Грохот в голове

Пожалуй, больше всего Кирс ненавидит звук, с которым захлопывается дверь лифта. Поднимаясь с наблюдательной миссии, она надеется, что больше никогда в жизни его не услышит. Но она слышит его снова, и этот грохот оглушает ее. Двери захлопываются, и Кирс оставляет наверху рыдающую матушку и поседевшего за ночь отца. Кирс не верит, что Финн убил своего родителя. Она знает, как сильно он любил его. Финн никогда бы так не поступил. Кирс кричала вслед, что докажет его невиновность, и он пытался улыбаться ей в ответ. Кирс обещала ему помочь. Но она не знала, что последует за ним. Внизу ее встречают сэр Инес и ее личный кошмар – Заксен Бранденбург. Кирс кажется, что земля уходит у нее из-под ног, когда она видит его злорадный взгляд. Даже двух дней не прошло с тех, как они скрестили мечи, и вот он стал ее начальником. Что может быть хуже? Впрочем, ей везет. Сэр Инес жалеет ее и берет под свою опеку. Однако он не мешает Заксену сажать ее в клетку каждый раз, когда у него портится настроение. Поэтому Кирс быстро учится угадывать состояние командира и сбегать на дежурство, если он курит вторую сигарету подряд. Курение – это хорошо. Запах табака довольно легко различить, когда привыкаешь к постоянной вони убежища. Вообще-то за решетку она попадает вполне заслуженно. Это Финн умел вовремя ее остановить от очередного безумства. Здесь Кирс никто не мешает надавать напарнику по шее за пошлую шутку или грубое обращение с горожанами. На ее выходки закрывают глаза, пока они в пределах штаб-квартиры, но если это видят в убежище, она непременно отправляется на неделю в подвал. Эта простая логика доходит до Кирс далеко не сразу. Сэр Инес учит не выделяться и не идти против воли командира. Заксен Бранденбург здесь закон. Он может делать все, что пожелает, и никто не противостоит ему. Кирс выделяется уже тем, что она девушка, поэтому ей стоит быть особенно осторожной и поскорее засунуть свои принципы куда подальше. Кирс спрашивает, куда засунул свои принципы сам Инес. Он рассказывает про возможность вернуться в Верхний Мир, и тогда она понимает. Ее ломает пополам. Ей нужно придумать, как оставаться в тени и при этом заслужить благосклонность ненавистного человека. Как забыть о морали и все же остаться собой. Она не знает. Ее трясет каждый раз, когда она думает об этом. В редкие выходные Кирс пытается найти Финна. Попытки каждый раз неудачные, но она продолжает надеяться. Возможно, он ушел за стены в поисках лучшей жизни. Это самый хороший вариант из всех, что она может придумать. Однажды, в очередной раз слоняясь по улицам, Кирс спасает мать с ребенком от нападения ревнивого мужа. Услышав крики, она тут же срывается на бег и молится, чтобы это не были разборки Гончих. Чтобы ей не пришлось кусать до крови губы, опускать голову и проходить мимо. Ее молитва была услышана, и так она познакомилась с Риелит и Мерло. Мерло обрадовался вдвойне – он узнал в ней девушку, которая спасла его от Заксена. Кирс поморщилась, когда он вспомнил об этом. Это, казалось, было так давно, будто в другой жизни. Теперь она сама – Гончая. Она больше не может выступать против своего командира. Кирс нравится Риелит. Она расстроилась, узнав о том, как молодая женщина зарабатывает себе на жизнь, но не удивилась. Все выживают, как могут. Через полгода Кирс бросает свои попытки найти Финна и выходные проводит вместе с Риелит. Она тайком приносит ей еду и угощает любимым черным чаем. Риелит добрая, внимательно слушает и готовит куда лучше, чем повара в столовой казармы. Когда Кирс жалуется ей на свою проблему с Бранденбургом, Риелит с легкой улыбкой предлагает ей переспать с ним. Кирс давится водой и долго откашливается. Это определенно не тот вариант, который бы ей подошел, но Риелит пожимает плечами: – И все же подумай. Сэр Инес смотрит на Кирс как на сумасшедшую, когда она пересказывает ему разговор. Он качает головой и советует не играть с Заксеном в такие игры. Кто знает, чем это может закончиться. Кирс улыбается и заверяет его, что это просто шутка. В любом случае, рядом с ним ей не нужно беспокоиться. Инес отводит глаза. Лифт захлопывается с таким же грохотом, хотя Кирс кажется, что он стал еще громче. Механизм увозит от нее сэра Инеса в Верхний Мир, и она снова остается одна. – Я хотел взять тебя с собой как напарника, но Закс был против, – сказал на прощание ее единственный защитник. Кирс понимает, что он не виноват, однако все равно чувствует, будто ее предали. На самом деле, за год она успевает привыкнуть к этой жизни. Как девушке, ей положена отдельная комната в казармах. Она всегда накормлена, одета, обута. Ей платят зарплату. На патрули она обычно ходила с Инесом или с Диего, который относится к ней вполне дружелюбно. Ее не трогали, потому что никто не хотел связываться с вице-командиром – человеком благородным, но суровым и жестким. Кирс попадает в камеру на следующий же день после его отъезда. Вытащить ее оттуда больше некому. Это была самозащита. Возможно, она перестаралась, но что еще делать, если ее пытаются изнасиловать? Сидя на жестких нарах, она все прокручивает в голове слова Риелит. Месяц назад примерно то же сказал ей Диего: – Что тут думать вообще? Ты же женщина. Пользуйся этим. Выйдя из заключения, Кирс первым же делом отправляется к Риелит. Если уж она действительно собирается переспать с этим Бранден-кошмаром, она хотя бы должна знать, что ее ожидает. Первый же разговор доводит Кирс до такого состояния, что она готова в любой момент потерять сознание от смущения. Но она продолжает слушать и даже ловит себя на мысли, что ей нужно записывать. Кирс с тоской вспоминала время, когда рядом был сэр Инес, потому что количество покушений на ее тело увеличилось слишком резко. Особенно тяжело было отбиваться в камере. Глиссаде качал головой, недоумевая, что случилось с милой дружелюбной Кирс. Кирс смотрела волком, но ее взгляда было недостаточно. Когда чуткий сон неожиданно прерывает навалившееся на нее пьяное тело, она не выдерживает. Отбиваясь, Кирс теряет над собой контроль. Она не понимает, почему они никак не оставят ее в покое. Когда до нее доходит, что чужое лицо превратилось в месиво, она вылетает из комнаты, чуть не запутавшись в одеяле, и мчится в кабинет командира. Босая, в ночной рубашке на голое тело, она барабанила окровавленными кулаками по двери и громко выкрикивала его имя. Ей вскрыли замок, поэтому она собиралась попросить его заменить или выделить ей другую комнату. Такое оправдание она придумала себе потом. Сердце билось так сильно и так громко, что она не слышала собственных мыслей. Кирс снова ощущала себя оглушенной. Она даже не обратила внимания, что Заксен зевал и явно видел третий сон, когда она его разбудила. Она просто накинулась на него. Сама. Это Кирс помнит отчетливо. Риелит говорила, что в первый раз обычно больно, но Кирс этого не заметила. Заксен взял ее прямо на рабочем столе, и она кусалась, царапалась и громко стонала. Когда все закончилось, она продолжала лежать, тупо уставившись в потолок, опустошенная и удивительно спокойная. Кажется, там же она и отключилась. Проснувшись в чужой кровати, Кирс все утро ходила пунцовая и чуть ли не заикалась, разговаривая с Заксеном. Тот же, в свою очередь, выглядел вполне довольным. Он выделил ей комнату рядом со своим кабинетом. Точнее, вроде бы это была командирская комната, но он там не появляется, потому что ночует на диване с бухгалтерской книгой в руках, поэтому она вполне может там поселиться. Возвращаясь за своими вещами, Кирс с глухим удовлетворением понимает, что избитый ею урод пролежал на полу всю ночь. Она переносит все свои пожитки, выпивает ночную настойку, завтракает и сообщает о нем только когда идет в медотсек обработать сбитые костяшки. Ей даже не стыдно. Так ему и надо. Следующие несколько дней проходят относительно спокойно. Кирс дежурит с Диего, пьет чай с Риелит и крепко спит по ночам. Если для такого надо было всего лишь переспать с командиром, она жалеет, что не сделала этого раньше. Кирс не ожидает, что командир постучится к ней неделю спустя (и что он будет стучаться – это же его комната). От удивления она пятится назад и замирает, не зная, как реагировать. Заксен заходит внутрь, закрывает дверь и скидывает свой плащ на стоящий рядом стул. Кирс кусает губы, с интересом глядя, как легко он справляется с многочисленными застежками на мундире и мелкими пуговицами на рубашке. Это даже завораживает. Вообще-то она думала, что все обойдется одним разом. Тогда ее кровь кипела, и она не задумывалась о своих действиях. Сейчас все иначе. Она устала после длительного дежурства и не очень понимает, что ей нужно делать. – Чего уставилась? Подойди уже. Кирс не умела целоваться – неженатым в Верхнем Мире это не нужно. Она даже не читала об этом в запретных книгах, как доктор Адаже, только слушала Риелит. И потому очень боится сделать что-то неправильно. Заксен целует долго и грубо, у нее подкашиваются колени, и Кирс цепляется за его плечи, чтобы не упасть. Она пытается вспомнить хоть что-нибудь из слов Риелит. Что ей делать дальше? Мысли путаются в голове. Он не говорит ни слова после. Молча натягивает рубашку, забирает верхнюю одежду и уходит. Кирс чувствует себя утомленной, но не может уснуть. Она прислушивается к звукам за стеной и гадает, ушел ли он на дежурство или спать на диван. Последнее почему-то расстраивает. Кирс чувствует себя еще более неловко, чем тогда. Ей кажется, что она сделала слишком мало. Что не была достаточно хороша. Не переживай, утешает Риелит на следующий день и гладит ее по руке. Я тебя научу. Кирс грустно вздыхает и смотрит в окно, думая, во что превратилась ее жизнь. Родители провалились бы со стыда, узнай они, что она творит. А что бы подумал Финн? Наверняка был бы в ужасе. Кирс внимательно слушает подругу, пока Мерло бегает за таблетками на станцию раздачи. Как-то Риелит говорит, что от этого вполне можно и самой получать удовольствие, и заговорщицки подмигивает. Кирс неожиданно для себя смущается и умалчивает о том, что уже знает об этом. Ее не должно волновать собственное удовольствие. Главное – заслужить благосклонность, чтобы потом Заксен передал ее прошение наверх. Это то, что действительно важно. Все остальное – ненужные детали. Кирс очень старается. Она замечает, что преодолеть смущение с каждым разом становится все легче. Она учится отслеживать реакцию по дыханию, по сокращениям мышц, по движению кадыка и по стонам. Кирс никогда не думала, что Заксен может выглядеть так беззащитно, и эта мимолетная власть над ним кружит ей голову. А порой ей самой так хорошо, будто ее подкинули в небеса. В такие моменты Кирс отпускает себя. Она протяжно стонет и извивается, и совершенно не замечает, каким взглядом он смотрит на нее. Кровать в ее комнате не рассчитана на двоих. Кирс понимает это, когда Заксен впервые остается с ней после секса. Ей неуютно, поэтому она встает сама, чтобы выпить настойку, а он закуривает прямо в постели. Она смотрит на него, он смотрит в потолок и кажется таким открытым. Со всех сторон. Кирс осознает это особенно остро, когда краем глаза замечает лежащий на столе меч. – Заксен, – кончиками пальцев она проводит по холодной рукояти, – ты не боишься, что я убью тебя? В полумраке тяжело увидеть выражение его лица, но она слышит смешок. Заксен выкидывает сигарету в кружку с водой и отворачивается на бок. – Валяй. Кирс пялится на его голую спину и не знает, что думать об этом. В конце концов, нет никакого смысла его убивать. Особенно ей. Поэтому она ложится рядом с ним, спиной к спине, и сама не замечает, как быстро проваливается в сон. Кирс не глухая. Она слышит все эти шепотки вокруг себя. Шлюха, говорят они. Сначала охмурила вице-командира, а потом перепрыгнула в койку к главному. Потаскуха. Подстилка. Мерзкая и грязная. Наверняка это начали те самые выродки, которые зажимали ее в переулках. В конце концов, слухи не были откровенной ложью. Она действительно спала с Заксеном из-за своих корыстных целей. Только где доказательства? Но это все равно обидно, и Кирс понятия не имеет, что с этим делать. Диего советует не обращать внимания, а Риелит – рассказать Заксену. Мужчинам нравится защищать своих женщин, объясняет она. Позволь ему с этим разобраться. Заксен не кажется Кирс человеком, которому нравится защищать. И хотя она спит с ним и живет в его комнате, вообще-то она не считает себя его женщиной. Поэтому она молчит. Остается только ждать удобного момента, когда кто-то наберется смелости оскорбить ее в лицо. Стычка была неизбежна, но, черт, как же не вовремя! Организм как раз решил напомнить Кирс, что она небеременная женщина, и у нее дико болела поясница. Ее сильно тошнило, но промолчать, когда ее унижают на глазах сослуживцев, она не могла. Если проглотить это сейчас, то потом будет только хуже. Поэтому она направила меч в лицо обидчику и вызвала его на дуэль. Кирс уверена в своих силах. В любой другой день она победила бы без особых усилий, но только не сегодня. Каждая отраженная атака стреляет болью в спину, и ей кажется, что у нее сыпятся искры из глаз. От удара в солнечное сплетение Кирс чуть не прощается с завтраком, но она не собирается сдаваться. Проигрыш все еще не очевиден. Ее спасает появление командира. Прерывать дуэль нельзя, но сейчас Кирс невероятно счастлива его видеть. Она даже не сильно пугается, когда ее соперника отправляют на внеочередной патруль, а ее саму – на ковер в кабинет. Ее все еще мутит, и Кирс немного горбится, чтобы облегчить боль в спине, когда отчитывается. Заксен внимательно слушает ее объяснения, глядя исподлобья. А затем задает вопрос, который она не ожидала. – Ты не сражалась в полную силу. Почему? Кирс не сразу находится с ответом. Она моргает несколько раз, думая, что ей послышалось. – О, я... Я просто не очень хорошо себя чувствую. Сэр. Заксен откидывается в кресле и трет ладонью висок. Он окидывает ее нечитаемым взглядом, и Кирс борется с желанием вжать голову в плечи. Молчание затягивается. Она переступает с ноги на ногу. – Кирс. Ты беременна? Она застывает на месте. Это что, какая-то шутка? Но Заксен не выглядит так, будто он шутит. Напротив, он кажется слишком серьезным. – Никак нет, сэр. Скорее, наоборот. Он выдыхает и закрывает глаза, и Кирс думает, что это выдох облегчения. Она краснеет и опускает взгляд в пол. Это неловко. Очень. Ей хочется поскорее закончить разговор и вернуться к патрулированию, чтобы проветрить голову и успокоиться. – Иди сюда. Не поднимая взгляда, Кирс обходит стол. Заксен тянет ее за руку, и она тихо охает, оказавшись на его коленях. Внутри все напрягается, когда он одной рукой обхватывает ее талию, а другой расстегивает пуговицу на ширинке штанов. Она вцепляется в его ладонь. – Сейчас не лучшее время. – Помолчи. Мурашки бегут по коже от его дыхания на шее. Мужские пальцы скользят в нижнее белье, и Кирс жмурится и откидывается назад, раздвигая ноги чуть шире. Это неожиданно. Заксен удивляет ее несколько раз за сегодняшний день. Она считала, что уже неплохо знает его, но сейчас понимает, что это неправда. Она видит только то, что ей показывают и что хочет видеть она сама. Долго думать об этом в такой ситуации у нее не выходит. Да и не особо хочется. Ей слишком хорошо. Оглушительный оргазм накрывает ее чересчур быстро. Кирс выгибается, запрокинув голову, а затем обмякает и упирается лбом в шею Заксена, пытаясь отдышаться. Ее больше не тошнит, боль в пояснице притупилась, и мысли неспешно возвращаются. Что вообще только что было? Это уже слишком. Кирс отказывается думать об этом. – Мне гораздо лучше, – мямлит она, кое-как восстановив дыхание. – Тогда возвращайся в город. Заксен убирает руки с ее талии, и Кирс неуклюже поднимается с его колен. Ноги ватные, голова немного кружится, но она все равно выбегает из кабинета, даже забыв поклониться. Она готова поклясться, что он усмехался. Кирс сомневается, стоит ли говорить об этом с Риелит. Она ждет выходных и в то же время боится. Где-то внутри нее сидит ощущение, будто что-то не так. Так не должно быть. Это неправильно. И боится она именно того, что окажется права. Кирс краснеет и заламывает пальцы, когда три дня спустя встречается с Риелит. Подруга слушает внимательно и чему-то улыбается. Кирс ее улыбка пугает. – Какое интересное выражение заботы, – мурлычет Риелит после ее рассказа. – Видимо, ты ему очень сильно нравишься. Кирс краснеет еще сильнее. – Н-нравлюсь? – Может быть, – продолжает женщина, не обращая на нее внимания. – Он тебя любит? Кто бы мог подумать, что он способен на такие чувства. Кирс кажется, что ее обдает кипятком. Она смотрит на подругу широко раскрытыми глазами и не понимает, почему та выглядит такой довольной. Слова вылетают из ее головы, и все, что она может – только ошарашенно открывать и закрывать рот. – Хотя кто знает, что творится в его голове. Ты сама как думаешь? – Риелит, наконец, смотрит на нее. – Что с тобой? Проходит еще минута, прежде чем Кирс удается собрать свои мысли в кучу и выудить из них то, что волнует ее больше всего. – Мне не нужно, чтобы он меня любил, – выдавливает она. – Я просто хотела, чтобы он передал мое прошение в Верхний Мир. Ей кажется, что ее голос звучит жалко. Она напоминает самой себе скулящую собаку. – Ох, – выдает Риелит, отводит взгляд и замолкает. А Кирс не может остановить поток мыслей в своей голове. Неожиданно она понимает, что за последний год ни разу не попала в подвал. Что у нее прибавилось выходных. Что ее перестали нагружать ночными сменами и дежурит она только с Диего. Никто больше не зажимает ее в углах. Ее жизнь стала гораздо легче, спокойнее и приятнее. И началось это именно когда она впервые переспала с Заксеном. Она судорожно ищет другие причины, но не может их найти. И это внезапное осознание обрушивается на нее словно поток ледяной воды, отрезвляя. Кирс резко вскакивает с места, снова чуть не падая, и выбегает на улицу. Словно крылья вырастают у нее за спиной, когда она мчится в штаб-квартиру. Она не замечает усталости, пока не вбегает в свою комнату. Ей приходится долго приводить дыхание в порядок. На самом дне сумки, с которой она сюда попала, у нее лежит бланк-прошение. Сэр Инес во всех подробностях рассказал ей, как правильно его написать, чтобы его не завернули из-за бюрократических ошибок. Заполненный и надежно спрятанный, он ждал своего дня. Кирс надо только внести дату и передать его командиру. Можно ли уже его подавать? Она здесь почти три года. Вряд ли Заксен докладывал обо всех ее путешествиях за решетку. Кирс знает, что иногда он не сообщает даже о смерти своих подчиненных. Она никогда не отлынивала и не превышала полномочий. Она служила честно. Но слова Риелит заставляют ее руки подрагивать. Кажется, она никогда так сильно не волновалась. Стоя перед кабинетом, Кирс еще раз перечитывает прошение и делает глубокий вдох, прежде чем зайти внутрь. На его столе всегда очень много бумаг. Кирс никогда не видела, чтобы Заксен слонялся где-то без дела. Он либо уходит в патруль, либо торчит в кабинете. Даже когда он засыпает рядом с ней, утром Кирс встает одна. Под его глазами всегда пролегают тени от недосыпа. Почему она вообще знает об этом? Это не то, что должно ее волновать. – Что это? – спрашивает Заксен, глядя на протянутый листок, и Кирс замечает усталость в его голосе. – Это мое заявление. Я прошу передать его в Верхний Мир, – отвечает Кирс, стараясь унять дрожь в голосе. Она чувствует, что у нее трясутся поджилки, когда он вскидывает голову и смотрит ей в глаза. Заксен забирает листок из ее рук, и Кирс незаметно облокачивается о стол, потому что ей кажется, что она упадет, если не сделает этого. Ей ужасно страшно. Время течет невыносимо медленно, пока он бегает взглядом по бумаге. Кирс внимательно смотрит на его лицо, стараясь понять, о чем он думает, но это не помогает. Его выражение лица не меняется, когда он поднимает взгляд. Глядя ей в глаза, Заксен складывает ее прошение пополам, разрывает его и бросает на стол. Крис молчит. Почему-то она совершенно не удивлена. Она знала, что так будет, еще когда выбегала из дома Риелит. Она должна злиться, но не чувствует ничего подобного. Внутри ничего не кипит. Ей интересно, что будет дальше. Заксен медленно поднимается из-за стола, обходит его и останавливается прямо перед ней. Она часто видит его так близко, но в этот раз что-то в его глазах заставляет ее дрожать. Кирс упирается бедрами в стол. – Дура. Ты думала, что если будешь со мной трахаться, то быстрее вернешься обратно? Возможно, это ярость? В его глазах. Он придвигается еще ближе, и Кирс оказывается на столе, потому что отодвигаться больше некуда. И да, да, она так и думала, но она не может заставить себя сказать это вслух. – Кирс, – его голос становится еще тише. – Тебе надо было просто делать свою работу. Может я бы тебя пожалел. Кирс не отвечает. Она просто не знает, что сказать. Ведь это именно то, о чем говорил сэр Инес: засунь принципы подальше и не высовывайся. Ей нужно было делать то же самое. – Испугалась? Захотела сбежать? – Заксен щурится. – Ты никуда от меня не денешься. Он наваливается на нее и целует, и Кирс стонет ему в губы, отвечая. Она прижимается к его телу, обнимает за шею и понимает, что дрожит не от страха, а от предвкушения. Двери лифта грохочут в ее голове. Кажется, она перестаралась.