Последний шаг

      Этот забег был намного сложней, чем предыдущий.       — Как бы патриарха не сломать       Несмотря на свою родню и большинство друзей, Лафф не был очень религиозным человеком. Несомненно, он верил в святое происхождение великого пламени, но он никогда не был ярым поклонником религии. Его больше интересовала наука, но, к сожалению, религия не позволяла людям заниматься наукой, признавая это анти-церковной деятельностью, а потому, Лафф итак не очень любил священнослужителей. Масла в огонь подливал отец Лаффа, который, несмотря на свои глубоко религиозные убеждения, ненавидел сына. Чаще всего это выражалось в побоях и показной любви к остальным членам семьи. Он, конечно, привык к такому раскладу, но глядя на то, как родители уделяют всю любовь и заботу его братьям, он чувствовал разрывающую его изнутри ревность. Да. Он тоже хотел жить в любящей семье, но, видимо, судьба распорядилась иначе. Таким образом, в свои 17 лет, Лафф превратился в христоматийного плохого парня, который нарушает все запреты, является предметом воздыханий множества, если не всех, девушек и общается только со своим другом, да с хаски, к которой он пару раз в неделю заходил в питомник.       — Не сахарный, не растает! Уф, здесь срежем!       Мэтту бежать было легче, ибо он, найдя патриарха, позволил себе перевести дыхание и частично восстановиться, да и нес на себе священника Лафф, а не он. Однако, это не меняло сути: после многочасовго караула, они оба были вынуждены на предельных для их организма скоростях носиться по городу, чтобы доставить великому вождю себя любимых и священнослужителя. Спустя еще пару минут бега на выносливость, парни оказались у дверей здания администрации. С завистью посмотрев на Мэтта, Лафф постоял пару минут, а затем, открыв дверь, моментально подскочил к единственному и вырубил того, нанеся неожиданный удар в висок.       — Да, все-таки удар правой у тебя хорош! Но можно же было просто сказать ему, что объясним чуть позже, когда спустимся.       Мэтт восхитился, насколько гладко все прошло. Он понимал мотивы действий своего друга, но его любовь к людям была возмущена вопиющей жестокостью, проявленной Лаффом. Все таки, Мэтт хоть и был сыном военного, любовью к дракам не отличался, а кулаки у него набить кому-нибудь морду никогда не чесались. Видимо, он был противоположностью своего друга — мирным гуманистом, старающимся все решать словами, а не грубой силой.       — Да. И потратить кучу времени. А я решил проблему максимально быстро и эффективно. Тем более, что ничего с этим парнем не станет, полежит пару дней в лазарете, и выйдет, как новенький!       — Не ври, ты просто хотел врезать кому-нибудь! Я ведь прав?       Лафф только усмехнулся на это высказывание. Он уже гребаных две недели не попадал ни в какие передряги и вот, ему открылась такая возможность! А быть выселенным из города или, если повезет, сидеть всю оставшуюся жизнь в четырех стенах дома для гнусных грешников, или, как когда-то называли это место, в тюрьме, он не хотел. Вообще-то такие слова знали, скорее всего, только очень старые жители города. Сам же Лафф вычитал его в одной книжке, которая, к слову, была запрещена церковью. Тогда он не подумал, что об этом кто-то может узнать, но надеждам его не суждено было осуществиться.