Карма такая

Мир Сущности по праву можно считать загадкой Вселенной, это одно из самых противоречивых и разнообразных мест, живущих "на своей волне", которые вы когда-либо видели. Здесь есть множество интересных вещей, начиная от природных достопримечательностей и различных построек с разных уголков Земли и разного временного промежутка, заканчивая интересными растениями, которые, будь вы Калебом, не упустили б возможности раскурить. Такова его тяжелая судьба, когда под рукой не осталось сигарет, а купить не представлялось возможным. Сгнившие поля, так зовут это место выжившие. Название звучит не слишком уж красиво. Однако сама местность была вполне себе чудесной, в отличии хотя бы от старого салуна, где каждая доска имеет свой отдельный музыкальный уровень и "тембр" скрипа, а полы буквально готовы сломаться под твоим весом. Каждый раз пробегая там, Зарина надеется, что не провалится вниз в самый разгар погони, самостоятельно доставив себя на крюк в подвал, тем самым облегчив убийце задачу. Если не учитывать тех событий, что обычно происходят здесь, то как же приятно развалиться на густом сене, зная, что сейчас где-то далеко твои коллеги по несчастью напрягаются и пашут, как проклятые, услаждая Сущность реками чужой крови, а ты выдыхаешь густой белый дым, слегка перемешивающийся с запахом травы и расслабляешься, думая о своем, одним словом, идиллия. Столь прекрасную тишину нарушает лишь редкое карканье ворон, да шуршание деревьев и кустов, тщетно и хило пытающихся навести панику. Калеб сделал затяжку, раскуривая косяк, а затем медленно выдохнул, растягивая удовольствие. Зарина, доселе распластавшаяся на сене чуть поодаль, перевернулась на бок и приподнялась на локте, сняв с головы венок, сотканный из цветов, что удалось найти в местных лесах и полях, пока они гуляли по владениям Сущности. Подобные вылазки и прогулки позволяли ей отвлечься от тех ужасных событий, что приходится переживать выжившим из раза в раз и привнести хотя бы временное спокойствие и мир в ее сердце. — Должен признать, самокрутки Легиона попизже некоторых дорогих сигар будут, — он сделал еще одну затяжку, - какие умные нынче дети пошли. Ковбой откинулся чуть назад. — Гадство, последнюю спичку просрал, — печально запричитал тот. Не услышав хоть какой-нибудь реакции, Калеб обернулся назад, ожидая увидеть Зарину в той же позе, что и раньше, сидящую на мягком сене, прислонившись спиной к дереву или спящей, по крайней мере, но обнаружив, что ее там нет, нахмурился и сжал плотнее косяк в зубах, неодобрительно хмыкнув. — Потерял? — раздался голос с другой стороны. Зарина сняла с него шляпу, села по-турецки рядом, быстро переложив свой венок ему на голову и принявшись поправлять его. Послышался хруст, Калеб вернул поврежденную челюсть на место, громко щелкнув ею. Он обычно был не против, если журналистка делала хвостики или косички, некоторые прически даже нравились ему, но стрелок ненавидел, когда она начинала вплетать ему в волосы цветы или что-нибудь похуже, у него были частые проблемы с гневом, он мог неслабо разозлиться, так как потом приходилось часами все это вытряхивать оттуда, а видеть его в гневе боялись даже другие убийцы, однако венки он все же терпел. — Тебя всегда было легко потерять, — ковбой поднял глаза к небу, темные тучи заволокли небо, намереваясь утащить в непроглядную пучину и луну, последний источник света, — но от меня не убежишь. — Поместье Макмиллан мне больше по нраву, — девушка склонила голову на бок, созерцая кукурузное поле и стараясь перевести тему на более миролюбивый лад. — Да там темно, как в жопе, а здесь еще более-менее нормально, — он потер переносицу. — Ты был там? - Зарина повернула голову к нему. — Конечно, всю свою жизнь. Не пребывай я там, то не был бы и здесь сейчас. — Я про Макмиллан. Интересно, где это находится. Окажись я в реальном мире, однозначно съездила бы туда. — Сиэтл, — он постучал пальцем по косяку, стряхивая пепел, — эти леса я узнаю из тысячи. Как раз ловил там одну верткую паскуду в семьдесят восьмом. Образованный был ублюдок, всегда находил лазейки в местных законах, ни к чему не придерешься, — в его голосе слышалась некая озадаченность, — а еще там делают лучший во всей стране кофе. Журналистке всегда нравилось, когда этот бывалый ковбой начинал рассказывать истории из жизни. Девушка была уверена, встреться они в реальном мире, то определенно сработались бы. Хотя его искренне раздражали допросы о Хеллширской резне, Зарина была готова буквально вытрясти из него все мельчайшие подробности столь загадочного и интересного для нее события, а посему позднее, заметив недовольство, она начала расспрашивать его об этом только за бутылкой виски, посчитав нерациональным делать это в обычное время и боясь навлечь этим на себя беду, ведь, как ей было известно, в хорошем расположении духа он и так бывает крайне редко, а докучать ему, когда тот в и без того не лучшем настроении, чревато последствиями. Зарине казалось, что она в жизни не пила такое количество крепкого алкоголя, сколько с этим человеком за последнее время, но что делать, если в тебе играет любопытство. И каково же было удивление Калеба, когда журналистка вернула ему старый гаечный ключ, найденный в его камере в тот злополучный день. Тогда он мысленно признал, что очень впечатлен способностями и упорством девушки, с того момента больше не сомневаясь в ее компетентности и восхищаясь ею, имея даже в какой-то степени пиетет по отношению к ней. — Однако, поместье Макмиллан есть частная территория, а тем более зная, кто хозяин этого места, хрен ты выбралась бы оттуда живой. — Ха! Ты все еще сомневаешься во мне? Думаешь, я не смогла бы пробраться туда, коль было б требно? — Зарина выпрямилась, скрестив руки на груди и подняв подбородок повыше, — напомню, что мне без труда удалось собрать информацию и найти твою камеру в Хеллшире. — Неужели, — он усмехнулся, — и чем же это закончилось? Девушка приложила кончик пальца к губам и отвела взгляд в сторону, задумавшись. — А это уже совсем другая история. — Ну-ну, — Калеб победно оглядел ее. Стрелок закинул правый локоть на колено, откинувшись назад, опираясь о другую руку. Слабый прохладный ветер ласкал лицо, полностью обволакивая собой кожу, словно выдувая из головы все негативные мысли, оставляя только лишь блаженную пустоту, которой иногда так не хватает. Калеб молча повернул голову к Зарине, окинув ту беглым, но цепким взглядом. Кривая ухмылка нарисовалась сама собой. Девушка недоверчиво глянула на него, изогнув бровь. В большинстве случаев такое выражение его лица не предвещало ничего хорошего, а порой и было похуже, чем его ярость. Журналистка безмолвно ожидала вердикт. — Ты же знаешь, что земля холодная? — С каких пор тебя это волнует? — она согнулась, подперев лицо рукой. — Простудишь ведь свою прекрасную задницу, — Калеб проигнорировал ее вопрос и сделал еще затяжку, не сводя с нее глаз. В ответ на провокацию Зарина только усмехнулась, отведя взгляд в сторону, а через несколько мгновений, будто поколебавшись, неспешно и демонстративно перелезла к мужчине, немного поерзав, а затем удобно устроившись у него на ногах, мол, сам предложил. Тот же, полностью удовлетворенный ситуацией, в свою очередь положил подбородок ей на голову, чуть сгорбившись, предварительно мягко чмокнув в макушку. Девушке поначалу было невдомек, что ее переиграли, она осознала это немного позже, когда неожиданно ветер поднял в воздух кусочки сена, но почти сразу утих. Хитрый ковбой мог пока праздновать победу, дабы потом упасть, будучи сокрушенным в этой борьбе, Зарина ни за что бы не оставила это просто так, однако... не сегодня. Девушка часто позволяла ему побеждать, если это было выгодно ей. Или она так думала. — Ублюдок ты, Куинн, — но оставить это без комментария журналистка бы не смогла. — Еще какой, — привычное жутковатое хихиканье было ожидаемо. Она на мгновение умолкла, только лишь чтобы попросить его передать косяк. Калеб исполнил ее просьбу и ухмыльнулся, наклонившись к шее девушки, проведя носом от уха до ее основания, оттягивая воротник рубашки, касаясь кожи кончиками пальцев и обжигая внезапно ставшим тяжелым дыханием, вызывая у Зарины волну мурашек по спине. Следы от укусов, которые она так тщательно и умело скрывала от чужих глаз, начинали исчезать, поэтому сейчас было самое время, чтобы оставить новые. Куинн, налюбовавшись своими предыдущими метками, опасно скалился, поначалу слишком сильно покусывая кожу, заставляя тем самым Зарину закашляться и выбивая из нее стоны. Довольный своей работой, он уткнулся носом в волосы, вдыхая их аромат. — Знаешь, по-хорошему я должен был пришить тебя при первой же возможности, — мурлыкал он, — но вместо этого каждый раз сюсюкаюсь с тобой, а теперь еще и делюсь куревом. И как это называть? — Карма такая, — девушка повернулась, разжигая его обветренные уста своими и зубами оттягивая кожицу на губах, норовя прокусить их до крови и попутно наматывая на руки седые локоны, играя с ними. Он едва слышно рыкнул, лыбясь и отвечая на поцелуй, поначалу требуя большего, медленно водя руками от ее груди до бедер, изучая каждый миллиметр тела, пусть и в одежде. Затем она одним ловким движением сорвала с его шеи бандану, принявшись ощупывать пальцами старые шрамы, проникая дальше под полурастегнутую рубашку, нежно очерчивая кончиками ключицы, дразня его. Сильный запах табака от них двоих как никогда кстати дополнял картину и нравился журналистке даже больше пресловутого виски. А потом Калеб, вцепившись одной рукой ей в ягодицы, запустил пятерню ей в волосы, оттягивая назад под безмолвные протесты, нарочно обрывая связь и заглядывая прямо в глаза, будто сверля душу взглядом холодных белых зрачков. — В следующий раз на гарпун посажу.