоту, это и так понятно, но кто и зачем? Это из-за кейса или он успел еще кому-то насолить? Парень понимает, что те бумаги явно важны, но кому и зачем они нужны настолько, что Питер теперь под прицелом. Он волнуется, что Оливия тоже может пострадать, ведь он отдал ей кейс. Пострадает она, пострадают и Харли с Эмили. Он не может этого допустить. — Так. — четко говорит он, начиная и останавливаясь на месте. Паркер вытягивает вверх руку, поочередно указывая на каждого. — Кто платит за мою поимку? — Пошел нахуй, мутант! — резко выплевывает мужчина в шапке, дергаясь. — А-а. — тянет Питер, качая головой. — Кто говорит не по теме — заклею рот обратно. Кто-нибудь еще? — Никто не знает. — негромко говорит Майки, если он правильно помнит, что так зовут именно его. — Просто появился заказ, платят за голову Человека-паука, насрать в каком состоянии. — Это еще что значит? — недоуменно спрашивает он вновь. — Что можно отрезать тебе головешку и выебать через ухо. — зло усмехаясь, вновь говорит мужчина в шапке. — Господи, Спенсер, ты вообще анатомию в школе учил? — кривясь, спрашивает у него молчаливый. — Ты как это вообще себе представляешь? — Мужики, разве я вам грубил? — тянет Питер, тоже кривясь в отвращении. — Давайте без таких подробностей, а? — он, сам того не желая, представил это, и теперь хочет вымыть мозг с мылом, чтобы забыть. — Следующий вопрос, раз вы не знаете, кто заказал меня. За что? — Нет, ну он совсем имбицил. — усмехается шляпник, как прозвал его Паркер, отворачивая голову в сторону. — Дон. — говорит Майки, смотря в сторону. — Ты больше нас знаешь, говори с ним сам. — Нихрена подобного! — рявкает Дон. Им оказался мужчина, которого Питер последним прицепил к трубе. Дон имеет что-то против мусорных баков. — Я знаю столько же, сколько и вы! Нам дали инфу, за Человека-паука дают награду, точной суммы не сказали. Сказали лишь, что сумма приличная. — говорит он, смотря на Паука. — Хм-м-м… — задумчиво тянет парень, поправляя капюшон. — А про кейс что-нибудь слышали? Или про стычку на складе? — Да не знаем мы ни черта! — кричит Дон, раскачиваясь на паутине. — Мы просто хотели подзаработать! Питер хмурится и садится на корточки. Информации совсем крохи, и как ему что-то понять? Не будет же он сейчас ходить отлавливать каждого, у кого когда-либо были проблемы с законом, чтобы что-то узнать. Ему следует быть осторожнее, ведь, раз он теперь под прицелом и если его раскроют, его личность, пострадает Мэй, Харли и остальные. Ситуация так себе, честно говоря. — Может ты уже отпустишь нас?! — кричит шляпник, Спенсер? Питер уже запутался в их именах. — Але! Паркер морщится и поднимает руку, принимаясь чесать голову через капюшон. Домой придется добираться еще более обходными путями, чтобы его не выследили ненароком. Телефон в рюкзаке пищит и следом Питер слышит приглушенный металлический голос, сообщающий, что пришло сообщение от Мэтта. Он снимает одну лямку с плеча, перетаскивая рюкзак вперед, и вытаскивает телефон, чтобы прочитать сообщение. — Чуваки, мне пора! — громко говорит он, вставая на ноги и убирая телефон обратно. Питер надевает рюкзак нормально, и по привычке, плотнее затягивает лямки, разворачиваясь. — Эй, слышь! — кричит Спенсер, с истеричными нотками. — Отпусти нас сначала! — Не. — улыбаясь, говорит парень, разворачиваясь и продолжая уходить спиной вперед. — Вы повесите еще немного, паутина потом сама растворится. — Стой, сука, мы же рассказали тебе все, что знали! А ну вернулся! — Пока! — кричит парень, коротко махнув им рукой на прощание. Паркер разворачивается и, разбегаясь, стреляет паутиной в здание, подтягивая себя вверх. Ему нужно добраться до места поскорее. Мэтт знает, что он в это время всегда на патруле, и не стал бы просить о встрече из-за пустяка. Что-то произошло и нужно поскорее узнать, что именно. Он сворачивает за дом, выпуская паутину из руки и выпускает следующую. Может он тоже в курсе этой фигни, что на Питера, вроде как, теперь нацелены какие-то бандиты. Не может же быть такого, что Мердок просто соскучился, это бред. Питер выпускает паутину из рук, спрыгивая на дом, и осматривается. Он проходит на середину крыши и недоуменно хмурится, не понимая, почему он тут один. Он же не мог перепутать адрес или придти раньше него? — Питер. — раздается позади, и парень испуганно вздрагивает, оборачиваясь. — Черт возьми! — вскрикивает Паркер, поднимая очки. — Почему ты всегда так делаешь? Я же просил! — Сейчас есть более важные вещи, чем деликатность. — жестко говорит Мэтт, выходя из тени. Вот всегда он так делает и Питер не понимает как. Сколько бы раз он ни видел этого, сколько бы ни вглядывался в каждый угол — мужчина всегда будто появлялся из ниоткуда. Он всегда удивлялся этой его способности, сливаться с окружением. Парень даже начал подозревать, что тот тоже мутант и его укусил хамелеон. — Да-да… — лениво бормочет Питер, подмахивая ладонью. — Что произошло? — Ты мне скажи. — говорит Мэтт, подходя ближе к парню. Он был облачен в свой костюм Сорвиголовы, и так и не снял маску, хоть они и были тут одни. — Почему на тебя открыли охоту? — О, ты тоже знаешь? — тянет он, поднимая брови. — Я вот буквально только что сам узнал. Услышал как какие-то ребята обсуждали награду за меня. Пытался узнать у них, но они сами не знали, кто и зачем это устроил. — Хочешь сказать, что не знаешь? — он раздраженно выдыхает и усмехается. — Питер, это не шутки! Ты хоть понимаешь, насколько это серьезно?! — Да чего ты так волнуешься-то? — удивляется Питер, неосознанно делая шаг назад. Мэтт никогда раньше не кричал, по крайней мере не так. — Потому что тебя убить хотят! — вспыхивает он, подходя к парню и, наконец, снимая маску. — Почему тебя это не волнует?! Сейчас наемники со всего Нью-Йорка будут охотиться на тебя! — Это все из-за кейса? Ты что-то знаешь про его содержимое? — Ты знаешь, у кого его украл? — чуть спокойнее, спрашивает Мердок, поднимая брови. — Нет. — отвечает Паркер, качая головой. — Я даже не собирался красть его, честно! Просто там происходило что-то серьезное на том складе, а я даже не собирался влезать в это. Все получилось как-то само. — Господи, Пит… — устало бормочет Мэтт, закрывая глаза рукой. — Все настолько плохо? — неуверенно спрашивает парень, заламывая брови. — Ты обокрал… Слева от дома, на котором они находятся, загорается билборд, оглушая музыкой из вступления к новостям. Питер щурится от яркого света, прикрывая глаза ладонью. На улице было уже темно и хоть билборд и находился на некотором расстоянии от них, глаза все равно слепило. — В эфире новости CNN! — слышит парень со стороны билборда и поворачивается, чтобы посмотреть. — Провокационный новостной сайт DailyBugle.net выступил сегодня с заявлением! Сейчас мы посмотрим отрывок из ролика, который появился на сайте буквально несколько минут назад. Картинка меняется и Паркер устало вздыхает. — Из достоверных источников мы узнали, что главная угроза нашего города — Человек Паук, в очередной раз нарушил порядок этого города! — громко вещает мужчина с экрана. Питер знал его только потому, что тот ненавидел его. — Только в этом случае, он попытался встать на пути бизнесмена Уилсона Фиска, который славится своими пожертвованиями в детские дома и щедрыми взносами на озеленение нашего города, Нью-Йорка. Паук, явно, не одобряет всего этого, а теперь он обокрал его! Мистер Фиск поделился с нами, что у него пропали ценные бумаги, в которых описан план по улучшению структуры города и поднятия уровня жизни горожан! Человек-паук не просто украл у мистера Фиска, он еще и плюнул на всех жителей, которых он, якобы, защищает! Если вы увидите Паука или знаете его местонахождение, сообщите об этом в полицию! Спасите себя и свой город от таких негодяев! С вами был Джей Джона Джеймсон, не дайте свой город в обиду! Билборд на секунду замолкает, следом показывая уже обычные новости. — Черт…***
Он никогда не любил это место и ходил только из-за того, что Мэй попросила. Серьезно, тут все было настолько угнетающим и пропитанным горечью, что Питеру хотелось поскорее выйти на улицу. Но он все равно, каждый раз, сидел отведенное время и не жаловался. По крайней мере не вслух. Каждый раз одно и тоже. Бессмысленные тесты, разговоры с психологом о том, как он себя чувствует, группа поддержки, что скорее просто была способом излить душу. Им даже не обязательно было говорить конкретно про слепоту. Девочка, что всегда качалась на стуле и скрипела им, в прошлый раз жаловалась, что ей надоели школьные макароны на обед. А Питер, ему нечего было сказать. Он всегда молчал, лишь изредка рассказывая что-то, когда куратор их группы, женщина в годах, просила его. В остальное время он не видел смысла в этом. Ну, а что он скажет такого, чего не знают остальные? Каждый человек, сидящий в этом бессмысленном кругу из скрипучих стульев, прошел через это. И хоть они и потеряли зрение каждый по-разному, каждый жил как остальные. Ничего не видя. Он мог бы пожаловаться на то, что забывает собственное лицо, или просто по привычке все еще двигает глазами, будто так он что-то увидит. Но какой в этом смысл? Питер просто смирился, он привык так жить и не понимает, почему остальные так себя ведут. Какой смысл плакаться, если это все равно не поможет. Конечно, он не всегда относился к этому настолько пессимистично. В самом начале он еще пытался хоть как-то участвовать и, вроде бы, ему даже помогало. До потери зрения, он, конечно, знал, что бывают люди, которые не видят, но это было настолько фоновым, далеким, что он никогда не думал об этом дольше, чем просто мимолетная мысль. Мол, есть такие люди и все, они живут как все другие, просто не видят. И когда Питер уже сам стал одним из них, людей без зрения, он чувствовал себя лучше, совсем чуточку, когда находился рядом со слепыми. Тогда он острее всего ощущал, что он не один такой, что есть еще люди, которые понимают его чувства. Беседы с психологом помогали, доктор Барнетт помогал ему справиться со всем. Они вместе разбирались все чувства Паркера, то, как он ощущает себя в той или иной ситуации, его кошмары и панические атаки. Питер не помнит всего, что произошло тогда, только обрывки. Он помнит, что ударился головой и из-за этого ослеп. Помнит, что ему было трудно дышать и страх, что не сможет выбраться. Он не помнит, откуда он не мог выбраться, и не особо уверен, что хочет это вспоминать. Со временем это все приелось, беседы с Барнеттом, один и те же тесты каждый раз, скрипучий круг. Питер приходил сюда к десяти утра, пропуская школу, и начинал свой поход из кабинета в кабинет. Пройти тест, потом еще один, сдержанно ответить на вопросы доктора о том, как он себя чувствует и как проходят дни, не случалось ли ничего необычного, что он хотел бы обсудить. Потом он полчаса сидел у ресепшена, каждый раз на том же стуле, рядом с фикусом. Солнце всегда светило ему в спину и летом Питер немного ненавидел, что сидит здесь. Когда заканчивался перерыв, он не спеша, стуча тростью по плитке, брел в один из залов, где проводили групповые терапии. Он сворачивал за угол и через семнадцать шагов была нужная дверь. Каждый раз похож на прошлый. Менялись лишь разговоры других, таких же как он, вынужденных сидеть в этом кругу. А может, некоторым это и правда нравится. Например той девчонке, что не любит макароны. Питеру уже тринадцать и он давно свыкся с тем, что он слепой, он не видит смысла ходить сюда. Но Мэй об этом сказать не может, ведь это может ранить ее. Он уже прошел путь по всем кабинетам и время перерыва подходит к концу. Паркер думает о том, как много домашки у него будет, и что сегодня зайдет Харли, занесет ему конспекты и, может быть, он даже уговорит Мэй, чтобы он остался ненадолго. Телефон негромко пищит, сообщая, что отведенные полчаса прошли, и он встает на ноги, раскладывая трость. Она мерно щелкает, соединяясь, и Питер привычно вытягивает руку вперед, постукивая по плитке. По идее, она уже не нужна ему в этом здании, ведь он был здесь столько раз, что выучил весь путь, отмеряя его количеством шагов. Сейчас он идет одиннадцать шагов вперед, сворачивает влево на два шага, затем вправо, вперед еще двадцать три, через весь коридор, потом направо семнадцать и остановиться у нужной двери. Он идет с чуть опущенной головой, иногда немного поворачивая ее в стороны, вслушиваясь в окружающие его звуки. Какой-то мужчина негромко извиняется, обходя его. Зачем он извинился? Он виноват в том, что ему нужно было пройти? Питер не понимает таких людей, у который один взгляд на него вызывает жалость и желание извиниться, даже если они просто идут мимо. Он открывает дверь, заходя внутрь, и идет вперед еще семь шагов, вытягивая вторую руку, чтобы ухватиться за стул. Парень складывает трость, вешая ее за ремешок на запястье правой руки, и ведет левой по спинкам стульев, считая их, доходя до своего. Он негласно отметил место, на котором сидит. Все они так делали, ведь проще занять один, чем каждый раз искать свободный, тревожа остальных. Питер всегда умудрялся приходить одним из первых. В зале было довольно тихо, каждый был в своих мыслях. Он слышал дыхание других людей из группы, и тихо шуршание одежды справа от себя. Дверь вновь открывается, впуская кого-то, и Паркер прислушивается, чуть поворачивая голову. Он слышит щелканье трости, стук ладони по спинкам стульев и как кто-то садится, примерно на два часа относительно него. Он морщит нос, а затем слышит как стул начинает скрипеть. Та девчонка пришла и сразу начала раскачиваться. Хотя, она скорее просто качала спинку стула, ведь Питер никогда не слышал, чтобы она падала. Следующие десять минут он сидит и ждет, пока все придут и займут свои места, а сам думает о том, как бы поскорее попасть домой. Бен сегодня на работе почти до самой ночи, а Мэй сказала, что задержится на дежурстве и не сможет забрать его вовремя. — Добрый день, дорогие мои. — слышит Питер слова миссис Уэллс. Она всегда их так называла. Эта женщина нравилась парню, она не была прилипчивой или слишком настырной, когда кто-то не хотел говорить. Он как-то слышал, что она работает тут, чтобы заполнить одиночество после того, как ее муж умер от сердечного приступа. — Смотрю все собрались, ну что, начинаем? — Да, миссис Уэллс. — отвечает за всех Тоби, криво улыбаясь. Паркер общался с этим парнем пару раз. Он старше на год и потерял зрение в аварии. Питер удивился, когда тот беззаботно об этом рассказывал, что его отец тогда погиб, а он сам ослеп и повредил лицевые мышцы. Если он правильно помнит, там разбилось лобовое и парня засыпало осколками. — Что же, — вновь говорит миссис Уэллс. — ребята, у нас сегодня гость. Мистер Мердок, представьтесь, будьте добры. Скрипит стул, когда мужчина с него встает, и Питер чуть задирает голову на голос. — Всем привет, меня зовут Мэтт Мердок. — говорит он, поправляя очки. — Я работаю адвокатом в “Нельсон и Мердок”, и я слепой. — он на секунду замолкает, прокашливаясь. — Зрение я потерял в девять лет, из-за химического ожога и живу так уже шестнадцать лет. — Можно вопрос? — громко спрашивает макаронная девочка. — Зачем вы пришли? Питер закатывает глаза, вздыхая. И так ясно, что он, как и все остальные до него, просто пришел, чтобы рассказать о том, как он живет и сказать, что быть слепым нормально. Скажет то же самое, что и остальные, кто приходил сюда. У них будто на всех одна бумажка с текстом, только некоторые слова изменены. — Поделиться своим опытом. — говорит Мердок, ничуть не меняя тона. — Поговорить с вами. Паркер сдавленно усмехается и скрещивает руки на груди, съезжая на стуле. — Ты хочешь что-то сказать, Питер? — говорит миссис Уэллс, заметив его усмешку. — Не особо. — просто бросает парень, хмурясь. — А мне показалось, что хочешь. — мягко говорит женщина. — Давай, никто тебя не осудит. Он вздыхает и садится ровнее, наклоняя голову в бок. — Просто… — говорит он, замолкая на секунду. — Ну вот, что такого он может сказать, чего мы не слышали уже раз десять? Мне просто интересно. Многие приходили, как он, и все повторяли одно и тоже, просто другими словами. — Ну, посмотрим. — улыбаясь уголком губ, говорит мужчина, ничуть не обидевшись на его слова. Питер приоткрывает рот, улыбаясь его словам, и коротко машет рукой, следом упираясь ею в висок. — Ладно, продолжайте. — Спасибо. — отвечает ему Мердок, шутливо кланяясь, пусть и увидит это только миссис Уэллс. — Так вот, для начала я еще немного расскажу о себе. Как я уже говорил, я потерял зрение, когда мне было девять лет. Спас человека, оттолкнув его с пути грузовика с химикатами. Грузовик перевернулся и химикаты попали мне в глаза. Я жил с отцом, но он погиб и я попал в приют, и несмотря на все трудности, я смог приспособиться к жизни без зрения и поступить в университет, закончив его с отличием. Думаю, ясно, что я всегда хотел помогать людям. — Вам было сложно учиться? — спрашивает кто-то, на восемь часов от Питера, он не особо помнит, кто там сидит. — Учиться всегда сложно. — улыбается Мэтт, пожимая плечами. Он быстро поправляет очки и прокашливается. — Я не буду говорить вам, что все наладится или, что жизнь без зрения не так уж страшна. Это не так. Питер удивленно приподнимает брови и ерзает на стуле, пытаясь сесть поудобнее, чтобы наклониться вперед и слушать. — Люди никогда не примут таких как мы, за равных себе. — продолжает мужчина, но его перебивает миссис Уэллс. — Простите, Мэтт, вы уверены, что стоит говорить такое детям? — Поверьте мне, Клара, — чуть поворачивая голову в ее сторону, говорит он спокойным голосом. — Они уже знают все, что я хочу им сказать. Они все ощутили на себе. Мердок начинает нравится Питеру. Он точно отличается от тех людей, что приходили до него. — Если я правильно помню, — говорит Мэтт, вновь поворачивая голову, смотря перед собой. — самому младшему из вас одиннадцать лет. И все вы живете так уже как минимум год. Вы уже должны были прочувствовать все аспекты того, как быть слепым. — Простите? — вновь подает голос макаронная девочка. Паркер отказывается называть ее по имени, хоть и у себя в голове, просто потому, что она его бесит. — Почему вы так уверенно это говорите? Мы же дети и к нам относятся снисходительнее. — Ты говоришь это про взрослых. А твои одногодки, они тоже снисходительны к тебе? — Ну… нет… — тихо отвечает она, откидываясь на спинку стула, из-за чего тот скрипит. Питер раздраженно дергает щекой. — Вот видишь. Твои одногодки могут быть жестоки к тебе, потому что ты отличаешься. Потому что ты, я не побоюсь этого слова, дефектная. Все мы тут такие, не считая, конечно, Клару. — он коротко улыбается и продолжает. — Но ты не останешься ребенком навечно, вы растете, и так же будет расти и негативное отношение к вам. Оно, к счастью, встречается не так часто, как могло, люди меняются. Но все равно всегда будет кто-то, кто захочет задеть вас. Питер вспоминает Флеша и тихонечко кивает, надеясь, что миссис Уэллс этого не заметит. — Да даже если не жестокость. — говорит Мэтт, чуть повышая голосов. — Вас будут жалеть и эта жалость не всегда чиста. Я имею в виду, что жалость может быть лицемерием, что люди могут хорошо к вам отнестись из-за простого эго. Они вам помогут, а потом нахохлятся, важные, и будут на каждом шагу рассказывать о том, как помогли слепому бедняжке. — А что плохого в жалости? — спрашивает Софи, сидящая на одиннадцать часов от Питера. — Люди помогают, когда жалеют. — В этом нет ничего плохого, но иногда она просто напросто неуместна, и люди этого не понимают. Одну секунду. — Мердок немного приседает, пытаясь слепо найти бутылку с водой, что поставил возле ножки стула. Клара сначала не понимает, что он делает, а потом спохватывается помочь. Мужчина коротко улыбается, немного поворачивая голову, и благодарно кивает. Закончив пить, он продолжает, оставляя бутылку в руках. — Так вот, жалость не всегда плоха, но и не всегда хороша. И если честно, я даже рад, что не вижу лиц людей, которые смотрят на меня с жалостью. А жестокость, иногда она может быть непреднамеренной, как если вас примут за зрячего, правда, потом в такие моменты люди максимально быстро извиняются и уходят. — усмехается он. — В остальном, вас будут недооценивать из-за слепоты, вас могут принижать из-за этого. Поверьте мне, даже без глаз, но вы можете делать все то, что и зрячие. Разве что, пилотом быть не разрешат, ну и машину водить, но это пустяки. Вот честно, ни разу в жизни не пожалел, что меня не пустят за руль. Лучше уж я на общественном транспорте или, в крайнем случае, на такси поеду, но каждый день сидеть в машине, в пробках, и слушать все эти гудки и оскорбления? Увольте. — он ненадолго останавливается, вздыхая. — Я не выбирал того, чтобы быть слепым, но я и не буду этого стыдиться. Вы должны помнить, что это не что-то ужасное, это не повод для издевок и вы должны уметь постоять за себя. Как-то раз меня назвали безвозвратной ошибкой... — И что вы на это ответили? — спрашивает Тоби, неосознанно перебивая его. Мердок коротко усмехается, поворачивая голову на голос. — Сказал, что благодаря этой ошибке, я не вижу лица этого идиота, а потом треснул его палкой. Я был примерно в вашем возрасте. Софи неловко ерзает на стуле, не решаясь что-то сказать. Миссис Уэллс мягко улыбается и зовет ее. — Софи, ты хочешь что-то спросить? Не стесняйся. Девочка мнется еще какой-то время, а потом неуверенно начинает: — Ну… вчера в школе девочки из соседнего класса сказали, что без глаз у меня нет будущего. — она говорит тихо, теребя пальцами край футболки. — Я слепой и не мне судить. — говорит Мердок, перекладывая бутылку из руки в руку. — Но мне кажется, что у этих девочек не настолько хорошее зрение, чтобы смотреть в будущее. Питер, хоть и не мог увидеть, но почему-то был уверен, что это заставит Софи улыбнуться. Она была одна из самых тихих в их группе и он почти ничего не знает о ней. Они даже никогда не разговаривали толком. А на сеансах она почти не рассказывала, о чем думает, лишь иногда задавая вопросы. Оставшееся время сеанса ребята задавали вопросы, но Паркер так и не решился что-либо спросить, да и не знал, что. В итоге, как только миссис Уэллс сказала, что они закончили и могут быть свободны, Питер поспешил покинуть здание. Даже несмотря на то, что он ошибся на счет мистера Мердока, и он оказался не таким уж плохим, это место всего равно его угнетало. Парень вышел на улицу и прошел чуть дальше, стуча тростью по асфальту. Он помнил, что слева, примерно в двенадцати шагах, был высокий и широкий бордюр, и он мог сесть на нем, чтобы дождаться Мэй. Питер свернул налево и шел вперед, пока не стукнул тростью по бордюру. Он сложил трость и сел на прохладный камень, вздыхая. Телефон электронным голосом сообщил, что сейчас двенадцать минут третьего, и ему придется просидеть тут почти час, до тех пор, пока за ним не приедут. Паркер устал, и не столько физически, сколько морально. Вся эта фигня и сам центр для слепых, они будто высасывали из него силы. Возможно, он не станет просить тетю, чтобы Харли остался у них ненадолго, он слишком хочет спать. Он вновь зажимает клавишу на телефоне, прося сообщить время, и вздыхает оттого, что прошло всего лишь две минуты. Впереди, чуть вдалеке, слышно как трость проезжается по шершавой бетонной плитке, и Питер выпрямляется, прислушиваясь. Звук приближается и парень чуть поворачивает голову. — Почему сидишь один? — спрашивает мистер Мердок, останавливаясь напротив Питера. Он чуть хмурится, немного поднимая голову на голос, и не очень хочет отвечать. — Жду тетю. — Опаздывает? — Задержали на работе. Паркер ждет его ответа, но мужчина молчит, а потом уходит. Парень неверяще приоткрывает рот и усмехается. Класс, его просто оставили здесь одного и ушли. Он запускает руку в короткие волосы, взъерошивая их, и прикрывает глаза, вздыхая. Он настолько уходит в мысли, что не замечает, как вновь раздается шуршание трости про бетонной плите. — Держи. Питер вздрагивает и поднимает голову, не понимая, что ему держать. — Чего? Что мне держать? — Вытяни руку вперед. Он непонимающе хмурится, но послушно вытягивает руку, сам не зная, чего ожидать. Парень слышит, как Мердок делает пару шагов, и его рука упирается куда ему в живот, он не может точно сказать. Мэтт опускает правую руку, до уровня руки Питера, и делает шаг назад, отдавая ему стакан. — Что это? — спрашивает Паркер, поднося стакан к лицу, пытаясь понюхать, чтобы понять, что там. — Кофе, надеюсь тебе можно. — говорит мужчина, присаживаясь рядом. — Я не знаю сколько тебе лет, и разрешают ли тебе родители. Но если что, это будет нашим секретом. Питер хмурится, чуть поворачивая голову на голос, и медленно подносит стакан к губам, отпивая. — Горячо. — хрипло бормочет он, морща нос. — А вот это уже не мои проблемы. — коротко улыбаясь, тянет Мердок. — Не против, если я посижу с тобой? — Сиди, не могу же я тебе запретить. Они молчат некоторое время, думая каждый о своем, пока Мэтт не решает вновь заговорить. — Тебе здесь не нравится? — А что тут должно нравиться? — устало спрашивает Питер, осторожно отпивая кофе. — Мне кажется, тут никому не нравится. — Ну почему же? — приподнимая брови, говорит мужчина. — Мне нравится, неплохое место, и от метро недалеко. Почему тогда ты все еще ходишь? — Тетя попросила. — вздыхает парень, оставляя стакан в сторону. Он упирается руками по бокам от себя, чуть не сбивая кофе, и подтягивает к себе ноги, скрещивая их. — Она думает, что это мне поможет. — А тебе не помогает, да? Как ты потерял зрение? — Вот так в лоб? А как же такт и жалость, про которые ты говорил? — Мы с тобой в одном положении, можно и не любезничать. Приглядись, я тоже слеп. Паркер коротко усмехается и склоняет голову, проводя рукой по волосам. Все же, этот мужик очень странный. Говорит одно, а делает другое. Еще и шуточки его. — Травма головы. — Как это произошло? — А я не помню. — бросает Питер, выпрямляясь и поворачивая лицо в его сторону. Он натянуто улыбается и поднимает брови. — Серьезно, хоть убей, но я не помню. — Дай угадаю, зрение никак не восстановить? — слегка толкая его плечом, говорит Мэтт, глухо сербая напитком. — Ага. — А почему не скажешь тете, что не хочешь больше ходить? — Не хочу ее ранить. — негромко бормочет Паркер, принимаясь ковырять ногтем джинсы на коленке. — Она и Бен очень много для меня делают, и я не хочу их расстраивать. Если скажу, что это место мне не нравится, они начнут искать другое, а в итоге там будет все тоже самое. — Значит ты просто ходишь, сидишь положенные часы, и, натягивая счастливую лыбу, едешь домой? — Ну… примерно так, да. — Знаешь, я устроился сюда волонтером и буду бывать тут часто теперь, может тебе еще понравится. — А ты не из скромных. — усмехается Питер. — И разве ты не говорил, что у тебя уже есть работа? — Есть. — кивает Мердок, ухмыляясь уголком губ. — Но это не значит, что я обязан все свое время тратить на нее. Плюс, не один же я работаю, в конце концов. Контора не развалится, если я несколько часов прогуляю. — Действительно. — Давай договоримся. Если тебе понравится, ну или, хотя бы, будет не так напряжно ходить сюда — купишь мне кофе. — А если не понравится? — Тогда куплю тебе. — Ты уже купил мне кофе. — усмехается Паркер, пытаясь нащупать на бордюре стакан, чтобы потрясти им. — Так ты согласен? — Ага. — просто бросает Питер, оставляя в покое стакан, так и не найдя его. — Все равно тут больше нечем заняться. — Рукопожатие, чтобы скрепить сделку? — Ой, не-е-ет, я твою руку буду полдня искать. И так сойдет. — Ну, смотри сам. Парень лениво усмехается и понимает, что сделку он продует.