Метод Лавровой 3

      Больничная палата, обставленная уютно и даже со вкусом: окрашенные на три четверти в салатовый цвет стены, новая светлая мебель, картина с алыми тюльпанами, бледно-желтый тюль на окне, небольшой плазменный телевизор на мини-холодильнике… Значит, не государственная, а частная клиника. Это все, что сейчас, раскрыв опухшие глаза, могла понять Катя. С трудом приподнявшись на локтях и еще раз оглядевшись, она устало рухнула на кровать и взглянула в окно. За шторой пепелело небо, виднелись покачивающиеся от ветра макушки одиноких сосен. Значит, не Москва, а область. Так где же она в конце концов?       В дверь несмело постучали. Лаврова попыталась сказать «войдите», но из груди вырвался хриплый, неясный стон, горло сковал приступ кашля. В палате появился немолодой, высокий доктор в тонких очках и с полысевшей головой.       — Здравствуйте, Екатерина. Как себя чувствуете?       — Отвратительно, — еле слышным шепотом произнесла Лаврова. — Где я?       — Подмосковный пансионат для реабилитации наркозависимых. Не волнуйтесь.       "Наркозависимых"… Катя с трудом приподняла свою руку: предплечье было синим. Девушка тяжело застонала.       — Мы позвоним вашему мужу.       — Нет, не надо никому звонить, — прошипела Лаврова, из последних сил цепляясь за руку доктора. Тот без труда освободил конечность и повторно сказал:       — Не волнуйтесь. — Врач вышел.       Через пару часов дверь палаты опять тихонько приоткрылась. Лаврова напряженно всматривалась в окутанную сумеркам фигуру вошедшего.       — Добрый вечер, Екатерина Андреевна.       Голос показался смутно знакомым. Проскользнув по затворкам затуманенной памяти, он почему-то связался с образом одного из головорезов, похитивших ее. Катя вжалась в кровать, ожидая, что ее сейчас добьют. То, что она сбежала от этих хладнокровных убийц, не иначе, как чудом, не назовешь. И Лаврова была уверена, что они ее не отпустят.       Гость подошел к кровати и включил светильник у изголовья. Желтый свет озарил лицо вошедшего. Катя ожидала увидеть кого угодно, но уж точно не этого человека.       — Вы? — хриплым полушепотом, облегченно выдохнув, спросила она.       — Я понимаю ваше удивление, — усаживаясь на стул рядом с Лавровой, проговорил Никитин. — Я и сам не думал, что найду вас на обочине дороги в таком состоянии.       — Станислав… — У Лавровой наконец пробился тихий голос. — Я не понимаю…       — Я ехал в коттеджный поселок, когда вдруг заметил у дороги фигуру. Остановился. И это были вы. Я знал, что вас похитили. Я не мог не помочь. Это клиника моего хорошего знакомого. Вы уж извините, пришлось сказать, что вы моя непутевая жена и, пока я был в отъезде, связались с компанией наркоманов. По-другому объяснить ваше состояние я не мог.       — Мне все равно. Только я не хочу здесь оставаться, — уже достаточно твердо сказала Катя.       — Я заберу вас завтра. Сегодня еще подлечитесь.       — Да… Но…       — Никаких «но». — Никитин взял Катину руку в свою и, почти не касаясь бледной кожи холодными губами, поцеловал. — Раз уж я взялся играть роль благородного рыцаря, позвольте доиграть мне ее до конца.       В обед следующего дня Никитин приехал не с пустыми руками. Как оказалось, после всего, что Кате пришлось пережить, ее одежда пришла в совершенную негодность. Не в больничной же пижаме ей ехать!       Темно-синие джинсы, мятного цвета рубашка, черные сапоги-ботфорты, бежевое полупальто и белоснежный шарф — Катя смотрелась в зеркало и угадывала в отражении прежнюю себя. Всего три дня в руках похитителей сильно подорвали ее физическое здоровье. Да и моральное тоже. Но у этих людей цель куда страшнее. Они не отпустят ее.       Дорога до Москвы была долгой. Шел дождь, то мелкий, то крупный, капли надоедливо барабанили по стеклу. Порывы ветра иногда с силой ударяли водными потоками по автомобилю. Небо было сплошь затянуто темно-фиолетовыми тучами, отчего даже в не столь поздний час было темно. Никитин не заводил разговора, Лаврова тоже предпочитала молчать.       Москва встретила их умытой и свежей. В лужах переливались многочисленные огни, сырая дорога казалась позолоченной из-за отражавшихся в каплях фонарей.       Машина свернула с широкого проспекта на небольшую улицу и тут же повернула во двор жилого комплекса. Здание, похожее на замок, величественно возвышалось над типовыми многоэтажками и парком. Катя и Станислав быстро прошли в подъезд, и лифт быстро поднял их на нужный, 31 этаж.       Квартира Никитина была отделана скромно, но со вкусом. Все было выполнено в черно-белой цветовой гамме: потолок и стены — белые, полы и мебель — черные, исключение составлял только алый кухонный гарнитур. Это правило соблюдалось во всей гигантской квартире.       Катя присела на кожаный и черный, как уголь, диван в гостиной. Путь сюда ее утомил. Хотелось лечь и сразу же заснуть. Станислав предложил чай, Лаврова с радостью согласилась.       — Держите. — Никитин поставил чашку, от которой шел приятный аромат апельсина и шоколада, на столик перед Катей. — Скоро будем ужинать. Не имеете ничего против пасты и греческого салата? — Лаврова кивнула головой в знак согласия и откинулась на диван, по глотку отпивая вкуснейший горячий напиток.       После ужина Катя неожиданно для себя предложила выпить. Она понимала, что молчание не будет вечным, всю сложившуюся ситуацию нужно обсудить и расставить все точки над ¡. Говорить об этом в трезвом состоянии Катя не могла. Она боялась вопроса о том, что делали с ней похитители, как она сбежала. Алкоголь бы помог ей говорить об этом более спокойно.       — Я уеду завтра утром, — отпив немного красного, как кровь, вина, начала Лаврова. — Мне опасно оставаться здесь.       — Поверьте, вы здесь в безопасности, — также делая крошечный глоток, возразил Никитин.       — Сформулирую иначе: вам небезопасно здесь, потому что здесь я. Так что завтра я уеду, — выпивая еще чуть-чуть, настаивала Катя.       — Катя… Можно мне вас так называть? — поинтересовался Никитин, отпивая еще один глоток вина, и, получив кивок в ответ, продолжил: — Я не знаю, кто охотится за вами. Не знаю, что делали с вами и понимаю, что вам больно говорить об этом, поэтому не собираюсь донимать вас расспросами. Просто осознайте одну простую вещь: я нашел вас, отвез в больницу, я уже ввязался в эту, как бы правильнее сказать, авантюру. Я не буду останавливаться на полпути.       — Это слишком опасно! — воскликнула Катя. Выпила еще каплю вина. — Это не шутки, вас правда могут убить.       — Вас тоже могут убить. И если я вас отпущу завтра, ваша смерть будет на моей совести. Это слишком тяжкий крест.       — Меня есть, кому защитить. Я не хочу подвергать вас опасности.       — Вы не хотите подвергать опасности никого. А раз мне будут угрожать за помощь вам, то угрожать будут и другим. И, сто процентов, вы будете действовать в одиночку, исходя из этого. Я этого не допущу.       — Вас убьют! — Катя говорила уже яростно, желая во что бы то ни стало доказать свою правоту.       — Маловероятно.       — Многовероятно! Подумайте о своей семье!       — Которой нет, — холодно произнес Никитин.       — Жена, дети? — Лаврова предприняла последнюю попытку образумить этого сумасшедшего, решившего вместе с ней ввязаться в смертельно опасную игру.       — С женой я развелся, когда еще жил в Америке, в 2000 году, дочке было три года. Ребекка вышла замуж повторно, за главаря, как оказалось, какого-то наркокартеля. После его поимки попала в программу защиты свидетелей. А это - новое имя, новый дом, новая жизнь. Мою дочь звали Элизабет. Как ее зовут теперь — я не знаю. И не узнаю никогда. — Голос Станислава дрогнул. Он взболтнул вино в стакане и залпом осушил его.       — Простите, — опустив глаза, проговорила Катя.       — Моя жизнь не сложилась счастливо, и уже не сложится. А у вас стать счастливой есть все шансы. Так что хрена с два я завтра отпущу вас. Те, кто хотели и хотят, как я понимаю, вас убить, тут же найдут вас. Один в поле не воин, Катя.       - Что ж... - Лаврова посмотрела в бокал, на свое отражение в глади алой жидкости. - Раз вы так упрямы. Давайте попробуем. - Катя медленно выпила и поставила пустой стакан на стеклянный столик. Звон разошелся по квартире, ударился о стены и затих.