Победитель получает всё

      — Хей, лузеры!       Уэйд грохнул на стол поднос так, что с тарелки просыпалась картошка фри, и сам уселся на скамейку напротив, тут же протягивая руку к морковным ломтикам на тарелке Питера.       Ещё до того, как Питер успел осознать происходящее, а рука Уэйда — коснуться его морковки, Баки среагировал мгновенно и шлёпнул Уэйда по руке. Тот обиженно ойкнул, а Питер сделал гримасу «not bad».       — Джедайская реакция, чувак, круто, — произнёс Питер, и они с Баки, не глядя, стукнулись кулаками.       — Оу, вы так мило синхронитесь, — промурлыкал Уэйд, набрасываясь на свой ланч из всего ассортимента фастфуда, который можно было собрать в понедельник в школьной столовке.       Баки показал Уэйду «фак» на обеих руках и принялся за свой максимально обогащённый белком обед. Питер ел салат и закусывал морковкой.       — А я вчера целовался, — шамкая набитым ртом сказал Уэйд.       Питер подавился салатным листом, Баки скептически поглядел на приятеля исподлобья.       — Облизывание своего отражения не считается, — сказал Баки и вернулся к еде.       В этот момент к столику подошла не кто иная, как первая красавица школы Ванесса, улыбаясь во все тридцать два ровнёхоньких белоснежных зуба.       — Привет, мальчики, — проворковала она.       Питер уставился на неё и завис так, что выронил кусок моркови в стакан с соком. Уэйд с непринуждённым видом продолжал жрать, облизывая испачканные в кетчупе пальцы.       — Леди, вы ошиблись: это стол отщепенцев, — со скучающей галантностью намекнул девушке Баки.       В этот момент Уэйд доел, вытер руки друг о друга, встал и, к ужасу Питера, обнял Ванессу за талию.       — Ванесса, это лузеры, лузеры — это Ванесса, мы встречаемся уже… — Уэйд сперва посмотрел на воображаемые часы на запястье, потом на циферблат на стене столовой, — часов четырнадцать, если считать время сна. А теперь, детка, давай я возьму твой поднос, чтобы ты поздоровалась с лузерами. Не забудь потом лапки антисептиком смазать.       Уэйд забрал у Ванессы поднос и поставил его на стол, свой поднос оттолкнув локтем, а Ванесса по очереди пожала руки Баки и Питеру, после чего села, нырнула в объятия Уэйда и принялась за еду, параллельно воркуя с Уилсоном.

¯\_(ツ)_/¯

      «Отщепенцы», как выразился Баки, не были такими уж отщепенцами. По нынешним меркам даже гиками их назвать можно было с трудом.       Питер состоял в научном обществе и на па́ру со своей хорошей подругой Мишель гордо носил «форменную» футболку с надписью «Smart is new sexy». Вместе с командой по декатлону он выигрывал для школы награды, а его проекты занимали призовые места на научных ярмарках. Над ним подшучивали, конечно, отдельные индивиды, но в целом Питер у сверстников был на хорошем счету.       Баки так и вовсе входил в «первую двадцатку крашей школы». Один из ведущих игроков домашней баскетбольной команды «Нью-Йоркские Мстители», красавец, острослов и обаяшка. Вокруг него всегда вились девчонки, особенно из более младших классов, и Баки был с ними приветлив и улыбчив, но за глаза его все называли «холодным сердцем», потому что ещё ни разу ни с кем Баки не был замечен в официальных отношениях, хотя слухов ходило много.       По-настоящему «отщепенцем» можно было назвать только Уэйда, потому что он был придурком. То есть ничего откровенно вопиющего за ним не числилось — бывало, заткнуться вовремя не умел, шутки у него были дурацкие, вёл себя нарочито вызывающе, но зла никому не делал, уроки не саботировал. Придурком он слыл, потому что… А ни по чему особенному: вот есть такие люди — придурки, и больше про них нечего сказать.       Тем не менее однажды вскользь брошенное Баки прозвище прикипело и прижилось, а поскольку они сами себя так называли, то ничего обидного в этом не было.

¯\_(ツ)_/¯

      — Поверить не могу, — прошептал Баки Питеру, когда они сидели рядом на уроке английского, который у них был одним из немногих общих, и старались не заснуть под монотонный бубнёж учителя мистера Пирса.       — Поверить не могу, — повторил Баки, наклоняясь ближе к Питеру так, что стул его опасно накренился, — что этот придурок Уэйд из нас всех целовался первым. И не просто целовался, а девчонку склеил!       Питер лишь вздохнул.       Ванесса входила в так называемый «женский клуб» — негласную элиту среди девушек школы, которые, впрочем, все так или иначе попадали в круг общения Питера и Баки, но о том, чтобы к кому-либо из этих девушек подкатывать, ни один из них даже задуматься бы не посмел. Но мечтать о них было приятно. Как и о парнях из того же круга. Питер и Баки неоднократно играли в «трахнуть, жениться, убить», перебирая своих друзей и подруг.       — Нет, это просто возмутительно! — продолжал Баки. — Уэйд! И Ванесса! Да он на её фоне — как сморщенный авокадо рядом с клубникой в шоколаде.       Питер не стал напоминать Баки, что во время игры, когда выбор «трахнуть/убить» встал между Уэйдом и Тони Старком, Баки отдал предпочтение Уэйду.       — Да Уэйд со времён «Пряничного человечка» ничего не прочитал!       — Слушай, раз ты так ему завидуешь, пойди и засоси уже кого-нибудь: тебе никто не откажет! — возмутился наконец Питер.       Именно в этот момент мистер Пирс сделал паузу в своём речитативе и обвёл класс сонным взглядом поверх маленьких овальных очков.       — Кто говорит, когда я говорю? — проскрипел он и исподлобья глянул на Питера. — Мистер Паркер, вы находите дилемму Клайда Грифитса неинтересной?       Питер зло зыркнул на Баки и встал, чтобы ответить. На него тут же устремились взгляды всего класса.       — Нет, сэр, я нахожу дилемму аморальной, — ответил Питер и собрался было уже садиться, но мистер Пирс задержал его в вертикальном положении следующим вопросом:       — Почему?       — Потому что в те годы уже были в продаже презервативы.       Несколько человек в классе прыснули.       — Может, вы и насчёт финала романа выскажете альтернативное мнение? — предположил мистер Пирс, сверля Питера взглядом.       — Ну, да: это аллегория того, как мужчины видят появление в своей жизни ребёнка.       На этот раз дружно засмеялся уже весь класс.       — Прекрасно, не могу дождаться Вашего эссе по роману на две печатные страницы к следующему уроку в качестве индивидуального домашнего задания.       Питер кивнул и с облегчением сел на место. Баки тут же поднял руку, чтобы дать пять:       — Молодец, красавчик! — успел прошептать он, когда снова раздался голос мистера Пирса:       — А вы, мистер Барнс, напишете эссе-оппозицию мистеру Паркеру.       — А что делать, если я с ним согласен? — страдальчески протянул Баки.       — Используйте воображение.       Сказав это, мистер Пирс снова уткнулся в книгу и продолжил читать. Баки страдальчески воззрился на Питера.       — У нас тренировка завтра — я не могу писать эссе, — простонал он.       Питер вздохнул и улыбнулся.       — Ничего, я напишу. Но ты сделаешь за меня историю. Вторая мировая — это не моё.       — Да без базара, чувак, — пообещал Баки.

¯\_(ツ)_/¯

      Питер и Баки познакомились в шестом классе. Питер после уроков влез в кабинет химии, чтобы без надзора трепетного учителя проверить одну свою теорию, а Баки забежал туда же, спасаясь от хулиганов. В итоге «теория» Питера шарахнула, разворотив половину лаборатории, и от хулиганов пришлось удирать уже вместе. Так и подружились. Потом Баки познакомил Питера со своим лучшим другом Стивом Роджерсом, Питер познакомил обоих со своим кумиром на класс старше — Тони Старком, все тут же друг друга взаимно возненавидели и полюбили, успели между собой передраться и перемириться и катились из класса в класс, на ходу, как снежный ком, собирая вокруг себя всё больше человек из научной и спортивной тусовок; они начали обмениваться интересами, собирались мелкими группами то в одной, то в другой конфигурации, потом внутри компании начали образовываться любовные парочки, а Питер и Баки как-то так и остались «отщепенцами» и сами не заметили, как больше всего времени стали проводить друг с другом.

¯\_(ツ)_/¯

      Был погожий день в начале октября. Баки и Питер сидели во дворе школы за столиком, наслаждаясь солнцем и лёгким ветерком. Питер писал эссе по литературе, Баки строчил ему доклад по истории о Тихоокеанском театре военных действий, почти не обращаясь за подсказками к «Гуглу». Между ними стояли два одинаковых стаканчика с кофе, у Питера — ванильный капучино, у Баки — американо с солёной карамелью. Когда они только взяли кофе, сразу же попросили друг у друга попробовать и демонстративно назвали напиток друга гадостью. Это была своего рода традиция. Даже если они брали одно и то же.       Баки отвлёкся от эссе и размял шею, а потом допил кофе и метко запулил стаканчик в урну неподалёку. Его взгляд остановился на Уэйде и Ванессе за соседним столиком. Девушка сидела у Уэйда на коленях и делала домашнюю работу, а Уэйд кормил её мармеладными мишками.       — Нет, это невыносимо, — произнёс Баки, и Питер тоже оторвался от эссе, чтобы проследить взгляд друга.       — Чужое счастье хуже своего несчастья? — Питер закатил глаза. — Моё предложение прежнее: подойди к любой своей малолетней фанатке и попроси тебя поцеловать. Они будут в восторге.       — Нет, ты не понимаешь! — возразил Баки. — Первый поцелуй — это же что-то такое особенное. Даже немного… волшебное. Нельзя его просто так расточать. Он должен быть с человеком, который тебе по-настоящему нравится, с которым всё взаимно. И потом, нехорошо будет обкрадывать на первый поцелуй какую-нибудь невинную малышку.       Питер скептически приподнял брови.       — Бак, это девятый класс, девчонкам по четырнадцать лет — уверен, что это будет их первый поцелуй? — сказал Питер. — Я даже не уверен, что, если дело зайдёт дальше, это будет их первый секс.       — Ну что ж, хорошо, — Баки пожал плечами и коварно улыбнулся, — раз для тебя это так легко и просто, пойди сам поцелуй первого, кого захочешь.       — Ты, видимо, очень хочешь, чтобы Эдди Брок сломал мне нос.       — Оп-па, малыш Питер крашнулся на Брока? — Баки присвистнул.       — На Брока крашнулся ты, а мне просто нравится Эдди, — Питер пожал плечами, а Баки надулся и покраснел от одного упоминания его симпатии к товарищу по баскетбольной команде Броку Рамлоу.       За соседним столиком тем временем Ванесса взяла очередного мишку из рук Уэйда, зажала его между зубами и дала Уэйду откусить кусочек, потом они поцеловались, и Ванесса слезла с коленей Уэйда, а он собрал со столика все вещи и, как на поводке, пошёл за девушкой в школу. Прочие ученики, проводившие перерыв на свежем воздухе, тоже стали тянуться обратно. Питер сверил время по часам и начал собирать вещи.       Баки вдруг схватил его за запястье и остановил.       — Знаешь, что, тогда пари: стартовый капитал пятьдесят баксов, каждый праздник добавляем по десять. Кто первый поцелуется — забирает деньги.       — Ага, и откуда мне знать, что после заключения пари не выяснится, что ты уже сто лет как впервые целовался?       — Клянусь мамой Стива, — торжественно сказал Баки, положив руку на сердце.       Мама Стива Роджерса почему-то считалась святыней всей компании: от самого Баки и до видевшего её раз в жизни Тони Старка. Наверное, дело было в её фантастическом яблочном пироге. Или в том, что она была прокурорессой и в случае чего могла устроить любому несладкую жизнь.       — Подпишем договор, — предложил Питер.       — Вперёд, составляй: ты у нас мастер литературного слова. — Баки небрежно махнул рукой.       Питер вырвал из тетради по литературе листок и начал строчить, а потом протянул договор Баки для ратификации.       «Пакт Барнса — Паркера: кто первым получит первый поцелуй, забирает выигрыш. Стартовый капитал призового фонда составляет 50 долларов с увеличением на 10 долларов каждый праздник. Пакт заключён между Джеймсом Бьюкененом Барнсом и Питером Бенджамином Паркером, является секретным и вступает в силу с момента подписания».       Баки одобрительно присвистнул, взял у Питера ручку и поставил под текстом договора свою подпись и дату, после чего отдал листок Питеру, чтобы он сделал то же.       — Отлично составлено, — отметил Баки. — Уверен, что тебе место в научном классе, а не юридическом?       — А ты уверен, что тебе место в баскетболе, а не в балете? Питер встал из-за стола и с нарочито неуклюжей грациозностью спародировал прыжки Баки, приносившие команде победные очки. Баки засмеялся, схватил Питера и повалил на траву. Недолго они поборолись, после чего со звонком, раздавшемся из школы, вскочили, схватили сумки и через пустой двор припустили на уроки.       Подписанный «Пакт» надёжно был спрятан между страницами учебника-хрестоматии по литературе, который Баки не открывал с первого учебного дня.

¯\_(ツ)_/¯

      Питер думал, что это будет легко. Вернее, не думал даже — он рассчитал математически, что это будет легко. Особенно учитывая его открытую бисексуальность.       Набивать шишки, рискуя продвижением по гей-линии, ему сейчас было несподручно и некогда, поэтому оставалось напирать на гетеро-линию и сузить круг потенциальных «призовых лошадей» до девушек.       Говоря проще, в кандидатки для своего первого поцелуя Питер отобрал строго женскую часть своих романтических интересов.       Сперва выбор пал на Мишель, но Питер быстро решил, что слишком дорожит их непринуждённой дружбой, а после реализации «плана» она могла пошатнуться.       Поэтому Питер остановил выбор на другой девчонке из научного кружка — Лиз. Она и умна, и весела, и симпатична и уже неоднократно показывала взаимную заинтересованность, но не настолько сильную, чтобы расстроиться, если что-то пойдёт не так. Идеально.       План был прост, как валенок: пригласить на свидание, если совсем туго пойдёт, на два, а то и три — не больше, иначе есть риск свалиться в пропасть реальных отношений, которые Питеру сейчас ну вообще были не кстати. После свидания проводить до дома, заболтать романтической чушью, украсть поцелуй, на пару дней уйти в меланхолию, а потом объявить, что любовь прошла, завяли помидоры, всё было лишь обманом эндорфинов, — давай останемся друзьями. Аккуратно и чисто, никаких обид: Лиз не была из тех девушек, кто после первого свидания строят планы на свадебное платье, пятерых детишек и совместную старость у моря.       Вот только Питер не ожидал, что после воодушевлённого и решительного «ты пойдёшь со мной на свидание?» лучезарная улыбка Лиз поблекнет и девушка потупит взор.       — О, Питер, я думала, ты знаешь…       К ним подошёл Флэш Томпсон и обнял Лиз за талию.       — Привет, пенис Паркер! — поприветствовал он.       Лиз посмотрела на Флэша со слабой улыбкой, а потом, виновато, — на Питера.       — Мы с Флэшем после последнего декатлона начали встречаться, — как бы оправдываясь сказала Лиз.       — Ну так это здорово! — брякнул Питер, пятясь. — Я очень рад за вас, правда! Шикарно смотритесь вместе!       На самом деле Лиз возвышалась над Флэшем почти на десять сантиметров, и это для глаза Питера было странно, но своё мнение он оставит при себе.       Ретировавшись из рекреации, где произошёл этот неловкий разговор, Питер застыл как вкопанный, поражённый ужасной сценой.       Возле шкафчиков разговаривали Баки и Шэрон Картер, причём при существующем уровне шума им совершенно не нужно было быть так близко, чтобы слышать друг друга, но самое страшное, что Баки лучезарно улыбался, а Шэрон заливисто смеялась. Дурной знак.       Как раз напротив того места, где они стояли, был питьевой фонтанчик. Питер знал, что в его основании на трубе есть рычаг, регулирующий напор воды. Проходя мимо, Питер пропустил между пальцев верёвочку от йо-йо, зацепил петлёй рычаг и потянул за собой, вывернув на максимум, а петля сама собой соскользнула, не оставив улик. Краем глаза Питер видел, как к фонтанчику подошёл Стив Роджерс, и прибавил шагу, тщетно пытаясь проглотить улыбку.       Раздалось шипение мощной струи воды, и мимолётный хоровой визг. Все присутствующие в коридоре бросились врассыпную. Роджерс в мокрой футболке, сквозь которую просвечивали соски, стоял в замешательстве, таращась на фонтанчик, Шэрон кинулась на улицу сушить промокшую папку с докладом по истории Холодной войны, а Баки раздосадовано ударил кулаком по шкафчику.       Пока 1-1.       А уже через несколько дней, в День Колумба, призовой фонд увеличился на первые десять долларов.

¯\_(ツ)_/¯

      Изначально Питер и Баки договорились повышать ставку только в государственные праздники, но не подключить к ним такое масштабное гулянье как Хэллоуин было глупо.       Хэллоуин вообще был весьма удобен для их спора: общие азарт и возбуждение способствовали рождению романтических чувств. Не было ничего проще, чем пригласить объект симпатии вместе собирать сладости в парных костюмах, а потом предложить поцеловаться для поддержания образа.       Правда, Питеру такая перспектива не светила: они с Тони договорились нарядиться Марти МакФлаем и Доком Брауном, а любовная интересиня Марти запомнилась всем разве что штанами в цветочек, и по доброй воле в её образ никто бы не полез.       К ним присоединились девушка Тони Пеппер и общая подруга Наташа в образах Эльзы и Анны соответственно, и вчетвером они ходили по домам, собирая сладости. Наташа и Пеппер обсуждали повестку для следующего собрания «женского клуба», Тони уплетал только что добытые конфеты, а Питер куксился, потому что знал, что Баки где-то здесь же ходит с Сэмом Уилсоном, и Питер нутром чувствовал, что у него есть все шансы распрощаться с шестьюдесятью баксами, так как у Баки с Сэмом ещё с седьмого класса была бешеная химия любви/ненависти.       А ещё Питер сгорал от любопытства узнать, кого же они двое изображают, так как Баки держал эту информацию в строжайшем секрете с тех пор, как сказал Питеру неделю назад, что пригласил Сэма на Хэллоуин.       — Святые угодники! — раздалось над ухом. Питер и Тони хором обернулись — за ними шли в обнимку Уэйд и Ванесса в образах Джокера и Харли Квинн, причём из классического мультика, и Питер с трудом заставил себя не пялиться на обтянутую трико грудь девушки.       — Неплохо, неплохо Уилсон, — ухмыльнулся Тони. — И сколько же вы уже собрали конфет?       — У меня уже есть своя конфетка, и других мне не надо.       Уэйд чмокнул Ванессу в щёку, а та нарочито захихикала, пытаясь соответствовать образу своей персонажки.       — А вы уже видели нашего StormPilot? — спросил Уэйд.       — Кого? — переспросил Тони.       — О, моё сладкое летнее дитя, что ты знаешь о страхе? — Уэйд подмигнул, а потом обратился к Ванессе. — Ну что, куколка, пойдём надерём зад какому-нибудь Бэтмену? Троих я уже точно насчитал.       — Смотри, как бы тебе зад не надрали, Уэйд: тут где-то Ванда в образе Ядовитого Плюща бегает, — крикнул вслед Питер, — ХарлиАйви канон с 2013 года!       Ванесса обернулась и послала Питеру воздушный поцелуй.       Не успели Питер и Тони двинуться дальше собирать сладости, как Тони, увидев что-то впереди, чуть не споткнулся и встал как вкопанный.       — Святая линза, так вот что имел в виду Уэйд.       Питер проследил взгляд Тони, и у него от шока чуть не отвалилась челюсть.       Им навстречу, тоже в обнимку, шли Баки и Сэм в образах По Дэмерона и Финна из «Звёздных войн». Оба помахивали пластиковыми ведёрками в виде «Джека-фонаря » и мило о чём-то беседовали.       — Это не канон — канонище! — воскликнул Тони воздавая руки к небу.       — Ничего не знаю, я за Рейло, — буркнул Питер, развернулся и пошёл прочь.       Было ясно, как белый день: Питер проиграл. Баки был с идеальной парой на идеальном свидании. И дело было не в шестидесяти долларах. Просто Питеру почему-то вдруг стало очень завидно и обидно, что именно Баки первым поцелуется. А если после этого он начнёт полноценно встречаться с Сэмом, это будет конец «отщепенцев», и Питер окончательно останется один.       Будучи в совершенно поганом настроении, Питер решил пойти домой, завалиться пересматривать «Властелина колец», как делал всегда, когда чувствовал себя подавленным, и съесть все собранные сегодня сладости.       Питер успел краем глаза увидеть, как что-то искрящееся упало ему под ноги. А в следующий миг его ослепило и оглушило взрывом петарды. Питер потерял равновесие, упал и ударился об асфальт головой. Затылок сразу пронзило острой болью, глаза заслезились, к горлу подступила тошнота.       — Дебилы малолетние, вы что делаете? Руки оторву нахрен!       Питер с трудом открыл глаза. Перед ними плясали разноцветные размытые круги, но Питер различил фигуру в костюме По Дэмерона, погнавшуюся за толпой мелкой шпаны.       В следующий миг прямо перед Питером оказалось перепуганное лицо Баки, что-то холодное коснулось его затылка.       — Вот болваны, а, — причитал Баки, рассматривая Питера. — Хей, хей, Пит, ты меня видишь, слышишь? Сколько пальцев показываю?       Разноцветные круги и не думали исчезать, но три пальца Питер разобрал отчётливо. Правда, вот рту так пересохло, что Питер не доверял своему речевому аппарату, а потому сам показал в ответ три пальца.       — Блеск, — ругнулся Баки. — Встать можешь?       Баки аккуратно помог Питеру сперва сесть — Питера чуть не стошнило, но он сдержался. Попытка встать на ноги окончилась головокружением и падением в подставленные руки Баки.       Дальше Питер мало помнил: его погрузили в машину с «шашечками», выгрузили у стеклянных дверей с красным крестом. Потом вокруг было много яркого света, человек в белом халате, лицо которого было вытянуто как в объективе «рыбий глаз», светил в глаза Питеру фонариком.       Окончательно Питер пришёл в себя на больничной койке в общем отделении. Вокруг слышались голоса, мимо сновали медики. Питер осторожно сел. В горле всё ещё першило, и голова болела, но так адски херово Питеру больше не было.       К нему подошла медсестра, осмотрела, передала заключение врача, что Питер отделался лёгким сотрясением и всё, что ему нужно — несколько дней тишины и покоя. В руки Питеру сунули справку для школы, на каталке вывезли в приёмный покой и отправили восвояси.       Питер уже собирался звонить из регистратуры тёте Мэй и просить его забрать, заранее готовясь к пространной тираде, но увидел дремавшего на скамейке Баки. У Питера сжалось сердце. Он подсел к Баки и осторожно тронул его за плечо. Баки почмокал во сне и проснулся. Увидев Питера, он тут же взволновался.       — Тебя выписали? Так быстро? — воскликнул он. — Как ты себя чувствуешь?       — Устал, хочу лечь, — со слабой улыбкой сказал Питер, а потом нахмурился. — Сколько ты здесь просидел?       Питер покосился на часы над стойкой регистрации. Время было давно за полночь.       — А как же твоё свидание? — ахнул Питер.       — Видит бог, я прощал Сэму многое, но не пиццу с ананасами, — Баки отмахнулся. — Этот гадёныш не любит пиццу с ананасами и пьёт зелёный чай с молоком, представляешь?       — Видимо, StormPilot действительно не судьба.       — Всё равно я за Рейло. Кстати, я позвонил Мэй, всё объяснил, она взволнована, но не паникует.       Баки вызвал через приложение в телефоне такси. В дороге Питер дремал на заднем сидении, невольно привалившись к плечу Баки. Мэй встречала их у подъезда и помогла Баки выгрузить и отбуксировать Питера в спальню. Оказаться в горизонтальном положении в темноте было для Питера настоящим блаженством. Сквозь дрёму он слышал разговор Баки и Мэй:       — Спасибо, что позаботился о нём. Но если ещё раз из-за тебя с ним что-нибудь случится…       — Знаю-знаю, вы мне голову оторвёте.       — И не только голову. Есть хочешь? Выпей хотя бы чаю.       — Нет-нет, мисс Паркер, я лучше пойду.       — Куда ты пойдёшь? Второй час ночи. Оставайся, поспи хоть пару часов.       — Но ведь завтра в школу.       — Возьмёшь учебники Питера.       Питер сонно протянул руку и нащупал ладонь Баки, стоявшего рядом с кроватью, слабо сжал его пальцы.       — Оставайся, Бак, не впервой.       — Ну хорошо, спасибо большое.       — Возьми бельё, постели себе диван в гостиной, — распорядилась Мэй. — Но лечь без ужина я тебе не позволю. Кажется, у меня где-то оставалась быстрая лапша…       Питер слышал удаляющиеся шаги Мэй и чуть-чуть приоткрыл глаза. Баки по-хозяйски влез в шкаф Питера, где на верхней полке лежало чистое постельное бельё. Питер невольно улыбнулся. Трудно было сосчитать, сколько раз они оставались друг у друга на ночь — только они вдвоём, или большой компанией. Баки бы мог в доме Питера с закрытыми глазами что угодно найти, а Питер — у Баки.       Глаза устали, и Питер снова смежил веки. Но он слышал, как Баки подошёл к кровати. Думая, что Питер спит, Баки погладил его по голове, а потом тихо вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. На кухне они о чём-то заговорили с Мэй, было слышно, как кипит чайник.       Питер перевернулся на бок, стараясь не думать о непреходящем гуле в голове.       Итак, 2-1, призовой фонд возрос до семидесяти долларов. Питеру надо поднапрячься и догнать Баки хотя бы по числу попыток. А лучше — выиграть пари.

¯\_(ツ)_/¯

      Без происшествий миновал День Ветеранов, и за неделю до Дня Благодарения Питер и Баки, никого не трогая, просто шли по коридору и обсуждали, какие у них планы на грядущий праздник (семейное застолье и здоровый послеобеденный сон), как вдруг к ним подлетела ответственная за культурную жизнь школы помощница директора Мария Хилл и поочерёдно ткнула в них пальцем.       — Барнс и Паркер, вы мне нужны на постановке. Барнс — индеец, Паркер — пилигрим, костюмы возьмёте у девочек, мне нужна сцена первого контакта, только чтобы аллегорично. И никаких вейпов в роли трубки мира на сцене! Давайте, бегом-бегом.       С этими словами мисс Хилл умчалась дальше по коридору.       — Это что сейчас было? — опешив, спросил Питер.       — Произошёл кастинг. — Баки пожал плечами, развернулся и пошёл к сторону актового зала. — Аллегории — это, конечно, нелегко, но без вейпа вообще как-то грустно.       В зале царило Вавилонское столпотворение. Кто-то учил по бумажке стихи, на сцене собирали барабанную установку, кто-то тщетно пытался вскрыть запертое на ключ пианино, «женский клуб», матерясь, собирал за кулисами декорации, Бетти и Нед стояли над большой корзиной с барахлом, рылись в ней и выдавали по списку костюмы. Баки и Питер встали в очередь.       — Если костюм индейца состоит больше чем из набедренной повязки и венца из перьев, то какой в этом смысл? — сказал Баки, наблюдая, как Бетти роется в корзине.       Питеру выдали жуткий кусачий костюм отца-пилигрима с огромным отложным воротником, висячими штанами и такими тесными и твёрдыми ботинками, что Питер подумал о том, чтобы выйти на сцену босиком, но борчиха за аутентичность и по совместительству учительница истории мисс Хилл ему бы этого до конца дней не простила.       Костюм Баки был получше: хлопковые рубаха и брюки, удобные мокасины и, в самом деле, венец из перьев. Половина, правда, уже потерялась, и несколько были обломаны.       Питер как раз заканчивал возиться с миллионом пуговиц на камзоле, когда в их уголок за кулисами вошла крайне недовольная жизнью Мишель в платье с пышной юбкой, расстёгнутым корсетом, под которым была футболка с надписью «Fuck this shit», и подпиравшим подбородок воротником «раф». Мишель упирала руки в бока и правой держала за пятку пластмассового пупса.       — Если это не пиздец, то я не знаю, что, — прокомментировала она, опустила взгляд на ноги Питера в белых чулках и присвистнула. — А ничего так ножки, Питер. Объясните мне, почему образ матери-пилигримки обязательно должен быть с дитём на руках?       Мишель раздражённо помахала пупсом.       — Хочешь, мне отдай, — предложил Баки, прилаживая на голове венец. — Хилл просила аллегорию — нате аллегорию: у индейцев тоже были дети, у которых впереди была жизнь, а колонизаторы их вырезали.       — За такую аллегорию тебя не только Хилл, но сам Фьюри на кол посадит. На, подержи, я застегнусь.       Мишель сунула пупса Питеру и стала застёгивать корсет.       — Помочь? — с ухмылкой предложил Баки, но в ответ получил «фак».       Репетиции шли хорошо. Мишель ржала над каждым словом из сценария в сборнике школьных постановок пятидесятилетней давности, в итоге литературный клуб написал новый сценарий. Выступавшая в качестве режиссёрки кузина Шэрон — Пегги Картер орала на Баки, чтобы он перестал без повода оголяться на сцене, на что Баки возражал, что это «аллегория» того, как индейцы пилигримам «отдали последнюю рубашку».       Досталось и актёрской игре Питера и Мишель. Пегги была недовольна, что они никак не тянут на супружескую пару, не один месяц терпевшую бедствия в водах Атлантики и наконец обретшую почву под ногами.       — Может, нам в конце поцеловаться? — предложил во время одной из репетиций Питер. — Ну, там фраза эта пафосная в финале: «Мы потеряли родину, но обрели дом». Здесь бы очень кстати был бы поцелуй.       — На, целуй, — фыркнула Мишель и сунула Питеру под нос пупса.       В какой-то момент он так достал Мишель, что она перекрасила его в негритёнка, за что тут же получила упрёк в нарушении аутентичности и была вынуждена стирать свои художества собственным средством для снятия макияжа.       — А это идея, — тут же вмешался Баки. — Только не друг друга, а индейца пусть поцелуют!       — Давайте вы «Горбатый вигвам» без меня ставить будете! — воскликнула Мишель и сорвала с шеи воротник. — Всё, на премию «Тони» я уже заработала, а мне ещё проект по химии делать.       Подобрав юбку, Мишель спустилась со сцены и прошествовала в подсобку, которую великодушно отвели под женские гримёрные.       Питер и Баки переглянулись. Питер лишь развёл руками, а Баки закатил глаза, сунул Питеру несчастного пупса и ушёл переодеваться за кулисы.

¯\_(ツ)_/¯

      Надо сказать, что постановка произвела фурор.       Питер, нарушив свой принцип активного согласия, всё-таки попытался в конце поцеловать Мишель, за что получил по башке несчастным пупсом и от неожиданности упал, повалив все декорации. — Дерзкая скво — хорошая скво, — прокомментировал Баки и сунул в рот муляж трубки мира, и в этот момент обладавший должным чувством юмора Пьетро Максимов, аккомпанировавший на пианино, заиграл мелодию из мема «Режиссёр Роберт Б. Уайди».       Зал взорвался аплодисментами.       В итоге все четверо ещё неделю оставались в наказание после уроков, и Мария Хилл лично читала им лекцию о первых переселенцах.

¯\_(ツ)_/¯

      Девяносто долларов — дело нешуточное.       Питер осознал важную вещь: если он хочет выиграть пари, то надо заниматься организацией своего первого поцелуя, а не мешать в этом Баки.       За несколько дней до Рождества, Питер, набрав побольше воздуха, подошёл к Наташе Романовой и на одном дыхании отрапортовал:       — Привет, не хочешь пойти со мной на рождественский бал?       Наташа, закатила глаза и гневно хлопнула дверцей шкафчика.       — У вас что, обострение сегодня? — возмутилась она. — Сначала Барнс, теперь ты. Кто следующий? Роджерс?       — Я, — пискнул из-за спины Наташи чей-то голос.       Наташа обернулась, Питер заглянул ей через плечо и увидел стоявшую рядом стушевавшуюся Ванду с искусственным цветком пуансеттии из бархатной бумаги.       — Я хотела спросить, не пойдёшь ли ты со мной на рождественский бал, — пролепетала Ванда, втягивая голову в плечи и протягивая Наташе цветок.       Питер ещё ни разу не видел Наташу такой разомлевшей. Она взяла цветок прижала к груди и едва вымолвила:       — Да, пойду, конечно.       Ванда расцвела и чуть не подпрыгнула от радости.       — Тогда созвонимся вечером насчёт подробностей! — воскликнула она и умчалась сквозь толпу по коридору.       На повороте она столкнулась с Пьетро, кинулась ему на шею, возбуждённо что-то рассказала и убежала дальше. Пьетро покосился на Наташу и Питера, пригрозил кулаком и пошёл дальше по своим делам.       — Интересно, это он тебя предупреждает, чтобы Ванда была дома в девять, или мне за отработки у Хилл грозит? — произнёс Питер.       — В девять она дома точно не будет, — ухмыльнулась Наташа и вплела цветок в причёску.

¯\_(ツ)_/¯

      Баки выкатил тяжёлую артиллерию, пригласив на бал Т’Чаллу. Когда Баки только объявил о своём намерении, Питер посчитал это верным самоубийством, так как Т’Чалла был болезненно озабочен своим этническим происхождением и остро триггерился вообще от любого внимания к своей персоне, если только не добивался его сам.       Однако приглашение Баки он воспринял на удивление плавно, даже дружелюбно, объяснил отказ своей стопроцентной гетеросексуальностью и предложил Баки взамен вступить в его кружок-объединение школьных активистов за права всех и вся. Баки отказал не менее дружелюбно, правда, не дав никаких объяснений. Попробовал тут же подкатить к кузену Т’Чаллы Эрику, за что чуть не получил в нос.       Никто не понимал: как могут два кузена быть полными политическими оппонентами друг друга, но при этом по-семейному друг о друге заботиться до умопомрачения.       — Может, мне твою тётю пригласить? — шепнул Баки Питеру, когда они сидели у последнего на кухне, ели домашние буррито и делали проект по языкознанию.       — Вперёд, тогда я приглашу твою сестру.       Баки мгновенно вскипел, перегнулся через стол и шлёпнул Питера тетрадкой по голове.       — Сдурел? Ей одиннадцать!       Баки почему-то очень болезненно относился ко всем упоминаниям сестры — Ребекки. Была бы его воля, он в самом деле спрятал бы её в каком-нибудь стеклянном замке в секретной стране, чтобы никакие беды и невзгоды мира не могли её огорчить и напугать.       Быть может, это было связано с тем, что Баки в детстве случайно обварил ей плечо кипятком и от страха сбежал из дома. В итоге своим побегом он перепугал родителей даже больше, чем это сделали небольшие ожоги сестрёнки. С тех пор он боялся к ней даже прикасаться.       Когда Ребекка подросла и начала задавать вопросы про шрам от ожога, Баки вызвался сам ей рассказать. Сестра выслушала, не разозлилась и не обиделась, но заявила, что, когда она вырастет, Баки должен будет нарисовать эскиз, по которому она сделает на месте ожога татуировку.       Баки тут же предложил взаимный обмен и в 15 лет украсил своё левое плечо ярко-красной звездой с золотыми лучами. Для Ребекки он постарался и нарисовал модель строения атома, зная, как сестра увлекается физикой: свои 11 она уже решала за него домашние задачки по программе старшей школы, но Баки скрывал это от родителей, боясь, что они отдадут Ребекку в школу для вундеркиндов, где у неё отобьют всё желание заниматься наукой.       — Да расслабься, я пошутил, — оправдался Питер, потирая ушибленную макушку. — Но тебе придётся осознать и принять, что однажды она станет взрослой и, хочешь — не хочешь, начнёт влюбляться и ходить на свидания.       — Я надеюсь, что она вырастет аромантичной и асексуальной, — пробурчал Баки и вернулся к проекту.       Питер невольно улыбнулся, умиляясь показной гипер-опеке Баки, которая на самом деле немедленно дрогнула бы перед благополучием и собственными желаниями Ребекки.       — Чай будешь? — спросил Питер.       — А какао есть?       — Конечно. Посыпать тебе туда корицу?       — Питер, тебе кто-нибудь говорил, что ты — идеальная жена?       — Дай-ка подумать... — Питер изобразил задумчивость, постукивая пальцем по губам, а потом щёлкнул пальцами. — Да, ты. Раз сто с тех пор, как нам исполнилось двенадцать и я впервые сварил нам на ужин макароны, потому что Мэй задержалась на работе.       — Тогда я идеальный муж.       — Это почему это?       — Ем, сплю и подкидываю тебе занятий.       На этот раз уже Питер огрел Баки по голове, только не тетрадкой, а кухонной прихваткой.

¯\_(ツ)_/¯

      В итоге на бал Питер пришёл один, а Баки — с Кэрол Дэнверс.       — Пити, твой друг точно самоубийца, — заметил Уэйд, встретивший Питера у стола с пуншем. — У них же ничего общего, кроме самомнения и силы удара.       — Ну, они любят котиков. — Питер пожал плечами и залпом выпил стакан пунша.       Хоть бы какой добрый самаритянин подлил в него водки или джина, но нет: в этот раз всё было оскорбительно пристойно.       Ровно до того момента как Стив и Тони не сцепились из-за какой-то ерунды и не устроили драку. Сопровождавшие их на бал Пегги и Пеппер дружно утопали в фейспалмах и делали вид, что пришли друг с другом.       Первой разнимать их полезла Кэрол, предварительно обозвав трусом Баки, который рассудительно отказался это делать, а там подключились все кому не лень, перевернули пару столов и сорвали со стен украшения.       Когда усмирять драчунов кинулись уже учителя, Питер рассудительно ретировался из зала и отправился бродить по пустым тёмным коридорам.       В этом было что-то романтичное: идти в свете звёзд, всматриваться в тёмные углы, слушать стук своих шагов.       Питер сел на лестницу, снял тесные туфли и вытянул ноги. Кровь стремительно прилила к конечностям, Питер запрокинул голову и расслабился. Было хорошо.       — Можно присесть? — раздался у него за спиной девичий голос.       Питер встревоженно обернулся. На лестничном пролёте стояла девочка с тёмными волосами и огромными глазами, одетая в пышное зелёное платье, делавшее её похожей на древесного клопа.       Питер часто её видел, но не знал по имени. Кажется, она училась на класс младше и тоже недавно вошла в научный кружок. Как же её звали?       Питер подвинулся, давая девочке сесть рядом с собой. Она села, придержав руками юбку платья, чтобы не задралась. Оба уставились на большое окно напротив лестницы. На чёрном небе светила луна.       — Тоже любишь побыть один? — спросила девочка.       — Иногда. — Питер кивнул. — Вот это всё не люблю: потасовки ради потасовок.       — Да, это раздражает, — согласилась девочка. — Лишь бы внимание привлечь. Я Мантис, кстати, я видела в тебя в научном кружке.       — А я Питер.       Они пожали руки и продолжили сидеть молча. Чуть погодя, Мантис положила голову Питеру на плечо.       — Не люблю праздники, — призналась она, — так шумно, все нарочно не ложатся допоздна, как будто не устали за целый год. А ты?       — Люблю, но не такие, да, — согласился Питер. — Вот небольшой компанией собраться, в настолки поиграть, классику пересмотреть, это круто.       — Мне тоже так нравится! — воскликнула Мантис и подняла голову с плеча Питера, а потом подняла взгляд к потолку.       Питер тоже посмотрел наверх. Прямо над ними висел большой венок из омелы. Питер и Мантис посмотрели друг на друга. Девочка заметно разрумянилась и смутилась.       — Кажется, это судьба, — хихикнула она.       Питер был полностью согласен. Такая судьба его вполне устраивала. А на выигранные девяносто долларов он сводит Мантис на свидание.       Оба прикрыли глаза и потянулись друг к другу губами, как вдруг Питер почувствовал, что что-то упало ему на голову. Открыв глаза, он увидел венок, лежащий у него под ногами. Мантис тоже разочарованно посмотрела на омелу, потом на Питера, виновато улыбнулась и пожала плечами.       — Всё-таки не судьба, — философски заметила она, встала, отряхнула платье и взбежала вверх по лестнице цокая каблучками.       Питер раздосадовано пнул венок, и он скатился вниз по лестнице, а потом посмотрел на балкон коридора второго этажа.       У перил стоял Баки и вертел в руке рогатку. Поймав взгляд Питера, он подмигнул, достал что-то из кармана и стрельнул в Питера. Питер поймал маленький предмет налету. Это была долларовая монета.       Вести счёт неудачным попыткам Питер перестал. Тем более, что он не был уверен, что считать за попытку, а что нет. Но вот пополнения в призовой фонд он фиксировал аккуратно. Сумма достигла ста долларов, а через шесть дней, утром первого января, ста десяти.

¯\_(ツ)_/¯

      Вообще, про Новый год это была отдельная история. Две большие компании объединились, выпросили разрешения у родителей и поехали встречать полночь на Таймс Сквер. Избранные «десперадо», как выразился Тони, взяли на себя ответственность за снабжение компании алкоголем, который перелили в бутылки из-под газировки и раздали всем желающим.       И вот удалая толпа шарахалась по Нью-Йоркским улицам, горланила песни, танцевала, дралась, обнималась. Незадолго до полуночи они добрались до Таймс Сквер, и большинство к тому моменту были в состоянии нестояния. Они протиснулись поближе к зданию Уан-Таймс-Сквер и вместе с тысячами других зрителей начали обратный отсчёт, под который с флагштока здания начал спускаться Новогодний Шар, пока циферблат отсчитывал последние секунды уходящего года.       Едва все цифры обнулились, вокруг раздался грохот аплодисментов, визги и свист. Пьяный вдрызг Питер Квилл вис на каждом первом приятеле и всех пытался поцеловать. Кто-то отвечал ему взаимностью, кто-то шутя отталкивал. Это было забавно, и Питер смеялся над своим тёзкой, пока очередь не дошла до него самого.       Квилл, превосходивший Питера в силе и габаритах, почти утопил его в своих объятиях, не давая пошевелиться, и начал хаотично тыкаться губами в лицо, пока Питер всячески пытался увернуться.       — Квилл, твою мать, отвали, я не хочу тебя целовать!       Питер упёрся руками в грудь тёзке, пытаясь его оттолкнуть, но тщетно.       — Квилл, блять, отъебись.       Подошедший Баки взял Квилла за лицо и сдавил щёки. Квилл застонал и отпустил Питера.       — Да ты чё, Барнс, шутка же. — Шмыгнул носом Квилл и отошёл.       — Я бы и сам справился, — буркнул Питер.       — Ага, каждый раз, когда я слышал это от Роджерса, он валялся в луже с порванной рубашкой и разбитым носом. Давай не будем повторять.       Баки сунул Питеру свою недопитую бутылку из-под «колы», содержавшую чистый ром, и Питер сделал два больших глотка. Крепкий алкоголь обжог рот и приятно согрел изнутри. Питер отдал бутылку Баки, и тот тоже выпил.       — Ну ладно, иди, — сухо сказал Питер. — Спас, гражданский долг исполнил, а теперь иди, устраивай своё личное счастье.       — Ты о чём? — Баки нахмурился.       — Ой, брось: я видел, как ты увивался за Небулой. Новый год же — идеальный момент для первого поцелуя.       — Ну, во-первых, я за ней увивался, чтобы она помогла мне на тесте по астрономии, — Баки стал загибать пальцы, — и расплатился с ней не поцелуями, а ходовой валютой. Предлагал взаимовыручку, но, по-моему, нет ничего, что эта дамочка не может сделать сама. Во-вторых, технически Новый год уже наступил, плюс десятка в фонд, теперь можно не спешить до следующего праздника. Ну и в-третьих, я сюда приехал разделить впечатления с друзьями, с одним конкретным другом вернее, а не на деньги его разводить.       Баки улыбнулся и обнял Питера за плечо. Питер невольно улыбнулся в ответ, а потом хихикнул.       — Ладно уж, говори честно: ты меня от Квилла спас только потому, что у самого обломалось.       Баки закатил глаза и дал Питеру подзатыльник. А потом они всей толпой пошли на каток, и Баки учил Питера кататься.

¯\_(ツ)_/¯

      В день Мартина Лютера Кинга в призовой фонд было внесено ещё десять долларов.

¯\_(ツ)_/¯

      — Барнс, стоять! Баки удирал по коридору от преследовавшей его Марии Хилл. Влетев в стоявших у шкафчиков Питера и Неда, он схватил последнего за плечи и тряхнул.       — Скорее! Целуй меня! Проявление чувств вызывает у людей неловкость!       Нед не успел ничего ответить, стоя с отвисшей челюстью, когда мисс Хилл подошла к ним вплотную. Тогда Баки за Неда спрятался, из-за его плеча осенил учительницу крестным знаменем и пролепетал: «Игнорируй, и она уйдёт, игнорируй, и она уйдёт».       — Очень смешно, мистер Барнс, а теперь оставьте мистера Лидса в покое и проследуйте, пожалуйста, в актовый зал.       — Не хочу! Не буду! — крикнул Баки из-за плеча Неда.       — Мистер Барнс, это несерьёзно! Школе нужен ваш талант!       — Я на «Минуту славы» не записывался!       Мисс Хилл вздохнула и закатила глаза.       — Я договорюсь с мистером Шмидтом, чтобы поставил вам автоматом пять по математике.       — Так с этого и надо было начинать! — Баки вышел из-за Неда и одёрнул толстовку. — Уже бегу.       — Только, мистер Барнс, умоляю, никакого «Слипнота»! — крикнула мисс Хилл вслед удаляющемуся по коридору Баки.

¯\_(ツ)_/¯

      О том, что Баки умеет петь, знала почти вся школа. О том, что он любит петь, знал только Питер. Частенько, когда они зависали у кого-нибудь из них дома, Баки включал случайное воспроизведение в своём плей-листе и начинал подпевать. Он пел, когда они рубились в настолки или видеоигры, когда делали уроки, уборку, готовили или мыли посуду. У них с Питером был совершенно разные музыкальные вкусы, но постепенно они перемешались и неразрывно ассимилировались, а Питеру было и всё равно, что Баки поёт своим волшебным голосом.       Хотя, конечно, Леди Гага в его исполнении звучала ужасно комично.       В общем, каждый раз, когда наступало какое-нибудь празднество и школе не хватало номеров, Баки тащили за шкирку на сцену и ставили у микрофона. Конечно, он не мог не выразить протест, и выбирал песни либо с очень революционным содержанием, либо, мягко выражаясь, немелодичные. А учитывая, как Баки скептически относился ко Дню Святого Валентина, в честь которого его в очередной раз подрядили выступать, Питер заранее боялся, что их ждёт.       Впрочем, у него были дела поважнее. Из-за полного отчаяния в связи с их пари Питер пошёл ва-банк и пригласил на свидание давно нравившегося ему Квентина Бека. Да, Квентин был вечным оппонентом Тони в научных дебатах, и Тони, скорее всего, обозлится на Питера за этот фортель, но Питер не обязан жить так, чтобы делать всех счастливыми. Да?       Да?       Чтобы не показаться уж совсем предосудительным, Питер начал операцию «Первый поцелуй» издалека, за несколько дней до Дня Валентина. Приглашение на свидание Квентин воспринял с удивлением, но благосклонно. В первый раз они сходили в кино. Потом поднимались на небоскрёбы. Потом посидели у Питера, поиграли в «Каркассон», пообнимались, пока смотрели сериал. Но бо́льшую часть времени проводили в библиотеке или лаборатории, где работали над своими проектами для школьного научного конкурса.       Выбор Питера не одобрили ни, разумеется, Тони, ни Баки, ни даже почему-то Мэй, но Питеру было наплевать. Впервые за всё пари Питер проводил время с человеком, которого хотел бы поцеловать не на спор, а из реальных чувств. Квентин ему ужасно нравился, и Питер был несказанно рад, что набрался смелости и пригласил его на свидание. До Дня Валентина оставалось всё меньше времени, и с каждым днём Питер всё больше был уверен, что Квентин — самый подходящий человек, чтобы подарить ему свой первый поцелуй.       Концерт в честь Дня Валентина был в пятницу, а школьный научный конкурс в четверг. Питер и Квентин пришли туда, держась за руки, сели рядом, солидарно обсуждали, как им не нравятся проекты конкурентов, а потом на сцену вышел Квентин и… Презентовал проект Питера.       Он говорил, заготовленная Питером речь плавным потоком текла с его губ, а Питер сидел оцепеневший, смотрел пустыми глазами на этого некогда любимого человека и хотел то ли смеяться, то ли плакать.       Конечно, Квентин благосклонно воспринял внезапный интерес Питера к своей персоне: это ведь был такой удобный случай заграбастать почти готовый проект. Неудивительно, что Квентин подал заявку на конкурс в последний момент, на следующий день после свидания с Питером, на котором он о своей идее ему все уши прожужжал.       Молодец, Паркер, сам дурак.       — А я тебе говорил, что это плохая идея, — шепнул Питеру на ухо Тони, сидевший позади него.       Питер молча встал и вышел из зала. Он не видел, как тут же вскочил и бросился за ним Баки.       Баки нашёл его на лестничной площадке, ведущей на чердак. Сам чердак был заперт, но школьники любили в этом потайном уголке прогуливать уроки, толкать травку, целоваться тайком или плакать. Так и Питер сейчас сидел там, обняв колени руками, спрятав лицо в сгибе локтей, и плакал, содрогаясь всем телом.       Ему не за себя было обидно, не за попранные чувства. Очень жаль было проекта, в который он вложил всю душу и который так бездарно упустил.       Баки сел рядом с Питером и молча обнял его за плечи.       Когда на следующей перемене они столкнулись в коридоре с сияющим торжеством Беком, окружённым стайкой новоиспечённых поклонников, заплаканный и распухший от слёз Питер сначала остолбенел, а потом ринулся навстречу и встал у Квентина на пути. Бек сохранял невозмутимость, хотя в глазах его мелькнул испуг, и криво ухмыльнулся.       — Можешь подать на меня иск в школьный дисциплинарный комитет — тебе это не поможет, у меня все твои заметки и материалы, — предупредил Квентин.       — Вот ещё, время на тебя тратить, — процедил Питер.       — Малец, ну неужели ты правда думал, что в тебе есть что-то привлекательное, кроме этого проекта?       — Хочешь, я ему врежу? — спросил из-за плеча Питера Баки, и Квентин заметно напрягся и отступил, но, когда Питер помотал головой, расслабился и снова навис над Питером.       — Так я и знал: ты для этого слишком порядочный, — усмехнулся Бек, а в следующий момент рухнул на пол с залитым кровью лицом. Питер с одного удара умудрился сломать ему нос. И вызов в школу Мэй, затянувшееся до ночи дисциплинарное разбирательство, закончившееся для Питера отработкой после уроков, а для Квентина — исключением из научного кружка, лишением всех его наград и отстранением от занятий на неделю, — всё это того стоило.

¯\_(ツ)_/¯

      После первого дня отбывания наказания с мистером Пирсом, заставившим Питера от руки переписывать «Моби Дика», Питер как угорелый бежал в актовый зал, где уже вовсю шёл концерт ко Дню Валентина, и молился всем известным богам, чтобы успеть на выступление Баки.       Когда Питер ворвался в зал, на сцене разыгрывали фрагмент из «Ромео и Джульетты». Джульетта читала трагический монолог над телом возлюбленного, а от двери было видно, как она тянет руку к кулисам, за которыми носятся ответственные за реквизит, вероятно, в поисках кинжала, который отсутствовал на ремне Ромео. В итоге несчастной девушке сунули вместо кинжала наконечник с копья индейца, стоявшего за кулисами с самого Дня Благодарения, актриса незаметно погрозила реквизиторам кулаком и зарезалась чем бог послал. В целом получилось достаточно пафосно.       Пока труппа выходила на поклон, Питер просканировал взглядом весь зал, но не нашёл ни одного свободного места и остался стоять у дверей. Рядом с ним толпились ещё несколько человек — мамы и папы, снимавшие концерт на телефоны и планшеты, и даже чей-то отец-телеоператор с профессиональной камерой.       После «Ромео и Джульетты» выходили по одному читать стихи. Не обошлось без фрагментов «Баллады Редингской тюрьмы», Наташа и Ванда читали самодельные переводы русских поэтов, кто-то крайне неудачно выступил с «О, капитан, мой капитан», посвятив стихотворение Стиву, намекая на его роль капитана баскетбольной команды.       Честно говоря, Питер уже устал стоять, и если бы не слабая надежда увидеть выступление Баки, он бы давно слинял.       Со сцены удалился очередной чтец, и ведущий — Тони объявил заключительный номер, пообещав, что это будет сюрприз, но предупредив, что все и так уже догадываются. Питер напряжённо подобрался.       В зале притушили свет, и под первые аккорды «The Winner Takes It All» на сцену вышел Баки в дурацких клёшах и глубоко расстёгнутой рубашке и идеальным голосом завёл первый слезливый куплет.       В зале начали подпевать, один за другим дети и взрослые вместо зажигалок поднимали телефоны с зажжёнными фонариками, а Питер смотрел прямо Баки в глаза, и чувствовал, как его голос проходит через всё существо Питера и переворачивает что-то внутри. Уж не их ли пари посвящена эта песня? Что они, два лучших друга, из-за какого-то глупого спора забыли, кто они друг другу, носятся как угорелые, озабоченные этим пошлым первым поцелуем…       Песня подошла к концу, зал разразился аплодисментами, Баки поклонился, послал в толпу воздушные поцелуи обеими руками и ушёл со сцены. А Питера вдруг как электричеством прошило: да ведь Баки за кулисами может ждать новая потенциальная пассия!       Питер выбежал из зала, сиганул по коридору и за угол, в подвал, из которого была лестница к запасному выходу из закулисного пространства.       Питер ворвался в запруженное школьниками помещение. Кто-то делал селфи для соцсетей, кто-то избавлялся от костюмов, кого-то тут же чествовали родители. Питер не без труда высмотрел в этой толпе Баки. Он мило беседовал с Наташей и Вандой. Питер подошёл к ним. Баки заметил его издалека, лучезарно улыбнулся и притянул к себе, обнимая за плечи.       — Ну, как считаешь, угодил я Хилл? — спросил Баки.       — Ещё как! Кстати, вон она идёт, небось благодарность объявлять.       Через толпу действительно протискивалась мисс Хилл, целенаправленно двигаясь к Баки.       — Смотри, как бы она в порыве чувств первого поцелуя тебя не лишила, — усмехнулся Питер, потрепал Баки по волосам и ретировался.       Недолго думая, Баки устремился за ним. Они прошли через сцену, спустились в зал, протолкались к выходу и вырвались в благословенно пустой, тихий и прохладный коридор, после чего припустили бегом до гардероба, забрали куртки и сбежали из школы.       Погода была чудесная. Уже сгустились вечерние сумерки, и у самого горизонта догорал перламутровый закат. Питер и Баки просто шли по людным, украшенным к празднику иллюминацией улицам, не разбирая дороги, стукались плечами, обсуждали, какую новую настолку можно купить, какой новый сериал посмотреть. Через некоторое время они замёрзли и зашли в первую попавшуюся кофейню. Питер взял латте с лимоном, мятой и шоколадом, а Баки — горячий шоколад с зефирками, корицей и орехами. Как всегда они попробовали напиток друг друга, рассмеялись и молча поменялись стаканами, впервые за всю жизнь.       После кофе они прошлись ещё немного, а потом попрощались и разбрелись по домам.       На кону пари было уже сто двадцать долларов.       Интересно, а если они не успеют до конца учебного года, за летние праздники тоже будет идти начисление?

¯\_(ツ)_/¯

      — Хей, Питер.       Баки сел напротив Питера в столовой, хотя обычно они сидели рядом, и посмотрел на него томным взглядом. Питер даже испугался и отставил тарелку с салатом.       — Питер, я счастлив, — дрожащим голосом произнёс Баки. — И я влюблён. Не знаю, что в первую очередь. Боже, у меня мысли путаются. Но это нормально в моём состоянии, да?       — Ну, если у тебя жар или белая горячка, то да. И кто счастливчик? — сквозь зубы поинтересовался Питер, чувствуя, как что-то кольнуло в сердце.       — Не скажу — не поверишь. — Баки по-дурацки улыбнулся, а потом спрятал лицо в ладонях. — Мне всё время кажется, что это всё окажется сном.       Отняв руки от лица и поглубже вдохнув, Баки всё-таки признался:       — Я пригласил на свидание Брока Рамлоу. И он согласился.       У Питера от удивления взлетели вверх брови. Нет, конечно, в эпоху после сексуальной революции кто угодно мог проникнуться внезапным желанием поэкспериментировать с кем угодно, хоть бы и разово, но Рамлоу даже на такого человека не походил. Впрочем, времена узких джинсов и радужных маек как атрибута гейства были давно в прошлом, и невозможно было угадать, окажется ли геем смазливый мальчик-контратенор или пузатый автослесарь с окраины города.       — Ну что ж, поздравляю, круто. — Питер дёрнул уголками губ в подобии улыбки. — А когда? Уже знаете, куда пойдёте?       — Брок сказал, что это сюрприз, — мечтательно ответил Баки. — В субботу.       — Перенесли бы на недельку, уже надбавка за 1 апреля была бы, — фыркнул Питер.       — Не думаю, что он захочет целоваться прямо на первом свидании. — Баки пожал плечами. — А если и захочет, не в деньгах дело. Да хоть бы ты прямо сейчас с кем-нибудь поцеловался и всё забрал. Это же Брок, понимаешь? Моя вторая серьёзная влюблённость после Стива.       — Ты мне не говорил, что был влюблён в Стива, — удивился Питер.       — Это было ещё до школы: обменялись в песочнице любимыми игрушками и решили пожениться. Фигня война. — Баки отмахнулся. — Чёрт, волнуюсь, что аж в животе крутит. Аппетит пропал.       — Какая удача, а я как раз голоден!       Рядом с Баки уселся Уэйд и потянулся к тарелке Баки, но тот забрал поднос и пересел на сторону Питера. Уэйд в ответ скорчил обиженную рожу, а потом сам подвинулся, уступая место Ванессе.       Если Баки с «пропавшим аппетитом» ещё кое-как потреблял свой ланч, то вот Питер безо всякого энтузиазма тыкал вилкой в салат и чувствовал страшную изжогу. Даже не изжогу, а какое-то психосоматическое жжение в груди, как от приступа тревожности. А Питеру было и ещё как тревожно за Баки. Он понимал, конечно, что нельзя быть параноиком и после собственной любовной ошибки всех малознакомых парней грести под одну гребёнку, но что-то было в остром профиле и маленьких глазах Рамлоу такое, что не давало Питеру покоя. А может, покоя ему не давал его вечный прихвостень Роллинз, который приторговывал наркотиками и голодным взглядом таращился на каждого второго однокашника.       Питер унёс поднос с недоеденным ланчем и молча ушёл на урок, не увидев удивлённый взгляд, которым проводил его Баки.

¯\_(ツ)_/¯

      Когда несколько лет назад в телефонах появилась функция отслеживания местоположения абонента по номеру, Питер и Баки, тогда ещё совсем юные подростки, развлекались так: один звонил другому и предлагал себя найти. Ищущий потом перезванивал и сообщал, что выдал поиск. Если погрешность составляла не больше сотни метров, ищущий получал приз в виде шоколадки или какого-нибудь мелкого сувенира. С тех пор у обоих уже по паре раз сменились номера телефонов и сами устройства, а игра забылась; на последние свои телефоны они даже не установили это приложение.       Но вот теперь Питер лежал вечером субботы у себя в комнате, смотрел в экран телефона, на иконку «Сообщения», на переписку с Баки.       Последнее сообщение — три часа назад, когда Баки собирался на свидание и присылал Питеру фотографии своего гардероба, спрашивая совета, что надеть. В итоге сам решил не изменять своим привычкам: надел в меру узкие чёрные джинсы, чёрную же футболку с замысловатым готическим принтом и кожаную куртку с тёплой подкладкой. Вердикт Питера «шикарно» нисколько его не успокоил. Баки настрочил ещё десяток односложных нервных сообщений, а потом замолчал, ещё за час до выхода. Во всяком случае, на сообщения Питера с того момента он больше не отвечал. Они даже значились непрочитанными.       Питер нервно поглядывал на часы. Вот сейчас Баки должен выходить из дома. А теперь входит в метро. Даже если он ехал через весь город, к этому времени он уже наверняка должен был встретиться с Рамлоу. Интересно, что же они делают?       Питер пытался себя убедить, что это лишь любопытство и лёгкая зависть: что Баки сейчас интересно проводит время с любимым человеком, а Питер долгожданный выходной коротает в четырёх стенах с телефоном в руках, но тщетно. Рези в животе силились с каждой минутой, и то и дело накатывали приступы стенокардии. Тревога нарастала и вставала поперёк горла комом.       Питер нашёл давно забытое приложение и долго не решался нажать «скачать», то откладывая, то снова хватаясь за телефон. Наконец зажмурился и кликнул нужную кнопку. Нервно дёргал пальцами ног, наблюдая, как растёт процент готовности загрузки. То он устремлялся вперёд, то зависал. Через мучительно долгие две минуты Питер открыл приложение.       Интерфейс сильно изменился. Питер не сразу сообразил, куда вводить номер. Наконец он справился с шайтан-машиной, и на экране открылась карта города. По ней пробежала анимированная стрелка радара, а потом карта сместилась, и зелёная точка показала примерное местоположения Баки.       Самое сердце Манхэттена. Интересно, что там можно делать на свидании, когда вы оба бывали там уже сто раз?       Так, надо подумать. От дома Питера до Манхэттена почти час езды. И куда он собрался на ночь глядя?       Питер отложил телефон на тумбочку, чтобы следить, не переместятся ли куда Баки и Рамлоу, и начал спешно одеваться. Походя соврав сидевшей на кухне тёте, что едет к Тони поработать над новым проектом, Питер поспешил к метро.       Когда Питер вышел из метро, было уже совсем темно и заметно похолодало. Питер снял наушники, которые надел в вагоне, и сверился с маячком на телефоне. Парочка медленно двигалась к северной части Центрального парка. Это что же, они весь час на улице? А то и больше? В такую погоду?       Питер про себя тихо возненавидел Рамлоу, спрятал телефон в карман и поспешил на автобусную остановку. Да он сегодня проездит свои карманные деньги на месяц.       Через несколько минут Питер сошёл с автобуса. В чёрном бархатном небе висел тревожный белый полумесяц. Холодный ветер кусал Питера за щёки. Питер сверился с телефоном. Судя по карте, они были совсем недалеко, шли через Восточный Гарлем.       Не самое дружелюбное место. Кажется, там много выходцев из Италии, а Питер где-то слышал, что у Рамлоу есть итальянские корни. Вполне возможно, что он там живёт. На первом свидании приглашать в гости? Перестань, перестань Питер: у каждого ведь свои представления о куртуазности. Наверняка Баки в восторге от перспективы оказаться с обожаемым Рамлоу в тепле и уюте, наедине. Наверняка они будут пить стащенное из запасов родителей пиво, смотреть какой-нибудь старый боевик, а потом целоваться.       Питер пошёл вслед за движущимся маячком. Вскоре маячок остановился напротив одного здания. Питер прибавил ходу. Это был жилой дом. Тот самый классический типаж с пожарными лестницами, разрезающими фасад, и различными магазинами и заведениями услуг на первом этаже. Дальше идти смысла нет: не станет же Питер обходить все квартиры, хотя бы потому, что это нарушение личных границ.       Но в двух окнах наверху горел яркий свет, и даже до улицы доносился мощный бит гангста-рэпа. Словно холодная рука сжимала сердце Питера. А может, он просто замёрз. Дрожащими руками Питер набрал номер Баки. В трубке раздавались длинные гудки. Даже если Баки выключил звук, он бы чувствовал вибрацию телефона в кармане. Он бы слышал её, если бы выложил телефон на тумбочку. Разве что в помещении, где он находится, очень громкая музыка. Или телефон у него отобрали.       Из подъезда дома как раз выходила пожилая дама с собачкой на поводке, и Питер ловко юркнул в приоткрытую дверь, проигнорировав неразборчивый оклик дамы.       Питер мысленно вспомнил расположение окон снаружи и рассчитал положение квартиры в доме. Питер поднялся на последний этаж. Слышавшаяся на лестнице музыка выдавала местоположение своего источника. Питер постучал в дверь. Потом позвонил. Потом ещё постучал. Наконец дверь открылась.       На пороге стоял Роллинс в растянутых трениках и майке. На груди у него висела толстая золотая цепь, между пальцев была зажата сигарета, от Роллинса за милю несло спиртным. В квартире было так накурено, что топор вешать можно. По диванам сидели мутного вида подростки в компании алкоголя и косяков. Несколько тут же вскочили на ноги.       — Тебе чего? — прорычал Роллинс, пожирая Питера взглядом в плохом смысле слова.       — Я ищу Баки. Он должен быть с Броком, — твёрдым голосом сказал Питер, удивляясь, как ему удавалось сохранять внешнее спокойствие при трясущихся поджилках.       — Ага, класс, а я тут причём? И как ты вообще сюда попал?       Питер просто пролез под рукой Роллинса, которой он опирался о дверной косяк, и осмотрелся. Пара человек из присутствующих были из их школы, но Рамлоу и Баки среди них не было. Питер начинал чувствовать себя глупо.       В этот момент откуда-то раздался крик и грохот, и Питер впервые обратил внимание, что в квартире была ещё одна комната, дверь в которую была закрыта. Роллинс проследил взгляд Питера и тут же бросился наперерез, стоило Питеру шагнуть к комнате.       Роллинс сграбастал Питера за плечи, но он вывернулся, схватил со стола первую попавшуюся стеклянную бутылку и разбил об угол. Гости шарахнулись от него во все стороны. Питер направил острые края «розочки» прямо на Роллинса, и тот попятился, открывая Питеру дорогу к комнате. Питер распахнул дверь и ворвался внутрь.       Он успел увидеть, как Рамлоу вжимал сопротивляющегося и кричащего Баки в пол, заломив ему руки, но с появлением Питера тут же вскочил. Питер захлопнул за собой дверь и запер изнутри. Он не сводил горящего взгляда с Рамлоу. Его штаны были расстёгнуты, и Питеру ужасно хотелось вонзить «розочку» прямо в оголённый участок нежной кожи на лобке.       Баки со стоном перевернулся на спину. Питер кинул на него беглый взгляд и успел увидеть разбитую губу и ссадину на скуле, но серьёзных повреждений вроде не было. Питер подошёл вплотную к Рамлоу и ткнул остриём ему в горло. Тот заскулил и зажмурился.       — Сядь и не рыпайся, — прошипел Питер.       Рамлоу послушно забился в угол между гардеробом и стеной.       Питер сел на корточки рядом с Баки, сперва осторожно поднял его голову, а потом помог сесть. Баки не без труда сфокусировал взгляд на Питере и удивлённо округлил глаза.       — Как ты здесь оказался? — пробормотал он.       — Считай, что я твой ангел-хранитель, — ответил Питер, помог Баки подняться на ноги, перекинул его руку через своё плечо и свободной рукой обнял за талию, после чего вывел из спальни.       В общей комнате стояла тишина. Даже музыку выключили. Все гости и сам Роллинс сгрудились в углу у кухонных стоек. Питер пригрозил им «розочкой», пока выводил Баки из квартиры, прихватив с крючка у двери его кожанку.       «Розочку» Питер выбросил, только когда они вышли из подъезда, после чего помог Баки надеть куртку и посадил его на порог подъезда, пока стоял на краю тротуара и голосовал таксистам. Вскоре остановилась машина, Питер снова поднял Баки и усадил его на заднее сидение, сел рядом и назвал водителю свой адрес.       Баки привалился к плечу Питера, и Питер обнял его. Пожилой усатый водитель в больших очках подозрительно покосился на них через зеркало заднего вида.       — Поссорились? — строгим голосом предположил он.       — Это не я сделал, — отрезал Питер.       Водитель хмыкнул в усы и продолжил следить за дорогой.       В окнах Мэй было уже темно, когда Питер помогал Баки выйти из машины у своего подъезда. Питер рассчитался по счётчику, водитель ещё раз подозрительно на них покосился, покачал головой и уехал.       Баки уже достаточно твёрдо стоял на ногах, но при подъёме по лестнице на второй этаж Питер всё-таки придерживал Баки под локоть. «Как пенсионера», — прокомментировал Баки.       Дома, стараясь действовать как можно тише, Питер выдал Баки свою пижаму с «Хелло Китти» и спровадил его в душ, соорудил на своей кровати гнездо из одеял, пледов и подушек, заварил ромашковый чай, стащил из аптечки Мэй успокоительное.       Сонная Мэй, зевая и кутаясь в халат, высунулась на кухню.       — Я думала, ты останешься у Тони, — пробормотала она. — Ты знаешь, который час? Иди спать!       — Я и иду. — Питер пожал плечами. — У нас ещё Баки переночует.       — Привет ему, — кивнула Мэй и скрылась в комнате.       Питер вернулся в спальню. Баки в его пижаме сидел в «гнезде» и выглядел очень трогательно и беззащитно. На губе всё ещё алела трещина, на скуле начал наливаться синяк. Питер дал ему чай и успокоительное. Баки насухо проглотил две таблетки, а чашку зажал между ладонями, греясь.       — Я плохой человек, Питер? — глухо спросил Баки, и Питер опешил от такого вопроса.       — Нет, ты очень хороший человек, Бак. Ты всем помогаешь и меня не раз спасал.       — Тогда почему нас учат, что плохое случается только с плохими? — Баки криво усмехнулся. — По такой логике, я плохой.       Питер обнял Баки и положил голову ему на плечо. В первый момент Баки напрягся, но быстро расслабился и сделал первый глоток чая.       — Даже не смей так думать, слышишь меня? — сказал Питер. — Плохое случается не потому, что плохие люди получают по заслугам, а потому что плохие люди делают это с хорошими.       — Я сам виноват, что пошёл туда, видел же, что компания мутная, — Баки всхлипнул, вытер скатившуюся из глаза слезу и выпил ещё чаю.       — Нет, это Рамлоу виноват, что воспользовался твоим доверием, — возразил Питер. — Я умоляю тебя, не занимайся самобичеванием. Даже если бы ты сам нарывался, а потом передумал и сказал «нет», виноват был бы он, что принял решение пойти против твоих желаний.       Баки слабо улыбнулся и допил чай.       — Ты типа теперь святой, что ли? — пробубнил он.       — Ага, а ты типа великомученик.       Баки даже искренне усмехнулся и обнял Питера в ответ.       — Ты можешь лечь со мной? Мне очень холодно и страшно, — прошептал Баки.       — Да, конечно, только в ванную сбегаю, — пообещал Питер.       Ещё никогда он не принимал так быстро вечерний душ. Когда Питер вернулся в комнату, Баки сидел в той же позе, в какой Питер его оставил. Они вместе забрались под одеяло. На кровати Питера было тесновато для них обоих. Питер сплёл их ноги, и по спине у него пробежали мурашки — такие ледяные у Баки были ступни. Питер взял его руки в свои. Баки смотрел на него, не мигая, но постепенно его веки наливались тяжестью, какое-то время Баки боролся со сном, но потом глаза его закрылись, и дыхание выровнялось. Питер заснул следом.

¯\_(ツ)_/¯

      Утром за завтраком Баки сам всё рассказал Мэй, Мэй позвонила своему приятелю Хэппи Хогану, служившему в полиции, потом маме Стива и родителям Баки. Когда они приехали, Баки дал показания, полиция отправилась по адресу Роллинса. В спальне нашли кровь Баки на полу. А у Баки под ногтями были частицы кожи Рамлоу: Баки поцарапал его, когда отбивался. Дело было решённое. Заодно прилетело Роллинсу за хранение и распространение наркотиков.       В школе был большой скандал. Фьюри крепко досталось за халатность, из-за которой он не заметил наркодилера у себя под носом. Самого Баки некоторые сторонились, но большинство приняли очень тепло и всячески поддерживали. А вот Питер стал настоящим героем. Даже Флэш протянул ему руку дружбы и извинился за обидные клички.       Баки быстро приходил в норму. Через пару недель общения с психотерапевтом уже снова улыбался и шутил. Он даже стал инициатором флешмоба на День Святого Патрика, в ходе которого всех, на ком не было ничего зелёного, щипали и толкали. Не сильно, разумеется, в шутку. Пьетро Максимов придумал гениальную идею рисовать зелёным фломастером прямо на теле и быстро завладел монополией на этот бизнес.       На 1 апреля снова Баки устроил что-то сродни «Секретного Санты», только вместо получателей подарков в бумажках значились объекты розыгрышей. Долго можно рассказывать, как прикалывалась друг над другом вся школа. Поэтому, когда именно в этот день Эдди Брок пригласил Питера на свидание, он тоже подумал, что это розыгрыш. Но когда приглашение повторилось на следующий день, по-настоящему растерялся.

¯\_(ツ)_/¯

      Теперь был черёд Питера суетиться и паниковать. Баки сидел на его кровати и с ухмылкой наблюдал, как Питер перетрясает свой небогатый гардероб. Если для повседневной жизни Питеру вполне хватало пяти футболок и двух джинсов, то для снаряжения на свидание ему, наверное, не хватило бы собрания всех мировых брендов одежды.       В конечном итоге Питер остановился на бежевых «чиносах» и клетчатой рубашке. Покрутился перед Баки, и тот одобрительно поднял большие пальцы. Питер вздохнул и повалился на кровать рядом с другом.       — И куда я собрался? Мне ещё час до выхода, — произнёс Питер, взял с тумбочки телефон и стал бесцельно листать ленты в соцсетях.       — Как раз успеешь ещё пару раз передумать и сменить одежду, чтобы в конце вернуться к первому варианту, — усмехнулся Баки.       Питер заблокировал экран и отложил телефон.       — Бак… — позвал Питер. — Я хочу задать тебе один вопрос. Можешь не отвечать. И это не чтобы тебя на чём-то подловить, мне просто нужно для себя понять. Про Рамлоу.       Баки побледнел и напрягся. Даже полтора месяца спустя воспоминания отзывались в душе болью. Баки спустил ноги с края кровати и сел к Питеру спиной.       — Спрашивай, — тихо ответил он.       — Ты был в него так влюблён… Почему ты не захотел, ну… Переспать с ним?       Баки несколько мгновений сидел безмолвно и неподвижно. Потом вся его фигура расслабилась, и Баки снова откинулся на кровать, оказавшись почти лицом к лицу с Питером. Он был спокоен, только в глубине глаз спряталась неутолённая грусть.       — Мне потребовалось много часов психотерапии, чтобы прийти к этому пониманию, так что хорошо, что ты спросил: не хотелось бы, чтобы и тебе пришлось через это пройти, — сказал Баки. — Понимаешь, как бы сильно ты ни был влюблён, да даже если вы сто лет женаты, это не означает автоматическое согласие на секс с этим человеком где и когда угодно. Ты никогда, никому не должен секса. Запомни раз и навсегда.       Питер кивнул, перевернулся на бок и обнял Баки. Они лежали рядом и смотрели друг на друга. Из комнаты Мэй раздавался её весёлый голос — она говорила по телефону с Хэппи.       — Ты мне тоже тогда ответь на один вопрос, — попросил Баки, и Питер сразу кивнул. — Ты в полиции сказал, что пошёл за мной по приложению, потому что у тебя была «чуйка». А если серьёзно, почему?       Питер смутился, даже немного порозовел и отодвинулся.       — Сказал чуйка — значит чуйка, — пробубнил Питер. — Знаешь, как Мэй говорит? Интуиция — не менструация: не подводит.       — Да ну, я тебе серьёзно ответил, а ты! — воскликнул Баки с деланой обидой и впился Питеру пальцами под рёбра, от чего Питер по-детски завизжал и начал неистово отбиваться от щекотки.       На пол полетели подушки, сползло покрывало, Питер окончательно зарделся, у него растрепались волосы. Баки задорно смеялся, пока Питер из-под него не скатился на пол. Он тут же вскочил, проверил время и начал переодеваться в предыдущий вариант из классических джинсов и трикотажного свитера. Баки закатил глаза и начал убирать постель.       — Говорил же: ещё раз десять передумаешь.       Спустя ещё полчаса переодеваний, болтовни то ни о чём, то по душам и небольшой стычки с Мэй из-за шума, Питер вышел в прихожую и начал обуваться. Баки стоял рядом, наблюдая.       — Я звук не выключаю, — сказал Питер, — ты тоже держи телефон рядом.       — Не параной: Эдди норм чувак, — Баки воодушевляюще похлопал Питера по плечу. — Но то приложение я скачал, если что.       Питер широко улыбнулся, в последний момент кинулся Баки на шею с объятиями, а потом выдохнул и решительно вышел из квартиры.       Баки проводил его взглядом и ещё какое-то время смотрел в закрытую дверь. Затем обернулся и увидел Мэй, стоявшую на пороге своей комнаты.       — Котята, — сказала она, — слепые котята. Пойдёшь домой?       — Я бы Пита дождался, если можно, — с заискивающей улыбкой сказал Баки.       Мэй лишь развела руками.       — Тогда доставай мороженое, лимонад, и пошли «Друзей» смотреть.

¯\_(ツ)_/¯

      Питер от свидания был в восторге. Эдди пришёл с фотоаппаратом, провёл Питера по самым интересным и необычным местам Манхэттена, которые Питер сам ещё ни разу не видел, всё время вместо локаций фотографировал его, много шутил, учил фотографировать, потом они ели мороженое в кафе, пошли в кино и вечером Эдди проводил Питера до дома.       Они стояли на пороге очень близко, смотрели друг другу в глаза, и Питер понимал, что вот сейчас свершится, его первый поцелуй, и с таким замечательным парнем, но…       Ему совершенно не хотелось целоваться.       У Эдди были эти щенячьи серые глаза, так сладко смотревшие на Питера, и влажно поблёскивающие красивые, розовые губы, из-под которых при улыбке кокетливо выглядывает клык, который наверняка очень приятно покусывает… А Питеру совсем не хотелось целовать Эдди.       Эдди улыбнулся самыми краешками губ.       — Не смущайся, я сам не решаюсь, — утешил он и раскрыл руки для объятия.       Питер с радостью в них погрузился. Эдди лишь легко чмокнул его в щёку.       — В следующий раз свидание планируешь ты, — предупредил Эдди, отступая, — а потом мы вместе. А бог, как известно, троицу любит.       Эдди махнул рукой, сунул руки в карманы и зашагал вдоль улицы прочь от дома Питера. Питер провожал его спину взглядом. Думал, что сейчас можно было бы разыграть романтичную, мелодраматичную сцену, побежав за Эдди, схватить за плечи, впиться в губы отчаянным поцелуем…       А Питеру не хотелось.       Вздохнув, он потянулся, прикрыв от удовольствия глаза.       Эдди прав. У них впереди ещё не одно свидание. Что бы там ни было с поцелуями, а проводить вместе время Питеру нравилось.       Питер вошёл в квартиру и застал катастрофическую картину.       Мэй и Баки расселись на диване в гостиной, смотрели «Друзей», и Мэй делала Баки маникюр.       — Как успехи, Ромео? — поприветствовала Мэй, не отрываясь от ногтей Баки.       — Лучше бы вы тут голые были, серьёзно, — проворчал Питер и плюхнулся между ними на диван.       Мэй понятливо кивнула, собрала маникюрный набор и ушла к себе, ногой прикрыв дверь. Питер и Баки возбуждённо уставились друг на друга.       — Ну что, разоришь меня на сто шестьдесят баксов?       — Ну, так-то, до Пасхи два дня осталось — подожду, пока будет сто семьдесят. — Питер пихнул Баки в бок, а потом привалился к нему, взял его наманикюренную руку в свою и стал рассматривать труды Мэй. — Мы просто решили не торопиться. А тебе идёт.       — А какие ощущения. В следующий раз приду за педикюром. — Баки встал и забрал из комнаты Питера свою куртку. — Поздно уже. К своим пойду.       — Не останешься? — удивился Питер, покосившись на часы.       Ещё ни разу Баки не уезжал к себе, если засиживался дольше, чем до десяти, а было уже за одиннадцать. Баки молча застегнул куртку и отмахнулся. Питер обнял Баки на прощание и закрыл за ним дверь.

¯\_(ツ)_/¯

      Следующее свидание у Питера и Эдди было уже после Пасхи, которую он и Мэй отмечали вместе с семейством Баки.       Питер традиционно повёл Эдди в свой любимый Нью-Йоркский зал науки, потом гулять по Флашинг-Медоус. Пошёл дождь, настоящий такой ливень. Они промокли прежде, чем успели добежать до какого-нибудь укрытия. Питер предлагал пойти к нему, посушиться и погреться, но Эдди наотрез отказался. Пришлось свидание свернуть досрочно.       Питер был несколько удивлён столь резким отказом: у него в гостях перебывали все его друзья, и уж тем более никто не отказывался зайти на чашку чая в промозглую погоду.       Впрочем это было не столь удивительно, как то, что пока Питер и Эдди стояли под навесом одного из павильонов парка, обнимаясь в попытке согреться, зажатые со всех сторон такими же незадачливыми посетителями, мурашки у Питера бежали только от холода, но не от близости Эдди. И снова они смотрели друг другу прямо в глаза и делили дыхание на двоих, но губы так и не потянулись навстречу друг другу.       Тем не менее в школе они обязательно встречались на переменах, разговаривали, держались за руки, обнимались, и даже начали сидеть вместе в столовой. Через проход от них был «столик отщепенцев», за которым миловались Уэйд и Ванесса, а рядом с ними сидел нахохленный Баки мрачнее тучи, и Питеру становилось стыдно за то, что он приятно проводит время со своим парнем (а они с Эдди уже официально для всей школы считались парочкой), в то время как его лучший друг чахнет в одиночестве.       На свидания Питер и Эдди ходили, как по расписанию, дважды в неделю. Они много бродили пешком, ходили в кино и на выставки. Питер и подумать не мог, что Эдди такой большой поклонник изящных искусств, особенно современного. Питер мог, конечно, оценить красоту скульптур и полотен, но Баки по секрету рассказывал, что в галереях скука смертная, и после свиданий ехал к нему вместе рубиться в приставку.       Апрель катился к завершению, когда наконец была объявлена дата выпускного, и школа пришла в хаос. На каждом углу шушукались, кто кого пригласит, а в тех углах, что не были заняты сплетниками, стояли стремянки, с которых украшали коридоры. Тему вечеринки до последнего держали в тайне, но ещё до того, как декорации стали слишком очевидны, её с потрохами выдал Баки, бегавший от Марии Хилл и кричавший, что если его заставят петь «Dancing queen», он повесится на зеркальном шаре.       Питер обречённо вздохнул. Темой был стиль «диско», а значит настало время шариться по всем магазинам в поисках парадного костюма с клёшами.       А впрочем, может, это и не понадобится: Питер изо дня в день ждал, что Эдди подойдёт к нему с приглашением, и когда бы они ни оказывались вместе, их неизменно сверлили десятки глаз окружающих, ожидавших того же, и наконец это свершилось.       — Питер, я понимаю, как этот вечер для тебя важен, и не хочу его испортить, — сказал Эдди, отведя Питера в фотолабораторию, которая осталась последним свободным от свидетелей мест. — Я ведь школьный фотограф — буду носиться туда-сюда с камерой, дай бог, если мы станцуем хоть один танец. Я не хочу, чтобы ты стоял там у стенки и ждал, пока я освобожусь.       — Да, лучше я буду просто стоять у стенки. Я тоже не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым, что проводишь время не со мной, — от души согласился Питер.       — Да. Тем более что мы ведь всё равно там будем вместе и разделим впечатления.       — Ага. А благодаря тебе у нас ещё и фотографии останутся.       Они замолчали. Оба смотрели друг на друга. Их руки едва касались. Тишина сгущалась и давила на барабанные перепонки. Питер чувствовал на своём лице дыхание Эдди — кофе и мятная жвачка. Питер ненавидел мяту. Особенно в напитках.       — Нам лучше расстаться, да? — первым спросил Эдди.       Питер облегчённо вздохнул и хлопнул Эдди по плечу.       — Ты не представляешь, как я благодарен, что ты сказал это первым.       — Да, я тоже рад, как гора с плеч, — нервно усмехнулся Эдди и пригладил волосы. — Ну, мне тогда надо тут с проявкой ещё закончить.       — Да! — оживился Питер. — Я, пожалуй, пойду.       — Приятного тебе выпускного! — крикнул на прощание Эдди.       Питер не шёл — летел по школе. Сам не знал, куда летит, но за спиной будто выросли крылья, и ему было легко и весело. Питер спустился к актовому залу. Через приоткрытую дверь Питер видел, как на сцене Баки репетирует с ребятами из школьной музыкальной группы. Первую половину вечера они должны были аккомпанировать ему под диско-репертуар, а потом Баки менялся с их солистом, и начинался, как говорила Хилл, «хеви-метал», даром что группа играла скорее что-то в духе Боба Дилана.       Апофеоз эклектики, что ещё сказать.       Из зала выскочила Мишель и чуть не врезалась в Питера.       — О, а ты что тут забыл? — удивилась она.       — Ищу, с кем пойти на бал. Не составишь компанию?       — Обломинго, я ведущая. Неужели ты с Эдди расстался?       Питер развёл руками, а Мишель торжествующе хлопнула в ладоши.       — Шикарно, мне двадцатка. Мы всем «женским клубом» спорили, продержитесь вы до конца года или нет. Я же говорила, что вы совершенно друг другу не подходите! Ну согласись, что никто не знает тебя, как я.       — Разве что кроме Баки, — пробормотал Питер.       — А вот об этом подумай, — наставительно велела Мишель, пригрозив пальцем, и пошла дальше по своим делам.       Из зала тем временем доносились ноты «Mamma mia», и Питер снова заглянул внутрь, чтобы увидеть самозабвенно пританцовывающего у микрофона Баки, и широко улыбнулся. Это зрелище было прекраснее коллекций всех художественных галерей мира. И если бы Питеру пришлось просто так отдать те накопившиеся в призовом фонде 170 долларов, он бы это без оглядки сделал.       Потому что некоторые вещи дороже денег.

¯\_(ツ)_/¯

      Костюм Питера был благородного цвета бургунди, рубашка была расцветки «огурец» на пару тонов темнее, платок же был контрастных зелёных тонов. Мэй даже умудрилась раздобыть Питеру удобные туфли на небольшой платформе.       В начале седьмого Мэй последний раз пригладила воротник цветастой рубашки Питера, поправила ему шейный платок и спровадила под чуткий присмотр Тони.       Почти вся компания уже ждала Питера у подъезда в лимузине, создавая пробку. Питеру тут же выдали бокал шампанского, и лимузин начал пробираться по улочкам Куинса в сторону школы.       Питер был несколько огорчён, что с ними не мог поехать Баки: тому вместе с группой надо было быть в школе заранее на генеральной репетиции. Питер сгорал от нетерпения увидеть костюм Баки и очень надеялся, что они хоть немного будут сочетаться.       Последнюю неделю Баки был так занят на репетициях, что их общение с Питером свелось до беглых приветствий в коридоре и односторонних сообщений от Питера, в которых он рассказывал, как прошёл день, и слал мемы. Баки в лучшем случае отвечал смайликами. Поэтому Питер не знал, ни во что Баки будет одет, ни кто сопровождает его на выпускной.       Первыми в зал запускались парочки, которым устраивались фотосессии на входе. Тони виновато развёл руками и упорхнул от Питера под руку с Пеппер. Так один за другим мимо него прошли все его друзья. Питер остался в хвосте среди немногочисленных одиночек.       В зале уже работала цветомузыка, и глаза не сразу привыкли к полумраку. На сцене стояли инструменты для концерта. Питер проталкивался сквозь толпу, уворачиваясь от кидающихся навстречу друг другу восторженных друзей и несущих бокалы с пуншем кавалеров, выискивая глазами Баки, но разум подсказывал, что друг, скорее всего, был за кулисами.       Так что Питер вооружился пуншем и отполз к стенке, откуда открывался хороший обзор на сцену, чтобы никому не мешать и никто не мешал ему.       На сцене появилась Мишель в ярко-розовом платье, постучала по микрофону, привлекая всеобщее внимание, прочитала небольшую речь и объявила праздник открытым.       И вот тут началось то, ради чего Питер сюда пришёл. Едва зажглись софиты над сценой, мир вокруг словно перестал существовать, и вся вселенная сосредоточилась в одной точке — круге света, в который вышел Баки — о, боже, в идеально подходящем тёмно-синем костюме. Даже с таким же шейным платком, только желтоватым. Питер в первый момент чуть не подавился пуншем от восторга.       Баки поприветствовал выпускников и без долгих прелюдий начал концерт. Начал с той самой «Mamma Mia», и где-то в середине песни нашёл взглядом в зале Питера. Питер отсалютовал ему бокалом, Баки послал в ответ воздушный поцелуй, а Питер сделал вид, что ловит его и прячет в нагрудный карман. Это было их старое прощание, которое как-то позабылось, когда пошли новые увлечения и первые влюблённости.       Конечно, «Аббой» репертуар не ограничился. Баки прошёлся по нескольким незабвенным джазовым композициям тоже. Не обошлось и без «I will survive», под которую неистовее всех скакал Тони. Ему даже удалось втянуть Питера в танец, но даже кружась по залу, Питер не сводил взгляда со сцены. И в ответ Питер чувствовал на себе смеющийся, счастливый взгляд Баки.       Первую часть концерта завершили песней «Holding Out for a Hero», после чего группа ушла на перерыв, а Баки спустился сразу в зал, как ледокол через льды, прокладывая себе дорогу через плотно окруживших его парней и девчонок, выражавших восторг его талантом, а Питер уже ждал его с двумя стаканами пунша, и Баки осушил их залпом.       — Год теперь не буду петь, и пусть Хилл меня хоть на гауптвахту сажает, — отдуваясь, изрёк он.       Заиграла фоновая музыка, вперемешку поп-хиты, старый рок и современный инди. Баки взял Питера под локоть и отвёл обратно к стене, чтобы не мешать танцующим.       — У нас с тобой костюмы сочетаются, — застенчиво сказал Питер, стараясь не смотреть на капельки пота, стекавшие по груди Баки, оголённой глубоким вырезом на рубашке.       — Ну, типа, Мэй сказала, что ты будешь в бордовом, и я решил не отставать, — Баки смущённо почесал загривок. — Прости, я был отстранённый эти последние дни из-за репетиций. Мишель сказала, ты с Эдди расстался. — Любовная лодка разбилась о быт, — процитировал Питер одно из любимых стихотворений Ванды, а потом спохватился и нервно обвёл зал глазами. — А ты разве никого не пригласил?       — Да знаешь, уже не осталось никого, с кем я хотел бы пойти, и кто хотел бы пойти со мной, — Баки равнодушно пожал плечами.       Питер чуть не сболтнул, что очень бы этого хотел, но понимал, что изначально даже не входил в этот список.       Группа вернулась на сцену и начала играть песни собственного сочинения. У них были и зажигательные, танцевальные мелодии, и медленные, лирические композиции. Как раз заиграла одна такая.       Баки молча протянул Питеру руку. Он понял его без слов, пожал плечами, взял руку Баки, и они влились в массу танцующих. Питер обвил руками шею Баки, тот взял его за талию. По телу Питера побежали мурашки, но не потому, что ему было холодно. Это были те самые, правильные мурашки.       Баки уткнулся лбом в плечо Питеру и притянул его ближе к себе. У Питера кружилась голова от терпкого одеколона Баки, он мелко дрожал от волнения.       — Ну, а ты мне скажи, почему никого не пригласил? — спросил Баки, щекоча дыханием ухо Питера.       — Я подумал, это нечестно, — дрогнувшим голосом ответил Питер.       — Нечестно? — Баки поднял голову и вопросительно заглянул Питеру в глаза.       — Ну да. Звать кого-то, только чтобы не быть одному, когда на самом деле хочешь пойти с другим человеком.       Музыка сменилась. Теперь это была быстрая песня, и вокруг все извивались и прыгали, но Баки и Питер уже не танцевали. Они стояли посреди толпы, обнявшись и смотрели друг другу в глаза.       — Зачем ты спросил у Мэй, какого цвета у меня костюм? — прошептал Питер. Баки вместо ответа обхватил ладонями лицо Питера и поцеловал его в губы. И это был самый правильный, самый идеальный первый поцелуй, который Питер только мог вообразить. Поэтому он крепче обнял Баки, запуская пальцы в его волосы, и просто позволил себе раствориться в этом поцелуе.       — Ну наконец-то! — раздалось у них над ухом.       Питер и Баки отпрянули друг от друга и увидели всех своих друзей, окруживших их плотным кольцом, словно закрывая от всего остального мира. Шире всех улыбалась Мишель.       — А я говорила, что до конца года прозреют, — гордо объявили она. — Ну, я пошла дальше исполнять гражданский долг, а вы следите, чтобы эти прямо тут не приступили к долгу супружескому.       Мишель удалилась. Остальные, ухмыляясь и бросая мимоходом одобрения, тоже разбрелись. Баки и Питер ещё какое-то время не могли прийти в себя, а потом радостно рассмеялись.       — Баки, — пробормотал сквозь смех Питер, — а кто же, получается, выиграл?       — Сдаётся мне, оба, — ответил Баки, и утянул Питера в новый поцелуй.