У нее что-то заклинило внутри, а он просто идиот. Влюбленные все такие.
Леви вылез из кареты в центре Стохесса, отдавая кучеру пару монет и проклиная себя за бесполезную трату времени. Причина посещения капитаном внутренних стен состояла в том, чтобы найти подарок на день рождения Элиссы. Мужчина понятия не имел, зачем потащился через достаточно большое расстояние ради такой мелочи. Но теперь жаловаться на идиотизм, затмивший здравый рассудок, нет смысла, потому что Леви уже здесь. Яркое тёплое солнце, вкупе с легким чуть прохладным ветерком. Аккерман любил такую погоду, ведь в Подземном городе возможности наслаждаться подобной роскошью у него не было. Леви хмыкнул, стянул с себя черный однобортный пиджак и накинул его на плечи. Ветер пробирался под кипенно-белую рубашку, освежая и разливаясь по телу каким-то неведомым умиротворением. Даже запах города казался ему чище, чем был в прошлый раз, да и люди выглядели радостно. Весна уже вступила в свои владения. Он понятия не имел, с чего ему начать и где, в общем-то, купить подарок для этой дуры. Тяжёлый вздох с его стороны, выражение вселенской усталости на лице и небольшая рассеянность в мыслях. Мужчина посмотрел по сторонам и заметил небольшую цветочную лавку. Ирисы, красные розы, белые пионы и нарциссы. Растения в больших деревянных вёдрах источали прекрасный свежий аромат, смешивались и разливались по улицам города. Мысли Аккермана немного упорядочились. «Просто куплю ей цветы...». Леви опустил руки и направился к лавке, в его движениях отчётливо читалось облегчение. В голове стремительно проносились воспоминания о девушке, и он замер. — И почему же ты отвергла того паренька? Тихий смешок раздался в ответ на вопрос Ханджи. — К сожалению, на большую часть цветов у меня аллергия, кроме полевых... Мужчина чертыхнулся, разворачиваясь обратно. Теперь в его голове было абсолютно пусто. В очередной раз накатила головная боль, тяжёлый вздох сорвался с тонких обветренных губ, и мужчина длинными холодными пальцами сдавил виски, затем провел ими по антрацитовым уставшим глазам, слегка надавливая. Он выпрямился и пошёл дальше, тихо ступая по серой гранитной брусчатке. Шум центральных улиц сбивал с толку, кричащие торговцы раздражали, а сутолока проходящих людей кружила голову. Леви не любил такую обстановку. В этой суматохе многие порой не замечают, что истинное счастье людей — простое спокойствие и мир. Они не ценят подаренную им судьбой свободу и семью. Мужчине с ранних детских лет пришлось повзрослеть. Смерть матери, уроки от убийцы, а затем... одиночество, грабежи, разбои. Он нашёл дорогих ему людей и снова потерял из-за совершённого им выбора. Кажется, сердце его давно очерствело, перестало что-либо чувствовать. Лишь иногда напоминало о себе сдавливающей болью и пустотой. Раньше, замечая вокруг себя счастливые семьи, влюблённые пары, он и сам надеялся испытать те же трепетные чувства, заставляющие порой совершать самые необдуманные действия. Но теперь, с прожитыми им годами, Леви понял, что убийцу полюбить невозможно. Человек, поднявший руку на другого человека, пусть даже самого ужасного, теряет себя, оставляя после лишь ненавистную ему и остальным оболочку. Аккерман знал, что таковым был его крест, который он сам на себя взвалил, и теперь никто не в силах ему помочь. Мужчина на секунду вздрогнул, вспоминая время после первой вылазки за стены. Ночь, проведённая на крыше здания разведки, и сидящая рядом блондинка с бутылкой вина. Она не обвиняла, не говорила слов поддержки, не сочувствовала. Элисса, оставшаяся рядом с ним даже после брошенных в её сторону грубостей и оскорблений, вызвала в его душе странное чувство теплоты и какой-то нужности. Он начал уважать девушку. Пусть в глазах других этот поступок ничего не стоил, в тот момент Леви, наверное, впервые был искренне благодарен. Улица расширялась, открывая вид на центральную площадь. Несколько клумб, с густыми цветущими кустарниками, дарящие прохожим тень и прохладу; парочка дорогих магазинов и ресторанов. Прохожие добродушно улыбались и кланялись друг другу, показывая высшую степень уважения и любезности. Лицо Леви немного помрачнело, а настроение самую малость испортилось. Отчётливее ощущалась усталость и недосып. Его внимание привлекло небольшое коричневое здание с высокой крышей. На деревянной вывеске, украшенной белыми вензелями, тонкой кистью было написано «Цветущий чай». Дверь с небольшими стеклянными окошками и широкие витрины, набитые разными сортами чая и красивыми сервизами. Аккерман фыркнул. Вереница воспоминаний вновь заполнила его мысли... Двадцать пятое декабря привычно встретило мужчину леденящим холодом и снегопадом. На удивление зима в этом году выдалась очень суровой и морозной. Количество вылазок заметно уменьшилось, а потому солдатам разведки оставалось сидеть в штабе и изредка тренироваться. Капитанам же приходилось делать в два раза больше бумажной работы, чем обычно. Голова Леви болела просто невыносимо, чай заканчивался катастрофически быстро, а руки так и оставались холодными, озябшими. Даже камин помогал слабо. Эпидемия простуды сломила командора Смита, и тот любезно "попросил" офицеров приглядеть за солдатами вовремя сдавать отчёты, заполнять все бумаги и не беспокоиться за его здоровье. После этого Эрвин, скромно помахав носовым платочком, уехал в больницу. За старшего оставили Майка. Помогало это слабо, поскольку из вверенных им обязанностей лучше всего получалось пока что последнее. Вообще, к счастью Леви, солдатам было настолько скучно, что даже за уборку они принимались с должным энтузиазмом. Мужчина встал из-за письменного стола и выдохнул, затем подошёл к окну, наблюдая за движениями лёгких, падающих на землю, снежинок. Стёкла, красиво украшенные инеем, особенно привлекали внимание, как картины известных художников. Деревья, густо облепленные снегом, вечером казались особенно очаровательными. Свет в казармах погашен, а значит, разведчики уже легли спать. В кабинете стало заметно теплее, тихое потрескивание брёвен успокаивало, и Аккерман, развеивая дрему, подхватил со стола железную кружку, некогда наполненную душистым травяным чаем. Ненавистная ему бумажная работа ещё не заканчивалась, как бы сильно ему этого не хотелось. Широкими шагами мужчина преодолел расстояние от стола до двери и вышел, тихо прикрыв её за собой. Обратно он вернулся через пятнадцать минут, аккуратно держа в левой руке согревающий напиток. Первой привлекла его внимание простая коробка, поверх которой был завязан белый бант из широкой атласной ленты. Капитан поставил кружку рядом, недоверчиво посмотрел на незнакомый предмет. В левом верхнем углу на коричневой крышке красовалась подпись: «С Днём Рождения, Леви!». Аккерман шумно втянул носом воздух и раздражённо поджал губы. Долго определять, кто мог это принести, не было нужды, потому что во всём штабе разведки, только у Элиссы был настолько аккуратный каллиграфический почерк с небольшой завитушкой на букве «с». «Идиотка... дура...». Леви Аккерман не любил отмечать настолько бесполезные праздники, тем более, последний раз, когда он получал подарок был в далёком детстве, когда мать всё ещё была жива. «Не стоило говорить дату Смиту...». Разведчик легко подхватил коробку и вышел из комнаты. Длинный коридор штаба встретил его прохладой и темнотой. На пол, покрытый старым ковром, из широких окон падал непостоянный лунный свет. Леви поднялся на третий этаж, повернул направо. Перед ним предстала дверь темного цвета. Постучался мужчина резче и громче, чем ему хотелось. В комнате послышался шелест и шебуршание. Не дожидаясь ответного «Войдите», капитан открыл дверь, нос к носу сталкиваясь с капитаном Рокантен, уже успевшей подойти прямо к двери. В её кабинете было заметно прохладнее, чем в его. На плечи Элиссы, поверх серой льняной рубашки, была наброшена шерстяная шаль, в которую девушка зябко куталась. Она оглядела Леви и отошла в сторону, в её светло-серых нефритовых глазах, отчетливо читалось удивление. Рокантен отвернулась, прошла вглубь комнаты и мягко села в кресло за столом. Находиться в её кабинете было приятно, по крайней мере, помимо постоянной свежести и прохлады, здесь всегда было удивительно чисто, из-за имевшейся у девушки аллергии на пыль. Аккерман негромко поставил подарочную коробку прямо перед Элиссой, она подняла на него взгляд. Бледные пальцы поправили съехавшую шаль и девушка поджала губы, нахмурила тонкие брови и откинулась на спинку, складывая руки на груди. — Что-то не так? — её взгляд стал внимательнее, она постоянно смотрела в его глаза, чем безумно раздражала. — Не стоило... — мужчина кивнул на коробку, а затем свысока посмотрел на Рокантен. — Оставь себе. Леви круто развернулся, направляясь к выходу. Со стороны девушки раздался тяжёлый вздох. Он услышал скрип ножек кресла и быстрые шаги за спиной. Почувствовав прикосновение холодных пальцев к запястью, капитан замер, посмотрел на Элиссу через плечо. Белые распущенные волосы отражали приглушенный свет керосиновой лампы, что стояла на столе. Глаза смотрели на него с осуждением, хоть ему было плевать. Напряжённую тишину между ними разбавлял лишь вой ветра, и стучащий в стёкла окон снег. Девушка отпустила его руку и сделала небольшой шаг назад. Затем заправила выбившуюся прядь волос за ухо и спрятала руки под шалью. — Отказываться от подарка невежливо. — удивительно, сколько в ней наглости, говорить с ним, как с ребёнком... Звон входного колокольчика и щекочущий нос запах сушёных трав. Леви любил этот магазин. Хоть и то, что о нём ему рассказала Элисса, раздражало. К слову, в той подарочной коробке, которую Аккерману всё-таки пришлось открыть, был прекрасный фарфоровый чайный сервиз на двух персон и сорт дорогого чёрного чая, очень понравившийся мужчине. Только из-за этого он здесь. Перед прилавком спиной к нему стояла низенькая женщина в простом платье. Черные с проседью волосы едва доходили до плеч. В её руках была коробочка зелёного чая. Мужчина встал рядом с ней, краем глаза смотря на красивое женское лицо. Удивительно, но она была похожа на Элиссу. «Видимо, я совсем лишился ума». Капитан отвернулся к витрине и немного наклонился вперёд. Высокий парень за прилавком протягивал незнакомке несколько монет. — Возьмите, госпожа Ирэн, — Леви сморщился от противно-звонкого голоса добродушного юноши. — Как здоровье мистера Рокантена? Брови мужчины едва приподнялись в удивлении. Выходит, эта женщина — мать Элиссы. Он выпрямился, смотря в сторону спокойной и собранной женщины, прячущей монетки в кожаный мешочек. Отсюда и сходство. Капитан тихо выдохнул, думая о том, что, к счастью, ещё не настолько обезумел, чтобы искать её лицо среди прохожих людей. — Спасибо, — тихий чёткий голос женщины прервал секундную тишину. — Ох, Ларри, ты же знаешь, его и колом не убьешь. Только нервы мне треплет. Ладно, я пойду, удачного дня! Парень неловко хохотнул, запуская пальцы в короткие огненно-рыжие волосы, и попрощался с уходящей женщиной. Через несколько секунд юноша обратил своё внимание на него. — Добрый день, капитан Леви, Вам как обычно? — Аккерман кивнул, смотря вслед уходящей женщине. За стеклянной витриной она взяла под руку высокого мужчину с белыми, словно снег, волосами. Блондин наклонился к Ирэн, а она, сморщившись, что-то произнесла, положила руку на его лицо. Тот рассмеялся, поцеловал тонкое запястье и повёл женщину к карете. «Теперь понятно, в кого Рокантен такая бодрая». Мужчина протянул парню пару монет и забрал из его рук картонную коробочку. Семейная пара, на удивление, вызвала в его груди странное теплое чувство. Леви был рад за Элиссу, но сожаление и какая-то душащая зависть слегка давили его изнутри. Он сотню раз задавался вопросом: зачем она вообще пошла в разведку. Не видевшая жизненных реалий, воспитанная в любви и ласке — в его представлениях Элисса была тепличным ребёнком, и то, чего девушка добилась, нисколько его не волновало. Неужели она не понимает, что её в любой момент может не стать? Как и сотня других солдат, погибнет в глотке титана, а он не успеет ничего сделать. Возможно, Леви и сам упустил тот момент, когда стал переживать за блондинку. Мужчина не испытывал к ней любви, скорее, Элисса была для него товарищем по оружию. Он ценил её жизнь, со стыдом признаваясь себе, что она была для него чуть дороже остальных солдат.***
Мужчина понятия не имел, что ему делать и куда идти. Пока что хотелось бросить идиотскую идею и вернуться в штаб, но необычное для Леви желание сделать запоминающийся подарок Элиссе побеждало здравый смысл. Солнце уже садилось, небо окрасилось в бледно-васильковый цвет, ближе к горизонту плавно переходило в персиковый. На площади стало гораздо тише, свежее. Ветра почти не было, и Аккерман шумно втянул носом воздух, наслаждаясь предзакатной прохладой. Перед ним стояло высокое темное и старое здание антикварного магазина. Он не помнил, как пришел сюда, но интуиция и позднее время подсказывали ему, что это последний шанс. Если же мужчина ничего не найдёт, то так тому и быть: видно не судьба. Чёрная облупленная дверь неприятно скрипнула, Леви презрительно сморщился из-за пыли и запаха старых вещей, ударившего в нос. Длинный тёмно-коричневый застеклённый прилавок хранил в себе абсолютно разные предметы: начиная от ювелирных изделий, и заканчивая древними книгами с рассыпающимися страницами. Свет, падающий в комнату из единственного окна, бликами ложился на кучу хлама, сверху которого стояла металлическая узорчатая коробочка. Аккерман посмотрел по сторонам, пытаясь найти среди барахла владельца этой лавки. В углу, с пяльцами в руках, в которые был затянут плотный материал, сидела старушка, ловко вышивающая что-то красными нитками. Женщина преклонных лет подняла голову и отложила в сторону вышивку. Поправив съехавшие на нос очки, она взглянула на Леви сквозь толстые линзы. Медленно поднимаясь с видавшего виды кресла, бабушка прищурилась, смотря будто бы сквозь него. Она взяла трость, прокашлялась, прикрывая рот морщинистой рукой. На стене, справа от мужчины, тикали маятниковые часы. Раздался звук механизма, створки сверху раскрылись, из них вылетела кукушка, звеневшая частым скрипучим лязгом совсем не похожим на пение живой птицы. Сильнейший воин человечества вздрогнул, положил руку на рукоятку спрятанного за поясом ножа. Хриплый противный голос старушки, не отрывающей от него взгляда, окончательно добил Леви. — Малю-ютка... — она протянула это настолько ужасающе, что разведчик напрягся, стараясь внешне не проявлять эмоций. — Малютка, ну что ж ты там встал, иди сюда. Аккерман сощурился, его брови сошлись на переносице. Эта карга совсем поехала? Неужели, это его только что назвали "малюткой"? Взгляд выражал раздражение, сухие губы мужчины приоткрылись в желании нагрубить, судя по всему, хозяйке сего заведения. Сзади раздалось тявканье, из-за висевшей шторы пулей выскочил чёрный пёс, с радостным лаем несясь к старушке. Леви выдохнул и опустил руки. Оказывается, Малютка - это большая собака... Просто смешно. Бабушка тихими, шаркающими шагами засеменила в его сторону. Она подозрительно посмотрела на очередного клиента и громким голосом спросила: — Вы что-то хотели?! Леви вдохнул и выдохнул, эта старуха ещё и глухая... — Я бы хотел найти что-то, что понравится молодой девушке, — просьба говорить громче, лишь подтвердила его догадки. Леви обречённо закатил глаза. Впервые за несколько лет мужчине пришлось повышать голос. Повторив просьбу несколько раз, он нашёл ту громкость, на которой старушонка чётче слышала его. Она зашаркала куда-то влево, повторяя недовольное "сейчас". Направившись к старому комоду, женщина достала из верхнего шкафчика небольшую красную коробочку. Худая старая рука, протянула её разведчику, и тот, открыв вещицу, рассеянно уставился на тонкое серебряное кольцо с небольшим прозрачным камнем в середине. — Это что? — он вопросительно взглянул на хозяйку, которая прислонив палец к узкому подбородку о чём-то думала. Рот её приоткрылся в изумлении, и она посмотрела на Аккермана, как на полнейшего идиота. — Это обручальное кольцо, — громко проговорила она, а затем насмешливо продолжила. — Если Вы не знали, любая девушка хочет выйти замуж, так что подарите ей кольцо, она точно будет довольна. Обречённо возведя очи к небу, мужчина пытался успокоиться и вспомнить хотя бы один момент за свою жизнь, когда его настолько выводили из себя. Сунув бесполезную для него вещь обратно старушке, Леви что-то раздражённо проговорил, забывая о глухоте пожилого человека. К счастью, ей хватило ума понять, что никакой свадьбы в жизни юноши не намечается. Бабушка разочарованно выдохнула, чувствуя обиду за леди, которой достался такой чёрствый сухарь. Прошло порядка десяти минут, за которые старушка успела опустошить пресловутые "закрома родины". В расход пошло всё: браслеты, от которых вредный посетитель отказался, сославшись на неудобство пользования оружием; вазы, которые, оказывается, в казармах некуда, да и незачем ставить; статуэтки мужчина и вовсе назвал бесполезным подарком. Вышитые шёлковыми нитками пелерины девушка не носила, а шаль, как выяснилось, у неё уже есть. Оба тяжело дышали то ли от громкого говорения, то ли от разлившегося чувства негодования, вызванного взаимным непониманием. Хозяйка огляделась по сторонам, отмечая про себя вещи, которые нужно обязательно предложить. Она взглянула на раскрасневшегося от крика мужчину и скептически хмыкнула. Был бы он кому нужен, такой токсичный. — Чем увлекается, Ваша девушка? Мужчина громко втянул носом воздух, чувствуя, что находится на грани. — Элисса не моя, а увлекается она... А ведь правда: чем? Взгляд его стал спокойнее, Леви перебирал в голове варианты, пытаясь вспомнить любую мелочь, которая помогла бы ему. Единственное, что пришло в голову — романы, над которыми блондинка часто рыдала. Ещё музыка. Мужчина сразу вспомнил их первую встречу. Тонкие девичьи руки, любовно касающиеся прекрасного музыкального инструмента в грязной потрёпанной подземной таверне. Лисьи глаза, испытующе смотрели в его антрацитовые, а медовый голос, ласкающий слух, пел старую известную каждому колыбельную. — Она музыку любит, наверное... и книги. Бабушка задумчиво выдохнула, облокотилась на трость. От беготни у неё ломило спину, да и Малютка, скуля, просился на улицу. Желание отпустить мужчину как можно скорее усиливалось. Тысячи предметов, которые когда-то касались её рук, проносились в памяти. Теперь ей и самой было интересно, чем она может ему помочь. Цепкий взгляд приметил стопку накрытых льняным холстом книг, что стояли на высоком стуле, после поднялся выше и зацепился за небольшую музыкальную шкатулку. Вот оно! Женщина двинулась вперёд, останавливаясь около Аккермана. Затем хозяйка шибанула мужчину клюкой по ноге и ею же указала на замеченную ранее вещицу. Пусть забирает и проваливает отсюда. — А ну-ка, достань. Леви сморщился от удара, хотя тот и был совсем лёгким. Скептическим взглядом разведчик одарил сначала старуху, а затем очередной предмет. Он был уверен: ничего особенного в нём нет. Сделав несколько шагов к куче, приподнялся на носочки и взял в руки увесистую шкатулку. Аккерман развернулся обратно, протягивая бабушке металлическую коробочку. Та аккуратно и бережно забрала её, оглядела со всех сторон, затем выжидающе посмотрела на покупателя. — И что это? — вопрос вызвал у мужчины стойкое чувство дежавю, вспомнил кольцо, и нервно выдохнул, предполагая, что и здесь ничего нужного не найдётся. — Музыкальная шкатулка. — ответила хозяйка и, подняв её повыше, защёлкала заводным ключом. С лёгким стуком она поставила её на стеклянный прилавок, сняв незамысловатый замочек, открыла крышку. По антикварному магазину разлилась нежная медленная музыка, а в центре коробочки, стоя на красной подставке, в вальсе кружилась пара: мужчина нежно прижимал к себе девушку в длинном платье. Леви завороженно посмотрел на шкатулку, тонкая работа мастера восхищала. Он поднял взгляд на старушку, впервые видя улыбку на морщинистом лице. — Я беру её. — владелица отвлеклась от вальса пары и посмотрела на него, затем кивнула, принимаясь укладывать шкатулку в, неизвестно откуда взявшуюся, картонную коробку. Женщина быстро упаковала подарок, завязав сверху ленточку. Аккерман расплатился, попрощался и направился к выходу, старушка засеменила за ним. Она придержала дверь и со вздохом произнесла: — Какая она? Ваша Элисса... — пытливый старческий взгляд излучал теперь доброту и любопытство. Леви задумался, как описать Рокантен одним словом. — Ну, она, наверное, красивая... — скорее да, она действительно красивая. Разведчик слышал это не раз от других солдат, но те, как ему думалось, говорили лишь о внешности, совершенно забывая о личности. Он же, произнеся это слово, подразумевал красоту скорее внутреннюю: умение сочувствовать, понимать, быть рядом, когда это нужно. — А ещё? — прервала женщина его размышления. Леви отметил, что теперь они оба говорили спокойным тоном. Неужели, бабка обманывала его глухотой? — А что ещё надо? — вопросом на вопрос равнодушно ответил он. Старушка, разочарованно фыркнула. Взгляд её выражал теперь какую-то саркастичность. — Вам бы книгу написать, молодой человек, — Аккерман поджал губы. — "Как обидеть женщину пятью словами, или того меньше". Прощайте. Дверь перед его носом хлопнула, а мужчина хмыкнул. Наконец-то можно возвращаться обратно. Леви медленно ступал по улице, наслаждаясь прохладой. Теперь, спустя столько потраченного впустую времени, небо почти полностью окрасилось в розово-жёлтый цвет. У него было совсем немного времени для того, чтобы добраться в штаб до темноты, но торопиться не хотелось. Жасмин, ровным рядом росший на аллее, по которой он шёл вперёд, источал глубокий, особенно сильный аромат. Разведчик впервые за долгое время дышал полной грудью. Все мысли разом исчезли, стало легче. Прошла даже мучившая головная боль. От прошедшего дня он чувствовал лёгкую усталость и удовлетворение. Хоть мужчина и понятия не имел, понравится ли девушке подарок, но его это мало беспокоило: всё же они друг другу не возлюбленные. Леви почувствовал, что кто-то дернул его за рукав пиджака. Взгляд наткнулся на худенькую девочку, лет семи. Видимо, и за внутренней стеной есть бедность. — Дяденька, — смущённо проговорил ребёнок. — Не хотите купить цветы? Аккерман равнодушно посмотрел на протянутый ему букетик недавно сорванных ромашек. "Кроме полевых...". Мужчина прикрыл глаза, думая о том, почему девочка спросила именно его. Кто-то назвал бы это судьбой. Ну, а впрочем, почему бы и нет? Солдат протянул девочке монету, и та с радостной улыбкой на лице всучила ему цветы, а затем побежала обратно. Удивительно. С абсолютно апатичным выражением лица и маленьким букетом в руках Леви добрался до почти опустевшей площади и, сев в крытую повозку, отправился домой.***
I can't help but be wrong in the dark Cause I'm overcome in this war of hearts I can't help but want oceans to part Cause I'm overcome in this war of hearts. Я не могу не ошибаться во тьме, Потому что я побеждена в этой войне сердец. Я не могу не желать, чтобы океан расступился, Потому что я побеждена в этой войне сердец. Ruelle - War of Hearts.
Мужчина постучал в кабинет и, услышав уставшее "открыто", вошёл, тихо прикрыв за собой дверь. Здесь было всё так же чисто и прохладно, как и несколько месяцев назад. Девушка сидела за столом, подписывая какие-то бумаги. Тихий шелест листов отвлекал. Не зная, что ему сделать, он подошёл к столу, сел в кресло напротив. Леви смотрел на Элиссу, которая совершенно не обращала на него внимания. Она была сосредоточена: нахмуренные брови, строгость в глазах, несколько выпущенных из низкого пучка прядей щекотали высокие девичьи скулы. Рокантен, подняв правую руку заправила их за ухо. Он и внимания не обращал на то, что она левша. За работой её движения становились чётче и изящнее, лишаясь обыкновенной для неё резкости. Сейчас девушка напоминала Аккерману, встреченную ранее её мать. Она подняла на него свои опаловые глаза, смотрящие с лисьей хитрецой и мягко улыбнулась, извиняясь за то, что совершенно о нём забыла. Леви поставил на стол коробку, поверх положил цветы. Теперь он и вовсе не знал, куда себя деть. Мужчина не говорил ей ничего, встал, отмечая, что Элисса теперь выглядела растерянно и смущённо. — Спасибо, — голос её был немного выше, чем обычно. — Я не думала, что ты... Его голос прервал тихую речь блондинки. — Лучше молчи... Взяв в руки ромашки, она поднесла их к носу и, прикрыв глаза, втянула горьковато-травянистый запах. После руки потянулись к коробке. Аккуратно развязав ленточку, капитан счастливо посмотрела в его глаза. Леви сглотнул, не понимая, почему сейчас его сердце билось настолько часто и громко. Казалось, что и она вот-вот услышит его ритм. От этого Аккерман, к собственному удивлению, чувствовал себя неувереннее обычного. Женские руки открыли коробку, и Элисса с интересом достала шкатулку, оглядывая её. И вновь раздались щелчки механизма, снова закружилась пара, а по комнате разлилась мягкая музыка. Она растроганно посмотрела в его глаза, закусив нижнюю губу. Сердце мужчины ухнуло вниз, он замер. Какого чёрта эта женщина плачет? Тихий шёпот разрезал тишину. — Прямо как у бабушки... — Рокантен рукой вытерла мокрые щёки, не сдерживая улыбки. — Дедушка подарил ей похожую, когда они поженились. Извини. Взгляд мужчины растерянно бегал по лицу девушки. Ему теперь её успокоить? Или сбежать, забрав шкатулку? Боже, он ведь не юноша с переходным возрастом, так почему так смущается этой женщины. Прежде чем Леви успел что-либо понять, он услышал слова благодарности, а затем почувствовал нежные объятия. Он не поднимал рук, не обнимал её в ответ, лишь просто стоял, будто бы боясь к ней прикоснуться. "Я просто идиот". Элисса отпрянула от него и сделала шаг назад, её глаза, потемневшие из-за слёз, стали удивительного цвета грозовых туч, и Аккерман, смотря в них с нехарактерным для себя интересом, заметил яркий, словно режущая небесный свод молния, мир. Жгучее желание прикоснуться к её лицу, но не сметь этого сделать из страха напугать, потерять, вновь всё испортить сдавило грудь, не давая дышать. Она вновь завела нежную музыку, а затем, протянув руку, произнесла: — Станцуешь со мной? Он не станет этого делать. Несмотря на желание обоих... Им это не нужно. Они оба лишь всё испортят. — Нет. Леви круто развернулся, направляясь в сторону выхода. Вновь нежное прикосновение к запястью. Зачем она его останавливает? Аккерман повернулся, его холодный взгляд встретился с её глазами, излучающими нежность. Мужчина обещает себе, что это первый и последний раз, когда ему позволительно быть слабым. Он нежно держит её в своих руках, всё ещё пытаясь сохранить маску на лице. Но она счастливо улыбается, обхватывает его шею обеими руками и прижимается ещё чуть ближе. "Это ведь не вальс... ну и к чёрту". Аккерман ненавидит себя за это, но смотрит в её глаза слишком долго, Рокантен непозволительно близко. И Леви... улыбается мягко, едва-едва, всё ещё сдерживаясь. Но ей хватает и этого, девушка утыкается носом куда-то ему в шею, а мужчина, зарывается лицом в удивительные снежные волосы, вдыхая мягкий аромат лечебных трав. Он обещает себе, что больше не будет таким мягким рядом с ней... Она думает о том, что сможет вечность сдерживать свои глупые ненужные чувства... Но ведь лгать себе не запрещено, правда?