«Прости, Саске...»

      «Прости, Саске… Другого раза не будет»       Взревели небеса. Беззвучный в своей оглушительности взрыв вмиг разорвал тонкую реальность, пока ещё шатко державшуюся перед глазами последнего Учихи. Саске оглох. Не слышит ничего. Не слышит, как кричит, в кровь раздирая горло. Время остановилось для него. Саске мечется, разбивает свою руку о камни, уныло лежащие на руинах некогда красивых статуй. После он падает на колени и снова кричит, с ненавистью выплёвывает остатки воздуха из своих лёгких. Он ломается здесь, со скрежетом выворачивает свою измученную душу в очередной раз. Кричит, глотает слёзы, надрывается от кашля и упрямо разбивает уцелевшую руку до мяса. До свисающей с треснутой кости кожи. До смерти.       О да, теперь он жаждет умереть. Жаждет спуститься вниз, наплевав на мир шиноби. Что ему теперь до него? Люди утопят его в крови, лишь бы и дальше продолжать катиться в Ад, сладостно упиваясь своими пороками. Алчностью, жестокостью, тщеславием… Пусть. Быть может, дикое колесо не суждено остановить. Быть может, именно оно проложит ту самую дорогу и пустит Учиху Саске в самые недра Ада, позволит ему вцепиться наконец в глотку Бога Смерти? О, ему есть что сказать!       «Прости, Саске… Другого раза не будет»       И вновь дикий крик, преисполненный боли и ненависти, вырывается из груди Саске. Он не чувствует боли, не понимает, что делает, и не видит ничего вокруг. Кроваво-чёрный туман застилает его глаза, шепчет ему: «Убей его! Найди! Отомсти!» Саске рычит ему в ответ, одним лишь инстинктом ощущая, что соглашается. Он бьётся головой о залитый уже засохшей кровью камень рядом с телом у его ног, и не думает о том, чтобы встать. Саске сотрясает безумная лихорадка раненного цепного пса, потерявшего своего хозяина и цель в жизни. Он куда-то карабкается, захлёбывается слезами и что-то бормочет, но снова скатывается вниз. Прямо туда, где шум водопада и груда камней, где гибель надежды и холодное тело. Туда, где его личный ад.       Как смел он?! Как смел он использовать эти слова?! Как смел проклятый Бог Смерти смеяться ему в лицо, с хриплым хохотом бросая Саске эти слова?!       Только два человека… Два человека были у него. Любимый старший брат, которого он ненавидел до самого конца, чтобы после узнать, как ошибался. И лучший друг, веривший в Саске до самого конца, до своего конца. Два человека были у него! Только два человека…       Но Шинигами использовал именно эти виновато-ласковые, с кровавой болью и надрывной улыбкой выдавленные в тот день слова Итачи, теперь бледно-дрожащие, еле слышным шелестом сорванные уже с почерневших губ Наруто. И Саске содрогается в истерзанном порыве выбраться, подняться выше и открыть глаза. Он отчаянно, рваными движениями внезапно ставшей чужой руки отмахивается от тумана перед собой и цепляется за свою надежду сойти с ума. Крик давно превратился в хрип, искусанная губа напоминает больше изодранную мочалку, неудачно попавшуюся дикому зверю, а во взгляде мутно расплывается кровь. Он боится. Боится навеки остаться здесь, среди изломанных надежд старых поколений и его умершей мечты, в облаках медленно оседающего пепла их последнего сражения, напротив бледного тела убитого им лучшего друга.       Саске хрипит, захлёбывается кровавой слюной и истерично рвёт свои лёгкие сильнее, чем они могли бы выдержать. Он не находит в себе смелости прикоснуться к Наруто, опустить его веки и поставить точку. Саске мечется, пытается сорваться с одной только ему видимой цепи, и снова и снова разбивается об острые камни, не позволяющие ему пройти.       Потому что в глубине души он не хочет.       Потому что в глубине души он хочет поменяться с Наруто местами.       Как Наруто мог это заслуживать?! Как Наруто мог до сих пор верить в него, в убийцу, нукэнина S-ранга, предавшего всех, кто дорожил им и втоптавшего в грязь имя их родной деревни?! Как смел он верить? Как смел он бороться за него? Сочувствовать ему? Саске с ненавистью бросается к обгоревшему, изломанному телу Наруто и кричит ему в лицо, чтобы обрести все ответы. Но он знает, что никто никогда не скажет ему, почему Узумаки не убил его. Потому что никто никогда не понимал Наруто так, как понимал Саске.       Потому что есть вопросы, на которые Саске никогда не захочет отвечать.       Его тело в судороге. Он не может нормально дышать. Ищет свой меч. Рукоять Кусанаги, такая привычная, ставшая продолжением руки, сейчас ему нужна как никогда. С ней он вновь ощутит своё сильнейшее оружие. Свою ненависть. Он знает, на кого обрушить её. Бог Смерти тронул то, что ему не принадлежало. Саске хрипит, давится шершавым комом в горле, кашляет своей выгоревшей душой. Выплёвывает последние остатки пепла, оставшиеся от неё. Наруто смотрит на него. Стеклянные глаза нашли его. Саске впивается в их взгляд. Задерживает дыхание. Окрашенные кровью слёзы текут по его щекам. Там, за чертой, они с Наруто никогда не встретятся.       Богу Смерти стоит молиться, чтобы тело Узумаки Наруто перестало остывать. Не перестаёт. Остывает дальше. Саске рычит. Остывает. И в стеклянных глазах Наруто Саске видит клыки.       А где-то глубоко внизу кривая пасть Бога Смерти радостно скалится и жадно глотает каждое мгновение безумного триумфа своей жестокой игры. Он ещё не знает, что очень скоро встретит в Аду человека, спустившегося за его головой.       «Прости, Саске… Другого раза не будет. Ты победил»