До хруста костей и запаха крови

— Мистер Ким! Мистер Ким! Прошу вас, взгляните сюда! Мистер Ким! Мистер Ким! Аплодисменты и шум продолжали литься, хотя звезда уже и привыкла к этому. А софиты… Они, наверное, были самым главным раздражителем, ведь всегда казались Киму неуместными! Эти святилища на пороге его карьеры мешали показывать душу и просвещать зрителей собственными чувствами, потому что поганая машина будто специально затмевала своим светом вообще любые эмоции. Сейчас все обстоит иначе, по большей части движения и танец отработаны настолько идеально, что грех не выдавать эмоции, поэтому Ким их и не скрывает, показывая всегда находящуюся внутри ауру. После стольких лет на сцене парень может не волноваться как именно выражать печаль, радость или боль, если не чувствуешь — не делай. Все так просто. Знал бы он об этой истине раньше, возможно не пришлось бы терпеть все трудности на пути к большой сцене. —  Чонин, какого черта ты делаешь? Ты что собрался в хлеву работать? Где подъем* и легкость? Ты сейчас уступаешь любому деревенщине! —  Через неделю выступление, а твои ноги будто приросли к полу! — мужчина напротив грациозно переступил через мешающую бутылку воды и плавно уложив руку на станок, провел стопой по икроножной мышце, будто размазывая масло, буквально переводя данный элемент хореографии с французского. При этом его спина была идеально ровной, а рука находилась чуть ниже плеча. Безукоризненное выполнение. — Неужели я так много прошу, Нини? Тебе всего лишь нужно собраться и сделать это! Ребенок честно хотел пожаловаться, но внутренний стержень не позволял. Несмотря на гудящие бедра и икры, саднящую поясницу и пока что слабые руки Чонин продолжал выполнять упражнения. До долгожданного: «На сегодня все, можешь отдыхать» и обещанной порции курицы в кляре, хоть это и не очень полезно. И если отец его долго мучить не мог, но был весьма строгим, то с мамой никакая мольба и ни единая упавшая капля пота не помогали. Эта женщина отличалась непоколебимым духом и холодным разумом, ни что и никто не могли остановить ее в достижении цели. А целью было жесткое воспитание сына, чтобы по выходу во взрослую жизнь он смог встречать препятствия с уже продуманным их решением. По сути, она свою задачу выполнила. Только вот есть определенные оплошности. После занятий с ней Ким в буквальном понимании выражения «выползал из тренировочного зала». И то, что слезы мешались с потом, а тело горело огнем лишь прибавляло адреналина. В подростковом возрасте Чонин начал понимать: Боль от растягивающихся связок, боль от перенапряжения и любые другие ее телесные проявления пошли ему на пользу. Нет, он не стал мазохистом, просто начал искать хорошее в сложном. На сцену его после недавнего провального балетного выступления не пускали, а тренировки от этого стали только более изнурительными и напряженными. Родители все время находили изъяны и били по ним с такой силой, что порой, казалось, боль переходит в физическую. Им все время не нравилось то исполнение, то техника. «Их родной сын — сплошной изъян, карьеру попортил, да еще и неумеха, как оказалось» — сплошь и везде продолжали вторить родственники. Создавалось ощущение, что зрителем того провального исполнения был весь танцевальный мир. И как бы не старался Нини, его труды напрасны, потому что он никогда не изменит прошлое и не сможет станцевать так, как хотят того любимые мама с папой. Так продолжалось до шестнадцати лет: подъем, обязательная разминка, поход в школу, растяжка каждый день и пять дней в неделю тренировки. Когда такое происходит на постоянной основе волей-не волей начинаешь привыкать. Вот и Чонин свыкся с этим графиком, поэтому пункты под названием друзья, развлечения и отдых появлялись там весьма редко. Это не радовало, но и не огорчало. Ведь если он потратит время на подобное — то упустит важный элемент или будет считать, что поленился в тот момент. В его плотном графике и так все дела помещались впритык, а остальное наверстает. Когда повзрослеет, в школу ходить не нужно будет, а занятия танцами натренированному уму и телу выполнять проще. Однако отдых, а в особенности сон юноша ценил и ценит всем своим существом. Когда уж выпадали дни, и родители брали его с собой на природу, в деревню к бабушке с дедушкой, улыбка не сходила с лица парня. Вечно измученного и хмурого парнишку будто подменяли. После таких вот «реабилитационных» поездок он несколько месяцев вспоминал пейзажи дикой природы, необъятных пахучих полей и конечно же вкус бабушкиной выпечки. Мама сладкое и хлебное готовила редко, но по приезду сюда можно было вдоволь насладиться и побаловать свои вкусовые рецепторы. Отметки в школе его не особо колышили, учеба давалась довольно легко, не считая тех предметов, которые Чонин откровенно недолюбливал. Например, химия и художественная литература. Первое просто надоедало, ибо его умудрились запихнуть в био-класс, а второе раздражало немыслимо. Особенно то, что ему обязательно нужно быть согласным с мнением какого-то автора эпохи средневековья, когда о некоторых достижениях человечества и в помине не было. После подобного и не жалко плясать по несколько часов, лишь бы не учить на память Шекспира или Гетте с их заумными оборотами речи и запутанными мыслями. Ким предпочитал танцы. С помощью них у него получалось выражать мысли намного лучше, они с чем ему только не помогали: и унять дрожь в коленях перед выходом на сцену, и выплеснуть наружу напряжение, с исцелением души, с осознанием своего предназначения. И как бы тяжело не было, Чонин верил, танцы всегда будут с ним, во что бы то ни стало. Так он продолжает думать и по сей день, стоя рядом с людьми мировой известности, в свете тех же противных софитов и направленных на него ряда камер. Но ведь он этого хотел, не так ли? Сегодня состоялась премьера фильма, где Чонин исполнял хоть и второстепенную, однако очень важную для режиссерской задумки роль. Для данного проекта ему пришлось знатно пропотеть и заняться само копанием. Месье Жакьер — пользующийся в нынешние дни популярностью французский режиссер, искал того единственного, кто не постесняется оголить свою душу перед аудиторией, кто сможет даже с изуродованным лицом (по сценарию герой был облит кислотой) показать всю бурю эмоций, которую понес он после данного события. Для Чонина это было сложно, но возможно. Он следил за актерами и всеми, кто участвовал в съемках данной картины, на него никто не давил и не торопил. Сцена с танцем все равно снимается отдельным дублем с определенными декорациями. Так что Чонин мог с чистой совестью искать вдохновение и пытаться найти те самые переживания в глубине своей души. В этот самый момент Ким задумался: готов ли он к подобным откровениям ради искусства и творческого интереса? Естественно, разве можно допускать подобные мысли артисту столь высокого уровня? Однажды, когда тело отозвалось и удалось насладиться гармонией перехода чувств изнутри в пространство Ким исполнил свой долг. Единожды. Одним дублем. Повторять такие страшные для его сознания вещи он не будет. Как бы его не просили, ради славы, ради денег, значения не имело. Теперь он решил, что хочет танцевать только так, как хочет его тело и душа, без какой-либо диктовки и указаний. Сейчас настало время писать собственными красками. Творить, прислушиваясь к собственному я, без поддельных чувств и наигранной артистичности. Временный уход в тень и отказ от всех проектов ошарашил публичность. Все его знакомые, друзья и даже семья резко заинтересовались внутренним состоянием их драгоценного Нини. А самому парню на подобные всплески эмоций плевать. За долгие года одиночества и наигранной доброты от окружающих его трепет к заботе и любви атрофировался. Во времена, когда ему было слишком тяжело и больно никто даже не соизволил позвонить да узнать из-за чего отменили съемки или как так вышло, что на него упало зеркало во время танца в Берлине? Об этом писали во всех газетах не только Кореи, но и Европы. Идея провести время в кругу близких тут же отпала. Он такой важный член семьи. Только когда кому-то нужна помощь. Нет. Это не комплекс жертвы, это просто недостаток родительской любви. Он прекрасно осознает, насколько глупо в уже не подростковом возрасте, но ничего не может поделать с иногда настигающим его чувством одиночества. И как же дальше? А никак. Потому что всю жизнь диктовали, указывали, обременяли и не давали поощрения. Этот мир не привык принимать тебя таким какой ты есть, он будет ломать до тех пор, пока не сможет поглотить в свою тьму. Кима уже ломали и не раз. Не зашло. Быть слабым и беспомощным — это, наверное, самое омерзительное, в гамме переживаний, по мнению танцора. И раз уж сейчас он в Европе, а она манила его с неистовой силой. Куда больше, чем Азия. Тут и можно временно отдохнуть. Впервые за двенадцать лет безостановочной работы проснуться без опаски, что опоздает на съемку или уедет на площадку с не разогретыми мышцами. Вечная гонка непонятно за чем. Чонин даже стал за собой замечать, что не может не думать о работе. Будто кто-то дышит ему в спину, и минута за минутой подгоняет 24/7. Хоть он уже и по факту месяц во Франции, но толком так и не познакомился с этой дивной страной. Видимо самое время. Арендовать квартиру у пожилой француженки было легко. Она еще милостиво оставила номер своего телефона и карту всех видов транспорта. Поэтому теперь Ким не такой уж беспомощный в этом огромном прекрасном городе. А ведь за окном приятный запах выпечки, которую он любит всем сердцем, галдящие с раннего утра занятые французы и доносящийся издалека аккордеон уличного музыканта. Пожалуй, радоваться обыденным вещам станет новой привычкой Чонина. Его недельное путешествие по достопримечательностям Парижа затянулось на чуть больше, однако было совсем незаметно. Город настолько приковал мужчину в свою атмосферу, что он даже успел поймать детскую влюбленность. Прожив со спокойной душой месяц в столице Франции, обогнув все ее старинные замки и музеи Чонин действительно отдохнул. Ментально это все равно не очень вышло сделать, но физически тело уже жаждало нагрузки и движения. Продолжать тихую и ровную полосу попросту не хотелось. Скорее он снова принял не то решение. Танцы и сцена стали все чаще появляться во сне и мельтешить желающий отпустить разум. Видимо отдых наскучил. После этого нужно было срочно что-то менять. Звонить менеджеру и просить вернуться упрямо не хотелось, впрочем, как и возвращаться в родительский дом. Загулять с друзьями? Не вариант. Решение пришло спонтанно. Сидя в невзрачном баре центра Парижа мимо кисти Чонина пролетала листовка, в которой говорилось «24 марта состоится отбор в академию искусств Ли Тэмина. Все те, кто желает стать профессиональным танцором могут попробовать свои силы. Ваш пол и социальный статус не имеют значения. Для нас самое главное — талант, упорство и желание учиться. Набор будет проходить в следующих категориях…» — Не думал, что его детская мечта перерастет в такой масштаб. Похвально, мой друг. Благо умение поддерживать стабильное общение и знакомства за счет известности хоть чем-то пригодились парню в жизни. Открыть самому собственное дело было слишком, а вот со старым другом уже не так страшно и резко. Тэмин давно уговаривал Чонина присоединиться к их команде талантливых танцоров-активистов. Сам же он чуть старше и является режиссером-постановщиком с превосходящим по опыту танцевальным бэкграундом. Есть всего-то одна проблема. Стыд. Стыд. Стыд. Ким не любит быть перед кем-либо в долгу. А перед Тэмином он еще в каком. Тот фактически стал тем, кто подтолкнул, когда это было очень нужно. Чонин даже не поблагодарил. Мимоходом разве что с днем рождения не забывал поздравлять и встречался на различных вечерах в формальной обстановке. При этом Ли со своей стороны звонил часто, сообщения писал, которые в итоге оставались без ответа и даже подарки по почте присылал, каким-то чудом предугадывая в какой точке земного шара окажется его прославившийся неблагодарный дружок. Позвонить хотелось очень. Резко проснувшаяся совесть начала твердить что шанс есть и можно все исправить. Страх тихим шепотом вещал о необратимой ошибке. В битве между двумя чувствами мужчина потерял счет. И сдался. Связавшись с другом, он осознал, что слишком сильно скучает за этим человеком. И какой же он сам товарищ, раз за столько лет ни разу не удосужился сообщение отправить. А ведь Тэмин даже номер не сменил за десять лет, хоть и мог с легкостью. Но, что вдоволь ошарашило Кима, так это… Положение. Во власти Ли имеется целая академия с нехилым уровнем аккредитации, собственным общежитием, программами обмена в другие страны и даже парком на территории вуза. Подобное слегка напугало Чонина, ведь он всегда считал свою работу — работой, однако больше хобби нежели каким-то реальным занятием банально для получения средств для жизни. В то время Тэмин почти не изменился, все та же стильная одежда, улыбка во все тридцать два и прическа, будто мама стригла. «Это стиль такой! Ты ничего не понимаешь. — Вторил когда-то Тэмин, стреляя в друга гневными молниями обиды». И сейчас, пожалуй, не понимает. Несмотря на данные пункты Ли возмужал и стал более серьезным в суждениях. Хоть теплая улыбка и старый юмор, все же выдавали его доброту. Вспомнилось как они вместе посещали первую в жизни Чонина балетную школу, как в перерывах зависали на крыше той самой школы и как мечтали вырасти танцорами, оставившими след своим творчеством. Много хорошего и теплого происходило в этот период. Думая о нем на щеки, невольно наворачивается румянец, а на душе распыляется приятный трепет. Только вот пути их разошлись. И если Тэмин медленными, но твердыми шагами шел к своей цели, то Чонин… Он отдал предпочтение юношескому максимализму вперемешку с не сформировавшимся взглядом на общество и окружающий мир. В случае Ли было проще пережить неудачи, так как они плюс-минус были предсказуемы, в то время Ким мог упасть в любой момент, что порой и происходило. Глупость — это боль, но еще опыт. Будь сейчас Чонин в начале своего пути, он бы поступил совсем иначе. И все же — учить кого-то, да еще и не просто так, а для выхода на большую сцену, является что ни на есть ответственностью вселенского масштаба. В особенности для такого человека как Ким. Тут нужно все тщательно и размеренно обдумать. Работать с людьми, в холодном либо наигранном режиме мужчина привык. Вопреки же этому, появлялось и кое-что новое: те, кого он будет учить не просто люди — а дети, которые жаждут наполнится знаниями и узнать, как им исполнить свою мечту. Логично, они будут надеяться на тренера, думать о том, как он верит в них и поддержит на любой ступеньке их собственного пути к признанию и славе. Чонин сам таким был. Когда не слышал отклика на свои старания и банальной похвалы, его терзали сомнения: туда ли он подался? Другом и поддержкой являлся он сам со своим подрастающим сознанием. Но поистине захватывающим зрелищем и по сей день остаются зрители с их улыбками. Этим питалась душа Кима на протяжении всей карьеры и, если не было подпитки, огонь внутри гас. Повезло, что истина пришла на помощь раньше, чем он выгорел, оставив лишь призрачные осколки себя настоящего. Главное решиться. Перемены всегда к лучшему. В следующий же день он покупает билет, обговаривает организационные вопросы с Тэмином и буквально летит собирать чемоданы в путь. Навстречу к своему новому и неизведанному будущему. К перелетам Ким увы за столько лет привык с большим трудом. И вот даже сейчас, с перерывом длиною в месяц он уже не может спокойно усидеть на месте. Все мышцы ноют и жаждут движения. Однако впереди больше пяти нуднейших часов, в которые, наверное, лучше поспать. Убаюкивают мерцающие вдалеке звезды, россыпью покрывшие ночное небо. Они же и сняться мужчине, обогнув сцену, на которой он исполняет поставленный собственноручно танец. В безмятежной вселенной, где нет рамок и человеческой суеты. Просыпается Чонин классическим к концу полета образом: плачь и настойчивое шуршание сумками его соседки прошли сквозь стенки царства Морфея. Та, видимо, не могла найти что-то важное, вот и перешептывалась сама с собой в поиске той самой вещицы. Прикрыв веки, мужчина постарался еще хоть не на долго уловить сладкую негу короткого, но вполне крепкого сна. Паспортный контроль и поиск багажа прошли быстрее обычного, видимо из-за того, что будний день, да и в Японии не туристический сезон. В небольшом количестве ожидающих своих родных и друзей людей Ким без труда отыскал светлую макушку Тэмина. Друг стоял прямо возле входа в аэропорт, предусмотрительно взяв тележку для чемоданов. Однако на эти формальности стало банально все равно, захотелось крепких и теплых объятий и знакомого похлопывания по плечу. — Я так скучал за нашими безумными ночами, что ты не представляешь! — Оно и видно. Смотря на то, как педантично ты одет, я уж было чуть не перепутал со стариком. — Сам при этом нарядился в ковбойскую шляпу и рваные джинсы. Молодишься. — Но я-то не отрицаю, что стар. — смех заполнил легкие и мужчины даже не заметили, как пришли к небольшому фургону светлого цвета. Скорее всего машина служебная, ибо вкус и чистоплотность не позволили бы Ли передвигаться на подобной машине все время. — Научился водить? — наверное, задирать людей Чонину никогда не надоест. Недовольное выражение лица друга определенно стоит того. — Не так хорошо, как ты, но права у меня есть. — В былые времена Тэмин вообще боялся подходить к управлению машиной, не говоря уже о полноценном вождении. Как бы Ким не заставлял, Ли все равно искал лазейки и ускользал из-под твердой попечительской руки лучшего друга, который умел водить еще с пятнадцати лет. С горем пополам тот в итоге смог, однако как они потом общими силами зарабатывали на починку трактора отца Ли история умалчивает. — И давно ты являешься деканом танцевального факультета Токийской Академии Искусств? — На самом деле всего лишь третий год. — Всего лишь? Да некоторые готовы убить ради этой должности! — Чонин действительно до сих пор не может поверить в реальность происходящего. Потому что быть на таком высоком счету в мире танцев слишком почетно. — Говорит мне восходящая звезда Америки. — Я бы лучше возился с детьми и учил искусству, нежели сбивал колени до крови чтобы доказать причудливым режиссерам и хореографам, что именно я достоин той или иной роли. — Не будем о плохом. Да и у тебя всегда был выбор. — После этой фразы Ким помрачнел, но духу не подал. — Что имеем, то имеем. У тебя огромный опыт за плечами, а это тоже не малого стоит. Я могу лишь представлять какой колоссальный масштаб работы тебе пришлось проделать. И я удивлен твоей молодости. Твое лицо осталось в прекрасном виде, а эти формы! Ух! — Ли протянул руку, наугад нащупав чужую грудь. — Извращенец! — смущаться от припадков друга увы Чонин тоже не разучился. — Лучше расскажи об академии. Она же и открылась относительно недавно. Ей всего лет семь. — Именно так. Я не ожидал, что ее настигнет такая слава. Потому что вначале преподавательский состав и сама система были очень слабенькими, но с приходом Риото Вады все изменилось. Начиная от внутреннего распорядка и заканчивая внешним видом здания. По истине великий человек. Фамилия и имя соответствуют. Поговаривают, что он хотел отдать своего сына в академию и увидеть на большой сцене. Но увы, тому танцы ни в какую не нравятся. Поэтому большая часть акций Вады уходит на финансирование его строительных объектов. Удачных, между прочим. В свою очередь Риото как законный владелец академии посещает все важные мероприятия. Ты, кстати, спланировал где будешь жить? Есть небольшое общежитие, где живут все преподаватели, которые не остепенились, то бишь молодые. А есть вариант пожить со мной, на котором, собственно, и настаиваю. — Тэмин свернул в темный тоннель и Киму окончательно захотелось спать от его неспешного мягкого голоса. После короткого зевка последовал ответ. — Я не думал еще, хотя стоило бы. Наверное, немного поживу у тебя, пока не приму решение, где и как мне комфортно. — Я только за. Все равно одному в огромном доме одиноко, а так хоть кто-нибудь будет создавать ощущение присутствия. — Ощущение? Мне кажется, через неделю ты будешь хотеть этого самого одиночества. — И хотел бы Чонин верить в свои слова, но перед глазами открылся вид на поистине большой дом. Который не выглядит роскошно, скорее стильно. Сделанный из темного кирпича, с прозрачными перламутровыми окнами цвета Северного сияния тот напоминал архитектурный шедевр. Чтобы здание не выглядело слишком темным, вокруг него предусмотрительно были посажены молодые сакуры и хвойные деревья, а сверху для современности — солнце-энергетические батареи. Вход в дом сопровождается аркой из цветной арматуры и парой лавочек со вставками в виде надутого цветного стекла. Дорожка, по которой сейчас идут мужчины до точности сделана из маленьких камешков. Каждая деталь дополняет друг друга, создавая гармонию цвета и материала. Роскошь — это дорого, но не всегда стильно и со вкусом. Этот дом другое дело. Денег сюда вложено тоже не мало. Здесь и слов не нужно, просто тихо восхищайся созерцанием. Несмотря на такой слегка мрачный внешний вид, внутри оказалось очень даже светло. Небольшая прихожая, в бежевой гамме, далее взору открылась огромная гостевая комната, совмещенная с кухней-студией и деревянной лестницей, ведущей на второй этаж. Весь первый несмотря на свои габариты при том кажется достаточно уютным, с развешенными по стенам непримечательными картинами и огромной люстрой из хлопка и ткани. — Босиком не ходи, пол тут достаточно прохладный. Тапочки в прихожей лежат. — Но почти везде мягкие коврики. — Ли на данную манипуляцию лишь издал вымученный вздох. — Твоя комната наверху первая слева. Можешь спокойно располагаться на неограниченный строк. — Проходя на кухню продолжил мужчина. — Ты слишком добр ко мне, а вот представь останусь здесь с тобой до самой старости. Ни личного пространства, ни личной жизни, только я со своими замашками. — И Сури. — У тебя появился кто-то? И почему я не знаю. — Потому что это не столь важно. — Крикнул из кухни друг, по звукам заваривавший себе кофе. — Покажи хотя бы фото или расскажи об этом человеке. — Это большой комок шерсти. — Это кот? — Ну да. — Покажи. Кот оказался из ряда редких. Большой с белой как первый снег шерстью и проницательными глазам разного цвета. После того как Киму показали полностью весь дом, сад, находящийся вокруг, он наконец-то смог обогнуть эмоцию резкого воодушевления и пришел в привычное для себя спокойное состояние. Вещи на удивление разобрались быстро, по причине, что раскладывали их без музыки. Комнату ему друг к тому же дал классную, с огромной двуспальной кроватью, большим окном в пол и приглушенным желтым цветом. Никакой вычурности и лишних деталей. Совсем не в стиле Ли. И если бы не когда-то наложенный удачный контакт с Тэмином сейчас бы он занимался самобичеванием и продолжил свой бесцельный путь по всему миру. Облокотившись на подоконник, вдыхая чистый воздух, Ким осознал: дорога, которую он выбрал — верная. И пусть пока что неизвестно какие сложности и конфликты его настигнут, в данный момент на душе наконец-то спокойно. Вместе с ранним утром настал ранний подъем, который Ким недолюбливал. Перечить другу в плане более позднего выхода из сна было глупо — тот с детства воспитывался в четкой дисциплине, да и самому ему нравилось вставать вместе с восходом солнца. В итоге старший затолкал сонного мужчину уже в новейшую лошадку — Mustang и на максимальной скорости, во что Чонин верил с трудом, они уехали в Академию. Та находится в получасе езды от дома, но они доехали за двенадцать минут. Ким засек даже. После этой езды и чуть не вылетевшего из него завтрака Ли наконец-то заговорил: — Я из-за тебя почти опоздал на совещание, на которое, кстати, ты идешь вместе со мной. — Окинув того недовольным взглядом Чонин все-таки увязался следом. Вскоре его самого отправили на выход. Ладно бы они разговаривали про искусство. Но нет, там обсуждались особенно важные (нет) вопросы предстоящего концерта, посвящённого началу нового семестра. Зато посчастливилось увидеть всех деканов. Было видно — они не зря занимают свою должность. В каждом чувствуется какая-то яркая особенность и опыт. Вот факультет музыки, представившийся Ки Миюки одет в роскошный смокинг, несмотря на вполне обычный день. Зато его помощник — Робби, занимающийся современными направлениями, кардинально отличается. Намного моложе с яркой улыбкой и полным отсутствием такта он нарядился в безразмерную рубашку, рваные джинсы и в дополнение неясно зачем натянул темные солнечные очки. Ох уж эти экспрессивные европейцы. Хорошо, что его сразу же выпроводили, под предлогом, пока он не является частью их коллектива — о планах знать не должен. Посему, мужчина решил пройтись по танцевальному корпусу и осмотреться. Ему еще при входе показалась необычной планировка тренировочных залов. Однако стало ясно, что архитектором здесь был знающий человек. Современные направления с четкими битами располагались в противоположном крыле от балетных станков. Стены из лаковой панели, завешанные различными картинами и витражными фото, создают чарующую атмосферу, где на заднем фоне играет легкий джаз и слышится постукивание каблуков из залов. Именно таким Ким представлял себе учебное заведение. И было странно, что музыка из головы никак не хотела останавливаться. Виною тому накопительный стресс и недостаточное количество часов сна. Ну вот, какая отличная новость: «Чонин, ты превращаешься в психа.» — подумал он и нет, и впрямь, за неплотно закрытой дверью есть отчетливый звук чужого дыхания. Подсматривать за другими плохо, мужчина по себе знал как неприятно, когда обнаруживаешь кого-то смотрящего на твои пока что не отточенные и не доскональные движения. Однако, сейчас этот принцип заглох намертво. Внутри играл азарт и хотелось взглянуть на чужие танцы уже профессиональным взглядом. Юноша, двигающийся сейчас в зале, очаровывал. Никакими не струящимися изнутри редкими и глубокими эмоциями, никакой не искрой в глазах. Техникой. Он не первый час здесь торчит, раз тело двигается с удивительной легкостью и легким томлением. Чонину даже больно на минуту стало. Такого ощущения создаваться не должно. Когда смотришь на балетных танцоров у тебя обычно появляется ощущения окрыленная ну и разумеется, ты проникаешься уважением к таким людям. Неизмеримое количество проделанной работы, пролитых слез с сбитых костяшек. По мышцам и юному лицу видно — парень еще очень молод. Вспомнилось свое детство и подростковый период, когда боль из удовольствия стала переходить в бродящий по телу ужас. Да, она закаляла. Но стоит не забывать про длительную прессовку со стороны родни и что вечного двигателя не существует. Парнишка продолжал в сотый раз долбить прыжок, который, видимо, по его мнению, был недостаточно высоким. В нем уже не осталось сил. Дыхание перестало слушаться, а ноги ослабли. Ким стал ощущать это на себе. Он снова готовиться повторять партию. Зачем? Глаза не могут смотреть. Вот, сейчас с ним что-то случится. Резкий стук дверью, бег и падение. — Стой! — неясно каким чудом Чонин успел словить. Вымотанное, горящее изнутри и снаружи тело. — Ты еще и сознание потерял. — Короткое прикосновение рукой к шее. — Интересно. Я тут первый день, а уже приключение. Появление мужчины на собрании с бессознательным пацаном на руках дало повод наконец-то завершить само событие. И в общем заворошить этих уснувших мух. Чонина с юнцом Тэмин немедленно направил в медпункт. Там, ответственный за состояние студентов врач дал показания, что парень явно перетрудился и ему нужен отдых, включающий минимум тренировок и больше сна. Как Ким и предполагал. Оставив мальчонку в полом покое под присмотром врача, старшие удалились. — Самый младший ученик на весь поток. Первокурсник, закончивший свой лицей на год раньше остальных. — По-особенному ты на него смотришь. — Это волнение. — Хотелось бы верить словам Ли, но это не так. Его горящие глаза выражали немного другое. — Ты подсматривал за ним? — Случайно. Лишь самую малость. — Сразу видно, мой мальчик, — Ли обогнул друга вокруг талии руками и стал шутливо сжимать бок. — Старый извращенец. — И почему у него такая хватка сильная? Он же в паре редко танцевал. — Тэмин, можно вас на минутку? — как маньяк из-за угла проскользнул юноша роста с самих мужчин. Бесцеремонно прервал веселье и даже не извинился. Еще и назвал Ли по имени. Крайняя степень неуважения. — Да Сехунни, что ты хотел? — Тэмин с легкостью отпустил Кима, как будто никакого веселья не было и полностью переключил свое внимание на этого, как его там зовут. — Чонин, ты спускайся в машину. Я догоню. — Ага. Конечно, вот так обижаться было не в стиле Чонина. Хотя, о чем это он? Его пожирает изнутри злость. Как парень посмел так себя вести с Тэмином. Жаль, имя не запомнилось. Зато внешность еще как. И что-то подсказывало, Чонину придется ждать никакую не минутку-две, а час. Собственно, в итоге Тэмин вернулся расстроенный, без каких-либо слов завел машину и они уехали домой. Поднимать вопрос о резкой смене настроения Ким не стал, поэтому сразу ушел наверх. Там он сходил в душ без задержек и вернулся в собственную комнату, где распространился запах растущих в саду цветов. Как же резко накалилась обстановка за какой-то час. А начиналось так хорошо все. По крайней мере, Ким так считал. Прохладный ветер из окна здорово разжижал рой мыслей, крутящихся в голове. Стали приходить догадки чем же связан Ли с тем парнем и почему разговор с ним так повлиял на настроение и общее состояние друга. Однако, чтобы не сгущать краски и не лезть не в свое дело, сейчас Киму нужно продумать дальнейший свой план действий, взять рекомендацию у друга и скорее преступать за работу. Основную часть средств он благополучно отправил на сберегательный счет, поэтому их ближайший заработок лишним не будет. На следующее утро Ким проснулся с началом птичьего пения и первым делом направился на пробежку по округе. Повезло, что дом Тэмина находится рядом с природой и можно подышать свежим воздухом с примесью ароматов различных растений и мокрой травы, покрытой россыпью капелек росы. Тэмина получилось встретить только когда Чонин делал им общий завтрак из яичного рулета с сосисками-осминожками и витаминным салатом из найденных овощей. Ли, увы после не особо крепкого сна, объявился далеко не в лучшем состоянии. С красными глазами и опухшим лицом, тот, чувствуя явную вину начал на автомате отвечать, хотя, пожалуй, в какой-то мере Чонин полностью понимает друга. Если тот парень действительно чем-то важен Тэмину, логично, что тому будет грустно будь у того какие-то проблемы. Решив занять Ли делами насущными Ким попросил расписать возможно ли провернуть то, что он себе сам надумал. Кратко описав план своих дальнейших действий, мужчина ясно взглянул на друга. — Хочешь начать именно сегодня? Студенты нашей академии обо всем предупреждаются заранее. Что бы то ни было, вплоть до покраски стен в общежитиях. А тут им резко сообщают что Ким Чонин, то бишь Кай — суперзвезда, покорившая Голливуд и перевернувшая азиатское понимание о танцах с ног до головы, станет одним из преподавателей. Понимаешь их шок и потрясение? — Но я же не буду учить всех подряд. Отберу скорее тех, кто по-настоящему выделяется на фоне общей массы и кипит от количества фантазии внутри. Того, кто готов отдаться сцене с потрохами и душевными коликами. — Безумец. Они всего лишь дети, жаждущие быть услышанными. И я не уверен, что наш директор подобное одобрит. Все в равных условиях, одно из основных правил Академии. — А разве мы такими не были? Отчаянными, истерзанными сомнениями и физическими травмами от незнания своих возможностей? — Ты хочешь, чтобы я им сказал о том, о чем сам не до конца осведомлен. Шансы уменьшаются, Чонин. — Если расскажу все, эксперимент провалится. — Отдуваться будешь ты, учти. Сказать, я скажу. Главное получить одобрение.