– Ещё кофе?
Фрэнк Адлер кивнул официантке и как можно незаметнее огляделся по сторонам. Кафе при детской музыкальной школе, конечно, не совсем подходящее заведение для небритого парня лет 35 в рубахе с закатанными рукавами и ношеных джинсах, но здесь к нему уже привыкли. Сам Фрэнк до сих пор чувствовал себя белой вороной – за соседними столиками собиралась исключительно женская компания. Хотя цель у всех, включая Фрэнка, была одна и та же – ожидание своих чад с занятий.
С самого начала было ясно, что простой покупкой пианино дело не ограничится. Мери наотрез отказалась бессмысленно молотить по клавишам и вытребовала себе занятия музыкой в обмен на клятвенное заверение, что это не скажется на основной учёбе. С другой стороны, как раз этого Фрэнк и добивался – нормальной жизни для Мери. Теперь дважды в неделю помимо колледжа он возил Мери ещё и сюда.
Похоже, обстановка к Фрэнку привыкла быстрее, чем он к обстановке. Небольшой рояль умопомрачительного сиреневого цвета в углу, рассыпанные по стенам витые нотные фрагменты, чуднáя люстра со скрипичными ключами, пёстрая посуда, резные спинки стульев и фоновый аккомпанемент из Чайковского и Моцарта – каждая деталь интерьера всем своим видом вызывала у Фрэнка одну ассоциацию:
"Ты не в своей тарелке".
Единственным, кто разделял его дресс-код, был растрёпанный небритый парень разгильдяйского вида, медленно и с удовольствием куривший сигарету у крыльца снаружи, благо, стеклянные стены позволяли разглядывать его в полный рост. Он вполне сошёл бы за приблудного посетителя какого-нибудь паба, который ошибся дверью или улицей, если бы последние несколько недель не привозил сюда на занятия девчушку лет восьми. Держался он, в отличие от Фрэнка, скептически спокойно. И было в нём что-то провокационное – в манере держать сигарету, чуть запрокидывать голову при затяжке, небрежно оглядываться и прятать ухмылку в уголках прищуренных глаз.
"Сколько можно на него пялиться", – опомнился Фрэнк. Не раз уже ловил себя на желании стрельнуть у парня сигаретку, просто чтобы как-то завязать разговор. Мери потом однозначно вынесет мозг за курение, хотя, игра стоила бы свеч. Само собой, парень мог оказаться отцом той малышки, которую возил сюда, а не просто помощником, нанятым её родителями, тогда о нём пришлось бы забыть. Продлить иллюзию о вероятном шансе хотелось невыносимо, и Фрэнк нарочно откладывал момент знакомства, боясь обжечься. Снова.
Инициатива наказуема – Фрэнк поневоле стал заложником этой неприятной истины. Обе его последние попытки подката к парням начинались с того, что он делал первый шаг, а заканчивались полным крахом и пустыми вечерами пятницы наедине с бутылкой. Хорошо хоть Мери не видела его таким – правило субботнего утра она соблюдала железно.
Этот парень был не похож ни на одного из бывших Фрэнка и каким-то немыслимым образом перевешивал собой почти все опасения. Он привёл свою подопечную впервые примерно через пару недель после того, как Фрэнк записал сюда Мери. Уже с первых минут он притягивал взгляд, как магнит – металлическую стружку, завораживал шальной улыбкой, манерой облизывать губы так, что ширинку Фрэнка начинало нещадно теснить. Затем незнакомец понемногу стал пробираться сначала во сны, после – в потаённые уголки души Фрэнка Адлера и заполнять собой. Он всплывал перед внутренним взором под тёплым душем, разбавляя одинокую тоску, и Фрэнк, запрокинув голову и зажмурившись, мысленно начинал раздевать его, медленно расстёгивая пуговицы – на рубашке, затем на ширинке. Представлял, как смотрел бы прямо в глаза, вжимая его спиной в стену, как одна рука упиралась бы ладонью во влажный кафель над его плечом, а вторая обхватывала бы оба напряжённых члена, горячо и жестко двигалась бы в одном ритме с частым дыханием, с биением пульса. Как плыло бы перед глазами, и пар густел до почти непроницаемого, как губы соприкаснулись бы, чтобы впиться друг в друга в жёстком поцелуе перед самым пиком, как дрожали бы ослабшие колени, наперебой сталкиваясь, и по ним стекали бы мутные струи, смытые горячей водой...
Фрэнк нервно сглотнул, почувствовав, как ширинка снова неприятно сдавила, полыхнули щёки, и стал быстро листать новостную ленту на смартфоне дрожащими пальцами. Женская компания за соседними столиками развлекалась вовсю, перемывая кости обоим парням. Фрэнк старался делать вид, что не слышит – лишь бы не подкатывали и не мешали понемногу остыть. Зря, что ли, убил почти два месяца, пока их отшивал.
Пришлось заставить себя навести резкость на то, что было перед глазами. Политические перипетии, рекламы гаджетов, бытовой техники, новых ресторанов и скидок на турпоездки превращали экран смартфона в филиал палитры подвыпившего художника. Но Фрэнк отлично усвоил здешнее правило: не хочешь отбиваться от флирта скучающих тёток – не поднимай глаза от экрана.
Наконец, в коридоре послышался нарастающий топот маленьких ног, зазвучали детские голоса, и в кафешку ворвался настоящий вихрь – шум, гам, возгласы, мельтешение пёстрой одежды.
– Фрэнк, привет! Вот, это моя новая подруга Кэти! Она сегодня сыграла лучше всех! – Мери тараторила без умолку, держа за руку ту самую девчушку, которую дожидался любитель неспешного курева. Он как раз шёл к ним, и с каждым его шагом сердце Фрэнка колотилось быстрее. А с того момента, как их взгляды встретились, ритм утроился.
– Привет, Кэти, – машинально выдал Фрэнк, глазея не на неё, а на подошедшего парня.
Тот улыбнулся, и сердце Фрэнка рухнуло куда-то в подземку. Удирать было поздно. Момент знакомства настал, загнав в угол фактом своей неотвратимости. Голос предательски ретировался, и Фрэнк не был уверен, что сможет назвать своё имя.
– Похоже, нам пора познакомиться, – парень протянул руку. – Меня зовут Фрэнк.
Сердце сделало кульбит в груди, а Фрэнк Адлер, похоже, поехал крышей, его хватило только на то, чтобы пожать протянутую руку и эхом повторить:
– Меня зовут Фрэнк.
В наступившей тишине стал слышен затихающий шум компании, покидавшей кафе. И ещё, наверное, барабанная дробь сердца в груди Фрэнка Адлера.
– Погоди, что? – поднял брови новый знакомый.
Переглянулись трое – он, Кэти и Мери. Фрэнк Адлер продолжал молча хлопать ресницами, пытаясь понять, есть ли шанс вернуть собственную адекватность. Тишину, само собой, оборвала Мери:
– И он тоже Фрэнк? Кэти, ты не говорила. Вот это совпадение!
– Надо же, – усмехнулся ещё-один-Фрэнк.
– Похоже, у нас проблема, – заулыбалась Мери, как-то двусмысленно пихнув свою подругу локотком в бок.
– На самом деле, всё гораздо проще, – вдруг выдал новый знакомый. – Фрэнк – это для всех, и я уже давно привык. Но мой дед был родом из Франции и все имена переделывал на французский манер. Меня, например, называли Ренé.
– А почему я узнаю об этом только сейчас? – возмутилась Кэти.
– А это что-нибудь меняет?
– Ладно. Давайте, Фрэнки, идёмте уже! Оба! – Мери схватила своего Фрэнка за руку и поволокла к выходу.
С порога солнце ослепило на пару секунд, сухой горячий воздух окатил с головы до пят. К парковке шли не спеша, девчонки – впереди, тараторя наперебой, мужчины в нескольких шагах следом.
– Значит, ты тоже Фрэнк.
– Да, Фрэнк Адлер, – он кусал губы, пытаясь притормозить разогнавшееся сердце.
– Давно здесь живёшь?
– Всю жизнь.
Он не был уверен, что отвечает впопад. Спас звонок телефона. На экране высветилось имя Роберты. Фрэнк ответил:
– Да... Конечно. Может, немного позже.
Когда он сунул телефон обратно в карман, Рене спросил:
– Куда-нибудь спешишь?
– Не то чтобы... Мери нужно накормить ужином.
– И Кэти тоже. Я и сам проголодался. Предлагаю ресторан. Не возражаешь? У тебя, кстати, голодный вид.
В висках запульсировало, на щёки как огнём плеснуло. Фрэнк Адлер изобразил некое подобие корявой ухмылки в надежде, что ширинка выпирала не слишком явно, и настоящую причину его голода новый знакомый не разглядел.
– Хорошо бы, только... – Фрэнк кивнул на девочек раньше, чем спохватился, что получилось как-то двусмысленно.
– В мегамаркете есть детская игровая, – подмигнул новый знакомый и парень мечты по совместительству, – она работает допоздна. Девчонки повеселятся, а мы сможем поговорить.
Его непроницаемая улыбка заставила Адлера сильнее прикусить губу, и в ответ получилось только промычать:
– Угу.
Он не помнил, как доехали, как расположились за столиком в ресторане, как заказывали. Смутно помнил, как прошёл ужин под нескончаемый аккомпанемент детского щебета. В себя стал приходить только после первого глотка алкоголя, когда за столом они остались вдвоём. Девчонки к этому моменту уже вовсю носились по игровой, из которой шла трансляция на большой монитор, висящий под потолком ресторанного зала.
Горло обожгло хорошим виски, внутри потеплело, только мозг никак не мог расслабиться, и Фрэнка Адлера продолжало слегка лихорадить. Сейчас выяснится, что Фрэнк-Рене отец Кэти – и всё закончится, не начавшись. А чего ожидал? Что он окажется кем – нянькой? Ага, сейчас – такая лохматая небритая нянька, дымящая, как паровоз, с неприлично накачанными бицепсами, упругой задницей (да, разглядел, нарочно отстал в дверях) и шалыми глазами, концентрирующими мысли строго в одном направлении.
Вроде бы странно было мечтать о том, как в твой зад бодро вдалбливается твой же тёзка. Хотя, почему бы и нет.
– Чем по жизни занимаешься? – Фрэнк-Рене одарил своим фирменным прищуром, и ширинка Фрэнка Адлера снова напомнила о себе.
– Ремонтом. Яхты чиню, – Фрэнк приподнял бокал, разглядывая колебания бликов люстры. Хотелось верить, что со стороны выглядел расслабленно-небрежным, хотя, кого он обманывал. – А ты?
– Примерно то же, только по части электрики – ремонт генераторов, замена, монтаж и всё такое. Раньше занимался другим, но уже неважно. Здесь я примерно года два. А Мери – твоя дочь?
– Вообще-то, племянница. Её мать – моя родная сестра. Она... – Фрэнк чуть запнулся, – она умерла, и Мери живёт со мной.
– О, ясно. Прости.
– Ничего. Это было больше шести лет назад.
– А отец Мери? Ничего, что спрашиваю?
– Да ну его. Мудак он, если коротко. Повезло, что Мери не в него.
Фрэнк-Рене откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу и резюмировал:
– Знаешь, если подумать, фактически ты её отец. Ты её растишь и воспитываешь.
– Ну... да, наверное, – улыбнулся Фрэнк Адлер, пряча глаза – под изучающим взглядом парня своей мечты он чувствовал себя кем-то вроде ужа на сковородке. – Хотя, иногда она меня воспитывает. Может, даже чаще, чем я её.
– Это они могут, – кивнул Рене. – Мне тоже достаётся. Дети – тот ещё тест на выдержку.
Внутри разом похолодело и оборвалось что-то. Похоже, можно было начинать мысленно хоронить свои глупые надежды и понемногу мириться с неизбежным. И на что рассчитывал? Конечно, дочь. Не племянница же – это было бы чересчур. Хватило и того, что имена совпали, не говоря уже о детях – аналогий с головой.
Сам виноват. Нечего было столько глазеть, тем более – фантазировать о парне, с которым до сегодняшнего дня не решался даже заговорить.
Вляпался, как пацан. Только горчило гораздо сильнее, чем в прошлый раз. И чем в позапрошлый. Тогда было больно, тяжело, но как-то устаканилось, оставив неприятный осадок в душе. На этот раз вообще ничего не было, и жалеть было вроде не о чём, но не отпускало.
Докатился. Позволил неизвестно кому хозяйничать в собственном сердце, и тот слишком глубоко пустил корни ещё до знакомства. Оставалось только расхлёбывать.
---
Утонувший в мрачных мыслях Фрэнк слегка вывалился из реальности и подумал, что ему послышалось. Рене пришлось повторить вопрос:
– Эй, ты где витаешь? Завтра суббота, и я спрашивал насчёт сегодняшнего вечера. Он у тебя полностью свободный, я правильно понял?
– Э-э... что? Ты о чём?
– Да брось. Думаешь, я не видел, как ты на меня пялился?
Толпа холодных мурашек промаршировала по плечам Фрэнка Адлера. В горле пересохло, и вслух получилось то ли проскрипеть, то ли прошипеть:
– Ничего я не... – в голове всё окончательно перепуталось, и попытка соскочить с темы провались с треском. – Откуда ты знаешь про субботу?
– Девчонки между собой болтали насчёт выходных, каникул, суббот и прочего в этом роде, я случайно слышал, извини, – Рене широко улыбнулся и облизал Фрэнка взглядом, насколько позволяла столешница.
– А... стоп. Но как же мать Кэти?
Фрэнк-Рене махнул рукой.
– Пустой номер. Она где-то пропадала лет восемь. Нашла меня месяца три назад, спихнула ребёнка и укатила на полгода в Австралию, какой-то там художественный фонд пригласил её в качестве эксперта. Сказала, что обживётся и тогда приедет за дочкой.
Фрэнк Адлер на секунду зажмурился и тряхнул головой:
– Погоди... так Кэти твоя дочь или...
– Да.
Они как будто поменялись местами – теперь Рене прятал глаза. Всего минуту, не больше, и голос ни разу не дрогнул:
– Неловкая история вышла. В общем, мой бывший парень порвал со мной ради одной новой знакомой. Это было лет десять назад, может, чуть меньше. Я запсиховал, маялся, хотел отомстить. Бабы – зло, если коротко.
Он говорил дальше, а Фрэнк пытался не терять нить разговора, продираясь сквозь полный хаос в голове. Слишком многое за какую-то минуту пошло прахом и возродилось заново.
– В общем, как-то он уехал по работе на пару месяцев, а я подкатил к ней. И завертелось... короче, отомстил. Ну, ты понимаешь. И, видать, немного перестарался, даже запал на неё. Угораздило. Как затмение какое-то, – он неловко усмехнулся и рассеянно взъерошил свою и без того растрёпанную шевелюру. – Потом быстро отпустило, мы разбежались. Я, конечно, тот ещё жук, но и она не лучше. Крутила и со мной, и с ним. Я не стал вникать, чего в ней больше – дуры или стервы. Она пыталась вернуться к моему бывшему, но у них не сложилось. Подробностей не знаю, но не удивлён. Не загуляла бы со мной – загуляла бы с кем-то другим рано или поздно. Я её встретил потом случайно, у неё уже был заметный живот, – улыбка исчезла, голос немного хрипел, и такой Рене притягивал ещё сильнее. – Прикинь, Фрэнк, она даже не знала, от кого из нас залетела, – он ухмыльнулся и покачал головой: – Знаешь, это как-то странно. Я так привык быть Фрэнком. Сейчас такое чувство, будто сам себе рассказываю.
С минуту висела неуклюжая тишина. Фрэнк Адлер не выдержал первым:
– И что, она так и не разобралась, кто отец?
– Нет. Я сам разобрался. Она заявилась спустя столько лет с претензиями, мол, прими участие в жизни ребёнка, нужна помощь. Я и сказал, что сначала выясню, чей вообще ребёнок, потом будем говорить. И оплатил тест.
– А тест показал, что Кэти – твоя дочь, – закончил мысль Фрэнк.
Сейчас не верилось, что они впервые заговорили несколько часов назад. Можно знать друг друга много лет – и на самом деле не знать. Фрэнк допускал, что услышал ещё не всю правду, но пока это было неважно.
– Так что насчёт сегодня? – Рене снова стал непроницаемым собой и повёл глазами так, что у Фрэнка Адлера от перспектив в голове зашумело ощутимее, чем от виски.
– Вообще-то, я за. Только нужно спросить, не будет ли моя давняя подруга против ещё одной подопечной.
---
Роберта согласилась не то чтобы сразу, повозмущалась больше для порядка. Когда Фрэнк уходил, перехватила его за локоть, шепнула на ухо:
– Давно не видела, чтобы у тебя так глаза горели, – и отпустила.
Руки тряслись, и Фрэнк дважды ронял ключи, прежде чем попал в замочную скважину. Они с Рене ввалились в дом, захлопнули дверь уже в поцелуе. Почти не прерываясь, наперебой расстёгивали друг другу пуговицы.
– Знаешь, я немного удивлён, – прошептал Рене в губы Фрэнку, стаскивая с него рубашку.
– Удивлён? Ты?
– Да. Ты не передумал.
– А с чего мне передумать? – Фрэнк Адлер сдёрнул рубашку с Рене и отшвырнул куда-то вслед своей, не глядя.
– Ну, – продолжал Рене между поцелуями в шею, ключицу, плечо, – я тот ещё гад. Трахну тебя на всех поверхностях, – он запустил пальцы в полурасстёгнутую ширинку джинсов, заставив Фрэнка зашипеть сквозь стиснутые зубы, – в твоём же доме. А потом свалю. Брошу тебя.
Он вынул руку, лизнул пальцы, глядя в помутневшие глаза Фрэнка, резко развернул его лицом к стене, прижал всем собой, потёрся вздыбленной ширинкой о задницу.
– Я всегда и всех бросаю, – его горячий шёпот звенел в голове, смысл слов терялся. – Ты – не исключение.
Стена холодила скулу и грудь, задницу мяли жадные пальцы. Фрэнк прикрыл глаза и ухмыльнулся:
– Только грозишься.
Пауза продлилась секунду.
– А ты, я смотрю, наглеешь на глазах, – Рене развернул его к себе.
– С кем поведёшься, – выдохнул Фрэнк.
Оставшаяся одежда полетела на пол. Парни вжимались друг в друга, впившись поцелуями в губы, мотались по дому, сшибали что-то, не оглядываясь. Занесло сначала в кухню. Опрокинутый грудью на стол, Фрэнк развёл ноги пошире, обернулся и прошипел:
– Масло... кукурузное масло, вон, в бутылке.
Рене схватил её, плеснул на ладонь, на свой член, мазнул между ягодиц Фрэнка. Пальцы спешили погрузиться один за другим как можно быстрее и глубже, растягивали торопливо, наспех. Когда их сменил член, Фрэнку пришлось закусить кулак и крепко зажмуриться – давно у него никого не было. Его тёзка, похоже, и сам понял это, и входил не так быстро, как растягивал. Выждал паузу, позволил отдышаться, освоиться, и пару минут в оглушительной тишине слышны были только глухие удары его сердца и шумное дыхание обоих. Начал с нетерпеливых, частых и коротких толчков, постепенно они замедлились, стали плавнее, размереннее, длиннее. Фрэнк наконец расслабился и подался им навстречу.
Дальше было похоже то ли на сон, то ли на наваждение. Их раскачивало в унисон, сильно и неспешно, укусы в спину и шею сменялись жёсткими поцелуями, в голове шумело, ладонь Рене повторяла ритм на члене Фрэнка, и хотелось поставить мир на паузу, а происходящее – на бесконечный повтор. Оргазмом оглушило, как будто вышвырнуло в тёплое густое облако, в пустоту.
Открыв глаза, Фрэнк Адлер не сразу вспомнил, где находится. Навалившийся сверху Рене обжигал шею горячим дыханием, его член уже почти не пульсировал.
– Кажется, нам не помешает душ, – прохрипел Рене в затылок.
Фрэнк улыбнулся:
– Сначала тебе придётся слезть с меня.
– Только ненадолго.
Тёплые струи медленно смывали пот и сперму, но запах друг друга уже въелся напрочь, и Фрэнка повело ещё сильнее. Он опустился на колени, жадно вобрал член в рот, насаживался исступлённо, остервенело, не замечая ладонь на затылке, почти не сознавая – чувствуя, как ему не хватало этого. Мозги затуманило так, что следующее, что он запомнил – как они целовались под мягкими потоками воды. Между мокрыми животами теснились два члена, обхваченные правыми ладонями обоих, быстрые и жёсткие движения задавали новый ритм, а в поцелуе ощущался привкус спермы.
Из ванной выходили на дрожащих от затихающего оргазма ногах, как попало растираясь полотенцами. В полной темноте Фрэнк на автопилоте добрался до постели, волоча за собой Рене. Оба рухнули в кровать и отключились на какое-то время.
Фрэнк очнулся от размеренных движений чужой ладони по члену, и тот явно был заинтересован в продолжении. За окном ещё не рассвело.
– Я так понимаю, ты не устал, – улыбнулся Фрэнк.
– У тебя есть ещё пара поверхностей в доме, которые мы пока не опробовали, – отозвался Рене из темноты.
– Можем отложить на другой день.
– Не знал, что ты такой самоуверенный. Рассчитываешь на продолжение?
– Почему бы и нет? Думаю, все Фрэнки – парни выносливые. Нас должно надолго хва...
Фрэнк Адлер захлебнулся воздухом – его член накрыл рот тёзки.
---
Начинать утро с поцелуя в любой точке дома позволялось только по субботам, и упускать шанс никто не собирался. С прошлого вечера и до обеда дом принадлежал только им.
Телефон пискнул уведомлением, и Фрэнк Адлер вышел за ним в гостиную.
– Выглядишь отпадно, Фрэнк, – прозвучало из соседней комнаты. – Особенно задница.
– Комплимент немного запоздал, но всё равно спасибо.
– Ага, мечтай. Я это себе сказал, – фыркнул Рене, глазея в большое зеркало.
– Вспоминаешь былые времена, когда ты был единственным Фрэнком в своём ближайшем окружении?
Рене подошёл, притянул за шею и поцеловал медленно, со вкусом. Прищурившись в своей манере, оценил помутневший взгляд своего парня и пожал плечами:
– Я не прочь снова стать Фрэнком. Думаю над этим.
– То есть, эти полтора года ты в размышлениях?
– Не сыпь мне соль на раны, тёзка. А то заберу имя себе, а тебе взамен придумаю что-то типа зайки или пупсика.
– Только попробуй.
Через минуту они испытывали на прочность очередную горизонтальную поверхность. До возвращения Мери к неугомонным папашам ещё оставалось время.
