Шесть мгновений

(Шерлок и Джон ББС в реалиях викторианской Англии и волшебного мира госпожи Роулинг. По поводу лишних запятых можно не тратить свои нервы. Они там есть. Я знаю.) Когда поезд подъезжал к Лондону, я убедился насколько правильным был выбор в пользу железной дороги для путешествия домой. Стук колес заглушал крики о помощи, которые преследовали меня с первого момента, как я покинул свой полк и отправился домой. Он возвращал воспоминания о семи лучших лет в жизни, дарил то давнее чувство восторга от знакомства с новыми миром. Итак, я, Джон Хэмиш Уотсон, двадцати семи годов от роду, бывший ученик школы магии и волшебства Хогвартс, капитан команды квиддича факультета Хогвартса, лекарь в больнице святого Мунго, перепрофилированный в военного колдомедика в связи с напряженной ситуации в Афганистане с местными колдунами и джинами, спустя пять лет возвращался домой. Когда-то, я думал, что это событие будет вызывать у меня в сердце больше приятных чувств. Как и любой юнец, наслушавшись бравых речей от старших, я думал, что вернусь на родину героем. В наших детских мечтах все выглядит совсем по иному, есть героизм, есть спасение жизней и самопожертвование, но нет цены, которую мы платим в итоге. В школе, мы видели на страницах учебников волшебников облаченных в военные мантии, суровые лица, твердые руки, эшелон на страже чести своей страны. На страницах не было крови. Они не кричали от боли, пока проклятия выжигало их изнутри, не молили о пощаде, не звали своих родных в беспамятстве смертельной агонии. Слишком много было вынесено за кавычки. В купе я был один. Вообще-то, моей военной пенсии на такие излишества не хватило бы денег, мне выдали билет в общий вагон, и мысленно я уже готовился к бесконечному аду в душном вагоне наполненным гомоном магов. Но на вокзале в Кветте, проводник объявил что мой скромный билет поменян на комфорт отдельного купе, с обязательным питанием три раза в день (что было очень кстати, после того, как я еле пережил напасть тифа, и прилично сбавил в весе, что сказалось и на моем физическом состоянии). Я мог сделать вид, что не знал причину такой удачи, но письмо причины мне передал тот самый проводник, провожая на новое место. Удивительно, что это не оказалась заговоренная ваза, которая напугала бы меня посреди ночи своим заявлением. Я был рад комфорту. Моя нога все еще разрывалась от боли. К сожалению, наша английская магия оказалась удивительно неподготовленной к тому, с чем мы столкнулись в Афганистане. Стоило ожидать. Вы думаете, английские маги сильно отличаются от английских же маглов? Не в наше время. Как и маглы, они игнорировали чужие культуры, ставя свою магию превыше. Мы сильно пожалели об этом, когда впервые столкнулись с местным сопротивлением, и узнали что будем противостоять не привычным заклинаниям расписанным в книгах. Если та магия, которой обучали нас звучала как послушный огонь в лампаде, на нас обрушился лесной пожар, бесконтрольный и уничтожающий. Я знал о чем говорю. Этот пожар горел в моей ноге, создавая ощущение, что сама кость - это раскаленное железо врезающееся в плоть. Наши лекари, так и не смогли снять проклятие, и самое лучшее что придумал командир - подписать мне увольнительную. Выкинуть на свалку, как любезно заметил Мюррей. Отправить домой, поправил его я, после того как слегка исправил прикус кулаком. Письмо было лучшим лекарством от моей тоски, чем все заклинания, которые я успел выучить за эти года. Его несомненно написал величайший из волшебников. Возможно, так думал на данный момент только я, но что-то мне подсказывало, оставалось совсем немного времени до того, как мир узнал бы Шерлока Холмса. Может быть это уже и произошло, я долго не был на родине, а все новости оттуда получал из писем его самого. И если многие люди, знавшие Холмса считали его заносчивым павлином, я знал, что он часто недоговаривал о своих заслугах или не считал их достойными того. Если это конечно не касалось какой-нибудь особенно занудной работы о видах летучего пороха. Холмс был младше меня на четыре года. В одиннадцать лет, это был ураган из кудрей, углов и неприятностей. Не думаю, чтобы что-то изменилось за это время. Именно из-за неприятностей мы с ним и познакомились тогда. Была в Хогвартсе неприятная особенность - слишком часто наша жизнь вращалась вокруг междоусобной вражды. Во времена моей учебы, это касалось не только соперничества между факультетами. В Англии еще бушевали межнациональные распри, потому ирландцы в объединении с шотландцами, с удовольствием начищали морды англичанам. Но Шерлоку (я все же позволял себе фамильярное обращение, потому что никак не мог назвать мальчишку, которому зашивал порванную мантию - мистером Холмсом) всегда было наплевать на это. Часто, я видел как Шерлок копошится в лабораториях у профессора зельеварения, несмотря на то, что такая честь выпадала только студентам Слизерина. Впрочем, это было скорее исключение из правил, насколько я помню, в Хогвартсе было крайне мало преподавателей, готовых терпеть Холмса. Это касалось и учеников. Никто не был готов терпеть то, что тебя обставил одиннадцатилетка. Именно поэтому, существовала третья воинствующая группа большая часть студентов против Шерлока Холмса. -Мы прибудем на Сент-Парнас через час, мистер Уотсон. Желаете что-нибудь? - Проводник отвлек меня от воспоминаний. Все, чего я сейчас желал, это болеутоляющее заклинание, если бы существовало то, что способно усмирить боль в моей ноге. Вряд ли он этим располагал. - Благодарю, ничего не нужно, - я постарался прозвучать вежливо, не скрипя зубами от боли. Мне нужен был покой и комфорт, тот что не смог бы устроить даже купе первого класса. Хорошо натопленная комната и бокал огневиски подошли бы для этого лучше всего. Я не был уверен, что все это мне было доступно в ближайшем будущем. Военная пенсия даже для магов назначалась невысокой, меньше галеона в день. Место в больнице святого Мунго за мной конечно же не было закреплено, да и я не чувствовал в себе сил сразу же бросаться в бой с ежедневной рутиной соплей и мелких порч. Еще в Кандагаре, я думал о том, что на первое время мне придется найти недорогую гостиницу, чтобы прийти в себя. Шерлок в письме, довольно четко выразил свое желание найти удовлетворительную квартиру на двух человек за то время, которое займет мой переезд. Я не сомневался в его желании найти, просто не особо представлял. как будет выглядеть эта самая квартира, и меня смущала его приписка, о том что из старой квартиры его выселили за опыты (опять). Мы познакомились, пока он отбивался от компании своих однокурсников. Слизеринцы и гриффиндорцы проявили небывалое согласие в тот момент, зажав его в закутке по дороге к башне Рейвенкло. Держался, правда, Шерлок хорошо, во многом я даже посочувствовал нападавшим после, волдыри проходили больше месяца, но у меня не было привычки долго жалеть подлецов компанией нападавших на одного. Поэтому, скорее я спас больше нападавших, чем помог самому Холмсу. Но от моей помощи он не отказался тогда. А я выяснил, почему первокурсника с Рейвенкло недолюбливает вся школа. Шерлок был гениален. О моем происхождении, алкоголизме отца и сестры выдал в первые десять минут (ошибся слегка. Назвал Гарриет мужчиной, но сложно его было обвинить в этом. Сестра мало соответствовала стандартам Викторианской эпохи). Я ведь учился в магической школе, чудеса на четвертый год уже стали привычными, но в этом не было магии. Шерлок использовал логику, самое слабое место у волшебников. Да не будь у мальчишки магии, он не растерял бы своей гениальности и великолепия. В общем, это было потрясающе. Конечно же, мы не подружились сразу. Я был занят учебой, желанием стать новым капитаном команды, а Шерлок, вообще был слаб в той сфере, которую называл социальным взаимодействием. Но когда я замечал Шерлока, одиноко сидевшего в общем зале, то обычно подсаживался к нему и не без удовольствия выслушивал его дедукцию, как он назвал свои выводы, об остальной школе. Постепенно, наше общение становилось крепче. На пятом курсе, он помог мне подготовиться к СОВ, чтобы продолжить обучение зельеварению. Лето перед шестым, мы постоянно переписывались с ним, гоняя сов между Англией и Шотландией. Это помогало мне отвлечься от жизни с двумя алкоголиками и потерей матери. ЖАБА я сдал уже самостоятельно, но моя подготовка во многом была заслугой Шерлока. Как учитель он был беспощаден. Окончив школу я не опасался что нашей дружбе пришел конец. Для всех окружающих Шерлок Холмс был замкнутым на одной науке волшебником, окружающие для него были только средством достижения необходимого. Но, за эти годы и через сотни писем, я точно знал, какая горячая натура заключена в холодном разуме. Возможно, Шерлок не всегда с этим успешно справлялся, но мне приятно было полагать, что общение со мной немного растопило лед. Когда я уехал из Хогвартса, Шерлок писал мне так же исправно. Когда он узнал про курсы военных колдомедиков, то в ответных письмах скользила неприкрытая гордость. Он упоминал, что собирается после окончания школы стать первым в мире консультирующим магом-детективом, и часто упоминал, что в этом деле ему понадобится подготовленный напарник. Когда же я упомянул Афганистан, гордость в письмах угасла. На самом деле, тогда последовал долгий период без ответа. Что ж, я ожидал и худшего, к примеру кричалки. Но Шерлок, несмотря на показательный эгоизм, в котором было больше именно показательного, чем эгоизма, смог принять мое решение. Холмс, был единственной нитью в мою прошлую мирную жизнь, которую я сохранял сквозь время. Я успел порядком отвыкнуть от переполненных людьми мест, и совсем не скучал по этой особенности густонаселенного города. Перрон волшебников пестрел самыми вычурными одеждами, магия и алхимия позволяли не стеснять себя в средствах при выборе цвета выходного платья или сюртука. Правда я сумел это отметить только по той причине, что интересующая меня персона контрастно выделялась на фоне буйства красок черной кляксой. За все это время, я не мог похвастаться правом обладания хоть одной колдографией Шерлока Холмса, и все же, шансов не узнать его было мало. Он возвышался над окружающими препарируя толпу взглядом, его знаменитая шапка кудрей была на месте, без единого грамма помады (позднее, я узнал что Холмс все же придерживается магловских правил приличия, и сделал уступку только мне, подумав, что я не узнаю его в толпе). Я направился сразу к нему, но прежде, в глазах Шерлока просияло узнавание, сменившееся легким страхом, когда заметил трость и он стремительно рванул сквозь толпу, игнорируя возмущенные восклицания дам и джентльменов. - Уотсон! - Надо же, сам Шерлок Холмс стал выше, а вот голос его упал на несколько октав. Я опешил, не готовый к такому контрасту с тем Шерлоком, с которым я общался в последний раз на вокзале Кингс-Кросс, - Джон, - резкие черты лица моего друга смягчились в улыбке, когда он протянул мне руку для приветствия, подождав пока я поставлю чемодан на землю, - только не делайте мне традиционного замечания о возрастных изменениях, я вырос, да спасибо что заметили. Вы тоже изменились. - Не мог полагаться на свою наследственность, что вытянусь как астрономическая башня, пришлось импровизировать, - стукнув тростью по больной ноге заметил я. Мы не видели друг друга больше восьми лет, но письма помогли легко найти старую тропу бесконечных разговоров и шуток, избавив нас от неловкости первой встречи. - Это поправимо, у меня есть несколько идей, что нам делать с вашим проклятием, друг мой, - я не заметил, как мой чемодан оказался у Холмса, а сам он предложил свою руку, уводя меня с вокзала, - и кстати, я нашел симпатичную квартиру в магловском Лондоне. Но ее хозяйка волшебница, миссис Хадсон, Вас точно порадует. Я попросил ее растопить камин и приготовить ужин к нашему приезду. И огневиски. Я улыбнулся этой картине и мысленно отругал себя за недавние сомнения. Все же мой друг был гений.