***
чимину семнадцать. сидя под холодильником, пока намджун тычет ему в нос, проверяя что-то как первоклассный медик без образования, чимин опаздывает на пару в колледж искусств, в которой смог поступить в этом году и наконец-то вырваться в столицу. родители, естественно, не были довольны порывом младшего сына — уехать так далеко и на несколько лет, чтобы обучаться чему? искусству танца? лучше занимать достойную для мужчины должность и приносить хорошую зарплату в дом, нежели скакать по сцене, словно раненый богомол и тратить свое здоровье впустую. однако намджун — единственный брат чимина, хоть и сводный, но знакомый с ним с самого рождения, так не считал. в один душный июльский вечер, когда пришел ответ от престижного колледжа с зачислением чимина в ряды студентов, джун собирал вещи обратно в сеул. он живёт там больше трёх лет, являясь преподавателем в местной гимназии, и в тот день не мог смотреть на младшего, убивающегося своим горем. всё-таки мечта детства. и намджун выкрал его. буквально. сказал собирать вещи и ночью, когда родители спали, отвёз на вокзал, а утром на перроне станции 'сеул' чимин со смехом играл со старшим в догонялки под звуки разрывающихся сотым звонком родителей мобильных. чимин очень сильно любит намджуна. всю жизнь он был рядом, и для чимина, которому нужно для нового шага опереться на чье-то плечо, намджун подставлял свое. а танцев это касалось в особенности. за одиннадцать лет танцевальных тренировок, когда приходилось намеренно прогуливать школу, чтобы успеть подготовиться к выступлению, или всю ночь отрабатывать элементы хореографии, хен прикрывал перед родителями и в три часа ночи приносил прохладный чай и заодно пластыри для больных мышц. концерт — намджун в первых рядах и громко кричит имя чимина, загоняя младшего в краску; 'хен, посмотри, хорошо у меня получается?' — намджун терпеливо глядит и хвалит брата, хоть в танце ничего и не понимает; чимин приходит с грустной новостью, что нужна новая форма для выступления, а родители точно не помогут с суммой — намджун знал и откладывал со стипендии, а потом и с зарплаты. чимин не помнит момента, когда хен о нем не заботился — даже работая в сеуле и будучи всегда занятым детьми под его классным руководством, он спрашивал о новых тренировках и просил записывать на видео хореографические связки. не то чтобы намджуну нравились танцы, но после трудного рабочего дня видеть, как чиминни скачет по комнате, пытаясь показать лучшую версию танца, заставляло сквозь усталость лишний раз улыбнуться. ссорились? часто. особенно на почве здоровья чимина. по состоянию сердечного ритма ему противопоказаны сильные нагрузки и постоянные тренировки, на что ему, собственно, всегда было плевать. одна лишняя тренировка может довести до комы, но он оставался в танцевальном зале до самого закрытия студии, потому что мало, потому что прыжок низкий, а прогиб деревянный, потому что считал, что умрет, если не будет лучшим. намджуну, мягко говоря, не нравилось. но он терпел, изредка давая чимину отчёт, что он может пострадать, но после репетиции, откуда его забрала скорая с обмороком и всем вытекающим, они поссорились почти на месяц. с тех пор чимин старается больше слушаться брата и напрягаться меньше. совсем немного? но часто остановиться просто не получается. но сейчас чимин поступил! начались замечательные студенческие годы, теперь он под постоянным присмотром намджуна и уже как месяц у него стабильные средние нагрузки. обещают, что так только до конца первого курса, но чимин готов к новым трудностям, а джун забрать документы из колледжа при первой возможности. но пока что только грозится.***
чимин приходит только ко второй паре. забегая в аудиторию истории танца, он падает за последнюю парту, где его уже давно ждёт тэхен. оглядывая чимина, он складывает руки на груди и спрашивая, скрепя в голосе недовольством: — и где ты был? мы ставили короткие этюды, а ты многое пропустил. что с тобой опять случилось? — он спрашивает, но чимин, игнорируя вопрос, оборачивается с пылающим раздражением в глазах. тэхен громко удивляется: — а с носом что? — пытался позавтракать. — палочки в нос пихал? — очень смешно, — тот морщится, одними губами передразнивая тэхенову реплику и вновь отворачиваясь, и лезет в рюкзак за тетрадью и ручкой. — джун-хен снова забыл разбудить меня. когда я прибежал на кухню и кричал на него, споткнулся и упал носом на дверь холодильника. теперь он опух и покраснел, а я возненавидел свою жизнь. — оу... неприятненько. — бывало и хуже. но хуже не бывало, потому что чимину ещё не удавалось калечить свой нос. от обиды его злость меняется на режущую глаза грусть, и, всхлипывая больным носом, он ойкает и сильно хмурится. но это ненадолго — сзади тэхен наваливается всем телом на спину друга, лапами сгребая его в неудобные объятия. — тэхен-а, не сейчас, — он ворчит, совсем слегка улыбаясь, почти и незаметно. знает, что тэ чувствует его настроение. — но ведь ты уже в порядке? — мой нос — более-менее, но я пропустил пару народного корейского танца. самое бесполезное занятие на этом факультете... — ...но хореограф квон всегда выставляет все оценки, — тэхен продолжил фразу, отлипая от друга, а чимин щёлкнул пальцами и, положив локоть на парту, упал на него виском. он тяжело вздохнул, посмотрев на друга: — потом покажешь, какие этюды вы ставили? — конечно. это, кстати, домашнее задание. — кошмар. — нет, кошмар начнется, когда... — доброе утро, моя любимая сто третья группа! — в аудиторию забегает женщина — преподаватель гиль ыльги — как всегда с шелковым шарфиком, держащимся на одном обороте вокруг шеи, и запотевшими круглыми очками. не странно, что она толком ничего не видела и наткнулась на студентку, тут же охватив ее плечи руками и засмеявшись: — ах, чеен! доброе утро, крошка! надеюсь, ты выучила всю теорию на сегодня. спрошу тебя первой! девушка закатила глаза, пропустив преподавательницу дальше, и та спустя три балетных прыжка оказалась возле своего стола. чимин и тэхен наблюдали за ней с неподдельным интересом — женщине тридцать девять через две недели, а она продолжает не приходить на работу, а вытанцовывать каждый шаг по пути от дома до колледжа. наверное, поэтому она в числе заслуженных преподавателей, и фото ее вечно улыбающегося лица чимин так долго рассматривал в первый учебный день. — ким тэхен-а! — она воскликнула, привлекая внимание тэ. стянув очки с носа, преподаватель гиль мягко ему улыбнулась, после чего с удовольствием омрачила его настроение: — а ты второй на очереди. пожалуйста, повтори конспекты с прошлой недели и хорошо ответь мне, мальчик мой! — мальчик мой, — передразнивая, чимин захихикал в ладони как можно тише, чтобы она не приметила ещё и его. тэхен, в свою очередь, под нос выругался и открыл тетрадь, которую не трогал как раз с последней пары истории танца. а учить нужно было страниц шесть, не меньше. — если я сегодня получу неуд, родители повесят меня, — он бормочет, с отчаянием перечитывая свои же каракули, а чимин поддерживающе хлопает его по плечу: — у тебя всё получится, — затем пак переводит взгляд снова на преподавательницу — сняв сиреневое пальто, она держала его в руках, чтобы повесить в шкаф, но ее внимание вдруг привлекли документы на краю стола. она перелистывал страницы, читала текст с улыбкой на лице, хотя там, скорее всего, новое расписание, поменявшееся за месяц в третий раз. однако это ее нисколько не расстраивало. занятия же остались, а к новому порядку привыкнет. чимин вздохнул и тоже улыбнулся: — всем бы так любить свою работу, как это делает она. — просто она сумасшедшая. я думал, мы сошлись на этом во время первой пары истории. — у тебя есть время болтать? — он толкнул тэхена в локоть. — учи скорее. никто не собирается тебя ждать после пары, когда ты начнёшь отчитываться, — я сразу уйду в столовую. — так ты не завтракал? — разве что воплями хена.***
ким тэхен — первый, с кем нашел общий язык чимин. до начала первого семестра, когда на вводное собрание ему пришлось ехать на метро совершенно одному — намджун был занят совещанием в школе — и в итоге стоять в последних рядах своей группы в одиночестве, тэхен подошёл к нему. подошёл так, будто они знакомы с конца средней школы и сейчас вместе поступили в колледж. они представились будущими одногруппниками и пожали друг другу руки. а к началу семестра стали незаменимыми друзьями, и чимин уверен, что если бы не тэхен, он бы на каждой паре сидел в конце танцевального зала и даже не высовывался. с тэхеном — кстати, тоже хорошим танцором, занимающимся этим последние шесть лет, — всё приходилось легче. будучи младше чимина на несколько месяцев, разница чувствовалась в обратную сторону — тэхен, словно старший братец, водил чимина по корпусам, рассказывая о колледже новое и вводя в курс дела. будучи очень благодарным, чимин не смог не привязаться к младшему, но и не задирать его тоже. — и что это? — спустя несколько минут очереди у буфета, тэ сел за столик и посмотрел на чимина, что одной рукой до сих пор щупал опухший нос, а другой залезал в пачку с печеньем. он нахмурил брови, приподняв упаковку и прочитав название: — шоколадное печенье? — дома схватил первое, что было. — и это твой завтрак? — да, — согласно кивнув, старший отвлекся от своего носа и наконец-то взглянул на друга: тэхен хлопал веками, показывая всё своё возмущение, чем заставил чимина закатить глаза. — что не так? а ты сейчас йогурт есть будешь, а это тоже не похоже на сбалансированное питание. — только после йогурта у меня не будет тяжести, как у тебя после мучного. следующая пара — современный танец, а ты свою тушку с пола поднять не сможешь, — тэхен потыкал пальцем в чиминов висок, из-за чего тот сморщился, ударив его по кисти, прошипел: — следи за собой, умник, — и показал язык. младший же безразлично отвернулся и открыл бутылочку с йогуртом, сразу же приложив горлышко к губам. чимин не переставал жевать печенья, хоть предупреждение тэхена и звучало убедительно. но заниматься на пустой желудок было большей пыткой, чем ощущать небольшой дискомфорт от тяжести. поэтому, надкусывая очередное, он поставил локоть на стол и упал на руку щекой. его взгляд пустился по соседним столикам, оглядывая студентов, и совсем скоро дошел до преподавательского угла. в первую же неделю с тэхеном он выучил фамилии всех педагогов, чтобы не возникало конфузов с обращением, но одна макушка молодого брюнета заставила чимина нахмуриться. странно, но он не знал, кто этот мужчина. он дёрнул рукав тэхеновой толстовки и спросил: — это кто? — ткнув печеньем в сторону мужчины, в очках с темной оправой и темной челкой, которая в глаза все равно лезла, в клетчатой темно-зеленой рубашке, не облегающей его тело совсем, но чего нельзя было сказать о брюках — они подчеркивали тонкие, но накаченные в процессе долгих тренировок ноги. сгорбившись над столом, он смотрел в телефон и изредка подтягивал сползающие очки обратно на нос; он был спокоен, словно пялился в пустой экран мобильного, и казалось, что безразличное состояние для него совершенно типично. взглянув вперёд, тэхен сразу же наткнулся взглядом на неизвестного преподавателя и зачитал, как будто с листка: — преподаватель мин юнги — классика, модерн, когда-то вел курсы балета. но сейчас он преподает только классический танец. — почему мы раньше его не видели? — в сентябре его отправили судьей на конкурс в токио. международное танцевальное состязание, вроде. он только вернулся, поэтому мы его не встречали ещё, — тэхен наконец оторвал взгляд от хореографа и посмотрел на чимина — тот сложил губы, прищурившись, с недоверием покосившись на друга. — что? — почему ты так много о нем знаешь? — это любимый преподаватель хосока. — ах, твой третьекурсник, — основная причина, почему тэхен так хорошо знал колледж изнутри и помогал чимину ориентироваться, — это дружба со старшекурсником. они давние друзья, не смотря на разницу в возрасте, и тэхен однажды признался, что впервые ступил на паркет танцевального зала благодаря хосоку. — и что же он ещё о нем рассказывал? тэхен приложил палец к подбородку и сощурил глаза, напрягая свою память. старшего же это рассмешило, но уже через несколько секунд тот начал слушать, как тэ выдает факты друг за другом: — ему двадцать восемь. в свое время он закончил этот колледж, два года обучался и выступал в театре, но вскоре сбежал и стал преподавать здесь. признанный и уважаемый педагог. со стороны может показаться, что он хрупкий и сломается пополам, если повысит голос на студента, но его в гневе боятся даже преподаватели гораздо старше. у него не совсем тактичные, но действенные способы преподавания. бьёт по бёдрам, если не напряг, наступает на ноги, если позиция ног недостаточно открыта. а ещё он может взять иголку на занятия, и если ты не втянешь свою задницу, то он проткнет твои штаны и кожу насквозь. чимин нахмурился, испуганно сглотнув, и тут уже ухмыльнулся младший: — старая закалка. как он, никто не сможет обучить искусству классического танца. а чтобы не выглядеть размазней, когда танцуешь в своем направлении, основы изучать придется. и, кстати, про него тоже можно сказать, что он обожает свою работу. — или страшить студентов, чтобы они больше никогда не занимались танцами? — я не говорил, что он монстр. методы, конечно, так себе, но любовь к хореографии он прививает сильную. — а на опыте мы убедиться сможем? — не думаю, — тэхен вздохнул, закрывая бутылку йогурта. — нам не поставили его на первом курсе и не факт, что поставят на следующем. а что? он тебя уже зацепил? — ни за что, — фыркнув, чимин нахмурился и засунул в рот последнее печенье. с набитым ртом он продолжил говорить, а тэхен закрылся ладонью, лишь бы летящие с его губ крошки не попали на его лицо. — не хватало мне ещё занятий с садистом. младший пожал плечами и взял телефон, свайпая по экрану вверх и открывая какаоток. он не мог точно утверждать, что мин юнги — снизошедший бог танца, но восторженные глаза хоби, что светились, когда он рассказывал о занятиях с хореографом мином, не могли врать. нечасто можно встретить мужчину-педагога классического танца, отдающегося своему делу так, что после занятий студенты вываливаются из зала без сил, оставив там свои кровь, пот и слезы, но с чувством невероятного удовлетворения. почему-то чимин продолжал смотреть на хореографа. то ли его очки в толстой нелепой оправе, то ли мысль о том, как он рвет и мечет на парах, вдруг его взволновали. четко осознав, что он не хотел бы остаться с ним на репетиции один на один, он все равно представлял, как мин юнги сможет поднять его навык в классическом танце. навык, сейчас находящийся где-то около нуля. чимин закатывает глаза и отворачивается — ему никогда не нужна была классическая база, чтобы быть одним из лучших. тем более, от хореографа, у которого проблемы с контролем гнева. — мм, я ещё вспомнил, — тэхен снова поднял глаза на чимина. — в колледже ходит слух, что он гей. — гей? — старший поперхнулся, распахнув глаза. — прямо...гей? — да, тот самый, который спит с мужчинами. только не знаю, насколько это правда. хосок рассказывал, как два года назад одна из его поклонниц среди студенток, которой он не отвечал взаимностью, спросила его насчёт ориентации, и он с улыбкой ответил, что он гей. тогда весь колледж взорвался, а слухи о том, что он трахается с парнями прямо в танцевальном зале, ещё долго гуляли по факультетам. но сейчас, вроде, никто об этом не вспоминает. чимин аж побледнел, а его выражение лица стало таким, будто его сейчас стошнит в скомканную в руках упаковку печеньев. тэхен, не поняв, чем он так не доволен, смутился и аккуратно сказал: — чимин-а, только не говори, что ты гомофоб. — что?! нет! — чимин отрицательно помотал головой, но его растерянный взгляд не менялся. — мой хен, он... он тоже гей, вообще-то. и я знаком с его молодым человеком. я ни в коем случае не против его отношений с сокджин-хеном, но всё-таки для меня это ещё... — он снова взглянул в сторону мин юнги, к которому уже подсел преподаватель хип-хопа и о чем-то с ним оживлённо разговаривал. — странно, наверное. не плохо, но и не хорошо. не знаю. просто я этого не понимаю. тэхен, одарив друга укоризненным взглядом, вновь погрузился в телефон и под конец проворчал: — гомофобия — один из признаков латентности. — ты идиот?! я... я никогда! — старший пнул его в лодыжку пяткой. — думай, что говоришь, придурок! тэхен засмеялся, как раз ожидая такой острой реакции и сразу же отвечая на слабые удары друга, схватил его руками за подбородок. приблизив губы к его уху, он еле сдержал новый порыв смеха и прошептал: — не забудь позвать меня на свадьбу со своим будущим муженьком, чимин-а. от досады зарычав, чимин толкнул его и поднялся, демонстративно отдавил младшему ногу, выбивая из него маты, и направился в сторону дверей из столовой. через минуту его, правда, уже догнал тэхен и вис на его плечах, но обижался он ещё долго.***
— ...все так громко смеялись! а затем мы... хен? — чонгук отвлекся от своего рассказа и посмотрел в ту же сторону, куда продолжал около минуты пялиться юнги. — ты меня слушаешь? юнги не отрывал взгляда от столика, где громко смеялись (или все же ссорились) два первокурсника, как будто намеренно привлекая его внимание. не моргая и не меняясь в лице, он изучал каждого, и, скорее всего, был рад, что в этом году под его руководство не отдали самых младших. энергии много, но этики и воспитанности лишены совсем. а для юнги это слишком грязная и долгая работа. — слушаю, — в последний раз оглядев парня с русыми волосами и глупой голубой рубашкой, висящей на нем мешком, что подпрыгнул со стула и побежал к выходу, он ухмыльнулся и снова посмотрел на младшего. — продолжай, гук-а. — а куда ты смотрел? — на шумных первокурсников. — рад, что они не достались тебе в этом году? — более чем. ты остановился на том, что все рассмеялись. продолжай.