Это место, которое никто не видит, И которое мне не нравится показывать – Это темнота надо мной.
Бурые пятна на коже. Ошмётки гнилой плоти. Оскалившиеся кривые зубы. Утробный незнакомый рык, вырывающийся из глотки. Отражение, которое могло быть кем — или чем — угодно, но только не ей. Не Джилл Валентайн. Она отшатнулась от зеркала, чувствуя, как дрожит всё внутри. Руки, мёртвые, разодранные, с проглядывавшими полосками мышц, висели плетьми, ощущались чужими. Тошнило. Лихорадило. Тело словно превратилось в одну сплошную боль, в котором каждая клеточка умирала в агонии. Это было знакомо. Как тогда, когда Немезис отравил её своим ядом… Джилл, резко повернув голову, так что противно хрустнули шейные позвонки, посмотрела на своё левое предплечье. На месте раны, оставленной Немезисом, теперь была неровная чёрная дыра. Джилл видела кости и разорванные мышцы, уже тронутые некрозом. От этого зрелища желудок подступил к горлу. Мерзкий привкус желчи на языке. Затруднённое дыхание. Отмирание лёгких. Джилл Валентайн превращалась в живого мертвеца. Снова. Хотелось закричать, но голос не слушался. Джилл могла лишь хрипеть, наблюдая начинавшим мутнеть зрением, как слюна стекала с подбородка. Пока она ещё могла думать, но это было уже бесполезно. Её разум был словно заперт в клетке гниющего заживо тела, и от осознания неизбежного конца парализовывал ужас, разбегавшийся ядом по венам. Из последних сил Джилл подняла дрожавшие от слабости руки и с размаху ударила по зеркалу. Посыпались осколки стекла, разлетаясь серебристой крошкой вокруг. Брызнула кровь. Джилл упала на колени, стала судорожно хватать ртом воздух, задыхаясь. Пальцы тщетно били по холодному кафелю, скреблись в бессмысленной попытке спастись. Джилл дёрнулась в последний раз, чувствуя, как ледяной холод охватывал всё тело. Когда он дошёл до сердца, останавливая его биение, Джилл вдруг открыла глаза. И оказалась в своей кровати. Кошмар. Это был просто чёртов кошмар. Джилл обхватила себя руками за плечи, чувствуя, как они дрожали. Её трясло, и страшно было вновь закрывать глаза. Джилл не могла снова видеть всё это. Очень хотелось закурить, хотя она давно бросила эту привычку. Она включила ночник, чтобы прогнать тени, прячущиеся по углам. Лампа осветила простую деревянную кровать, тумбочку рядом, шкаф, светлые стены — обычный номер в обычном отеле. Достаточно, чтобы спокойно провести ночь… если только это не одна из самых страшных ночей в твоей жизни. Джилл поднялась с кровати и на дрожащих ногах подошла к окну. Там, снаружи, сейчас творился хаос. Полиция, медики, пожарные, солдаты — все пытались совладать с последствиями чудовищной взрыва, стёршего Раккун-сити с лица земли. Несколько дней назад это был огромный город с почти сотней тысяч жителей… затем он стал адом на земле. Люди, превратившиеся в живых мертвецов, грызли друг другу глотки, рвали на части, поедали трупы и распространяли вирус всё дальше и дальше, пока почти весь Раккун-сити не был заражён. Но даже тогда оставалась надежда, умершая в конце от жадности одного-единственного человека. Джилл надеялась, что он сдох в мучительной агонии в лапах одного из зомби — именно такого конца этот ублюдок и заслуживал. Она стёрла неизвестно откуда взявшиеся слёзы. Расклеиваться было нельзя. Но комната, накануне выглядевшая удобной, теперь казалась слишком пустой и огромной, и тени словно успели стать больше. Джилл вздрогнула. Оставаться здесь одной совсем не хотелось, хоть она и понимала, что причиной был детский, иррациональный страх, недостойный профессионального бойца. Проклятье. Начинали сдавать нервы. Джилл поёжилась и тихо, стараясь не шуметь, направилась в ванную освежиться. В соседней комнате спал Карлос, и будить его она не желала. Он заслуживал отдохнуть хотя бы немного. Джилл была очень рада его соседству. После возвращения их обоих засыпали вопросами, мучили долгими разговорами, заставляли заполнять бесконечные отчёты… Джилл смотрела в пустые глаза Карлоса и отчаянно хотела оказаться как можно дальше от всей этой бюрократической машины, как и он. Несколько часов назад взрыв уничтожил целый город, унеся с собой жизни простых людей, веривших в спасение, и изменить это было невозможно. Все допросы и попытки узнать правду (искренние ли?) были бессмысленны, как и сама Джилл, не сумевшая выполнить возложенную на неё задачу. Их поселили в один номер, так как мест даже для агентов S.T.A.R.S. не хватало. Все отели и больницы были переполнены ранеными людьми. Сам Раккун-сити, может, больше и не нуждался в помощи, но в ней нуждались соседние города, тоже пострадавшие во взрыве. Алчность одного человека — и столько последствий, наползающих друг на друга как гигантский снежный ком. Джилл предлагали соседство с какой-то женщиной-солдатом, но она категорически отказалась. Меньше всего на свете она хотела провести ночь с незнакомым человеком. Карлос ей нравился, они вместе пережили многое… пожалуй, даже слишком многое. Да и он не был против её компании. Как истинный джентльмен Карлос лёг на диване, предоставив даме кровать, но той, на самом деле, было всё равно. Она заснула сразу же, как только рухнула на своё спальное место — чтобы проснуться через пару часов и бояться лечь снова. Забавно. Когда Джилл возвращалась обратно, ей послышалось что-то странное из комнаты Карлоса. Едва уловимое, но легко заметное для натренированного уха бойца S.T.A.R.S. Это было похоже… на стон. В груди шевельнулось нехорошее предчувствие. Она должна была проверить. Джилл осторожно заглянула в комнату. Карлос лежал на диване, почти незаметный в темноте. В тишине отчётливо было слышно его тяжёлое дыхание и неразборчивые отрывистые слова, которые Карлос произносил словно бы в полубреду. Кошмары. Не одна Джилл плохо спала по ночам. Она замерла в нерешительности, не зная, стоило ли ей подходить ближе. Где-то на улице громко заголосила полицейская сирена: власти пытались спасти то, что осталось от Раккун-сити. Бессмысленно. На месте города осталось одно выжженное пепелище, обугленный памятник человеческой жадности, что погубила больше жизней, чем проклятый вирус. В груди снова засаднило от мерзкого ощущения собственного бессилия. Она была так близко… осознание того, что оставалось совсем немного до спасения города, было невыносимым. Джилл до сих пор хранила пробирку, которую разбил Николай, понимая, что остатки вакцины из неё давно уже испарились. Но она не могла расстаться с последней вещью, которая напоминала о надежде. — Нет… нет… спасти. Спасти. Поздно… Карлос произнёс эти слова особенно громко, заставив Джилл вздрогнуть и отвлечься от мрачных размышлений. Глаза привыкли к темноте, и теперь она могла разглядеть внушительную мужскую фигуру, сжавшуюся на диване. Тот казался слишком маленьким для мускулистого Карлоса, и это могло выглядеть комично… но не сейчас. Джилл думала, что после всех этих ужасов разучилась улыбаться. — Нет! К чёрту всё. Джилл бесшумно подошла к спящему. Одеяло, которым был укрыт Карлос, сползло на пол, и Джилл чуть не споткнулась. Она остановилась, прислушиваясь к чужому дыханию, а затем подняла одеяло и бережно укрыла лежавшего мужчину. Тот не проснулся, лишь дёрнулся в сторону и принялся горячо что-то бормотать. Джилл смогла различить многократное горькое «нет» и отдельные обрывки вроде «взрыв», «поздно» и «город». Значит, случившееся тоже больно ударило по нему, как бы он не стремился утверждать обратное. Они не обсуждали взрыв между собой, и Карлос старался не показывать никаких чувств, так что со стороны могло показаться, что ему всё равно. Но Джилл видела боль, прячущуюся между нахмуренными бровями, в сжатых кулаках и хриплом дрожащем голосе. Видела, но ничего не могла сделать, так как эмоции, что она видела в тёмных глазах Карлоса, были отражением её собственных. Только когда она сообщила ему о гибели Тайрелла, броня на секунду пошла трещинами. Карлос вздрогнул и внезапно севшим голосом переспросил, словно не веря. Джилл знала, что Тайрелл многое значил для Карлоса… знала она и что такое — терять своих ребят, что боль эта не проходила даже со временем и что вина могла иссушить изнутри. Она малодушно отвернулась, не в силах видеть, как осознание медленно приходило к её напарнику. Когда она вновь посмотрела на Карлоса, тот сидел в той же позе, сжимая руль и уткнувшись в одну точку. Весь грязный, избитый, с кровью на лице, он выглядел неправильно хрупким — не таким, каким должен выглядеть Карлос, что постоянно подтрунивал над ней. Словно это была лишь тень человека, которого она знала так мало и в то же время как будто очень давно. Тогда она так и не решилась разорвать возникшую тишину, сказать что-то, прикоснуться, поддержать. Карлос сам очень тихо поблагодарил за всё, что Джилл сделала для его друга, и весь полёт больше не проронил ни слова. Она видела слёзы в его глазах, но ни за что на свете не призналась бы в этом. Сейчас, стоя возле Карлоса и слушая сигналы снаружи, Джилл чувствовала, как её снова начинало трясти. Всё вокруг напоминало о взрыве, о прервавшихся сегодня ночью жизнях, о том, что она не справилась. Джилл была сильной, но уничтожение Раккун-сити её подкосило. Она больше не видела смысла ни в чём. Джилл перевела взгляд на беспокойно спавшего Карлоса, который хмурился, но больше ничего не говорил. Он был нужен ей. Смешной, нахальный, порой несерьёзный, надёжный, смелый и очень сильный. Человек, на которого можно было положиться, с кем было не так одиноко и страшно. Кто не раз выручал её. Она нуждалась в нём. А он — в ней. Карлос тяжело задышал и сбросил с себя одеяло, словно борясь с кем-то. На его месте она была бы рада, если кто-то разбудил её, вырвав из лап кошмара. — Карлос. Он не просыпался. Обычно обученные в U.B.C.S. агенты пробуждались чуть ли не от каждого шороха, но Карлос, по-видимому, был слишком вымотан. Джилл осторожно потрясла его за плечо. Кожа Карлоса была тёплой, и по кончикам пальцев словно бы пробежали электрические разряды. Первый раз Джилл дотрагивалась до него в столь мирной обстановке, и это было не похоже на те лихорадочные прикосновения в поисках пульса, когда он лежал без сознания на крыше. Сейчас всё было по-другому, и Джилл не могла выбросить из головы неуместные глупые мысли о том, что дотрагиваться до Карлоса было очень приятно. — Что? Карлос поднялся так резко, что чуть не сшиб Джилл с ног. Ещё секунда — и она оказалась бы на полу, но тренированное тело действовало быстро, париров выпад. Включился свет. — Джилл? Карлос смотрел с недоумением, продолжая сжимать в руках нож. Хорошо, что не успел пустить его в дело. Он явно не до конца проснулся, и Джилл с трудом подавила улыбку при виде кошмара, в который превратились и без того всегда лохматые волосы её напарника. Она ощутила мгновенную лёгкость, будто из груди вынули тяжёлый камень. Стало проще дышать. Карлос был… Карлосом, и одного его присутствия было достаточно, чтобы почувствовать себя лучше. Только говорить ему это не стоило, иначе он бы никогда не забыл и, возможно, даже предложил бы Джилл напечатать футболку с этими словами. — Тебе снился кошмар. Я решила тебя разбудить. Не благодари. — С… спасибо. Чёрт. Я уж было подумал, что ко мне кто-то из мертвяков припёрся… но я, конечно, не испугался. Но ты бы предупреждала в следующий раз, когда в гости соберёшься — я бы хоть прибрался. Карлос явно пытался шутить и держаться непринуждённо, но получалось у него не очень. Он неловко улыбнулся, отчего-то стараясь не смотреть на Джилл. В воздухе повисло напряжение. — А тебе… почему не спится? — Карлос всё-таки решил нарушить затянувшуюся тишину, по-прежнему избегая встречаться взглядами, и Джилл наконец поняла, по какой причине. Он просто не хотел выглядеть слабым. Ещё во время первой встречи с ним, красовавшимся тогда перед ней своим геройством, она сразу увидела его потребность быть сильным. Для неё, для себя, для всех вокруг. Даже если очень плохо, даже если подгибались от усталости ноги, Карлос должен был упорно продолжать идти дальше. Глупый. Он был человеком, который тащил её через полгорода на руках, чтобы ввести вакцину. Он был тем, кто в одиночку отправился в неизвестность навстречу толпам голодных зомби, чтобы попытаться спасти выживших. Он был тем, кто готов был рискнуть жизнью, прося выстрелить в Николая и зная, что мог пострадать сам. Карлос был очень, очень сильным, но сам об этом, похоже, не догадывался. — Кошмары, — лаконично ответила Джилл, не желая углубляться в эту тему. Всё и так было понятно без лишних слов. Карлос понимающе кивнул и наконец-то сел обратно на диван, перестав стоять огромной каланчой посреди комнаты. Он устало потёр виски — видимо, головная боль, о которой он говорил накануне, так и не прошла. Джилл могла бы уже уйти, но осознание, что ей пришлось бы возвращаться в тёмную комнату, ложиться в холодную кровать, закрывать глаза и позволить мраку снова поглотить её, заставляло стоять на месте. Она понимала, как мог выглядеть её неожиданный визит в глазах Карлоса, но ей было почти плевать. Она тоже очень устала. — Ты… ты думал о том, что вакцина, которую ты ввёл мне, могла спасти город?.. Джилл не хотела поднимать эту тему сейчас, но слова вырвались словно бы сами собой. Она старалась смотреть прямо на Карлоса, не отводя взгляд. Это было непросто. Непрошеные горячие слёзы жгли глаза, и приходилось закусывать губу, чтобы не расплакаться прямо здесь. Она размышляла об этом огромное количество раз и боялась положительно отвечать на этот вопрос. — Ты… о чём? Карлос вопросительно приподнял брови. Конечно же, он тогда не думал, что Николай уничтожит единственную оставшуюся вакцину. Он просто действовал по обстоятельствам, надеясь, что в подвале доктор Бард хранил лекарства на целый город. Её жизнь не стоила жизни тысяч… если бы только можно было повернуть время вспять и всё изменить, Джилл была бы готова умереть в том грязном переулке, лишь бы спасти людей. — О том… что если бы ты тогда не ввёл вакцину мне, она могла бы исцелить очень многих. — Ты… сейчас серьёзно? — Карлос даже встал. Он был чересчур близко, и Джилл могла разглядеть лопнувшие капилляры в его глазах. Им обоим надо было поспать, но именно это получалось у них не очень. Эта ночь казалась бесконечной. Она всхлипнула. Плакать при Карлосе не хотелось, но вся боль и вина, что так долго хранились внутри, отчаянно требовали выхода. Она провалила всё. S.T.A.R.S. должны были искать куда лучших рекрутов. — Эй… ты чего? Карлос подошёл совсем вплотную и неловко обнял Джилл своими сильными ручищами. Его объятия, как и ожидалось, были крепкими и очень тёплыми. Джилл почувствовала, как начала заливать слезами его пропахшую потом футболку. Они оба настолько были вымотаны, что легли спать, не переодеваясь. — Я… не справилась… я… Рыдания душили, и говорить было невозможно. Карлос осторожно гладил Джилл по голове и тоже молчал, так что она могла слышать лишь свои всхлипывания. Она не знала, сколько времени так простояла. Возможно, пару минут, возможно, целый час. Карлос ни проронил ни слова, давая ей возможность выплакаться. Его прикосновения помогали чувствовать себя настоящей, живой, а не потерявшейся среди теней, порождённых собственным разумом. Джилл всё сильнее цеплялась за футболку Карлоса, словно могла потеряться, если бы отпустила его. — Знаешь… если признаться, я тоже думал об этом, — наконец произнёс Карлос очень тихо. Джилл боялась поднять голову. Она не хотела увидеть сожаление в его взгляде, с которым он наверняка смотрел на неё. — Не буду лгать, если бы мне пришлось делать выбор между тобой и целым городом… это был бы очень непростой выбор. Я бы не хотел его делать. Он вздохнул. Джилл вдруг вспомнила его руки, державшие её в объятиях. Его смутный силуэт, который она видела в полузабытьи — теперь она понимала, что это был именно он. Карлос сидел возле неё столько времени, отбивал атаки зомби, рисковал собой… ради чего? Чтобы она выжила, в то время как весь остальной город превратился в пепел? Она обещала похоронить «Umbrella», но это не вернуло бы погибших к жизни. Всё было бесполезно. Она была бесполезна. — Но я не жалею. Слышишь? Совсем не жалею. Карлос бережно взял Джилл за подбородок и приподнял её лицо к себе. Тёмные глаза смотрели тепло, с сочувствием, и от этого взгляда выплаканные было слёзы вернулись. Он… не винил её. Не винил. Почему-то сейчас это казалось самым важным на свете. Ноги подкосились, но Джилл не дали упасть. Сильные руки вовремя подхватили и аккуратно усадили на диван. — Эй… осторожнее. Карлос был совсем рядом. Джилл могла чувствовать его горячее дыхание на своей щеке и щекочущие прикосновения его волос к своей коже. В другой ситуации он наверняка бы порадовался подобной близости — только слепой не заметил бы взглядов, которые он бросал на неё. Джилл льстило внимание Карлоса, но она старалась не реагировать: на войне не было место флирту. Она хотела бы, чтобы они встретились в иных обстоятельствах. — Тебе надо поспать. Ложись у меня. Я побуду рядом. Этот разговор мы можем продолжить утром. Джилл отрицательно помотала головой. Она совсем не хотела, чтобы Карлос отдавал ей свою постель. Он и так сделал слишком многое, чтобы она могла просить что-то у него. Внезапно сам её приход стал казаться очень детским. Испугалась темноты, словно ребёнок, ввалилась к напарнику в комнату, устроила истерику… почему она ничего не могла сделать хорошо? Он, наверное, считал её совсем никчёмной. — Я… сейчас уйду. Говорить по-прежнему было сложно. Джилл ненавидела плакать, особенно при другом человеке — ещё с детства, когда соседние мальчишки дразнили её за это. Когда кто-то видел твои слёзы, это было слишком унизительно. Как обнажиться перед целой толпой. Джилл была словно нагой перед Карлосом и стыдилась этого. Она невольно отстранилась. — Не нужно. Я… всё равно не особо горю желанием спать, если ты меня понимаешь, — Карлос неуклюже улыбнулся и развёл руками. Он словно не знал, что говорить и делать, но Джилл было достаточно его присутствия. Карлос был похож на большое и очень лохматое солнце, способное согреть даже её замёрзшую изнутри душу. И то, что он решился хотя бы намекнуть ей на свой страх перед кошмарами, искренне трогало. Чёрт. Что-то она совсем расклеилась. Это проклятое задание выжало все силы, разбило на кусочки и превратило суперкопа в какую-то развалину. S.T.A.R.S. действительно дали маху. — Что… тебе снилось? Джилл не ждала ответа. Она думала, что Карлос, как обычно уклонился бы от серьёзного разговора, но неожиданно он начал говорить. Тихо, смотря перед собой в одну точку и сжимая руки в кулаки. — Раккун-сити. В огне. Крики боли. Я иду по разрушенной улице и вижу, как из-под обломков ко мне тянутся руки. Я бегу, чтобы помочь, как вдруг падаю. И больше не могу встать, как бы ни пытался. Лишь беспомощно смотрю, как до людей в завалах добираются зомби и… тут я проснулся. Джилл взяла руку Карлоса и переплела его пальцы со своими. Интимный, очень близкий жест, который сейчас был знаком искренней, горячей поддержки. Она знала, что Карлос не воспринял бы её поведение как флирт. Не в данной ситуации. Руки Карлоса были сплошь покрыты мозолями и царапинами, и прикосновения к ним были щекочущими. Джилл не знала, почему так чётко воспринимала всё это. Весь мир словно бы сузился до размеров одного человека, сидевшего рядом с ней. Это было странно, пугающе и приятно в одно и то же время. — А мне снится, что я… превращаюсь в одного… из этих. Её снова передёрнуло. Прежние страхи, было трусливо уползшие обратно в тени, опять подняли головы и сетью мурашек разбежались по коже. Лишь рука Карлоса, которую она до сих пор держала в своей, помогала цепляться за реальность. Джилл не хотела говорить об этом. — Это хреново. — Согласна. Они снова помолчали какое-то время. Карлос так и не забрал свою ладонь, так что Джилл продолжала сжимать её. Это не казалось чем-то неправильным, словно напарники обычно так всегда и поступали: сидели, прижавшись, и держались за руки. Ничего необычного. Просто два сломленных человека вместе помогали друг другу пережить очень долгую ночь. Наверное, самую долгую ночь в её жизни. — Я… хотела извиниться, — на этот раз голос даже не дрогнул. Джилл могла бы собой гордиться. «Нет». — За что? — За Тайрелла. Карлос заметно напрягся и отодвинулся от Джилл. Теперь её пальцы держали лишь пустоту. Она знала, что он должен был винить её и что сейчас было слишком поздно — или рано — для этого разговора, но… больше не могла молчать. Слишком много вины для одного человека. Она пожирала всё внутри, оставляя после себя чёрную дыру. Когда-нибудь она должна была заглотить всю Джилл, и от неё бы ничего не осталось. Наверное, так было бы лучше для всех. — Я… должна была спасти его. И не смогла. Я… знаю, что он был тебе очень дорог и что… — Не надо, — Карлос не смотрел на Джилл, но она легко могла представить выражение его лица. И от этого больно сжималось сердце. — Прошу. Его плечи едва заметно дрожали, но Джилл больше не решалась прикасаться к нему. Карлос должен был её ненавидеть. — Ты ни в чём не виновата. Тай… знал, на что шёл. Мы все можем погибнуть и постоянно об этом помним. Он… погиб достойно. Даже хорошо, что он не видел… всего этого. Карлос неопределённо махнул рукой в сторону окна, за которым всё так же можно было разглядеть отсветы от полицейских сигналов и дым от гигантского пожарища. — Он умер, надеясь, что город выстоит. Так что он намного счастливее меня с тобой. Не находишь? Джилл нахмурилась. Снова шутки. Карлос, казалось, ни о чём не мог говорить серьёзно, но она понимала, что это было защитной реакцией, чтобы не сойти с ума. Он наверняка винил себя не меньше неё. Оттого и кошмары, и тихие горячие бормотания по ночам. То, что хотелось спрятать глубоко внутри, всё равно рано или поздно выбиралось на поверхность. Невозможно притворяться постоянно. — Почему ты такой? — Какой? Обворожительный? Потрясающий? Самый лучший мужчина в твоей жизни? Джилл невольно улыбнулась. Этот балбес обладал удивительной способностью поднимать настроение даже в самой мрачной ситуации. — Несносный. С тобой даже поговорить нормально нельзя. — Стараюсь, — Карлос усмехнулся в ответ, но получилось как-то неестественно, вымученно. Он снова потёр виски. Джилл перевела взгляд на часы, стоявшие на кофейном столике: без двадцати четыре. Почти утро. Смысла ложиться спать не было, как и желания, хотя глаза нещадно слипались. Она осторожно подвинулась ближе. Карлос не отстранился. — Я бы… хотела послушать, каким он был. Тайрелл. Ведь я его совсем не знала. — Ты не обязана… — начал Карлос, но Джилл закрыла его губы ладонью. Совершенно подростковый, озорной жест, но Джилл почему-то захотелось так сделать. Возможно, от усталости. Возможно, здесь было что-то ещё. Возможно, ей просто было приятно прикасаться к Карлосу. — Но я хочу. Он был хорошим человеком. Я помню, как проснулась на той койке и подумала, что именно он меня спас. А он сказал, что это был ты, псих — именно так и сказал! И… знаешь, как бы мне ни было плохо, я всё-таки поняла, что ты ему дорог. По одной этой фразе. Что он волнуется за тебя. Что он действительно хороший друг. — Он такой и… таким и был, — Карлос споткнулся на середине фразы и смог продолжить лишь спустя минуту. Джилл накрыла его ладонь своей, молча поддерживая. — Прекрасным другом. Всегда следил, чтобы я на рожон не лез, а сам прикрывал сзади. Я как-то пошёл открывать один сейф, а он меня за воротник схватил — и резко из комнаты вытащил. Я сразу орать на него: какого хрена ты творишь? А Тай молча, сосредоточенно к сейфу подошёл, что-то там подкрутил и потом мне бомбу на стол положил. Я тут же и заткнулся. Так что если бы не Тай, я бы помер тогда. Нелепо. А потом… Карлос говорил долго, и Джилл не всегда понимала его рассказов о незнакомых ей агентах, но слушала внимательно, не перебивая. Ему это было нужно. Как и ей. Пока Карлос говорил, тени прятались по углам, не решаясь высунуться. Джилл знала, что завтра они должны были вернуться, но пока у неё были пара часов до рассвета, чужая рука в её руке, хриплый тихий голос и боль, поделённая на двоих. Которая как известно, тогда должна была стать меньше. Она надеялась, что в их случае это было правдой.***
Первые лучи солнца, мягко ворвавшиеся сквозь закрытые занавесками окна, осветили небольшую комнату с диваном, на котором спали двое. Женщина положила голову мужчине на грудь, а тот прижимал её к себе, иногда хмурясь во сне. Утро прогнало остатки теней и обнажило разрушенные остовы сгоревшего города. Раккун-сити просыпался, а вместе с ним просыпались боль, страх и сожаления. Война не была окончена, и спустя много лет Джилл Валентайн уничтожит то, что некогда было могущественной организацией «Umbrella». И пусть пока до этого было ещё далеко, в сердце Джилл снова появилась надежда, как тонкий солнечный луч, рассеивающий тьму вокруг. Потому что она была не одна. Потому что рядом с ней был самый лучший напарник на свете. И потому что самая длинная в её жизни ночь закончилась.Просто спаси, Просто спаси меня сегодня. Skillet. Save me