Наказание

Momento mori — помни, что смертен, и ЦзянЦзай помнил это лучше, чем многие живые. Он многих заставил потеряться в забвении, закрыв навеки глаза, и желает подобного до сих пор. Тело самого ЦзянЦзая можно было назвать почти бессметным, но Ахиллесова пята и в нем имела место быть. Только вот те, кто узнавал об этом хоть немного, сразу же лишались языка, не имея возможности никому ничего сказать. Единственный язык, который ЦзянЦзай пока что оставил на своём законном месте — был язык его хозяина. Сюэ Ян стал его новой и самой любимой игрушкой. Такой красивый в своей непокорности, он висел под потолком закованный массивными цепями, тщетно пытаясь выбраться. Не правда ли, интересно получается — всю жизнь забавляться с мертвецами, мучая безвинных людей на последнем издыхании, затем с упоением издеваться над живыми с помощью новоприобретённых «слуг», а в финале оказаться на месте самых худших своих образцов. Живым. Пока что живым. — Ну что, Ченмэй, нравится тебе твой новый дом? — Голос из темноты был тонким, почти детским, но вместе с тем хриплым и жутковатым. Когда глаза Сюэ Яна начали привыкать к отсутствию света, во тьме понемногу стали прорисовываться контуры серой кирпичной кладки. Пещера ли это была или большой подвал Ченмэй не знал точно, но телу его было тепло и сухо и если бы не цепи, сдавливающие его щиколотки и запястье, то можно было бы вообще представить, что он находится в архивной комнате библиотеки Лань Линь Цзинь. От потока мыслей его отвлёк лязг цепей и скрип огромной шестеренки, которая подняла пленника над полом. Высокий голос снова зазвенел в устоявшийся тишине: — Сюэ Ченмэй. Или лучше называть тебя Сюэ Ян? Ты ведь, наверное, уже забыл свое официальное имя. Все с тобой обращались как с мусором с самых детских лет. Сирота, да еще и бродяга в придачу. Сам господь сравнял тебя с грязью, только вот ты до сих пор не хочешь этого признавать. Из тени наконец появился силуэт юноши, подозрительно напоминающего издали самого Сюэ Яна. Волосы его небрежно затянуты красной лентой, одет он был в серо-черные одеяния и только глаза, светящиеся змеиной желтизной, были отчетливо видны во мраке. — Вэй У Сянь. — Прошипел было узник, поддаваясь поспешным выводам, но в ответ получил лишь смешок, холодный и ничего не значащий. ЦзянЦзай чиркнул и зажёг пару свечей, явив наконец Сюэ Яну свое лицо. Теперь было понятно, что это точно не Старейшина Илин, но тогда… кто? — Вижу, ты не узнаёшь меня, Сюэ Ченмэй, — нарочито тянуще произнес лиходей, показывая свое лицо. Что-то до боли знакомое было в этом лице, хотя Сюэ Ян мог поклясться, что никогда не встречал подобных людей. — Что же, и такое тоже бывает. Вы, люди всегда были плохи на память, а потому разреши же мне представиться: Я — ЦзянЦзай. — Ч-что.Ты сказал? Ц-цзянЦ… — Грохот цепей, которые прекрасно сдерживали грязный, неуправляемый гнев, был почти оглушителен. — Да как ты смеешь называться именем моего меча! Спокойное лицо мальчишки не выражало эмоций. Он, просто скрестив руки на груди, ждал пока Хозяин наконец угомонится: — Я и есть твой меч, — уверенно сказал мальчишка, — просто по каким-то причинам я обрел человеческую форму не так давно, и подумал, что грешно было бы не воспользоваться таким замечательным даром, тем белее он пришелся как раз кстати.  — Я что, умер и все это какой-то странный сон, — непонимающе и с некоторым отчаянием спросил Ченмэй. — Ты умер и это твой личный ад! — С усмешкой парировал ему ЦзянЦзай. — Я — твой палач и твоя пытка начинается прямо сейчас. Не дав сказать более ни слова, мальчишка что был слишком щуплым и стройным на вид, тем самым не внушая к себе как к палачу особого доверия, приближался к своему Хозяину и одним махом прекратил все жалкие попытки выбраться, прикрытые маской всепоглощающего бешенства Мальчишка взял в руки свечу, на которой танцевал золотой огонек и снова осветил им свое лицо, потом провел ладонью над огнем, будто бы убеждаясь, что огонь и правда может обжечь, а затем направил свечу словно стрелу к лицу своего бывшего хозяина. Огонек потянулся и лизнул шелковистую, растрёпанную чёлку. Воздух наполнился запахом гари, который распознавался всеми и в любом состоянии. Теперь Ченмэй не имел власти над своим мечом и не мог ему приказывать. Они поменялись местами, так внезапно и так глупо для Сюэ Яна. От накатившей волны страха Сюэ Ян немного утихомирился. Глядя наконец по сторонам, он вдруг понял, что его левая рука отсутствует, а изувеченное плечо закрыто металлическим куполом, к которому в свою очередь прикреплена цепь. — Зачем? — Глухо послышалось сквозь жалобную песнь цепи. — Зачем ты делаешь это со мной? — Как зачем? Отмстить конечно же, ты что думал, твое маленькое предательство сойдет тебе с рук? История все помнит, Сюэ Ян, а я помню еще больше: и то, как ты купал меня в крови невинных, и то, как резал мной засохшие юэбины после праздников. Я все стерпел, но то, что ты в конце концов променял меня на ШуанХуа, я уже не в силах был стерпеть, увы. Ему было скверно от одной мысли, что верность, хранимая им долгие годы, не дала никаких плодов, и он хотел хоть на минуту напомнить об этой верности и заставить почувствовать, как душа постепенно таит в желании властной руки Мастера. Мужчина опустил взгляд, видимо о чём-то задумавшись. Он взял тогда меч Сяо СинЧеня, чтобы понести месть тем, кто заслужил праведной кары. ЦзянЦзай совершенно не подходил для этого, да и может быть Сюэ Ян таким образом хотел уберечь свое оружие и не знал, что ЦзянЦзай это так воспримет. Черт возьми, босяк вообще никогда не задумывался, что кусок стали может быть способен на чувства. Если он даже на человеческие души обращал внимание с большОй неохотой, то что уж говорить о вещах. — Я не вещь! — Будто бы слыша его мысли, заключил мальчишка и, убрав наконец свечу от мужского лица, жадно впился в губы что были на уровне его собственного лица. Сюэ Ян сопротивлялся как мог, сжимал крепко зубы и ёрзал в цепях, но получив после неудачного поцелуя пару затрещин, не смог больше держать рот закрытым. Второй поцелуй был более податливым, губы самозабвенно сплелись друг с другом, проворный юношеский язык впитывал вкус вожделенного Мастера и эта ласка продолжалась до тех пор, пока не потребовалось хоть немного вздохнуть. Тонкие, лёгкие пальцы коснулись бледной щеки удивительно робко, будто бы спрашивая разрешения, а шепот на ухо ласкал нежнее дорогого шелка и колол не хуже рапиры. — Я люблю тебя, Господин, люблю отчаянно и верно. Я хочу отдать тебе эту любовь, всю без остатка, чтобы она больше не смела мучить меня. Я вдолблю ее в твое тело, прысну ее тебе в рот, и мне наплевать хочешь ты того или нет. Слова ударили как молния. Что значит «впрысну»? Он же не собирается…? Пока мысли в голове Сюэ Яна проносились шумным порывистым ветром, ЦзянЦзай будто читал их и тут же выполнял тошнотворные опасения. Мальчик снова покрутил шестерёнку, заставляя встать на ноги, но как только стопы получили опору, под колено сразу же ударили чем-то длинным, похожим на бамбуковый шест. Ченмэй повалился и даже оковы не смогли удержать его, но на это и был расчёт. — Ты мой раб! — Гневно бросил босяк, смотря на свое оружие снизу вверх. Огромные полные злости глаза почти метали искры, но паренёк только улыбался им в ответ. — И это говорит тот, кто стоит передо мной на коленях? Пф! — Юноша был в восторге от непоколебимой силы духа. Это значило, что можно играть с ним чуть дольше. — Ты так красив Сюэ Ян, наверное ты успел по юности испортить множество юных дев безвозвратно влюбив в свою красоту. Может быть ты так же влюблял и мужчин, а Хозяин? Держу пари ты весьма искушен в любовных делах. И мне очень хочется это проверить. Мальчишка наклонился к обожжённому лбу и сухо поцеловал его от чего кожу болезненно пощипывало. Детская рука упала на затылок и стянула шелковую тёмно-синюю ленту. Волосы упали запутанной черной тучей на спину. Вонзив в неё свои пальцы, парень резко задрал голову узника в верх. В шее хрустнуло. Маленький палач закатисто рассмеялся и облизнул приоткрытые губы своего визави, оставляя поблёскивать на них свою слюну. Послышался шорох дешевой ткани. Мальчишка, обнажив нижнюю часть тела приоткрыл свое достоинство показывая влажное непристойное желание. — Мой Господин ведь поможет мне ощутить человеческие удовольствия, правда? После глухого и обреченного «ублюдок», канущего в темноту, Цянцзай сохраняя на губах полулыбку коснулся органом точеных губ. Ченмэй сжимал зубы из последних сил, дав себе слово ни за что не открывать рта, но когда его нос оказался зажат и получить воздух стало неоткуда, мужчина все-таки сдался. Мучитель грубо толкнулся в его рот почти сразу же достигая горла и вызывая рвотный рефлекс. Сюэ Ян дернулся, давя в себе желание вывернуться на изнанку и глаза его заслезились. Член вышел резко, потянув за собой ниточки густой слюны и так же резко вошел до упора в горло. ЦзянЦзай зафиксировал голову господина руками и продолжил толкаться в широко открытый рот с такой страстью, какой пронзал тела многих невинных людей. Недовольное мычание и пошлое влажное чавканье раззадорило тирана и он, звонко смеясь с наслаждением излился, заполняя рот своим семенем. Молочная жидкость окрасила собой и без того бледный подбородок, Ченмэй закашлялся, страстно вбирая воздух в лёгкие. — Отпусти меня, тварь! Ты не имеешь права так со мной поступать! Ты всего лишь железка! Ты ничто без меня! — Сюэ Ян плевался проклятиями и колкой правдой. Такое поведение всегда помогало ему выжить и избавиться от неприятной компании, но сейчас эти слова не имели никакого значения — Ты как всегда остёр на язык, Ченмэй. А что, если я тебе его отрежу? Я это умею и ты это прекрасно знаешь. Сквернословь, пока есть возможность, ведь совсем скоро ее может не стать. В темноте блеснул небольшой кинжал, виртуозно лавирующий между пальцами и спустя лишь пару мгновений, снова исчез. Огромная шестерёнка ознаменовала своим жалобным скрипом очередную смену позы. Теперь ударившись локтём об пол, Сюэ Ян согнулся, встав на четвереньки. Теперь он смог увидеть свою единственную руку и уродливый обрубок, оставшийся от второй. Сначала мизинец, затем предплечье. Сколько он еще проживет, прежде чем потерять очередную часть тела? И доживет ли до новой потери? ЦзянЦзай обожал этот глубокий отчаянный взгляд. Он не мог оторваться от него как от величайшего дара вселенной. Сюэ Ян никогда не говорил «прости», но глаза уже почти сказали за него нечто подобное. Поборов привязанность, мальчишка подошел к хозяину сзади и пинком раскинув босые ноги в стороны пристроился к его заднему проходу. Послышался глухой хлопок, будто бы открылась какая-то банка или бутылочка. «Масло?» — пронеслось в голове Сюэ Яна. «Меня что же, решили пощадить?» Пузырьки воздуха заполняли сосуд с характерным «бульк», а сердце в осознании предстоящего, то болезненно сжималось, то успокаивалось в благодарной неге. Кожи коснулись теплые скользкие пальцы, обильно смазывая и затем и разрабатывая анус. Сюэ Ян трепетно сомкнул веки ощущая в себе ловкие длинные пальцы, хоть и небрежно, но со всей нежностью разрабатывающие его. ЦзянЦзай был неуклюж, Он делал это преследуя цель, но совершенно не отдаваясь процессу. Сюэ Яну пришла в голову вполне очевидная мысль: попытаться лягнуть насильника и в идеале попасть ногой ему в пах. Он чуть поёрзал затем вытянул ноги поочередно резким движением, но это не дало никаких результатов кроме звонких ударов по ягодицам и спине. — Что ты делаешь, мой Господин? Неужто решил мне помочь? Не знаю, как это делается на самом деле, но думаю, что это не совсем правильный способ. Подросток стоял слишком близко и физически на него никак нельзя было повлиять. Сюэ Ян, нехотЯ мериться со своим положением попытался перевернуться и хотя бы лечь на спину, но когда и эта попытка провалилась, Ченмэй снова принялся поливать грязью мелкого мерзавца. ЦзянЦзай же не обратил на это даже своего взора, распоряжаясь бывшим хозяином словно куклой, которую, к слову он совершенно не боялся сломать. Мальчишка вошел быстро, но плавно, вызвав череду болезненных стонов и новых проклятий, движения его были мягкими, властными, захватывающими дух и тело в плен новых неизведанных ощущений. Рычания и стоны иногда переходили в звонкий крик. Сюэ Ян кричал о том, что ненавидит, о том что обязательно отрежет похотливую письку и о том что скормит её бродячим собакам. Еще СюэЯн кричал что ему больно, приятно и он хочет еще. Капельки пота падали на поясницу и щекотал кожу, от чего босяк выгибался как шлюха, то и дело сгрызая с губ засохшую сперму. Когда, Цзянцзай так умело нажимал на простату, Ченмэй готов был стать для него кем угодно. Он почувствовал всю силу и мощь что была его маской долгие годы. Он почувствовал себя собой. Юное тело навалилось на спину приятно согревая влажным теплом, толчки были все более резкими, частыми, такими будто его хотели продырявить насквозь, но это удивительно нравилось мужчине и он уже заплутав в тумане сознания отдался безумному карнавалу ощущений. ЦзянЦзай кончил, пусть и не так обильно, как в первый раз, но более чувственно, позволив себе шумный стонущий выдох. Он был вымотан и обессилен. твердости его руки хватило лишь чтобы нажать на едва видимый рычаг раскрыв оковы и подарив своему пленнику свободу. Сюэ Ян поднялся на ноги и пошатываясь обратился к казнителю Все вернулось на круги своя. Глядя как в глазах, пляшет неистовая и неудержимая месть, подросток лишь позволил себе глубокий, последний свободный вдох. ЦзянЦзай выпустил свой главный грех и обязательно позволит ему сожрать себя. — Я виновен, Мой Господин. — Утвердительно заявил раб. — Умоляю, накажите меня сполна!