О медицинской помощи

Мое имя - Лала-Тан, я, как вы уже догадались, менвитка, но друзья зовут меня на арзакский манер Ланной. Несколько месяцев назад меня, выдающегося и подающего надежды биолога, отобрали в космическую экспедицию на неизведанную Беллиору. Вообще-то изначально великий Гван-Ло планировал суто мужской экипаж, но, видно, в последний момент он решил, что надо и женщин взять, наверное, чтобы не провоцировать беллиорских слэшеров (мудрость и дальновидность нашего Верховного Правителя достигают космических масштабов, он знает наперед, что наша миссия по завоеванию и присоединению Беллиоры к его владениям войдет не только в сказочную повесть для старшего школьного возраста, но и в анналы истории Вселенной!) В итоге на борту грозного космического корабля оказалось двадцать женщин: десять менвиток и десять арзачек, а что, на Рамерии ведь уже несколько веков царит социальный конструктивизм и гендерное равенство. И вот за неделю до старта «Диавоны» (так называется наш звездолет) я умудрилась заболеть! Дурацкая простуда, из-за которой я обрела возможность вместо гордого восхождения с остальными членами экипажа по трапу к входному люку космического корабля, помахать на прощание этим самым несостоявшимся в качестве моих коллег членам экипажа, уносящимся на космическом корабле в мировое пространство с неслыханной скоростью… Выход был лишь один – идти к будущему судовому врачу Лон-Гору, который являлся председателем медкомиссии по допуску в космическую экспедицию. Допуск я уже получила, но с безобидной, на первый взгляд, простудой на борт звездолета меня точно не возьмут, и вся надежда только на Лон-Гора и его усиленную симптоматическую терапию. О полковнике медицинской службы Рамерии Лон-Горе ходили легенды – одни о его любвиобильности и любовнице-арзачке в частности, другие – о знаменитом чувстве черного юмора, третьи – о нескрываемом нонконформизме… Как с таким «букетом» тяжелых социальных симптомов он до сих пор оставался – не то что на свободе, вообще живым и невредимым, для меня было загадкой! В чем-чем, но в харизме Лон-Гор точно не испытывал недостатка. Умный и проницательный полковник медицинской службы в добавок ко всему обладал еще и сногсшибательным обаянием – в итоге каждый его новый знакомый предвидено переходил в категорию хороших знакомых, а хороший знакомый через некоторое время – ожидаемо в отдел приятелей. А вот были ли у Лон-Гора настоящие друзья, для его окружения тоже оставалось тайной. Относительно женщин… Ходят слухи, что в присутствии этого статного синеглазого красавца текут даже гелевые ручки, и он пользуется только карандашами, но я не хочу верить этим вредным вракам и особенно распространять их! Из женской части будущего экипажа Лон-Гор не пропустил через себя только арзачку Морни (потому что она вдвое старше самого Лон-Гора) и меня (по глупому недоразумению, как он сам выразился). Я на данный момент нахожусь в категории его приятелей, то есть приятельниц, но чувствую, что этот визит к врачу окажется судьбоносным и решающим, и не только относительно моего присутствия на «Диавоне», по этому на всякий случай одела красивое нижнее белье и отправилась на прием к Лон-Гору. Он мне самой очень нравится и, как говорится, надо быть всегда на чеку, чтобы не произошло конфуза, а что, на Рамерии ведь уже несколько веков царит свободная любовь и отсутствие законного института брака. Постучавшись в кабинет председателя медкомиссии, я храбро вошла к нему и почти с порога выложила Лон-Гору цель своего визита: - Здравствуй, Лон! У меня большие неприятности – я заболела, и если ты не вылечишь меня, они испортят мне не только карьеру, но и всю жизнь, в том числе и личную… До старта «Диавоны» осталась ровно неделя и полностью поставить меня на ноги под силу только тебе. С таким насморком и кашлем я ни за что не войду в историю покорения новых планет! – засмеявшись, я вдруг смачно чихнула, как бы подтверждая достоверность своих слов. - Будь здорова, Ланна! – доктор поднялся из-за стола и шагнул мне навстречу, протягивая бумажный носовик, - знаешь, я столько лет практикую, но впервые вижу, чтобы смеялись и чихали одновременно. - Спасибо, - я осторожно взяла предлагаемый носовик, пытаясь по непроницаемому лицу Лон-Гора определить, шутит ли он или я в самом деле такой уникальный экземпляр, но не определив, сразу же перешла в наступление, - пожалуйста, не называй меня Ланной! - Но почему, Ланна? – доктор вопросительно вскинул правую бровь, - чем тебе не нравится такое сокращение? - Потому что оно арзакское! А я принадлежу к расе Избранников и не желаю иметь с рабами ничего общего! Хоть бы ты внял моей просьбе, так нет же, подначиваешь, как остальные! – промолвила я с наигранной капризностью и возмущением, тоже наигранным, в голосе. - Еще тридцать лет назад у арзаков была свобода и собственное государство… Ты же хорошо помнишь те времена, так же, как и я, а пятьдесят лет назад ни одному менвиту не пришло бы в голову назвать арзака рабом. Все так странно, не находишь, Ланна? Не знаю, какую игру затеял будущий судовой врач, но она мне определенно не нравилась. Вытерев нос, я ему возразила: - Но ведь манифест Верховного Правителя гласит, что менвиты – избранная раса Вселенной, я собственными ушами слышала, как великий Гван-Ло говорил о том, что другие разумные существа созданы лишь повиноваться нам… - А еще раньше великий Гван-Ло говорил, что арзаки – талантливый народ и неплохо бы этот талант заставить работать на менвитов, - как ни в чем не бывало спокойно ответил Лон-Гор. Мне даже чихнуть расхотелось. Я уставилась на доктора, как самая взаправдашняя арзачка и даже рот разинула от изумления, мне оставалось только догадываться, собственными ли ушами слышал полковник медицинской службы это от Верховного Правителя или какими-то другими… Лон-Гор, заметив мой ступор, дружески рассмеялся и сразу же сменил тему разговора: - Горбатого криокамера исправит! Ладно, не обращай внимания, Ланна, ты ведь сюда не за этим пришла. Раздевайся… да шучу я… дай сюда руку, сейчас сниму показатели. Когда на дисплее медицинского сканера засветились цифры показателей, Лон-Гор нахмурился: - Пульс 80 в минуту, многовато что-то… Давление тоже слегка повышено, температура 37 и 5. После осмотра горла и прослушивания легких он бесстрастно огласил мой диагноз: - У тебя острый бронхит и острый ринит. Но если с сегодняшнего дня начать курс инъекций антибиотика, то за неделю ты полностью выздоровеешь… Да, и направление на анализы я сейчас тебе выдам, надеюсь, хоть что-то хорошее из тебя выйдет! Слушала я доктора невнимательно и даже его последней репликой не возмутилась, да что там реплика – сам диагноз, прозвучавший как приговор, не смог изменить ход моих мыслей после тех ужасных крамольных слов, как бы невзначай оброненных Лон-Гором. Отрешенным взглядом следила за шприцом, постепенно наполняющимся прозрачным раствором, забыв о страхе перед уколами. А полковник медицинской службы казался абсолютно довольным сложившейся ситуацией и моей реакцией в частности, он совершенно безболезненно ввел в вену антибиотик и приложил ватку к месту укола. - На сегодня все. Приходи завтра в такое же время. И не стоит благодарности, Ланна, я сам заинтересован в том, чтобы один из лучших биологов планеты участвовал в этой экспедиции… Частое теплое питье, остальное тоже должно быть теплым – носки, одеяло и кот. По мере продолжительности напутствий доктора мое разочарование переросло в негодование – я ради него самые красивые трусы одела, а он мне про кота рассказывает! Лон-Гор протянул направление и вперил в меня насмешливый взгляд: - Что-то еще, Ланна? Возмущенно чихнув еще раз, я со всей свойственной мне язвительностью изрекла следующее: - Талантливый народ, говоришь? Ну действительно, кому как не тебе знать о талантах арзаков, особенно арзачек, не правда ли, Лон? Талантливый народ ведь талантлив во всем, а ты всегда был поклонником искусства, искусства любви в частности. Что может быть прекрасней – внушать своей любовнице любые эмоции и наслаждаться покорной, обожающей тебя дивной арзачкой-медсестрой? В ее компетенции вообще не может быть сомнений, раз она ассистирует самому полковнику медицинской службы! - Ты ошибаешься, Ланна, я ей ничего не внушаю, - спокойно ответил Лон-Гор. Его слова произвели на меня эффект ледяного душа, мой душевный порыв исчез так же быстро, как и появился. - То есть ты хочешь сказать, что за все эти годы, проведенные с Гелли в постели, ты ее ни разу не гипнотизировал? – озадаченно протянула я. - Вот именно, Ланна, ее чувства настоящие, не запрограммированные, - все так же уравновешено объяснял мне доктор. - Какие чувства? – еле слышно промямлила я. - Очень редкие на сегодняшний день – любовь, преданность, искренность… То, что по прихоти всемирно известного опасного психопата в один миг превратилось в прах, - промолвил Лон-Гор, не спуская с меня смеющегося взгляда. - А ты, Лон, что ты чувствуешь по отношению к своей любовнице? – я почему-то перешла на шепот. - Любовь, Ланна! Я люблю свою любовницу, извини за каламбур, но сейчас я серьезен, как никогда в жизни. Гелли – единственный человек, который меня понимает и воспринимает таким, как есть, - со всеми многочисленными достоинствами и не менее многочисленными изъянами. Короче говоря, мне с ней легко и просто… не то, что с тобой! У меня, кажется, снова подскочила температура. Я удачно приземлилась на вовремя подсунутое мне рядом с собой кресло. Все плыло у меня перед глазами, с трудом сфокусировав взгляд на непроницаемом лице полковника медицинской службы, я задала ему давно мучивший меня вопрос: - Я одного не пойму, Лон, - зачем ты мне все это рассказываешь? Ты не боишься, что о нашем разговоре пронюхают твоя жена и Верховный Правитель? И кстати, что будет залогом моего молчания? Последний вопрос прозвучал, как шутка, но Лон-Гору она, по всей вероятности, показалась неудачной: - Залогом твоего молчания будет твое быстрое выздоровление, Ланна! А моей жене вся вышеупомянутая информация уже много лет до светодиодного элемента, Верховный же Правитель когда-то был моим самым лучшим другом, очень давно, в прошлой жизни, он не может мне причинить вреда, потому что нас связывает священная менвитская клятва, а вот отправить осваивать новые планеты – всегда пожалуйста! Но дорогой Гван-Ло, сам того не подозревая, сделал мне огромную услугу! - Понимаю… - понимающе пробормотала я: покинуть эту суету сует вместе с любимой женщиной – я вдруг ощутила по отношению к ней такую острую зависть, аж дыхание перехватило, мне просто захотелось оказаться на ее месте… Мозг вовремя мне подсказал, что если я буду послушной девочкой, то также окажусь где-то совсем рядом… Правда, к сожалению, только в криокапсуле. - Зачем я тебе все это рассказываю – если честно, и сам в толк не возьму, но интуиция мне подсказывает, что ты, Ланна, человек порядочный и надежный, на тебя можно положиться! – и Лон-Гор вдруг заговорщицки подмигнул мне, от неожиданности я подмигнула ему в ответ и кокетливо улыбнулась. У меня снова затеплилась надежда, я расслабилась и как можно естественнее закинула ногу на ногу. И здесь случилось непредвиденное, точнее, предвиденное, но не таким оригинальным способом: Лон-Гор молниеносно, я даже глазом не успела моргнуть, сунул мне руку под юбку, пробежался пальцами по кружеву белья (занавеску поправляют и то с большей страстью) и сразу же вытащил ее обратно, громко и торжественно, как будто важное научное открытие, огласив на весь кабинет: - Я так и думал! Идти к врачу с бронхитом, одев эротическое белье, - Ланна, я в который раз поражаюсь твоей предусмотрительности и дальновидности! Густо покраснев, я вскочила с кресла и одернула слишком, как мне теперь казалось, короткую юбку. Лон-Гор сопровождал мои торопливые движения с самым нахальным и довольным видом, я подозревала, что менвиты – люди коварные, но не до такой же степени! - Откуда ты взял, что я одела эротическое белье именно для тебя? Может я постоянно такое ношу! - Нет, не постоянно, - сладко улыбнулся доктор, - ты девушка умная и прекрасно знаешь, что постоянное ношение такого белья вредно для женского здоровья! Против такого железного аргумента любые доводы показались бы неуместными, и я просто развернулась к двери, бросив Лон-Гору на прощание: «До свидания!», но внезапно ощутила на своем локте сильную руку. Я неосторожно обернулась к захватчику, в итоге обе мои холодные ладони оказались в теплых ладонях полковника медицинской службы. Он поднес их к губам и медленно поцеловал – с внутренней стороны, отнять руки у меня не было ни сил, ни желания… Я только вздохнула: - Доктор, это же не гигиенично! - Когда на кону судьба отмороженных конечностей, медику все равно! - Хватит, с меня довольно! – «отмороженные конечности» быстро вернули меня в реальный мир, и я одним мигом высвободила свои руки, - Лон, зачем ты меня удерживаешь? - Затем, что я еще не оказал тебе всю медицинскую помощь, а значит, не выпущу отсюда! – доктор снова напустил на себя важного виду, но взгляд так и остался задорным. - Ты о чем, Лон? – искренне не поняла я. - О твоем эротическом белье, Ланна, - так же искренне признался председатель медкомиссии, - и каким образом оно очутилось именно на тебе… Этому есть объяснение и оно мне известно, и, поверь, на самом деле я очень огорчен таким порядком вещей… - Каким еще порядком? – продолжала недоумевать я. - Не будем ходить вокруг да около – когда ты последний раз получала удовольствие от полового акта? Когда ты вообще последний раз занималась сексом, Ланна? - Я… - и запнулась, потому что только сейчас заметила то отчуждение, возникшее между мной и моим парнем Ли-Саном, по привычке я списывала его холодность на усталость, но найти причину равнодушию и отстраненности не могла… Другая женщина? Этот вариант отпадает сразу, как и любые другие снаружи, выходит, проблема в нем… или во мне? Я так погрузилась в собственные невеселые мысли, что даже не заметила, как вслух произнесла последнюю. - Проблема у всех. Менвитов. За последние тридцать лет у менвитов упала рождаемость – не существенно, чтобы бить тревогу, но все таки, официальная медицина нашла этому объяснения – высокий уровень жизни, научно-технический прогресс не то что шагает по планете, просто мчится по ней со скоростью звука, гендер-шмендер и прочая чепуха, но никто не хочет замечать повальное снижение либидо или закрывает на это глаза, а зря, и что самое интересное - оно началось с того самого дня Безумия, то есть Величия, и медленно, но уверенно нарастает, как снежный ком. От гипноза леденеют не только глаза, но и все остальное. Предположим, что лет так через сто правительство схватится за голову и начнет заставлять размножаться принудительно, но процесс охлаждения достиг уже уровня тотальной импотенции и фригидности… Верховный Правитель, у которого к тому времени уже не будет чем и пописать, бросится к банку спермы, но тут окажется, что все менвитки бесплодны… С такими темпами массового поражения население планеты через пятьсот лет будет состоять из неполноценных арзаков и стариков-менвитов, а когда последний менвит сыграет в ящик, у арзаков, чье призвание по жизни служить Избранникам, начнется тяжелая депрессия, что-то вроде собачьей тоски по любимому хозяину… Как тебе такие перспективы, Ланна? - Оказывается, Верховный Правитель… - передо мной словно сгущались сумерки. - Вот именно – преступник планетарного масштаба и собирается стать еще и космического! – отрезал Лон-Гор. - Что же делать?... – я так прониклась мрачным будущим Рамерии, что сразу и не почувствовала вездесущих рук доктора под блузкой на своей обнаженной спине, а когда почувствовала, было уже поздно – Лон-Гор крепко прижал меня к себе, продолжая массировать спину и повествовать о превратностях менвитской жизни. Я так соскучилась по ласковым мужским прикосновениям, что была готова простоять таким образом в кабинете председателя медкомиссии целую вечность, вплоть до добровольного ухода Гван-Ло от власти, вот если бы еще и слова Лон-Гора были такими же сладкими, как его прикосновения, но они не убаюкивали – наоборот обостряли восприятие и самым нехорошим образом будоражили мое богатое воображение. В голове роились такие мысли, которые еще буквально несколько минут назад казались преступными, но теперь, благодаря Лон-Гору, я их считала самыми здравыми и благоразумными. У нынешнего процветания менвитской нации, основанном на эксплуатации арзакского умственного потенциала была чересчур дорогая цена – медленное, но уверенное вырождение этой самой нации, возомнившей себя избранной, в будущем… А коварный доктор тем временем уже расстегнул «молнию» моей блузки и приступил к исследованию груди: - Даже я не знаю, что делать, но пока на свете существует хоть несколько адекватных менвитов, шансы на выздоровление есть. - Ты никогда не гипнотизировал? – я попыталась задать вопрос как можно спокойнее, но и без того охрипший голос от нарастающего желания предательски дрожал и становился просто неуправляемым. - Никогда! – Лон-Гор уже справился с бюстгальтером и теперь задумчиво созерцал мои молочные железы, - Надеюсь, ты поняла, почему женщин, в частности менвиток, влечет ко мне – они чувствуют мое тепло, ведь я, в отличии от их мужчин, живой и настоящий, и хотят ним согреться, а я, как врач (тут Лон-Гор театрально приосанился) должен идти им навстречу… Не я соблазняю женщин, а они меня, и это понятно. Учитывая, что менвитки, в том числе и моя жена, пользуются гипнотическим взглядом куда интенсивнее менвитов, их не так уж и много, как в тех легендах, которые обо мне слагают. Арзачкам в этом плане проще, поскольку ни им, ни их мужчинам не запрещают чувствовать – чем больше рабов, тем лучше, в этом заинтересован сам Гван-Ло, - на этих словах доктор поцеловал меня в правый сосок. - Чем вызвана такая откровенность? – меня постепенно накрывала волна нарастающего удовольствия, но я все еще сопротивлялась ей, поддерживая наш увлекательный разговор. Лон-Гор приблизил свое лицо на опасное расстояние к моему, так что я стыдливо опустила ресницы, и сказал: - Тем, что ты тоже никогда не гипнотизировала! Я удивленно вскинула на него испуганный взгляд, напрочь забыв об опасном расстоянии: - Как ты до… И встретилась с ним глазами – он смотрел на меня так ласково, светло и дружелюбно, что мне даже стало стыдно за некоторые собственные мысли относительно Лон-Гора. Я даже не могла вспомнить, когда в последний раз видела у менвитов такие красноречивые глаза. - Так, значит, это я тебя соблазняю, потому что мне больше всех надо… а бедный доктор не может нарушить свою медицинскую клятву и отдает себя полностью и всецело на растерзание голодных теток! – я тоже не хотела оставаться в долгу у остроумного полковника медицинской службы. - Конечно, ты! – удивленно промолвил Лон-Гор, - На ком сейчас кружевные трусы – на мне или на тебе? Я моментально представила себе Лон-Гора в моих кружевных трусах, - и волна страсти сменилась приступом безудержного хохота пополам с кашлем, я никак не могла успокоиться, у меня уже слезы выступили, и не сразу услышала бархатистый смех доктора – он поразил меня так же сильно, как и его живой взгляд. Я даже вспомнила, что слышала его и раньше, а рядом с ним – женский, звенящий как серебряный колокольчик, - это был смех Гелли. Воспоминание о смехе Гелли сразу прекратило мой собственный – ведь он у меня был, как у сумасшедшей лошади. - И что говорит по этому поводу твоя боевая подруга? – я подразумевала Гелли, жены Лон-Гора для меня как будто не существовало. Он об этом догадался и ответил, лукаво улыбаясь: - Не сотрется! – и сразу же добавил, - Она, как истинно мудрая арзачка, прощает мне мою, гм, терапию, потому что душою и сердцем я принадлежу только ей! - Действительно! – засмеялась я , - вот что называется «так изменял, но в мыслях – никогда!» - Я ей объясняю прямо, - продолжал Лон-Гор, - понимаешь, Гелли, мое настоящее призвание в этой жизни – исцеление женских душ, а чтобы что-то исцелить, его надо сначала измерить… Вот я и меряю! - Я бы на месте Гелли давно уже тебе мерило оторвала! – эти арзачки, даже потеряв собственную волю и забыв родной язык, оставались такими же дремучими женщинами и послушными женами, боготворящими своих мужей, как и много столетий назад. О том, что арзакские мужья так же боготворили своих жен (даже находясь в статусе низшей расы рабов) и носили их на руках по поводу и без, думать не хотелось. - Ну… - и доктор картинно развел руками, как бы объясняя, почему я не на месте Гелли. Если разобраться, ей и завидовать нет смысла – я бы ни за что не согласилась делить с кем-то своего мужчину! - Лон, мне тебя становится жалко – вместо того, чтобы предаваться любовным утехам с горячей арзакской женщиной, приходится ублажать неуклюжее менвитское бревно! - Ланна, ты же видела, что гимнасты на бревнах вытворяют? – и доктор легко подхватил меня на руки и закинул на плечо, как настоящее бревно. Я начала возмущенно колотить его ногами, требуя возвратить меня в исходную позицию или хотя бы на руки. Лон-Гор быстренько внял моей просьбе, и я снова оказалась у него в руках, то есть, на руках. - Заразиться не боишься? – на всякий случай спросила я. Детское убеждение, что врачи не болеют в принципе, не исчезло даже во взрослом возрасте. - А мы пока что обойдемся без поцелуев! – весело довел до моего сведения доктор и звонко чмокнул в шею. Это «пока что» предавало мне уверенности и вселяло надежду… На что именно, я еще не поняла, но в том, что я все-таки полечу на Беллиору первым рейсом сомнений уже не было. - Лон, что ты делаешь? – первым доказательством того, что женский мозг прекращает функционировать должным образом, было наличие вот таких вопросов об очевидном. Лон-Гор аккуратно уложил меня на кушетку и, наклонившись, прошептал мне на ухо: - Устраняю одно глупое недоразумение… * * * - Лио! – Лон-Гор подхватил на руки выбежавшую ему навстречу хрупкую арзачку и крепко прижал ее к груди, - я так соскучился! - А я как соскучилась, Лонэ, – мы не виделись целых три дня! – Гелли произносила слова нараспев, и, благодаря этому, создавалось впечатление, что она не разговаривает, а поет, - Расскажи, как прошел торжественный ужин во дворце Верховного Правителя в честь нашей экспедиции? - О, не напоминай мне о нем! – Лон-Гор только что зарылся лицом в густые шелковистые волосы и неохотно оторвался от благоухающей роскоши, - Это жестоко убитое драгоценное время, потраченное на выслушивание дифирамбов, посвященных Гван-Ло и светлому будущему Рамерии… «Диавона» еще не стартовала, а они уже отправляют ей вслед вторую экспедицию для создания колонии на цветущей Беллиоре! Ну скажи, разве не идиоты? - Феерические! – веско подчеркнула Гелли, - Неужели великий Гван-Ло… - Гелли! – вдруг резко перебил ее Лон-Гор с напускной суровостью в голосе, - сколько раз вам повторять, как надо правильно упоминать в суе имя Верховного Правителя? Гелли смутилась и, робея, будто ученица младших классов, негромко произнесла, с надеждой взглянув на строгого учителя: - Гван-Ло – свинло… Лон-Гор одобрительно кивнул, но еще не улыбался. - Гван-Ло – барахло! – добавила она уже смелее. Лон-Гор поднял вверх большой палец. - Гван-Ло – хамло! Гван-Ло – ссыкло! – Гелли все громче и громче выкрикивала разные непристойности в адрес Верховного Правителя, хохоча и время от времени пряча разрумяненное лицо в ладони, - Гван-Ло – пидарло! Гван-Ло – хуйло!... Лон-Гор уже смеялся вместе с Гелли, аплодируя и отвешивая ей низкие поклоны. Но почему-то именно в такие минуты беззаботного веселья его посещали грустные мысли – о том, что его соотечественники постепенно угасают изнутри, что пройдет еще несколько десятков лет и они вообще разучатся чувствовать и радоваться жизни… и смеяться над шутками Лон-Гора! «Гван-Ло, если ты затеял все это мне в отместку, то признаюсь – лучшего способа отравить мне существование не придумаешь!»