Самолётик

Ритмичный стук в ушах и уже не понятно, это сердцебиение или тик часов. Все слишком смешалось, что уже не разделить, то ли он сам не хочет понять, то ли не может. Это может подтвердить и гостиная, выглядевшая так, словно после урагана. В один миг, по ней летят бумажные листья, словно перья, то в ту же секунду все останавливается. Он теряет контроль над реальностью и не понимает, что происходит. Полёт? – Падение? – Взлёт? Крик разрезает тишину, следует тихий вдох и бессильные слезы стекаю по лицу. Человек взял карандаш с камина и подошёл к кухонному столу. -Нужно собраться – прозвучал безжизненный голос. Руки тряслись, как никогда. – Я СКАЗАЛ, СОБРАТЬСЯ! – Это было громко. Очень громко, что аж птицы, что сидели за окном на ветке старого дерева, улетели от испуга. Жилистые руки сжали края стола, глубокий вдох и силуэт мужчины сел за стол. В голове была каша, но одновременно с этим пустота. Мужчина взял близ лежавший блокнот и непонятным почерком выводил слова: «27.05.20ХХ. Сколько времени прошло я не знаю, а может, это просто срабатывает защитный механизм. Так давно тебе не писал, но ты не думай, что я забыл тебя. Нет, я только закрываю глаза и вижу образ твой, он снова и снова мелькает у меня в голове и похоже это не остановить. Ты мне снишься, я не помню говорил ли я об этом ранее, память совсем плохой стала, в голове появляются воспоминания, которые не существовали. Но знаешь в чем загвоздка? Фальшивые воспоминания с тобой, из-за недосыпа, а спать я не могу, потому что ты являешься ко мне. Замкнутый круг…» - ХА-ХА-ХА! - Дикий смех разлетелся по комнате, человек сжал волосы, но продолжал смеяться. Пару минут спустя смех прекратился, а на блокнот упало несколько слезинок. Из-за этого некоторые слова стали трудноразличимыми. –Должен закончить… - словно мантру повторял он в тишине. «…Я в ужасном состоянии, не знаю, что может мне помочь. НЕ ЗНАЮ – НЕ ЗНАЮ – НЕ ЗНАЮ. Даже, как видишь, когда пишу не могу нормально управлять собственными мыслями. Но сейчас я хотел поговорить о тебе и о нашей разлуке. Хоть я не помню, сколько уже прошло, в голове словно старый проигрыватель показывает твой полет. Ты был прекрасен, летел словно птица, раскинувшая крылья и у тебя были крылья, едва различимые, потрепанные жизнью и попыткой Мориарти, вырвать их из твоих лопаток. Но человек - не птица. И ты не взлетел, а упал на темный асфальт, на этом мои воспоминания о том дне заканчиваются, словно огнем сожженный конец кинопленки. Помню, как мне говорили тогда, да и сейчас: Это не твоя вина, ты не мог его спасти, не кори себя, и много пустых слов. Это я должен был тогда умереть, а не ты, я должен был отдать свою чертову душу. Надеюсь ты в лучшем месте, что бы ты не говорил про себя, такие как ты только попадают в Рай. Я не очень верю во все это, но тебе сейчас виднее.» Он отложил карандаш в сторону и посмотрел на отражение себя в зеркале, что висело перед ним. Темные круги стали неотъемлемой частью образа, красные глаза, и красные сбитые в кровь костяшки пальцев. Именно так он избавлялся от знакомого голоса, что звучал в этой пустой квартире, через боль приходила долгожданная тишина. Он вырвал листок из блокнота, на котором было написано письмо и подошел к окну. Он взял письмо и открыл окно нараспашку, вдохнув сырой лондонский воздух. Город живет, в отличии от множества людей, что живут в нем. И сложил из листка, что был у него в руках самолетик и пустил его в окно. Сам же человек накинул верхнюю одежду и вышел из квартиры на Бейкер-Стрит, направившись в очень знакомое место. Оказавшись на той крыше, где и закончился путь его друга, он встал почти там же, только чуть поодаль. - Мне нужен мой лучик света, Джон, - шепнул Шерлок свои последние слова. Словно беря его за руку, он прыгает в бездну.