Птенец

      - Кайса, ёб твою мать! Я говорил тебе ничего не трогать в этой проклятущей подземке! – одиноко вопиющему гласу вторили вороны. С мерзким карканьем они испуганно взметнулись ввысь с густых, огненно-рыжих в лучах солнца крон и улетели в закатную даль, провожаемые лишь скучающими взглядами караульных «Долга» на границе Лиманска.       У покосившегося входа в старые шахты сидели два сталкера группировки «Свобода». Первый единственной рукой и зубами как мог перетягивал жгут на окровавленной ноге второго, что, впрочем, не мешало ему реветь на всю округу раненым кровососом, распугивая мутантов и запоздалых путников в окрестности. Второй – парнишка от силы лет восемнадцати в окровавленном и больше похожем на лохмотья комбинезоне – тяжело привалился спиной к стволу векового дуба, но даже гримаса боли не могла полностью стереть с его лица истинное детское счастье, коим тот разве что не лучился изнутри.       - Но я ж думал, так лучше будет. Честно, Рашпиль, - пытался оправдаться Кайса, но в ту же секунду подавился воздухом и хрипло взвыл на высокой ноте, а лёгкая садистская ухмылка исказила лицо его собеседника. Тот знал, как нажать на рану так, чтобы заставить пациента испытать незабываемые ощущения.       - Знаешь, кто ещё много думал и плохо кончил? – с ложной учтивостью уточнил Рашпиль, но хватку предпочел ослабить. Всё же юноше нога пригодится, если он хочет прожить в Зоне чуть дольше этого вечера. А чтобы эта нога с ним осталась, рану лучше не бередить лишний раз.       Кайса с облегчением жадно ловит ртом воздух и поднимает на старшего товарища обиженный взгляд. Внимательно наблюдает, как тот сосредоточенно управляется с содержимым аптечки. Кровь остановлена, теперь можно и остальными пунктами обработки заняться.       - Знаю, - пробурчал он, насупившись, стерпел укол и, едва чужая рука убрала пустой шприц, пожаловался, - но птичку всё равно жалко.       - Птичку ему жалко, - озлобленно передразнил его однорукий свободовец, - а ту тварь, что на тебя потом вылезла тебе тоже жалко?       У Рашпиля достаточно опыта за плечами, чтобы понять, в какой момент его собеседник пытается глумиться. Обычно эти попытки здорово мешают ведению дел и не сулят дельцам ровным счётом ничего хорошего, но, глядя сверху вниз на мальчишку, в мыслях он молил Бога, чтобы заметить хоть тень привычного издевательства.       К своему величайшему сожалению, он не видел ни намёка. Парень честно хмурился в раздумьях, а придя к какому-то своему выводу, просиял не хуже начищенного пятака.       - Ага, - решительно отрезал он. Даже кивнул в подтверждение своих слов, - особенно после того, как ты в неё ту шипованную штуку кинул.       «Шипованная штука». Барыга неодобрительно цыкнул. Знал бы мелкий, какой редкий и ценный в практическом плане артефакт во имя его неугомонной тушки ушёл в расход, говорил бы иначе. Прощения бы просил за неосмотрительность и обещал бы исправиться. Возместить и отработать на худой конец. Или вообще понуро молчал бы. Эх. Вот, что святое неведенье с людьми делает.       Святое неведенье и стресс.       - Зато я птичку выпустил, - с неумолимым счастьем торопится в который раз заявить Кайса, и Рашпилю остаётся только сдаться. Он тяжело вздыхает, протягивает спутнику руку и помогает подняться, заставляет практически навалиться на пустое плечо. Страховать иначе всё равно не получится.

***

      Кайсу отпускает быстро. На смену взволнованности и детскому ажиотажу волнами накатывает усталость. К границе относительно обжитых свободовцами территорий юноша добирается, полноправным мешком с костями свесившись с плеча старшего товарища. А тот молчит и терпит. Цедит дыхание сквозь зубы, нервно посмеивается своим мыслям, но не пытается встряхнуть мальчишку и потратить ценный воздух в легких на новые разговоры.       Барыга даже не удосуживается перекинуться парой слов с Лепилой, что встречает его на пороге лазарета. Сгружает ему потяжелевшее, но всё ещё сознающее мир вокруг тело, глубоко вздыхает и, сунув руку в карман, уходит в направлении «Поста №1».       А там всё по-прежнему. Старая магнитола всё так же давит на нервы своим битом – кажется, зацикленным на вечном повторе, как в Зоне часто бывает с приёмниками – и её всё так же хочется разбить на мелкие кусочки. Чтобы ни одного целого реле, ни одной спайки. Голоса посетителей, что были вынуждены перекрикивать музыку, режут слух, отдаются болезненным гулом в голове.       Рашпиль презрительно морщится на входе. Ему бы тишины, уютную кровать, хорошую согревающую сборку под бок и здоровый сон часиков на дцать, а не вот это вот всё. Но чёрт бы побрал его принципиальность: решать вопросы заказчиков как можно быстрее.       - Ну и как там мой паренёк? Прошел твой «экзамен»? – ехидно любопытствует Африка, едва Рашпиль успевает рухнуть на своё обычное место у стойки. Знал, шайтан, какую свинью подкинул. Знал и радовался.       Барыга молча отводит взгляд и кисло усмехается. Прошел. Как же. Прошел. Катком. По нервам. Попутно собирая на себя всё, что могло пойти не так.       Хозяин «Поста №1» воспринимает жест по-своему. Услужливо подставляет запоздалому посетителю стакан горячего чая и, опёршись локтями о грубо вытесанную столешницу, продолжает интересоваться:       - Способный малый. Энтузиазм так и прёт, скажи? Ну что, возьмёшь его под своё крыло?       Рашпиль хотел бы вскочить с места, ударить кулаком по стойке так, чтобы гранёный стакан со своим содержимым и металянным подстаканником подскочил. Хотел бы рявкнуть самое решительное «нет», на какое он только способен. Наплевать на излишнее внимание, наплевать на реакцию Африки, наплевать на мальчишку, дожившего до свободовской базы только благодаря единственному жизненному принципу: «дуракам везёт».       Хотел бы. Но не мог.       Зона не любит, когда Её законам не подчиняются: пренебрегают другими, игнорируют целый свод неписаных, но известных сталкерам правил, и в особенности – не возвращают долги.       - Ладно, - смиренно выдыхает он, не взглядом, кожей ощущая одобрительную улыбку человеческой тени по соседству, - посмотрю, что из твоего птенца выйдет. Но если он решит по глупости сдохнуть в ближайшей аномалии, я за ним не последую, не обессудь.       Этого оказывается достаточно. Довольный решением Африка на удивление быстро избавляет его от своей радостной физиономии в рамках личного пространства. А Рашпиль склоняет голову в сторону. Украдкой косит взгляд туда, где обычно сидел в осуждающем наблюдении его извечный молчаливый спутник.       Взгляд не улавливает его чёрного силуэта. Со злополучного столкновения с бывшим собратом на Радаре ощущение чужого присутствия, запахи и одинокий призрак ушли в небытие, как кошмарный сон. Он так думал. Но вот – он вновь ловит себя на знакомом чувстве.       Барыга допивает чай практически залпом, оставляет у пустого стакана мелочь и направляется к выходу. Только на самом пороге останавливается, будто что-то забыв, и кричит через весь бар:       - Да, предупреди сменщиков для Янова: мост из Рыжика на Янов – того. Тю-тю. Придется идти мимо Припяти. Путь не из простых, но я проведу.       В ответ на удивленный взгляд бармена Рашпиль салютует на прощание и с улыбкой покидает помещение. Если снова окунаться в приключения, то с головой. Похоже, Скальд хотел бы от него именно этого. И, наконец, нашел, как донести эту мысль до своего непутёвого ученика.