Привет по радио

      — А я его так люблю! — завопил, в конце концов, этот странный человек, который, даже рыдая, не снял своих черных очков.       Фредди покивал головой, отлично понимая его, и потянулся за ещё одним платком. Он не знал, на что способен его непонятный друг, но рисковать то, что из-за его плача сгорит весь дом или затопит пол-Лондона, не стоило. Однако Энтони воспринял этот жест неправильно, сочтя это за приглашение упасть в руки Меркьюри, и будь что будет. Осторожно похлопывая худенького друга по спине, Фредди подумал, что из этой драмы мог бы выйти неплохой фанфик. Но фанфики он писать не умел. Зато ему отлично давались песни.       — И… и как давно ты его уже любишь? — спросил он.       — Шесть тысяч лет, — загнул Энтони. Он всегда немного преувеличивал, даже больше, чем сам Фредди, но это никогда не мешало. А что его, выгонять, что ли, за такое? А с кем тогда обсуждать своих парней и терзания? С кого писать песни? Особенно примечательно было то, что Энтони никогда ничего не просил. Даже вежливо отказался, когда ему Фредди тонко намекнул, что спальня наверху. Как можно отказаться от самого Фредди Меркьюри?! А вот Энтони мог. Хотя он и не любил, когда его так звали. Он предпочитал… как там было его странное прозвище?       — Слушай, не надо так убиваться, Тони, — постарался утешить его Фредди, отлично зная, как заставить его думать о чем-то другом, и не упуская возможность немного подразнить его. — Да вернется к тебе этот купидончик, вот увидишь.       — Не зови меня Тони, сколько можно, — шмыгнул носом его друг в черном. — Меня так не зовут. Ну ладно ещё Энтони, но вообще-то ты единственный, кто не зовет меня Кроули. Так что не выделяйся.       — Он вернется. — Фредди подумал, что если бы его так кто-то любил, он бы никогда не выпускал этого человека из рук. — Ты так рассказываешь про него, как будто он на самом деле тоже давно уже в тебя влюблен, но не может сказать. Думаешь, мне с моими бойфрендами легко? Ужас, а не отношения. А у вас всё так мило. Можно подумать, он сущий ангел.       — Ты всегда такой догадливый, — проворчал Кроули, вытирая лицо. Очки он так и не снял, и Фредди чуть не спросил про них, когда провожал его до двери гостиничного номера, но потом вовремя придержал язык за зубами. Это было не его дело, и вообще, меньше всего он хотел сейчас думать про Эн… Кроули. У него в голове уже в то время засела мелодия, которую нужно было срочно записать.       А в это время, совсем недалеко, в той же гостинице и на том же этаже плакал ангел на плече у худощавого рыжеватого блондина.       — Выгонят, взашей, — объяснял он сбивчиво, почти не набирая в грудь воздуха для потока слов, который из него лился. — Но я, не могу, без него, понимаешь?       — Понимаю, — кивал с грустью в голосе Дэвид Боуи. — Очень понимаю. Так что ж ты ему не скажешь?       — Я не смею! — Его новый друг вздрогнул так, что его белые кудряшки на голове покачнулись. — А вдруг он хочет просто быть так, как сейчас? Просто… друзьями? Да и как быть друзьями? Мы должны были враждовать, вроде бы…       — Враждовать — это последнее. Зачем? Успеете перессориться, когда поживете вместе недельку-две, — усмехнулся Боуи, хотя сам в душе умирал от умиления. Какой же, наверное, у Тони (он не знал, как зовут А. Фелля, но что-то подсказывало ему именно это имя) симпатичный мужчина! И наверное, очень смелый, раз тоже рискует карьерой и именем, лишь бы лишний раз встретиться с обожаемым. Если бы меня кто-то так любил, думал Дэвид, я бы его завернул в шелка и привязал бы у себя дома к потолку. Чтобы не думал бегать к каким-то звёздам, а чтоб был там, где ему место — под любимым боком.       — Как ты думаешь, дорогой, он ещё вернется? — спросил Фелль, вытирая пару оставшихся слезинок тыльной стороной ладони. — Я очень хочу, чтобы он знал, но я так боюсь. А вдруг я всё это надумал и он на самом деле ничего такого не чувствует?       — Шутишь?! — Боуи чуть не поперхнулся. — Ты что?! Ты так про него рассказываешь, что у меня прямо мурашки по коже. Я чувствую каждой частичкой души, как сильно ты его любишь. Нельзя на этом останавливаться! Да и он к тебе неравнодушен. Может, он и просто сексуальный черт, но если честно, всё, что он сделал для тебя, похоже на геройские подвиги! А это уже не игрушки. Это — самая настоящая любовь.       — Ты такой добрый, не понимаю, почему ты ещё не в рядах ангелов, — вздохнул Фелль, а Боуи рассмеялся.       — Я педик, а не ангел. Мне на небо не попасть, — постарался он рассмешить своего странного друга, но потом осекся, понимая, какой аллюзией это сейчас прозвучало. Деликатно откашлявшись, Дэвид спросил:       — И как давно ты его уже любишь?       — Шесть тысяч лет, — не моргнув, сказал Фелль. — Ну ладно, может пять.       Дэвид решил, что не понял шутки, но вежливо посмеялся. Потом он помог своему другу встать и долго, по-братски, обнимал его. В его голове уже складывались строчки какой-то песни, но чтобы написать её, требовалось одиночество.       — Иди и скажи ему, — советовал Боуи напоследок. — Или не говори. По-моему, у вас и так всё хорошо. Выпейте вместе и — огненный меч тебе в руки! Страсть! Пламя! Пожар! Любовь!       — Н-да, огненный… меч, да… — мямлил Фелль, прощаясь с Дэвидом.       Они столкнулись случайно в лифте, совсем сначала не заметив друг друга.       — А… это ты, — холодно бросил Азирафаэль фигуре в черном.       — А, это ты, — передразнил его Кроули. — Ты следишь за мной, что ли?       — Нет! Мне всё равно где ты… — Ангел старался звучать непреклонно и твёрдо, но у него плохо получалось. — Или с кем ты…       — Ну значит, и мне тоже, — попытался демон закончить неприятную беседу. Слова ему давались тяжело, хоть к Фредди опять беги рыдать. Отчего, ну отчего он такой злобный?! Что они сделали не так? Что он сделал не так? Кроули напрягся, мучительно вспоминая хоть что-то, хоть какую-то нелепую фразу, чтобы снова заговорить с ангелом. Но Азирафаэль на него даже не смотрел.       — Послушай, я не хотел тебя целовать после той ссоры, — наконец-то выпало из Кроули. И только потом до него дошел весь идиотизм этой фразы.       Азирафаэль вспыхнул и повернулся так, что лифт покачнулся. Его щеки пылали.       — Ах, не хотел?       — Нет! То есть… хотел… хочу… — Кроули тихо выругался. — Я просто…       — Я всё понял. Ты просто не хотел. — Он не дал демону сказать больше ни слова и быстро ушел в своем направлении, оставив Кроули за собой чертыхаться. И почему он такой неуклюжий в общении с этим прекрасным ангелом?!       Боуи тактично подождал пару минут, а потом стал быстро собираться. Но не успел он даже причесаться, как его дверь с ноги вышиб Меркьюри.       — Дэвид, не поверишь, сейчас такое расскажу! — взахлёб выдал он на одном дыхании.       — Ой, Фред, и мне есть что рассказать, — всплеснул руками Дэвид. — Ты не обнимешь меня? На мне только что плакали!       — То же самое, — буркнул Фредди, крепко сжимая друга и покрывая его щеку легкими поцелуями. — Но дружба важнее. Никогда бы я не бросил человека в беде. И чего это они? Я наблюдал за ними за занавеской. Видел, как тот, в белом, протопал к себе? И как их помирить?       — Тебе не кажется странным, что к нам ходят два каких-то противоположных друг другу человека, а мы судачим над их отношениями, как две бабы? — спросил Боуи. — А вдруг они друг другу не подходят?       — Противоположности притягиваются, — махнул Фредди рукой. — Ты же посмотри, какие они милашки! Давай их помирим!       — Как?!       — Ну, не знаю… Давай напишем песню про них!       — Песню? — Дэвид почесал в затылке. — А как они её услышат?       Фредди фыркнул.       — Я — певец Квин, ты — Дэвид Боуи. В смысле как они её услышат? По радио и услышат. Не было ещё такого, чтобы песня Квин не была хитом!       — А знаешь что? Может сработать! — Дэвид заулыбался. — Так, быстро! Из-за чего они поссорились?       — По-моему, им начальство втык устроило, — заговорщески понизил Фредди голос. — Мол, офисные романы нельзя, иначе с должности попрут. Ну вот они и решили прекратить общение, но у них не получается. А ещё мой влюбленный дурак решил сделать из себя Раффаэлло…       — Не понял…       — Вместо тысячи слов… взял и поцеловал своего бойфренда прямо в разгар ссоры…       — Да ты что, — протянул Боуи и стал смеяться, чуть покраснев. — Они что… никогда не…       — Прикинь! Вообще никогда…       — Их надо срочно мирить, ты понимаешь? Они сейчас под таким стрессом… под таким прессом…       — Вот-вот. О чем я и говорю. Ещё один шанс… ещё одна любовь…       — Боже мой, Фредди, любовь — это такое старомодное слово…       — Сам ты старомодный. Или этот твой питомец. Ты видел, в какие тряпки он одет? Старомодный мальчик-любовник…       И так, перекидываясь шуточками и комментариями, двое друзей стали писать песню.       Музыка — она немного похожа на магию. Можно, конечно, разложить её на ноты, на тона и на волнистые линии звука, и сказать, что это чистейшая математика. Но в музыке всегда как будто скрыта частичка души, способная творить чудеса. И как раз в одном таком маленьком чуде Кроули нуждался.       Уже почти месяц он занимался своими делами, исправно посылал отчеты вниз, периодически орал на комнатные растения, но всё это происходило на автомате, как будто по инерции. А в мыслях было только одно — как бы помириться с Азирафаэлем и может, наконец-то, попытаться снова что-то сделать с их отношениями… например, начать их уже наконец, после стольких тысяч лет.       — Я знаю, — сказал Кроули вдруг вслух. — Что-нибудь сладкое, пару бутылок вина, и это недоразумение исправится. Я честно постараюсь исправить его. Или остаться с ним друзьями. Любой вариант подходит, лишь бы не одиночество. Я не могу без него…       Одно из растений тихо шумнуло, будто рассмеявшись — оно было новенькое, и нежность в голосе Кроули показалась ему абсурдной. Оно тут же пожалело об этом, потому что Кроули развернулся на каблуке, остро выискивая глазами нарушителя.       — А вы чего уставились?! В косилку захотелось?!       Радио в Бентли закончило завывать голосом Джона Леннона (Кроули всё равно никогда не любил этого странного человека) и диск-жокей произнес:       — А сейчас! Абсолютная новинка! Только что к нам поступил новый сингл группы Квин!       — М-м-м, — промычал Кроули заинтересованно. Он как раз направил машину к любимой кондитерской Азирафаэля. День выдался солнечным, как раз для того, чтобы помириться. А тут ещё и новая песня. Нет, ради этого определенно стоило жить на Земле.       — Это не просто сингл Квин, дорогие друзья, это самый настоящий коллаб Фредди Меркьюри и Дэвида Боуи! Но я не буду вас терзать. Слушайте прямо сейчас!       И почти как в прошлом сингле — Another One Bites The Dust — первой зазвучала бас-гитара.       Кроули чуть не умер от умиления.       — О да-а, Джон Дикон, — протянул он, счастливым и фанатеющим голосом и откинулся на сиденье Бентли, ведя машину одной рукой. — Ба-ба-ди-до-бе…       Внезапно он запнулся, прекратив напевать, вслушиваясь в текст.       — No man ask for…       «Мы никогда такое не просили!» вскрикнул Азирафаэль в его воспоминаниях.       — Puts people on streets…       «Вот выйдут люди на улицу, тогда и пожалеешь!»       «Это террор — террор знания…»       Кроули тут же со злости топнул на газ, останавливая машину прямо посередине дороги. Он совершенно ничего не понимал, но крутанул динамик как можно сильнее вправо, чтобы песня гремела на весь Бентли. Конечно, песни Квин всегда говорили ему прямо в душу, но чтобы прямо вот так, словами Азирафаэля…       Это невозможно.       В то же время, ангел в кондитерской заказывал четвертую порцию блинов, подумывая о том, не пора ли уже извиниться и простить Кроули за всё, в конце концов, жизнь без него становится всегда намного скучнее, а ещё никто за ним не следит, когда он ест. Кроули думал, что делает это незаметно, а у Азирафаэля порой даже аппетита не было, если он не смотрел на него.       «Надо мириться, хоть я на него ещё и обижен, » думал ангел, как вдруг услышал в незнакомой песне по радио знакомый голос.       «Ах, это же Дэвид… Всегда хотел спросить у Кроули, а нравится ли ему такая музыка? Этот его би-боп… он всегда любил покидать рамки…»       Внезапно мысли ангела оборвались, а вилка так и приблизилась ко рту. В песне он услышал слова Кроули — они были ещё свежи в его памяти, даже не потускневшие.       — Ну что за дни — дождя нет, а льет!       — Сижу, как на заборе, а ничего не получается.       — Мы ломаемся…       Азирафаэль сидел очень тихо, ловя каждое слово из песни. Это невозможно. Нет, это невозможно. Чтобы так воспроизвести то, что Кроули случайно обронил в ссоре… для этого его надо знать.       Нужно было срочно найти этого демона.       Кроули очнулся, когда песня уже закончилась, а за ним создался небольшой затор. Ох, на радость Аду, наверное. Люди всё ещё сигналили, как бешеные, даже когда он повернул руль и набрал свою привычную скорость. От злости все звуки в его ушах слились в дикую какофонию, а все предметы за лобовым стеклом — в один гигантский мазок. Нечестно, нечестно! Кроули хотелось бить кулаками — но не избивать же собственную машину?       — Эй! Стой! Подожди!       Знакомый голос. Белое пятно. Кроули сначала инстинктивно топнул на тормоз, а потом только сфокусировал взгляд на побледневшем Азирафаэле. Он стоял всего лишь в двух шагах от машины, и вовремя остановившись, Кроули на волосок миновал его. А сфокусируй он на нем сначала зрение, фиг бы он остановился.       Взволнованный ангел, не спросив разрешения, как обычно, просто залез в машину и хлопнул дверцей.       — Ты меня чуть не развоплотил!       — Но не развоплотил же. — Кроули сжал виски руками. — Какого черта ты на дорогу полез?       — Тебя увидел. А что ты тут делаешь?       — За тортом ехал, но я вижу, тебе без надобности.       Азирафаэль как-то мельком взглянул на сверток с эклерами на своих коленях, смутился и бережно закинул его на заднее сиденье.       — Это сейчас неважно. Скажи мне, ты знаком с таким человеком, по имени Дэвид Боуи?       — Нет, ты уж погоди. — Кроули даже снял очки, впиваясь змеиными глазами в Азирафаэля. — Я сойду с ума от ревности. Ты что, был с Фредди? С ним? Как ты мог?       — С каким ещё Фредди?       — Который про нас, блин, разболтал всему миру!       Кроули шлепнул рукой по радио, и оно стихло. В наступившем неловком моменте ангел и демон снова посмотрели друг на друга.       — Постой, ты тоже слышал эту песню! — дошло наконец до Азирафаэля. — И ты подумал…       — …то же, что и ты. — Кроули запнулся, а потом расхохотался. — Да… Я знаю человека по имени Фредди Меркьюри. А ты — человека по имени Дэвид Боуи. Так, ангел, кому это ты жаловался на жизнь, признавайся?       — Я… — Азирафаэль сначала вспыхнул, а потом понял, что Кроули смеется. — Постой, постой… А кому ты тогда рассказывал про свои терзания?       — Почему, даже поссорившись, мы оказались у двух людей, которые знакомы друг с другом, я не понимаю. — Кроули запустил руки в волосы. — Я от тебя такого точно не ожидал, ангел.       — А мне понравилось, — произнес Азирафаэль совсем не в тему.       — Что?       — Этот… би-боп. Ты ведь слышал ту песню? Она про то, что надо давать шансы и менять свои манеры, потому что мы любим тех, о ком заботимся больше всего…       Кроули надевал уже было очки, но потом сдвинул их на лоб в недоумении.       — Неужели?       А Азирафаэль опять покраснел.       — Наверное…       Молчание повисло между ними, но не надолго. Всего через пару мгновений Кроули осмелел и взял ангела за руку, ожидая, что тот вырвется, и одновременно надеясь, что нет. Но Азирафаэль не делал таких попыток, просто наблюдал, боясь сболтнуть лишнее.       — Если ты простишь меня за всё, что получилось не так в прошлый раз, — сказал Кроули мягко, — то мы можем поступить так, как в песне, и попробовать снова? У меня, допустим. С бутылкой вина, в одиночестве, по-спокойному… и может быть, прежде чем целоваться, мы пропустим тот шаг с ссорой?       Невероятно, но Азирафаэль захихикал, сжал руку Кроули и наклонился к нему, прикоснувшись плечом к плечу. Кроули только почувствовал, как его ухо и шею шекотнули белые кудряшки, и замер. А Азирафаэль, как не в чем не бывало, бросил на него шальной взгляд.       — Так вот как музыка объединяет все существа, — улыбнулся ангел. — А я думал, ты уже никогда не решишься…       — Не решусь? Так ты всё время ждал чего-то?!       В голосе демона послышалась и обида, и облегчение, и шок, и искренняя радость. Он выпустил руку ангела, но только для того, чтобы переложить её на свое бедро, и вцепился в руль двумя руками. Азирафаэль не протестовал, просто улыбался, и его улыбка перерастала в улыбку Кроули. Чувство было похожее на эйфорию, а сердце стучало так же громко, как и бас-линия Джона Дикона. Хотелось кричать, хотелось сорваться с места так, чтобы на асфальте остались огненные следы, и увезти своего ангела — своего! — куда угодно, куда угодно! Вот только…       — Подожди, так если ты ждал, почему тогда сказал мне, что я слишком быстр для тебя?       — Но Кроули… ты по Лондону гоняешь скоростью девяносто миль в час! Конечно, ты слишком быстр!