Ещё. Один. Раз

Мэтт наблюдал за тем, как гаснет экран его телефона. Когда в чёрном зеркале появилось его собственное отражение, он вздрогнул и провёл большим пальцем по тому месту, где недавно было лицо Гарри. Его лицо... губы, пальцы, плечи... Мэтт закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Только сейчас он осознал, что сидел и улыбался весь прошедший час. Щеки болели так же сильно, как эта дурацкая мышца в груди, которая нашёптывала ему сегодня все утро держаться подальше от телефона. Теперь он понимал, почему. Больно. Слишком больно. Видеть его. Как он смеется, как он улыбается. Господи... У Мэтта болели и дрожали пальцы, так сильно он хотел сжать в своей ладони эти чертовы волосы. Его волосы. Зарыться в них носом. Он, наверное, сходит с ума, но он чувствует запах его шампуня прямо сейчас... Боже, как он скучает по нему! Как же он скучает! Если можно умереть от тоски, то он, наверное, уже умер. И попал в рай или в ад, сложно понять, кто это был сейчас, кто пытал его на протяжении часа — ангел или дьявол. Он скоро свихнётся из-за этого гребанного карантина. Полнейшая апатия. С ним давно такого не было. Вокруг всегда было так много отвлекающих факторов, а сейчас — слишком много свободного времени, нечем сдерживать мысли, которые терзают и мучают. Мэтт так давно не видел его. Так давно. Это невыносимо. Это... « — Это невыносимо, — Гарри сидел к нему спиной на кровати. — Почему это происходит снова и снова? Я не могу... я так не могу! Почему... почему я это делаю? Я не такой, я... Он замолчал, уронив голову в ладони перед собой. Мэтт лежал на кровати и рассматривал его спину. Его мучили похмелье и головная боль. А ещё угрызения совести, особенно после того, как он заметил маленькое красное пятнышко над левой лопаткой, и теперь боролся с соблазном утаить эту находку от Гарри. Слишком низко. Он никогда так не сделает. — Ну чего ты опять? — вздохнув, прохрипел Мэттью, не сводя глаз с засоса. Он совсем не это хотел сказать. Гарри станет отцом. Он, блять, скоро станет отцом. Что они делают? Мэтт пока смутно помнил вчерашний вечер. Но точно знал, что в голове немного прояснится рано или поздно. Он одновременно ждал и не ждал этого. Хотел ли он вспомнить, как они нажрались на вечеринке и как он трахнул Гарри? Хотел. Очень сильно хотел. Хотел ли он вспомнить разговор, который у них состоялся раньше днём, когда Гарри сообщил ему «радостную новость»? Определенно нет. Когда он поднялся и сел, головная боль усилилась. И вместе с этим пришли они, воспоминания — как резкие вспышки от фотокамер: глаза, губы, влажный язык, шея. Жарко. Футболки. Тело, его тело. Сладкий. Вдох-выдох. Руки ниже. Горячий, такой горячий. Боже... — Дерьмо! — застонал Гарри. Видимо, попытался встать с кровати. — Прости, я слетаю с катушек под градусом, — пробормотал Мэтт и поморщился. - Очень больно? — Нормально... Гарри ушёл в ванную, прихрамывая, больше ничего не сказав. Пришла очередь Мэтта уронить голову на руки. Не так давно он думал, что все закончится, как только он женится. Что любовь к другой женщине сможет унять этот дикий голод, который, как он понимает теперь, просто невозможно утолить. Мэтт целовал его вчера, касался его, обнимал его, входил в него так медленно и так глубоко, будто хотел остаться там навсегда. Он постепенно сгорал, плавился, был пламенем, а Гарри его искрой. С ним он дышал, он жил, он...» — Мэтт, идёшь обедать? — Да, Эс, минуту! Он сидел в шезлонге на заднем дворе. Было прохладно, но солнечно. Он откинулся на спину и, прищурившись, взглянул на небо сквозь голые ветки дуба. Скоро пройдёт. Скоро его отпустит. Нет смысла убиваться из-за того, чего никогда не будет. Это не рационально. Бессмысленная трата времени, которое можно потратить на что-то более существенное. Ну зачем он полез в Инстаграмм?.. Лучше бы Гарри просто вскрыл ему грудную клетку тем самым ножом, которым срезал свои волосы сегодня. Волосы... Блять! Ну зачем... Это было так просто, взять и набрать его номер. Просто взять, разблокировать телефон и нажать на кнопку вызова. Или написать сообщение. Просто «как дела». Что в этом такого? Мэтт убрал телефон в карман куртки и застегнул молнию. Он так хочет его, боже, как он хочет его! Просто увидеть, прямо сейчас, просто поговорить с ним, просто... Он хочет... взять его за руку, лечь с ним в постель, просто молча полежать рядом, вдохнуть его запах, господи, ну пожалуйста, ещё хотя бы раз! Ещё. Один. Раз. Ещё... — Мэээтт! Повернув кепку козырьком вперёд, Мэтт выдохнул и поднялся на ноги. — Иду! Его обязательно скоро отпустит. Уже почти.