I'm who now?/Кто я теперь?

— Ха-ха! О чём ты говоришь, братан?! Этот радостный вопрос эхом отозвался из уст взбунтовавшегося байкера, чьи глаза закрылись от восторга в тот момент, когда Макото вошёл в обеденный зал тем утром, и это заставило счастливчика остановиться от явной нелепости, которую он наблюдал. В то время как его мозг пытался перезагрузиться, другой подросток, положив руку на плечи байкера, засмеялся в ответ так же радостно, как и его собственный ответ: -Ха-ха! О чём ты говоришь, братан?! Когда он проснулся, это было совсем не то, на что Макото, Саяка или Леон ожидали наткнуться этим утром, в результате чего они просто стояли там на мгновение, поскольку и Така, и Мондо, Абсолютный Моральный Компас и Лидер Байкерской Банды, которые до вчерашнего дня были заклятыми врагами, стояли друг от друга, смеясь и продолжая говорить так, словно они близкие друзья. Это был такой сюрреалистический опыт, что все трое замерли на месте перед лицом необычной сцены, представшей перед ними. Они были не единственными ошеломлёнными, остальные в кафетерии, за исключением Токо и Бьякуи, которые явно выполняли своё обещание не посещать утреннюю встречу со всеми, также смотрели на сцену с выражением раздражения, явно имея дело с такого рода разговорами с момента начала встречи и сейчас. В результате в воздухе повисло заметное напряжение, и почти все в комнате, казалось, активно пытались держаться подальше от двух братьев, как только могли, некоторые больше, чем другие. -…Может быть, нам стоит бежать, пока есть такая возможность.- Пробормотал Леон поп-идолу и мальчику рядом с ним, но это оказалось ошибкой. Прежде чем кто-либо из них успел ответить, байкер заметил их слоняющимися в дверях и помахал им с радостным криком: -Эй, Леон, Макото! Предводительствуемый приветствием своего братана, Така продолжил с благодарным криком: — Спасибо, что были вчера нашими свидетелями! — А? — это было всё, что Макото удалось выдавить из своего одурманенного рта, его мозг изо всех сил пытался осмыслить то, что он видел. -А теперь они… друзья? -Это…похоже на то…? — Настороженно подтвердила Саяка, не совсем понимая, что именно она видит. С одной стороны, было приятно, что они больше не ссорились, но по сравнению с тем, что они видели сейчас, вызывало беспокойство. — Они были такими всё утро.- Хина объяснила со вздохом, обеими руками в воздухе в раздраженном пожатии плеч, когда она медленно покачала головой из стороны в сторону. -Они стали друзьями, как только вошли в дверь. Это отвратительно на ощупь. Всё, что они могли сказать в ответ, было прервано оскорбленным возгласом Мондо. — Отвратительно?! Черт возьми, нет! Скорее, отлично! Это заставило пловчиху немного отпрянуть назад, не ожидая, что байкер будет так агрессивно защищать новую связь, которую он теперь разделял. -Это почти похоже на сексуальное домогательство… — Забудь о ней братан, — ответил Така, слегка снисходительно качая головой. — Такая девушка, как она, просто не понимает наших мужских уз! Мужская дружба сильнее крови! Ни одна женщина не может этого понять! Никому не известная, Саяка задумчива отреагировала на это бездумное замечание. Она знала, что он этого не хотел, он был слишком почтительным мальчиком, чтобы действительно желать ей зла, но это замечание было крайне оскорбительно для женщины. Особенно учитывая то, через что она почти прошла ради своих собственных друзей. Тем не менее, она молчала, зная, что не будет ничего хорошего в том, что она скажет. Хотя, она действительно почувствовала себя немного лучше, когда услышала легкое ворчание своего рыжеволосого сопровождающего, заявившего: Я сомневаюсь, что парни поймут это тоже. К счастью, никто из двух братанов этого не понял, Мондо то сосредоточился на комплименте своему брату, чтобы даже подумать о чём-то другом. — Чувак, что ты только что сказал? Братан, это было круто как дерьмо! Я должен сделать себе татуировку! -Нет, брат, ты не должен! — Возразил Така, хотя его ухмылка не исчезла. — Твое тело-это храм, и ты не должен его так портить! Именно в этот момент почти все девушки в комнате изо всех сил старались сдержать дрожь. Они не могли не согласиться с утверждением Хины. Было просто что-то неудобное в том, как новоиспечённые братья могли теперь ладить, несмотря на то, что они почти ненавидели друг друга, что заставляло их всех нервничать. Они слишком хорошо ладили друг с другом. — Дружба между мужчинами кажется очень… упрощенной.- Со вздохом заметила Сакура, сделав глоток своей собственной особой смеси из белкового кофе. -Это совсем не то, к чему я привыкла с девушками. -Да, действительно… — согласилась Хина, время от времени бросая осторожные взгляды на двух громил. Большинство других присутствующих в комнате тоже согласились, обнаружив, что новообретённое братство, мягко говоря, подавляет их. Однако было ещё кое-что, что они обнаружили в сияющей улыбке единственной девушкой, казалось бы, не затронутой двумя громкими ртами, сидящими рядом с ней. -Ну, я думаю, что это мило.- Сказала Джунко с легким смешком, положив голову на ладонь и помешивая завтрак вилкой. -В конце концов, не так часто в реальной жизни вы попадаете в сценарий «Клуба выходного дня». Пока оба мальчика пытались придумать опровержение всему её «милому» комментарию, глаза Хифуми загорелись некоторым пониманием. — Эм? Я никогда бы не подумал, что Мисс Эношима могла знать о таком старом фильме. Действительно неожиданно. — А? О чём это вы тут толкуете? — Спросила Хина совершенно растерянно, сама не понимая, о чём речь. Джунко отмахнулась от создателя додзинси и в то же время ответила пловчихе: -Это ведь не удивительно, не так ли? Это классический сценарий; куча подростков из разных социальных условий запирается в школе авторитетной фигурой по той или иной причине, и они вынуждены ладить. Очевидно, что сначала они не ладят, но после нескольких ссор они находят общую почву и в конечном итоге становятся друзьями. Я думаю, что кто-нибудь должен был знать об этой фильме. Среди них было несколько человек, которые узнали фильм теперь, когда они получили резюме от Джунко, но с его глазами, горящими пониманием, Макото отметил: -разве это не звучит…? — Что-то вроде нашей ситуации? — Джунко закончила с ухмылкой- за исключением чокнутого медведя, который хочет, чтобы мы убили друг друга, да, в значительной степени… всё же, я никогда не ожидала, что ты об этом знаешь, Хифуми. С твоей полной фиксацией на 2D и всё такое. -Хе-хе, не поймите меня превратно, я предпочитаю 2D всему остальному. Однако даже такой знаток мира фантастики, как я, был бы потерян, не признав хотя бы классические фильмы с старого времени. Селеста тоже кое-что заметила по этому поводу. — Похоже, что наш пленитель может быть поклонником классики или, по крайней мере, использовать её в своих гнусных целях. -Да, похоже на то. Модница согласилась с меланхолией и разочарованием в её голосе. — Этот придурок даже испортит наши любимые сказки и сделает из них какую-нибудь свою дурацкую игру. Эта мысль была не очень приятной, и некоторые из подростков почувствовали себя немного неловко. Насколько же организатор был готов пойти против них, насколько далеко он загонит их в угол, пока у них не останется иного выбора, кроме как согласиться на диковинное решение совершить убийство только для того, чтобы сбежать из этой жалкой школы? -Ну, это неважно.- Така заявил: -Мы не дрогнем ни сейчас, ни когда-либо! Мы преодолеем любое из испытаний организатора вместе! — Да уж, черт возьми! — Воскликнул Мондо рядом со своим братаном, решительно подняв кулак в знак согласия с красноглазым мужчиной рядом с ним. Оба брата были настолько поглощены своим «братскими узами», что в конечном итоге они полностью пропустили раздраженные взгляды, которые другие давали им, или выражение абсолютного веселья на лице модницы. — Слушайте, а как нам теперь их называть? Может быть, нам следует называть их Братанами, Брофорс, Броманджаро, может быть, Джаброни, а может быть, Братские светила звёзд? — спросила Джунко со смехом, который чувствовался в её голосе. Или возможно… — Что? Пожалуйста… остановись.- Хиро застонал с того места, где его голова лежала на столе, ужасные каламбуры были хуже, чем у Монокумы! — Серьёзно! Что это с тобой вдруг? — Спросил Леон у Джунко, которая повернулась к нему с кривой усмешкой, — ты же не была такой вчера, что с того? Джунко помолчала с минуту, словно не совсем понимая, о чём он говорит, а потом, когда он уже начал беспокоиться за неё, пробормотала что-то тревожное. -Может быть, мне следовало принять эти таблетки. — Таблетки? — Озабоченно спросил Макото. Какие ещё таблетки? — Обезболивающие.- Когда я впервые проснулась, я едва могла двигаться, чтобы не умереть от боли в ноге, поэтому мне удалось убедить моно-хрена дать мне обезболивающее в лазарете…но теперь, когда я думаю об этом, я думаю, что некоторые из них, возможно, были просрочены. — Просрочены? — Спросил Чихиро с ноткой беспокойства в голосе. -Почему ты так говоришь? — Ничего особенного…- Спросила Джунко, прежде чем повернуться и посмотреть на массивную женщину-воина, лениво склонившую голову набок. -…Кстати, Сакура, твои волосы всегда были оранжевыми? -…Нет. Нет, это не так. …Вот оно как… — пробормотала она. -Ну и ладно. Мне просто нужно ещё немного воды, чтобы привести себя в порядок. Продолжу- Бро-бригада, бро-таро, Супер экстраординарные бро! Было единодушное согласие в тот момент, когда два брата начали подавать свои собственные идеи о правильных «братских именах», а остальные помалкивали. Хотя было заметное беспокойство по поводу потенциальных проблем со здоровьем их подруги, оно медленно подавлялось растущим разочарованием от её очень ужасных шуток, которые её больной ум продолжал придумывать. Остальная часть завтрака, к сожалению, была заполнена смесью подавляющего братства Мондо и Таки, а также очень плохими шутками Джунко, основанными на именах. — Хе-хе, Это было весело! Я улыбнулся про себя, обойдя костыль, прислоненный к стене, и чуть ли не вальсируя направился к потайной двери, ведущей к вентиляционным отверстиям Монокумы, заметно подпрыгивая на ходу. Я ничего не мог поделать, хотя, наконец, получил шанс посмеяться над бромансом Мондо и Таки лично! Я знаю, знаю, это звучит довольно мелочно, но я ничего не мог с собой поделать. После фиаско, которое они потерпели, пытаясь победить друг друга, я точно знал, что они помирятся. На самом деле это было неизбежно, я не смог бы предотвратить это, даже если бы попытался. Однако это не означало, что я не мог посмеяться над этим. Более того, поначалу я хотел убедиться, что один из них помнит предыдущую ночь, когда я вошёл и вырубил их. В то время я понятия не имел, что на меня нашло, но почему-то, услышав о них, принял такое идиотское решение, что они явно не должны были вызывать у меня такую ярость, о которой я и не подозревал. Как только я уже вырубил их и у меня появилось время, на рационализацию того, что я сделал, я начал чувствовать себя довольно плохо об этом. Я знал, что в этот день у них будет свой маленький поединок, я видел, как они чуть не превратили Леона и Макото в своих очень неохотных судей для их соревнований, причем первый был там, несмотря на их собственное решение, что он должен был сопровождать Саяку везде за пределами её комнаты. Так что неудивительно, что они собирались пробыть там по меньшей мере час или около того, поскольку это было примерно в то время, когда счастливчик отказался от них в первый раз в игре. Поэтому, когда мне пришла в голову блестящая идея показать Чихиро, какими именно людьми он должен стараться не быть, я подумал, что всё ясно. Тем не менее, мой план на этом фронте, возможно, дал обратный эффект, оказалось, что с Леоном который был в компании Макото, продолжающегося соревнования, всё закончилось слишком хорошо. Апогеем всего стали их красные лица. Одно дело, когда всё длится в течении часа, и совсем другое, нескольких часов и с риском для вашего здоровья. Как я уже сказал, была очень веская причина, по которой вы должны были ограничивать свое воздействие таких экстремальных температур менее чем двадцатью минутами. В сауне обычно около двухсот градусов, и чтобы вы не сгорели, ваше тело начинает сильно потеть, чтобы компенсировать это. Пот испаряется в жару, чтобы создать охлаждающую область вокруг кожи, которая затем защищает её от интенсивного тепла. Проблема заключается в том, что он требует воды для создания пота. Эти два идиота были настолько сосредоточены на своем соревновании, что они начали страдать от обезвоживания до такой степени, что, если бы я не прервал свой путь, они могли бы фактически умереть. Они отказываясь уходить через час, и им чертовски повезло, что они не отключились к тому времени, когда я прервал их разговор. Тем не менее, моё разочарование в их решении мачизма над мозгами в стороне, это было действительно довольно поучительно, чтобы услышать, как они говорят об их сходстве и связи. Это было то, что мне всегда нравилось видеть в историях, и в реальной жизни. Это может быть довольно редким явлением в реальном мире, но эффект от того, что это происходит, всегда был одним из немногих видов драмы, которым я мог полностью наслаждаться просмотром снова и снова. И кстати, о драме. -А что такого веселого, Джунко? — пришел честно заинтересованный вопрос моей любимой, вроде-не-совсем сестры, когда она вставала с кровати, когда берег был чист. Нетрудно было понять почему, ведь Джунко редко развлекалась подолгу, поэтому она хотела знать, что именно её сестра найдёт таким интересным, даже на мгновение. Однако я был более сосредоточен на том, чтобы не разразиться смехом при виде её обычно прямого пучка волос, торчащих во все стороны. О Господи, неужели у неё сегодня был такой тяжелый приступ головокружения? Это делало её похожей на женскую версию Макото Наэги, нежели на воительницу и это веселило. — О, не так уж и смешно, что Мондо и Така только что снова зажгли свой броманс. — А, понятно.- Ответила она с задумчивым выражением лица. -Я думаю, что это было ожидаемо, в конце концов, они были довольно близки раньше. Ах, я и сам так думал, но подтверждение было приятным. — Да, наверное, даже я не могу помешать этим двум болванам переспать.- Улыбка пробежала по моему лицу, когда я подошел и сел рядом с ней, положив руки ей на плечо в неожиданном объятии, которое заставило ее напрячься в моей хватке. — Итак, как поживает сегодня моя любимая сестра? Ты приняла свои лекарства? — Она оставалась довольно жесткой в моей хватке, без сомнения, пытаясь предугадать, когда нож или какое-то другое орудие смерти, которое она думала, что я собираю, ударит, но даже с этим полностью ошибочным предположением ей удалось дать ответ. — Да, Джунко. Я в порядке. Я уже приняла таблетку.- Она сказала это так прямо и откровенно, что я почти поверил ей. Однако её глаза немного блуждали в сторону, и я сразу же заподозрил неладное. — Рот… Открой.- Заявил я, и прежде чем она успела вставить хоть слово, я использовал свое положение в свою пользу, чтобы схватить на её заднюю часть шей. Внезапная неприятная боль застала её врасплох и заставила задохнуться, позволив мне заглянуть ей в рот и увидеть, что из-под языка у неё высовывается мокрая таблетка. В ту же секунду, как она поняла, что я сделал и увидел, её челюсть захлопнулась с громким щелчком. — Мукуро… — уклончиво ответила я с заметным гневом в голосе. Её единственным спасительным моментом было то, что у неё хватило порядочности выглядеть смущенной, когда она проглотила неудобно большую таблетку. Но я был далёк от убеждения и заставил её снова открыть рот, крепко сжав рукой её челюсть, чтобы быть абсолютно уверенным, что она проглотила эту чертову штуку. После минуты тщательного осмотра её ротовой полости, я отстранился с выражением разочарования на лице. — Честное слово, Мукуро. Кто здесь младшая сестра? Это я должна вести себя как ребенок, который не хочет принимать лекарство, а не ты.- Мукуро даже не смогла посмотреть мне в глаза, когда она снова извинилась, легкая розовая пыльца на её лице, когда она немного извивалась на месте. Кроме того, у неё почему-то слегка блестели глаза, но я был слишком раздосадован, чтобы в данный момент обращать на это внимание. — Ладно, — вздохнула я, увидев её поведение, и решила на время выбросить его из головы. -А теперь давай посмотрим, как там нога, ладно? Она сухо кивнула в ответ и нерешительно сняла покрывало и простыни, которые покрывали её, чтобы дать мне неограниченный обзор её формы. Ну, я говорю без ограничений, но она была одета в кремовую водолазка и такого же цвета нижнее бельё. У неё были пижамные штаны, которые она обычно тоже носила, одна из немногих вещей, оставшихся от неё, но то, как они пытались зацепиться за её бинты, делало их ношение в постели проблемой на данный момент. Тем не менее, я должен был признать, что она выглядела абсолютно сексуально, как сейчас. Что? Она была горячая штучка! Может у неё нет такой груди, как у её сестры, но эти бёдра! Боже милостивый, и эта отличная задница! Даже сейчас, когда она сидела на своем матрасе, я мог сказать, что она хороша. А её ноги, если бы она решила назвать их шоссе, я бы не сомневался в ней, потому что они тянулись на мили вперед! Если бы я любил инцест, мы не были в этой убийственной игре, и тот факт, что я действительно не хочу делать ничего, чтобы навредить и не без того повреждённому уму, тогда я бы попытался пригласить её на свидание. Что, блять, со мной не так?! Я собираюсь залечить её раны, которые причинил и вот я вожделею её долбаные ноги и задницу! Ради всего святого, где же, чёрт возьми, мои приоритеты?! Меня запихнули в тело подростка. Все эти долбаные гормоны, должно быть, добрались до меня. Ну вот и всё. Это должны быть противоречивые гормоны женского тела Джунко, влияющие на мой мужской мозг. Это единственное объяснение. Нет, я ничего не отрицаю. Заткнись, ты всё отрицаешь! — Джунко? — Вопросительный тон Мукуро вывел меня из Депре… хорошо продуманного и логичного спора, и я снова поднял на неё глаза. Что…? Я быстро оборвал её, чтобы она не поняла, что я делал, — Что? Я просто проверяю, как держатся твои швы! Я поспешно начал разворачивать её рану, чтобы доказать это, намеренно игнорируя то, как моё сердце ускорилось от прикосновения к ногам девушки, когда я сосредоточился на текущей задаче, а не на тёплом чувстве, которое я получал, когда случайно натыкался рукой на- Да соберись ты блять! -Ну, я бы сказала, что сейчас всё действительно выглядит намного лучше.- Я признался, как только бинты были сняты, и мне удалось успокоить своё глупое сердце. И это было правдой, хотя там определенно должен был быть шрам, воспаление значительно уменьшилось, и там, где раньше была зияющая дыра, был нежный кусочек плоти. Даже нижняя сторона, где он вышел, хотя это заставило мое долбаное лицо смотреть куда угодно, но не на её зад, было почти полностью запечатано с едва заметной кровью. Очень скоро ей не понадобятся швы, но я не собирался их снимать, пока не буду абсолютно уверен, что её раны не откроются снова. Я должен был признать, что тот, кто сделал эти таблетки, действительно знал, что делать. Было ясно, что они, должно быть, были сделаны каким-то фармацевтом и что оно, должно было быть Абсолютом, но это был предел моих знаний. Я думаю, что в новом аниме должен был быть, но всё это приключение произошло до того, как я его увидел, поэтому я не знал, на кого оно похоже. Однако, если все их вещи работали так же хорошо, как эти вещи, то я действительно хочу встретиться с ним, когда мы все выберемся отсюда. — Если ты выберешься отсюда… — я быстро отбросил эту гнетущую мысль и запер дверь. Сейчас было не время думать о таких вещах. — Хорошо, теперь давайте все проясним, а потом перейдем к более важным делам."Я сказал себе больше всего, но Мукуро все равно кивнула и заявила, что она «поняла.» Это не заняло много времени, чтобы всё подготовить, я положил сюда маленькую миску кипячёной воды и чистую тряпку для стирки только по этой причине, и теперь она была более тёплой. Уверенный, что она была очищена почти от всех возможных загрязнений, я быстро впитал маленькое полотенце и продолжил очищать сшитые области. Мне было немного неловко подходить к тому, что лежало чуть ниже её попки, и я хотел, чтобы она сама справилась с этим, но, к сожалению, мой мозг отказывался позволить мне быть глупым, позволяя ей попытаться очистить рану, которую она не могла видеть, поэтому я несколько неохотно и безмолвно приступил к этой задаче; всё время притворяясь, что я на самом деле не видел, как её лицо начало краснеть. Пока я работал, я мог бы поклясться, что слышал её стон, но я твёрдо верил, что это была боль от того, что её пучки поврежденных нервов были затронуты поверх всего остального. Когда всё было чисто и я смог бросить грязную ткань обратно в миску, я начал заворачивать её теперь уже чистые раны. Пока я это делал, я решил, что было бы неплохо отвлечь наши мысли от пошлости. Возьми себя в руки. Ты же профессионал, чёрт возьми, веди себя соответственно. — Кстати, мне очень жаль, но тебе придется немного подождать с завтраком. Я немного запутался на этом моменте и должен был заставить их думать, что я случайно принял некоторые просроченные лекарства, так что тебе придётся подождать. Честно говоря, если бы я не был так хорош в убеждении людей, нас давно бы обнаружили. — А, понятно.- Она ответила очень сдержанно, но все же понимающе. И это было хорошо, мне бы очень не хотелось, чтобы она говорила о том, как несправедливо это было для неё, так же маловероятно, как и для неё, как для солдата, который, вероятно, привык к дням, когда еда не давалась вовремя. Но это всё ещё не облегчало мою вину за то, что я лишил её еды. -Я попрошу Монокуму доставить кое-что, как только они уберутся, не беспокойся об этом своей хорошенькой головкой.- Я быстро пообещал, но сделал это так, чтобы она ничего не заподозрила. А теперь самое сладенькое. -Хотя на самом деле ты вполне можешь потерять несколько килограмм. — Бва? Но если бы я потеряла столько веса, то умерла бы от голода! Она так элегантно воскликнула, и реакция была настолько отличной от того, что я ожидал, что я не смог сформировать последовательный ответ. Это было первое настоящее оскорбление, которое я бросил ей, и с тем, как Джунко, вероятно, бросала их влево и вправо, как будто они выходили из сезона, я ожидал более лаконичного ответа или даже закатить глаза, а не принять это как приказ и панику. Решив пока отложить это в сторону, я переключил свое внимание на окончательную перевязку её ноги. Покончив с этим делом и убедившись, что оно скоро закончится, я выбросил старые грязные бинты в мусорное ведро и направился к потайной двери. Мне нужно было поскорее вернуться в рубку, чтобы никто не догадался, что меня там больше нет. Однако, когда я уже собирался вытащить ключ из кармана кардигана, Мукуро окликнула меня: -Джунко? Если позволишь, когда вы планируешь представить следующий мотив? -О, не слишком долго.- Автоматически ответил я, продолжая возиться с карманом, пытаясь выхватить ключ. Я действительно не был полностью сосредоточен на том, что она говорила. -А почему ты спрашиваешь? -Я хотела знать, что именно ты планируешь, чтобы быть готовым к этому.- Ответила она, и мне пришлось подавить желание рассмеяться. Конечно, она хотела бы заранее знать, что это за мотив. Её преданность Джунко практически требовала, чтобы на этот раз она знала, как загладить вину за то, что сестре пришлось покушаться на ее жизнь. Но, было бы лучше, чтобы она знала, чтобы она не испортила, поэтому я собирался повернуться и сказать ей… Я застыл на месте. Мои глаза расширились от осознания того, что я немедленно должен был сдержаться, чтобы не врезаться головой в стену. Из всего, что я мог забыть, из всего, что я мог забыть сделать, как, чёрт возьми, я мог забыть придумать новый мотив?! Я должен был избегать криков отчаяния из-за своей собственной глупости. Я был так сосредоточен на том, чтобы помочь Чихиро с его проблемами, а также на всех делах с семьёй Бьякуи, Мондо и Таки, и выяснить, как я могу лучше всего помочь Мукуро с исцелением её ноги, и притворяться Джунко, и всё это время пытаясь сбалансировать наблюдение за камерами, проверяя учеников, придумывая работу по дому, чтобы более прилежные были заняты и не проводили расследования, особенно Кёко. У меня даже не было много времени, чтобы проверить журнал должным образом для получения дополнительной информации о том, что происходило между мной и Джунко в прошлом. Боже, теперь, когда я всё это выложил, удивительно, что я не страдал психическим расстройством от стресса. Я уже готов был запаниковать, но тот факт, что я знал, что Мукуро наблюдает за мной, едва ли помог мне сохранить хладнокровие. Но сейчас было не время. Я быстро натянула свою лучшую дразнящую улыбку и сказал: Тебе пока не стоит об этом беспокоиться. Всё, что вам нужно знать, это то, что у меня есть план, который действительно заставит этих дураков корчиться в великолепном отчаянии. Только ты подожди. -Очень хорошо. Если это твоё решение, я подожду.- Спасибо тебе, Мукуро, что ты такая послушная. Это могло бы- Но ты ведь скоро сообщишь мне о своих следующих действиях, верно? Ладно, вычеркните это. Это всё ещё довольно плохо. -Ну конечно же! В конце концов, тебе не стоит снова всё испортить, неверно истолковав то, что я сказала. Верно, Мукуро? Она отпрянула назад и пробормотала ненужное извинение, от которого у меня свело живот от чувства вины, но я оттолкнул его так же быстро, как и появилось. Это было неизбежное зло. Я должен был двигаться быстро, много делать и очень мало времени, чтобы сделать это. Я почти распахнул дверь и стала пробираться через тесное пространство так быстро, как только мог, почти забыв закрыть дверь по пути. Я быстро пополз вверх по разным этажам, жалея, что не могу всё время пользоваться лестницей, так как это было бы быстрее, чем это, бросился в комнату Монокумы, вниз по лестнице, бросилась к шкафу с картотекой. Я рывком открыл ящик с надписью «мотивы» и быстро принялась листать каждую из них, надеясь найти что-нибудь, что я мог бы использовать в качестве мотива, который не привел бы к смерти. -Нет… Нет… определенно. Нет…нет… Нет-Да… Да ёп твою мать нет. Как будто кто-то готов убить за фруктовое мороженое…ничего…забудь об этом… — я остановился на секунду, чтобы сосредоточиться на одним из них, которая заставила мой глаз подёргиваться. Нижнее бельё…? Правда Джунко? Неужели? Извращенка… Я продолжал искать, находя каждый из них ещё хуже предыдущего и детальнее до пугающей степени о том, кто сломается первым. Любая другая идея была чем-то простым вроде шантажа или вымогательства. Большинство других были откровенно жестокими и необычными, как медленно поднимающаяся или понижающаяся температуры, пока они не погибнут от теплового удара или переохлаждения, лишение всех запасов пищи, шантаж, отравление, не говоря, кто был жертвой или виновником и обещая лекарство, если кто-то умрёт. Затем были вымораживающие, как многообещающее печенье, которое было сдобрено сильнодействующими веществами, или даже ранее упомянутое обещание нижнего белья людей. Это явно были шутки. Так и должно быть. Никто не может быть настолько глуп. Но в целом, ничего! Ничто здесь не приведёт к смерти! И они бесполезны! Пиздец! В ярости я подбросил несколько из них в воздух и закрыл лицо руками, совершенно не заботясь о папках и бумагах, порхающих вокруг меня. Мне было всё равно, что мне придется убирать их позже, я был в бешенстве. Что же мне было делать? Мне придётся использовать какой-то мотив, чтобы подстегнуть их, но я не хотел, чтобы они перешли к убийству. Мне нужно было что-то, что могло бы их объединить, но мне также нужно было сделать так, чтобы это выглядело так, как будто я стремлюсь разлучить их. Но я понятия не имел, как это сделать в первую очередь. В первый раз я так сильно ошибся, что почти боялся попробовать снова. А что, если я снова сделаю всё хуже? А что, если на этот раз кто-то действительно умрёт? Наверное, уже в сотый раз я проклинал Джунко за то, что она вообще родилась. Это она виновата, что возникла вся эта дурацкая ситуация. Если бы она не решила разрушить весь мир, то ничего из этой ерунды никогда бы не случилось в первую очередь. Но что я мог поделать? Мне нужно было это сделать, иначе всему хана. Мне нужно… нужно… я не хочу этого делать, но мне придётся. Мне просто нужна была идея, что делать, просто…что-то. Мне это нужно… — Почему бы тебе не попробовать то, что ты сделал в прошлый раз?— Моя голова дёрнулась вверх от внезапной мысли: -Что? — Да, в прошлый раз ты потерпел неудачу, но только потому, что недооценил кровожадность Саяки.— Эта мысль продолжалась, по-видимому, не обременённая моим замешательством. — Но на этот раз ты знаешь, что не должен этого делать, ты знаешь, что пойдёт не так. Можно использовать это в своих интересах, найти какой-то способ заставить других сотрудничать, давая им что-то для связи. Фундамент заложен, теперь просто нужно строить на нём. Строить на нём…? У меня появилась идея. — Внимание, внимание. Пожалуйста, немедленно отправляйтесь в спортзал! Настало время! Раздражающий голос их безумного тюремщика разнёсся по всей школе, немедленно привлекая внимание учеников, где бы они ни были в то время. С большой неохотой все они направились туда, куда их позвали, собравшись в группу и глядя на сцену, ожидая прибытия своего похитителя. -Хм…он так неожиданно попросил нас прийти в спортзал.- Така размышлял вслух, стоя в первых рядах стаи, прижав кулак к подбородку и пытаясь найти объяснение этому странному зову. Остальные стояли не так уж далеко позади него, каждый со своим выражением беспокойства или страха на лице. Некоторые из них, такие как Бьякуя и Кёко, смотрели на сцену с интригой или подозрением, обеспокоенные, но всё же заинтересованные в том, что их отвратительный тюремщик мог замышлять на этот раз. -А что ему могло понадобиться? -Действительно.- Согласилась Селеста, не отрывая взгляда от того места, откуда должен был появиться их ненавистный враг. -А что может ждать нас на этот раз? -Я даже не хочу этого знать. Саяка заявила свою жалобу из своего инвалидного кресла, не желая ничего делать с этой ситуацией в первую очередь. Сразу за ней Леон кивнул в знак согласия, его походка сморщилась, как будто он откусил что-то гнилое и кислое. Не слишком далеко от них виднелись кивки других людей с такими же неприязненными взглядами. В противовес им, однако, от белокурого отпрыска донесся веселый смешок. -Ну, он всегда делает вещи интересными, это точно.- Эта тревожная усмешка, которая осталась на лице Бьякуи, заставила остальных чувствовать себя напряжёнными, многие всё ещё помнили его слова, сказанные днем раньше. -Ну и что тут смешного? — Спросил Хифуми с легким недоверием, совершенно не уверенный в том, насколько нормальным и стабильным был богатый мальчик с момента его вчерашнего заявления. -Ну почему ты хоть раз не можешь улыбнуться как нормальный человек? Как домохозяйка в одном из классических телешоу улыбается в конце эпизода? -Он мог бы, — последовал резкий ответ от их покалеченной модницы, который в настоящее время опиралась на свой костыль рядом с напряженной фигурой Асахины и суровой защитной фигурой сакуры. - Но сначала он должен знать, как улыбается нормальный человек. Про себя Мукуро должна была сказать, что она не думала, что кто-то сможет заставить Бьякую вести себя как порядочный человек очень долго. Он был слишком привязан к карману своей семьи, чтобы даже думать о том, чтобы попытаться быть чем-то другим. Хотя, она знала, что она сама весьма неразговорчива, так как она была наемником, который убивал людей для того, чтобы ублажить свою сестру. Говоря об ней, Мукуро также не могла не задаться вопросом, что же должно было произойти. Не прошло и часа с тех пор, как Монокума внезапно появился в её комнате с подносом еды, прежде чем быстро сказать ей, чтобы она поторопилась поесть и приготовиться. Практически насильно накормив солдата, не дав ей вставить ни слова, он раздел её, прежде чем запихнуть в маскировку, и хлопнул по тонкому слою тонального крема на её лице, чтобы скрыть веснушки, хлопнул по её парику и в основном выкинул её за дверь с костылём. Она честно все еще была ошеломлена внезапностью всего этого, что она едва ли была в состоянии понять, что произошло к тому времени, когда прозвучало объявление. По чистой случайности она столкнулась с «накаченными женщинами», как их называла сестра, и они позвали её. По словам самой Хины, это было сделано, чтобы защитить её на случай, если Монокума попытается что-то сделать с ней, как в прошлый раз. Это был ненужный шаг с их стороны, но она не могла отрицать их помощь, так как сомневалась, что сможет дойти туда самостоятельно. Несмотря на это, Хина высказала свои собственные мысли о нежелательном чувстве юмора наследника. - С тобой явно что-то не то, если ты смеёшься в этот момент. Хотя Бьякуя был почти не смущён, если уж на то пошло, он выглядел скучающим от её заявления, даже когда его бровь поднялась в снисходительной манере. -И что это за «что-то не то», а? — А? — и это всё, что Хина сказала, слегка удивлённая тем, что он бросил ей в лицо её же собственные слова. - Ч-что ты хочешь этим сказать? — Ничего особенного. - Он ухмыльнулся в ответ, довольный тем, что она попала в капкан, который он оставил для неё. — Просто любуюсь, вот и всё. Однако я не хочу никого убивать и не хочу оставаться здесь, живя в слепом отрицании изо дня в день. Вот этим я и восхищался. Как у тебя ещё осталось здравомыслие, это удивительно. - Я ничего не отрицаю. - Возразила Хина со злобным взглядом, но её слова были проигнорированы. — Это напомнило мне, как ты всё время твердила, что полиция придёт и спасёт нас.- Риторически спросил Бьякуя. — Скажи мне, как продвигается твой план? Потому что мне кажется, что нет никаких признаков спасателей. Многие из присутствующих заметно напряглись при этом замечании, хотя никто не мог отрицать того, что говорил богатый придурок. Хотя это было правдой, прошло уже довольно много времени с момента их похищения, кто-то должен был заметить и позвонить в местные правоохранительные органы. По всем расчётам, там должна была быть какая-то спасательная операция, особенно учитывая, что некоторые из учеников были очень известны, а некоторые другие подняли бы довольно большой шум из-за их исчезновения. -Н-ну…это просто… — Хина попыталась возразить, но даже ей пришлось уступить. — Интересно, что же на самом деле произошло? - Это действительно странно. - Призналась Кёко, задумчиво прижав руку к подбородку. — Вряд ли полиция до сих пор не заметила бы этого. В конце концов, мы находимся прямо в центре крупного городского района. — Полиция отстой! — Внезапно заявил Хифуми, совершенно не замечая, что глаза Кёко и Таки дёрнулись в ответ, а Мондо и Леон слегка кивнули в знак согласия. -Напротив.- Селеста высказала свое несогласие, её голос был спокоен, но в нём слышались нотки отчаяния. -Возможно, что организатор настолько силён, чтобы взять под контроль даже полицию… Эта теория, которая, безусловно, вызывала у них озноб. Мысль о том, что их похититель был достаточно силён, чтобы даже те, кто отвечал за защиту мира, закрывали глаза на это похищение такого большого количества учеников, была ужасающей. Большинство из них поспешили отрицать это про себя, не желая цепляться за идею, но это не помешало им немного испугаться. — О! — Хиро внезапно заговорил с воспоминанием, когда он кое-что понял. -Это может и не быть связано но… Он был внезапно прерван очень резким заявлением Токо: -Тогда не говори этого. - Нет, я так и скажу. - Он продолжал, совершенно не обращая внимания на её вмешательство. -Итак, пару дней назад я просто смотрел вдаль у главного холла, когда вдруг…я услышал шум. — Что…именно? — Спросил Чихиро, озабоченный тем, что же это может быть. — Ну, я не совсем уверен… — признался Хиро, схватившись пальцами за подбородок и пытаясь придумать лучший способ описать услышанное. - Это был звук, который…я действительно не знаю, что это было. Но если бы мне пришлось описать его, я думаю, что он звучал бы как… строительная площадка, наверное? — Строительная площадка? — Смущенно повторил Макото. С чего бы ему слышать стройку в таком месте, как это? - Я имею в виду, что это могла быть просто моя головная боль, заставляющая меня слышать вещи. А вдруг я ошибаюсь? — Признался Хиро, пожав плечами, его голос звучал противоречиво. Он был уверен, что что-то услышал, но после того, как сказал это вслух, он уже не был так уверен, что вообще что-то услышал. Токо, конечно же, так не думала, быстро указывая обвиняющим жестом на страдающего ясновидца. -Ты о-определенно всё это выдумал! Должно быть, это были шарики, катающиеся в твоей пустой голове и стучащие друг о друга. Всё, что можно было сказать, чтобы опровергнуть её утверждение, было прервано внезапным криком очень знакомого, очень ненавистного голоса, принадлежавшего чёрно-белому медведю. -Хотя я бы не сказал, что ты полностью ошибаешься относительно головы Ясухиро, я сомневаюсь, что он ошибается в своем утверждении. Как один, глаза учеников метнулись к подиуму на сцене как раз вовремя, чтобы увидеть презренную фигуру их директора, когда он прыгнул на сцену, хлопая короткими руками на вершине своего подъема, прежде чем резко плюхнуться на свой плюшевый зад. Если бы это был не он, некоторые из них, возможно, признали бы, что смотреть на эту сцену было немного глупо. — Вот и он. - Кёко заговорила первой, её лицо было мрачным, когда она посмотрела на того, кто утверждал, что был их директором. -То, что слышал Хиро, могло быть строительством, но это также мог быть и взрыв. Монокума заговорил, его слова заставили учеников медленно напрячься от тошнотворно радостного тона в голосе медведя. -А ещё это мог быть звук пулемёта! Это могло бы звучать как строительство в правильных обстоятельствах! Затем медведь рассмеялся своим не менее радостным смехом, его лапы схватились за живот, когда он зарычал и заставил холодок пробежать по спине учеников. Заговорила Кёко, единственная, кто могла полностью скрыть своё беспокойство. -О чём ты говоришь? -А-а-а! Медведь сделал её выговор взмахом лапы. — Никаких спойлеров! Я сказал всё, что хотел, по этому вопросу. Это маленькая тайна. -Ну и ладно.- Сказала девушка с амнезией, понимая, что нет смысла вдумываться в эту мысль, хотя она внутренне отложила эту маленькую информацию на потом в любом случае. -Давай перейдем к тому, что ты можешь нам рассказать. -Сразу к делу, не так ли? — риторически ответил он, наконец поднявшись со своего места. -Очень хорошо, я вам скажу. Но сначала, не возражаешь, если я немного сбавлю обороты? -А разве у нас есть выбор? — Пробормотал Леон, на что ему ответила столь же невозмутимая Джунко: -Нет. Если Монокума и слышал их, то никак это не прокомментировал, а вместо этого принялся расхаживать взад-вперёд по сцене. — Видите ли, в последнее время у меня возникли некоторые проблемы с сохранением мотивации. Я всегда чувствую себя так, как будто я мог бы просто отключиться и впасть в спячку на год. Даже я начинаю терять свой блеск. Я думаю, может быть, это из-за всей этой фанатичной позиции, которая продолжается уже некоторое время. Это так, так, так супер-пупер скучно. Мне нужна какая-то стимуляция, что-то, что заставит старый мозг откачивать адреналин от волнения и опасности. Он внезапно повернулся к ним с невозмутимым видом: -Послушайте, позвольте мне быть откровенным, поскольку ещё не было запятнанного, и я устал ждать, когда вы, идиоты, сделаете это сами, поэтому я решил, что пришло время дать вам, ребята, ещё один мотив. Все ученики как один, напряглись. — М-мотив…? — Пробормотал Макото в ужасе, когда он и остальные живо вспомнили последний мотив, который он им дал. И он, и Леон невольно перевели взгляд на дрожащую фигуру человека, который поддался искушению Монокумы. Вполне оправданно, она вздрогнула, когда опустила голову, её глаза уставились на место своих ран, которые она получила, когда она уступила взгляду своих друзей и идолов в состоянии бессознательности и потенциальной смерти. Её разум был переполнен горем, даже когда её левая рука потянулась, чтобы схватить её раненую руку, чуть выше черной полосы, которая означала её выживание с каждым ударом сердца. Она не могла сосредоточиться, её разум снова прокручивал события в своем сознании в спешном беспорядке картинок. Однако ужасные образы мелькали слишком быстро, и каждый начинал сливаться в ужасную мешанину ярости, боли, потерь, страданий и отчаяния. Единственное, что удерживало ёе от падения с глубокого конца в чернильную бездну самодельной тюрьмы её собственного разума, было то, что она чувствовала, как кто-то трясет её за плечо, чтобы привлечь её внимание. Её пристальный взгляд медленно проследовал за рукой к ее источнику, и в конце концов она обнаружила обеспокоенный взгляд музыканта-подражателя, его глаза были полны беспокойства и сострадания. На какое-то мгновение она растерялась, не зная, что и думать. Неужели он спрашивает её, не собирается ли она снова поддаться прихотям их похитителя? Сама эта мысль причинила ей еще большую боль, чем ей хотелось бы признать, и неважно, насколько это было понятно. Но именно тогда она поняла, что он на самом деле смотрит на её сломанное запястье, и она поняла, что нет, он беспокоился о ней, а не о том, что она сделает. Он беспокоился, что она ранена или что её рана снова проявила себя, как это было обычно. Он беспокоился за неё, а не о ней самой, и это осознание заставило её бессознательно успокоиться. Она не могла ничего сказать, но всё же положила свою здоровую руку на него в смутном знаке уверенности, что всё будет хорошо. Леон слегка кивнул ей в ответ, но ничего не сказал. В этом не было необходимости. Пока все это происходило, Монокума злился на Макото за то, что тот намекал на то, что он пытается довести их до убийства. — Какая наглость! Абсолютная наглость! Как ты можешь говорить такие гадости?! -Неважно, что ты говоришь! — Заявил Така с абсолютной уверенностью. -Мы никому не позволим уступить твоему принуждению к убийству! — Ну да! — Крикнул также Мондо, гордо и сильно подняв кулак, когда он поддержал своего братана, бросая вызов медведю. — Не стоит недооценивать силу наших уз, черт возьми! К сожалению, это мало повлияло на их наполовину черного, наполовину белого врага. Если уж на то пошло, их слова, казалось, утомили существо. -Угу, да, конечно. — Как скажешь. Это просто сделает всё ещё более захватывающим, когда вы в конечном итоге поддадитесь искушению убивать, убивать, убивать. Братаны стиснули зубы при случайном отклонении их решимости, но не смогли ничего сказать об этом, потому что Монокума продолжил, хотя и с заметно большей бодростью. -А теперь, от слов к делу. Откуда-то из-за спины он выхватил толстый конверт, чтобы похвастаться классу, который носил имя в причудливой каллиграфии. Прежде чем кто-либо успел хотя бы попытаться прочесть его, мишка взмахнул запястьем, показывая, что на самом деле за первым скрывается множество других. Размахивая своим новым импровизированным веером перед лицами, Монокума рассматривал учеников с ехидством и сказал: -Внутри каждого из этих маленьких конвертов есть что-то для каждого из вас. Они проименованы, так что делайте всё возможное, чтобы найти свой собственный, не хочу, чтобы кто-то взял чужое. Вы можете делать с ними всё, что угодно, но если вы не можете скрыть своё любопытство, то не стесняйтесь заглянуть внутрь. С этим загадочным замечанием он бесцеремонно бросил пачку писем в их сторону, где они медленно поплыли к земле. Хотя всё ещё колеблясь, каждый из учеников вышел вперед один за другим и схватил тот, на котором было написано его имя. Это был тихий, но напряженный момент для Макото, когда он держал своё письмо, удивляясь и всё же боясь думать о том, что могло быть спрятано в конверте с его именем. Его руки, о, как они дрожали, когда он пытался не паниковать, его воображение начинало дико работать с теориями о том, что может содержаться в пределах его письма. Он огляделся вокруг, видя много таких же выражений неуверенности на лицах других. Никто не знал, что делать и как себя вести. Может, им просто выбросить письма? Стоит ли им посмотреть, что там внутри? Неуверенность в том, что им следует делать, грызла их изнутри. Монокума сказал, что они могут делать с ними всё, что хотят, но по тому, как он не уходил, было ясно, что он хотел, чтобы они открыли конверты. Осмелились ли они слушать, верили ли они, что это не взорвется у них перед носом, как видео до этого? Макото взглянул на Саяку, её конверт был зажат в здоровой руке благодаря Леону, который забрал его за неё. Она, казалось, тоже не знала, что с ним делать, её взгляд был погружен в свои мысли. Попадёт ли она в манипуляции своего пленителя, как она почти сделала, если они сделают это? Ему хотелось сказать «нет.» Он не верил, что там что-то есть, но если бы он не посмотрел, то мог бы сказать наверняка. Хотя он и был напуган, Макото проглотил свой страх, как только мог, и принял решение. Он быстро открыл конверт, его потные руки сильно дрожали, когда он пытался не разорвать сложенную бумагу внутри. Вынув его, он быстро развернул, не давая себе времени подумать, чтобы не отступить, и внимательно посмотрел на первую строчку на бумаге.

«Макото Наэги мочился в постель до пятого класса.»

— Чёрт возьми! — Его тело напряглось, щеки вспыхнули от стыда, а все остальное лицо побелело от ужаса. Как же, чёрт возьми, кто-то узнал об этом! Это было то, о чем должны были знать только его близкие родственники! -К-Как?! -Ч-что… что такое Макото? Он был застигнут врасплох приближающейся сзади Хиной с беспокойством в глазах, и в смущенной панике он быстро прижал бумагу к груди, чтобы скрыть её содержимое. Внезапность этого поступка только заставила девушку отпрянуть назад, а остальных посмотреть на него, заставив его почувствовать себя униженным и испуганным. Прежде чем кто-либо успел что-либо сказать, медведь на сцене издал громкий хохот, который заставил его и его класс посмотреть назад на двухцветное чудовище, сказав: -Ну, ну, ну. Продолжайте, это становится интереснее. — Это ещё не всё?! — прокричал про себя счастливчик, медленно и неохотно поднимая лист, чтобы проверить, правда ли то, что говорит эта сумасшедшая игрушка. Его любопытство, далеко не взвешивающее его осторожность.

«Макото Наэги не попал в Пик Надежды только с помощью лотереи, он саботировал первоначального победителя своего титула, сжёг его письмо о принятии.»

— Что? Он… он сделал что? Разве он не был первым, кто выиграл в лотерею? Что это было… он не помнил, чтобы сжигал чьё-то тело… И как вспышка, это поразило его. Это был самый ужасный день в его жизни, когда друзья уговорили его принести всем выпивку. Через ряд событий, настолько запутанных, что ему всё ещё было трудно об этом думать, всё пришло к тому, что вор, который украл мотоцикл почтальона, разбился. Это в свою очередь, каким-то образом вызвало искру, которая подожгла мотоцикл, забрав с собой всё, что было на нём. Может быть, это тоже относится к нему? Если это было так, то это не его вина! Это был несчастный случай! Он вовсе не собирался этого делать, ему не повезло. Он был вовлечён, но он не имел к этому никакого отношения! Как раз когда он собирался закричать о том, как вторая строка ввела его в заблуждение, он остановился, заметив, что есть третья строка, скрытая под складкой бумаги, которую он почти пропустил. С некоторым смущением и досадой он продолжал читать дальше.

«Кто-то влюблён в Макото Наэги.»

-…А? — Кто-то… влюблён? Кто это? Все дальнейшие размышления были вновь прерваны зловещим смехом Монокумы. Медведь сменил позу, пока он не смотрел, и теперь лежал на мягком брюхе, положив голову на лапы. -Уже сообразил, что к чему?! — А? -Я говорю о твоём особом письме.- Уточнил медведь, лениво расхаживая вокруг, его короткие ноги лениво брыкались позади него, когда он уставился на счастливчика. -Та, что полна неловких секретов и воспоминаний, которые ты хранишь. Медведь внезапно откатился назад в сидячее положение без всяких предисловий и продолжил: — Как только что обнаружил Макото, внутри этих маленьких писем вы найдёте три очень важных, секретных и тёмных воспоминаний и тайн. Первое, это воспоминание, которое является чем-то смущающим, что вы, скорее всего, не захотите, чтобы кто-то, кроме близких друзей и семьи, знал об этом. Ничего слишком плохого, очевидно. Просто надо запомнить. Второе— это то, что вы сделали, чего вы стыдитесь. Что-то, что вы либо сделали, приложили руку, либо были непосредственно вовлечены в то, что полностью приведёт вас к неприятностям с полицейскими, если они узнают; или, по крайней мере, вы получите неприятные взгляды. Возможно, вы даже не осознавали, что делаете это. Но как только остальные начали смотреть вниз на свои собственные письма, Монокума бросил ещё одну бомбу им на колени. -С другой стороны, последнее— невероятная забава. Это на самом деле одна из неловких тайн или воспоминаний кого-то из вас и это произошло в этой школе! Макото и все остальные широко раскрыли глаза, когда его взгляд вернулся к письму в руках. -И-из н-нас…? -Конечно, эти секреты написаны таким образом, чтобы вы не знали, кому они принадлежат.- Но я гарантирую, что секрет, который вы найдёте, так же реален, как и два других! Кроме того, третий секрет может быть или не быть одним из тех, что написаны на одном из писем другого, но это всё ещё чья-то темная, смущающая тайна! Далеко не в первый раз каждый человек в спортзале напрягся от страха, когда они посмотрели на свои собственные конверты. Мысль о том, что кто-то не только раскопал их секреты в прошлом, но и выдал один из этих секретов кому-то ещё в этой комнате. Это, конечно, заставило их чувствовать себя взволнованными. Даже если принять слова Монокумы, это не ограничивает ужас и смущение от того, что ваше грязное бельё открыто другим против вашей воли. Но это всё ещё вызывало вопрос, какие у него были секреты? Для некоторых из них этого было достаточно, чтобы прочно стоять на ногах. Многие из них очень хорошо знали, в чем заключались их самые тёмные тайны. Большинство из них пошли на невероятные меры, чтобы спрятать свои секреты в самой глубокой, самой тёмной яме, которую они могли найти, прежде чем похоронить её под метафорической тонной цемента, чтобы она никогда не всплыла снова. Поэтому, услышав, что кто-то откопал эти давно считавшиеся мертвыми реликвии, чтобы показать их другим, они исполнились ужасом и страхом. Медленно, почти нерешительно Кёко сделала первый шаг. Хотя никто из остальных не знал о её рассуждениях, она всё же открыла конверт. Эта маленькая бумажка даст ей ключ, намек на её прошлое, которое она так отчаянно хотела раскрыть. Даже если это было что-то, что она потенциально могла чувствовать себя смущенной, это ничего не значило для неё. Если это поможет решить хотя бы одну мелочь, о которой она так отчаянно хотела узнать правду, тогда она сможет справиться с любой грязью, найденной здесь. По шуршанию бумаги она поняла, что кто-то из присутствующих уже начал вскрывать свои собственные бумаги, вероятно, подстрекаемый ужасом и Макото, уже открывшей своё письмо, ей хотелось узнать, что же содержится в их собственных бумагах. Часть её чувствовала себя виноватой из-за этого, но это было безжалостно подавлено тем фактом, что, даже если бы она не сделала этого, кто-то другой открыл бы их, чтобы узнать, что именно было сказано о них. Вытащив письмо и убедившись, что за ее спиной никого нет, она поднесла листок к глазам, чтобы посмотреть на первую строчку.

«Кёко Киригири страдает амнезией и не может вспомнить ни свой талант, ни своё прошлое.»

Она глубоко нахмурилась, услышав это. Нет, это она точно знала. она была очень хорошо знакома с этим фактом, но не могла отрицать, что это было правдой. Она была довольно смущена этим, это правда, но это было главным образом разочарование, которое она чувствовала, не имея никакой информации, а затем источник унижения. Раздражённая, она перешла к следующему.

«Кёко Киригири носит перчатки на заказ, чтобы скрыть большое количество ожогов и шрамов, которые она получила, когда была ещё любительницей.»

Это было…немного более полезно, но всё равно совершенно бесполезно для неё. Она решила, что это должно быть что-то в этом роде, когда в конце первого дня заглянула под перчатки и обнаружила под ними болезненно-фиолетовые ободранные руки. В то время она была в ужасе, полностью замороженная, по крайней мере, несколькими годовалыми шрамами, украшавшими обожжённую плоть. Со временем, однако, этот ужас утих для замешательства и желания узнать, почему именно её руки были такими. Это письмо, хотя в нём ничего не говорилось о том, что именно произошло, по крайней мере, помогло ей сузить список. Любая информация-это хорошая информация, какой бы маленькой она ни была. Конечно, это было не совсем то, что она хотела найти, но всё же лучше, чем ничего. С этим был только один секрет, который принадлежал кому-то ещё в комнате. Ей захотелось рассмеяться. Она не собиралась смотреть на него, потому что не её дело было видеть то, что другие прятали от мира. Но как раз в тот момент, когда она собиралась сложить его и сунуть письмо в карман, бумага распахнулась еще чуть-чуть, и её глаза инстинктивно последовали за ней. Затем её глаза расширились от того, что было скрыто, и против своей воли она обнаружила, что смотрит на слова, которые говорили о чьей-то тёмной тайне. Секрет был настолько ужасен, что она не знала, как ответить. В другом конце комнаты еще один человек смотрел на своё собственное письмо с выражением ужаса на лице. Его руки дрожали, когда он сжимал письмо в смертельной хватке, и пот капал с его лица, когда он узнал о нём, первые две тайны были тем, что он страстно хотел скрыть…

«Несмотря на его заявление об обратном, Леон Кувата на самом деле любит бейсбол. На самом деле он ненавидит практику. Он говорит это, чтобы подцепить девушек.»

Что само по себе было плохо, он уже потратил много времени, делая всё, что в его силах, чтобы скрыть этот факт. Вся его репутация зиждилась на том, как сильно он ненавидел спорт, в котором был лучшим с тех пор, как узнал, что девушкам музыканты нравятся больше, чем спортсмены, и он решил ковать железо пока горячо. Но как бы сильно он не хотел, чтобы кто-нибудь узнал об этом, второе было тем, что он действительно хотел никогда больше не слышать.

«У Леона Куваты есть кузина, которая одновременно одержима им и хочет стать его женой.»

Почему? Почему это снова всплыло? Как же, чёрт побери, этот умник узнал об этом? Он думал, что сумел похоронить эту тайну, когда взял с неё обещание никогда никому не рассказывать. Это была еще одна причина, по которой он был так против практики, чтобы избежать её появления. Кэнон, его кузина, каким-то образом вбила себе в голову, что он будет идеальным мужем для неё, несмотря на то, что они не только были родственниками, но он видел в ней только семью, в лучшем случае младшею сестру. Но его настойчивые замечания нисколько не разубедили её, скорее она восприняла это как вызов, который нужно преодолеть, чтобы заслужить его любовь. Эта решимость в конечном итоге привела её к решению стать тренером его бейсбольной команды средней школы в попытке быть ближе к нему. Однако это только привело к тому, что он делал всё, что было в его силах, чтобы избежать практических игр, чтобы избежать её, смущающих и унизительных появлений. На главных играх ему не нужно было беспокоиться об этом, потому что она знала, что лучше не приходить, иначе есть риск испортить игру. Она не была настолько глупа, чтобы рисковать его карьерой, но это было только для того, чтобы удержать его от полного отказа от своего будущего. По правде говоря, симпатичная девушка, с которой он познакомился и которая говорила ему, что встречается только с музыкантами, была всего лишь гвоздём в гроб его спортивной карьеры. Всё остальное было от того, насколько собственнической и подавляющей была Кэнон, когда она была рядом с ним. Это было перебором для него и в результате того, что она взяла на себя роль менеджера команды, это испортило его любовь к спорту. Всякий раз, когда он думал о бейсболе, мысли о Кэнон не оставляли его далеко позади. Но это не значит, что он не любил её, он только видел её как младшую сестру. У него не было ни интереса, ни желания встречаться с ней. Единственное, что заслуживало внимания, — это третья запись, тайна, принадлежащая кому-то ещё. Он действительно чувствовал себя немного неловко из-за того, что искал, в конце концов, все вещи по какой-то причине считались секретными, но это чувство было подавлено его любопытством. Итак, с трясущимися руками, полными нетерпения узнать, что же может быть скрыто, он надавил на письмо, чтобы открыть его полностью. Конечно же, ничто не может быть так плохо, как его секрет, не так ли?

«Кто-то из вас устроил резню в средней школе Гибоура.»

-Что? По всему гимнастическому залу всё громче и громче раздавались вздохи шока и ужаса от того, какие страшные тайны им открывались, как от их собственных, так и от того, что говорилось о других. Хина чуть не закричала от того, что держала её рука, всё это было слишком неловко для неё, когда она крепко сжала бумагу, её глаза блуждали, как будто она волновалась, видел ли кто-нибудь то, что она держала. Така особенно громко заявил о своём ужасе, когда на его лицо было написано неверие и беспокойство от того, откуда на земле этот человек узнал о его секретах. Селеста и Бьякуя, казалось, соревновались в том, кто одновременно изобразит на своих лицах наибольший гнев, не проявляя его на самом деле, в то время как Мондо выглядел почти готовым прыгнуть прямо на медведя в слепой кровожадной ярости. Хифуми буквально лился потом от того, что ему говорили, а бедный Чихиро выглядел так, словно снова был на грани слез. Токо выглядела хуже всех, что удивительно. Её глаза налились кровью от того, как напряжённо она смотрела на бумагу, которую держала в руках. Её маленькие руки дрожали, когда они вцепились в края бумаги и угрожали разорвать ее. Её очки в проволочной оправе начали сползать с носа, но она была совершенно беззаботна в своём отчаянии. Она мельком взглянула на богатого мальчика, надеясь, что он поймет её. В конце концов, не так давно она уже открыла ему один из этих секретов. Конечно же, он будет иметь представление о том, что ей следует делать. К её радости, как будто он услышал её сердечные мысли, в тот момент, когда она остановила свой взгляд на его фигуре, он тоже повернулся и посмотрел на неё. Её возлюбленный, очевидно, найдет способ защитить её ужасающую тайну, её тайную личность и ту травму, которая следовала за ней словно смерть. К несчастью, в тот момент, когда её надежды начали воспарять от мысли, что он сделает всё, чтобы помочь ей в трудную минуту, они были разбиты вдребезги, как хрупкие хлопья брошенного куска тонкого фарфора, когда его лицо превратилось в отвратительную усмешку, дополненную его взглядом с особенно зловещей усмешкой, которая заставила её избитое и кровоточащее сердце пропустить удар. И все это время Сакура уже сжимала в кулаке её листок, а слова, написанные на белом листе бумаги, наполняли ее смесью стыда…и сожаления. Хотя её тренировки позволили ей успокоить бушующий поток её разума, они ничего не сделали, чтобы поколебать потенциальное извержение, пузырящееся под поверхностью, ожидая, когда она ослабит свою защиту. Но Сакура была не из тех, кто позволял себя контролировать, она была единственной, кто держала себя в руках, чтобы, когда придёт время, она могла показать свою истинную мощь. Саяка была единственной, кто не осуществила никаких серьёзных движений, скрывающих её ужас, страх или стыд. Её лицо было опущено, глаза устремлены на предмет в руке, но не было ни одного сильного чувства, которое охватило её душу, как это было с другими. Потому что, в отличие от них, она свою не открывала. Для этого было несколько причин. Во-первых, у неё уже было хорошее представление о том, что там скрывается. Две вещи, о которых она хотела бы никогда больше не слышать. Первая из них- это журнал о купальниках, для которого она согласилась позировать в качестве рекламного трюка. Весь журнал, за исключением титульной страницы, было полностью смущающим и развращающим- фотографий её и её товарищей по группе в очень откровенных и даже несколько похотливых позах и купальниках, которые едва ли можно было назвать таковыми в большинстве случаев из-за того, как мало области они покрывали. Единственным спасительным преимуществом было то, что они сделали небольшое количество, и они опубликовали ещё меньше, поэтому цикл обращения был очень коротким. Это не помешало некоторым из наиболее коррумпированных членов руководства продавать копии быстро прекращённого выпуска за приличные деньги. Другая причина, по которой она не видела секреты, была ещё проще. Она не могла открыть его, потому что её доминирующая рука не шевелилась, как и её сломанное запястье. После недолгой паники, этого отчаяния они внезапно умолкли под злобный смех ненавистного медведя на сцене. -У вас на всё есть двадцать четыре часа. Если за это время ничего не умрёт, тогда… ну, я думаю, что мне просто придется взять все ваши секреты и передать их миру! Я буду размещать их все на каждом веб-сайте и форуме в интернете. Может быть, я даже поставлю их на громкоговорители и начну рассказывать правду! Ну разве это не стыдно?! И как будто для того, чтобы сделать всё ещё хуже, презрительный блеск, казалось, заполнил красный глаз медведя, когда он продолжил. -Нет-нет. Этого совсем не достаточно. А теперь вишенка на торте! Если к завтрашнему ночному объявлению не будет убит хотя бы один человек, я сообщу всем присутствующим по одному секрету на каждого живого человека по внутренней связи!