Женщины

      Бенджамин Мерривезер не ненавидел женщин.       Один из последних представителей некогда могучего рода просто ценил тишину и уединение. Все немногие знакомые женщины были чрезмерно назойливы и шумны, а потому известие о прибытие племянницы не особо радовало его. Сразу по прибытию юная особа со своей гувернанткой (что за несуразное существо!) внесли в его спокойное существование капризы и суматоху. В тайне он надеялся, что нежные городские жительницы долго не протянут в его поместье и, взяв у него денег, отправятся обратно. У Марии наверняка остался там жених, так что девчонка не пропадёт.Но к его удивлению, они не спешили обратно. Зато ему с каждым днём хотелось этого всё больше и больше. Болтовня мисс Хелиотроп за завтраком, разбавляющая тишину, нервировала и раздражала. Слишком долгое время он провел в окружении немногословных слуг и поток информации, вылетающий из её рта, вызывал у него только дополнительную головную боль. А племянница! Она совала свой любопытный нос, куда не следовало, да ещё упоминала проклятых де Нуаров. Если она только знала, сколько забытых обид пробуждает в такие моменты. Но ей будто было мало, и она притащила домой крольчиху и пробудила ото сна старое пианино. Сколько воспоминаний обрушилось на него в тот день...       Именно тогда он, наверное, и начал замечать сходство. Любовь к животным и музыка, каждая нота которой отзывалась болью в его сердце. И Мармадьюк… столько лет тихий, шуршащий в своей каморке и незаметно приносящий завтрак, он вдруг оживился и начал носится так, будто ему снова двенадцать. Бенджамину не хотелось думать, что Мария – новая лунная принцесса. Он не верил в старые россказни (или таким образом пытался спастись от проклятия), но ещё одно сходство с потерянной невестой могло его окончательно добить. Он даже начал винить себя за то, что поселил её в туже самую башню, и убеждать, что они совершенно не похожи. Лавдей всегда улыбалась, с готовностью бралась за любую работу по дому и заполнила весь дом своими розовыми геранями. И ещё она постоянно ходила босиком, будь то ледяной мраморный пол в холе или трава у конюшни. А Мария всё время шелестела юбками по городской моде и ходила в тугих башмачках. Её белые руки никогда не знали тряпки и земли, а лицо постоянно было нахмурено из-за вечных споров с ним. И всё равно сходства всё чаще бросались в глаза.       Бенджамин Меривезер не ненавидел женщин, просто их присутствие пробуждала в нём горькие воспоминания о прекраснейшей из них.