Часть 1
25 апреля 2020 г. в 02:59
Жаркое полуденное солнце припекало лежащую в развалинах Дресс Розу. Жители понемногу восстанавливали свои разрушенные «птичьей клеткой» жилища. На улицах всё чаще слышался смех. Под навесом, на набережной соорудили импровизированную сцену, где небольшой оркестрик лихо наигрывал танцевальную мелодию, полную искромётной страсти.
Под эту музыку постукивая в такт каблучками и кастаньетами, танцевала девушка. Тело её изгибалось и, казалось, пело созвучно гитаре. На ярких губах играла улыбка. Виола, принцесса Дресс Розы снова радовала собравшуюся публику своим замечательным танцем. Люди и сами пританцовывали вместе с ней, не жалея ладоней, хлопали в такт. А музыка звучала всё быстрее и быстрее. Девушка не отставала от этого игривого, полного кипящей энергии, ритма. Но вдруг стройная её фигурка как бы сломалась пополам, Виола упала на дощатую сцену. Лицо её побледнело, обильный пот покрыл лицо. Оркестр тут же замолк, к девушке бросились люди. Кто-то уже позвал врача.
– Не стоило в такую жару танцевать, – проворчала стоящая рядом со сценой старушка. – Вон на камнях яичницу поджарить можно.
– Да, и птицы попрятались от такого-то зноя, – подтвердил какой-то моряк, сдвинув шляпу на затылок и вытирая лоб рукавом.
Виолу уже привели в чувство и в повозке отправили во дворец со всеми предосторожностями. В своей прохладной комнате она быстро оправилась от обморока. Теперь девушка ощущала лишь слабую дурноту, лицо её всё ещё было бледным и выражало крайнюю степень недоумения. Как это могло произойти с ней, никогда не болеющей? Уж её никто бы не осмелился назвать неженкой и избалованной барышней. Однако боль снова заставила тело согнуться, и Виола едва успела добежать до тазика. Её стошнило.
Никогда не терявшая самообладания и решимости девушка, прекрасно понимая причину столь неприятных симптомов, упала на кровать. Слёз не было. Да и к чему они? Свою тайну она не сможет доверить никому. В дверь постучали, это прибежала Ребекка. Напрасные вопросы, напрасные ответы: да, уже лучше, нет, ничего серьёзного, всё скоро пройдёт. После этой беседы навалилась усталость. В голове, помимо воли, возникали и пропадали образы недавнего прошлого.
Дофламинго. Доффи. Диктатор, заставивший мирную и независимую страну встать перед ним на колени. Уничтоживший ложью королевскую власть и присвоивший себе всё, что имела семья монарха. Оставивший цветущий солнечный край в руинах. Воплощение злобы и вероломства.
Да. Тогда поздно вечером Виола шла в свою комнату. Проходя мимо комнаты Дофламинго, она услышала то ли стон, то ли крик, переходящий в леденящее душу рычание. С тревожно бьющимся сердцем, девушка приоткрыла дверь. Доффи сидел в кресле и, видимо, дремал. Голова его запрокинулась назад, крупные капли пота стекали по груди, он тяжело дышал, поминутно вздрагивая. Что за кошмар мог так мучить человека? Очередной стон сорвался с его судорожно сжатых губ. Очки упали на пол, Виолетта машинально подняла их. Тишина.
– Что ты делаешь здесь... Виолетта? – вопрос прозвучал скорее устало, чем раздражённо.
Она молча протянула ему очки. Когда Дофламинго только обосновался в их замке, девушке хотелось снять их и увидеть глаза этого монстра. Теперь они смотрели ей прямо в сердце. Цвета густого мёда. Смесь боли, отчаяния, непередаваемого горя, делали их какими-то незащищёнными. Виола достала чистый платок и осторожно вытерла лоб Доффи. Тёплая рука с длинными пальцами тихо накрыла её руку. Он нежно поцеловал ее запястье, платок упал на пол. От этого неожиданного поцелуя по всему телу девушки словно пробежала горячая волна. Она вздрогнула. Их пальцы переплелись.
– Ты боишься меня, Виола? – улыбнулся Дофламинго. Она не ответила, лишь вздохнула, продолжая смотреть ему прямо в глаза. Не выпуская её руки, он очень осторожно, но настойчиво обнял девушку за талию и посадил себе на колени. Виолетта молча подчинилась ему, внутренне удивляясь своей реакции на происходящее. Её кровь казалось, состояла целиком из расплавленной магмы, которая кипела и бурлила, не подвластная никаким приказам, испепеляя сердце. Огонь невиданной силы пожирал тело. Бережные и умелые прикосновения Доффи, тепло его тела, сводили с ума. Страсть захлестнула их обоих с головой.
Была ли это любовь? Виолетта часто задавала себе этот вопрос и никогда не находила на него ответа. Никто не подозревал об этом их романе, который длился уже довольно давно. И вот теперь, когда всё позади, плод тех бессонных, полных страсти ночей, она носит под сердцем. Девушка сжала виски руками. Нет, никогда она не будет убийцей своего ребёнка. Никогда. Но позор, который ляжет на всю её семью, нескоро забудется. Итак, Виола направляется к королю Рику, своему отцу.
Был ли король Дресс Розы поражён падением своей принцессы и грядущим скандалом, который должен был разразиться с появлением незаконно рожденного ребёнка? Неимоверная усталость и бесконечные хлопоты по восстановлению и так небогатой страны вовсе лишили его сил, и грустную новость, которую Рику услышал из уст дочери, он воспринял спокойно. Было решено на время переселить Виолу в дом на берегу моря, по соседству с рыбацкими хижинами, где воздух прохладней и чище. По дому ей помогала молчаливая женщина по имени Розалинда. Она же приняла роды. От природы крепкая и стойкая, Виола быстро оправилась и уже через пять дней гуляла по берегу.
Её новорожденный мальчик рос не по дням, а по часам. Вскорости мать и дитя появились во дворце. В прессе же было известие о том, что принцесса Виола вышла замуж за иноземного короля и, родив ребёнка, но не ужившись с мужем, вернулась на родину.
Теодоро или просто Тео, как назвала своего сына Виола, маленький тиран большого королевского дворца скоро стал любимцем всех, начиная с самого Рику и кончая конюхами. С утра до вечера он носился по комнатам, снося всё на своём пути. Его тёмные глаза весело сверкали из-под чёлки льняного цвета.
Случилось это в тот самый день, когда Виолетта представила сыну его учителя фехтования и верховой езды. Теодоро впервые почувствовал тяжесть оружия в своих руках и жар сражения, пока – учебного. Когда занятие закончилось, он отправился в свою комнату отдыхать, прихватив свой меч. Через некоторое время тишину замка прорезал жуткий нечеловеческий вопль. Переполошённые слуги сбежались к комнате мальчика. Дверь была открытой, на пороге в луже крови лежал подросток, прислуживавший Тео с детским клинком в боку.
– Что произошло, дорогой? – спросила сына Виола. И тут же наткнулась на жёсткий взгляд его густо-медовых глаз.
– Мама, этот слуга хотел, наверное, простудить меня. Понимаешь, вода в ванне была совершенно холодной, – смахивая с рукава кровь, ответил Теодоро.
После этого случая прислуга стала всерьёз побаиваться мальчика. Однажды он и вовсе пропал из замка. Все просто сбились с ног, безуспешно разыскивая «их высочество», как Теодоро требовал его величать. А тем временем, он сам развлекался тем, что выбрасывал из воды мелких дельфинов, провинившихся из-за того, что в силу природного любопытства тыкались носами в ноги купающегося Тео. Здесь его и обнаружили подоспевшие вовремя слуги.
Протестующий и отчаянно ругающийся малец был тут же помещён под домашний арест самим королём Рику. Да, странное поведение ребёнка с трудом поддавалось объяснению: столь жестокое и агрессивное поведение могло быть только у него в крови, унаследованное от отца. И с этим ничего нельзя было поделать, следовало принять это как данность. Тяжкое бремя легло на хрупкие плечи Виолы – как искупление за её грех.
Через некоторое время в порту Дресс Розы ошвартовался корабль Мирового Правительства. Это было более чем странно, потому что лежащая в руинах страна не представляла никакого интереса для властей. На причал важной походкой (насколько позволял чуть покачивающийся трап) сошёл броско и вычурно одетый, небольшого роста человек с бодро закрученными усами. Поминутно обмахиваясь веером, он потребовал аудиенции у короля Рику.
Что говорилось за толстыми стенами замка и за плотно закрытыми дверями, никто сказать не может. Но люди, жившие по соседству, утверждали, что гость, покидая дворец, вёл за руку Теодоро. Вероятно, так оно и было, потому что мальчика никто нигде больше не видел. А величественный корабль под белоснежными парусами без следа растаял в морской лазурной дали.