Нить судьбы

Генрис громко застонал сквозь зубы. Но его стон не имел ничего общего с выражением наслаждения или, хотя бы, удовольствия. Он заставлял себя терпеть, послушно подставлял свою задницу этому неотёсанному иштарцу, больше похожему на гориллу — такому же волосатому и тупому. Генрису было противно, отвратительно от того, что приходится это делать. Он ведь буквально продавал своё тело, лишь бы… Послушно улыбался, послушно стонал и изображал экстаз. Он делал всё, чтобы выбить себе хоть малейшие послабления. Третья неделя этого ада… Впервые он был благодарен тому козлу, который шантажом вынудил его стать своим любовником. Сейчас хотя бы не так больно. Но… И тогда, и сейчас… Он торговал своей задницей ради счастья Дины и искренне надеялся, что она никогда об этом не узнает. Он не хочет её жалости, не хочет, чтобы их отношения поменялись в худшую сторону. А позор… Он никогда и никому об этом не расскажет. Но гораздо сильнее Генриса беспокоила Дина. Как она там? Всё ли с ней в порядке… Ведь он не мог сделать ничего. Даже позвонить не было возможности — телефон у него отобрали в первый же день. Иштарец громко застонал, замерев. И Генрис вынужден был застонать вслед за ним, проклиная себя. За то, что был дураком, мечтая поехать в «прекрасную Иштарию». За то, что обманывал Дину, пусть и ради её собственного блага. За то, что сейчас он здесь, а она там одна и наверняка не может найти себе места, не зная что с ним. Ведь она даже не знает, куда звонить и где его искать. Мужчина грубо развернул к себе Генриса, чтобы впиться в губы поцелуем, наслаждаясь податливостью, а после грубо толкнуть вниз, заставляя упасть на спину. Генрис прикрыл глаза, изображая желание, на деле же скрывая ненависть. Если бы он мог… Если бы он только мог. Стук в дверь спас парня от очередного акта насилия, и иштарец скривился. — Ты хорошо поработал, — он порочно облизнулся, окидывая своего наложника жадным взглядом. — Подожди меня, я скоро вернусь и мы обязательно продолжим. Генрис покорно кивнул и упал без сил, едва дверь захлопнулась, оставляя его в комнате одного. Две недели ада, и две с половиной недели с момента, как он прилетел в Иштарию. Парень перевернулся на живот и подгрёб под себя подушку, уткнувшись в неё лицом. Лишь мысли о Дине поддерживали его. Лишь ради неё он терпел всё это… Он вздохнул, поднимаясь. Если раньше он ещё мог надеяться на то, что всё обойдётся, то теперь… У него был всего один вариант. Единственный шанс на спасение. Мать… Женщина, которая дала ему жизнь и которая до сих пор считает его своей собственностью. А может даже игрушкой. Но теперь Генрис точно знал, что быть комнатной собачкой для собственной матери всё же приятнее, чем вот так… Он позвонит ей. Позвонит и попросит прощения. Он будет унижаться, пресмыкаться и безбожно врать, лишь бы она помогла ему вырваться из этой грёбаной страны. Вернуться на Родину, а там… Там будет проще.