Каждый выбирает сам

Pov???       Тик-так, тик-так.       Снова тишина. Тишина, позволяющая услышать тиканье часов… Время… Кто вообще придумал эту сказку про то, что время лечит раны? Или я настолько сильно провинился(ась) в прошлой жизни, что с каждым годом, месяцем, каждой неделей, днём или грёбаной минутой мне становится ещё паршивее, чем прежде? Казалось бы, куда хуже. Я чуть ли не завтракаю, обедаю и ужинаю долбанными таблетками… Да, врагу не пожелаешь такого состояния.       Тик-так, тик-так.       И снова, снова это ебучее тиканье. Выводит из себя. Кто-то скажет: если бесит, зачем держать эти часы в комнате? На что я могу лишь посмеяться. А зачем убирать то, что бесит, если это единственное, что не даёт сойти с ума в этой тишине? Верно, незачем. Это нелогично. Хотя… что имеет логику? Лишь заумные примеры и подобная хрень? Наверное.       Тик-так, тик-так.       На этот раз достаточно старые часы всё же вынуждают взглянуть в их сторону. Почти утро. А я и не ложился(ась). Скоро весь город будет просыпаться: машины, люди, птицы; улицы снова нальются шумом, которой характерен только для больших городов. Больших настолько, что если не знать куда тебе идти, легко потеряться. Рано или поздно тебя найдут… если есть кому ждать… кому искать...       Мой взгляд косится на фотографию в коричневой, похожей на древесину, рамке. И снова… хочется выть, кричать, биться в агонии… лишь бы не вспоминать всё. Хотя… это всё такой бред… Сам(а) виноват(а), сам(а) раздул(а) из мухи слона. Кто же мог подумать, что из-за простого расставания с названной семьёй подсяду на антидепрессанты и успокоительные? Кто же мог подумать, что я брошу кровную семью лишь для того, чтобы найти тех, кто не улетел на далёкую отсюда планету? На Кибертрон, если быть точнее.       Те, к кому, пусть и не за слишком длительное время, я успел(а) привязаться — ушли. Словно их и не было в наших жизнях. По крайней мере такое чувство возникло после ухода бело-рыжего медбота. База перестала наполняться нашими детскими беззаботными криками, ворчанием Ретчета и просто этой — такой родной атмосферой. К сожалению, мне не известно, появляются ли там мои земные товарищи или нет. Расстаться пришлось и с ними. Это было ещё больнее. Меньше чем за месяц потерять всех друзей, думаете просто? На некоторых это может не сильно повлиять: ну расстались и расстались, заведу новых. А для кого-то (например, для меня) это стало самой настоящей моральной травмой и причиной бессонных ночей.       Тик-так, тик-так.       Какую ночь я сижу на этом подоконнике, глядя в окно? Я уже давно сбился(ась) со счёта. Взглядом каждый вечер я провожаю солнце, уходящее за многоэтажки Нью-Йорка. И тем же самым взглядом, но с новой порцией мыслей, я встречаю луну или месяц, когда как. Багрово-рыжий рассвет встречается мной обычно на опустошённую от мыслей голову. В такие моменты хочется отвлечься от проблем, от того, зачем я здесь, и просто понаблюдать за восходящим из-за зданий солнцем.       Солнышко. Я помню, как Уилджек, стараясь разозлить злючку медика ещё больше, называл его так. Сложно не признаться, но это выглядело жуть как забавно. Интересно, на эти действия его побуждало лишь шило в одном месте? Или тут была другая причина? И вот я снова вспоминаю те дни, хотя… странно было бы этого не делать. Кого я обманываю? Странно — это довести себя до депрессии и малюсенького психического отклонения из-за разлуки с друзьями… названной семьёй.       Тик-так, тик-так.       Звон. Пора. Хотя куда спешить? А главное… зачем? Все это лишь пустая трата времени. Искать двух людей в Нью-Йорке — это как искать иголку в стоге сена. Есть вероятность, что Фоулер спустя время передумал, или они переехали. Ох, как бы хотелось вернуться назад и остаться… Сейчас бы всё было бы по-другому. А может оно и к лучшему? Никто не сможет дать ответ на этот вопрос, как и на многие другие. End Pov???

***

      Золотистые лучи проникают в комнату со скудным интерьером, своим светом, словно одеялом, покрывая всё присутствующее здесь: стены, диван, столик, часы, рамка с фотографией. Ну и конечно же они достают и до хозяйки квартирки. Худые ноги спускаются на пол, а вслед за ними с подоконника поднимается и хрупкое тельце девушки лет девятнадцати. Обладательница тёмных с яркими розовыми вставками волос неуверенно и устало плетётся в сторону ванной комнаты. Белые стены комнатушки сменяются тёмно-коричневыми стенами коридора. Они были бы светлее, доставай досюда золотистые лучи только что проснувшегося солнца.       И вот достаточно худенькая ручка поворачивает ручку двери, и ступни в цветных носках ступают на голубоватый кафель ванной комнаты. Девушка приближается к чистому, недавно протёртому зеркалу, и смотрит на своё отражение. Да, скажи ей кто-то лет в пятнадцать, что через четыре года она будет выглядеть так потрёпано жизнью, она бы не поверила и продолжила рисовать яркие картинки или играть тяжёлый метал.       С той стороны зеркала на неё смотрит измученная девчушка, в чьих глазах больше нет того задорного огонька, ищущего приключения на пятую точку брюнетки. Но это существо она видит не впервые, знает как с ним бороться, чтобы на публике выглядеть иначе. Тоналка, тени, тушь, румяна и помада часто помогают скрыть всё то, что сейчас зовётся Мико и создать достаточно идеальную куклу в руках страданий. Однако не только косметика помогает укротить этот вид, но и одежда, которая, к слову, выглядит достаточно развратно или так только кажется японке.       И вот Накадаи снимает домашнюю футболку, и в который раз ей в глаза бросается тату птицы около ключицы. Птицы, что летит к мечте, но для разгона ей нет места. По крайней мере так она выглядит сейчас. Раньше, когда её только набили, она создавала чудесную композицию с другой птицей и была так же счастлива, как и её хозяйка. Но судьба сыграла с обоими злую шутку, отправила японку обратно в Токио до окончания школы. Но что-то мы ушли не в то русло, как и мысли кареглазой.       Спустя несколько минут по ту сторону зеркала на брюнетку смотрит совершенно другой человек, маска — это всё маскарад для знакомых и сохранения имиджа в компании. Кто же захочет общаться с подавленным не только морально, но и физически человеком, а? Никто. Вот и Мико так думает. Хотя, казалось бы, зачем так стараться для просто знакомых? Да, не друзей. Друзья японки — это высокий брюнет шестнадцати лет и маленький гений. Такими их помнит девушка, такими они виделись в последний раз. Но зачем ворошить прошлое сейчас, когда надо спешить? Правильно, в этом нет нужды, но почти на каждое своё действие гитаристка может устроить сеанс ностальгии и моральных болей.       И вот снова худая рука открывает дверь, теперь правда из ванной комнаты. Девушка проходит мимо стеклянной двери, ведущей на кухню, идёт по направлению к другой массивной железной двери с замками, являющейся выходом на улицу. Хозяйка квартиры надевает на худые от недоедания ножки тяжёлые кроссовки на высокой подошве. Поворот ключа в двери. Дверь открывается и свет, свет оживлённых улиц Нью-Йорка...