Alles wird gut

— Дань, ты не можешь быть старше меня только потому, что ты выше. — Возмущается Миша и гладит за ушком собаку его друга Дани. — Да ну тебя, разыгрываешь меня опять. Не смешно. — Обиженно надувает губы рыжий мальчик, демонстративно ускоряя шаг. Мише уже восемь лет, он худой, угловатый и смышленый. Мальчик уже умеет читать и писать печатными буквами, складывать легкие числа и знает чуть-чуть таблицу умножения. Он ходит в обычную школу, как и все дети, но друзей у него нет. Он не такой, как все. В свои восемь лет у него нет смартфона и компьютера, нет брендовой одежды и денег на чипсы после школы. У него есть пьющие родители, много книг, обида на весь мир и единственный друг - Даня. — Отстань, Миша! Иди лучше кур покорми! Хватит ерундой страдать! — кричит отец, и Мишенька видит, как его мать уже невменяемая, а отец допивает ее рюмку. И так всегда! И он идет. Ему так обидно, и обида так и хочет выйти в виде слез. Да не сдались ему эти курицы! Он хочет как все! Иметь друзей, чтобы гулять с ними, играть в игры на телефоне и есть разную, по мнению взрослых, гадость. Но у него есть Даня, он хороший, с ним можно повеселиться. У Данилы тоже дела идут не гладко. У него нет родителей, и он живет с бабушкой, да братом его покойной мамы, но он слишком маленький, чтобы понимать это. Ему семь лет и он читает пык-мык, плохо считает, а его почерк вообще не разберешь. Наверное, потому что никто, кроме Миши не интересуется его успехами в школе, и никто не заставляет его учиться. Но ведь это рай для школьника, когда никто не заставляет учиться и Даня тоже так думал, но тут появляется хитровыебанный Миша, который наслушался баек своей покойной бабушки, что надо учиться, заставляет теперь учиться и его. — Миш, почитай мне, ты так классно это делаешь. — Просит Кашин, когда они с Мишей сидят на какой-то бетонной плите у пруда, где купаются утки. Миша лишь смущенно, хотя хочется что-то возразить, улыбается и открывает книгу по закладке, начиная читать вслух. Рядом с ними пристраивается собака Данилы, которая уже устала играться с палкой, что кидал ей хозяин. Дане все равно на людей, которые смеются над ним. Не потому что он глупый и не понимает этого, а потому что это они глупые и не понимают этого. Ему-то бабушка давно сказала: "не обращай внимания". Правда она была пьяна и, наверное, сказала это, чтобы мальчик отстал, но, тем не менее, рыжеволосый немного успокоился. — Нет, правда! Мне восемь, а тебе семь, — догоняет друга Миша. — Восемь - это больше, чем семь, а значит, что я тебя старше, — победно улыбается темноволосый мальчишка и быстрым шагом идет за другом, потому что он ее успевает. — Я сейчас точно обижусь. Мальчики познакомились очень странно. Мишу отправили в ларек за хлебом, а дорога шла точно около дома Дани, так как частный дом его старой бабушки стоял вдоль дороги, поэтому ночью всегда четко слышно, как ездят машины, что иногда мешает спать. Цыркунов уже идет обратно домой, жует жвачку по рублю и держит подмышкой буханку хлеба, засматривается на домики и деревья, ведь именно здесь он ходил не часто. — Она не укусит! — только и слышит темноволосый мальчик и уже летит на траву, чувствуя под собой камни, и как ударяется копчиком. Рядом какая-то собака радостно гавкает и сразу прибегает хозяин. Рыжий мальчик с россыпью веснушек, в шортах и сандалиях, смотрит сочувствующе, но в то же время улыбается. — Вообще-то с собаками надо гулять на поводке. — Возмущается Миша и принимает помощь в виде руки мальчика. — Не умничай. Не укусила же! Они дружат уже почти полгода, а Миша уже смело может говорить, что Даня ему, как брат. Рано утром рыжий мальчик прибегает к нему во двор и зовет его гулять. – Тебя сейчас папа увидит! – шипит Цыркунов, высовываясь из окна. Отец Миши не очень-то любил, когда к ним во двор кто-то незнакомый ходил. Он видел Даню пару раз, тому приходилось убегать и слушать о том, что "еще раз сюда сунешься - ноги переломаю!". Мише тогда тоже досталось. — Ну, Да-аня. — грустно вздыхает Цыркунов, понимая, что Даню не переубедить. Прошло уже семь лет. В жизни мальчиков вообще-то почти ничего не поменялось. С Мишей никто не хотел дружить, а Даня хотел дружить только с ним. С годами Даня вырос. Его лицо все также было покрыто веснушками и рыжие волосы сверкали на солнце. Он не был каким-то красавцем. Еле заметные брови, тонкие губы, голубые глаза, да большой аккуратный нос. Над Данилой хотя бы не смеялись по поводу внешности, а вот над Мишей да. Он был маленьким, худым, кожа была какая-то бледная и будто натянута на запястьях. Его челка закрывала темные глаза, да был нос с горбинкой. Миша восхищался Даней, таким светлым, большим. Кашин всегда мог ответить обидчику, а Миша не мог. Боялся. – Когда ты уже хоть слово скажешь им, а, Миш? – Кашин сидит на траве, стирает кровь с носа, а Цыркунов суетился вокруг него и не нашел ничего вокруг лучше, чем поднять свою темную футболку, начиная судорожно вытирать кровь. Потому что на улице нет никаких медикаментов. – Ну, прости, я просто не могу. Они постоянно пристают ко мне, а ты и лезешь в драку. – Парирует Миша, держа Кашина за затылок, затыкая нос. – Потому что ты мой друг. – Морщится Данила, и становиться тепло на душе: ему от заботы, а Мише от таких слов. Они до сих пор лучшие друзья, доверяют друг другу любой секрет и дают советы. Миша боится, что когда-нибудь это прекратиться, а Даня обещает, что никогда его не бросит. – Ты такой худой, ты же без меня от голода умрешь. – Хихикает Кашин, помешивая пельмени в кастрюле. – Я скорее умру от твоей стряпни. – Миша в сотый раз осматривает кухню в доме бабушки Дани. Довольно уютно. Скатерть не сочетается с обоями, а за занавеской прячется деревянное окно. Грязная плита и посуда в раковине. Еще один элемент декора - Даня, который солил свой "шедевр". – Вообще-то я нормально готовлю. – Обиженно говорит Даня. Бабушка Дани почти не выходит из комнаты, сидит там постоянно, но не пьет. Ей запретили врачи, если она не хочет умереть раньше времени. Теперь она больше обращает внимание на внука и его друга, даже добрее стала. А брат матери уехал в другой город иногда навещает их. Живут они на бабушкину пенсию, а иногда дядя отправлял деньги. Все же, у Кашина наладилось почти все. Его пес уже был старый и постоянно сопел рядом с бабушкой. А у Миши ничего не меняется. Отцу нельзя пить из-за болезни, а он не понимает. Курицы уже все давно подохли, а деньги не всегда есть. Он, наверное, скоро будет жить у Дани, хотя он не был бы против. Мать ходит на работу в ближайший ларек, а вечером пьет с отцом. Миша не любит своих родителей, как и они его. Им бы было легче, если бы его не было. – Ну, ладно-ладно, вкусно, давай быстрее, иначе я и правда, умру. А ночью Даня просыпается от стука в дверь. Пес сразу занимает лаять, а бабушка что-то бубнит в своей комнате и просит мальчика открыть. Тот на пороге замечает лишь Мишу. Раньше ночью он никогда не приходил. Тот смотрит на Данилу несколько секунд, а потом жмется к нему, кажется, всхлипывая. Когда Цыркунов вернулся домой от Дани, то сразу начал выслушивать о том, какой он плохой, жалкой и бесполезный. Мальчик привык такое слышать, поэтому особого значения не придал, лишь в себе сдержал какую-то очередную обиду. Когда ночью отцу сорвало крышку окончательно, он ударил Мишу, у которого под глазом теперь большой синяк. – Ба, это Миша, у него опять проблемы с отцом, он поспит у нас, спокойной ночи! – кричит Даня и проводит друга в свою комнату. – Миш, все хорошо будет, успокойся. – Даня сидит на своей кровати, осматривая Цыркунова напротив, что заламывал свои пальцы, в свете фонаря с улицы. Раньше он не видел, чтобы на нем было синяки. Конечно, ведь Мишенька всегда скрывал их под одеждой, если была возможность, а другие списывал на случайность. Но на лице! Теперь ведь не скроешь! Опять над ним все смеяться будут. – Да нихуя не будет хорошо! – вдруг кричит Миша, сразу закрывая рот ладошкой, вспоминая про бабушку. – Где хорошо, Дань? Надо мной смеются в школе, дома отец, которой может избить до полусмерти и мать, которая забивает на меня хуй. – шипит мальчик, хотя так хочется кричать во все горло. – Я сижу на твоей шее, а ты ведь не железный. Ничего не будет хорошо! – всплескивает руками Миша на эмоциях, случайно ударяя Кашина по подбородку. – Дань... прости, я случайно, прости! – он тут же обнимает Кашина, пытаясь загладить хоть как-то свою вину. Ему страшно, что он сделал больно другу, тот обидится и вообще не будет с ним дружить. Мише всего четырнадцать, а он уже повидал много хуйни. Да Кашина вообще хуй разберешь. Он может по-настоящему обидится, не разговаривая с Мишей насколько секунд, а может, обидится в шутку, хотя выглядеть будет очень натурально. Может либо пошутить, либо сделать все на полном серьезе. Даня сложный. На его лице трудно прочитать эмоции. Миша другой. Он слишком сентиментальный, занудный и простой. Всегда найдет выход, хотя не может выбраться из своей жизни уже несколько лет. На удивление осуждения со стороны Кашина не следует, он просто обнимает друга, отчего по спине берут мурашки. Миша не привык к такому Дане, хоть и обнимаются они не впервые. Мише восемнадцать. Его день рождения проходит скромно, в компании Дани и его старой бабушки. Ему даже приготовили торт! Миша почти заплакал, он был так рад. Его любили в этой семье и гораздо больше, чем в своей. Там его даже не поздравили. – Теперь ты можешь покупать сигареты и алкоголь. – Усмехается Кашин, когда они идут гулять. – Это намек? – Купи сиг по-братски. – Это вредно. – Пожалуйста? Даня сидит на траве, подложив свою кофту, и выдыхал дым, что растворялся в воздухе, а Миша лежал на его коленях, всматриваясь в небо. Он уже окончил школу, и больше нет тех насмешек над ним, наконец, все закончилось. Он уедет из этого городка и будет учиться, но ему так не хочется оставлять Даню. У него ведь до сих пор нет друзей, кроме этого рыжего парня. От этого становится грустно. – Мы ведь уже через год снова будем вместе? – переводит ленивый взгляд на Даню, смотря снизу вверх. – Кончено, я же обещал. Не расстраивайся. – Кашин выкидывает сигарету и смотрит на пруд, что был прямо перед ними. Даня выглядит взрослым. Гораздо старше семнадцати лет, Миша завидует его красоте и характеру. – Я не могу не расстраиваться. – Темноволосый стряхивает с плеча Дани какую-то мошку. – Я буду сильно скучать. – Голос под конец фразы стихает, и он старается держать себя в руках. Данила, наконец, соизволил посмотреть на Мишу. Глубоко вздыхает и наклоняется ближе к лицу Миши, касаясь его губ. Очень неудобная поза, но какой приятный поцелуй. А Миша отвечает, будто бы ждал этого. И этим двум не нужны какие-то слова, один поцелуй, кажется, все решил. Миша точно дождется Даню. Даня точно не предаст Мишу. Вдвоем они слишком много всего пережили, чтобы какое-то расстояние все испортило.