По-настоящему близкие люди понимают нас без слов...

Вам никогда не приходило в голову, что-то настолько нерадостное, настолько мрачное, что все в жизни кажется сплошной безнадегой? Когда все собственные чувства кажутся недостаточно сильными, а все поступки – нечестными… Я сидела за столом и, писала. Хорошо, когда есть любимое дело. В наушниках звучит любимая песня, а на листке появляются все новые и новые описания, события, в которых со временем начинает видеться основной сюжет будущей работы. Хотя это обычно, а сейчас я просто водила по листу бумаги карандашом в надежде на то чтобы отвлечься, чтобы просто не думать о том, что само навязчиво приходило мне в голову. Ну, да, все эти мысли – они жутко глупые. А тем более глупые чувства сейчас в моем сердце. Я никогда не покажу на людях этих чувств – мне нельзя быть мрачной, нельзя грустить, нельзя думать, что все в мире плохо. Мне нельзя думать, о своем одиночестве. Я для всех останусь веселой Токо-тян, которая всем может помочь. Просто нужно поменьше думать о ерунде… Но, как бы я не старалась, все равно никак не могу отделаться от этого болезненного, мерзкого чувства, что со мной что-то не так. Я не могу быть счастливой. Какое может быть счастье, в этом ненастоящем, бумажном мире, когда я сама все и всегда рушу? Да, я понимаю, что на взгляд постороннего человека, все в моей жизни совершенно замечательно, но ведь посторонний человек не разбирается во мне так, как я, верно? Я сама все порчу. Всегда. Даже когда я хочу согласиться с человеком, я отрицаю его слова, чтобы казаться более сильной, более… хорошей, что ли? А когда обо мне начинают заботиться, я зачем-то ругаюсь. Вот, зачем? Наверное, я просто привыкла когда-то, что не все, что ты чувствуешь, важно и нужно людям, поэтому многое лучше оставить за кадром. Как будто этого не было и нет. Как будто, все в порядке. Разозлившись на себя за то, что не могу сделать все так, как хочу, я кинула карандашом в стену и попробовала заплакать. Как всегда, ни одной слезинки. Видимо, я могу плакать только от смеха. Ну и ладно! Мне плевать. Я сердито скрестила руки на груди. - Что-то опять не получается, Токо-тян? Тсукумо. Даже странно, что я не услышала, как он вошел. Стоит у двери, оперевшись на косяк, и жует чипсы. - Да… не получается… Вот только не в рассказе у меня ничего не получается. Все дело в том, как я веду себя со своими друзьями и близкими. Взять хотя бы его самого! Он такой хороший и заботливый, всегда меня понимает с полуслова. Иногда мне кажется, что я просто глупая эгоистка, которая постоянно ищет у него поддержки, забывая, что ему иногда тоже бывает плохо, и ему тоже нужна забота и помощь. И почему я такая! Я так хорошо могу помогать другим, устраивать их личное счастье, но никак не могу сделать счастливой себя саму. Наверное, такова цена этого таланта. - Тебе надо просто оставить в покое этот рассказ. Не получается – значит, нет вдохновения. Может, пойдем в сад? Или хотя бы на балкон? Ты выглядишь слегка уставшей. Ну, вот, опять он обо мне беспокоится. А я о нем совсем не забочусь. Я уже хотела как всегда, слишком жизнерадостно заявить, что ничего я не устала, что все у меня хорошо, но на секунду заставила себя задуматься. Посмотрела на Тсукумо, на испорченный листок, а потом попробовала очень-очень внимательно посмотреть на себя. И я поняла, что если останусь сидеть в этой, уже довольно темной комнате, одна, то все-таки не смогу выдержать собственного одиночества и переживаний. Я просто взорвусь от собственных эмоций. - Пойдем! – сказала я, поднимаясь со стула. - Уже довольно холодно, Токо-тян, - парень протянул мне мою же кофту, которую я бросила на спинку кресла. Я взяла кофту и вместе с Тсукумо вышла на улицу, в сад. Было действительно уже по-вечернему прохладно и свежо. Я глубоко вдохнула холодноватый воздух, пахнущий чистой водой из пруда, свежими травами, далеким дымом от костра и чем-то далеким, давно забытым. Чем-то таким из детства, когда все было проще и радостнее. Мне сразу стало намного легче. Я стояла посреди всей этой красоты, расстилающейся вокруг меня на много километров. Небо уже было не голубовато-розовым, как бывает ранним вечером, а ярко-красным, вперемешку с оранжевым и желтым. А если поднять голову высоко-высоко, там небо было темно-темно синим, от яркости красок, от того, как, на первый взгляд, безумно и причудливо, они смешивались между собой, голова слегка кружилась. - Смотри, Токо-тян! На небе уже даже звезды появились! Я проследила за направлением его руки и увидела несколько неярких пока звездочек. Да, Тсукумо – он такой. Он всегда видит то, что не замечают другие. - Красиво, - тихонько сказала я и подумала, что здорово было бы рассказать все, что меня беспокоит. Он может понять. Хотя, опять же, стоит ли его грузить? Он ведь не обязан выслушивать весь этот бред, – Ты знаешь, о чем я думала, пока ты не пришел? Я боялась, что я все порчу. И что я эгоистка, я ведь даже сейчас тебе настроение порчу… - Я все знаю, что ты думаешь. Но зря ты так переживаешь. Мы все можем совершать глупости и не думать о других. Просто потому что все мы – люди. Но ты не забывай, что я всегда буду рядом. И, когда тебе станет грустно, ты можешь рассказать мне о своих переживаниях, - Тсукумо обнял меня за плечи, так что стало даже чуть-чуть теплее. Всего мгновение. Один миг за который надо решить вопрос: Что делать? Сделать как всегда, оттолкнуть близкого человека, закричать чтобы он ушел, остаться на месте, или сказать наконец-то что-то хорошее, сказать, как он дорог мне? Нет, если все надоело, если то, как я живу причиняет мне боль, то… стоит хотя бы попытаться не отталкивать его… Когда он рядом, легче… Я положила ладошки на его руки и молча продолжила смотреть на звезды. Нужно ли вообще что-то говорить человеку, который понимает тебя без слов?