Богиня

      Гас медленно вдыхает. Всё вокруг него чёрное — небо, воздух, мостовая… город — изломанный горбами чёрный исполин с огоньками вдоль хребта. Окраинные переулки — это его полудохлые щупальца.       Гаспар как будто видит себя со стороны — помятая одежда, галстук набекрень, опухшая физиономия — чёрная настойка бродит в крови, жарит внутренности, радует жилистую двухметровую тушу, задымляет антураж.       Богиня. Анжу. Она рядом, где-то совсем близко.       Гас чует. Он знает, как пахнет каждый дюйм её смуглого тела. Он знает, что её чёрные крылья слабы и не способны к полёту. Он знает, что её волосы скручены жёсткими жгутами-удавками…       — Ты пьян, Охотник, — шепчет косая тень за спиной. — Ты стра-а-ашен. Гаспа-а-ар, — сладко выдыхает она прямо в ухо.       Напарник не слышит этого зова — принюхивается и ныряет в сырую темноту под каменным мостом, ещё не зная, что все его усилия напрасны.       Гас хмурится, поправляя галстук, но разноцветная шёлковая лента вырывается из его рук и тянет в сторону, в укромный уголок:       — Гаспа-а-ар… — льётся мёдом, кружит голову. — Ты — моя си-и-ила… ты — моя любо-о-овь… Гаспа-а-ар…       Не стоит рисковать. Гас знает, что не стоит. И всё же он делает шаг. И ещё один… Он почти бежит.       Холодный ночной воздух клубится и звенит разбуженной цикадой. Узкая улочка выводит к пустырю, заросшему цветущими белыми травами.       Под единственным тусклым фонарём стоит крылатая женщина, закутанная в угольно-чёрную кисею. Браслеты на её тонких щиколотках рассыпают вокруг острые голубые искры.       — Гаспа-а-ар...       Карман настырно вибрирует. Смартфон панически вещает: «Не смей!» — и тут же хрустит под ногами.       «Не смей!» — и Гас не смеет. Он не смеет коснуться её первым. Анжу всё делает сама. Её ладонь пахнет амброй, шея — рассветом, а грудь — немыслимой тягой.       — Что-о-о это? — недоумевает она, и новый галстук летит в сторону. — Тш-ш-ш…       Чёрные крылья с шелестом распахиваются, поднимая над пустырём облако серебристой пыли.       Фонарь поскрипывает. Круг света превращается в изогнутый эллипс и снова в круг.       Гас подхватывает Анжу, сильно прижимает её к себе, жадно целует в тёмные губы, и настойка здесь не при чём. Ему просто очень нужно её целовать. Когда-то его мгновенно и, казалось, безвозвратно свели с ума, но он до сих пор туда сходит. С ума.       Анжу отвечает, обхватывая руками, ногами и крыльями.       Нет больше пустыря вокруг. Нет чёрного города. Только Анжу и её тяжёлый шёпот:       — Гаспа-а-ар… мо-о-ой. Мо-о-ой…

* * *

      Гаспар просыпается в половине третьего ночи.       Тело будто не своё, а только её — Анжу.       — Шиза, — шепчет Гас, растирая лицо руками. — Это шиза какая-то.       Анжу. Сон ещё не выветрился. Он долгоиграющий — крепкий, как настойка.       Гас закрывает глаза. Ему кажется, что всё вокруг чёрное. Небо, воздух, город за окном. Сердце сжимается — это всего лишь сон. Анжу, пустырь, фонарь и её чёрные крылья… всего лишь сон.       Ледяной душ не спасает, только кофе — крепкий, густой, смолистый — и ноутбук на кухонной стойке.       Гаспар пишет абзац, ещё один… клавиши тихо цокают, рождая новую историю — уже десятую в цикле о Богине и Охотнике. Чёрный экран заполняется буквами, словно прорастая цветущими белыми травами.       Гас так увлекается, что завершает эпилог строчкой: «Основано на реальных событиях».       Ноутбук старательно сохраняет черновик. Гас поднимает голову и хмурится — всё вокруг чёрное. Полдень, а за окнами нет и намёка на рассвет. Небо глухое, бархатное, угольно-чёрное.       — Гаспа-а-ар…       Свет лампы тускнеет. Вдоль коридора — длинная дорожка из сияющих льдистых камней. В спальне — чёрный кисейный полог. Вся гостиная усыпана квадратными фото — рассвет, закат, рыжие протуберанцы, радуга, лазурь океана. Фото, как образцы только что безвозвратно утерянного. Мгновенно и, кажется, навсегда.       Богиня — уже не сон. Она здесь, совсем близко. Прямо за спиной.       Улыбнувшись, Гас оборачивается и касается её первым. Анжу позволяет, нежно обнимая крыльями…       — Гаспа-а-ар. Ты — моя си-и-ила… ты — моя любовь.       Город за окнами сменяет белую подсветку на красно-голубые огни и взрывается истерическим воем сирен.