День ложек

На шершавом клочке пергамента неровным, корявым почерком было написано: Уважаемая мисс Гермиона Грейнджер, Это письмо отправлено с целью уведомить вас о мерах, предпринятых ввиду вашего неподобающего поведения. Публичного неподобающего поведения. Хотя в прошлом мы аплодировали, по достоинству оценивая ваш новаторский подход к правам домовых эльфов, сейчас мы с огорчением констатируем, что вы не распространяете ваше сочувствие на прочие угнетённые магические народы. Прежде мы были готовы простить столь вопиющее лицемерие, поскольку мы и наш штаб понимали, что вам ещё только предстоит узнать о нашем существовании. Однако в свете ваших последних высказываний, терпеть подобную бестактность стало совершенно невозможно. Засим сообщаем вам, что до тех пор, пока вы публично не откажетесь от своих заявлений и не принесёте подобающие случаю извинения, оказание всех услуг, предоставляемых вам нашей ассоциацией, будет приостановлено. Искренне ваш, Стэн Шаперли, Верховный Нож, Ассоциация столовых приборов Школы Чародейства и Волшебства. Сев рядом с Роном и собравшись приступить к завтраку, Гарри заметил, что Гермиона ест свою порцию руками. Она едва не испепелила его предупреждающим взглядом, и вопрос, готовый сорваться с губ, остался не заданным. Рон внимательно изучал содержимое тарелку, явно стараясь не засмеяться. Когда Гарри вопросительно вскинул брови и толкнул его, он только покачал головой: не спрашивай! Гарри постарался проигнорировать тот факт, что Гермиона, судя по всему, разом разучилась пользоваться и ножом, и вилкой, и ложкой. И всё через несколько минут он готов был – даже с риском для жизни - задать вопрос. Однако ему помешали Фред и Джордж, севшие рядом с Гермионой. Она прекратила копаться руками в тарелке, и в глазах её промелькнуло что-то похожее на надежду. - Прости, Гермиона, - извинился Джордж. - Мы прошерстили наши каналы, но никто ничего не знает. Гарри показалось, он видит, как надежда во взгляде Гермионы сменяется отчаянием. - Слушай, если бы это была чья-то глупая шутка, мы бы выяснили, - добавил Фред. Когда близнецы встали и ушли, вид у Гермионы был такой, словно она вот-вот расплачется. Гарри больше не смог сдерживаться. Иногда надо просто взять и сделать рывок, даже если рискуешь превратиться в удобную мишень. - Что происходит? – спросил он, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Рона. Гермиона явно пыталась совладать с обуревавшими её чувствами. Из глаз хлынули слёзы, но выражение лица было ожесточённое. Очевидно, сомневаясь в своей способности сформулировать чёткий ответ, она протянула ему сложенное письмо. «Уважаемая мисс Гермиона Грейнджер» - так оно начиналось. С каждой прочитанной строчкой Гарри чувствовал, что замешательство усиливается. - Я не понимаю, - сказал он, возвращая письмо Гермионе. – Кого ты оскорбила? - Чайные ложки! – выпалил Рон, сдаваясь и прекращая бесплодные попытки и дальше сдерживать смех. Гарри невольно улыбнулся - уж слишком заразителен был смех. Однако он по-прежнему не до конца понимал, что происходит, а Рон утратил всякую способность говорить и только громко фыркал. - Что он имел в виду? – спросил он Гермиону. Та не улыбалась, а только гневно смотрела на Рона. - Я сказала, что у Рона эмоциональный диапазон как у чайной ложки, - коротко ответила она, - и теперь ножи перестали резать, вилки – держать еду, а все ложки – точно сито. Гарри и без того улыбавшийся, обнаружил, что смеётся на пару с Роном (а тот и вовсе согнулся пополам). - Это, должно быть, розыгрыш! – наконец, выдохнул он. Гермиона молча кипела от ярости, явно возмущённая поведением друзей. - Я тоже так думала. Сперва, - ответила она. – Поэтому перепробовала все подходящие заклинания, но ничего не вышло. Я даже попросила Фреда и Джорджа разведать обстановку, но они вернулись ни с чем. Я вынуждена есть руками, точно… точно животное! - Так что ты будешь делать? – спросил Рон, придя в себя. – Есть руками до конца года? - Нет, - сердито ответила Гермиона. – Я найду того, кто это сделал, и узнаю, как снять заклинание. - Ты можешь просто извиниться, - серьёзно предложил Гарри. Но сразу после этого они с Роном снова зашлись смехом и успокоились только тогда, когда пришла утренняя почта. Совы всех окрасок и размеров закружили над головами, сбрасывая на столы письма, газеты, посылки. Перед Гермионой тоже приземлился маленький белый конвертик. Игнорируя друзей, она потянулась к конверту и открыла его. Гарри перестал смеяться, заметив, что на её лице проступают ужас и смятение. - Теперь-то что? – спросил он, но Гермиона сидела, не отрывая взгляда от письма. Всерьёз забеспокоившись, Гарри снова обратился к ней с вопросом: - Гермиона! Что такое? Гермиона посмотрела ему прямо в глаза. После всех трудностей и испытаний, которые они прошли бок о бок, Гарри думал, что знает её настолько хорошо, насколько два человека вообще могут знать друг друга. Однако такую смесь ужаса, смущения, растерянности он видел впервые. - Что такое, Гермиона? – повторил он, охваченный искренним беспокойством. Вместо ответа Гермиона отбросила письмо и взобралась на стол. - Прошу у всех прощения, прощу прощения! – воскликнула она, стараясь привлечь всеобщее внимание. – Я хочу сделать заявление, - сказала она. Гарри приоткрыл рот, ошарашенно глядя на неё, а Рон был потрясён настолько, что прекратил улыбаться. Все взгляды обратились к Гермионе. - Некоторое время назад, я нанесла серьёзное оскорбление работникам Хогвартса, - начала она. Со всех сторон послышались тяжёлые вздохи, кто-то даже застонал «опять Г.А.В.Н.Э.» и «опять румяные эльфы». Некоторые тут же занялись своими делами. - Нет, - сказал Гермиона, - я хочу извиниться не перед домовыми эльфами. – И набрав в грудь воздуха, громко продолжила: - А перед ложками. Гарри заметил, что очень многие растеряны, но не то чтобы он мог их винить. - Да, перед теми самыми ложками, которые вы сейчас используете для того, чтобы съесть свой завтрак. По ошибке я сказала, что эмоциональный диапазон чайных ложек крайне ограничен, и потому хочу попросить у них прощения. Я приношу свои искренние извинения трудолюбивым ложкам, ножам, вилкам – всем столовым приборам. И разным другим, гм, предметам, которыми мы так часто, сами того не замечая, пользуемся в Хогвартсе. Почти все сидели, пытаясь понять, к чему она клонит, а Гарри, наконец, сообразил, что его так смутило. Впервые на его памяти Гермиона сдалась. - Пожалуйста, задумайтесь, какой трудной была бы наша жизнь без столовых приборов и всего остального, - заключила Гермиона. После этого она, залившись краской, села на своё место. Вокруг снова раздались перешёптывания, а некоторые студенты даже не трудились понизить голос. До Гарри долетали фразы вроде «…совсем чеканулась», «какой-то странный синдром Поттера». Гарри и Рон сидели очень тихо, не смея ни шевельнуться, ни заговорить. В конце концов, Гермиона сама обратилась к ним. - Ну что? – сердито спросила она, вонзая вилку в бекон (и тот не соскользнул с неё обратно в тарелку). - Э… ум… грумпфф, - пробормотал Рон, не находя слов. - Что заставило тебя передумать? – торопливо спросил Гарри. Гермиона демонстративно протянула ему письмо, которое открыла аккурат перед своим заявлением. Рон подался вперёд, чтобы было лучше видно. Буквы оказались расплывчатыми, словно в чернила добавили чересчур много воды. Мы – с вилками. Денни Данни, Ассоциация унитазов Стоявшие у входа в Большой зал Фред и Джордж стали свидетелями того, как Гарри и Рон снова согнулись пополам от смеха, да такого сильного, что на глаза навернулись слёзы. - Ну что, ещё одна победа? И всё чтобы быть хорошими братьями, - сказал Джордж, протягивая Фреду руку. - Бесспорная победа, - кивнул Фред, отвечая крепким рукопожатием. – Ну что, расскажем ей? - Не раньше следующего года, - покачал головой Джордж. После чего они развернулись и пошли прочь, но ещё долго до них долетал смех Рона.