Этим утром впервые моя раздробленная жизнь собралась воедино

2025

      Пейдж неосознанно идет настолько быстрым шагом, что иногда ее дыхание сбивается, а сама она срывается на бег. Ее сердце бьется с такой скоростью, что, кажется, сейчас вырвется из груди. На улице уже темно, только несколько фонарей и свет из прозрачных дверей клиники освещают ей путь.       Она поднимается по ступенькам, и прозрачные двери частной клиники раздвигаются перед ней. От яркого беловатого света ее глаза прищуриваются, а в висок ударяет резкая боль, но Пейдж игнорирует эти неприятные ощущения из-за ужаса, что испытывает прямо сейчас.       У регистрации она видит свою свекровь — Талию Хейл, главврача, а по совместительству совладелицу самой клиники — и с облегчением вздыхает, когда понимает, что та в относительном спокойствии.       Талия, конечно, выглядит бледной и напряженной, ходит туда-сюда, скрестив пальцы обеих рук друг с другом, но если бы случилось непоправимое… вряд ли была бы столь спокойна.       Медсестры, однако, тревожно на нее поглядывают; едва ли они привыкли видеть настолько искренние эмоции на ее лице, хоть и негативные.       — Боже, мама, — выдыхает Пейдж, подходя к ней, и Талия, наконец замечая ее, сводит брови и раскрывает руки ей навстречу, чтобы обнять. У женщины глаза на мокром месте, Пейдж и сама едва сдерживает свои слезы.       Сразу из-за угла показываются сестры ее мужа: Лора, старшая – альфа, и младшая Кора – омега.       — Как… Боже… Как это произошло? — Пейдж пытается найти слова, но сбитое дыхание заставляет прерываться. Она немного останавливается, заглядывая в светлые глаза женщины. Талия поджимает бледные губы.       — Он врезался на скорости в оленя по дороге в Бейкон Хиллз, — тихо отвечает ей Кора, нервно забирая вылезшие волосы в хвост. Они с Лорой встают рядом с ними, и единственная альфа кладет свою ладонь ей на плечо, будто только одной Пейдж нужна поддержка. Пейдж благодарно смотрит на нее и вымученно улыбается. — Куда гнал этот идиот, непонятно, — заканчивает Кора, чуть всхлипывая, но сразу же утирая наметившиеся слезы.       Они тревожно переглядываются друг с другом, и Пейдж, сводя брови, тихо, боясь услышать ответ, задает вопрос:       — Мама, что с ним будет? — Пейдж переводит взгляд заплаканных глаз на нее, а Талия, проводя ладонью по ее волосам, качает головой и прикрывает глаза.        — Его вовремя вытащили из машины, сейчас ставят диагноз, я не знаю, чего ждать, его машина… — она прерывает себя, — выглядит так, словно…        — Словно он врезался на скорости в оленя, — слышат они мужской голос и поворачивают головы. Из коридора выходит Питер Хейл, дядя Дерека. Он в рабочей форме, в отличие от остальных Хейлов, которые также работают врачами. На его форме есть следы крови, и Пейдж чувствует, как ей становится сложно дышать. — Он потерял сознание, когда его вытаскивали, — Питер говорит нарочито спокойным голосом, но по выражению глаз можно понять, насколько он в самом деле встревожен. — А пока мог говорить, звал его, — со странной интонацией продолжает Питер, глядя Талии в глаза. Взрослая омега сразу же поджимает губы. — Он чудом умудрился выжить, Талия, — Питер переводит взгляд на племянниц, а потом на Пейдж. — Его жизни ничего не угрожает, но у него третья степень сотрясения мозга, вывихнуто запястье левой руки и сломана в двух местах левая нога. Переломы, к счастью, закрытые.       — Куда он вообще ехал? — вспыхивает Кора, глядя то на Пейдж, то на маму.       — Откуда я знаю? — взрывается женщина, повышая тон и вновь прикрывая глаза. — Откуда, черт возьми, я знаю…       — Пейдж, он тебе что-нибудь говорил? — Лора поворачивается к омеге, и Пейдж невольно становится не по себе. У всех альф есть эта чертова аура, из-за которой хочется забиться в угол и сделать все, что они прикажут, но именно у Лоры она была одной из сильнейших, на памяти Пейдж. Даже отец Дерека не всегда выглядел настолько властным.       Лора очень красивая, как, пожалуй, все Хейлы. У нее волнистые черные волосы, светло-зеленые глаза и очерченные в меру тонкие губы, но ее поведение, мимика и выражение лица сильно отпугивают омег и провоцируют альф. Пусть она и относилась к Пейдж хорошо настолько, насколько могла.       — Я… я тоже не знаю, — тихо отвечает Пейдж, испытывая иррациональный стыд за то, что Дерек даже не потрудился рассказать о том, где он. Лора горько усмехается и качает головой.        — Он даже тебе не сказал, куда едет… — выдыхает она, а Пейдж ежится под ее рассерженным взглядом, хотя понимает, что сердится та отнюдь не на нее.        — Не посчитал нужным, — тихо отвечает Пейдж, утирая слезы. Лора гладит ее по плечу, кажется, на миг ее взгляд смягчается, но едва ли надолго.       Все они сейчас выглядят просто ужасно, бледные от нервов и с тенями под глазами из-за позднего времени. Сама она надела первые попавшиеся джинсы и футболку; Лора, судя по мокрым волосам, принимала душ, когда ей позвонили. Кора, ровесница Пейдж, сейчас учится на медицинском и выглядит так, словно не спала несколько дней подряд. Ее волосы собраны в неопрятный хвост, одежда смятая, Талия и вовсе приехала сюда в домашнем платье.       — Если он даже тебе не сказал, что едет куда-то, вряд ли хоть кто-то об этом знал… — говорит Кора Питеру, а потом переводит взгляд на мать и сестру. Те переглядываются, и Талия со вздохом качает головой.       Пейдж знает, что Кора права. У Дерека с родителями всегда на ее памяти были довольно холодные отношения, да даже с Лорой они общались будто нехотя, хотя раньше в детстве, как совсем вскользь упоминал Дерек, были очень близки.       Пейдж как-то пыталась поговорить с ним на эту тему, но правда в том, что Дерек никогда не откровенничал с ней специально, мог лишь случайно сказать о чем-то вслух, а потом закрыться в себе и вообще не говорить.       — С кем Клаудия и Томас? — вдруг спрашивает Талия у нее.       — Они оба спят, няня дома, я решила не будить Клаудию, все-таки два часа ночи, да и как ей сказать…       — Все правильно, — тихо говорит Талия, вымученно улыбаясь ей и возводя глаза к потолку. — Уверена, Клаудия должна знать, куда он поехал.       — Ей девять, думаешь, Дерек с ней делится? — фыркает Лора, а Питер, стоявший молча рядом, чуть морщит лоб.       — Он делится с девочкой куда больше, чем с каждым из вас, — произносит Питер, глядя в глаза Лоры. Пейдж знает, что это правда.       За всю свою жизнь она ни разу не видела настолько доверительных отношений между отцом-альфой и ребенком-омегой, тем более с таким маленьким ребенком. Когда Клаудия подросла, это стало еще более очевидно; с ней Дерек мог разговаривать, кажется, без остановки, учитывая то, что ее муж тот еще молчун.       Едва ли Дерек вообще проводит столько свободного времени с кем-либо, кроме Клаудии.       — Он стабилен? — тихо спрашивает Кора, а Питер качает головой.       — Нам повезло. Когда он очнется, мы будем точно знать, насколько сильны повреждения мозга, — отвечает ей Питер, а Талия прикрывает губы ладонью.       — Боже, — шепчет Пейдж, Талия кладет ладонь на ее плечо.       — Все будет хорошо, здесь у него будут лучшие условия, — ее обещания звучат так убедительно, но Пейдж все равно не может расслабиться. — Все будет хорошо, я в этом не сомневаюсь, он сильный альфа, всегда им был.       Они молчат несколько минут, явно думая о собственных страхах, пока их не прерывает тихий голос Коры:       — Он звал Стайлза?..       — Не произноси его имени! — вспыхивает Лора, сжимая кулаки. Кора фыркает, а Питер напряженно кивает, подтверждая слова омеги.       — Пока мог говорить.       Пейдж опускает взгляд. Ее губы кривятся в злой и обиженной улыбке.       Разумеется. Кого же Дерек еще мог звать?       Талия со вздохом качает головой, бросая недовольный взгляд на Питера.        — С ума сойти… — на выдохе произносит Кора. — После трех лет…       — Видимо, этого недостаточно, — отвечает ей Питер с легкой усмешкой. Кажется, его вообще не волнует присутствие Пейдж, но это и неудивительно. От Коры она знает, что единственным, с кем у Стайлза были хорошие отношения в их семье до развода и даже после, является Питер. И совершенно непонятно было то, на чем они сошлись, но, как та рассказывала, им не мешало это с интересом проводить время вместе на семейных сборищах.       Питер поворачивается к Талии.       — Я связался с ним, как только Дерека нашли, — Талия раскрывает глаза, но не успевает ничего сказать, ее прерывает Лора:        — Зачем ты это сделал? — резко спрашивает она, явно злясь. — Какое он к нам теперь имеет отношение?        Питер, давно не реагируя на всплески агрессии племянницы, спокойно отвечает:        — Прямое, — обводит их всех насмешливым взглядом. — Во всяком случае, одному из Хейлов он точно до сих пор не чужой.       — Питер! — громко прерывает его Талия, явно злясь на то, что тот рассказал о случившемся Стайлзу. — В этом не было абсолютно никакой нужды! О Клаудии есть, кому позаботиться, и без Стайлза!       — Я согласна с Питером, — перебивает Кора, незаметно вытирая слезы. Все-таки, несмотря на свой характер и внешний стержень, она сильно переживает за брата. — Вряд ли он вообще приедет, но мы же не знали, насколько плох был Дерек, — тихо заканчивает она. — Идиот чертов! — вспыхивает, качая головой. Говорит она наверняка уже о Дереке, а не о его бывшем муже.       Талия и Лора переглядываются, смотря друг на друга одинаковым взглядом и понимая без слов.       Дерек никогда не говорит о Стайлзе, никогда даже не упоминает его, но все знают, что он пытался с ним связаться. Безрезультатно. Стайлз лишь коротко прощался с ним и менял номер. Кора, как она сама и рассказывала, тоже старалась дозвониться, но Стайлз именно ей и сказал, что никого из них не хочет слышать.       Просто выкинул из жизни, словно мусор.       И Пейдж может понять, почему у него были плохие отношения с семьей Дерека, может даже понять, почему с бывшим мужем он не хочет общаться, но вот то, что он оставил своего ребенка, не сможет никогда. Тем более после того как сама стала матерью.       — Я поговорю с шерифом на случай, если Стайлз не приедет, — говорит Питер, забирая у медсестры Дженнифер на стойке регистрации пачку сигарет. — Надеюсь, Дерек скоро очнется, а пока Клаудии будет лучше пожить у Стилински, — произносит он и выходит наружу, а Пейдж горько всхлипывает.       Ей остается только надеяться, что Стайлз не приедет, потому что черт его знает, что будет, если он действительно объявится здесь.       Она знает, что произошло между Дереком и его бывшим мужем, только со слов Талии и Лоры, и то, верить им кажется полнейшей глупостью — еще давно, когда Стайлз и Дерек только надумали вступить в брак, Талия жаловалась ее маме на то, какое отребье выбрал своей парой сын.       Самой Пейдж наоборот Стайлз всегда нравился. Он был шумным и веселым, во всяком случае, пока не вышел замуж.       Стайлз переехал из города почти сразу, как они с Дереком развелись, оставив с тем шестилетнюю дочь-омегу. Он не появляется в городе, как Пейдж знает; дома она лишь изредка слышит, как Клаудия разговаривает с ним по телефону. Их разговоры могут длиться по несколько часов, но не тогда, когда Дерек дома.       Впервые Пейдж пыталась поговорить о Стайлзе с Дереком, когда, искав его в их огромном доме, застала в отдаленной комнате. Они были вместе около трех месяцев, и он уже предложил ей съехаться. Тогда, сидя на заправленной кровати, Дерек сжимал в руках красную клетчатую рубашку и смотрел вперед, даже не замечая, что уже не один.       Конечно, Пейдж понимала, чья это была рубашка, и позже выведала у домработницы, что та комната являлась спальней Дерека и Стайлза, когда они еще жили вместе.       Эту комнату Дерек всегда держал запертой на ключ.       Словами не передать, что она тогда почувствовала, будто ее сердце потрепали и выбросили на свалку.       Она понятия не имеет, что в действительности произошло между бывшими супругами, знает лишь то, что ее муж до сих пор продолжает болезненно любить Стайлза.       И зная это, Пейдж не может понять, как Стайлз мог так легко оставить настолько сильно любящего его мужчину. Дерек хороший альфа, был им с самого начала даже с ней, с учетом того, что, видно, никогда ее и не любил вовсе.       Он никогда не обижал ее, относился с уважением, ни в чем не отказывал и позволял заниматься всем, что ее душе угодно. Пейдж приняла это за любовь, потому что хотела в это верить. Сейчас она понимает, что все было не тем, чем казалось.       Даже когда он женился на ней, даже когда они впервые переспали, когда родился Томас, его сын, он не был счастлив.       Он мог улыбаться, мог проводить с ней время, но это было не то…       Она поняла это, как только научилась различать вежливую улыбку Дерека и настоящую. И каждая настоящая принадлежала исключительно его Клаудии, его дочери. Только с ней Дерек становился самим собой, только рядом с маленькой копией Стайлза Пейдж видела настоящие эмоции мужа.       Талия обещала, что это пройдет, и Пейдж хотела ей верить, но спустя три года поняла, что нет. Не пройдет.       Просто когда-то ее глаза затмило желание быть с альфой, в которого она была влюблена чуть ли не с детства, несмотря ни на что, и теперь ей приходится иметь дело с тем, на что она сама согласилась. Давно исчезла слепая вера в то, что чувства Дерека к бывшему мужу пройдут и он наконец увидит, что счастье прямо под его носом.       Сейчас Пейдж все-таки признает свое поражение, точкой которого стало рождение Томаса, на которого Дерек никогда не смотрит так, как смотрит на Клаудию.       И она могла смириться, пожалуй, со всем, лишь бы жить с любимым альфой, могла убедить себя в том, что ее любви хватит, но не с этим.

2014

      Стайлз аккуратно гладит пальцы матери, пока та спит, лежа на больничной койке. Кажется, ее кожа из нежно-молочной стала серой, а некогда ярко-каштановые волосы — тусклыми. Третья стадия рака легких, как сказали врачи, лечение может продлить жизнь, но вероятность излечиться ничтожно мала.       Он смахивает пальцами слезу с уголка глаз и слышит шаги позади себя. Резко обернувшись, он замечает Дерека и немного хмурит брови скорее от удивления.       Тот выглядит немного нервным, но старается не показывать этого, выпрямив плечи, в его руках нежно-розовые гортензии, любимые цветы мамы. Взгляд зеленых глаз немного бегает, так что спокойствие явно напускное.       Стайлза, если честно, сильно удивляет его присутствие.        — Что ты здесь делаешь? — тихо спрашивает Стайлз, поднимаясь. Он встает напротив Дерека, а тот неопределенно ведет плечами.       — Услышал от мамы, что жена шерифа лежит в клинике, решил навестить и подумал, что найду тебя здесь, — тихо отвечает Дерек, обходя его. Он встает напротив койки и ставит цветы в вазу, что стоит на столике.       — Спасибо за цветы, — так же тихо говорит Стайлз. — Это ее любимые, — это немного удивляет, но у Стайлза нет сил думать еще и об этом. Стайлз подходит к нему и встает напротив. — Но почему ты вообще здесь? — тихо спрашивает он, а потом слабо улыбается, поддевая. — Из-за того, что ты сын главврача, тебе можно заходить во все палаты без разрешения? — он прикасается к теплой руке мамы и вновь поворачивается к альфе.       — Еще из-за того, что мои родители владеют этой клиникой, еще я будущий хирург в этой клинике, много причин на самом деле, почему я могу пройти, — Дерек говорит это медленно, глядя ему в глаза, и Стайлз грустно улыбается.       Раньше он бы с удовольствием поучаствовал в доброй перепалке, но сейчас… просто не до этого.       — Понятно, — выдыхает он. Дерек продолжает стоять напротив него, явно желая что-то сказать. — Так, тебе что-то нужно?       — Я знаю, что у шерифа нет денег на лечение, а ты только закончил школу, так что тоже вряд ли добудешь их где-то, — Стайлз молчит, когда слышит это. Дерек все верно говорит. Им было неоткуда взять деньги, что могли бы обеспечить маме полноценное лечение.       То, как откровенно говорит об этом Дерек, режет по и так гноящейся ране, заставляя испытывать боль и злость.       — Хорошо, Дерек, и что ты хочешь? Дать мне в долг, чтобы я потом всю жизнь рассчитывался с тобой? — Стайлз морщит губы. — Или у тебя есть для меня работа, на которую согласится только тот, кто находится в отчаянии?       — Нет… — Дерек нервно трет собственные пальцы, а потом уверенно смотрит прямо в его глаза. — Я хочу предложить тебе брак, — отвечает Дерек, и это, пожалуй, самое неожиданное, что мог услышать от него Стайлз. Он раскрывает глаза и недоуменно смотрит в зеленые глаза альфы, понимая, что тот не шутит.       — Чего?       — Ты услышал, — Дерек подходит к Стайлзу. — Станешь моим мужем, и моя семья покроет все расходы за лечение твоей матери, просто не смогут не покрыть, зная, что весь город будет судачить.       Сердце Стайлза ухает вниз, он во все глаза смотрит на альфу, который говорит об этом таким тоном, будто бы предлагает ему купить жвачку.       — Издеваешься? — сквозь зубы спрашивает омега. — Думаешь, это смешно, мать твою?! — он старается не говорить громко, чтобы не разбудить маму, но сказанное Дереком просто выбило его из колеи.       О каком, черт возьми, браке может идти речь? Они не просто не встречаются, Дерек даже ни разу не показал то, что Стайлз ему интересен как омега, а они знакомы уже черт знает сколько лет.       — Я говорю серьезно, Стайлз, разве я похож на того, кто будет шутить, тем более, на эту тему? — Дерек разговаривает с ним настолько ровно, насколько это возможно, словно он робот, а не человек.        — Но зачем тебе это? Что-то не припомню, что ты пылал особой любовью ко мне! — быстро говорит Стайлз, глядя в светло-зеленые глаза Дерека.       Они знают друг друга с детства, и, возможно, их даже можно назвать добрыми знакомыми, но между ними никогда даже флирта не было, вряд ли Дерек вообще замечал его.       Тому было, на кого посмотреть, Дерек красивый альфа. Со слишком правильными чертами лица, с яркими глазами, черными ресницами, обрамляющими глаза, и густыми черными волосами. Он был ненамного выше Стайлза, но сильно крупнее и физически сильнее, что неудивительно, но его внешность, черт возьми, — не повод вступать с ним в гребаный брак, даже недели не повстречавшись.       Не знающий ни в чем отказа, не жалеющий тратить деньги на кредитках отца и такой же трусливый, когда дело касается этого самого отца. Да и матери тоже.       Дерек с детства находился под полным контролем своих родителей, беспрекословно выполняя все, что от него требуют. Стайлз помнит, что Дерек даже врачом становиться не особо-то и хотел, просто знал, что это семейное дело, а значит, надо.       С самого детства семьи Хейлов и Уиттморов устраивали грандиозные приемы раз в несколько месяцев. Поводы были разными: благотворительность, открытие каких-то точек, просто чтобы поднабрать информацию, посмотреть на других да себя показать, они приглашали отнюдь не всех, но для большинства в этом маленьком городе приглашение на письме с фамильными гербами Хейлов и Уиттморов было гребаной целью в жизни.       Стайлз никогда этого не понимал.       Правда в том, что семью Стилински приглашали на эти приемы отнюдь не из-за денег, которых особо и не было, и не из-за хорошего отношения, а просто для того, чтобы иметь связи в полиции. Талия, мать Дерека, делала вид, что ей интересны разговоры с мамой, а мама делала вид, что ей есть дело до всех этих светских выходов.       Сам Стайлз всей душой ненавидел эти приемы. Мама тоже не любила, но она хотя бы была с папой, и вместе им было смешно наблюдать и посмеиваться над всеми, пока Стайлз умирал со скуки. Из детей там всегда были лишь Джексон, которому хотелось от души врезать, но Стайлз ведь омега, ему не полагается, Лидия, которая не снисходила до общения с простыми смертными и уделяла внимание только Эллисон, тайной любви Скотта, который каждый раз просил Стайлза хотя бы вскользь упомянуть при ней о нем.       Ну и, конечно, выводок Хейлов, которые держались, словно статуи, а не дети.       Остальные же, видимо, либо жалели детей и оставляли дома, либо не были уверены в их поведении. Стайлз не знает.       С Дереком он познакомился, когда, сбежав с приема, спрятался на детской площадке неподалеку от особняка. Было довольно темно, но Стайлз не боялся, хотя ему и десяти не было, зато, когда внезапно за его спиной появился на тот момент одиннадцатилетний Дерек, чуть не обделался от страха.       — Тебе все-таки стоит подумать над моим предложением, — его вырывает из воспоминаний тихий голос Дерека. Стайлз качает головой.       — Я не проститутка, друг, — Стайлз зло усмехается и отворачивается от него, вновь усаживаясь на стул. Мама так и не проснулась, несмотря на то, что они разговаривали отнюдь не шепотом после внезапного предложения Дерека.       — Я же не предлагаю деньги за секс, я предлагаю брак, — вновь произносит Дерек, делая несколько шагов вперед, чтобы Стайлз мог его видеть.       — Ты понимаешь, насколько стремно это звучит? Ты ни дня не ухаживал за мной, ни разу не показал, что я интересен тебе как омега, и сейчас предлагаешь выйти за тебя, чтобы помочь моей маме? В чем цель? Прости, приятель, но я не верю в благотворительность, особенно со стороны вашей семьи.       — Поверь, они не оставят твою маму, если мы поженимся. Просто не смогут, зная, что в этом городе каждый будет говорить о том, какие они плохие люди, если не помогут члену собственной семьи. Плюс, зачем тебе ухаживания, если я сразу предлагаю то, что следует за ними? — спрашивает Дерек, глядя на него так, словно это Стайлз порет чушь, словно обычно все так и происходит между людьми.       Омега чувствует себя слишком уставшим, чтобы объяснять Дереку, что в этой ситуации идиот не он.        — Это не ответ на мой вопрос. Да и не суть, Дерек, мне восемнадцать, и я не хочу замуж, — тихо отвечает Стилински, а потом поджимает губы. — Особенно за человека, которого не люблю. У меня вся жизнь впереди.       Дерек сжимает кулаки, и Стайлз слышит, как тот тихо выдыхает. Кажется, эти слова задевают его, но он ничего не говорит в ответ на них. Только качает головой, а потом кивает.       — Я дам тебе время подумать, — тихо говорит Дерек. — Не принимай поспешных решений, я подожду.       Стайлз ничего ему на это не отвечает, а тот уходит, оставляя за собой запах свежих гортензий и тревожное чувство по центру груди.       Спустя неделю, когда врачи хотят выписать Клаудию, шериф напивается с горя, а та буквально задыхается от боли, Стайлз сам назначает Дереку встречу.       Они встречаются неподалеку от школы. Стайлз подумал, что их прежняя школа самая нейтральная территория. Альфа выглядит как будто довольным от того, что Стайлз все-таки пришел к нему, а у самого Стайлза заплаканные глаза, и его тошнит от того, насколько Дереку хорошо от его горя.       — Я согласен, — тихо говорит Стайлз без приветствия. Дерек одет довольно легко, даже учитывая то, что сейчас конец мая: в одну лишь тенниску и свободные легкие джинсы.       — Отлично, — выдыхает Дерек, подходя к нему ближе. Он явно старается держать руки при себе, хотя Стайлз не может не заметить, что тот с трудом сдерживает себя, чтобы не коснуться его.       — Ты должен будешь притвориться при моих родителях, что ухаживал за мной, иначе они все поймут и никогда не позволят сделать этого. Я скажу, что мы скрывались, что-нибудь придумаю, — еще тише говорит Стайлз, утирая указательным пальцем покрасневший нос.       — Мои родители будут не в восторге, предупреждаю сразу, — Дерек все-таки кладет свою широкую ладонь на его плечо и трет большим пальцем шею. Помечает, думает Стайлз. Он приподнимает подбородок, заглядывая в светлые глаза Дерека.       — Это все, чтобы досадить родителям? — тихо спрашивает Стайлз, Дерек опускает руку и пожимает плечами.       — Думай, как хочешь. Я уже все объяснял, — недовольно отвечает Дерек, а Стайлз хмыкает.       Ничего тот не объяснял.       — Не хочу об этом думать. У нас соглашение, мне от тебя ничего не нужно, кроме денег на лечение моей матери.       — Ты будешь моим омегой, во всех смыслах этого слова, — Дерек явно начинает злиться после слов Стайлза, но сдерживает тон. Его брови сразу кажутся еще выразительнее, когда он их хмурит.       Стайлз смущается, его щеки тут же краснеют.       — Я понимаю, что ты не пожить вместе меня зовешь, я к этому готов, — устало говорит Стайлз, а Дерек приподнимает бровь. — Хотя знаешь, — Стайлз глубоко вздыхает, — до меня просто не доходит, почему из всех с радостью вышедших бы за тебя замуж омег этого города ты выбираешь именно меня? Тебе нравится побеждать? В твоем окружении, кроме меня и, может быть, Мартин, больше нет омег, что не хотят быть с тобой? Тебе настолько важно самоутвердиться? — он говорит это на одном дыхании, еще быстрее, чем обычно, и старается хоть что-то разглядеть в глазах Дерека, но ничего не видит.       — Родители Лидии и Джексона чуть ли не с детства их обручили, совершенно не подозревая, что Джексону не особо интересна Лидия как омега. Ему скорее интересен Итан — его тренер-альфа, — Стайлз приподнимает брови, а Дерек пожимает плечами. — Тем не менее, они отлично играют роль жениха и невесты, и надо отдать должное, их связывают крепкие дружеские отношения.       Стайлз, конечно, понимает, что Дерек очень умело перевел тему с его вопроса, зацепившись за Мартин, но решает, что не так важно добраться до истины сейчас. В конце концов, он не переубеждать альфу приехал.       — Ты сразу хочешь расписаться? — спрашивает Стайлз, а Дерек кивает.       — Я не хочу ждать, завтра представлю родителям как парня, постарайся не вестись на провокации, а они точно будут. Лора, возможно, будет напрямую оскорблять, не реагируй, — Дерек говорит все таким тоном, будто бы это нормально, если семья будущего мужа будет тебя оскорблять.       Просто, мать твою, не реагируй, Стайлз.       — На твою поддержку, я так понимаю, можно не рассчитывать? — с усмешкой спрашивает Стайлз. Дерек молчит и отводит взгляд, а Стайлз хмыкает. Что ж, это тоже ответ. — Хорошо, что мне надеть?       — Что хочешь, ты не обязан быть кем-то, кем не являешься, — Стайлз бы ответил с сарказмом, но у него нет ни сил, ни желания. Дерек подходит к нему еще ближе, вторгаясь в личное пространство, и Стайлз невольно отстраняется, но потом позволяет тому подойти вплотную.       Дерек не противен ему, отнюдь, если честно, Стайлзу он всегда нравился внешне, да и сложно было бы найти омегу, которой не понравился бы, но он никогда не думал о нем, как о человеке, с которым ему бы хотелось связать жизнь, пусть они и были добрыми знакомыми.       Сегодня он решил жениться ни с того ни с сего, завтра решит развестись, тоже ни черта не объяснив, Стайлз прекрасно знает, что ничего хорошего в браке с Дереком его не ждет, но он готов на это пойти, лишь бы его матери был обеспечен должный уход.       — О нашем соглашении никто не должен знать. Родители настоят на брачном договоре, где ты не станешь претендовать на имущество и получишь только компенсацию при разводе по моему желанию. Сумму они, конечно, назначат сами, родишь альфу — сумму увеличат.       — Боже, как романтично, у меня в голове прямо играет Селин Дион, — фыркает Стайлз. Дерек слабо улыбается ему, глядя в его глаза. Стайлз чувствует, как краснеют щеки под этим взглядом.       Не сказать, что он был совсем уж обделен вниманием среди альф, но так на него, пожалуй, никто еще не смотрел. Дерек вдруг кладет ладони на его щеки, прочерчивает пальцами линии от родинки к родинке.       Это неприятное смущение, он чувствует стыд, и ему кажется, он продает себя. Да, замужество, а не секс, да, не с каким-то омерзительным стариком, а с парнем, о котором мечтает каждая вторая омега Бейкон Хиллз, но от этого менее продажным он себя не чувствует.       — Тебе надо привыкнуть к моим прикосновениям, — говорит полушепотом Дерек, наклоняясь. Его нос касается места возле уха, он ведет им к виску и втягивает в себя воздух. — Если ты продолжишь краснеть всякий раз, как я тебя касаюсь, могут возникнуть вопросы.       — Очень легко сказать, — нервно отвечает Стайлз, желая отстраниться, но Дерек не позволяет.       — Придется постараться, — он ловит руки Стайлза за запястья и закидывает их себе за шею, притягивая того к себе за талию, чтобы наклониться и уткнуться в шею. Его хватка настолько уверенная, что сердце Стайлза пропускает удар.       Стайлз чувствует, как тот резко вдыхает в себя, и, судя по довольному вздоху, его запах нравится Дереку. Всем телом он ощущает, какой Дерек горячий.       Стайлз запрокидывает голову и прикрывает глаза. Стыдно признать, но он возбуждается. Не сказать, что у него был какой-то опыт с альфами… если честно, он и целовался-то несколько раз, и то те несколько раз были взаимопомощью со Скоттом, чтобы научиться целоваться, и им было по тринадцать. Сейчас они оба вспоминают это, изображая рвотные позывы, но больше у Стайлза никакого опыта не было.       — Ты пахнешь сигаретами, начал курить?       — Как мама заболела, — тихо отвечает Стайлз, он не знает, что делать с руками и решает просто уложить их на шею Дерека.       — Они перебивают твой запах. Мне не нравится, — носом Дерек чертит дорожку до местечка под его ухом и опять вдыхает в себя.       — Постараюсь учесть, — закатывая глаза, отвечает Стайлз, чуть отстраняясь. Дерек приподнимает голову и касается лбом его лба, заглядывая в глаза.       — Тебе кто-нибудь говорил, чем ты пахнешь? — тихо спрашивает Дерек, и единственное, что может выжать из себя Стайлз, — это отрицательное качание головой. — Хорошо, — улыбается Дерек, гладя его щеку. — Ты пахнешь цикорием с молоком, — Дерек проводит пальцами по его губам, цепляя нижнюю. — Я знаю, что сам по себе цикорий довольно горький, — Дерек мажет пальцами по подбородку, — но стоит добавить молоко, и запах становится очень нежным, — Дерек наклоняется и мягко захватывает его губы. Сердце Стайлза пропускает удар от внезапного поцелуя, но он все равно прикрывает глаза и старается расслабиться, хоть Дерек и не напирает. Он аккуратно целует его, явно давая привыкнуть к себе, его пальцы гладят лицо, и он ждет, пока Стайлз сам раскроет губы, прежде чем углубить поцелуй и мазнуть по ним языком.       Стайлз вдыхает в себя носом воздух, а Дерек наклоняется и притягивает Стайлза ближе.       Губы у Дерека горячие, и они целуют настолько чувственно, что у Стайлза сердце заходится бешеным темпом, это не сравнится с поцелуями Скотта, это совершенно другие эмоции.       Поцелуй длится недолго, минуту, может, но когда Стайлз отстраняется, губы Дерека уже покрасневшие, сам он даже не представляет, как выглядит.       Запах Дерека почему-то сейчас кажется еще отчетливей, и Стайлз от переизбытка чувств не может разбить его на составляющие, как сделал сам Дерек. Ему еще никто не говорил, на что его запах похож, это считалось неприличным между людьми, у которых ничего не было, но Дерек — явно не о приличиях.       Стайлз тяжело дышит, а Дерек вновь проводит пальцем по его чуть влажным губам, поддевая нижнюю. Его взгляд бегает от глаз до губ и обратно.       — Теперь будешь пахнуть еще и мной, — с ухмылкой полушепотом говорит он, и все положительные чувства, что испытал Стайлз во время поцелуя, тут же испаряются.       Он не более, чем просто гребаное достижение для Дерека.       — Ясно, — тихо отвечает Стайлз, отводя взгляд. — Я скажу сегодня своим, что мы встречаемся.       — Я могу подвезти тебя до дома, — предлагает Дерек, а Стайлз качает головой. Тот до сих пор стоит близко, и Стайлз до сих пор чувствует, какой он горячий.       — Я на машине.       — Ты можешь писать мне, если возникнут проблемы, — серьезно говорит Дерек, а Стайлз кивает, особо не вдумываясь в его слова. — Любые проблемы, с кем бы то ни было, — добавляет Дерек.       — Буду иметь в виду, — отвечает Стайлз, и Дерек кивает самому себе, он последний раз проводит по щеке Стайлза пальцами и отходит к своей дорогущей машине. Стайлз, наблюдая за тем, как тот уезжает, старается не впадать в истерику хотя бы на улице.       Он держится ровно до того момента, как садится в машину, закрывает лицо руками и громко кричит, зажав ладонями рот, а потом, убирая руки, откидывается на сиденье и прикрывает глаза.       Все нормально, он делает это ради матери. Наплевать, что его брак будет сплошным фарсом, наплевать, что его первые отношения не будут отношениями, наплевать. Он молодой – выкарабкается, когда Дереку надоест играться, но маме сейчас жизненно необходимо все доступное лечение, которое могут обеспечить Хейлы.       Не такая уж высокая цена за ее жизнь.       Могло быть намного хуже.

2025

      Когда наутро Пейдж просыпается в собственной спальне от плача Томаса, ей хочется умереть. Чувство такое, словно ее переехал трактор, не меньше. Дерек так и не очнулся, и они приняли решение вернуться в клинику уже утром.       В их большом трехэтажном доме место нашлось для постоянной домработницы, повара и няни, но Талия все равно настаивает на том, что Пейдж должна самостоятельно большую часть времени смотреть за Томасом, как бы она ни хотела спать по утрам подольше.       Омега накидывает на себя тонкий шелковый халат и открывает дверь в смежную комнату, где стоит кроватка. Томас плачет так громко, что Пейдж морщит тонкие брови и тут же берет его на руки, начиная укачивать. Его маленькое личико покраснело, а рот раскрыт настолько, что удивительно, как он вообще помещается на этом маленьком личике.       Пейдж выходит в основной зал, чтобы пройти на рабочую кухню и попросить Эдну подогреть для Томаса питание. На удивление, Клаудия уже сидит за столом, хотя еще не время вставать в школу. Ее черные длинные волосы, отросшие до поясницы, расчесаны, и когда она поворачивается, их взгляды встречаются. Светло-зеленые глаза тут же вспыхивают злостью.       — Он кричит уже полчаса, неужели так сложно подойти? — кривя свои пухлые губы, спрашивает Клаудия. Ей всего девять лет, и Пейдж никогда бы не подумала, что ее настолько сильно сможет раздражать ребенок, пусть та и делала все возможное, чтобы их отношения с трудом можно было бы назвать безразличными.       — Ты собралась в школу? — просто спрашивает Пейдж, подходя к столу. Она знает, отвечать на колкости Клаудии не имеет смысла, та будто подпитывалась ее стрессом, легче не реагировать.        Перед Клаудией стоит тарелка с шоколадными хлопьями, к которым она не притронулась.       — Думаешь, я пойду в школу, зная, что папа в клинике? — Клаудия кривит губы, на что Пейдж приподнимает брови от удивления. Откуда она знает?       Клаудия отворачивается от нее, а Пейдж качает головой и отходит, тихо прося домработницу Эдну подготовить смесь для Томаса, что продолжает тихо хныкать. Она то и дело глядит на профиль Клаудии, задумчиво смотрящей мимо тарелки. Лицом она точно похожа на Стайлза, те же губы, тот же вздернутый нос и огромные глаза, а цвета взяла у Дерека, чуть смуглая кожа, черные волосы и серо-зеленые светлые глаза в обрамлении черных ресниц.       — Откуда ты знаешь про отца? — все-таки осторожно спрашивает Пейдж, а Клаудия стучит по своему смартфону указательным пальцем, не отвечая на вопрос.       — Я поеду к папе, как только подъедет водитель, — говорит маленькая омега, также не поворачиваясь к ней.       — Кто тебе рассказал о Дереке? — вновь спрашивает Пейдж, поглаживая Томаса по голове, чтобы тот не хныкал.       Та напрямую игнорирует вопрос, просто не отвечая, но когда Пейдж хочет потребовать ответа, приходит сообщение.       — Водитель приехал, я пошла.       — Подожди, вместе поедем! — просит Пейдж, стараясь ее остановить, а Клаудия, поворачивая к ней голову, сжимает губы. Она поднимается из-за стола и поворачивается к Пейдж всем телом.       У нее достаточно худое телосложение, и, несмотря на то, что оба ее отца высокие, она ниже, чем большинство своих одноклассников.       На ней синяя юбка до острых коленок и белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, а в руках небольшой рюкзак. Видно, она все-таки собиралась в школу, пока ей не сообщили о Дереке.       — Сколько прикажешь мне ждать? Пока ты, наконец, успокоишь Томми и оденешься? Пока Эдна приготовит ему поесть, ты покормишь его и позавтракаешь сама? А мой отец будет там один?       — Я не прошу многого, просто подождать, — чуть громче говорит Пейдж, сводя брови.       — Не буду я тебя ждать, — тихо и зло говорит Клаудия, отворачиваясь.       — Какая же ты!.. — вырывается у Пейдж, прежде чем она думает, но не продолжает. Она прикрывает глаза, стараясь успокоиться, а Клаудия, вновь повернувшись, зло улыбается ей.        — Какая я? Папы здесь нет, говори, что хочешь, — зло выплевывает Клаудия, а потом фыркает. — Можешь не переживать, он и сам понимает, что вся твоя доброта — это показуха и не больше!       — Это неправда! Я никогда… — Пейдж прерывает сама себя и поджимает губы. Один раз она не выдержала и накричала на Клаудию. Один единственный раз, когда маленькая омега довела ее. Это было около года назад, и когда Дерек узнал об этом, неделю не ночевал с ней, еще дольше не говорил ничего, кроме «да» и «нет», и Пейдж совсем не хочет повторения.       Он не ругался, не кричал на нее, лишь произнес то, что выбило Пейдж из колеи раз и навсегда:       «Клаудия для меня всегда на первом месте. В любой ситуации. Тебе следует запомнить это».       И все.       Их отношения с Дереком… всегда были легкими. Они не ругались, даже не спорили, он не давал ей поводов для ревности, не обижал ее и не скупился на внимание.        Они сошлись почти сразу, после побега Стайлза прошло несколько месяцев. Вместе с ее матерью Талия начала все чаще приглашать их провести время вместе, Пейдж тогда не вдумывалась глубоко о причинах развода Дерека и Стайлза. Талия упомянула о том, что их брак пришел к логическому завершению, о чем она всегда знала, Дерек и вовсе об этом не говорил, а чуть позже он начал ухаживать за ней так, как, наверное, принято у всех.       Свидания, цветы, они говорили почти обо всем, при этом ни о чем важном, на самом деле, и не разговаривали, но ей было все равно, она была настолько сильно и долго влюблена, что, когда он сделал ей предложение спустя несколько месяцев, даже не думала подождать и повстречаться хотя бы год.       Она любила семью Дерека, Талия к ней относилась как к дочери, и единственное, что ее смущало, — это шестилетняя Клаудия.       Тогда она думала, что справится, думала, что Дерек тоже влюблен в нее, пусть сейчас и понимает, насколько пустым он был те три месяца, но то, что этот ребенок воспримет ее как врага – никак не могла ожидать.       — Мы не можем так продолжать общаться, — тихо произносит Пейдж, наконец поднимая взгляд на ребенка. — Ты должна смириться с моим присутствием. Я не прошу меня любить, хотя бы уважай, как выбор своего отца, — Клаудия долго смотрит на нее, когда она это говорит, затем опускает взгляд. Ее пухлые губы изгибаются в грустной улыбке, а потом и та пропадает.       — Ты не его выбор, — вдруг говорит она, а Пейдж приподнимает брови. — Я помню его взгляд, когда он любил, помню, как он смотрел на папу, и знаю его взгляд, когда он думает о нем, — тихо продолжает она, после поджимает губы и сквозь зубы говорит: — На тебя же он и вовсе старается не смотреть, — она отворачивается и выходит из рабочей кухни, оставляя Пейдж хлопать глазами.       Эдна — домработница, взрослая, немного полная женщина из Рио — быстрым шагом идет за девочкой, прося подождать. Пейдж видит, что она наделала ей сэндвичей, которые сложила в контейнер, заметив, что Клаудия совершенно не притронулась к своему завтраку.       Пейдж не идет за девочкой, она судорожно выдыхает, успокаивая нервы, и укачивает на бедре Томаса, своего маленького альфу.       Ссоры с Клаудией начались ровно с того момента, как Пейдж появилась в их доме. Та просто не могла смириться с новым человеком в семье, и понятно, что логики от шестилетнего ребенка ждать не стоило, но все это продолжалось и продолжается сейчас.       Маленькой омеге было всего шесть лет, но даже тогда она умело манипулировала Дереком своими слезами, заставляя того вставать на свою сторону в тех вопросах, в которых, казалось бы, ребенка и вовсе нельзя поддерживать.       Неудивительно, думает Пейдж, проверяя готовую смесь на температуру. Дерек обожает несносную Клаудию, он смотрит на нее с такими нежностью и любовью, с которыми никогда не смотрит на своего сына, и Пейдж, как бы его ни любила, просто не может на него за это не злиться. Они оба его дети, но только из-за того, что Клаудия дочь Стайлза, ей достается намного больше любви. И она не уверена, что это зависит от самого Дерека.       Пейдж так хотела с ней подружиться, предложила называть себя матерью, но, услышав эти слова, маленькая омега устроила истерику, а Дерек сделал Пейдж замечание, сказав, что у Клаудии лишь два родителя, чем впервые очень сильно ее обидел, сам того не желая.       И Пейдж действительно пыталась войти в положение, прекрасно понимая, насколько плохо этому ребенку, но спустя время их отношения становились только хуже.       Маленькая интриганка могла вломиться в их спальню посреди ночи, соврав, что ей приснился кошмар, и тогда Дерек уходил к ней ночевать. Могла бросить несколько подслушанных слов из ее разговора с подругами или же с Талией, чтобы поссорить их, а когда выяснилось, что Пейдж ждет ребенка, и вовсе проплакала весь день, отказываясь общаться с отцом.       На Дерека тогда больно было смотреть: он сидел под ее дверью и просил выйти поговорить. В конце концов, Клаудия не выдержала и пустила отца, но Пейдж не знала, о чем они говорили. Это было и неважно, важно то, что, по сути, счастливый момент был омрачен ее слезами и заботой Дерека об этих слезах, в конце концов, в ту ночь, Дерек даже не пришел ночевать в их спальню.       На следующий день, он, конечно, отвел ее в дорогой ресторан, рассказал об этом всей семье, все ее поздравляли, но… все было слишком… срежиссированным будто.       Она не видела искренней радости, Дерек поступил так, как считал правильным, но в этом не было никаких эмоций.       Как и во всех их отношениях.       Клаудия и Дерек и вовсе будто находились в каком-то своем мире, где для Пейдж не было места. Клаудия разбивала собой их семью, сразу же обозначив свое отношение. Она будто винила Пейдж в том, что Стайлз сбежал от них, хотя это было нечестно, но, в конце концов, Клаудия была лишь девятилетним ребенком, как бы ни старалась казаться взрослой.       Радовало лишь то, что никакие капризы Клаудии не могли заставить Дерека уйти от нее, хотя раньше Пейдж действительно боялась, что такое может произойти.       Омега подъезжает к клинике спустя час после того, как уехала Клаудия, переговаривает с Дженнифер на стойке, и та ее ведет к палате. Она рассказывает, что жизни Дерека ничего не угрожает, но он пока не приходит в себя.       В отличие от всех Хейлов, сама Пейдж никогда не была врачом и даже не стремилась к этому, если честно, до замужества она думала преподавать в школе, но после решила уделить свое время семье, и теперь она спрашивает у Дженнифер, нормально ли это, что тот не просыпается, не имеет понятия, успокаивает ли ее омега или же состояние Дерека и правда лучше, чем могло бы быть при учете аварии.       — Я должна предупредить, что доктор Хейл с утра привел гостя, и мы… были обязаны его пустить, — чуть неуверенно произносит Дженнифер, смущенно поправляя волосы, завязанные в хвост.       — Питер? — догадывается Пейдж, смотря на девушку. Так-то здесь далеко не один доктор Хейл. Они доходят до палаты, и когда Пейдж заглядывает внутрь, то замирает. Ей больше не требуется знать, какого именно доктора Хейла имела в виду Дженнифер.       Дерек лежит настолько бледный, что можно решить, что он мертв, а не спит; единственное, что дает понять, что это не так, — это аппарат, сканирующий его ровное сердцебиение, но не это ее ввергает в шок.       Возле кровати, на которой сбоку сидит Клаудия, на стуле в напряженной позе сидит бывший муж Дерека.       Стайлз.       Тот выглядит так, словно одевался в спешке и не спал всю ночь: его клетчатая рубашка, надетая поверх футболки, явно помята, густые каштановые волосы встрепаны, а под глазами темные круги.       Стайлз никогда не выглядел на свой возраст, и даже сейчас, несмотря на то, что он явно не в форме и выглядит довольно изнеможенным, ему сложно дать больше двадцати двух.       Он поворачивает к ней голову, и на его губах появляется кривой изгиб. Удивительно, как Клаудия может копировать эту злую ухмылку в столь раннем возрасте, даже не общаясь с отцом по сути.       — Пейдж, — тихо произносит он, отводя взгляд опять к Дереку. Они едва ли были знакомы в прошлом, но все же Стайлз узнает ее и не выглядит удивленным. Значит, несмотря на то, что тот сбежал от города и от Дерека, все же наводил справки.       Клаудия тоже поворачивается к ней, ее брови сразу сводятся у переносицы, а губы, идентичные губам Стайлза, поджимаются.       — Зачем ты пришла? — резко спрашивает омега. — Ты ему здесь не нужна!       — Клод, не хами, — делает замечание Стайлз, со вздохом откидываясь на спинку стула. Он тяжело вздыхает и трет переносицу пальцами. — Сколько раз говорил не грубить людям, особенно если они старше тебя?       — Ты опоздал с ее воспитанием на три года, — выплевывает Пейдж, проходя внутрь. Она начинает злиться из-за его присутствия. Какое Стайлз вообще имеет право находиться в палате Дерека, не являясь членом семьи?       Медсестра, проводившая ее, явно не понимает, стоит ли ей что-то делать, и из-за этого отступает назад, но остается неподалеку от палаты, чтобы видеть, что в ней происходит.       Клаудия хочет что-то ответить, но, поймав взгляд Стайлза, молчит и отворачивается ко второму отцу.       Стайлз никак не реагирует на ее замечание, а Пейдж, подходя к кровати, с болью смотрит на Дерека. Его голова перевязана, также перевязаны грудь, левая рука и левая нога. На него страшно смотреть, и Пейдж, не выдерживая, опускает взгляд.       — Питер помог тебе пробраться? — спрашивает она, стараясь не разглядывать Стайлза так очевидно. Ей никогда не было понятно, почему же Дерек так повернут на бывшем муже. Она не считала Стайлза каким-то очень красивым, его фигуру можно назвать довольно мужественной, пусть он и худой. Его плечи очень широкие, руки жилистые и сильные, а бедра наоборот узкие. Да и характером он явно не вышел, и, тем не менее, даже спустя три года жизни с ней Дерек не забывал его.       Стайлз продолжает смотреть на спокойное лицо Дерека, будто и вовсе не реагируя на ее присутствие.       Она была знакома со Стайлзом чуть ли не с детства, и тот, кто сидит перед ней сейчас, совершенно не похож на того, кем был раньше. Стайлз всегда был настолько жизнерадостным, постоянно смеялся и громко разговаривал. Она помнила, что и Дерек, а позже и Кора всегда заражались его весельем и выпадали из реальности, где должны были быть примерными детьми своих родителей.       Конечно, болезнь матери его подкосила, и теперь Стайлз совершенно не тот человек, что был в детстве, но даже с учетом этого Пейдж сложно видеть такое выражение лица у парня.       Сама Пейдж была младше Дерека на семь лет, а Стайлза на пять, и из-за этого им не приходилось общаться, но издалека ей все равно интересно было наблюдать, когда те, стоя в одной компании, смеялись над чем-то, а втайне она мечтала, что когда-нибудь Дерек и на нее обратит свое внимание.       Стайлз хрустит шеей, и Пейдж с тоской подмечает шрам от метки Дерека. Даже спустя три года этот след не исчез.       Пейдж была на свадьбе Дерека и Стайлза с родителями, это было словно в прошлой жизни, тогда она и подумать не могла, что у нее еще будет шанс быть с тем альфой, в которого она была влюблена с самого детства. Их родители близко дружили, Талия всегда видела в ней невестку, но внезапное решение Дерека перечеркнуло все ее планы.       Она помнит, что сделал Дерек на свадьбе, и это до сих пор вспоминается людьми в не особо добром ключе, тогда и ей это казалось форменным бесстыдством.       В школе им объясняли, что метка становится шрамом только в том случае, если альфа метит омегу в одно и то же место на протяжении многих лет, на это совсем немногие решались, боясь формировать связь, чтобы в будущем не было проблем при расставании.       Она чувствует зависть, глядя на след зубов, принадлежащий Дереку, в конце концов, на ее теле метки не было ни разу. Даже во время течки Дерек не терял голову и не пытался ее пометить.       — Пробраться? — переспрашивает Стайлз, чуть хмуря брови. — По-твоему, я скрытно сюда пришел?       — Мама бы не позволила этого, — резко говорит Пейдж, поджимая губы. Стайлз равнодушно усмехается.       — Мама… — повторяет он, а потом качает головой. — Возможно, если бы меня хоть когда-нибудь волновало мнение «мамы», это бы подействовало.       — Пап, отец ведь проснется? — тихо спрашивает Клаудия, будто не слушая, о чем они говорят. Видно было, как тяжело она переживает подобное состояние отца, но все же старается держаться. Гладя широкую ладонь Дерека, она опускается, чтобы оставить на костяшке его пальцев поцелуй. Стайлз склоняется к ней и проводит пальцами по ее волосам. — Ты ведь приехал, чтобы он проснулся? Он всегда слушался тебя, заставь его проснуться, — ее голос срывается, и она прикрывает ладонями лицо, а Стайлз тут же подскакивает со стула и притягивает ее к себе, обнимая. И Пейдж, наблюдая за ними, не может не думать о том, что так и должна выглядеть семья. Да, в печальные времена, но тем не менее. И почему-то, несмотря на поддержку со стороны всей семьи Дерека, которой никогда не было у Стайлза, она не чувствует, что хоть как-то является частью этой семьи.       И нет ничего паршивей этого чувства.

2014

      — Ты такой красивый сегодня, Мечислав, — слышит Стайлз и поворачивает голову. В комнату, где его собирают несколько помощниц, нанятых Талией, входит его мама. Она выглядит болезненно, к сожалению, ни один макияж не может скрыть ее болезни. Ее волосы на самом деле парик, платье, что когда-то было впору, немного провисает, а под глазами — такими же, как у него, большими и карими — залегли тени, и, тем не менее, на ее губах играет улыбка.       Стайлз вновь смотрит в зеркало и старается не кривить губы в усмешке. На нем чисто-белый костюм, а к уложенным назад волосам за невидимки цепляется короткая фата, что сейчас не закрывает лица.       — Оставьте меня с мамой, пожалуйста, — просит Стайлз у омег. Те улыбаются, для них это повод порадоваться в очередной раз за омегу.       — Твой букет! — говорит одна из них, указывая на небольшой букет из белых цветов, что Стайлз должен нести с собой.       — Да, спасибо, — с улыбкой отвечает он, и те выходят. Как только дверь закрывается, Клаудия медленным шагом подходит к нему, и когда она протягивает худую ладонь, Стайлз сам делает к ней шаг, позволяя коснуться своего лица.       — Знаешь, я со дня твоего рождения думала о том дне, когда ты уйдешь создавать свою семью, — тихо говорит она, гладя нежными пальцами. Стайлз сглатывает горький ком. — Так что, Мечислав, — ее голос подрывается, а в глазах появляются слезы, — скажи мне, что ты делаешь это обдуманно, пожалуйста, иначе я не прощу себе этого…       Стайлз приоткрывает рот, когда понимает, что она имеет в виду.       Он облизывает губы и прикрывает глаза.       — Я же говорил, что люблю его, — тихо отвечает Стайлз, поднимая на нее взгляд. Клаудия грустно улыбается и слегка щелкает его пальцем по вздернутому носу.       — Ты можешь обманывать кого угодно, — тихо говорит она, кладя вторую руку на его лицо, чуть сжимая. — Но я ведь твоя мама, я носила тебя девять месяцев, а потом растила восемнадцать лет. Как ты думаешь, знаю ли я по твоим глазам, когда ты счастлив, а когда нет? — Стайлз сглатывает накопившуюся слюну и опять опускает взгляд. — Я… я не прощу себя…       — Нет! — резко перебивает он, отстраняясь от нее и ее рук. — Нет, я… я не хочу этого слышать, поняла?       — Ты не должен!..       — Не должен, — перебивает ее Стайлз, упрямо глядя в ее глаза, — но это маленькая цена, я давно принял решение, а Дерек… Дерек и так все знает, мне не приходится ему врать, и он… не такой ужасный, как вся его семья. Он хорошо ко мне относится, — и это было правдой. Как Дерек и говорил, вся его семья была настроена категорически против Стайлза и особо этого не скрывала, и Стайлз понятия не имеет, как Дерек уговорил их на этот брак, с учетом того, что без отмашки в принципе ничего не делает.       Дерек и слова против им не говорил, даже когда терпеть было совсем сложно. Стайлз видел, как сжимаются крупные кулаки, видел, как Дерек прикусывает губы и хмурится, но молчит.       И тем не менее, сказать, что Дерек относился к нему хотя бы с каплей такого же высокомерия, как относились другие Хейлы, – невозможно.       — Почему ты сразу не сказал, что делаешь это только из-за меня? Думаешь, мне будет хорошо жить, зная, что мой сын страдает в браке с тем, кого не любит? — ее голос срывается, а на глазах появляются слезы, и у Стайлза сжимается сердце от их вида. Он подходит к ней и аккуратно стирает их пальцами.       — Пожалуйста, — тихо просит он, сводя брови, — пожалуйста… ты подарила мне жизнь, ты любишь меня больше, чем любая мать своего ребенка, так что, пожалуйста, позволь мне тоже… хоть что-то сделать… пожалуйста, я не смогу жить, зная, что у меня был шанс помочь, а я не сделал этого, — просит он еще раз, и его губы начинают дрожать. Клаудия притягивает его к себе и обнимает. Стайлз прикрывает глаза, понимая, что слезы уже не остановить. Дерек наверняка заметит его покрасневшие глаза, когда они встанут друг напротив друга.       — Если он будет мучить тебя, то мы с твоим отцом…       — Он не будет, — заверяет Стайлз, отстраняясь и утирая слезы. — Он не монстр, — Стайлз знает, что не врет, говоря эти слова.       За все то недолгое время, что они вместе, он сумел это понять. Дерек эгоист и собственник, преследующий собственные цели, но он никогда не издевался над ним.       Хотя мог бы, и Стайлз ничего бы с этим не сделал.       Он отстоял свое желание быть с ним, несмотря на то, что вся семья была против, и, разумеется, и Стайлза пытались вывести из себя. Томас, отец Дерека, игнорировал его как данность; Талия разговаривала с ним нарочито высокомерно, словно Стайлз мелкий червь, попавший в самое спелое яблоко; Лора, усмехаясь, спрашивала, что Стайлз будет делать, когда Дерек его бросит, ведь на его деньги рассчитывать не придется; лишь тринадцатилетняя Кора была далека от семейных интриг. А еще разбавлял весь этот цирк дядя Дерека, Питер, который, кажется, напрямую насмехался над поведением собственной семьи.       К сожалению, тот не всегда приходил в гости к брату, но Стайлз сразу нашел общий с ним язык, чем вызвал жуткую ревность Дерека.       Они тогда впервые поругались.        — Ты всегда можешь остановить это, — тихо говорит Клаудия, а Стайлз кивает. Может, но не станет.       — Не говори ничего отцу, ладно? — просит он, и мама кивает. Они молчат несколько секунд, а потом она крепко целует его в лоб и отступает.        — Стайлз, ты еще долго? Тебя уже все гости заждались! — в комнату входит Талия, и Стайлз вместе с мамой переводит на нее взгляд. Женщина явно замечает их покрасневшие глаза, но ее мало волнует причина. — Ох, ты вряд ли успеешь умыться, на столе ватные диски, протри щеки, чтобы не было потеков, — она подходит к нему и критично осматривает. Клаудия же устало вздыхает и невольно встает перед сыном, закрывая его плечом.       — Это я его задержала, Талия, могу ведь я сказать ему напутственные слова перед тем, как отправить под венец? — Клаудия чуть склоняет голову, а Талия с фальшивой улыбкой качает головой.       — Какие могут быть слова? Этот шустрый омега тот еще везунчик, — Талия подмигивает ему, и Стайлз криво улыбается ей, но не отвечает.       Нашла везунчика, думает он. Стайлз осматривает женщину, и, надо отдать должное, выглядит она потрясающе. Густые темно-каштановые волосы, зеленые глаза, ни одной морщинки, стройная фигура, едва ли ей можно дать ее возраст. Она одета в изумрудное аккуратное платье, которое, пусть и было довольно облегающее, не создавало впечатление, что она хочет за счет этого омолодиться.       Сейчас она еще старается быть с ним милой, так как мама рядом, будь они наедине, вряд ли бы говорила певчим голосом.        — И тем не менее, — произносит Клаудия, и Талия вздыхает.       — Ладно! Но гости уже ждут, так что давайте быстрее. Стайлз, причеши левую бровь, щеточка у столика с зеркалом, — она уходит так же стремительно, как и пришла, и Стайлз переводит многозначительный взгляд на мать. Та качает головой и вздыхает.       — Ты точно увер…       — У кого вообще бывают хорошие отношения со свекровью? Мам, ну пожалуйста, давай закроем тему? — тянет он, а Клаудия покорно кивает.       — Хорошо, — выдыхает она и повторяет: — Хорошо. Что ж, все тебя ждут, родной, папа поведет тебя, — она старается улыбнуться ему, но ее губы дрожат.       — Хорошо, — так же натянуто улыбаясь, отвечает ей Стайлз, доставая из вазы букет, и накидывает фату.       В зале начинает играть свадебный марш, Талия пригласила лучший оркестр, и людей здесь столько, что Стайлзу становится не по себе. Он и половины не знает.       Отец что-то спрашивает у него, но Стайлз едва ли слушает, он старается улыбнуться ему и получает быстрый поцелуй в лоб. Стайлз улыбается ему, и отец, поправляя фату, берет его под руку и выводит к гостям.       Весь зал украшен белым с золотом, и это явно не в его вкусе, да и не Дерека точно, вся эта свадьба, все мероприятие целиком и полностью инициатива Талии. Ни Стайлз, ни даже Дерек не участвовали в организации. Спросили, разве что, кого он хочет пригласить, а Стайлз понимал, что никого, кроме самых близких. Мелиссу, Скотта и Эрику, и то наслушался мерзких намеков о том, что его друзья только альфы.       Дети, которых Стайлз даже не знает, подозревает, что это какие-то родственники Дерека или дети каких-то близких друзей Томаса и Талии, рассыпают перед ним лепестки белых и красных роз.       Гости смотрят на него не отрываясь, некоторые при этом умудряются шушукаться, некоторые просто заворожены самой церемонией, а Дерек, стоя у алтаря, не отрывает от него взгляда, да и сам Стайлз задерживает взгляд на нем.       Когда отец наконец доводит его, Стайлз на ватных ногах поднимается к альфе. Он встает напротив, сквозь прозрачную белую фату разглядывая его.       Сегодня он Дерека не видел, но знал, что, конечно, тот будет выглядеть идеально. Черный костюм тройка выгодно подчеркивает его фигуру, его волосы не уложены, в отличие от волос самого Стайлза, но при этом все равно смотрятся аккуратно. Дерек не побрился, хотя все ему говорили сделать это, кроме самого Стайлза, который лишь раз сказал, что щетина ему идет.       Дерек делает еще один шаг к нему, медлит, осматривает его, а потом аккуратно поддевает короткую фату, вглядываясь в лицо омеги. Он улыбается, но потом его улыбка вздрагивает, когда он замечает покрасневшие глаза Стайлза. Это явно расстраивает его, судя по сжавшимся губам. Стайлз не слышит, но по мимике понимает, что тот вздыхает, а потом легко мажет большим пальцем по его щеке и отстраняется.       Очередной нелепый ребенок выносит им кольца, а священник начинает читать привычную предсвадебную речь, которую можно услышать в каждом фильме и прочесть в любой книге.       Красиво, Стайлз не спорит. И зал красивый, и украшения этого зала, все гости, но безлико. Стайлз не думал о своей свадьбе, по крайней мере, хотел сначала закончить колледж, но он и подумать не мог, что церемония будет… настолько заурядной. Казалось бы, поменяй будущих супругов, и ничего не изменится.       — Согласен, — вдруг говорит Дерек, и Стайлз понимает, что ушел в свои мысли настолько, что прослушал важную часть клятвы. Священник переводит взгляд на него, а Стайлз наконец фокусирует взгляд на будущем муже. Он не хочет смотреть на первый ряд, где сидит его семья, потому что те сразу поймут по его лицу, что происходит то, что происходить не должно, и также он не смотрит на семью Дерека, потому что едва ли сможет сдержать взгляд, полный неприязни.       Смотрит только на Дерека, который и сам с него взгляда не сводит.       Священник запинается об его имя, заставляя посмеиваться всех в зале, а Стайлз закатывает глаза после третьей попытки.       — Согласен, я согласен, не мучайте язык, — просит он, чем вновь вызывает смешки из зала и явно не добрые перешептывания. Еще бы, видно, эти люди и пернуть боятся, чтобы чужого осуждения не дай бог не заработать.       Дерек тоже улыбается, а потом надевает на его палец кольцо, а Стайлз делает то же самое с Дереком, не отводя взгляда от его глаз, чувствуя, что Дерек сжимает его ладонь в своей и тянет на себя.       И Стайлз прикрывает глаза, чтобы получить поцелуй, который получает каждый жених, становясь мужем, но Дерек не целует, опускается ниже, и Стайлз не успевает ничего понять, как альфа, вдохнув запах с места под его ухом, впивается зубами прямо в центр шеи.       Тело сразу пронизывает боль, он вскрикивает, пытаясь оттолкнуть Дерека от себя, а перед глазами темнеет. В зале проносится ворох удивленных возгласов, даже оркестр на секунду фальшивит, а Стайлз, наконец вырываясь, прикрывает раскрытые губы рукой и смотрит во все глаза то на Дерека, то на капающую на пиджак кровь.       Белый букет падает к их ногам.       — Что ты сделал? — неверующе шепотом спрашивает он, касаясь второй рукой возле отметки. Дерек тяжело дышит и утирает губы от крови, не сводя с него взгляда. Вытереть ее не получается, он лишь размазывает кровь по подбородку. — Дерек, черт возьми! — громко говорит Стайлз, покрываясь пятнами. Его щеки краснеют от стыда, и хочется сбежать подальше с этой чертовой церемонии.       Он буквально слышит рык Скотта и поворачивается к ним невольно, замечая, как его мама и Мелисса буквально удерживают того. Скотт выглядит настолько злым, и Стайлз, пожалуй, впервые видит его таким. Даже Эрика, глядя на него во все глаза, держит себя в руках, в отличие от парня, но думать еще и об этом не представляется возможности, Стайлз чувствует рвотный позыв и сгибается, пытаясь сдержаться.        — Стайлз, — тихо говорит Дерек, делая шаг, чтобы поддержать его. Стайлз вздрагивает, а Дерек старается успокоить его, поглаживая по плечу.       Стайлз же, до сих пор чувствуя головокружение, произносит:       — Ты… как ты мог при всех сделать это!.. — Стайлз прикрывает глаза и судорожно выдыхает сквозь зубы. — Настолько интимный момент, закрепление связи, метка! — метка, которую многие настоящие пары боялись ставить во избежание проблем в будущем. — Как ты мог?! Даже не спросив меня!.. — есть ли для Дерека хоть что-то важное? Хоть что-то, что он не испоганит своим эгоизмом?       — Чтобы ни у кого не осталось вопросов, насколько я серьезен, — нарочито громко отвечает Дерек, явно намекая на свою семью. Стайлз буквально чувствует их взгляд, а также видит, с какой злобой сам Дерек смотрит на них, и для него это впервой. Видно, перед церемонией Дерек тоже получил своеобразный напутствующий разговор. — В том числе и у тебя, — тише добавляет он, переводя на него взгляд. Такой взгляд, которым он никогда до этого не смотрел на Стайлза. Пугающий, взгляд человека, который не потерпит каких-либо возражений, и Стайлз хочет столько всего сказать Дереку в этот момент… но все, что делает, — это смиренно прикрывает глаза и поджимает губы, боясь вновь бросить взгляд в сторону родителей.       Он знает, что не увидит там ничего хорошего.       Священник явно не знает, как ему реагировать, смотрит то на него, то на Дерека во все глаза, но в итоге берет себя в руки, прокашливается и еще раз объявляет их супругами, и Дерек аккуратно поддевает его голову пальцами, стараясь не дотрагиваться до ранки, и наклоняется, чтобы оставить на щеке, близко к губам, легкий поцелуй.       В тот момент, когда люди приходят в себя, их начинают поздравлять, тошнота Стайлза наконец проходит, пусть его белый костюм и испачкан кровью с шеи.       Руку крепко сжимает рука Дерека, когда мама подходит и крепко обнимает Стайлза, будто бы боясь отдавать его, а Стайлз, стыдясь посмотреть ей в глаза, улыбается и смотрит куда угодно, но не на нее или отца.       Конечно же, во время банкета Скотт и Эрика подлавливают его около туалета, и, конечно, оба в полнейшем шоке. Стайлз не рассказывал им общей картины, но теперь Стайлз уверен, что они понимают – любовью в этих отношениях и не пахнет, как бы Стайлз ни старался убедить их, что они с Дереком скрывались из-за строгости его семьи.       — Сейчас не лучший момент обсуждать это, приятель, — говорит Стайлз Скотту, а тот разводит руками и переглядывается с Эрикой, которая пожимает плечами и поджимает пухлые губы.       — Мы просто переживаем за тебя, Стайлз, — отвечает она, и по ее взгляду Стайлз понимает, что, разумеется, это правда. Как же может быть иначе?        — Стайлз, не совершай ошибку, он не нужен тебе, по нему ведь видно, что…       — Скотт, во-первых, я не хочу слышать и слова про него плохого, а во-вторых, если ты не заметил, мы уже женаты, — со вздохом говорит Стайлз, прикрывая глаза. От сформировавшейся связи его голова до сих пор кружится, но сильнее ощущается саднящая боль.       Он смотрит на своих встревоженных друзей, и на его губах появляется слабая улыбка.       — Послушайте, — говорит он, поочередно смотря на них обоих. — Я знаю, что делаю, я знаю, кто такой Дерек, и также знаю, кем являюсь сам, вам не о чем переживать, потанцуйте, покушайте, Скотт, посмотри, Эллисон сидит прямо с Лидией, пригласи ее на танец, не знаю, в общем, отдыхайте, сегодня ведь моя свадьба, — он продолжает улыбаться им, и получается даже не совсем натянуто. В любом случае, уставший взгляд выдает его с головой, но они, вновь переглянувшись друг с другом, обреченно кивают. — Давайте, и родителям моим то же самое скажите, я пока пойду и сотру кровь.       Они расходятся, и Стайлз с относительно спокойной душой уходит в туалет, чтобы привести себя в порядок. Он критично осматривает себя в зеркале и снимает белый, бесповоротно испорченный пиджак. Крови было не так уж и мало, и его белая рубашка тоже чуть-чуть заляпана, но это не так бросается в глаза, как кровавое пятно на плече.       Он берет небольшое свернутое в рулон полотенце и кладет под ледяную воду из крана, а потом прижимает к шее, начиная вытирать кровь. Через зеркало он видит, как в туалет кто-то заходит, и по рыжим локонам понимает, что вошла Лидия.       Она идет прямиком к нему, что немало его удивляет, а когда он хочет спросить, что ей надо, разворачивает за локти к себе и мягко прижимает к ране смоченный в чем-то ватный диск.       — О… — выдыхает он и задирает голову. Она хмуро смотрит на него.       — Сильно болит? — омега чуть улыбается ему, и Стайлз вообще не понимает, что происходит. Едва ли в школе или же вне ее они общались, она никогда не снисходила до общения с простыми смертными.       — Терпимо, — отвечает Стайлз, а Лидия, убирая тампон, забирает из его рук полотенце и мягко проводит по шее вокруг метки. — Ты… что здесь делаешь? — хотелось бы задать тот же вопрос поделикатнее, но он настолько удивлен, что не выходит.       — Это было неправильно, — говорит Лидия, смотря в его глаза. Стайлз приподнимает бровь. — То, что сделал Дерек. Это было неправильно. Он не плохой человек, — она чуть криво улыбается ему. — Собственник, да, но какие альфы не собственники?       — Ты пришла рекламировать мне моего же мужа? — со злой усмешкой спрашивает он, а Лидия, хмыкая, достает из клатча что-то, что оказывается постоперационным пластырем.        — Отнюдь, думаю, ты и сам в скором времени все поймешь, — она сама наклеивает на рану мягкий пластырь и заглядывает в его глаза. — Просто я знаю, как сильно в этом обществе нужен друг, — она отстраняется и отходит на несколько шагов. Ее взгляд кажется настолько проницательным, что Стайлз на миг думает, что она знает о том, что на самом деле связывает его и Дерека. Договоренность. Но она вдруг улыбается ему и подмигивает. — Он тебя очень любит, надеюсь, ты это оценишь, — говорит она, и в этот же момент ему становится ясно, что ни черта она не знает.       Но забота все равно приятна.       Он улыбается и кивает ей, и Лидия выходит из туалета, оставляя его в одиночестве, а он, поворачиваясь обратно к зеркалу, мочит руки в воде и проводит по лицу.       Крови больше нет, а метка закрыта пластырем.       Ему пора возвращаться в зал.       Он видит Дерека сразу, как выходит в основной зал. Здесь играет живая музыка, певец перепевает песню «Shape of my heart», он видит, что на импровизированном танцполе стоят несколько пар, в том числе и его родители. Они переговариваются о чем-то, мама выглядит тревожной, а папа наоборот мягко улыбается и целует ее пальцы. Это заставляет Стайлза искренне улыбнуться.       Когда он подходит к Дереку, тот тут же интересуется, где он пропадал, и осматривает метку, а потом, мимолетно гладя по щеке, поворачивается к девочке, с которой беседовал с Лорой. Ей, скорее всего, лет тринадцать, не больше, у нее довольно миловидное лицо, родинка под глазом, и она явно смущена из-за Лоры и Дерека.       — Я вас поздравляю со свадьбой, — с улыбкой говорит она, глядя на Стайлза, и он благодарит ее и улыбается, а потом поворачивается к Дереку.       — Я пойду к ребятам? А то Скотт скоро присядет к Эллисон на колени, — головой он указывает на друга, что обхаживает свою невзаимную любовь, а Дерек, удерживая его за руку, мотает головой.       — Побудь со мной, ладно? — Дерек говорит с вопросительной интонацией, но отчего-то Стайлзу становится понятно, что к друзьям его не отпустят, и, кивая, остается с Дереком.       Банкет идет не так долго на самом деле, но ему кажется, что вечность, в которой к ним подходят совершенно незнакомые Стайлзу люди. С некоторыми Дерек беседует, от некоторых буквально сбегает, используя Стайлза как предлог, а на двадцать минут их заняла Талия с какой-то ее подругой.       Но он, конечно же, пытается улыбаться. Все, кто знает его хоть немного, понимают, что улыбка пропитана фальшью.       Дерек спасает их обоих, когда говорит о том, что его омега с утра ничего не ел и он обязан об этом позаботиться, чем вызывает умиленный возглас подруги Талии и усмешку самой Талии. Стайлз благодарно сжимает ладонь Дерека в этот момент, а тот ведет его к их месту.       И хоть есть он не хотел совершенно, Дерек, замечая, что Стайлз не притрагивается к еде, берет тарелку с нарезкой из фруктов и кормит его с рук. Молча, но взглядом показывая, что возражений не примет.       Это нормально, в альфах заложен инстинкт кормить омегу, но Стайлзу до сих пор сложно осознавать, что они пара. Слишком мало времени, слишком мало общего, они и целовались-то всего несколько раз, и то по инициативе Дерека.       Это было хорошо, и Дерек откровенно возбуждал его, от его запаха подкашивались ноги, но, кроме физической тяги, в Дереке не было ничего, что могло бы заставить Стайлза захотеть его.       — Ты совсем не ел, неужели не голоден? — спрашивает Дерек, давая ему с руки спелую клубнику. — Одними фруктами не наешься.       — Не хочу, если честно, — прожевав, тихо отвечает Стайлз, а Дерек кивает и дает ему тонкую дольку зеленого яблока.       И Стайлз принимает все, что тот дает с рук, потому что Дерек настолько искренне улыбается, кормя его, что он не находит в себе сил отказать.       Ему очень хочется верить, что вся эта история закончится хорошо, но правда в том, что, несмотря на искренность в действиях Дерека, он понимает, что не должен очаровываться этим альфой.       Иначе в будущем это причинит ему сильную боль.       Они уезжают раньше всех, выслушивая паршивые шутки от полузнакомых людей по поводу брачной ночи. Мама и папа обняли его, а Скотт уже вовсю целовался с Эллисон, и Стайлз решил не прощаться.       Дерек рассказывал, что его родители хотели пожить вместе, чтобы «научить» Стайлза всему, но сам Дерек наотрез отказался, и Стайлз тогда впервые сам обнял его, потому что жизни с Талией, Томасом и Лорой с Корой просто не вынес бы.       Чему те хотели его учить, тоже неясно, но Стайлз даже думать не хочет о том, во что бы превратилась его жизнь, если бы Дерек не настоял на жизни раздельно.       Сейчас они едут в дом, который купили специально для Дерека, он довольно большой. Сам Стайлз был здесь только однажды, и то его больше заинтересовал задний двор с деревянной верандой, на которой стояли кресла и длинный стол. Он думал о том, что там будет удобно иногда завтракать, а возле бассейна еще оставалась куча незанятого места, которое можно будет использовать для барбекю.       — С нами будет жить домработница, — тихо говорит Дерек, потому что, видно, сам не знает, как занять тишину. Их везет водитель, взрослый бета, которого Стайлз уже знает. Дерек обычно сам любит сидеть за рулем, но сейчас он выпил. Дерек гладит своей рукой ладонь Стайлза и заглядывает в глаза. — В будущем она может стать няней для нашего ребенка, — Стайлз опускает взгляд, надеясь, что не покраснел так явно. Он еще даже сексом не занимался, о каких детях может идти речь? Да и сколько Дерек сам планирует быть с ним, раз задумывается о ребенке? — В доме много комнат, если ты хочешь, я могу нанять повара, который будет всегда у тебя под рукой. Или, если хочешь, можешь сам заняться набором персонала для дома и решить, кто должен проживать здесь, а кто работать по сменам.       — Ты уверен, что тебе вообще нужен был муж? — с усмешкой спрашивает Стайлз, а Дерек хмурится из-за этих слов. Стайлз улыбается ему. — Дерек, мне не нужен повар, я уверен, на нас двоих мы сами что-нибудь да сообразим, — тихо говорит Стайлз, чувствуя, как Дерек гладит кольцо на его пальце.       Оно до сих пор странно ощущается.       Их довозят до дома, и водитель не успевает открыть перед Стайлзом дверь, потому что тот выходит сам, не привык просто. Небо уже потемнело, но дом хорошо освещен, и, если честно, здесь красиво, просто слишком много места, в особенности для двоих, но видно, Хейлы не могут делать хоть что-то без размаха.       Стайлз нервничает, если честно. Он нервничает, когда Дерек заводит его в дом, нервничает, когда Дерек коротко указывает, где и что находится в этом огромном трехэтажном доме.       Он нервничает, когда Дерек приводит их в спальню, она расположена на первом этаже, но в отдалении от основного зала и входа. Эта комната находится в большем уединении, что, разумеется, хорошо, и она немного отличается по общему стилю. По крайней мере, здесь нет вычурного декора, все в темно-коричневых тонах, большая кровать, несколько окон, зашторенных сейчас, комод, книжный шкаф и дверь, скорее всего, в ванную. Видно, ремонтом именно этой комнаты занимался сам Дерек, в отличие от всего дома.       Дерек крутит выключатель, в комнате появляется тусклый свет, и Стайлза начинает трясти, когда он видит широкую заправленную кровать. Он старается унять это, но выходит довольно плохо.       — Ты побледнел, — тихо говорит Дерек, вставая напротив него. Альфа опускает взгляд и берет его за обе руки, стараясь унять дрожь в них, и, если честно, Стайлз и сам не знает, что с ним творится. Он был готов узнать, что такое секс, чуть ли не с пятнадцати, и Дерек очень сильно привлекал его, но он все равно не может не переживать. — Завтра твои вещи перевезут. Здесь есть несколько гардеробных, одна будет в полном твоем распоряжении, можешь сам выбрать, — Стайлз отстраненно кивает, стараясь не смотреть в его глаза. Метка продолжает саднить, и он невольно ведет плечом. — Если хочешь, можем не делать сегодня ничего, — еще тише говорит Дерек, отпуская его руки, а Стайлз приподнимает брови и удивленно смотрит на него. Дерек, поджимая губы, отводит взгляд. — Я прекрасно вижу, что ты меня не любишь, но я не хочу, чтобы ты меня ненавидел, — Дерек заглядывает в его глаза. — Я хочу… — он вдруг прерывается, — я хочу, чтобы у тебя остались хорошие воспоминания об этом, и не хочу принуждать, это… никогда не входило в мои планы.        — Прости, не знаю, что со мной творится, — отвечает Стайлз. Если честно, он до сих пор не понимает. Может быть, причина была в том, что Стайлз все-таки думал, что его первый раз будет совсем другим? Во всяком случае, он мог предположить, что это будет тот, в кого он влюблен, мог предположить, что это случится и с кем-то не совсем уж и близким на какой-нибудь вечеринке в колледже, но вот то, что его первая брачная ночь окажется действительно первой, так еще и с человеком, с которым до этого его не связывало ничего, — никак не мог.       Понятное дело, он понимает, что Дерек явно к нему неравнодушен, хотя его мотивация все равно не совсем ясна. Ему кажется, если бы Дерек по-настоящему тайно любил его, то этого всего не произошло бы. Черт возьми, они так быстро поженились, что весь город уверен, что Стайлз просто залетел от Дерека, а тот решил повести себя как джентльмен и жениться.       Дерек мог бы нормально начать ухаживать, не факт, конечно, что что-то бы между ними и вышло, но все было бы как-то по-человечески, а не так, как у них, через очко. Если бы Дерек хоть каким-то образом показывал Стайлзу, что тот ему небезразличен, до событий в палате мамы, и то было бы очевиднее, но правда в том, что они на самом деле очень редко общались, немного в школе, пока Дерек не закончил ее, и на мероприятиях. Но вне их — никогда.        — Тебе больше ни о чем не стоит переживать, — просто отвечает Дерек, и, пожалуй, такие слова пожелала бы услышать любая омега. — Я дам столько времени, сколько тебе понадобится.        — Почему ты поставил мне метку? — спрашивает Стайлз, пристально глядя на него. — Ты говоришь, что дашь мне время, и ты же метишь меня прям на церемонии! — Дерек чуть склоняет голову набок, а Стайлз тыкает в его грудь пальцем. — При всех! При своих родителях, при моих, при гребаных людях, которых я знать не знаю! Это… это не то, что выставляют напоказ, и не то, что делают спонтанно, а главное, какое место выбрал, скрыть можно только свитером с воротником!       — Ты не будешь ее скрывать, — резко говорит Дерек, зло глядя в его глаза. Удивительно, как быстро меняется его настрой, когда что-то идет не по плану. Он будто и не услышал всего того, что омега говорил до этого. — Если я увижу на тебе свитер с горлом или какой-нибудь всратый шарфик, я разорву их, не дожидаясь, пока снимешь, — Стайлз горько усмехается и кивает.       — Понятно, — тихо произносит он, не глядя в глаза Дерека. — Это в твоем понимании дать время?       Дерек ничего не отвечает. Он еще раз сжимает его ладони и отходит от омеги, начиная снимать с себя тонкий галстук. Дерек подходит к кровати и раздевается, и это явно не выглядит так, будто он делает это для того, чтобы заняться сексом, но, тем не менее, Стайлз не может отвести взгляда, когда тот снимает с себя рубашку, аккуратно складывая ее на кровати.       У Дерека очень красивое тело, с этим не поспорить, и Стайлз отсюда чувствует его терпкий запах. В этом чуть тускловатом свете он выглядит словно модель, сошедшая с обложки журнала. К нему хочется прикоснуться.       — Можешь идти в душ первым, — тихо говорит Дерек, кивая в сторону второй двери. Он остается в одних черных трусах и поворачивается к нему, будто не понимая, что один его вид заставляет Стайлза возбудиться. — Потом обработаю метку, чтобы не болела завтра.       Омега, прикрыв глаза, успокаивает дыхание.       Что бы он ни думал, как бы ни злился, все могло быть намного хуже. Дерек со своими странными загонами, с непонятными вспышками злости мог бы позволить себе делать все что угодно, Стайлз бы терпел, лишь бы матери было хорошо, но правда в том, что тот действительно не собирается над ним издеваться.       И он уверен, Дерек это тоже прекрасно понимает.       Он медленно подходит к альфе, глядя в его глаза, и, когда тот начинает хмуриться, укладывает ладони на его бедра, полностью разворачивая к себе. Тот вздрагивает от того, что ладони у омеги холодные.       — Дерек, — тихо зовет Стайлз, чуть приподнимая подбородок, чтобы смотреть в глаза альфы. — Я знаю, этот брак… не такой, как у всех, — Стайлз не хочет говорить «из-за денег». — Но я согласился быть твоим мужем, — Стайлз берет его за руку, — во всех смыслах этого слова, — Дерек хочет что-то сказать, но Стайлз кладет пальцы на его губы, не позволяя. — Просто… будь аккуратнее. Это первый раз, и я боюсь, хотя это стремно признавать, но я до усрачки напуган, если честно, — Стайлз убирает ладонь и прикусывает губу. Тот кажется удивленным, а потом на его губах появляется слабая улыбка. Его широкие ладони ложатся на лицо омеги, и он наклоняется, оставляя на лбу поцелуй.        — Ты точно хочешь этого сегодня? — полушепотом спрашивает Дерек, а омега уверенно кивает, поднимая руки к шее альфы, чтобы обнять. Он чувствует запах Дерека, чувствует жар, исходящий от него, и еще раз уверенно говорит:       — Да.       Дерек улыбается ему и наклоняется, чтобы вовлечь в поцелуй. Его губы действуют нежно, неторопливо, одной рукой он гладит его щеку, останавливаясь на многочисленных родинках, а второй обвив шею; Стайлз же, раскрыв губы, чтобы лучше чувствовать альфу, понимает, что вся дрожь и все тепло тела уходят вниз. Губы Дерека очень чувствительные, и он возбуждается от одних лишь поцелуев, которые с каждым мгновением становятся все развязнее.       Дерек тянет Стайлза на себя, целуя его так самозабвенно, словно все, чего тот когда-либо хотел, — это целовать его. Он целует уголок его губ, несколько родинок и опускается вниз к метке. Он осторожно снимает пластырь, и Стайлз вздрагивает от предстоящей боли, но единственное, что делает Дерек, — это мягко зализывает место укуса, прежде чем втянуть в себя его запах.       Его ладонь зарывается в густые каштановые волосы и крепко сжимает, не причиняя боли, но заставляя прочувствовать силу.       Это странное чувство, думает Стайлз, странное, но приятное.       Его губы прослеживают линию шеи, целуют угол челюсти и место под ухом, а пальцы ловко расстегивают пуговицы белой рубашки, фату Стайлз оставил где-то в банкетном зале, так что о ней не приходится заботиться. Его кожа дрожит от прикосновений сильных рук, а голову окончательно затуманивает запах альфы. Стайлз выгибается ему навстречу, когда чувствует, как две широкие ладони проводят от низа живота вверх до груди.       — Ты так вкусно пахнешь, когда возбуждаешься, — тихо говорит Дерек ему на ухо. Он зарывается носом в волосы, что немного подрастрепались с церемонии, и целует место у виска несколько раз. — Даже несмотря на то, что выходил смолить, думая, что я не вижу, — Стайлз смущенно ведет плечами, а Дерек помогает ему снять рубашку, откидывая ее к своей. Он отстраняется и окидывает его тело жадным взглядом, заставляя Стайлза покраснеть пуще прежнего уже не только от желания, но и от смущения.       — Я бы хотел выключить свет, — тихо произносит тот, глядя на Дерека исподлобья. Скрещивает руки, стараясь невольно прикрыть обнаженную кожу.       — Ты идеален, — отвечает Дерек, проводя руками от плеч до запястий. Он поднимает их на уровень своей головы и прижимает к щеке, прикрывая глаза. — Тебе нечего стесняться, — Дерек открывает глаза, — у тебя красивое тело, — менее неловко ему от слов Дерека не становится, с учетом того, что он никогда не считал свое тело каким-то особенно привлекательным. Да, он был стройным и даже подтянутым, но его фигура все равно не была достаточно женственной, что ценилось среди омег даже мужского пола. — Так и думал, что у тебя и на теле много родинок, — Дерек касается одной из них на груди, а потом проводит до следующей на ключице. Стайлз чуть сводит брови и, обняв Дерека за талию, приподнимает подбородок, чтобы вновь самостоятельно вовлечь его в поцелуй. Его ладонь ложится на щетинистую щеку, а вторая обвивает талию, и Дерек с довольным выдохом прижимает его к себе. — Но если тебе некомфортно, я, конечно, выключу, — говорит Дерек, разрывая поцелуй. Его руки движутся все ниже и ниже, хотя в движениях нет грубости. Они ложатся на поясницу и едва задевают холмики ягодиц.       И если честно, за проведенное вместе время Стайлз мог бы предположить, что Дереку не плевать на его чувства и ощущения, но что он будет настолько заботлив с ним в постели – даже представить не мог.       Кажется, что самому Дереку его первый раз не менее важен, хотя омега уверен, что он у того далеко не первый.        — Спасибо, альфа, — произносит Стайлз, а Дерек, улыбнувшись, кивает.       — Раздевайся, — шепчет Дерек, целуя его в висок, и отстраняется, чтобы пойти к выключателю. Стайлз, облизывая губы, мельком наблюдает за ним и расстегивает белые брюки. Между ягодиц уже намокло, а член встал, и если честно, все тело дрожит в нетерпении.       Он не знает, снимать ему белье или нет, но ему не дают подумать. Свет в комнате полностью выключается, и сзади его обвивают сильные руки.       В темноте Стайлз чувствует себя намного увереннее.       Он выдыхает с тихим стоном, когда ягодицами чувствует чужое возбуждение, и, конечно, не может себя видеть, но уверен, его лицо красное, словно спелый томат. Осознавать, что именно он стал причиной возбуждения альфы, – не на шутку приятно. Руки Дерека начинают бродить по всему его телу, мягко обводя изгибы, а губы выцеловывать шею и плечи, отчего по телу Стайлза пробегаются мурашки. Он сводит брови от удовольствия, понимая, что Дерек, похоже, выискивает самые его чувствительные зоны, и у него это замечательно получается.       Комнату заполняет их смешанный запах, омегу чуть ведет от этого, он поворачивается к Дереку лицом и вовлекает в поцелуй, тут же чувствуя, как его подхватывают под ягодицы и поднимают. Это странное чувство, то, что тебя могут с легкостью поднять, несмотря на то, что не такой уж Стайлз и легкий для омеги. Они не прекращают поцелуя, Стайлз пальцами гладит лицо Дерека, нарочно задевая брови, которые ему иррационально хотелось потрогать даже до начала их своеобразных отношений.       Дерек делает несколько шагов к их кровати и укладывает на нее Стайлза, а сам ложится сверху, удерживая свой вес на локтях. Стайлз притягивает Дерека к себе, вплетая пальцы в его густые волосы, и раздвигает ноги, чтобы Дереку было удобней. Он действует по наитию, а уверенность альфы в собственных действиях помогает, и страх того, что Стайлз может элементарно налажать, уходит.       Он тихо стонет, стоит Дереку толкнуться вперед, и сам подается навстречу, стараясь получить больше трения.       — Боже, — выдыхает Стайлз, прикрывая глаза. Он откидывает голову назад, когда Дерек, уложив руки на его бедра, притягивает его еще ближе, мерно доводя до исступления плавными движениями. Его трусы мокрые от смазки, но Стайлз не думает об этом, он прикусывает губы, стараясь заглушить лезущие наружу стоны, а Дерек, кажется, хочет свести его с ума. — Боже, я сейчас… — он слышит тихий смешок и краснеет, потому что, черт возьми, это просто петтинг, а он уже готов кончить.       — Все хорошо, — произносит Дерек, чуть отстраняясь. Он тянет его трусы вниз, помогая снять их, и Стайлз ежится от холода, но как только большая ладонь ложится на его член, то раскрывает губы и ахает.       Черт, это настолько отличается от того, когда сам себя трогаешь, а Дерек наклоняется, оставляя на его губах мягкий поцелуй, и начинает размеренно двигать рукой, чуть задерживаясь около головки, чтобы обвести ее большим пальцем.       — Ты можешь кончить, не сдерживайся.       — Конечно, тебе легко говорить, — Стайлз прикусывает губу, стараясь сдержать стоны, рвущиеся наружу. Он цепляется за плечи Дерека, чтобы иметь хоть какую-то опору. — Тебе ведь еще явно далеко до оргазма, — Стайлз тянет его к себе и упирается лбом в щеку, начиная самостоятельно подаваться бедрами в его руку.       — Не думай обо мне, — со смешком отвечает Дерек, а Стайлз прикрывает глаза и, перебарывая смущение, говорит:       — Я просто хотел… ну… чтобы это было вместе, — Стайлз начинает тяжело дышать, а Дерек, укладывая его обратно, в темноте заглядывает в глаза. Его рука скользит чуть ниже, к яичкам, чуть сжимает их, а потом возвращается обратно на член.       — Кто сказал, что ты кончишь сегодня только один раз, омега? — спрашивает Дерек, и на это Стайлз уже не отвечает, да и не то чтобы Дерек дает ему возможность.       Он опускается ниже и, поцеловав несколько раз плоский живот, сжимает губами головку его члена, вместе с этим легко проникая внутрь одним пальцем. Стайлз вскрикивает и кончает в тот же миг. Перед глазами враз темнеет, а мозг напрочь отказывается работать. Настолько стихийного оргазма он еще никогда не испытывал. Только сквозь дымку наслаждения он чувствует, как Дерек, собирая перемешанные слюну и сперму губами, приподнимается и оставляет на покрасневшей головке поцелуй. И Стайлз иррационально жалеет, что не может видеть этого, но вместе с этим рад, что и Дерек не видит его. Он даже не хочет думать, как выглядит.       Палец Дерека все еще внутри, и из-за того, что Стайлз кончил, между ягодицами стало влажнее, а нервы настолько чувствительные, что он невольно сжимается.       — Ты как, детка? — тихо спрашивает альфа, убирая палец и напоследок проводя им по всей ложбинке, чтобы подразнить чувствительную кожу. Стайлз открывает глаза и различает его довольную улыбку. Его передние зубы чуть длиннее, чем все остальные, а клыки кажутся острыми, и это забавный недостаток, который и недостатком считать сложно.       Дереку намного больше подходит улыбаться, хоть тот и делает это намного реже, чем хмурится.       — Лучше, чем после рук, однозначно, — сквозь сбитое дыхание отвечает Стайлз, стараясь подразнить. Тот фыркает и легко шлепает Стайлза по бедру, вызывая расслабленную усмешку. В теле приятная нега от оргазма, он тянет к себе Дерека, и тот, утыкаясь носом в свою метку, ложится между его ног. Стайлз до сих пор может чувствовать его возбуждение. Он гладит щеку Дерека и перебирает пальцами его густые волосы, прежде чем, осмелев, начать опускать руку вниз.       Дерек сразу понимает, что тот собирается делать, но никак это не комментирует, видно, боится смутить или спугнуть, лишь начинает мягко целовать его шею, чувствуя, как аккуратная ладонь скользит вниз по его груди, задевая соски и пресс. Стайлз облизывает в нетерпении губы и наконец касается горячего тяжелого члена.       Он крупнее, чем у него самого, шире, и на основании Стайлз чувствует небольшое уплотнение будущего узла. Ощущать его в руке довольно интересно.       Он на пробу сжимает его, и Дерек тихо выдыхает в его шею, отчего по коже пробегаются мурашки.       — Ты повяжешь меня сегодня? — с интересом спрашивает Стайлз, чуть выгибаясь под Дереком и начиная двигать рукой. Дерек не обрезан, и это… тоже возбуждает. Интересно, как крайняя плоть отходит, открывая головку, и если честно, Стайлз хотел бы посмотреть, как это выглядит.       Дерек толкается в его руку и приподнимается, начиная целовать и прикусывать острый подбородок.       — Нет, — хрипло отвечает он, продолжая толкаться в руку. Дерек прижимается ко лбу Стайлза своим, красиво стонет, и в темноте комнаты Стайлз все равно может отчетливо видеть его глаза. Второй рукой он касается его скулы и проводит пальцами до подбородка.       Все-таки Дерек необычайно красив.       — Почему? — Стайлз приподнимается, оставляя на его щеках и губах несколько поцелуев.       — Ты даже теорию не читал?       — Не всем же быть такими опытными, как ты. Я ограничивался порнухой и дрочкой, — недовольно отвечает Стайлз, все же смущаясь собственной девственности. В конце концов, почти все в их выпуске уже давно вовсю трахались, даже Скотт умудрился переспать с несколькими омегами.       Он сжимает руку чуть сильнее, отчего Дерек хрипло выдыхает и вовлекает Стайлза в медленный тягучий поцелуй, прежде чем чуть отстраниться и раздвинуть его ноги.       — А здесь ты трогал себя? — спрашивает Дерек, опуская руку вниз. Он проходится пальцами по влажному от смазки входу, прежде чем скользнуть ими внутрь. Стайлз чуть сводит брови от неожиданности. Внутри настолько узко, но смазки много, Стайлз слишком возбужден, и пальцы проходят относительно легко.       — Только двумя пальцами, — честно отвечает Стайлз, а Дерек кивает и проникает еще глубже, заставляя Стайлза выгнуть спину. — Так… так глубоко не выходило.       — Хорошо, — отвечает Дерек и мягко отстраняет ладонь Стайлза от своего члена. Он вытаскивает пальцы и оставляет на губах Стайлза поцелуй, отстраняясь, и Стайлз тут же усаживается и недоуменно смотрит на него.       — Ты куда? — спрашивает он, не решаясь остановить Дерека. — Это нехорошо, что я без опыта, да? — Стайлз со вздохом зарывается в собственные волосы, злясь на гель в них. — Сколько раз я от друзей слышал, что с этим не надо задерживаться, но я просто…       — Твои друзья идиоты, — резко отвечает Дерек, беря его руку за запястье и убирая ее из волос. Он наклоняется к нему, а Стайлз отводит взгляд. — Стайлз, от одной мысли, что до меня к тебе никто не прикасался, голова идет кругом, почему ты считаешь это недостатком?       — Тебе легко говорить, — тихо отвечает омега, чуть поджимая губы. — У тебя наверняка было сто омег, — Дерек издает тихий смешок, а Стайлз хмуро смотрит на него.       — Я встречался только с одной, когда был помладше, — говорит Дерек, гладя его волосы, а Стайлз в удивлении приподнимает брови. Он об этом не знал. — Она была сильно старше меня, кроме нее, у меня никого не было, я не сторонник одноразового секса, — Дерек приподнимает его голову, а Стайлз не знает, что на это сказать. Он бы никогда не подумал о Дереке так.       Сейчас он понимает, насколько мало на самом деле знает о Дереке как о человеке.        — Ты… мм… любил эту омегу? — Дерек успокаивающе гладит его по плечам, а потом нажимает на грудь, заставляя улечься обратно, и нависает над ним.       — Никогда, — отвечает альфа, и Стайлзу становится легче дышать от этого признания. Он и сам не заметил, как задержал дыхание после вопроса.       Дерек берет со второй половины кровати подушку и приподнимает его бедра, чтобы положить ее под поясницу, и Стайлзу становится немного не по себе от того, что он настолько раскрыт перед альфой, наверное, если бы Дерек мог полностью видеть его, он бы сошел с ума от стыда.       Его член вновь наливается кровью, а внутри, где были пальцы Дерека, все сжимается от желания. От жадного взгляда Дерека, от его прикосновений и запаха.       — Ты даже не представляешь, как мне тяжело не накинуться на тебя, — тихо говорит Дерек, оглаживая его тело. Стайлз не знает, что ответить на подобное, он переплетает с Дереком пальцы и улыбается, а Дерек, наклоняясь, оставляет поцелуй на его груди. — Это может быть больно поначалу, — альфа приподнимается и гладит его волосы у виска. — Ты готов?       — Да, я знаю, ничего, я крепкий, — немного нервно отвечает Стайлз, а Дерек, улыбнувшись, кивает.       — Расслабься, не думай ни о чем, — шепотом просит Дерек, спускаясь поцелуями по его подбородку и шее ниже. Он целует его сверхчувствительные ключицы, оставляя пару укусов, которые не превратятся в засосы, ласкает губами коричневый маленький сосок, и у Стайлза медленно идет голова кругом. Он чувствует, как между ног опять намокает, а Дерек спускается ниже, к плоскому животу и лобку, его руки оглаживают все его тело, чуть царапают ногтями, и Стайлз зарывается ладонью в густые черные волосы, когда губы Дерека вновь обхватывают его член.       И, Боже, конечно, он слышал, что минет — это приятно, но на самом деле Стайлз не чувствовал ничего круче, чем то, как влажный рот окутывает его со всех сторон, а язык вытворяет что-то невероятное, скользя по всей длине и лаская уздечку.       Он перестает сдерживать стоны, становится сложно хоть что-то контролировать, и толкается бедрами вперед, но в этот раз Дерек не пытается довести его до разрядки. Его пальцы опускаются вниз и, собирая смазку, проникают внутрь, начиная растягивать под себя.       Чувствительная кожа там настолько сильно реагирует на прикосновения, это непривычно, там узко даже для пальцев, которые скользят туда-обратно по смазке, но ощущения фантастические.       Губы Дерека продолжают ласкать его спереди, и когда внутрь проникает третий палец, Стайлз начинает чувствовать дискомфорт и скорее смиряется с этим чувством, чем наслаждается, до тех пор, пока пальцы не касаются точки, от прикосновения к которой у Стайлза подгибаются пальцы ног.       Он хрипло выдыхает, а Дерек, выпуская член изо рта, обводит языком его яички и спускается ниже, губами начиная ласкать вспотевшие места между бедер.       — Все хорошо? — спрашивает Дерек, массируя простату кончиками пальцев. Стайлз несколько раз кивает и тихо стонет, прикусывая ребро ладони, чтобы немного притупить чувства и не кончить вновь. — Ты молодец, — Дерек целует его бедро и вытаскивает пальцы, и прежде чем Стайлз успевает что-то сказать, чувствует, как язык Дерека касается его входа, отчего он тут же пытается уйти, но руки Дерека не позволяют и удерживают его за бедра.       — Дерек! Дерек… ты уверен? — его сердце начинается биться с удвоенной силой, и, разумеется, он знал о существовании такой ласки, но не думал, что получит ее в первую же ночь. Это настолько смущает, что он едва ли понимает, как реагировать.       Дерек не отвечает, с легкостью подтягивает к себе и проводит языком вдоль всей ложбинки, прежде чем задержаться на входе и скользнуть внутрь. Стайлз резко закрывает рот рукой, прикрывает глаза и тихо стонет в ладонь от невероятных ощущений, что дарит ему язык Дерека. Тот двигается не быстро и не медленно, то проникает внутрь, то ласкает снаружи, и по комнате разносятся такие звуки, что Стайлзу кажется, он и не знал никогда, что такое смущение на самом деле.       В нем так много чувств сейчас, ему кажется, сердце взорвется от переизбытка эмоций. В него вновь входят пальцы, но Стайлз уже не обращает внимания на сам процесс подготовки, ему настолько хорошо, что можно с ума сойти, и если честно, он не ожидал, что сегодняшняя ночь… будет такой.       — Дерек! — зовет Стайлз, особо не осознавая, зачем это делает, но в голове все настолько смешалось, что он уже и не дает себе отчета в действиях.       — Какой же ты… — произносит Дерек недоговаривая и приподнимается, и Стайлз, привыкший к темноте, еле фокусирует на нем взгляд. Альфа смотрит на него с жадностью, облизывает свои влажные губы и подтягивает к себе за бедра, — ты хоть понимаешь, что делаешь со мной, омега? — спрашивает Дерек, сжимая пальцами ягодицы и разводя их. Стайлз нервно облизывает губы, держась одной рукой за простынь, а вторую сжимая на локте Дерека.       — Давай, — просит он Дерека, обвивая его поясницу ногами и притягивая к себе. — Давай, альфа, я готов, сделай это, — просит Стайлз, пытаясь притянуть Дерека к себе. Он и правда не может больше ждать, хочет наконец прочувствовать это горячее возбуждение в себе, хочет понять, что такое быть с альфой в самом прямом смысле этого слова.       Дерек прикусывает губы, смотрит вниз, туда, где головка члена прижимается ко входу, и, удерживая Стайлза за бедра, делает медленный толчок. Стайлз резко втягивает воздух в себя. Головка заходит сложно, несмотря на большое количество смазки и долгую подготовку, и у Стайлза от неожиданности и резкой боли, из глаз брызгают слезы, но он быстро их смахивает.       Это явно больше, чем три пальца, и пусть Дерек не скупился на подготовку, и смазки у него достаточно много, это все равно больно. Альфа останавливается, опуская голову на его грудь, понимает, что Стайлзу надо привыкнуть, хоть ему явно тяжело сдерживаться, однако он не хочет причинять омеге лишнюю боль.       Стайлз тяжело дышит, но старается успокоить дыхание. Он открывает глаза и кладет ладони на макушку Дерека, мягко гладя волосы. Широкие плечи альфы немного подрагивают, и Стайлз, спускаясь руками вниз, приподнимает голову Дерека за подбородок, притягивая к себе.       Он утягивает альфу в поцелуй, сразу же раскрывая губы, и подается бедрами вперед, когда чувствует, что более или менее привык к члену внутри.        — Все хорошо, — шепчет он в них, сжимая пальцы на затылке Дерека. Он сам подается бедрами вперед, чтобы Дерек вошел глубже. Это до сих пор больно, но становится терпимо. Дерек кивает и, вновь вовлекая в поцелуй, медленно входит глубже, и когда полностью оказывается внутри, они синхронно стонут.       По виску Стайлза вниз стекает капелька пота, он начинает чувствовать внизу приятное томление. Боль остается, но головка члена так правильно лежит на простате, и каждое минимальное движение отзывается в Стайлзе дрожью в теле.       Дерек начинает двигаться, он почти не выходит, качает бедрами медленно и глубоко, понимая, что от резких движений боль вернется, и Стайлз в его руках ощущает себя чем-то хрупким. Его возбуждение не прошло, наоборот, приобрело какой-то иной оттенок. Толчки продолжают причинять немного боли, но он не может сказать, что не наслаждается самим процессом того, как внутри него скользит член альфы. Это приятно, когда он внутри, это ошеломительно хорошо, когда он касается простаты, и он чувствует сейчас такую сильную связь с Дереком, что не может поверить, что меньше часа назад, боялся заходить с ним в одну комнату.       Дерек гладит его лоб и щеку пальцами, проводит ими по губам, чуть ускоряя и увеличивая движения бедрами. Смазки очень много, и она хлюпает при каждом толчке, этот звук, кажется, останется в памяти еще надолго, и сам Дерек стонет так низко и красиво, что Стайлз не может не вслушиваться.       Ладони альфы начинают гулять по его телу, они задевают чувствительные соски, трогают и гладят стоящий член, цепляют ягодицы, сжимая их до мелких синяков.       Они ловят стоны друг друга, Стайлз понимает, что теперь оба не сдерживают голос, и омеге кажется, что, чувствуя его толчки, его сильные руки и чувственные губы, у него нет шансов продержаться больше десяти минут. Он крепко обнимает Дерека за плечи, зарывается ладонью в волосы и прикусывает кожу на его плече, заглушая последний стон.       Он кончает в тот момент, когда Дерек в очередной раз глубоко толкается внутрь и сжимает его член, пачкая семенем пальцы. Этот оргазм намного ярче предыдущего, ему кажется, что все его тело превратилось в оголенный нерв. Поцелуи Дерека, мелькающие на его лице, то на губах, то на щеках, ощущаются как крылья бабочек, а его медленные толчки наоборот еще сильнее из-за обострившейся чувствительности. Стайлз с трудом открывает глаза, все еще стараясь отдышаться, когда понимает, что тот выходит из него не кончив, но не успевает ничего предпринять, потому что видит, как Дерек, пристально наблюдая за ним, обхватывает свой член рукой, несколько раз проводит по нему и кончает ему на пах и живот.       Их запахи перемешиваются настолько, что Стайлз не может отличить, где Дерека, а где его.       Ладонью Дерек размазывает по Стайлзу их смешанную сперму и довольно вдыхает, а Стайлз, морща нос, тихо, охрипшим голосом, произносит:       — Это мерзко, приятель, — Дерек усмехается, а потом ложится на него всем телом, обхватывая руками.       — Ты теперь мой, — едва слышно произносит Дерек ему на ухо, отчего по телу Стайлза проходятся мурашки. Он втягивает носом воздух. — И я никогда не отпущу тебя, ты всегда будешь моим, — он прижимается лбом к его виску и прикрывает глаза. — Ты всегда будешь моим, Стайлз, — повторяет он, и Стайлз чувствует холодок, прошедший по спине от этих слов, но ему слишком хорошо после оргазма, чтобы сильно задумываться об этом.       В любом случае, он кладет ладонь на макушку Дерека, перебирая его волосы уже в полусне. В конце концов, сегодня были слишком долгий день и не менее долгая ночь.

2025

      — Я звонил в школу и сказал о случившемся, но завтра ты должна будешь пойти, Клоди, — тихо говорит Стайлз, приглаживая волосы дочери. Она поднимает на него взгляд, и он улыбается ей. — Если хочешь, поживи со мной и дедушкой, пока папа не очнется, — Клаудия улыбается, когда слышит это, но потом ее улыбка становится грустной.        — Мне не хочется возвращаться домой без папы, — говорит она, и Стайлз кивает.       — Хорошо, значит, решено, — отвечает Стайлз и слышит фырканье Пейдж. Он переводит на нее взгляд и приподнимает брови. — Я извиняюсь, ты долго будешь стоять над душой? — Стайлз поджимает губы. — Может, присядешь уже, раз хочешь остаться?       — Я имею право здесь находиться, в отличие от тебя, — зло отвечает Пейдж, глядя в его глаза, а Стайлз хмыкает и закатывает глаза. — Я его омега и его жена! Это тебе следует уйти!        — Это очень маловероятно.        — Что тебе надо в таком случае? — недовольно спрашивает она. — Как тебе не стыдно находиться здесь! — Стайлз замечает, как Клод наклоняется вперед, сжимая свои маленькие кулачки, и кладет ей на плечо ладонь, молчаливо останавливая.        — Возможно, я ничем конкретным не могу помочь ему сейчас, — отвечает Стайлз, глядя на Дерека, на его бледное болезненное лицо, закрытые глаза и умиротворенное выражение лица. — Но это меня он звал перед тем, как очутиться здесь, — Стайлз поворачивается к ней, чуть склоняя голову. Он хмурит брови и поджимает губы, — так что, последнее, что я сейчас испытываю, – это стыд, — договаривает он и отворачивается.       Пейдж в шоке раскрывает рот, ее губы начинают подрагивать, она, явно сдерживая слезы, разворачивается и быстрым шагом выходит из палаты. Стайлз смотрит ей вслед и со вздохом качает головой, а Клод сводит брови.       — Куда она побежала?       — Думаю, жаловаться твоей бабушке, но не переживай, — отвечает Стайлз, гладя дочку по волосам. Он ей улыбается, хотя получается немного вымученно. Дочка выглядит напряженной. — Хэй, Клод, — зовет он, и она поднимает взгляд. — Дай ему время, он обязательно придет в себя, ты ведь слышала Питера? Его жизни ничего не грозит, — он гладит ее по щеке, но Клаудия отводит от него взгляд, что заставляет Стайлза нахмуриться.       — Но ты не вернешься, не так ли? — тихо спрашивает она, а Стайлз нервно прикусывает губы. Как объяснить девятилетнему ребенку, что это не так уж и легко? Как объяснить причину, почему все вышло так, как вышло? — Я… я так радуюсь, когда мне звонит Питер и говорит, что ты приезжаешь в город, — произносит Клаудия, кладя маленькую ладонь на широкую ладонь Дерека. Тон кожи Дерека совсем немного темнее, чем Клаудии. — Я знаю, ты делаешь все возможное, чтобы приезжать как можно чаще, я знаю, я все это понимаю, просто я очень-очень скучаю, а теперь еще и отец…       — Боже, Клод, — Стайлз тянет ее на себя и крепко обнимает. Он и за всю жизнь не искупит перед ней вину, он понимает это, и то, что они разговаривают почти каждый день, когда он не в городе, то, что он старается приезжать несколько раз в месяц втайне от всех, чтобы провести с ней время, совершенно не помогает.       Он знает, это не может даже наполовину заменить ей его присутствие.       Если бы не Питер с Корой, Стайлз не знал бы, что делать. Дерек не позволил бы просто так видеться с Клаудией, это он понять дал сразу, как Стайлз изъявил желание развестись.       — Я не уеду, пока Дерек не выздоровеет, обещаю тебе.       — А потом? — спрашивает она, а Стайлз, прикрывая глаза, отвечает:       — А потом мы что-нибудь придумаем.       И Стайлз не знает, как ему придется выкручиваться в этот раз. И как бы сильно он ни любил Клаудию, он понимал, ребенок не вырастет счастливым с двумя несчастными родителями, а как бы Дерек ни хотел удержать его возле себя любыми способами, счастливым он не был.       Просто не мог быть, зная, что его омега не хочет быть с ним.       Стайлз касается своей метки пальцами почти бессознательно. Она уже давно превратилась в шрам.       Он восемь лет прожил с ним, восемь лет, в которые вместились поддержка, забота, смех и любовь, Стайлз не побоится этого слова теперь. Восемь лет, в которые вместились громкие скандалы, шантаж, измена и травля совместно с контролем со стороны родни Дерека.       Стайлз прекрасно знает, зачем приехал и почему остался. Вглядываясь в умиротворенное лицо Дерека, чувствуя острую необходимость дотронуться до него, он понимает, что находится там, где должен находиться.       Когда его мама умерла, не справившись с болезнью, Стайлзу было настолько плохо, что он не говорил несколько дней. Дерек все это время был рядом, старался помочь как мог, вместе с папой взял на себя все заботы о похоронах, но все равно, первым, что после ее похорон Стайлз сказал, — это то, что он хочет развода.       И он ни разу не пожалел, что нашел в себе для этого силы.

2014

      Стайлз быстрым шагом заходит домой, снимая с себя ветровку на ходу. Он очень сильно нервничает, сжимая в руке конверт с письмом из университета, в который он хотел с тех пор, как ему исполнилось тринадцать.       — Мистер Хейл, осторожнее! — громко говорит ему Эдна, но Стайлз все равно привычно спотыкается на ступеньке и готовится к достаточно неприятному падению, но в последний момент его за локоть ловит вышедший Дерек. Тот смотрит на него с ухмылкой и качает головой.        — Воу, реакция как у мангуста, приятель, — с улыбкой произносит Стайлз, а Дерек закатывает глаза, но улыбается.       — Ты когда-нибудь научишься смотреть под ноги? — он отпускает его руку.       Дерек явно только собирается на практику, когда как сам Стайлз этим утром уже успел поехать к маме домой, позавтракать с ней, потом заскочить в участок к папе и вернуться обратно.       Мама чувствует себя настолько хорошо, насколько вообще возможно в ее состоянии, а отцу для большего счастья ничего и не надо.       — Что у тебя? — с интересом спрашивает Дерек. Стайлз поднимает на уровень его глаз письмо с эмблемой университета.       — На адрес родителей пришел ответ, — с улыбкой отвечает он, а Дерек вдруг замирает и напрягается, но омега не обращает на это внимания.       — Это… где находится университет, Стайлз? — тихо спрашивает Дерек, опуская руку с конвертом вниз. Омега замирает и невольно сжимает письмо.       — Калифорнийский Университет в Сан-Франциско, — отвечает Стайлз, и Дерек приподнимает брови и недоуменно смотрит на него.        — Ты сейчас шутишь? — спрашивает Дерек. Стайлз раскрывает губы. Эдна тут же ретируется из основного зала, решая убрать там позже, понимая, что близится ссора.       — Послушай, если меня взяли, я буду…       — Ты не поедешь, — перебивает Дерек и со вздохом разводит руками. — Поверить не могу, ты даже не сказал мне, что подал документы!       — Когда я подавал документы, я вообще не думал о тебе, если ты забыл, — со злостью отвечает Стайлз, отводя взгляд от явно взбешенного альфы.       — Это не обсуждается!        — Черт возьми, Дерек! — громко возражает Стайлз, сжимая ладони в кулак. — Я был вторым лучшим в школе и мечтал об этом университете с детства!       — Ты не поедешь в ебаный Сан-Франциско, Стайлз! — так же громко отвечает Дерек, и Стайлз берет второй рукой письмо       — Но я ведь буду приезжать! Или, может, смогу договориться позже о переводе на заочное обучение, — Стайлз сводит брови, когда видит, что ни одни его слова не заставляют Дерека хоть на секунду призадуматься, чтобы изменить мнение. — Ты должен понять меня, ты ведь сам до сих пор учишься!       — Да, — вспыхивает Дерек, — но я учусь при клинике, черт возьми! Я просыпаюсь дома и засыпаю дома! У тебя это не получится делать, потому что Сан-Франциско находится хер пойми насколько далеко отсюда, и ты хочешь, чтобы я отпустил тебя туда на четыре года? У тебя гребаные проблемы с головой, если ты думал, что я буду не против!       Стайлз поджимает губы и опускает взгляд. Он прекрасно знает, что Дерек прав, прекрасно понимает, почему тот против, но Стайлз так сильно хотел, и если его приняли… Его глаза начинает щипать от обиды, а Дерек отводит взгляд, когда понимает, что глаза омеги уже на мокром месте.       — Но я так хотел учиться там, — тихо говорит Стайлз, смотря на запечатанный конверт.       — Учись дистанционно в ближайшем университете, — говорит Дерек. — А я найму тебе лучших репетиторов, оформлю билет в библиотеку, да что, блядь, хочешь сделаю, но не отпущу тебя в Сан-Франциско, даже не проси! Где ты будешь один, среди черт пойми скольких альф, а здесь появляться на Рождество и День Благодарения!       — Так в этом дело? — выдыхает Стайлз. — Ты беспокоишься, что я могу тебе изменить? Серьезно? Мать твою, Дерек, а что мне помешает сделать это вне учебы? С чего ты взял, что я не смогу сделать этого в этом городе? — с каждым словом он говорит все громче.       — Закрой рот, омега, следи за тем, что несешь! — низким голосом говорит Дерек, подходя ближе. Он хватает Стайлза за запястья, сжимая так сильно, что наверняка останутся синяки, но Стайлзу плевать. Ему плевать на физическую боль. — Не смей, понял?! Не смей говорить мне такого!       — Я хочу учиться! — кричит Стайлз, стараясь вырваться. — Я хочу учиться в лучшем университете, хочу знать, что такое университетская жизнь! Почему я должен от этого отказываться?!       Они яростно смотрят друг на друга, челюсть Дерека сжата, он прикрывает глаза и выдыхает через нос, а потом смотрит в глаза омеги.        — Ты знаешь, из-за чего, Стайлз, — после паузы отвечает Дерек, отпуская его запястья. Стайлз трет их и сводит брови. — Из-за своей матери, — и эти слова звучат словно приговор. Стайлз раскрывает глаза.       Он теряет дар речи.       Они много раз спорили с Дереком, действительно много, бывало по мелочам, бывало из-за родителей Дерека, которые все так же обращаются с ним, как с куском дерьма, из-за ревности Дерека, который устраивает скандалы, стоит ему прознать о том, что он проводил время со Скоттом и Эрикой.       И все же, несмотря на ссоры, еще ни разу Дерек не опускался до того, чтобы сказать подобное.       Они оба никогда не забывали подоплеку этого брака, да и времени мало прошло, чтобы забыть, но еще ни разу Дерек не говорил Стайлзу напрямую, что если его условия не будут выполняться – его мать останется без лечения.       У Стайлза дрожат губы, он опускает взгляд вниз на конверт в своих руках. Ему кажется, внутри него что-то ломается, и дело отнюдь не в университете.       Он понимает, выбрал этот путь сам, его никто не заставлял, но почему-то он думал…       Стайлз горько усмехается и прерывает собственную мысль.       Кто сказал, что будет легко?       Но это стоит того, чтобы его мать чувствовала себя хоть немного лучше.       Просто теперь он не будет обнадеживаться насчет Дерека. В конце концов, пусть они ругались, но между ними было… он думал, что Дерек и он…       Стайлз сжимает зубы и, поднимая конверт на уровень их груди, разрывает его, даже не открывая.       Это уже неважно.       — Надеюсь, ты доволен, — сквозь зубы произносит Стайлз, позволяя обрывкам бумаги упасть на пол. Он не смотрит на Дерека и, разворачиваясь, быстрым шагом уходит из дома, вырывая свою ладонь, которую Дерек пытается поймать.        — Стайлз, стой! — громко зовет Дерек, следуя за ним, но Стайлз, игнорируя, быстрым шагом идет к джипу, надеясь, что в этот раз он заведется сразу. Он блокирует двери, чтобы Дерек не открыл их, и когда тот дергает за ручку несколько раз, Стайлз нажимает на сигнал, что заставляет Дерека вздрогнуть и отступить на шаг от неожиданности, и Стайлз выезжает на дорогу.       Он врет родителям, говоря с ними по телефону, о том, что не прошел отбор, врет, даже не стараясь скрыть заплаканный хриплый голос, зная, что они примут его слезы за слезы обиды от неудачи. Мама считает, что это какая-то ошибка, отец говорит не переживать и уделить время своей только что образовавшейся семье. Говорит, что у Стайлза еще будет время отучиться, а Стайлз, прощаясь с ним, выключает свой телефон, паркует машину неподалеку от дома Скотта и идет гулять до тех пор, пока ноги не начинают болеть.       К тому моменту, как на улице темнеет, он взглядом замечает вывеску небольшого бара и решает зайти, потому что, ну почему, черт возьми, не напиться? В конце концов, хоть на это он право имеет.       Внутри не настолько омерзительно, как поначалу, думал Стайлз, здесь будет. Из-за того, что относительно не поздно, здесь не так много людей, и он спокойно находит себе место за барной стойкой.       Бармен, привлекательный альфа, тут же примечает его, а Стайлз, оперевшись щекой в кулак, незаинтересованно оглядывает его. Рыжие прямые короткие волосы, ростом, наверное, чуть выше Дерека, но с меньшим разворотом плеч. У него голубые глаза, обаятельная улыбка и ласковый взгляд.       — Проблемы, малыш? — спрашивает бармен, бодро смешивая напиток прямо перед ним, и это зрелище немного завораживает. — Какой-нибудь козлина обижает тебя? — бармен играет бровями, не сводя с него взгляда, и наливает в бокал напиток, что вышел, отдавая ему одному из альф, сидящих в небольшой компании за столиком.       Стайлз невольно проводит по своему кольцу пальцем и со вздохом пожимает плечами.       — Сделаешь мне что-нибудь не отвратное на вкус, но чтобы меня унесло куда-нибудь подальше от реальности? — спрашивает Стайлз, не отвечая на вопрос, а бармен хмыкает.       — После того, как предъявишь документы, — Стайлз фыркает и достает из кармана картхолдер с фейковым айди. Да уж. Замуж вышел, а по закону пить еще нельзя. — Ну допустим, — альфа подмигивает ему. — Насколько далеко хочешь унестись? — с белозубой улыбкой спрашивает он, а Стайлз, понимая, на что намекает альфа, отрицательно качает головой.       — Не в реанимацию от передоза, — альфа ухмыляется ему и кивает.       Он ставит перед ним что-то с яблочным вкусом, но все равно горькое. Стайлз никогда не любил алкоголь. Вино, шампанское, виски, текила — все это пахло настолько отвратительно, насколько было отвратительным для него и на вкус.       Пару раз Эрика доставала им травку, и они вместе со Скоттом пробовали, но сейчас видеться с ними получается все реже — у Скотта поступление и Эллисон, Эрика тоже скоро уедет, почти все его школьные знакомые разъедутся по колледжам, а он останется один.       Благо хотя бы Лидия не уезжает в этом году учиться, хотя для нее и вовсе все дороги открыты. А кроме этого, для него останутся только чертовы семейные завтраки-обеды-ужины и приемы Хейлов.       Эти семейные встречи проходят каждый раз настолько блевотно, что единственным спасением, как ни странно, является Питер, временно живший у брата из-за очередного развода с омегой, что была немногим старше самого Стайлза. Насколько он помнит, Питеру сейчас около тридцати пяти, и переживает он уже третий развод за пять лет.       Конечно, Стайлз и раньше был мельком знаком с альфой, но нашли они общий язык именно в одну из таких семейных встреч, когда решили оба по-тихому избавить себя от разглагольствований Томаса на тему древности рода семьи Хейлов, вызвавшись помыть посуду.       Вернее, Стайлз пошел мыть посуду, несмотря на то, что Дерек сказал, что домработницы этим займутся, а Питер просто вышел из-за стола, не ища отговорок.       Он нашел Стайлза возле раковины вместе с домработницей и увел с собой на веранду, предложив сигарету. Слово за словом, и недоверие Стайлза медленно, но верно рушилось, после каждой злой шутки Питера в адрес жены своего брата, да и брата в частности.       Тогда, собственно, Питер и рассказал, что был несколько раз женат, и фразу, которую Стайлз никогда не забудет от того, как искренне и долго над ней смеялся.       «Знаешь, что такое настоящая верность? Это когда сменяются три жены, а любовник остается прежним».       Дерек вышел к ним в тот момент, когда Стайлз поперхнулся от собственного смеха, и его злой взгляд, направленный на Питера, надо было видеть.       Стайлз зло усмехается и допивает коктейль до конца, прося добавки.       Чертов Дерек так заебал своей ревностью, что сил никаких не осталось.       Он помнит, как в школе все его знакомые, кажется, откровенно тащились, вызывая в партнерах это мерзкое чувство. Видно, так они убеждали себя, что на них не наплевать, только они были слишком глупые, чтобы понимать, что ревность и собственничество никогда не являлись прямым доказательством любви.       Стайлз знал это очень хорошо, потому что родители никогда не ревновали друг друга. Они заигрывали друг с другом, используя ревность как лишний повод для флирта и шуток, но чтобы Стайлз хоть раз стал свидетелем скандала на этой почве?       А сказать, что родители любят друг друга — ничего не сказать.       Стайлз вырос в счастливой семье. В семье, где был желанным ребенком, где родители любили друг друга так же сильно, как и своего ребенка, и почему-то Стайлзу казалось, что это не должно быть редкостью, но, куда ни посмотри, выходит, что это его семья исключение.       При взгляде на Хейлов можно сказать, что их семья идеальна. Невероятно красивая омега Талия со своим мужем — статным альфой Томасом. Стайлз не видел его фотографий в молодости, но уверен, что он был таким же привлекательным, как и Дерек. Три ребенка, каждый из которых настолько красив, что можно хоть на обложку журнала печатать, два сильных альфы и одна не менее сильная омега.       И кажется, все потрясающе, но то, что творится внутри… Томас, контролирующий каждый вдох и выдох Лоры и Дерека и не обращающий внимание на Кору просто из-за того, что она омега.       Казалось, альфам он прописал каждую секунду жизни, а омегой пусть занимается Талия, отчего у Коры жуткие комплексы. Она была отличницей, спортсменкой, основала собственный клуб в школе, чтобы хоть как-то привлечь его внимание, но тщетно. Он хвалил ее, возможно, даже гордился, но никогда не воспринимал всерьез.       Все трое не знали отказа ни в чем, пока слушали и выполняли каждое его указание, при этом, как только они отходили от заданного им плана, он давил их как морально, так и финансово.       Черт возьми, он контролирует даже чертов круг общения своих детей. И как же сильно Томаса раздражает тот факт, что Дерек, плюнув на все их слова, женился на Стайлзе. Удивительно, как ему не перекрыли кислород, но Стайлз подозревает, причина в брачном договоре, в котором ясно указано, что омега ни на что не претендует, реши они развестись.       Талия ничуть не лучше своего мужа иррационально и напоминает Стайлзу Люциуса Малфоя в женской ипостаси, несмотря на совершенно несхожую с тем внешность.       Она великолепно воспитана и, кажется, специально создана для светских раутов, общественное мнение для нее важнее, чем все, что происходит в реальной жизни, и, несмотря на собственную гипертрофированную гордыню, жутко боится хоть чем-то не угодить своему мужу.       Стайлз был в полнейшем шоке, когда впервые увидел, что она по жесту его ладони понимает, когда должна замолчать.       Ей наплевать, что у Лоры явные проблемы с социальной адаптацией, что та просто не может нормально коммуницировать с людьми, не давя их своей аурой. Плевать, что Дереку глубоко насрать на все разговоры о древности рода, о наследственности и прочей хуйне. Ей абсолютно наплевать, что Кора влюблена в омегу Айзека, что учился со Стайлзом в одном классе, она предпочитает этого не видеть, нежели, поговорив со своим ребенком, показать, что все в порядке.       Стайлз знает, у Хейлов бы не было ничего в порядке с ориентацией Коры. Для Томаса это и вовсе было бы непростительным.       Издалека можно подумать, что их семья идеальна, но, находясь внутри нее, понимаешь, что они давно оставили любовь и близость друг к другу где-то на заднем плане, вперед выставив красивую картинку для едва знакомых людей.       Стайлз теряет счет в коктейлях так же, как теряет счет и во времени. Рыжий бармен пытается заказать ему такси, говорит что-то про то, что его смена скоро закончится, а омеге не стоит быть одному в баре, но Стайлз отказывается, еле ворочая языком, и говорит, что сам справится. Ему больше хреново, чем хорошо, потому что он слишком много выпил, и кажется, он весь провонял незнакомыми людьми и алкоголем.       Хочется курить и сдохнуть.       Он еле встает с высокого стула, слыша неприятные смешки, но ему слишком плевать. В принципе, он добился того, чего хотел. Мысли у него не вяжутся, он даже не может сформировать что-то сложнее, чем «хочу курить, хочу ссать, хочу сдохнуть».       Он протискивается к выходу, чувствуя на своем бедре чью-то руку, но он слишком в дерьмо, чтобы реагировать. Если честно, он без понятия, как добраться домой в таком состоянии, но уверен, что что-нибудь придумает.       Стайлз достает пачку сигарет и после нескольких неловких попыток таки достает одну. Именно в этот момент перед ним появляется зажигалка. Он поднимает прищуренный взгляд и видит перед собой двух взрослых альф. Они выглядят не настолько отвратительно, как пахнут. Оба высокие, оба коротковолосые, просто у одного более грубая внешность, а второй более обрюзгший.       — Огоньку, омега? — спрашивает тот, что держит зажигалку, и Стайлз наклоняется, чтобы прикурить. Он слышит, как второй альфа говорит тому, что с зажигалкой, что-то про его метку на шее, и прикрывает глаза, выдыхая сизый дым.       Неделю назад Дерек опять укусил его в то же место, обновив метку. В этот раз больно не было, возможно из-за того, что Дерек сделал это, пока трахал его.       — И что? — отвечает один из альф. — Омега явно пришел сюда один не просто так, — Стайлз чувствует на своем запястье руку и отступает назад на негнущихся ногах, его сердце совершает гулкий удар, когда он врезается в чью-то грудь. Он резко поворачивается назад и видит еще одного мужчину, который теперь удерживает его за плечи. Тот ниже первых двух, и у него русые жидкие волосы.       — Осторожнее, детка, — хриплым голосом говорит тот, проводя руками вверх, и на Стайлза накатывает такой сильный страх, что он, особо не контролируя движения, толкает одного из мужчин, чтобы разорвать чертов круг, в который его заточили, но выходит жалко.       — Эй, успокойся, расслабься, — слышит он, голос кажется так близко, Стайлз вздрагивает и отмахивается от мужчины.       — Отъебись, — еле выговаривает Стайлз, вырывая руки из цепкой хватки. — Я сказал, отъебитесь! — громко кричит он, пытаясь привлечь внимание, но здесь всем явно плевать. Ему кажется, он в настолько глубокой заднице, и страх и адреналин начинают вытеснять опьянение.       — Успокойся, все хорошо, — говорит один из них, — пойдем с нами, мы позаботимся о тебе, омега, — его опять берут за руки, и в гребаной толкучке он уже не понимает, что и какой альфа делает, он понимает только то, что его куда-то толкают, а на всем теле он ощущает чьи-то руки. Сил на то, чтобы вырваться не хватает, и Стайлз нервно оглядывается по сторонам, прикидывая, куда ему бежать и что делать, но мысли резко обрывают яркие фары, слепящие глаза, и громкий звук сигнала.       Альфы так же вздрагивают от неожиданности, а Стайлз, не веря своим глазам, понимает, что прямо перед ними останавливается черная камаро.       — Дерек! — кричит Стайлз, наконец вырываясь. Альфы позволяют, явно понимая, что приехали за ним. И Стайлз не понимает, как Дерек, черт возьми, нашел его, но это становится неважным, и, Боже, как же он сейчас рад того видеть.       Альфа выходит злой как черт, Стайлз никогда его таким не видел. Он кажется действительно страшным, его челюсть сжата, в глазах яростный блеск, но смотрит он не на Стайлза, и омега не сразу замечает металлическую биту в его руках.       — Эй, приятель, ничего личного! Мы просто помочь ему хотели! — начинает один из мужчин, выходя вперед, а Дерек, проходя мимо Стайлза, без лишних разговоров, замахивается и бьет его по колену.       Слух прорезает громкий крик, и все превращается в какую-то мешанину. Полный альфа кричит, падая на землю и держась за колено. Второго, грубого, Дерек бьет кулаком свободной руки в челюсть, а от третьего отмахивается битой, даже не глядя, куда бьет. Он явно не в себе и, кажется, если его не увести, убьет всех троих.       Стайлза мутит настолько, что он сгибается пополам и вырывает. Перед глазами звезды, он старается отдышаться и, когда фокусирует взгляд, видит, что альфа с грубой внешностью лежит без сознания, бита валяется рядом с ним, второй, полный, держась за явно сломанную ногу, вопит от боли, а третьего Дерек, повалив на землю, избивает кулаками, не сдерживая свой гнев. Костяшки его кулаков полностью стерлись и покраснели от проступившей крови.       — Дерек! Дерек, хватит, ты убьешь его! — кричит Стайлз, подбегая. На мужчину, которого тот избивает, страшно смотреть, и, несмотря на то, что все они явно сильно старше и Дерека, и Стайлза, все же явно уступали первому в силе. — Пожалуйста, Дерек, достаточно!       — Не достаточно! — кричит Дерек, поворачиваясь к нему. Он тоже не остался без ран — у Дерека разбита губа и бровь. — Они трогали тебя! Если бы я не успел, черт знает, что они бы сделали! — у альфы явно истерика, судя по взгляду светлых глаз, и Стайлз чувствует, что не в состоянии справиться с ней.       Он понимает, ему просто повезло, ему повезло, что Дерек успел, повезло, что его альфа настолько силен, что может отбить его от трех подвыпивших альф, и он не может отрицать вспышки мерзкого ликования от того, что чертовым уродам досталось, а его, Стайлза, защитили.       — Пожалуйста, Дерек, у тебя могут быть проблемы, прошу, — Стайлз удерживает его руку, и Дерек, поворачиваясь к нему, останавливается. Они тяжело дышат, Стайлз продолжает удерживать его руку двумя своими и смотрит в глаза. — Пожалуйста, забери меня домой, — просит он и чувствует такую гребаную слабость и жалость к себе, что хочется выть.       Дерек отпихивает от себя мужчину и поднимается, выпрямляя спину. Люди, наблюдавшие за потасовкой, стараются особо не лезть, чтобы не попасть под горячую руку, кто-то явно набирает в полицию, а Дерек еще раз осматривает трех альф, глубоким выдохом старается себя успокоить.       Он поднимает валяющуюся, испачканную в грязи и немного крови биту и, закидывая ее на задние сидения, усаживает внутрь несопротивляющегося Стайлза.       Пока они едут домой, Стайлза накрывает второй волной. Он не воспринимает, что говорит ему Дерек. Его мутит, голова кружится, он просит Дерека остановить машину, и тот помогает ему выйти, а потом Стайлза вырывает прямо перед Дереком, и тот гладит его по спине и взмокшим волосам, тут же отпаивая водой, от которой Стайлз отплевывается.       Он не помнит, как они приезжают домой, но когда переступает порог, то единственное, что ему хочется, — это лечь и заснуть. Дерек берет его на руки, словно он ничего не весит, и несет куда-то. Стайлз понимает, что в ванную на первом этаже.       Усадив на унитаз, Дерек начинает его раздевать, а Стайлз, покачиваясь, всматривается в его лицо.       Дерек выглядит очень уставшим и напуганным, его глаза, под которыми темные круги, бегают, на лице раны только начинают опухать, а на руки страшно смотреть.       Стайлз чувствует, как в уголках глаз собираются слезы.       Боже, он такой жалкий.       — Дерек, — тихо произносит он дрогнувшим голосом, и альфа, поднимая на него взгляд, сводит брови, когда чувствует ладонь, коснувшуюся его щеки. — Дерек, за что ты так со мной? — спрашивает Стайлз, всхлипывая. — Как ты мог сказать те слова? — он сжимает зубы и позволяет себе расплакаться, чувствуя себя абсолютно ничтожным.       — Я не знаю, — тихо говорит Дерек, опуская взгляд. Он зарывается раненной ладонью в свои волосы и прикрывает глаза. — Но я сделаю все, чтобы ты был рядом со мной.       Стайлз, всхлипывая, отводит взгляд.       Когда на нем не остается одежды, Дерек помогает ему забраться в душ и моет, словно ребенка, не обращая внимания на то, что его испачканная рубашка тоже намокает.       Стайлз дрожит от того, что ему холодно, кожа становится гусиной, и он даже представить не может, как сильно от него несет сейчас, но Дереку, кажется, все равно. Тот моет его волосы, умывает лицо и тело и, когда заканчивает с душем, сушит волосы мягким полотенцем, а потом накидывает то на плечи.       Стайлзу не привыкнуть к ощущению, когда тебя носят, но он не сопротивляется, когда Дерек опять поднимает его и несет к их спальне.       После душа он чувствует себя немного лучше, правда, от случившегося все равно болит в висках, а от алкоголя сводит желудок.       В их спальне чисто настолько, что Стайлзу иногда кажется, будто они живут в отеле. Их дом может быть сколько угодно роскошным, сколько угодно огромным, но никогда не уютным.       Ничего не поделать.       Дерек аккуратно укладывает его на кровать и садится рядом, оглаживая лицо. Его черные волосы тоже намокли, он выглядит ужасно, с опухшей бровью и губой, прилипшей к телу грязной рубашке, его взгляд до сих пор немного потерянный, и Стайлз не может отрицать своим пьяным сознанием, что Дерек до сих пор самый красивый альфа, которого он когда-либо встречал.       Стайлз всматривается в его глаза.       — Спасибо, Дерек, — тихо говорит Стайлз, ловя его ладонь на своей щеке. — Спасибо, — искренне повторяет он.       — Никогда больше так не делай! — Дерек поджимает губы и морщится от прострелившей боли. — Если бы не шериф, я бы не нашел тебя, а если бы ты расплачивался наличными, даже он не помог бы, ты это понимаешь? — Стайлз кивает и крепче сжимает его ладонь.       — Прости, — шепчет он. — Мне просто было очень-очень больно.       Дерек наклоняется, а Стайлз подается к нему, обнимая за шею.       Что бы ни случилось между ними до этого, после того, как Дерек вытащил его, помог, смотрел на то, как его рвет, искупал его и окутал заботой, словно ребенка, Стайлз больше не мог так безоговорочно ненавидеть его за брошенные про мать слова.       Просто не получалось.       Но это не значит, что он когда-нибудь забудет их.

2025

      — Часы посещения закончены, мистер Стилински, — говорит зашедшая в палату медсестра, и Стайлз кивает. Клод выглядит подавленной, и он мягко улыбается ей.       — Ты же знаешь своего отца, он не задержится здесь надолго, — говорит Стайлз, а девочка, поджав губы, подходит к альфе и аккуратно оставляет на его щеке поцелуй.       — Папочка, просыпайся скорее, — просит она и отходит. Стайлз сдерживает вздох, чтобы не расстраивать дочь сильнее, и, посмотрев на Дерека напоследок, качает головой.       Ему так много хочется сказать Дереку, и теперь непонятно, когда эта возможность появится.       Они не виделись почти три года, три года Стайлз всячески избегал общения с ним, не брал трубку, не соглашался на встречи, оставлял без ответа все сообщения и попытки связаться. Было сложно, но он понимал, им не о чем говорить. И сейчас, увидев его лицо спустя столько лет, Стайлз ощущает, как на него свалились все так долго скрываемые от самого себя эмоции. Ему было почти физически больно видеть Дерека в таком состоянии.       Он берет Клод за руку, и они вместе выходят из клиники. Он не может не чувствовать на себе взгляды, все в этой клинике прекрасно знают, кто он такой, и не сказать, что хорошо к нему относятся, но когда Стайлзу было не плевать?       Он видит полицейскую машину перед клиникой и сразу хмурится, но по номерам понимает, что машина не принадлежит отцу. Тем не менее и они кажутся знакомыми, и когда из нее выходит помощник шерифа Пэрриш, Стайлз понимает, почему.       Альфа идет прямиком к нему, слабо улыбаясь, и чем ближе он подходит, тем сильнее Клод начинает хмуриться. Она всегда сильно напрягалась, стоило постороннему альфе подойти к нему. Видно, с раннего детства неосознанно привыкла к тому, что после этого между родителями вспыхивает ссора. А может, дело и не в этом, Дерека к посторонним омегам она ревновала ничуть не меньше.        — Стайлз, я надеялся встретить тебя, — говорит Пэрриш и наклоняется, доставая из кармана несколько леденцов в виде сердечек. — Привет, красавица, давно не виделись, — он протягивает ей конфеты, а Клаудия, отстраняясь, вежливо здоровается, но леденцы не принимает.       — Что ты здесь делаешь? — спрашивает Стайлз, чуть ежась от прохладного ветерка. Он невольно обращает внимание, тепло ли одета дочка, и когда убеждается, что ей комфортно, переводит взгляд обратно на альфу. Для лета на удивление ветреная погода.       — Шериф сказал, что ты в городе и пошел навещать Дерека, и я подумал, что ты уйдешь только, когда закончатся часы посещения, и, к сожалению, я слишком хорошо знаю, когда именно они начинаются и заканчиваются, — он неловко встрепывает свои светлые волосы, а Стайлз сдержанно кивает. — Я могу подвезти вас до дома?       — Не стоит, — отвечает за Стайлза Клаудия и, ловя взгляд отца, опускает голову. Стайлз качает головой и вздыхает.       — Я припарковался неподалеку, мы сразу домой. Ты хотел что-то обсудить? — он направляется медленным шагом в сторону припаркованной машины, а Пэрриш ожидаемо идет за ним. Он был примерно роста Дерека, тоже фигуристый, но намного смазливей.       — Ничего особенного, просто мы не виделись довольно давно, хотел спросить, надолго ли ты в городе, — неуверенно отвечает Джордан, и после этих слов Стайлз чувствует, как его руку сжимают чуть сильнее. Он опускает взгляд к Клод, чьи светло-зеленые глаза вперились вперед. Порой, глядя на нее, он настолько отчетливо видит Дерека, что становится страшно. Несмотря на то, что она похожа на него чертами лица, мимику она почти полностью стянула у Дерека, те же выкрутасы бровями, те же поджатые губы.       Дерек тоже это замечал, правда, неизменно говорил, что улыбку она переняла именно у Стайлза.       Омега невольно улыбается воспоминаниям.       В их браке было, безусловно, много плохих моментов, действительно много. Дерек обижал его столько раз, да и Стайлз, не сказать, что был ему идеальным мужем, но подобные воспоминания, как они втроем, без Хейлов, без кого-либо еще, проводили время, вызывают только грустную улыбку. После того, как он сбежал из города, как бы ни старался убежать от самого себя, убежать от осознания того, что он скучает по Дереку – не удалось.       Джордан, конечно, выбрал не лучшее время поговорить, со вздохом думает Стайлз.       Когда он подал на развод, то сразу же переехал жить к отцу, который, разумеется, упомянул об этом в участке, так что, недели не прошло, а на его пороге объявился Джордан, который вроде как всегда испытывал к нему чувство глубокой симпатии, но не успел подступиться, так как по окончанию школы Стайлз почти сразу вышел замуж.       Стайлзу, понятное дело, в тот момент было совершенно не до свиданий, а тем более не до новых отношений, он переживал смерть матери, развод, расставание с собственным ребенком и активно планировал переезд в другой город.       Побег, точнее будет сказать.       — Я буду в Бейкон Хиллз, пока Дерек не придет в себя, — отвечает Стайлз, а Пэрриш хочет что-то спросить, но останавливает себя, видно, вспоминая, что Клаудия не младенец и прекрасно понимает каждое его слово и контекст этих самых слов.       — Хорошо, — отвечает Джордан, слабо улыбаясь. Они доходят до машины Стайлза, и он немного неловко открывает перед ним дверь, хотя Стайлз сначала должен усадить Клод.       Стайлзу хочется закатить глаза, но он сдерживает себя.       Не то чтобы Пэрриш его раздражал или был ему неприятен, отнюдь. Возможно, не будь Дерека в его жизни, он бы обратил внимание на этого альфу, тот был довольно привлекательным и сильным, и запах у него был приятным, но просто… Стайлз не хочет вообще ничего. Никаких отношений, будь то короткие интрижки или же что-то серьезное.       Все эти годы он посвятил очной учебе в магистратуре и практике и даже смог снять небольшой домик в пригороде Сан-Франциско, но он понимает, с этим придется повременить. Слишком много незаконченных дел.       Стайлз усаживает Клаудию в детское кресло сзади и закрывает дверь, а сам идет к открытой передней, и когда хочет сесть, Джордан мягко удерживает его за запястье, и даже это движение отзывается в Стайлзе злостью:       — Не надо, — говорит он, и Джордан убирает руку.       — Прости.       — Ничего. Дело не в тебе, — отвечает Стайлз, прикрывая глаза и качая головой. Дело в том, что Дерек слишком часто хватал его подобным образом, преграждая путь. И если от Дерека он это терпел, то от кого-то другого, будь то альфа, бета или омега, терпеть не станет.       — Я бы хотел провести с тобой время, — тихо говорит Пэрриш, чтобы Клаудия не слышала, а Стайлз чуть сводит брови.       — Послушай, у меня нет на это времени, я и так почти не видел Клаудию все эти годы и хочу быть с ней все время, пока буду в городе, — честно говорит Стайлз, а Пэрриш просто кивает, соглашаясь с отказом.       — Ты решил вернуться к нему? — зачем-то спрашивает он, и Стайлз, поджимая губы, садится в машину, не отвечая. Пэрриш молча отходит, пока омега закрывает дверь, не глядя на него.       Стайлз со вздохом заводит машину, а Клаудия, смотря в спину уходящего помощника шерифа, спрашивает:       — Он приглашал тебя на свидание? — Стайлз настраивает зеркало заднего вида и выезжает с парковочного места.       — Типа того, — со вздохом отвечает он, выезжая на проезжую часть. Клаудия кажется напряженной.       — Ты согласился?.. — еще тише спрашивает она, а Стайлз, глядя через зеркало в ее погрустневшие глаза, мягко улыбается.        — Клоди, я буду проводить с тобой все твое свободное время, если ты, конечно, сама этого захочешь, никаких свиданий, — он подмигивает ей, а она смущенно цокает. Ее взгляд светлеет, но Клаудия все равно не до конца расслабляется.       — Конечно же, хочу, пап, но как же то время, что я буду в школе? — она явно ждет ответа, а Стайлз качает головой и, останавливаясь на светофоре, поворачивается к ней и щелкает пальцем ее по вздернутому носу.       — А пока ты будешь в школе, я буду в клинике стараться привести твоего отца в чувство, — отвечает он и даже не лжет. Он знает, что именно эти слова заставят Клаудию наконец вздохнуть с облегчением.       У них с Дереком получилась поистине умная девочка, хотя глупой ей быть как раз не в кого, как бы Стайлз ни любил обозвать Дерека безмозглым идиотом во время ссор.       Идиотом или безмозглым тот никогда не был.       Просто его воспитывали сдерживать свои эмоции, а когда сдерживать их уже не получалось, случался взрыв, после которого тот едва ли мог контролировать слова или действия.

2015

      Просыпаясь от ярких солнечных лучей, Стайлз чувствует в теле приятную негу. Он довольно потягивается и поворачивает голову в сторону Дерека, которого не находит рядом, и с досадой вздыхает, поворачиваясь и утыкаясь в его подушку носом.       По коже пробегаются мурашки, и запах Дерека, что остался на подушке и простынях, заставляет его в нетерпении потереться твердым членом о кровать.       Между ягодиц уже сильно намокло, и Стайлз с довольным вздохом потягивается. Течка, понимает он. Самый приятный момент его жизни, после того как он вышел замуж. В конце концов, это было тем единственным, чем они с Дереком оба безраздельно наслаждались.       Стайлз чуть шатаясь поднимается с кровати и вновь потягивается. Сегодня суббота, а значит, никого из прислуги нет дома, даже у Эдны выходной, что не может не радовать, потому что не нужно думать о том, что надо накинуть что-нибудь сверху, да и вообще можно проигнорировать комнату для течки и трахаться, где душе угодно. Он в предвкушении облизывает губы и идет в ванную, чтобы быстро умыться. Когда он смотрит на себя в зеркало во время течки, ему становится немного не по себе от того, насколько жаждущим секса он выглядит. Его щеки и губы уже покраснели от прилившейся крови, глаза блестят возбуждением, зрачки расширены, будто от наркоты.       Он облизывает губы, собирая вкус зубной пасты, и проводит мокрыми от холодной воды ладонями по лицу и вверх по густым волосам, чуть забирая их назад. Это позволяет ему чуть остыть, но в голове все равно то тут, то там мелькает мысль о том, что надо срочно найти Дерека.       За год их совместной жизни Стайлз, наконец, привык к огромному дому, а также они оба понимали, где друг друга найти, чтобы не пользоваться телефонами, хотя иногда Стайлзу хотелось купить в дом рации.       Он выходит в основной зал, летом ему не приходится задумываться о том, что в одних трусах будет холодно, тем более, его сознание полностью отключилось от каких-либо мыслей, кроме секса.       Остается надеяться, что Дерек никуда не ушел, не предупредив, но это вряд ли. Всегда предупреждает, к тому же, он должен был почувствовать начавшуюся течку Стайлза, еще когда тот спал.       В доме светло из-за высоких окон по всему периметру и чисто настолько, будто здесь никто и не живет; пожалуй, единственная комната, в которой всегда царит небольшой беспорядок, — это кабинет Стайлза, где он занимается с преподавателями-омегами, помогающими с дистанционным обучением. Там всегда остается несколько чашек из-под кофе, тарелки с печеными сладостями, да и просто его вещи и книги, правда, бардак там только до тех пор, пока не появится одна из домработниц.       Стайлз идет по мраморному прохладному полу к веранде, где наверняка сидит Дерек. Он знает, что именно там тот любит находиться в хорошую погоду, то загорая или плавая, то читая свои вечные медицинские книги. Они оба, когда выдается время, выходят вместе завтракать именно туда, наслаждаясь видом зеленой лужайки и небольшой рябью в воде бассейна.       Стайлз чуть щурится от солнца, когда выходит, но Дерека находит сразу. Тот, конечно, сидит за деревянным столом, вокруг него книжки и конспекты, которыми он увлечен, и Стайлз прикусывает губу.       Тот выглядит так хорошо в легкой белой рубашке и темно-синих плавках, его черные волосы влажные и зачесаны назад, видно, плавал, на голове поднятые вверх солнечные очки. Дерек резко поворачивает к нему голову, и Стайлз буквально видит, как расширяются его ноздри. Это заставляет его довольно усмехнуться.       Когда у Стайлза впервые в браке началась течка, он очень боялся. Боялся, что что-то пойдет не так, что Дерек потеряет контроль, что он сам потеряет контроль над собой, но как только альфа коснулся его, ему стало плевать вообще на все, остались только увеличившиеся в разы ощущения и сплошное наслаждение. После тех дней между ними пропала всякая грань в сексе, все, что они делали два с половиной дня, — это трахались, иногда прерываясь на прием пищи.       Он понял, что абсолютно все в нем: его тело, его голос и запах полностью принимают, и ему иногда становилось даже странно, потому что… ну, Стайлз всегда считал, что бывают омеги и покрасивей, чем он, но то, каким взглядом смотрит на него Дерек, довольно сильно повысило его самооценку, чего, конечно, не могут не замечать друзья.       При Дереке Стайлз начал по-другому одеваться, предпочитая балахонам, узкие лонгсливы и неширокие джинсы. Он перестал закрывать жилистые руки и широкий разворот плеч, что для омег не считалось чем-то, чем можно хвастаться, полностью прекратил стесняться своего тела и мог как сейчас, в одних трусах, выйти к Дереку.        — Стайлз, — тихо зовет Дерек, и омега делает несколько шагов к нему, пока не подходит вплотную. Он смотрит сверху вниз на альфу, касается пальцами корешков тетрадей и учебников, но не сводит взгляда с Дерека. Щетина того настолько отросла, что смело может называться бородой. Его глаза на ярком свете выглядят еще красивее, к зеленому прибавляются серый и немного карий.       — Учишься? — тихо спрашивает Стайлз, хотя видит, что из взгляда Дерека потихоньку уходит осознанность, заполняя все желанием. То, как его течка действует на Дерека, всегда забавляет Стайлза, но, если честно, не ему смеяться в его положении, в конце концов, он и сам начинает подтекать сильнее из-за близости с альфой.       — Да, — Дерек ведет носом, его ладони начинают непроизвольно дергаться, видно, Дерек хочет его коснуться. — Пытаюсь.       Стайлз не отвечает и с небольшим прищуром наклоняется. Он утыкается носом во влажные прохладные волосы Дерека и снимает очки, откладывая их на стол, чтобы не мешались.       Дерек позволяет ему себя обнюхать, его руки ложатся на голые бедра, а потом касаются ягодиц, что скрыты тканью трусов, и Стайлз выдыхает от того приятного чувства, что вызывают эти прикосновения.       — Я проснулся, окутанный твоим запахом, а тебя не было, — облизнув губы, говорит Стайлз, чуть отстраняясь. Он жадно смотрит на Дерека, и, беря его за запястье, направляет руку между ног, где сильнее всего намокла ткань. Дерек явно теряет голову, начинает дышать с приоткрытым ртом, будто голодная собака, и Стайлз самодовольно усмехается. Он убирает свою ладонь, а пальцы Дерека начинают гладить его через ткань трусов, и даже эти легкие поглаживания отдаются дрожью во всем теле Стайлза.       — Я еле ушел утром, хотел, чтобы ты выспался перед веселыми деньками, — шепчет Дерек, а Стайлз кивает. Дерек медленно спускает его трусы, и Стайлз, перешагивая через них, остается абсолютно голым. Его член приподнят, а по внутренней части бедер стекает смазка. Дерек смотрит на него, едва не облизываясь, его ладони проходятся по бедрам к ягодицам и мягко сжимают их, чуть раздвигая.       Через плавки Стайлз может видеть, что Дерек возбудился, его запах стал более терпким.       — Ты оставил меня, — полушепотом говорит Стайлз и наклоняется, а Дерек, глядя в его глаза, приподнимается, чтобы отодвинуть стул от стола. Он остается сидеть на нем, и Стайлз, облизывая покрасневшие от притока крови губы, усаживается на его бедра. Он начинает гладить лицо альфы пальцами и склоняется, чтобы оставить на углу челюсти несильный укус, — оставил меня, когда я очень сильно в тебе нуждался.       Дерек замирает, а Стайлз зацеловывает укус. Он знает, что манипулирует Дереком подобными словами. На удивление, манипулировать Дереком довольно легко, но именно во время течки Стайлз не может контролировать в себе эту потребность.       Его сущность омеги буквально затопляет сознание, и ему хочется слышать то, что его альфа всегда рядом, всегда хочет его, хотя мозгом он понимает, что в обычное время никогда бы не сказал подобного.       — Я был рядом, ты же знаешь, — искренне говорит Дерек, втягивая в себя его запах. Стайлз прикрывает глаза и вовлекает его в поцелуй. Губы Дерека теплые, он явно пил кофе и ел свои любимые карамельные конфеты, отчего его губы в буквальном смысле сладкие.       — Дерек, — произносит Стайлз ему на ухо и прикрывает глаза. Он чуть морщит брови, когда внутрь проникают два пальца. Так хорошо, невероятно хорошо. Дрожащими пальцами он начинает расстегивать рубашку альфы, чтобы оголить грудь, и прижимается кожей к коже. — Дерек, я так хочу тебя, — просит Стайлз, лаская его шею и широкие плечи губами, — я потек лишь из-за твоего запаха и едва могу думать, когда ты так близко, — он укладывает ладони на его лицо и прижимается лбом ко лбу, двигая бедрами так, чтобы пальцы альфы входили глубже. Внизу так мокро и скользко, он готов принять Дерека прямо сейчас, но тот всегда беспокоится за то, чтобы не навредить ему ненароком.       — Ты на таблетках? — быстро произносит Дерек, закидывая его руки к себе на шею, а сам наклоняясь к метке, которую начинает зализывать. Он приподнимается выше, свободной ладонью зарывается в густые каштановые волосы и сжимает, чуть оттягивая его голову.        — Ох, черт, — Стайлз тихо стонет, когда пальцы Дерека касаются простаты, — Дерек, если бы я не был на таблетках, то давно забеременел бы, — он прикусывает губы и протяжно стонет, откидывая голову. — Боже, я умру, если ты не вставишь мне прямо сейчас, не понимаю, зачем ты продолжаешь вести со мной беседу, тебе что, поговорить не с кем? — Дерек посмеивается и аккуратно обводит ладонью его лицо, заглядывая в глаза.        — Думаешь, мне хочется сохранять остатки разума? — спрашивает он, а Стайлз, вновь выдыхая его запах, обхватывает его плечи и упирается лбом в висок. Это была его инициатива, подождать с рождением ребенка, и Дерек эту инициативу всегда поддерживал, понимая, что они еще слишком молоды для этого.       Но правда в том, что затуманенный течкой Стайлз чувствует иррациональную обиду от того, что альфа не хочет от него детей. Он понимает, как только это наваждение пройдет, он лишь поблагодарит Дерека.       — Не хочешь от меня детей, Хейл? — вырывается у него, и Дерек замирает. Стайлз чувствует, как по спине поднимается рука, прежде чем пальцы довольно сильно впиваются в его волосы. Он заставляет Стайлза смотреть себе в глаза.       — Я пропущу эти слова только из-за того, что ты не в себе, Стайлз, — низко говорит Дерек, а Стайлз возбуждается еще сильнее от грубого голоса альфы, от его превосходящей силы. Он сводит брови и тянется за поцелуем.       Дерек зло прикусывает его нижнюю губу, а потом начинает зализывать ее, прежде чем вовлечь в мокрый поцелуй. Стайлз же, отвечая, трется о Дерека всем телом, стараясь заполучить чуть больше наслаждения.        — Мне так хорошо, Боже, Дерек, я говорил, что твой запах заставляет меня растекаться от возбуждения? — спрашивает Стайлз, исподлобья глядя на него. Дерек хватает его за запястье и тянет к губам, оставляя поцелуй на коже, а потом тянется к Стайлзу, чтобы оставить еще один поцелуй на губах.       — Ты говоришь мне такое только во время течки, — отвечает Дерек, а Стайлз, обнимая его за шею, прикрывает глаза и наклоняется к уху.       — Но ты действуешь так на меня не только во время течки, — произносит Стайлз, чуть прижимая губами мочку. — Я обожаю твой запах, обожаю, как ощущаются твои руки на моем теле, — произносит он, прикрывая глаза от удовольствия. Дерек уже двумя ладонями мнет его ягодицы. — Мне нравится, как твоя щетина царапает кожу, обожаю то, как ты целуешь меня, когда я этого не ожидаю.       Дерек замирает под ним, а Стайлз, чуть отстраняясь, заглядывает в его глаза.       — Ты никогда не говорил, — тихо отвечает Дерек. Стайлз замечает искреннее удивление Дерека, несмотря на свое состояние, но сейчас слишком сложно сосредоточиться на чем-то, кроме собственного желания, и, тем не менее, пусть именно течка развязала ему язык, он не солгал.       — Разве без моих слов ты этого не замечаешь? — Стайлз припускает рубашку с его широких плеч и оставляет несколько укусов на них. Они едва ли перерастут в синяки, но сейчас алеют метками.       — Я думал, ты просто не против, — честно отвечает Дерек, прикрывая глаза, с каждой минутой думать становится все сложнее и сложнее. Стайлз приподнимается с колен и приспускает его плавки, открывая твердый член. Он облизывается, глядя вниз, и переводит взгляд горящих глаз обратно.       — Конечно, не против, — Стайлз опускает руку вниз, сжимает ее на основании члена Дерека, и тот прикусывает свою нижнюю губу. — Я обожаю трахаться с тобой, — Стайлз облизывает губы и, вновь переводя взгляд вниз, помогает рукой направить член Дерека в себя. Дерек сминает его талию и бедра с такой силой, что Стайлз тихо шипит. — И не только трахаться. Обниматься с тобой я тоже люблю, целовать тебя… — Стайлз начинает опускаться вниз, и его слова прерываются. Альфа не сдерживает хриплого стона от того, как туго и хорошо его обхватывает Стайлз. По вкусно пахнущей смазке он заходит с такой легкостью. — Ох, черт, Дерек, почему я должен тебе это объяснять? — Стайлз еле говорит, его язык заплетается, и когда он полностью насаживается на Дерека, срывая с их губ одновременные стоны, то прижимается грудью к груди и упирается носом в его щеку. — Дерек, Дерек, Дерек, — Стайлз шепчет его имя и мокро целует все лицо, а Дерек, скользя руками по взмокшим спине и ягодицам, двигается внутри, но все же позволяет Стайлзу самому выбирать скорость и глубину.        — Как же я иначе пойму? — тихо спрашивает Дерек, прикрывая от удовольствия глаза.       И Стайлз понимает, что, видно, альфе действительно нужно словесное подтверждение его привязанности.       Конечно, он не может отрицать, что самостоятельно с трудом проявляет инициативу по отношению к Дереку, но не специально. Просто сложно это делать, понимая всю подоплеку их брака. Он понимает, что это неправильно, но иррационально боится привязаться к Дереку еще сильнее, хотя знает, что в этом с крахом провалился. Он не любит Дерека, уверен, что не любит, но после совместного года жизни не может отрицать, что привязался настолько, что действительно начинает скучать, когда Дерек долго пропадает в клинике.       Он самому себе в этом признался с огромным трудом.       Он оставляет вопрос Дерека без ответа и начинает двигаться активнее, почти полностью приподнимается, а потом опускается, не сдерживая сладких стонов. В такой позе Дерек может войти в него максимально глубоко, и перед глазами будто мерцает, а руки и губы Дерека ощущаются в несколько раз сильнее обычного, и это настолько хорошо, настолько приятно, что Стайлзу сложно не растечься на Дереке, умоляя просто трахать его, пока не устанет.        — Моя детка… — выдыхает Дерек, притягивая его за ягодицы и входя до основания. Стайлз приоткрывает глаза, а Дерек вовлекает его в голодный поцелуй. — Боже, как же с тобой хорошо, — хрипло, сквозь гортанные стоны произносит Дерек в его губы, и Стайлз улыбается, прижимаясь лбом ко лбу, опускается вниз до основания. Он едва ли вдумывается в слова Дерека, может думать лишь о терпком запахе, сильных руках и твердом члене внутри себя.       Ему так сильно хочется. Хочется, чтобы наслаждение длилось вечно, чтобы Дерек продолжал так хорошо иметь его, говоря на ухо слова о том, как он необходим. Со всей страстью и присущей ему грубостью.       Хочется наконец почувствовать в себе узел.       — Дерек, — шепчет Стайлз, держась за его плечи. Он расслабляет бедра, чтобы альфа сам направлял себя в него. — Дерек, мне так хорошо, так хорошо, — частит Стайлз. Он чувствует, как губы Дерека притрагиваются к метке, которую последний раз обновляли несколько месяцев назад, и он прекрасно знает, что за этим последует.       Альфа метит его, не переставая, Стайлз прекрасно знает, что задумал Дерек. Сделать его метку вечной. И если изначально он пытался доказать, что им не следует так бездумно поступать, то теперь просто смирился. Дерека все равно не убедить.       Дерек лишь припечатывал все его слова тем, что Стайлз никуда не денется от него, даже если ему захочется.       И учитывая то, как часто эти слова звучат, Стайлз не может расслабиться. Они с Дереком так много разговаривают, об их семьях, о планах на будущее, о работе Дерека и об образовании Стайлза, да обо всем, но стоит Стайлзу затронуть тему того, почему Дерек предложил ему брак, тот просто заканчивает разговор словами, что он давно все объяснял.       Кожу на шее прокусывают, и омега чувствует мимолетную боль, граничащую с каким-то больным наслаждением, уходящим вниз, Дерек входит в него особенно глубоко, прижимается всем телом, и Стайлз кончает, даже не притронувшись к себе.       Его пальцы сжимаются в волосах Дерека, сам он, не сдерживая последнего громкого стона, отключается от всего мира, чувствуя, как внутри набухает узел и Дерек заполняет его своей спермой, продолжая двигаться, чтобы проникнуть еще глубже.       Этот оргазм получился скомканным, быстрым, но перед глазами все равно темнеет, а у них еще несколько дней впереди, чтобы наслаждаться друг другом. Стайлз расслабляется, как и всегда, зная, что Дерек удержит в руках, и наслаждается великолепным ощущением от узла в себе.       Он глубоко вздыхает и причмокивает, удобно укладывая голову на плече альфы, и не знает, сколько лежит в полуотключке на том, но приходит в себя он, по ощущениям, скоро, чувствуя поглаживания по спине и легкие поцелуи в волосы.       Дерек переместил его поудобнее на своих коленях, и когда Стайлз поднимает взгляд, на его губах легкая улыбка. Стайлз улыбается в ответ. Первый прилив возбуждения немного сошел, до второй волны неконтролируемого желания еще есть время.       Он комфортнее устраивается на Дереке и обнимает его за спину, отчего тот, прикрывая глаза, низко стонет.       — Дерек, ты что, продолжаешь кончать? — с усмешкой тянет Стайлз, медленно водя бедрами по кругу. Дерек опять прикрывает глаза, его щеки краснеют.       — А то ты не чувствуешь, — тихо отвечает Дерек, а Стайлз, глядя вниз, замечает, что плавки Дерека до сих пор на нем, как и рубашка. Не слишком удобно, наверное.       — Люблю время течки, жаль, что только раз в три месяца случается это благословенное время, — Стайлз опускается на его грудь, вновь укладывая голову на плечо. Дерек улыбается, но ничего не отвечает, а Стайлз, прикрывая глаза, решает вздремнуть ненадолго.       — Не голоден? — тихо спрашивает Дерек на случай, если он уже заснул.       — Нет, мне очень-очень хорошо, — так же тихо отвечает Стайлз, перебирая пальцами волосы на его груди. — Можешь возвращаться к своим книжкам ненадолго. Давай только я помогу снять шорты, а то потом следы останутся.       Дерек усмехается и кивает. Он поднимается вместе со Стайлзом на бедрах, и кое-как им удается избавить Дерека от одежды, прежде чем сесть на стул снова.       И было бы странно, если бы ничто не омрачило этот прекрасный момент, учитывая то, насколько комфортная солнечная погода, насколько приятен и нужен был Дерек, и насколько охрененно чувствуется крупный узел в заднице.        — Дерек! Ты не брал трубку, и мы решили, о боже!... — дрему Стайлза прерывают звук резко открывающейся двери и громкий оклик Талии. Он резко приподнимается, отчего и ему, и Дереку становится больно, а потом широко раскрывает глаза.       На входе на веранду стоят Талия с Лорой, и если первая, хватаясь то за сердце, то прикрывая глаза, громко что-то верещит о том, что в доме есть специальная комната и то, как им не стыдно делать это прямо на улице, то Лора, явно не контролируя инстинкты, вдыхает воздух с такой силой, что ее ноздри раздуваются.       — Не смотри на него! — громко рыкает Дерек, прикрывая плечи Стайлза своей же рубашкой. Стайлз же молча смотрит то на него, то на женщин семьи Хейлов, не совсем понимая, как реагировать на произошедшее.       — Прости, я ухожу, — сразу же извиняется Лора, что для нее совсем не характерно, и быстрым шагом заходит обратно в дом, не забывая за собой утянуть и шокированную мать, продолжающую говорить о том, что веранда не место для подобного.       Стайлз может прочувствовать стыд и злость Дерека, да и сам он, если честно чувствует, как потихоньку накатывает неконтролируемая ярость.        — Как же заебала твоя семья, — с тяжелым вздохом произносит Стайлз, сжимая губы. Если бы он не был повязан, ушел бы, не забыв обматерить Дерека последними словами. — Я, блядь, говорил, чтобы ты забрал ключи, они постоянно приходят без гребаного предупреждения!       — Я говорил, что не могу забрать ключи, формально этот дом принадлежит родителям, — тихо отвечает Дерек, стараясь унять дрожь в голосе от гнева. И Стайлз не знает, что Дерека разозлило сильнее: то, что их прервали в их собственном доме в самый интимный момент, или то, что на него, Стайлза, позарилась другая альфа.       — Тогда заработай на собственное жилье, чтобы такого, мать твою, больше не повторилось! — он едва ли сдерживает крик, и ему хочется поскорее снять себя с уже начавшего опадать узла. Дерек молчит, а Стайлз прикрывает ладонью лицо. — Боже… ты хоть слышал, что говорила твоя мать?       — Прости… не слушай ее, она просто…       — Замолчи, пожалуйста, просто замолчи, — выдыхает Стайлз, чуть приподнимаясь. Он с трудом отстраняется, сейчас еще не время, узел спал не полностью, но он не может больше находиться рядом с Дереком. Тот отворачивается, и Стайлз, смотря на угол его челюсти, горько усмехается. — Твоя семья во все всегда лезет, я привык выслушивать тонны дерьма в свой адрес, в твой адрес, в адрес нашего брака и в адрес всей нашей жизни, — начинает говорить Стайлз, сжимая свои губы. — Только в нашу постель они до этого дня не лезли, но посмотри-ка, и сюда Талия решила засунуть свой гребаный нос, — Дерек переводит на него злой взгляд, а Стайлз продолжает, абсолютно игнорируя его: — Ничего, я привык, что мой альфа молчит, когда его отец или мать указывают ему, что надеть или что съесть, но, прошу, ради того, чтобы тебе не диктовали, как и где правильно трахать меня, а лицо твоей облизывающейся сестры не ассоциировалось у меня с течкой, найди свои гребаные яйца и научи их хотя бы, блядь, звонить, прежде чем прийти в наш дом! — заканчивает он уже с криком и, не дожидаясь ответа, уходит внутрь дома, где след семьи Дерека уже простыл.

2025

      Когда Стайлз паркуется у дома отца, тот уже стоит на небольшой полужелтой лужайке перед домом, Клоди тут же выглядывает в окно и машет ему, а Стайлз отстегивает ремень безопасности и выходит из машины, где его тут же в объятья ловит отец.       — Как ты? — спрашивает мужчина, а Стайлз, прикрывая глаза и обнимая его за спину, кивает.       — Нормально, все нормально, — тихо отвечает омега и, отстраняясь, улыбается. Отец выглядит чуть уставшим, на его лице поприбавилось морщин, под глазами заметные круги, но он так рад, что Стайлз наконец приехал в город, от его улыбки на душе становится тепло.       — Дедуль! — слева на того налетает Клаудия, и Ноа ловит ее и поднимает в воздух.       — Пап, осторожнее со спиной! — сразу же говорит Стайлз, но отцу абсолютно плевать, он крутит вокруг себя Клаудию так, словно той три, а ему не шестьдесят. И пусть Стайлз ворчит на них, но то, как они смотрятся вместе, заставляет его сердце сжаться от тоски и нежности.       Он помнит, когда Клод только родилась, после всех скандалов, связанных с тем, что Талия и Томас были против имени Клаудия, мама уходила из их с Дереком дома только, чтобы переночевать, или же в клинику на процедуры. Она хотела как можно больше времени провести с внучкой, да и в принципе понимала, что с новорожденным ребенком ее сыну просто необходима помощь.       Омега улыбается. Он и сам тогда был ребенком.       Сейчас он со злым смехом вспоминает, что творилось в клинике его бывших свекра и свекрови, когда, взяв на руки ребенка, сказал счастливейшему Дереку, что хочет назвать ребенка в честь матери.       Он помнит, как Дерек, склонившись над ним и их ребенком, боясь даже дотронуться до нее, чтобы не навредить, ответил, что Стайлз может называть ребенка, как сам того хочет. Кто же знал, что, оказывается, Талия с Томасом еще во время беременности Стайлза, узнав, что они ждут девочку, решили назвать ту в честь матери Талии, бабушки Дерека, которую Стайлз уже не застал в живых.       В те дни Стайлз отчетливо понял, что испытывает к родне Дерека не просто неприязнь, а чистую искреннюю ненависть. Он до сих пор не понимает, кем надо быть, чтобы устраивать ругань по поводу имени ребенка сразу после родов. И если Стайлз изначально понимал, что не уступит им в этом, то Дереку настолько присели на уши, что в клинику к Стайлзу тот приходил с жуткими синяками под глазами и откровенно заебанным видом. Правда, все это исчезало, стоило Стайлзу протянуть ему Клаудию.       Стайлз улыбается и смотрит на дочь. С самого рождения ее присутствие вытесняло весь негатив. Даже они с Дереком перестали ссориться так часто, как раньше, и пусть Дерек много работал в клинике, он по возможности всегда старался самостоятельно заниматься с Клаудией, ревнуя к няням. Это всегда забавляло Стайлза.       — Пойдем в дом, — говорит им отец, беря Клаудию за маленькую ручку. Та кивает и вприпрыжку идет перед ним.       При входе внутрь у Стайлза вновь и вновь появляется ощущение того, что его здесь не было несколько лет, хотя он буквально месяц назад приезжал втихаря навестить отца и Клаудию.       Описать сложно, как сильно в этом ему помогал Питер, и если Питера Стайлз понять может, тот с самого начала их брака с Дереком был единственным его другом в семье Хейлов, то Кора приняла осознанное решение не сдавать их Дереку, когда случайно узнала, что происходит. Она считала, что ребенок не должен страдать от того, что ее отец мудак, как сама и говорила.       Даже сейчас первой с ним связалась именно она, а не Питер, рассказав о том, что случилось с Дереком. Питер позвонил уже позже, когда Стайлз на всех парах гнал в аэропорт.       Он с тоской осматривает свой дом, проводит ладонью по потерявшим цвет обоям и грустно улыбается. Он уехал отсюда почти сразу, после смерти мамы, и в этом доме до сих пор все ассоциируется с ней. Ему кажется, что прямо сейчас она спустится с лестницы, улыбнется ему нежной улыбкой и разведет свои худые руки, чтобы обнять его.       — Папуль, я хочу кушать. — Стайлз выходит из своих мыслей и смотрит в сторону Клаудии, та стоит рядом и с улыбкой смотрит на него.       — Сейчас, — тихо отвечает он и, бросив последний взгляд на лестницу, подталкивает ее в сторону кухни.       Там уже стоит покупная еда, вредная, но та, что очень любит Клаудия. Стайлз укоризненно смотрит на отца, а тот делает вид, что понятия не имеет, что что-то не так.       — Ох, дедушка, ты самый лучший на свете! — громко говорит девочка, усаживаясь на высокий стул и протягивая руки к размороженной пицце. Пока она увлечена едой, Стайлз выходит с кухни, не забывая взять с собой пепельницу.       — Я надеюсь, ты сам этим не питаешься, иначе у нас будет очень серьезный разговор, — произносит Стайлз, когда отец встает рядом и укоризненно смотрит на него. Омега, прикуривая, выдыхает дым в приоткрытое окно.       — Ты куришь при ребенке? — спрашивает он, приподнимая бровь.       — Если честно, не знаю, как смог сдержаться и не закурить в клинике, — на выдохе говорит Стайлз, поджав губы. Клаудия что-то смотрит в своем телефоне, пока ест, и Стайлз понижает голос. — Пап, ты не видел его…       — Он очнется? — Стайлз опять прижимает сигарету к губам.        — Уже должен был, — тихо говорит он, прикрывая глаза и смотря на Клаудию. — Я не знаю, что думать, — опять произносит он, качая головой, а отец, подаваясь вперед, обнимает его, и Стайлз, всхлипывая, отводит взгляд.       — Все будет хорошо… — тихо говорит отец, гладя его по волосам. — Дерек всегда был крепким парнем.       — Я не знал, как держать лицо перед дочерью, не знал, что говорить ей, — шепчет Стайлз, качая головой. — Понимал, что если поддамся эмоциям, это ее напугает.       — Никто из нас не знает, как это делать перед вами, — с сожалением говорит отец, подбадривающе улыбаясь.       — Еще его жена пришла, и я сорвался на ней и довел ее до слез, — Стайлз отстраняется, а Ноа приподнимает бровь. Стайлз неловко притупляет взгляд. — Случайно… или не совсем. Не знаю, я так сильно разозлился… — отец продолжает смотреть на него, будто ожидая какого-то признания, а Стайлз отводит взгляд.        — Стайлз…       — Я не хотел, само собой вышло.       — Ты сам ушел от него, причем…       — Да-да, я уже слышал это тысячу раз! — вспыхивает Стайлз, одним глазом наблюдая за Клаудией. — Наслушался тонны «приди в себя, Стайлз», «он тебя любит, Стайлз», «у вас ребенок, Стайлз» и винить их я не буду, но ты ведь знаешь все, что происходило внутри! Его шантаж с мамой, его измену, а его семья, которая лезла в нашу, как к себе? Лезла в воспитание Клаудии, да, черт возьми, Талия при мне сказала Дереку, что лучше бы он женился на дочери ее подруги! При мне! А он ей даже не ответил ничего, просто сказал мне не реагировать. И что он сделал, когда я ушел? Сразу же женился на другой омеге, на этой самой дочери подруги, от которой у него теперь есть гребаный ребенок! — он говорит это на одном дыхании, а отец, видя, что у него начинается небольшая истерика, ведет его на выход из дома. — Клоди, мы сейчас! — произносит Стайлз и, получив короткое «окей», позволяет отцу увести себя на улицу. Сигарета в его пальцах тлеет, и Стайлз, шикая, когда обжигает пальцы, тушит ее о перила крыльца, прежде чем достать новую.       — Ты куришь больше, чем раньше, — замечает отец, а Стайлз молча протягивает ему пачку, угощая. Тот берет сигарету и встает рядом.       Когда Стайлз вновь закуривает, Ноа переводит на него взгляд. Тот смотрит вниз, его губы слегка дрожат.       — Твоему помощнику хватило ума спросить у меня, не собираюсь ли я вернуться к Дереку, представляешь? — с усмешкой спрашивает Стайлз, выдыхая дым. — Как будто его жены не существует.       — Он не мог не заметить твои переживания, — отвечает отец, пожимая плечами, а Стайлз приподнимает бровь. — Джордан… — задумчиво выдыхает Ноа. — Я знаю, тебе неприятны ухаживания со стороны альф, но не стоит отталкивать всех подряд.        — Дело не в ухаживаниях, — возражает Стайлз и, не докуривая сигарету, тушит ее и выкидывает в чистую пепельницу.       Ноа знал, что с тех пор, как Стайлз ушел от Дерека, он не переставал курить, и всегда держит для него на крыльце запасную.       Стайлз, заходя внутрь, идет к Клаудии, которая, уже доев, сидит в гостиной и щелкает кнопки пульта, выбирая то, что хочет посмотреть. Он садится рядом и наклоняется, чтобы обнять ее за плечо. Она тут же поддается к нему, укладывая голову на грудь.       Вдыхая ее запах, он успокаивается.       Словами не выразить то, как сильно он скучает по своему ребенку. Несмотря на то, что он сам принял решение уйти, прекрасно понимая, что Хейлы не позволят без суда забрать ее с собой, а с судом, учитывая связи Томаса, непонятно, как бы вообще все закончилось.       В любом случае, не в пользу Клаудии, которая, хоть и не живет с двумя родителями, не переживала тяжелые разбирательства, ссоры и настраивания семей против друг друга.       Они обошлись малой кровью.       Да и что Стайлз мог дать ей? Живя в общежитии и маясь на различных подработках… понятное дело, что с Дереком ей было куда лучше. В конце концов, что бы ни было между ними двумя, Дерек безгранично сильно любил Клаудию, едва ли не с тех пор, как вообще узнал, что Стайлз ждет ребенка.

2015

      — Прекрасно выглядишь, детка, — слышит Стайлз за своей спиной, пока, стоя у стола с закусками, выбирает канапешки без креветок. Он оборачивается и видит за собой улыбающегося Питера. В отличие от самого Стайлза, который надел белую рубашку и черные брюки, тот одет в явно дорогой темно-коричневый костюм с черной рубашкой. Питер всегда любил приодеться и никогда не жалел на это деньги. Его борода была аккуратно оформлена, а светлые волосы зализаны гелем назад.       — Ты вернулся? Я думал, ты поехал на Гавайи с неизвестным никому вечным любовником, — с улыбкой произносит Стайлз. Питер встает рядом, и они вместе оглядывают небольшой снятый зал. Здесь было довольно светло, декорации отдавали в желтый, а также была огромная туча незнакомых людей.       — Вчера вернулся и узнал, что Талия организовала прием в честь нового фонда в поддержку бездомных животных, — Питер ловит проходящего мимо официанта и забирает с его подноса бокал шампанского. — Если не знать, какая она стерва, можно подумать, что даже хороший человек, — Стайлз прыскает со смеху и качает головой.       Да, к этому приему Хейлы и Ардженты готовились долго, даже Стайлз, особо не участвуя в семейных делах, уже по горло сыт разговорами про сборы.       Наверное, если услышать его мысли, можно подумать, что он гад, не заботящийся о животных, но он ведь прекрасно понимает всю подоплеку, понимает, что сделано это было не из чистых помыслов, а для того, чтобы заслужить очередное общественное «вау».       Хотя, в любом случае, животным уж точно от этого хуже не будет, уже хорошо.       — Питер, — слышат они голос Дерека. Тот, разговаривая с какой-то женщиной-альфой, ненадолго оставил Стайлза. Омега поворачивается к нему и не зло усмехается. Дерек явно не собирается ничего делать со своей ревностью к Питеру,       — Племянник, — с улыбкой отвечает Питер, а Стайлз делает несколько шагов к Дереку. Тот берет его за руку, и Стайлз подмигивает ему.       — Что от тебя хотела Миссис Дориан? — Дерек расслабляется, Стайлз чувствует это по тому, как тот переплетает их пальцы. Дерек переводит взгляд на омегу и мягко улыбается ему.       — Не спрашивай, она решила поинтересоваться о том, какой размер груди ей подойдет, если делать уменьшение, — уныло отвечает Дерек, а Стайлз прыскает со смеху.       Кто бы мог подумать, что из всех направлений хирургии Дерек выберет именно пластическую. Это настолько не вязалось с ним, но Стайлз находил это иррационально забавным.       — Бедный мой супруг, — с усмешкой тянет Стайлз, касаясь его уложенных волос. — Не знаю, как твоя психика это переживет.       — Поверь, на нее будут нападки хлеще этого, — с усмешкой отвечает Питер, допивая шампанское и оставляя его на столе. — Ладно, детки, веселитесь. Стайлз, если захочешь нажраться, мы с Корой будем в баре.       — Питер, алкоголь можно с двадцати одного, а Коре четырнадцать, — говорит Дерек, приподнимая брови, а тот пожимает плечами.        — Я это делаю именно с четырнадцати, — легко отвечает Питер, оставляя их, а Стайлз, усмехаясь, качает головой. Дерек переводит на него взгляд, и Стайлз чуть склоняет голову.       Дерек выглядит безупречно в своем дорогом черном костюме-тройке, только где-то оставил пиджак, но тем не менее. Он движет ладонями вверх по его груди и невольно прикусывает губу. Присутствие Дерека всегда особенно ощущается, это неудивительно, учитывая то, что они связаны меткой, правда, последний месяц стало особенно слабо контролируемо.       — У тебя глаза блестят, — произносит Дерек, ловя его за запястья и дергая на себя. — Я знаю этот блеск, — он наклоняется к его виску и с улыбкой прикрывает глаза, оставляя руки на талии омеги. — И то, каким становится твой запах, когда ты возбуждаешься.       — Понятия не имею, о чем ты, альфа, я просто хотел немного пообжиматься, — с ухмылкой отвечает Стайлз, обнимая его за шею. Дерек улыбается ему в ответ, и Стайлз со вздохом опускает голову на его плечо, осматривая из-за него гостей. Взглядом он натыкается на недовольную Талию и чувствует, как Дерек обнимает его крепче. Он не может видеть ее спиной, иначе, скорее всего, отстранился бы. И Томас, и Талия постоянно делают им замечания на тему излишней демонстрации чувств. — Здесь безумно скучно.       Последняя течка Стайлза закончилась ссорой из-за прервавших их Талии и Лоры, Стайлз был настолько зол, что после того, как накричал на Дерека, выпил таблетку подавителей, чтобы остановить течку. Ему стало плохо, сам Дерек, найдя его вырвавшего у толчка, был в ярости, он даже не сказал ничего, но этого и не требовалось. Стайлз не хотел слушать, а альфа после того, как привел его в порядок и уложил в постель – оделся и ушел куда-то вымещать свою злость.       Оглядываясь назад, Стайлз признает, что в тот день сильно погорячился, несмотря на то, что причина ссоры была вполне логична, все же, ему не следовало прерывать течку, но в том состоянии он был слишком эмоционально нестабилен, чтобы рационально действовать и едва ли осознавал, что делает.       Дерек пришел домой только к утру, и они не разговаривали еще несколько дней, да и вообще старались не попадаться друг другу, в итоге, первым не выдержал Стайлз.       Их отношения не были идеалом, и все равно подлая омежья сущность всегда была в поиске катарсиса. Он скучал по их будням, скучал по разговорам и тактильному контакту. Даже несмотря на долгую ссору, Дерек не переставал о нем заботиться, и это выражалось почти во всем: в том, как Дерек, едва замечая, что Стайлз вздрагивает, молча прикрывал окно, в том, как Дерек несколько раз на дню убеждался у Эдны, поел ли Стайлз, в том, что сквозь сон Стайлз чувствовал, как ему подтыкают одеяло.       Стайлз просто осознал, что больше не может так спокойно переносить их частые ссоры, он понял это, когда не дождался в ту ночь Дерека и извел себя мыслями о том, где тот может быть, но позвонить не позволяла гордость.       Гордость вообще ему многое, что не позволяла. В конце концов, он только учится без тени смущения и без перебарывания самого себя подходить к Дереку и самостоятельно вовлекать его в поцелуи или объятья. Ему сложно, но то, как Дерек после этого меняется, не выразить словами.       Он чувствует, как ладонь Дерека скользит вверх по его спине и зарывается в волосы. Омега приподнимает голову, а Дерек смотрит на него с теплом во взгляде зеленых глаз, что Стайлз уже готовится поцеловать его, забив на все рамки приличия, как его прерывает женский голос.       — Малыш, а я тебя везде ищу, — Стайлз резко оборачивается и видит высокую блондинку. Женщина-омега стоит напротив них, на ней красное платье по точенной фигуре, светлые волосы уложены в высокий прямой хвост, глаза ярко накрашены, так же, как и губы.       Стайлз понимает, что не знает эту омегу. Она даже знакомой ему не кажется.       — Малыш? — недоуменно спрашивает Стайлз, чуть отстраняясь от напрягшегося Дерека. — Девушка, я понимаю, что вы годитесь в матери моей матери, но называть незнакомого…       — К тебе никто не обращался, омега, — со смешком произносит она, и Стайлз настолько удивлен, что даже сказать ничего не может, хотя его довольно сложно лишить дара речи. Та смотрит прямо на Дерека, даже не переводит взгляд на Стайлза, а тот стоит, словно каменная статуя, поджав губы. — Дерек, ты что, прячешься от меня?       — Следи языком, когда говоришь с ним, — говорит Дерек напряженным низким голосом, чем вызывает лишь смешок омеги. Его рука сжимается на талии Стайлза, а тот, нахмурившись, спрашивает:        — Кто это, Дерек? — для него теперь это помещение сузилось до трех человек. Он чувствует, как сердце начинает тревожно биться. Вряд ли Дерек выглядел бы настолько напряженным из-за пустяка.       Дерек переводит на него взгляд, чуть отводит его и вздыхает, но не успевает ничего сказать.       — О, так ты не рассказывал обо мне? Меня зовут Кейт Арджент, я и жена моего брата вместе с матерью Дерека основали этот фонд, — омега подходит ближе, и когда она встает на расстоянии вытянутой руки, Стайлз делает шаг вперед, вставая между ней и Дереком. Его тело будто само двигается. Девушку этот жест смешит. — Расслабься, я не кусаюсь, — говорит она, а потом бросает взгляд на Дерека. — Ну, разве что иногда. Но это может быть приятно, скажи, Дерек? — Стайлз не поворачивает голову к Дереку, но уже без взгляда на него понимает, после этих слов точно ничего хорошего не услышит.       Он едва ли сдерживает себя, зная, что любая попытка выяснить отношения с незнакомой омегой лишь унизит его, в конце концов, гением быть не надо, чтобы понять, что между ними что-то было.       — Мы встречались, когда мне было шестнадцать, я рассказывал тебе, — говорит Дерек Стайлзу. — После того, как мы расстались, она уехала жить в другой город.       — Малыш, не говори обо мне в третьем лице, я стою прямо здесь, — омега со вздохом откидывает назад волосы. — Ладно, не буду злить твоего маленького мужа, я просто хотела предложить поразвлечься на дорожку, завтра уже улетаю из этого захолустья, — она с усмешкой смотрит в глаза шокированного Стайлза, а потом опять переводит взгляд на альфу. И он никогда не мог назвать себя скромным или воспитанным по всем правилам этикета, но подобного пиздеца на его памяти даже у знакомых еще не случалось. — Можно втроем, ты не говорил, что твой омега такой хорошенький, — она опять коротко смеется, а Стайлз, передразнивая ее смешок, растягивает губы в злой улыбке.       — Я бы еще мог подумать над этим, но у меня есть строгий возрастной ценз, не старше тридцати, — Кейт со смешинками в глазах отвечает:       — Это могло бы быть обидно, но увы, — она пожимает плечами.        — Нам не о чем с тобой разговаривать, — напряженно говорит ей Дерек. Он тянет Стайлза обратно к себе, но тот все равно остается стоять чуть спереди. — Оставь нас.       — О, это что, метка? — Кейт приподнимает бровь, когда смотрит на шею Стайлза. Дерек опять тянет его назад, будто та представляет какую-то серьезную угрозу и он в буквальном смысле хочет его защитить. — Ладно, я поняла. Наверное, это было грубо с моей стороны, прости, не думала, что у вас такой крепкий брак, — с очередной усмешкой говорит женщина, чуть сводя брови.        — Кейт…       — Ох, нет, Дерек, это определенно моя ошибка. Я-то подумала, что все не очень хорошо между вами, когда мы трахались месяц назад, но, видимо, тебе просто захотелось разнообразия, — она говорит это с наигранным грустным вздохом, а Стайлз больше не может удерживать маску спокойствия на лице.       — Что?.. — вырывается у Стайлза. У него сбивается дыхание, он смотрит в шоке на женщину, а потом, переведя взгляд на Дерека, тут же понимает, что она не врет. Он поджимает губы, глубоко вздыхает и, глядя на ухмыляющуюся омегу, старается успокоить злость. Не доставит он ей такого удовольствия. Он едва сдерживается, чтобы не оттолкнуть альфу, который, убрав руку с его талии, сильно сжимает запястье, не сводит с него взгляда.        — Стайлз, — тихо зовет Дерек, его взгляд бегает, он явно не знает, что говорить, — я…        — Ох, попахивает супружеской ссорой, что ж, оставлю вас разбираться наедине, — Кейт играет бровями, глядя в лицо Дерека. — Надеюсь, мы с тобой в расчете, малыш? Ведь из-за него ты меня так некрасиво бросил, не так ли? В любом случае, я не держу обиды, надеюсь, еще свидимся, малыш! — она разворачивается и на высоких каблуках направляется обратно к своей семье, и Стайлз уверен, что она улыбается, отходя от них.       Дерек не смотрит на нее, он встает перед Стайлзом, а тот пытается вырвать свое запястье из хватки Дерека.       Какой же он идиот.        — Стайлз…       — Все нормально, — тихо говорит Стайлз, поджимая губы и чувствуя дрожь в пальцах. Ему срочно надо покурить.       — Дай объяснить, я…       — Нет, нет нужды, — перебивает Стайлз, качая головой. Его ожидания — только его ошибка. Он знал, что Дереком нельзя очаровываться. Он всегда говорил это себе.       Правда, даже остерегая себя, не был готов к тому, что его будут унижать любовники его мужа прямо на приемах его же семьи, но тем не менее.       — Пожалуйста, Стайлз, — тихо просит Дерек, сводя брови, а омега больше ничего не отвечает. Ему до безумия хочется курить, хотя он действительно давно этого не делал, старался бросить. Но он знает, где сигарету можно взять.       Игнорируя Дерека, он направляется к бару, уже не пытаясь вырвать руку. Тот все это время идет за ним. Альфа пытается позвать его, но тихо, так, чтобы не привлекать к себе внимания, а Стайлз не реагирует, чтобы не устраивать здесь сцену.       Питер находится рядом с Корой, которая украдкой пьет вино и, видя Дерека, даже прячет бокал за спиной, но того сейчас это совершенно не волнует.       — Пожалуйста, скажи, что у тебя есть сигареты? — сходу спрашивает Стайлз, подходя к Питеру. Тот хмурится, осматривает их обоих и сразу достает пачку.       — С Клаудией все в порядке? — осторожно спрашивает мужчина, а Стайлз быстро кивает.       — Да, мама с папой дома, отдыхает, я верну, — на одном дыхании отвечает Стайлз, забирая всю пачку. Дерек следует за ним хвостом, пока они не выходят из здания, и Стайлз, понимая, что, взяв сигареты, забыл о зажигалке, возводит голову кверху и в ярости бросает пачку на землю.       — Твою мать! — громко говорит он, а потом, сжимая губы, прикрывает глаза ладонью.        — Стайлз, это ничего не значит, — осторожно начинает Дерек, но Стайлз перебивает, бросая на него разъяренный взгляд:       — Отъебись, Дерек, — зло говорит омега. Он готов пойти на попятную, но если Дерек продолжит его доставать, то не выдержит.       — Я просто…       — Ты просто что, Дерек? — резко спрашивает Стайлз, подходя к нему вплотную и глядя в глаза. — Шел, споткнулся и упал в нее? — Дерек сводит брови и опускает взгляд.       — После нашей ссоры я уехал в семейный особняк, она как раз уезжала оттуда, и я, и мы… — Дерек замолкает, а Стайлз, приподняв бровь, ожидает продолжения, но поняв, что не дождется, кивает несколько раз.       — Потрясающе. Просто супер.       — Я был зол, и из-за твоей течки был всплеск гормонов, а она…       — Я и не сомневался, что виноват в том, что ты не умеешь держать член в трусах, именно я, надеюсь, хоть она тебя утешила! — перебивает его Стайлз. — По ней прямо видно, с какой любовью она к тебе относится, — с сарказмом отвечает Стайлз.       — Я пожалел об этом, как только…       — Как только кончил? Могу поспорить, это был самый печальный оргазм в твоей жизни, а теперь послушай меня, альфа, — Стайлз делает паузу, глубоко вздыхает, стараясь унять дрожь в голосе, а Дерек, замолкнув, кивает с таким выражением лица, будто его собираются линчевать. — Я знаю, что я от тебя не уйду, ты знаешь, что я от тебя не уйду, наверное, стоит напомнить нам обоим, что этот брак случился из-за рака моей матери, которым ты, кстати, не постеснялся меня шантажировать когда-то, но да ладно, мы это пережили. Дерек, ответь только на вопрос, ладно? Лишь на один, мне больше ничего не надо. Я с тобой, потому что моя мать больна, не будь ее, и меня бы не было, ты это знаешь…       — Это не так, — тихо произносит Дерек, сводя брови, но Стайлз игнорирует это. — Может быть, раньше, но сейчас я знаю, что это не так, — Стайлз отмахивается, игнорируя эти слова, будто они не были произнесены.       — Ну вот ответь мне наконец, зачем тебе все это? Зачем я тебе? Зачем ты все это начал? Я уже было почти поверил, что ты любишь меня своей своеобразной любовью, но, судя по тому, что ты трахаешься на стороне, дело совершенно не в этом…       — Я не спал ни с кем до этого! — громко возражает Дерек, а Стайлз усмехается и качает головой.       — О, благодарю тебя за это! Ведь это же все меняет! — громко говорит Стайлз, начиная истерично смеяться. Дерек подходит на шаг ближе, его глаза блестят, брови сведены, а губы побледнели от нервов.       — Я лю…       — Закрой рот, — жестко перебивает Стайлз, поджав губы. — Не смей мне этого говорить! Ты никогда этого не говорил!        — Стайлз, пожалуйста, я просто ошибся, я был зол на тебя, на себя и на семью, и я поехал к ним, чтобы забрать ключи, я бы никогда…       — Но ты уже, Дерек, неважно из-за чего это случилось и почему, — тихо отвечает Стайлз, сводя брови, он тихо всхлипывает, но не позволяет себе позорно заплакать. — Несмотря на то, что нас ничего не связывало поначалу, я и подумать не мог о том, чтобы посмотреть на другого альфу, — Стайлз поджимает губы и отводит взгляд. — Это моя ошибка, я начал чувствовать к тебе то, что чувствовать не должен, — тихо продолжает он, чуть приподнимая голову, потому что слезы становится сдерживать действительно сложно. — Я подумал, что… ладно, это уже неважно.        — Стайлз, я никогда больше…       — Не оправдывайся, — тихо просит Стайлз. Он глубоко вздыхает. — Не унижайся хотя бы.       — Прости, извини меня, я ненавидел себя каждый день после того, как это произошло, даже подойти к тебе не мог, хотел признаться, но ты… — Дерек резко замолкает, а Стайлз хмыкает.       — Но я?..       — Ты начал… открываться мне — тихо, будто стыдясь, отвечает Дерек, прикрывая глаза. — На днях ты сам подошел ко мне, пока я сидел за столом и обнял со спины, например, целуешь меня, искренне смеешься со мной, — Дерек прикусывает губы. — Я знал, что после моего признания этого больше не будет.       Стайлз прикусывает губу и несколько раз кивает.       — Ты был прав. Не будет.        — Стайлз, — тихо произносит Дерек, сводя брови. Если бы омега не знал Дерека, то решил бы, что и он сейчас заплачет. — Я знаю, что все испортил, но прошу, дай мне шанс, — он берет ладони Стайлза в свои и заглядывает в глаза.       — Я поеду домой, — устало говорит Стайлз, высвобождаясь. — Пойми правильно, я не могу сделать ничего с твоими походами налево, но я прошу, делай это хотя бы с теми, кто не будет потом с гадкой улыбкой смотреть на меня и предлагать секс втроем.        — Стайлз…       Он больше не слушает и уходит, а Дерек не пытается догнать, понимая, что если постарается задержать, лишь разозлит его.       Омега дает волю эмоциям только тогда, когда доезжает на своем джипе до дома, и то, его слезы нельзя назвать истерическими, скорее это были слезы обиды.       Он злится на самого себя за то, что привязался к Дереку, злится на то, что ему не плевать на эту измену, злится на Дерека за то, что тот оказался таким типичным альфой, злится на суку Кейт, которая подошла к ним, просто чтобы поднасрать Дереку за какие-то прошлые обиды.       Эдна спрашивает у него, все ли в порядке, а сам Стайлз, готовясь ответить, что все нормально, чувствует приступ тошноты от сладкого запаха ее духов. Она отпаивает его водой, после того, как он вырывает, буквально уложив в постель, заваривает крепкий черный чай с лимоном.       Позже, уже лежа лишь со включенным ночником, он разговаривает с мамой по телефону, делая голос настолько беззаботным, насколько может, и почти засыпает под ее спокойный голос.       Дерек приходит спустя два часа, Стайлз едва ли смог заснуть, мысли не позволяли, и он слышит, как тот тихо снимает с себя одежду и уходит в ванную, а после того, как принял душ, ложится позади него.       Стайлз не выдает того, что не спит, но не может не вздрогнуть, когда Дерек неожиданно обнимает его со спины.       — Ты не хочешь меня видеть и слышать, я знаю, — шепотом говорит Дерек, уткнувшись носом в его волосы. — Я бы и сам не захотел, — Стайлз старается успокоить сердцебиение, но, к сожалению, никто и никогда не учил его это делать. Он чувствует руку Дерека на своей груди и прекрасно понимает, тот знает, что он не спит. — Ты можешь не верить мне, но нет того, кого я любил бы больше тебя. Каждая ошибка, каждая ссора, все, что я делаю, происходит только из того, что я безумно люблю тебя, — Стайлз не сдерживает вздоха, а рука Дерека опускается на его живот. — Ты постоянно спрашиваешь, почему я женился на тебе, почему так быстро, почему… почему между нами все произошло так, как произошло, — Дерек прерывается и обнимает его крепче. — Кроме этой, причин больше нет.       Стайлз не может вытянуть из себя ни слова, но вряд ли Дерек ждет от него хоть какого-то ответа. Он отчаянно пытается не верить в слова Дерека, но знает, тот, черт возьми, не лжет.       Дерек больше не говорит, а Стайлз потихоньку засыпает, убаюканный его запахом.       После выходки Кейт все, конечно, меняется.       — Я переночую у родителей, ладно? — спрашивает Стайлз вечером следующего дня. Он одет довольно легко, в светлую футболку и шорты, Дерек только вернулся из клиники, они едва виделись с утра.       Он подходит к Стайлзу, который выбирает йогурт в холодильнике.       Это первое предложение, которое Стайлз говорит ему со вчерашнего дня. Он даже поздоровался с ним кивком.       — Хорошо, — тихо отвечает Дерек, стараясь поймать его взгляд, но не выходит. — Я отвезу тебя, только переоденусь, — Стайлз пожимает плечами, а Дерек, прикрывая глаза, отходит. Он не представляет, что ему делать, но ему некого винить, кроме самого себя.       Стайлз едет без вещей, в его прошлом доме осталась некоторая одежда из-за того, что он раза два в месяц ездит ночевать у отца с матерью.       Они идут к гаражу, и Стайлз садится на пассажирское сидение камаро, Дерек же, садясь на водительское, поворачивает ключ зажигания и ждет, пока дверь гаража автоматически откроется.       Он переводит взгляд на омегу и слабо втягивает его запах.       — Не люблю ночевать без тебя, — произносит Дерек, а Стайлз зло усмехается.        — Ага, — произносит омега и включает на своем телефоне блютус. Дерек не успевает понять, что он делает, как в машине включается музыка. Таким образом, тот дает понять, что говорить он все так же не намерен. Дерек может понять, и он постарается дать ему столько времени, сколько понадобится.       Бейкон Хиллз маленький город, они доезжают довольно быстро и не перекидываются и словом во время того, как едут. Когда Дерек паркуется за машиной шерифа, то понимает, что перед домом стоит еще одна служебная машина. Стайлз тоже ее видит, но не придает значения.       Дерек хмурится, но ничего не говорит.       Они со Стайлзом идут ко входу и заходят в дом без звонка.       Клаудия, идущая из гостиной на кухню, видя их, широко улыбается. Она выглядит уставшей, но вполне в норме для человека, проходящего лечение. На ее голове парик лучшего качества, но он все равно не может сравниться с ее настоящими каштановыми волосами.       Стайлз подходит к ней и крепко обнимает, а она целует его в щеки и лоб. Дерек слабо улыбается, глядя на них. Между ним и матерью никогда не было такой нежности, она и целовала его в последний раз, наверное, лет в десять.       — Дерек, привет, дорогой, — говорит Клаудия и идет к нему. Он ловит ее руки, а она осторожно целует его в щеку, чем вызывает приятное смущение. Стайлз странно смотрит на него, но не реагирует. В принципе, у Дерека с самого начала с родителями Стайлза были неплохие отношения. Конечно же, они знали его с детства, так что и чужими их назвать сложно, но все-таки они довольно тепло приняли его в семью, несмотря на поспешное решение заключить брак и его выходку на церемонии.       В отличие от его семьи.       Не сказать, что Дерек общался с Ноа и Клаудией вне Стайлза, но Клаудия вполне могла набрать его, когда не могла дозвониться до своего сына, и они могли поболтать о том о сем при учете свободного времени.       — Пойдем, Ноа с Джорданом смотрят матч, можете сесть к ним, я вам принесу чай, — она довольно бодро разговаривает с ними, а Стайлз, улыбаясь, берет ее за руку.       — Оставь, я сделаю, Дерек, идите с мамой в гостиную, ладно? — он поворачивается к нему, и Дерек кивает. Клаудия качает головой, взлохмачивает волосы Стайлза и позволяет Дереку увести себя.       В гостиной сидит альфа, которого Дерек едва знает. По большей части потому, что тот иногда крутится возле Стайлза, стоит омеге заскочить к отцу в участок. Джордан поднимается вместе с шерифом, чтобы поздороваться, и Дерек, пожимая им обоим руку, усаживается в кресло. Шериф спрашивает, как его работа, и Дерек поддерживает с ним светский разговор. Чему-чему, а этому его отец и мать учили, пожалуй, всю жизнь, хотя Дерек просто ненавидит бессмысленную болтовню. Хотя к Ноа это не относится.       — Кому чаек? — Стайлз заходит в гостиную с широким подносом, на котором стоит чайник с готовой заваркой и пятью стаканами. Дерек чуть склоняет голову и рассматривает омегу.       Стайлзу до сих пор едва ли дают двадцать лет, скорее шестнадцать-семнадцать, он как-то жаловался, что без ID ему и сигареты не продают. Он улыбается родителям и Джордану, на его щеках появляются ямочки, и Дерек понимает, что ужасно соскучился по ним за этот день.       Дерек иррационально хочет, чтобы каждая улыбка Стайлза принадлежала только ему. Он видит, как Джордан сразу же поднимается и помогает Стайлзу поставить все на журнальный столик, а шериф, отодвигая помощника, заключает сына в крепкие объятья.       Они коротко переговариваются, и Стайлз уходит обратно, чтобы принести сладкого к чаю.       — Я помогу, — предлагает Джордан, а Дерек, сдерживая злость, молча встает со своего места и уходит из гостиной на кухню, замечая, как на ладонь Джордана ложится рука Клаудии, и та отрицательно качает головой несколько раз.       Дерек заходит в комнату, Стайлз стоит к нему спиной, раскладывая вкусно пахнущую домашнюю выпечку в тарелку.       — Ты знал, что он здесь? — тихо спрашивает Дерек, а Стайлз поворачивает к нему голову и приподнимает бровь. Дерек опускает взгляд. — Мне не нравится, что он ошивается около тебя.       — Да, я теперь понимаю, почему ты такой ревнивый, альфа, — Стайлз криво улыбается. — Но не суди меня по себе, стал бы я изменять тебе в доме своих родителей? — Стайлз всем телом поворачивается к нему, скрещивая руки на груди. — По-моему, из нас двоих подобным балуешься именно ты.        — Стайлз, я… — Дерек сводит брови и возводит голову кверху. — Это было один раз и больше не повторится.        — Один:ноль в твою пользу, приятель, что могу сказать, — со вздохом отвечает Стайлз, беря одной рукой тарелку с выпечкой, а второй поднос с пятью небольшими блюдцами с чайными ложками.        Дерек подхватывает поднос, и они со Стайлзом находятся слишком близко. Омега отводит взгляд, а Дерек наклоняется, пока не касается его лба своим лбом.       — Что мне сделать? — шепчет Дерек, прикрывая глаза. — Что угодно, только прекрати вести себя так, словно я чужой для тебя.       — Оставить в покое, — сразу же отвечает Стайлз и, отстраняясь, обходит его и идет обратно в гостиную.       Дерек смотрит в его спину, и ему хочется избить самого себя. Ни одна злость не оправдывает того, что он сделал, ни одни взбешенные гормоны, ничто не оправдывает его поступок.       Он идет за Стайлзом, видит, как тот кладет блюдца перед родителями, а потом перед Джорданом, который улыбается, глядя на омегу, и Дереку хочется выбить ему все ровные белые зубы.       Он подходит к омеге со спины, когда тот заканчивает, и усаживает на кресло, где сидел сам, чтобы тот не садился рядом с Пэрришем. Стайлз никак это не комментирует, а Дерек, разливая всем чай, кроме себя, приносит Стайлзу чашку на блюдце, которое кладет на широкий подлокотник, и его любимую слойку с шоколадом.       — Спасибо, — спокойно говорит Стайлз, а Дерек кивает, он присаживается на свободный подлокотник и наклоняется. Стайлз поднимает голову.       — Я, наверное, поеду домой. Ты же приедешь завтра? — тихо спрашивает Дерек, чтобы не мешать шерифу смотреть матч.       — Наверное, не знаю, — отвечает Стайлз, пожимая плечами и смотря на него с чуть приподнятой бровью. — Постарайся никого не приводить домой, но, если приведешь, смени простыни, — Стайлз приподнимается, между их губами остается несколько сантиметров. Дерек поджимает губы из-за его слов, но проглатывает их. Если Стайлзу нужно выплеснуть яд – пусть. Это меньшее, что Дерек может сделать.       Дерек ничего не отвечает, он наклоняется и мягко целует Стайлза, прикрывая глаза. Их поцелуй длится недолго, Дерек не старается его углубить, во-первых, они не одни, а во-вторых, вряд ли Стайлз хотел бы этого. Тот прерывисто вздыхает, а Дерек, втягивая его запах, чуть хмурится, вновь улавливая едва заметные изменения, а потом смотрит в его янтарно-карие глаза.       Омега никак не комментирует поцелуй, а потом и вовсе отводит взгляд и коротко прощается. Обычно он всегда провожает его, когда Дерек оставляет его у родителей, и сейчас, Дерек знает, он не идет за ним не бездумно.       Даже эта мелочь сводит его с ума, но он даст сколько угодно времени омеге, если это поможет.       Стайлз приезжает домой спустя четыре дня, это первый раз, когда он так надолго остался у родителей, и на удивление первый раз, когда в родительском доме его посетила мысль о том, что он хочет домой. Не из-за того, что с родителями плохо, нет, с ними лучше всех, просто… он как будто перестал ощущать себя на своем месте.       Он здоровается с улыбающейся Эдной, знает, что Дерека пока нет дома. Та как раз протирает окна, и Стайлзу становится не по себе от запаха моющего средства. Последнее время он ненормально сильно реагирует на запахи, даже на привычный запах маминого парфюма.       Стайлз принимает душ, находит плавки и выходит к бассейну. Он отменил всех репетиторов на этой неделе, решил, ему можно немного отдохнуть и хорошенько подумать о своих последующих действиях.       Родителям он, понятное дело, не стал ничего рассказывать, хотя мама, конечно же, поняла, что что-то не так, раз он остался аж на четыре дня, но за язык его не тянула, а сам Стайлз понимал, что лишь понервирует их зазря, если расскажет. Опять же, от Дерека он все равно не уйдет, особенно когда мама относительно хорошо чувствует себя благодаря полноценной программе лечения.       Стайлз с разбегу прыгает в бассейн и, погружаясь с головой, наслаждается прохладной водой. Он не выплывает наверх и задерживает дыхание.       Дерек почти не звонил ему, чаще писал, узнавал, нужно ли ему что-то и о его самочувствии. Его признание в любви ночью немного выбило Стайлза из равновесия. Почему Дерек его любит? Когда это началось? Почему тот никогда не пытался за ним ухаживать в таком случае?       У него было так много вопросов, но задавать их Дереку — плевое дело. Все равно ничего внятного не ответит.       Стайлз выплывает, чувствуя легкое головокружение. Последнее время он постоянно испытывает непонятную усталость, и вроде бы он высыпается, не работает, а репетиторы никогда не приходят к нему раньше двенадцати.       Он откидывается на спину и смотрит в ясное небо, позволяя воде самой удерживать его. Видно, ему и по жизни придется вот так вот плыть по течению.       Стайлз выходит из бассейна спустя двадцать минут, стелет полотенце на лежак и ложится на него, притягивая к себе одну из книг Стивена Кинга. Давно хотел прочесть, но так и не доходили руки. И он даже не думал спать, но в какой-то момент все равно просыпается от того, что чувствует запах Дерека.       Он приоткрывает глаза, понимает, что накрыт большим полотенцем, которое явно не сам принес, а солнце почти село.       — Дерек, — хрипло произносит он, когда видит того, и подавляет в себе желание зевнуть. Альфа сидит на придвинутом соседнем лежаке и выглядит немного уставшим с работы, он уже переоделся в домашнюю одежду, легкую белую футболку и темные спортивные штаны. — Долго я спал?       — Я пришел где-то час назад, не стал тебя будить, — отвечает Дерек, а Стайлз, приподнимаясь, невольно вдыхает в себя запах альфы. Он прикрывает глаза и тянется, а потом причмокивает несколько раз. Если честно, после такого дневного сна он чувствует себя еще хуже. Стайлз хмурится, когда Дерек берет его руку в свою. — Ты хоть ел сегодня?       — Конечно, ел, Дерек, уже вечереет, — Стайлз со вздохом забирает свою руку и тянется, а альфа, припустив взгляд, выдыхает:       — У тебя изменился запах, — Стайлз переводит на него взгляд и приподнимает бровь. Дерек чуть нервно трет свои пальцы.       — В смысле изменился? Я не чувствую. Давно? — Стайлз начинает осматривать себя, будто может что-то разглядеть, а Дерек берет его руки в свои.       — Все нормально, — успокаивает он, видя, что Стайлз немного пугается. — Ты до сих пор пахнешь собой, просто немного по-другому.       — И что это должно значить? Я чувствую легкое недомогание, но я ведь и раньше простужался, и ты не говорил о том, что мой запах меняется, — хмуро спрашивает Стайлз, глядя в его глаза, а Дерек достает из кармана какую-то продолговатую коробочку и протягивает ему. Омега забирает ее и приподнимает брови. — Тест на беременность? Дерек, я на таблетках, я не могу быть беременным, — Стайлз отводит взгляд, а Дерек вздыхает и поджимает губы.       — Ни одни таблетки не дают стопроцентную гарантию во время течки, если альфа и омега имеют полную совместимость, — отвечает Дерек, глядя в его глаза, а Стайлз фыркает, чуть кривя губы.       — Полная совместимость? Да ты, наверное, шутишь, — тихо отвечает Стайлз, не веря в то, что это возможно. Тем не менее, он резко поднимается и, забирая тест, выходит с веранды, направляясь прямиком в туалет.       Только этого ему не хватало.       Он долго смотрит на коробочку и откидывает голову, возводя взгляд вверх.       Это не может быть беременность, просто не может. Он консультировался с несколькими разными врачами, которые подобрали ему таблетки в соответствии со всеми потребностями, пообещав защиту даже во время течки.       — Это просто невозможно, — говорит он сам себе, хотя сердце уже начинает тревожно биться, и он разрывает упаковку.       Сделав тест, он откладывает его на раковину и умывает лицо холодной водой. Сегодня было не слишком активное солнце, так что он немного загорел, но, к счастью, не обгорел. Он немного боится смотреть на результат теста и выходит из ванной, чтобы надеть что-то, помимо плавок.       В гардеробной, доставая чистую домашнюю одежду, он не выдерживает и смотрит в зеркале вниз, на свой плоский живот, и поворачивается боком.       Даже намека на живот нет.       Они с Дереком говорили об этом, говорили, что пока оба не готовы иметь ребенка, друг с другом бы разобраться, прежде чем детей заводить.       — Черт возьми, — тихо произносит Стайлз. Иметь ребенка от альфы, который зависим и материально, и, что еще хуже, эмоционально от своей ебанутой семьи, что может быть хуже? Разве что то, что этот альфа еще и бессовестно наставляет тебе рога в городе, где каждый друг друга знает. Ребенок навсегда привяжет его к Хейлам, в этом нет сомнения.       Стайлз медленным шагом возвращается в ванную, стараясь оттянуть неизбежное, и когда берет тест в руки, то сглатывает горький ком и начинает тихо смеяться.       Разумеется, тест положительный. Разумеется, Стайлз просто не может не быть настолько неудачником, даже на таблетках умудрился залететь.       И если до этого времени Стайлз кое-как держался, то сейчас ему кажется, что он готов убить Дерека и расчленить его труп.       Он выходит из спальни и быстрым шагом отправляется обратно к Дереку. Тот уже сидит в основном зале, говорит с кем-то по телефону, и омега, вырывая из его руки мобильник, нажимает на отбой, откидывая его на стол с громким стуком.       — Ты охренел? — спрашивает удивленный Дерек, переводя на него взгляд, а Стайлз, поджимая губы, кладет перед ним на стол использованный тест. Дерек хмуро смотрит на результат, а поднимает на него взгляд своих светлых глаз. — Стайлз, это же…       — Как нам его растить, скажи? — спрашивает Стайлз охрипшим голосом. Он сводит брови и отходит на шаг, прижимая запястья к груди. Он чувствует тяжесть в ней, а горло будто сжимают всеми пятью пальцами, перекрывая кислород. — Как нам вырастить ребенка? Как сделать его жизнь счастливой, когда мы даже себя счастливыми сделать не можем? — Дерек осторожно поднимается, делает к нему шаг, а Стайлз отходит, качая головой. — Как это могло произойти? — сипло спрашивает Стайлз даже не у Дерека.       — Детка, успокойся, пожалуйста… — просит альфа, вновь пытаясь подойти.       — Не надо говорить мне успокоиться, мать твою! — громко говорит Стайлз, вырывая ладонь, которую Дерек попытался взять. — Ты ведь сам не хотел детей!       Дерек молчит, он опять осторожно поднимает ладонь и касается ей предплечья Стайлза. У омеги дрожат губы, и он явно близок к нервному срыву.       — Как я мог не хотеть от тебя ребенка? — после недолгого молчания произносит Дерек, а Стайлз непонимающе смотрит на него. — Я просто был не против подождать, — он заглядывает в его глаза, а на лице Стайлза отражается такой ужас, что Дереку становится не по себе. — Стайлз…       — Ты что-то сделал с таблетками?..       — Нет! Нет, Стайлз, я бы не стал! — перебивает Дерек, а потом возводит голову вверх. — Какого ты мнения обо мне? Я бы никогда… — Стайлз хмыкает, а потом опускает взгляд. — Стайлз, я бы никогда не делал этого за твоей спиной, поверь мне, — омега качает головой и зарывается ладонью в свои волосы, чуть сжимая.       — Я верю, — тихо говорит Стайлз, опуская взгляд. — Я верю, что ты ни при чем, я просто… Боже, — омега опять качает головой и прикрывает рот и нос рукой. — Дерек, как мы… — он всхлипывает и поднимает взгляд на Дерека, указывая на него ладонью. — В жизнь нашего ребенка будет лезть вся твоя семья, пока ты будешь шляться по другим омегам, и при любом моем слове ты будешь шантажировать меня лечением моей матери, мне придется выбирать между жизнью мамы и счастьем собственного ребенка, — Стайлз говорит все тише и тише, его голос дрожит, а в уголках глаз собираются слезы.       Если раньше бывало, что он чувствовал себя беспомощным, то сейчас он понимает свою абсолютную никчемность.       Дерек не выдерживает, подходит близко и забирает его ладони в свои, глядя в глаза. На его лице отражается столько эмоций, он сводит свои густые брови и крепче сжимает его ладони в своих.       — Нет! Нет, Стайлз, такого не будет! — взрывается Дерек, он говорит громче, чем обычно, не зная, как убедить Стайлза в своих словах. — Не будет никаких омег, я совершил ошибку от злости, от тупости, — он начинает метаться, приподнимает лицо Стайлза, чтобы тот смотрел в его глаза. — Ты прервал течку, при этом для меня не закончился гон, что она спровоцировала, и я… черт возьми, Стайлз, я не виню тебя, и я не могу заставить тебя верить себе, но обещаю, этого больше не повторится, и обещаю, что не позволю никому причинить вред этому ребенку, я… — его голос срывается, — Стайлз, я никому не позволю лезть в его жизнь, — Дерек гладит его щеки, а Стайлз, глядя на него, не находит в себе сил отстраниться. Он не знает, верить ему в слова Дерека или нет, но, черт возьми, как же сильно ему хочется верить. Альфа наклоняется, его ладони осторожно ложатся на плечи Стайлза, и запах в ту же секунду окутывает собой. — Я обещаю тебе, ребенка мы будем воспитывать только вдвоем, поверь мне хотя бы один раз, ладно?       Дерек прижимается носом к его волосам, и несколько минут они стоят молча. Стайлз не обнимает Дерека в ответ, но не отстраняется. Лишь прикрывает глаза и старается прийти в норму.       Он поднимает взгляд на альфу, когда находит в себе силы отстраниться. Тот кажется таким уязвимым сейчас, его глаза то и дело бегают, губы побледнели, как всегда бывает, если Дерек нервничает, и когда Стайлз осторожно касается своей ладонью его щеки, ему кажется, что перед ним щенок, который получил поощрение от хозяина.       Отчего-то ему становится интересно, что же делали родители Дерека, чтобы вырастить его тем, кем он является сейчас?       — Я не собираюсь избавляться от него, — тихо говорит омега, глядя в его глаза. — Я бы не смог, — Дерек сжимает на своей щеке ладонь Стайлза и прикрывает глаза, облегченно вздыхая. — Пообещай мне только одно, ладно? — Дерек сводит брови и хочет что-то сказать, но Стайлз не позволяет. — Что бы дальше ни было между нами, с нами… пообещай, что ты всегда будешь на его стороне, ладно? — Стайлз заканчивает, а Дерек кивает несколько раз. — Даже если это будет касаться твоих родителей. Обещай, что всегда будешь за него и не дашь им сделать то, что они сделали с тобой, Лорой и Корой, — Стайлз криво улыбается. — Больше мне никаких обещаний не нужно, — шепотом заканчивает он, а Дерек, глядя в его глаза, кивает несколько раз.       — Обещаю, — отвечает Дерек и осторожно тянет Стайлза на себя, чтобы обнять, и Стайлз не сопротивляется. Он также не обнимает его в ответ, но прикрывает глаза. — Я надеюсь, ты когда-нибудь сможешь простить меня, — шепчет Дерек в его волосы, зарываясь в них ладонью, а Стайлз кивает.       Он прикрывает глаза, чувствуя запах альфы, который сейчас почему-то так сильно необходим. Он думает о будущем, думает о том, будет ли этот ребенок девочкой или мальчиком, альфой, бетой или омегой, думает, смогут ли они сделать его счастливым       — Я не знаю, — тихо говорит Стайлз, прикрывая глаза, — но я очень постараюсь.

2025

      Собирая Клаудию в школу, Стайлз с грустью думает о том, как же сильно он скучает по ней. Маленькая омега говорит с ним, пока чистит зубы, говорит, пока он расчесывает и заплетает ее густые волосы, говорит с ним, пока Стайлз готовит ей ее любимые тосты с тремя видами сыра, пока Стайлз сам отвозит ее в школу, и она так сильно напоминает ему самого себя.       В детстве его мама точно так же выслушивала весь его словесный понос с улыбкой, даже отвечая вовремя.       Он паркуется и выходит из машины, помогая Клод вылезти. Одноклассники Клаудии уже ждут ее на школьном крыльце, она машет им рукой, и Стайлз с усмешкой думает, что почти все альфы.       Как и у него.       Что ж, неудивительно, что они крутятся вокруг нее. Клаудия невероятно красивый ребенок.       — Ты сейчас куда? — она поправляет рюкзак, смотрит на него снизу вверх, а он, приглаживая ее пиджачок, поднимается во весь рост.       — Поеду к папе, посижу с ним.       — Я тоже приеду после школы в больницу, дождешься меня? — спрашивает она, а Стайлз кивает. Он знает, что с тех пор, как он сам исчез из жизни Клаудии, Дерек нанял ей личного водителя, чтобы та могла передвигаться по городу под его контролем.       — Конечно, только сейчас сосредоточься на уроках, хорошо?       — Пап, я вообще-то лучшая в классе, — пожимает она плечами, прикрывая глаза, а Стайлз с усмешкой встрепывает ей волосы, чуть сбивая прическу, чем вызывает ее улыбку и наигранно недовольную гримасу.       — Беги давай, выскочка, увидимся, — она встает на носочки, а он наклоняется, чтобы она могла поцеловать его в его щеку. Глядя на то, как ее встречают друзья, Стайлз с улыбкой вспоминает и о своем детстве.       Они со Скоттом тоже вот так ждали друг друга у крыльца, потом к ним присоединилась еще и Эрика, а сейчас он даже вспомнить не может, когда последний раз видел вживую близких друзей. Эрика в постоянных командировках, и с ней он, если честно, потерял прошлую связь, а Скотт, пусть и был в курсе всего, что происходит в его жизни, как и Стайлз о его, все же переехав из Бейкон Хиллза вместе с Эллисон, не мог быть всегда рядом.       Стайлз приезжает в клинику через двадцать минут и даже не удивляется, когда к нему подходит охранник. Хотя он вообще не помнит, чтобы когда-то видел в этой клинике охрану.       — Вы не можете входить в эту клинику, — говорит ему охранник. — Приказ главврача, — Стайлз приподнимает бровь и не двигается с места, а когда бета тянет к нему руку, чтобы, видимо, помочь выйти, Стайлз отступает на шаг.       — Дотронешься до меня, и я не отвечаю за сохранность твоих яиц, — с улыбкой говорит Стайлз. Тот смотрит на него со снисхождением, будто Стайлз какая-то маленькая рычащая собачка, которая вызывает не страх, а чувство умиления. Стайлз вопросительно смотрит на него. — В чем проблема?       — Приказ главврача, — повторяет охранник, а Стайлз качает головой.       — О, да ладно, — Стайлз фыркает и проходит дальше, на стойку регистрации, охранник следует за ним по пятам. — Дженнифер, не подскажешь, какого хрена происходит?       Сестра на стойке неловко смотрит на него. Она переводит взгляд на охранника позади, а потом со вздохом разводит руками.       — Доктор Хейл сказала не пускать вас к… доктору Дереку Хейлу, — Стайлз приподнимает брови.       — На каком основании она запрещает это?       — На основании того, что клиника принадлежит ей и ее мужу, — Стайлз оборачивается и видит за спиной Лору. Та в белом халате, в ее руках история болезни, она смотрит на Стайлза с небольшим изгибом на тонких губах. — Давно не виделись, омега.        — Доктор Хейл, — со злой улыбкой говорит он, отходя от стойки. — Хотел бы сказать, что рад видеть, но ты же знаешь, я плохой лгун.       — Я тоже не в восторге, Стайлз, — отвечает Лора, закрывая планшет с информацией. — Ты не имеешь права навещать его. Ты не являешься членом семьи, — говорит она, подходя на расстояние вытянутой руки. Она была сильно ниже него, но, как правило, надевала каблуки даже на работу. Ее волосы уложены в аккуратные черные локоны, а на лице неяркий макияж.       — Я как раз имею на это полное право, — с такой же улыбкой продолжает Стайлз, глядя в ее глаза. Лора приподнимает тонкую бровь. — Тебе напомнить, почему?       — Может быть, тебе напомнить, что вы разведены, ты нам не родственник, по сути, просто очередная надоедающая моему брату омега, каких в этом городе сто с половиной. Женатому брату, кстати. Хотя ты ведь обо всем в курсе, Пейдж рассказала о вашем вчерашнем разговоре, — Лора говорит это медленно, глядя в его глаза своими светло-зелеными, как у Дерека, глазами.       Дереку повезло, пожалуй, что он был младшим альфой, Стайлз может только представлять давление, оказанное на первенца альфу в этой семье. По крайней мере, сейчас он понимает, что поведение Лоры такое только из-за того, что ее родители воспитывали не как живого человека, а как какой-то долгосрочный проект. И, возможно, они даже считают, что у них все прекрасно вышло — Лора определенно привлекательная и успешная альфа, только пару не может себе найти, так как никто не выдерживал ее нрав.       — Я бы, наверное, даже согласился со всеми твоими словами, только ты забыла одну маленькую, но важную деталь, — Стайлз поднимает руку и немного оттягивает капюшон толстовки, открывая шрам от метки. — Я до сих пор его омега. И ни ты, ни твои родители не имеют права задерживать меня, почитай законы о моих правах на своего альфу, абсолютно неважно, женат он или нет. И если меня к нему не пропустят, я вас нахрен засужу, — она раскрывает глаза, явно удивляется всем его словам, но не успевает ничего сказать, потому что позади себя они слышат тихий мужской смех. Стайлз узнал бы его из миллиона других смехов. Он поворачивается и видит улыбающегося Питера.       — Дядя, не вмешивайся, — сразу же просит Лора, а тот со вздохом подходит к ним. Его руки находятся в карманах белого халата       — Опять пристаешь к нашему детке? Что же вы никак не отстанете от них двоих? — со вздохом спрашивает Питер, Стайлз искренне улыбается ему, и сложно сказать, как сильно омега рад видеть мужчину. — Как только услышал о приказе Талии, сразу сказал, что это чушь, чему вы хотите помешать? — Питер говорит это легко, с улыбкой, а Лора криво усмехается.       — Скажи, ты из вредности помогаешь ему рушить нашу семью? — спрашивает Лора, приподнимая бровь. — Так ты компенсируешь свою собственную неполноценность?       — Да, это я из-за комплексов, — отвечает Питер, широко улыбаясь ей белыми зубами. — Ну и из-за того, что раньше он был одним из немногих Хейлов, которого можно терпеть больше, чем десять минут.       — Как мило, — говорит ему Стайлз, а Питер разводит руками.       — Я не дам ему пройти, — упрямо говорит Лора, и когда Стайлз готовится ответить ей, у обоих звенит пейджер.       — Это уже неважно, Дерек очнулся, — быстро говорит Питер, его взгляд тут же сменяется серьезным, как и Лора забывает обо всем. Втроем, не сговариваясь, они быстрым шагом направляются к палате.       Стайлз чувствует, как его сердце бьется все сильнее и сильнее с каждым шагом. Он чувствует волнение, чувствует радость от того, что Дерек так быстро пришел в себя, страх от того, что тот скажет, когда увидит его, и очень сильную тоску от осознания, насколько сильно он на самом деле хочет увидеть альфу.       Хейлы заходят первыми, а Стайлз остается чуть позади, у двери, но может видеть, что Дерек лежит с открытыми глазами и что-то пытается сделать, но ему еще сложно управлять здоровой рукой.       — Дерек! — встревоженно, но не громко произносит Лора, и Дерек переводит на нее едва осознанный взгляд. — Дерек, Боже, — она подходит к нему, начинает смотреть показатели, Питер вызывает медсестер, а Стайлз все смотрит и смотрит, не понимая, что может сделать. Альфа кажется беспомощным и слабым, и сердце Стайлза сжимается.       — Дай… — его голос очень хриплый, Стайлз чувствует, как сбивается его дыхание. — Дай мне… — он пытается указать головой на кувшин воды, но Лора уже дает указания медсестрам.       — Да черт возьми, — Стайлз выходит вперед и, игнорируя враз расширившиеся глаза Дерека, когда тот видит его, наливает в стакан прохладной воды. Дерек смотрит на него, словно видит призрака, не меньше, а Стайлз и вовсе старается не смотреть напрямую в его глаза. Он наклоняется, чтобы помочь Дереку выпить.       Он аккуратно придерживает Дерека за шею, а тот медленными глотками пьет.       — Стайлз, нам надо осмотреть его, тебе придется выйти, — говорит ему Питер, а Стайлз несколько раз кивает, не сводя взгляда со стакана. Посмотреть в глаза Дерека все равно не представляется возможным.       — Нет, — хрипит Дерек, и Стайлз чувствует, как здоровая рука Дерека слабо касается его запястья, отчего Стайлз ненароком проливает немного воды на подбородок Дерека. Он прерывисто вздыхает от чувства дежавю. Сколько раз в порыве гнева Дерек так хватал его, сколько раз, стараясь удержать, сжимал его запястья до синяков. Сейчас тот едва ли вкладывает силу, вряд ли они вообще у него есть. Стайлз поднимает взгляд, и ему хочется умереть на месте. Голова Дерека перебинтована, левая рука тоже, нога так и вовсе в гипсе. — Не уходи, — хрипло просит Дерек, а Лора, теряя терпение, забирает из руки Стайлза, которую удерживает Дерек, стакан и зло смотрит на омегу.       — Его надо осмотреть, ты не понимаешь?! Он только очнулся и накачан под завязку! — Стайлз не может даже разозлиться на ее тон, все, о чем он может думать, — это Дерек. Он аккуратно убирает его запястье, Лора опять зовет его, и Стайлз, вспыхивая, поворачивается к ней.       — Сейчас, блядь, сейчас! — срывается он, его голос вздрагивает, а Дерек все смотрит, и Стайлз чувствует подступающую тошноту от нервов. — Я буду здесь, ладно? Я приду, как врачи закончат, обещаю, — произносит он, так же не глядя в его глаза, а Дерек сводит брови, когда Стайлз отстраняется.       — Останься, — тихо просит он, и Стайлз явно не смог бы на негнущихся ногах выйти, если бы Питер не помог. Он аккуратно придерживает его за плечи и уводит из палаты, дверь в которую тут же закрывается.       Когда Питер усаживает его, Стайлз позволяет самому себе отпустить эмоции и плачет, словно ему вновь восемнадцать, и альфа, садясь рядом, одной рукой обнимает его за плечи.       — Ну что ты, детка, все же хорошо, он ведь пришел в себя, — Стайлз, сжимая зубы и глаза, тихо всхлипывает, чувствуя, как широкая ладонь гладит его по плечу. — Ну хватит, Стайлз, — Питер приподнимает его лицо и стирает большими пальцами крупные слезы. Он улыбается омеге, а Стайлз мотает головой.       — Это из-за меня, — сипло говорит Стайлз сквозь зубы. — Он там лежит из-за меня, — Питер вздыхает, не позволяя опустить голову.       — Он лежит там, потому что врезался в оленя, — Питер нервно облизывает губы и тяжело вздыхает. — Поверь мне как врачу, он легко отделался, — Стайлз неловко отстраняется и утирает мокрые щеки тыльной стороной ладони, а Питер со снисхождением смотрит на него. — Все не так страшно, да, у него сильное сотрясение, но это не смертельно, с ногой посложнее, два перелома, но он молодой, кость срастется за два месяца уж точно, потом пройдет курс физиотерапии, и все окончательно встанет на свои места, зачем ты плачешь?       — Два месяца? — на выдохе произносит Стайлз, прикрывая глаза рукой.       — Ты можешь уезжать со спокойной душой, его жизни ничего не угрожает, — говорит Питер, а Стайлз поджимает губы.       — Я не уеду.       — А ради чего тебе оставаться? — Питер приподнимает брови, будто не понимает, и Стайлз прекрасно знает, мужчина умело им манипулирует, но никак не может выбраться из этой паутины. — О нем позаботятся, когда к нему можно будет пускать посетителей, я предупрежу его жену, чтобы пришла проведать его, Талия и так, и так в курсе, уверен, не заставит себя ждать…       Стайлз молчит и отводит взгляд.       — Ты тоже считаешь, что я должен уехать? — спрашивает Стайлз, поднимая взгляд на Питера, а тот лишь пожимает плечами.       — Меня не спрашивай, — Стайлз криво усмехается. — Сам не образец праведности.       — Дело не в праведности, — тихо произносит Стайлз, не сводя с альфы взгляда. — Дело в том, что я не хочу больше убегать.       Стайлз откидывает голову назад и прикрывает глаза. Он действительно устал бежать. От Дерека, из города, от самого себя.       Три года назад ему это было жизненно необходимо, понять, чего он хочет, понять, как жить дальше, и, несмотря на то, что это было продуктивное время, он никогда не пытался начать новые отношения, черт возьми, он даже интрижек на ночь не заводил.       И если все это время он убеждал себя, что ему это попросту пока не нужно, то теперь, из-за того, что произошла эта чертова авария, он может точно сказать, что дело было не в отсутствии нужды.       Дело было в том, что даже спустя три года разлуки он не может представить рядом никого, кроме альфы, который лежит в палате напротив.

2019

      — Папуля, я хочу мороженое! — Стайлз открывает глаза, когда слышит звонкий голос дочки. Он умудрился задремать на диване, пока ждал собирающегося Дерека, что неудивительно, Стайлз очень-очень ненавидит вставать рано. Ну а вставать рано, чтобы поехать на субботний завтрак к родителям Дерека, он ненавидит еще больше, но что уж поделать.       Клоди стоит перед ним, уже одетая в голубое теплое платье, которое, Стайлз уверен, под конец дня будет испачкано чем-нибудь сладким. Ее черные волосы заплетены в высокий, но короткий хвостик, а губы растянуты в широкой улыбке.       — Мы купим по дороге, — обещает Стайлз, широко зевая и встрепывая ее волосы. Клоди смеется от того, каким перекошенным становится его лицо, и запрыгивает на диван, чтобы его обнять, Стайлз обнимает ее в ответ и опять прикрывает глаза, откидываясь на спину. — О-о-о, это создание лучшее, что я произвел на свет, — тянет Стайлз и улыбается, слыша заливистый смех дочки.       Он приподнимается, когда слышит, как из комнаты выходит уже одетый Дерек, на том черный лонгслив, темный бордовый кардиган и темно-синие джинсы. Он не брился уже черт знает сколько времени. Стайлз осматривает его, ловя себя на мысли, что Дереку очень идет борода.       Дерек смотрит что-то в своем телефоне, а потом улыбается, когда переводит на них взгляд. Он подходит и присаживается рядом, перетягивая ребенка на себя. Та тут же крепко обнимает его и целует колючую щеку несколько раз.       — Папуля обещал заехать за мороженым! — говорит ему Клаудия, начиная пальчиками перебирать волосы на его бороде, а Дерек переводит взгляд на Стайлза, а потом на наручные часы.       — Мы опоздаем, если будем останавливаться, — говорит он, а Клод выпячивает нижнюю губу.       — Ну пожа-а-а-алуйста, у бабушки никогда нет мороженого, а если есть, то оно премерзкое, а я хочу эскимо с клубничной начинкой, — начинает канючить она. Дерек стойко держится, а Стайлз качает головой.       — Соглашусь с оценкой мороженого у твоих родителей, — с ухмылкой говорит Стайлз ему, а потом несильно щипает Клод за мягкое место у плеча. — Извращенка, кто вообще любит эскимо с клубничной начинкой, — говорит он и поднимается с дивана. Дерек следует за ним, удерживая дочь на руках.       Сам он одет легче, чем Дерек: на нем обычная футболка и джинсы, а сверху он накидывает серую неплотную толстовку с капюшоном.       — Ты хочешь съесть мороженое на голодный желудок? Ты знаешь, что это очень вредно? — они втроем идут к гаражу, и вместо камаро садятся в мерседес джи эл и. Камаро была совсем не приспособлена для ребенка, на любимом джипе Стайлза, который тот ни в какую не хотел сдавать на металлолом, Дерек наотрез отказался возить ребенка, так что было принято решение купить большую машину.       И Стайлз, конечно, малость охреневал от того, зачем семье из трех человек, один из которых ребенок, три машины, но спорить особо смысла не видел. Надо, так надо.       Дерек сам усаживает Клод в детское кресло и пристегивает, а потом наклоняется, чтобы поцеловать ее в лоб.       — У нее от тебя все лицо в раздражении, — с улыбкой говорит Стайлз, стоя позади него, а Дерек, поворачиваясь, тянет его к себе за шлевки джинс и прижимается губами к уголку губ.       — И у тебя тоже, — тихо произносит Дерек, и Стайлз хочет ответить, но их прерывает громкое:       — Фу-у! — Дерек улыбается, а Стайлз, поднимая ладонь к подбородку мужчины, сильно сжимает и прижимается к губам крепким, но целомудренным поцелуем, подмечая, что его муж, похоже, немного млеет от этого.       Дерек прикрывает глаза и облизывает губы, а потом наклоняется и оставляет поцелуй на линии челюсти Стайлза.       — Ты специально, да?       — О чем ты? — с улыбкой произносит Стайлз.       — Соблазняешь меня.       — Дерек, Клоди буквально за твоей спиной, о каком соблазнении речь, — Стайлз с усмешкой смотрит на него, а Дерек, качая головой, закрывает заднюю дверь и открывает пассажирскую, чтобы Стайлз сел внутрь.       Перед тем, как закрыть дверь, Дерек наклоняется к нему. И Стайлз думает о том, что тот хочет что-то сказать, но Дерек лишь прижимается носом к месту между шеей и ключицей, мажет губами по недавно обновленной метке и отстраняется, чтобы закрыть дверь.       И Стайлзу самому себе сложно признаться, что от того, как Дерек вдохнул его запах, он чуть возбудился и ненормально сильно смутился.       Они едут, слушая смешной писклявый щебет Клаудии, Дерек иногда смотрит в зеркало заднего вида и улыбается ей, а Стайлз, уложив голову набок, наблюдает за Дереком.       С рождения Клаудии прошло уже три года, а ему кажется, что это было только вчера, слишком быстро пролетело время: вот он держит ее на руках и дает бутылочку со смесью, вот она уже сидит на стульчике и капризничает, потому что не хочет кушать с ложки, вот делает первые шаги от него к Дереку и произносит свое первое «папа», и вот уже требует мороженое. Она так сильно похожа на Дерека, что это удивительно, будто собрала все его краски, однако сам Дерек говорит, что Клаудия копия самого Стайлза, хотя, конечно, каждый видит то, что хочет видеть.       Между ним и Дереком все более или менее наладилось, по крайней мере, пока на горизонте не показываются Талия с Томасом, которые постоянно твердят о том, что они неправильно живут и к тому же плохо воспитывают Клаудию.       Со Стайлзом у Талии, Томаса и Лоры продолжается холодная война, Стайлз кое-как научился пропускать прямые упреки и непрямые оскорбления в своей адрес, но, если честно, все равно никак не может привыкнуть к тому, что каждая отнюдь не редкая встреча с ними заканчивается либо ссорой, либо его абсолютно испорченным настроением.       Дерек, разумеется, тоже не мог полностью игнорировать их вечное недовольство, тем более, что к Дереку, помимо всего прочего, применяются такие слова, как «мы не так тебя воспитывали», «вот, как ты нам отплатил за все, что мы сделали для тебя», и Стайлз представить не может, как Дерек каждый раз выдерживает это, но молчит и ничего родителям никогда не отвечает. Стайлз частенько задается вопросом, отчего же тот настолько пасует перед ними. Не может быть дело только в деньгах, во всяком случае, не сейчас. Пусть Дерек и не зарабатывает столько, сколько зарабатывают его родители, но достойно прокормить себя и свою семью, учитывая свою работу, вполне сможет без проблем.       Так же, как и в случае Лоры, которая не только слова им поперек сказать не может, но и живет в точности так, как ей говорят жить, и это при учете того, что она на два года старше Дерека и давно состоялась как взрослый человек.       Они просто не знают другого.       — Папочка, магазин! — Клаудия тыкает своим крохотным пальцем в окно, оставляя там след, а Дерек, видимо, решая свой внутренний конфликт строгого отца и плюшевого папочки, съезжает на парковку. Недолго он боролся, думает Стайлз, усмехаясь.       — Она из тебя веревки вьет, приятель, — с усмешкой говорит омега, отстегиваясь.       — Я знаю, — отвечает Дерек нарочито спокойным тоном, а потом начинает улыбаться. — Мне нравится, — Стайлз смеется и качает головой, поворачиваясь к дочери.       — Эскимо с клубничной начинкой?       — Да-а-а! — кричит Клаудия и победно вскидывает кулаки вверх.       Разумеется, к Талии и Томасу они опаздывают. Не так, чтобы намного, на двадцать минут, но Стайлз прекрасно знает, что это не оставят без замечания. Когда им открывает дверь прислуга, Стайлз здоровается и забирает у Клаудии этикетку с деревянной палочкой и легонько хлопает по спине.       — Поздоровайся со всеми, и мыть руки, — говорит Стайлз, снимая с нее куртку, а Дерек тем временем помогает самому Стайлзу снять толстовку.       — Вы вообще не пытаетесь быть вовремя, да? — к ним навстречу выходит Кора, в ее руке спелое яблоко, которое она с аппетитным хрустом откусывает, и Клаудия, конечно же, забыв сразу, что сказал ей Стайлз, с визгом бежит к ней. Кора широко улыбается, тут же ловит ее на руки и начинает крутить.       На удивление, несмотря на всю внешнюю показательную холодность, Кора обожает Клаудию, и это абсолютно взаимно. Омега вместе с Клаудией направляются в ванную, а Дерек со Стайлзом, коротко переглянувшись, идут в зал, где обычно собирается семья. Стол, разумеется, украшен так, словно они не семьей собрались, зато выглядит все аппетитно, а Стайлз не сказать, что успел позавтракать.       Выслушав несколько ехидных приветствий, они усаживаются друг рядом с другом напротив Томаса и Талии. Дерек даже не ждет прямого вопроса от них, чтобы начать оправдываться.       — Клаудия захотела мороженого, — тихо говорит он, глядя на маму, — из-за этого мы задержались.       — А почему нельзя сказать Клаудии, что семья важнее ее хотелок? — Стайлз молчит, но даже словами не передать, как сильно ему хочется ей ответить. Правда в том, что если раньше он пытался, то сейчас понимает, это лишняя трата нервов.       Все равно им ничего не докажешь, да и менять их жизненные устои у Стайлза нет никакого желания, пусть живут как живут, лишь бы дальше от него.       Питер сегодня благополучно не пришел, а значит, Стайлзу будет о-о-очень тяжко.       Дерек ничего не отвечает, а Талия со вздохом поворачивается к Томасу, тот, оторвавшись от медленного жевания салата, поднимает взгляд на Дерека.       — Ты ее избаловал, — произносит Томас, дожевав. — Омеги должны с детства понимать, что можно, а что нельзя, — Стайлз не выдерживает и закатывает глаза.       — Многие не могут в силу своей ограниченности понять, как важно воспитание, — Стайлз поднимает взгляд на Талию, и, конечно, та смотрит прямо на него. — Но, Дерек, ты ведь рос в нашей семье и должен понимать.       — Бабушка! — они разом оборачиваются на Клаудию, которая перебила Талию своим приветствием. Талия ей, разумеется, улыбается, а та подбегает.       — Привет, Клаудия, как твое настроение? — спрашивает женщина, приглаживая ее волосы, а Клаудия с опаской смотрит на Томаса. Несмотря на то, что это ее родной дедушка, Стайлз понимает, она его немного побаивается. Она никогда не подходит к нему близко и здоровается на расстоянии.       Сейчас у его мамы уже не хватает сил, чтобы активно играть с внучкой, но они постоянно беседуют и играют в словесные игры, а вот с папой напротив, тот даже со Стайлзом, насколько сам Стайлз помнит, столько не играл, сколько играет с Клаудией. Он для нее отказа не знает, даже когда Стайлз с ним из-за этого спорит.       Стайлз переглядывается с Дереком, тот пожимает плечами, и Стайлз тоже. Если раньше Стайлз и пытался говорить с Дереком, убедить, что надо немного сменить формат общения с его родными, то спустя пять лет понял, что это бессмысленно. Они просто ссорятся и все, ничего не меняется. Стайлза как оскорбляли в лицо, так и оскорбляют, а Дерека как критиковали во всем, что он делает, так и критикуют.       Игнорировать это стало легче, чем пытаться изменить.       Клаудия садится рядом со Стайлзом и тянет руки к небольшим тостам, а Талия останавливает ее, окликая Стайлза.       — Виктория набирает учениц в группу, Стайлз, ты знаешь об этом? — Стайлз переводит взгляд на Талию и, замечая, что Клод замерла, сам кладет ей на тарелку тост, к которому она тянулась и начинает собирать сэндвич.       — Понятия не имею, — честно отвечает Стайлз. — Это жена Криса? Который заведует оружейным магазином?       — Оружейным? — восторженно спрашивает Клаудия, а Стайлз усмехается. — У него есть пистолеты, как у дедушки? — она раскрывает рот в восторге, а Стайлз тихо смеется и треплет ее по щеке.       Тебе всего три, думает он, куда тебе оружие?       — Вот об этом я и говорю, она вмешивается в разговор взрослых, — Талия чуть поворачивает ладонь к ним. — Если ты самостоятельно не можешь справиться, пусть специалисты помогут тебе, — Стайлз случайно мажет маслом себе по руке, а потом возводит голову вверх с тихим вздохом.       — Мам, о какой группе вообще речь? — спрашивает Дерек, и та поворачивается к нему.       — Виктория уже пять лет держит школу этикета, — Стайлз переглядывается с Дереком, тот опять смотрит на Талию.       — Талия, ей три, — сквозь зубы говорит Стайлз, а Клаудия, понимая, что что-то не так, хмурит свои густые брови. — Какой, к черту, этикет? — он чувствует, как на поясницу ложится ладонь Дерека. Тот старается его успокоить, и Стайлз делает глубокий вдох, укладывая на тост плавленый сыр и ветчину.       — Я бы ее и раньше отправила, учитывая то, кто ее воспитывает, но…       — Мама, — перебивает ее Дерек, и Стайлз раскрывает глаза в удивлении. Это, пожалуй, первый раз, когда Дерек перебил Талию на его памяти. Стайлз может сказать, что тот даже выглядит разозленным, когда поворачивается к нему. — Я никогда не говорил тебе ничего, когда ты отчитывала меня или Стайлза, — он чуть наклоняет голову. — Но к моему ребенку не лезь.       Стайлз раскрывает губы, Талия прикрывает рот ладонью, а Лора, сидящая до этого момента, не произнеся и звука, начинает тихо смеяться. Томас же, откладывая приборы, смотрит на Дерека.       — Убирайся, — Дерек раскрывает глаза.       — Отец…       — Забирай своего мужа с ребенком и убирайся из этого дома, — Стайлз в немалом удивлении наблюдает за тем, как Талия молча смотрит в тарелку, Клаудия, явно не понимая, что происходит, вопросительно смотрит на родителей, и Стайлз поворачивается к Дереку.        Он выглядит словно нашкодивший десятилетний ребенок, с блестящими глазами и поджатыми губами. Он явно даже представить не может, что ему делать, и Стайлз качает головой и громко отодвигает стул.       Почему-то в голове сразу возникает образ подростка, которого выгоняют из-за стола, стоит ему сказать слово против, образ ребенка, как сейчас Клаудия, что от одного взгляда отца испытывает ужас, и ему становится не по себе. Он знал, что на Дерека всю жизнь оказывалось эмоциональное давление, но никогда не видел реакцию Дерека на это, тот просто никогда до этого не возражал им открыто.       Хейлы переводят взгляд на Стайлза, Дерек хочет взять его за руку, чтобы удержать, но омега ловко выворачивается.       — Дерек, мне Лидия посоветовала местечко новое, говорит, там очень вкусно готовят яйца Бенедикт, не с ветчиной, а с прошутто, уже две недели хочу туда на завтрак, — Стайлз откладывает сэндвич, который делал Клоди, вытирает руки салфеткой и поднимает ребенка на руки. — Всем приятного аппетита, Дерек, пошли, — говорит Стайлз и выходит из зала.       Он не знает, пойдет ли за ним Дерек, но ему показалось, что в единственный раз, когда альфа решил заступиться за своего ребенка, ему нужна поддержка. Стайлз готов ее оказать. Когда он слышит звук отодвигающегося стула и удивленные вздохи Хейлов, он не сдерживает усмешки.       Дерек выходит к нему, когда Стайлз помогает Клаудии надеть ее обувь и куртку, сам молча надевает свой кардиган и передает Стайлзу толстовку. И видя уничтоженное настроение альфы, Стайлз думает о том, как же сложно пришлось Дереку добиваться согласия на их брак.       Почему-то он не вдумывался до сегодняшнего дня, что это далось альфе не так уж и легко.       — Папа сказал, пока ты не принесешь извинения маме, можешь не приезжать обратно, — слышат они голос Коры и поворачиваются к ней.       — Даже не знаю, наказание это или дар свыше, — отвечает ей Стайлз, заводя Дерека за спину. — Мы все поняли, мы сволочи, оставь нас в покое, ладно? Мы уже уходим. Пойдем, Дерек, — Стайлз опять поднимает Клаудию на руки и открывает входную дверь. Дерек мнется на пороге, явно хочет что-то сказать, а потом выходит вслед за Стайлзом.       Едут они молча и без музыки, в этот раз за рулем Стайлз.       — Отец, вы из-за меня поругались с бабушкой? — вдруг слышат они, и обычно звонкий голос Клоди звучит так тихо и печально, что заставляет Дерека немного прийти в себя.       — Конечно, нет, Клод, — отвечает альфа, а Стайлз молча слушает их разговор, не вмешиваясь.       — Но ведь вы ушли из-за того, что я…       — Ты ничего плохого не сделала, — перебивает ее Дерек, обернувшись. — Дедушка с бабушкой очень своеобразные люди, их может обидеть сущий пустяк, и ты не должна забивать этим свою голову, обещаешь папе?       Клаудия молчит, а потом кивает, и Стайлз, наверное, впервые замечает за собой желание обнять Дерека и защитить его от всего чертового мира, хотя между ними, вроде бы, все должно быть как раз наоборот.       Они приходят в заведение, и их с улыбками на лице сажают за столик у окна, и пока Стайлз заказывает Клаудии клаб сэндвич, а себе с Дереком яйца Бенедикт, он краем глаза видит всплывающие уведомления сообщений от Лоры. Дерек с каждым дребезжанием становится все подавленней и подавленней, и Стайлз вырывает телефон из его рук.       — Эй!       — Нам надо поговорить, — говорит Стайлз, кладя его телефон вниз экраном. Он просит у официанта раскраски для Клаудии, просит ее подождать и поднимается. Дерек идет за ним, они отходят недалеко, чтобы видеть Клаудию. Та увлеченно раскрашивает принцессу на раскраске.       Дерек встает напротив него, а Стайлз молчит и молчит. То, что поговорить надо, — это понятно, но вот как начать?       Он кладет ладонь на плечо Дерека.       — Дерек, — тихо зовет он, и тот поднимает на Стайлза взгляд.       — Все нормально, Стайлз, не впервой, — сразу отвечает Дерек, желая на этом и закончить, но омега останавливает его. Он не уверен, что ему говорить, но решает сказать то, что чувствует, считая это самым правильным.       — Спасибо, — тихо произносит Стайлз, а Дерек сводит брови.       — Что?       — Спасибо, альфа, — повторяет Стайлз, чуть сжимая руку. — Я… с самого рождения Клаудии я так сильно переживал… — он решает, что лучшим будет сказать правду, чем искать слова утешения. — Я знал, что они будут ее травить, и я… думал, что ты, как и с нами, будешь молчать, и за сегодня очень благодарен тебе, — Стайлз делает шаг к нему. — Если она не будет чувствовать нашу защиту, то где ей ее искать? Как сложно ей будет жить без нашей поддержки? — Дерек раскрывает губы в удивлении, но потом закрывает их и просто кивает. Стайлз улыбается ему и опускает руки. — Поверь мне, в будущем, когда она подрастет, то ничто не сможет ее напугать, зная, какой альфа стоит за ее спиной, — омега мягко улыбается ему и отстраняется, а Дерек, опустив голову, кивает и тоже начинает улыбаться.       Они возвращаются обратно к Клаудии.       — Папуль, правда, красивая? — спрашивает Клаудия, поворачивая к нему рисунок, и Стайлз, улыбаясь, кивает ей.       — Но ты красивее.       — Ну, папа, я же не принцесса! — упрямо говорит она, а Дерек, явно немного отошедший, взлохмачивает ее хвостик.       — Как это не принцесса? А кто ты тогда?       Они начинают подшучивать над Клаудией, и все более или менее приходит в норму, Дерек больше не кажется подавленным, и они проводят хороший день вместе, правда, ночью, когда Дерек думает, что Стайлз уже спит, все-таки набирает Талии и несколько раз просит прощение за то, что обидел ее.       Стайлз лежит с закрытыми глазами и думает о том, что он правильно сделал, что в свое время передумал быть айтишником. От его образования психолога будет явно больше пользы, во всяком случае, возможно, ему удастся побороть взращенное с самого детства чувство вины у Дерека перед его родителями.

2025

      — Как тебе только совесть позволила прийти сюда? — Стайлз открывает глаза, когда слышит эти слова. Он видит перед собой Талию, на той белый халат, позади нее стоит Пейдж, омега переводит на нее взгляд, но она лишь хмурится и смотрит куда угодно, лишь бы не на него. Стайлз со вздохом наклоняется, упираясь локтями в колени.       — Талия, вы же сами всегда называли меня бессовестным, неужели для вас это неожиданность? — Стайлз говорит это едва громко, скорее себе под нос.       Он понимал изначально, что этой встречи не избежать, и даже не надеялся на гордый игнор с ее стороны.       — Как ты смеешь здесь появляться после того, как сбежал от него и собственного ребенка? Думаешь, он захочет тебя видеть? Или, может, ты решил, он оставит свою семью ради тебя? — она говорит это медленно, не давая себе сорваться на громкий тон или нервно сбившееся дыхание, хотя при взгляде на нее без проблем становится понятно, как сильно ее трясет от одного лишь его присутствия.       Стайлз хмыкает и переводит спокойный взгляд на Пейдж. Та тоже едва сдерживает эмоции, но, к несчастью для нее, Стайлз не утруждаясь различает в ее карих глазах страх. Она буквально боится того, что он находится здесь.       — Так и будешь молчать?       — Что вы хотите от меня услышать, Талия? — устало спрашивает Стайлз, переводя на нее взгляд. — Что я жалею, что ушел? Не жалею. И дня больше не мог с вами всеми жить, но знал, он никогда не найдет в себе силы пойти против вас. Или, может, думаете, что я жалею, что оставил Клаудию с ним? Тоже мимо, она единственная, ради кого он мог дать вам отпор, так что я не переживал за нее, я знал, она не будет нуждаться в любви и заботе.       — Ты…       — Прошло три года, ваш сын женился, — говорит Стайлз, чуть хмуря брови. — У него даже ребенок есть, альфа, как вы и ваш муж хотели, — Стайлз переводит взгляд на Пейдж и усмехается. — У меня нет ни капли сомнения, что вы лезете в их дом и в жизнь этого ребенка так, как всегда хотели, диктуя свои правила, — Талия поджимает губы, а Стайлз продолжает. — Так все срослось удивительно хорошо для вас, чего вы от меня-то хотите? — он поднимается, глядя на них обеих сверху вниз. — Вы поблагодарить меня должны за то, что я потребовал развода.       — Что бы ты ни думал своим недалеким умом, я все делаю для своих детей, для их счастья, — отвечает Талия, ее голос дрожит от гнева. — Может, ты и думаешь, что я самая худшая мать на свете из-за того, что лучше знаю то, что им нужнее, но я люблю каждого из них, и я никогда не прощу тебе то, в каком состоянии был мой сын, когда ты, сбежал, оборвав все концы, — она говорит это сквозь зубы, а Стайлз криво усмехается.       — Конечно, я виноват в этом, ведь до этого он был так счастлив, живя с постоянным чувством вины просто за то, что выбрал меня, — начинает Стайлз, понимая, что она все-таки смогла его разозлить. — И он виноват, что полюбил, ведь мог же полюбить того, кого вы выберете, не так ли? Ему ведь было бы лучше с тем, кто подходит ему по вашему мнению! Пейдж тоже виновата, ведь она не я, и он никогда не будет любить ее, будь она хоть в сто раз лучше. Все вокруг виноваты в том, что ваш сын несчастлив, кроме вас. Ведь он вас не слушает, а вот слушал и был бы счастлив, — Стайлз хрипло смеется и качает головой. — Какая прекрасная ложь, вы действительно верите в это? Верите, что, указывая своим детям, взращивая в них чувство вины за все, что вы им дали, приведете их к счастью? Что ж, — Стайлз склоняет голову и чуть сводит брови, заглядывая в ее шокированные глаза. — В чем же тогда проблема Лоры? Кого в ее одиночестве вы можете обвинить? Да она самый одинокий человек в этом гребаном городе: ни друзей, ни собственных знакомых, лишь мать и отец, даже с Дереком их разделяла огромная пропасть! И из-за чего все, Талия? Хотите честно? — Стайлз наклоняет голову и, поджав губы, отвечает: — Потому что с ним она соревновалась за ваше внимание, ваше одобрение, — Стайлз сжимает свои кулаки. — Вы настолько забавная, Талия, как удобно выбрать позицию жертвы, — он усмехается и продолжает: — Это не я такая, это все вокруг такие, отличное, черт возьми, оправдание, но правда в том, что из-за вашего сумасшедшего, повернутого на контроле и каких-то больных стереотипах мужа, из-за вашего неконтролируемого желания делать все «правильно» вы сделали из Дерека того, кем он является сейчас! Альфой, что всю жизнь испытывает чувство вины и стыда перед собственными родителями. Чувство вины за то, что он родился в богатой и успешной семье, ведь он должен был быть благодарен и расплачиваться за то, что вы ему так любезно предоставили. Родители же все для тебя делают, не так ли? Какая свобода выбора, Дерек? Неужели тебе сложно жить, как мы хотим, мы ведь все для тебя делаем! — его тон становится все яростнее, а голос громче, но он не срывается на крик. Талия и Пейдж обе в шоке смотрят на него, Стайлз понимает, что некоторые люди уже откровенно пялятся на него, но его впервые прорвало настолько, что он смог высказать все, что думает им в глаза. Сейчас ему просто уже нечего терять. — До меня никогда не доходило, почему он женился на мне так спонтанно, почему пытался манипулировать с помощью матери, ребенка, но правда в том, что он просто понятия не имеет, что его можно любить просто за то, что он, черт возьми, существует! Не требуя от него ничего, не ожидая ничего сверху, без денег и статуса и без каких-то гребаных услуг, но откуда ему это знать? Даже родительской любви и похвалы он должен был добиваться полным отсутствием собственной воли! — в его горле першит от того, что он не делает паузы, и, вздыхая, Стайлз качает головой. — Я не отрицаю и своей вины, я был зациклен на себе, на своих проблемах, чтобы стараться разбираться еще и с его, — он делает паузу, а потом продолжает: — Понадобилось время, чтобы это понять, и эта чертова авария, чтобы окончательно признать, но ничего, я это пережил, у меня было время обо всем подумать в одиночестве. И если уж Дерек такой человек, которому нужен ориентир, которому жизненно необходимо, чтобы его ценили и любили, я обещаю, что прекрасно справлюсь с этой задачей, — голос Стайлза становится тише, и он переводит взгляд на Пейдж. — Только я сделаю это так, чтобы он понял, что его любят просто так, без каких-либо подводных камней.       Он заканчивает и быстрым шагом уходит от них по коридору, что ведет к палате Дерека. Его сердце бешено бьется от того, что он высказал вслух все то, что давно копилось на его душе, но он не жалеет ни секунды, хотя руки все равно трясутся.       Не то чтобы в клинике, что принадлежит родителям Дерека, можно остаться наедине с собой хоть ненадолго, но он едва ли выдержал бы ответное излияние Талии или же слезы Пейдж, которые как раз намечались, когда он договаривал. И на удивление, его больше никто не тревожит, и даже охранник, что до сих пор посматривает на него, не подходит.       Стайлз откидывает голову назад и достает свой телефон, чтобы написать Клаудии.       В клинике время тянется, кажется, еще медленнее, чем обычно, он смотрит на настенные часы, смотрит, как туда-сюда мимо него ходят врачи, и он даже не уверен, что к Дереку сегодня пустят, но не находит в себе силы уйти.       — Ты, правда, имел в виду то, что сказал? — Стайлз открывает глаза и чуть щурится от яркого света. Он оглядывается и понимает, что умудрился задремать, хотя прошло не больше тридцати минут. Перед ним стоит Лора, она напряженно смотрит на него, а Стайлз вздыхает.       — Я не в состоянии ругаться.       — Я не ругаться пришла, — тихо отвечает альфа и присаживается рядом. Сейчас на ней нет белого халата, только голубая форма, ее волосы заплетены в высокий хвост, а лицо выглядит очень уставшим. — Ты знаешь, я никогда этого не понимала, — со вздохом начинает Лора, ее ладони немного дрожат, и из-за этого она трет их. — В какой-то момент Дерек просто приходит и говорит, что женится, хотя мы вообще не подозревали, что он с кем-то встречается, а потом узнаем, что твоей матери необходимо лечение, которое следует начать прямо сейчас и именно мы должны его обеспечить, разумеется, родители сразу решили, что ты его просто используешь, даже думали, что залетел специально, — Лора откидывается на спину и смотрит на него, а Стайлз чуть сводит брови. — Хоть я и знала о его чувствах к тебе, все же понятия не имела, что вообще происходит с братом. Почему именно ты, почему он так держится за тебя? И как ты хотел, чтобы мы к тебе относились, если ты сразу же подал на развод, стоило твоей матери скончаться? Ты хоть знаешь, насколько ему было плохо? — Стайлз поджимает губы и отводит взгляд.       — Так плохо, что он сразу же женился на другой омеге и заделал ей ребенка? — с грустной усмешкой спрашивает он, поворачиваясь к ней. Лора морщит лоб и качает головой.       — Пейдж вообще не заслуживает того, что с ней происходит, — выдыхает она. — Она добрее и лучше каждого из вас, просто влюбилась не в того, а Дерек… Я даже не сомневаюсь, что он женился на ней лишь из-за злости на тебя, идиот… Мама была так рада, думала, он наконец отошел и готов жить дальше… какая глупость, — Лора пристально смотрит в его глаза. — Ей было легче не замечать, как ему плохо, ведь при нас он продолжал улыбаться.       Стайлз ничего не отвечает. У каждого своя истина. У Стайлза своя, у Дерека своя и у семьи Дерека тоже своя. Он не говорит ей о том, что не одному Дереку было плохо, это не чертово соревнование.       — Но ты добился того, чего так сильно хотел в вашем браке, — произносит Лора. — После того, как ты ушел, он не разрешал и слова о тебе плохого говорить, особенно, когда рядом была Клаудия, — Лора хмыкает. — Единственная его отдушина, он и слова ей не давал сказать! Даже когда она напрямую хамила Пейдж, когда хамила нам, он говорил, что даже если его дочь не права — она все равно права, представляешь! — Стайлз замирает на этих словах и во все глаза смотрит на альфу. Он знал, что Дерек не даст их дочь в обиду, конечно он знал, иначе никогда не оставил бы ее без боя, но эти слова, те, что говорил ему сам Стайлз… Омега прикрывает глаза и горько улыбается, а Лора продолжает: — Без понятия, мать твою, что тебе не хватало, но ты все равно бросил его, бросил своего ребенка и сейчас заявляешься со словами, что это, оказывается, мы сволочи и испортили ему жизнь?       — Судя по твоим словам, это было не зря, во всяком случае, он наконец смог расставить приоритеты, — тихо отвечает Стайлз. Его голос вздрагивает, и он замолкает, потому что все, что она говорит, тоже верно. Он знал, что поступает жестоко по отношению к Дереку, по отношению к Клаудии, но на тот момент ему казалось, что другого пути не существует, да и какой хэппи энд мог существовать для людей, женившихся по уговору, переживших шантаж, измену и сотни скандалов?       Но на тот момент Стайлз принял единственное верное для себя решение — разрушить все к чертям и уйти.       И когда он уходил, он думал, что сможет жить дальше, думал, что наконец разрубил чертов узел, но чем больше проходило времени, тем отчетливее он понимал, что от себя не убежишь, как ни старайся, а Стайлз в принципе не привык лгать самому себе.       — Я понимаю, почему ты злишься, — все-таки говорит Стайлз. — Я тоже злюсь, я злюсь постоянно, — чуть громче выдыхает он и замолкает. Она не та, перед кем он хочет излить душу. — И я не могу ничего поделать с нашим прошлым, — он останавливается, вспоминает о том, как узнал об аварии, вспоминает свои мысли о том, что Дерек мог погибнуть и он бы больше никогда его не увидел. — Мне потребовалось немало времени, но я принял его и смог простить Дерека за все, что когда-то причинило мне боль. — Стайлз хмурит брови и опускает взгляд. — Теперь его черед понять, сможет ли он простить меня или же нет.       — Ты же понимаешь, что у него жена и ребенок? — спрашивает Лора, приподнимая бровь, а Стайлз кривит губы.       — Лора, — зовет он, чуть склоняя голову. — Я не самый хороший человек, но у меня хотя бы хватает смелости это признать, — он переходит почти на шепот и отворачивается, глядя на настенные часы. — Мне плевать на его жену и ребенка, — еще тише говорит он, словно сам стыдится этого безразличия. — Если он захочет быть с ней, решит, что это то, что ему нужно, я оставлю его, конечно же, я не буду силой тянуть его.       — Ты же знаешь, что он никогда не выберет их, — произносит Лора, поджимая губы.       — Знаю, но мне этого недостаточно, — отвечает Стайлз, глядя вперед.       — Что это значит? — спрашивает она, хмурясь, но он не отвечает из-за подошедшего к ним Питера. Тот выглядит немного уставшим, но спокойным, по его взгляду видно, что он в недоумении от того, что Лора и Стайлз спокойно беседуют, это, наверное, первый раз, когда они это делают. Он смотрит на них с приподнятой бровью, но никак это не комментирует.       — Дерек пришел в себя, — говорит мужчина, и все разговоры с семьей Дерека становятся неважными, и, направляясь вслед за Хейлами к его палате, Стайлз не может не нервничать, его сердце ускоряет ритм с каждым шагом.       Он никогда не забудет взгляд Дерека в тот момент, когда попросил развода, сколько боли он увидел в светлых зеленых глазах, Дерек выглядел просто убитым, словно самый большой кошмар стал явью. И все же, ему все равно хватило ума начать угрожать Стайлзу.       Сейчас он понимает, почему Дерек сказал то, что сказал, это было неправильно, но Дерек считал, что только так мог остановить его. В итоге это стало последним гвоздем в доску принятия решения Стайлза.       Дерек всегда выбирал очень паршивые рычаги давления, стараясь удержать его рядом.

2022

      Стайлз раскрывает губы навстречу медленному тягучему поцелую. Его ладони мягко гладят волосы Дерека, его щеки, а тот, подмяв под себя, мягко трется бедрами.       Они лежат в полутьме уже минут двадцать, целуются и ласкают друг друга руками, ночник едва горит, но этого хватает, чтобы Стайлз мог видеть лицо альфы. Тот пришел только час назад, был в клинике допоздна. Стайлз уже собирался спать, когда Дерек прилег рядом.       Дерек чуть отстраняется и целует его в место между бровями, а потом заглядывает в глаза. В полутьме его глаза кажутся двумя яркими огоньками.       — Я бы хотел полететь отдыхать с тобой, — говорит Дерек, оглаживая его щеку. Он удерживает себя на своих локтях, — Куда хочешь, — Стайлз приподнимает брови и начинает улыбаться, а Дерек, мажа своим носом по его, продолжает: — Можем оставить Клоди с шерифом и Клаудией, — Стайлз приподнимается под ним и вовлекает его в еще один поцелуй. Он раздвигает ноги, чтобы Дерек улегся удобнее.       — Звучит здорово, — говорит он, пропуская сквозь пальцы густые волосы Дерека. — Если они согласятся, — Дерек чуть отстраняется и снимает с него домашнюю футболку. Сам он лишь в одних боксерах. — Можно отключить твой телефон…       — Стайлз, — произносит Дерек, смотря в его глаза, а омега вздыхает. — Там никто не будет мешать.       Омега не отвечает. Он прекрасно знает, что такое уезжать с Дереком из города. Его телефон вибрирует стабильно раз в час.       — Я не против улететь, Дерек, — произносит Стайлз, не желая спорить. Он выгибается навстречу альфе и издает тихий стон, прикрывая глаза. — И сейчас тоже не прочь улететь, — с ухмылкой говорит он, и Дерек, улыбаясь в ответ, вовлекает в страстный поцелуй, заставляя Стайлза на ближайшее время забыть обо всем, что происходит вне этой спальни.       Стайлз просыпается от звонка телефона, тот вибрирует на прикроватной тумбочке, и омега с удивлением смотрит на время. Четыре часа утра. Дерек привычно прижимает его к себе во сне, и Стайлз аккуратно выбирается из его рук, и когда видит, что звонит отец, его сердце начинает гулко стучать.       — Папа?.. — отвечает он, и в трубке слышит много голосов и звуков, суматоху одним словом, а отец еле говорит, и его голос пропитан слезами, но Стайлз ничего не может разобрать, чувствует только, что становится сложно дышать. — Папа, что происходит? — он резко поднимается с кровати, Дерек, тоже просыпается, но Стайлз уже не смотрит в его сторону, бежит к шкафу, придерживая трубку плечом, и достает первую попавшуюся одежду. — Ты в клинике? — он слышит, как сзади подходит Дерек, переводит на него расширившиеся от ужаса глаза, тот так же выглядит встревоженным. — Я сейчас приеду, сейчас. Я сейчас приеду, — он начинает частить, его руки дрожат, и Дерек забирает у него телефон и выходит в ванную, чтобы Стайлз его не слышал.       Омега тревожно смотрит в сторону ванной, вместе с тем одеваясь. Он не слышит Дерека, но когда тот выходит, его выражение лица не говорит ни о чем хорошем.       — Нам надо ехать, — говорит он, и Стайлз, сжав челюсти, кивает.       Альфа одевается буквально за пять минут, им приходится разбудить Эдну, чтобы предупредить о том, что они выезжают и она присмотрела за Клаудией, и Стайлз едва ли может самостоятельно двигаться, Дерек буквально ведет его за руку к машине.       Он понимает, что его мама в реанимации, он понимает, что в данную секунду за ее жизнь борются врачи, а Стайлз дома и ничем не может помочь, он ничего не может сделать.       — Детка, приди в себя, — шепотом просит Дерек, когда они выходят в гараж. Он проводит пальцами по его щекам, заставляя посмотреть в глаза, и Стайлз фокусирует на нем взгляд. — Все будет хорошо, просто потерпи, мы сейчас приедем, с ней лучшие врачи клиники, — Стайлз нервно облизывает губы и буквально заставляет себя кивнуть, а Дерек, наклоняясь, целует его в лоб и усаживает на пассажирское сидение.       Когда они выезжают, альфа держит одной рукой руль, а второй гладит ладонь Стайлза.       Стайлз не понимает, что ему делать.       Все, что до этого ему казалось сложным, меркнет перед тем, что происходит сейчас.       — Дерек, она умирает, — произносит Стайлз, глядя вперед. Его побледневшие губы дрожат. — Папа там один, а она… — Дерек крепче сжимает его ладонь.       — Он рядом с ней, — тихо произносит он, разгоняясь на машине намного сильнее, чем можно по правилам. — А мы скоро приедем, она не будет одна.       Дерек ведет Стайлза за собой, он до сих пор держит его руку, кажется, он вообще не отпускал ее. И когда они находят шерифа, Стайлз не может справиться с накатившими страхом и отчаянием, едва ли слышит, что говорит Дерек, едва ли чувствует, как папа обнимает его, однако когда он заглядывает в его глаза… понимает, все очень плохо.       Он понимает, что не был у нее два дня, понимает, что просто созванивался, но не приезжал, хотя мог бы… и что… что последнее он ей сказал?       — Дерек, я не попрощался с ней, — говорит Стайлз, сводя брови и глядя на Дерека, которого перебил, когда тот говорил с одним из врачей. Дерек переводит на него взгляд и берет за обе руки.       — Стайлз, она…       — Я не попрощался, я убегал из дома, потому что Клод надо было забрать с кружка, я сказал ей, что побежал, и даже не попрощался с ней! — громче говорит он, его губы начинают дрожать, а с глаз капают слезы, и Дерек тянет его к себе и крепко обнимает, прижимая к себе. Он, кажется, говорит ему что-то, но Стайлз не слышит. — Я не сказал ей, что люблю ее, я… я не сказал… я говорил с ней по телефону сегодня и не сказал…       — Она знает, Стайлз, — произносит Дерек, зарываясь пальцами в его волосы. — Она знает, не сомневайся в этом.       Спустя двадцать минут врачи объявляют время смерти, а Стайлзу кажется, что его жизнь разбивается на кучу маленьких острых осколков.       Похороны проходят спустя несколько дней, а погода, как назло, стоит солнечная и безоблачная. Он едва ли спал эти дни, и с утра, увидев черный костюм для похорон, он просто уселся рядом с ним и расплакался навзрыд. Так его и нашли уже одетые во все черное Дерек и Клаудия. И он честно не хотел пугать дочь, но просто не мог себя контролировать.       Сейчас Стайлз стоит рядом с отцом, мужем и дочерью. Здесь собралось так много людей… с его мамой пришли прощаться даже те люди, которых он едва знал. Он пытается посмотреть на ее лицо, но не находит в себе сил для этого. Не хочет видеть ее в гробу, не хочет, чтобы воспоминания о ее улыбке заменили воспоминания спокойного лица. Неживого лица.       Он думает о том, как же сильно хочет услышать ее голос, хочет, чтобы все это оказалось сном, а она разбудила его своим спокойным голосом, но знает, это реальность, с которой ему придется смириться.       Как бы хотелось поговорить с ней хотя бы разок, хотя бы последний чертов раз, сказать ей, что любит ее, послушать последний раз ее истории из детства и историю их с папой любви.       Он бы на все пошел, лишь бы вернуть несколько дней и те два дня, которые не приезжал в родительский дом, провести целиком с ней.       Несколько слезинок скатываются по его щекам, он смотрит вперед себя и из-за этого не замечает, как Клаудия, стоявшая перед ним, развернулась и подалась вперед, чтобы обнять его.       Она такая маленькая и хрупкая, и Стайлз чувствует, как все тело начинает дрожать. Дерек поддерживает его, удерживая ладонь на пояснице, а потом опускается и поднимает Клаудию на руки, чтобы она смогла притянуть к себе Стайлза и обнять, и ему становится на самую малость легче.       Он не разговаривает ни с кем несколько дней, произносит разве что «да», «нет», «нормально». И он видит, что малышку это пугает, но с ней он хотя бы пытается выдавить улыбку. Сейчас же просто лежит на диване и смотрит в никуда. Кушает, когда голодный, спит, когда хочет спать, и все.       Они с отцом даже не разговаривают, просто в какой-то момент Пэрриш позвонил Стайлзу, а взял Дерек, спросив, что случилось. Тот сказал, что шериф не отвечает на звонки, и в итоге сам поехал к нему, а у Стайлза не было сил спрашивать после, что стряслось.       Он и так прекрасно понимал, что отец, скорее всего, пьет с горя и из-за этого не выходит на связь. И кто его может осудить?       — Папуль, — рядом с ним садится дочь, и Стайлз раскрывает руки, чтобы обнять ее. Он упирается подбородком ей в темечко и прикрывает глаза. — Эдна ужин приготовила, может, покушаешь? — она гладит его руки, что обнимают ее, и Стайлз вымученно улыбается. — Она картошку пожарила, ты же любишь картошку, и соус твой любимый сделала…       Клаудия заботится о нем, несмотря на то, что ей всего чертовых шесть лет. Стайлз улыбается и крепче прижимает ее к себе, не представляет свою жизнь без нее.       — Не хочу, маленькая, — тихо произносит Стайлз, прикрывая глаза.       Он не представляет, что ему делать дальше, теперь, когда мамы нет. Стайлз чуть отстраняется и наклоняется, чтобы посмотреть дочке в лицо.       Она так сильно похожа на Дерека: его цвет глаз, его брови, цвет кожи, структура волос. Все в ней напоминает Дерека. Дерека, который женился на нем со словами о том, что будет оплачивать лечение его матери. Дерека, который его любил, бесспорно, любил и вместе с тем шантажировал и изменял.       Дерека, без которого Стайлз и гроша ломанного не стоит.       Стайлз опять обнимает дочку и крепко зажмуривает глаза.       — Я хочу развода, — тихо говорит Стайлз спустя несколько дней, когда Клаудия уже спит.       Дерек сидит за столом в основном зале и читает что-то с планшета, на его переносице очки, которые он использует только для чтения, а Стайлз, сказав эти слова, старается сдержать лицо, оставляя его настолько холодным, насколько это возможно.       Спокойное выражение сразу же сходит с лица альфы.       — Что?       — Я хочу развод, — повторяет Стайлз, глядя в его глаза. Дерек кажется пораженным и… разбитым, а Стайлз старается игнорировать сердце, что бьет по ребрам так, словно хочет их сломать.       — Я не дам тебе развода, ты не в себе, — отвечает Дерек, снимая очки и поднимаясь. Он встает напротив него, а Стайлз невольно отступает на шаг. — Тебе плохо, я знаю, и я буду рядом, но…       — Нет, Дерек, ты не понимаешь, — Стайлз сглатывает накопившуюся слюну. Он сводит брови и тяжело вздыхает. — Это не спонтанное решение, и у меня нет помутнения рассудка из-за горя.       Дерек молчит. Он смотрит в его глаза, и его выражение лица становится нечитаемым. Как и всегда, когда Дерек злится, его челюсти сжимаются, ноздри наоборот раздуваются. Он отводит взгляд и едва слышно спрашивает.       — Зачем тебе уходить? — Дерек прикрывает глаза на миг. — Ведь все хорошо было.       — Дерек…       — У тебя кто-то появился? — полушепотом спрашивает Дерек, переводя на него взгляд. Этот вопрос заставляет Стайлза грустно усмехнуться.       — Ты спрашиваешь, зачем мне уходить, и вместе с тем интересуешься, не изменял ли я тебе?.. — Стайлз начинает тихо смеяться и качает головой. — Дело не в ком-то другом, дело в нас, Дерек.       — Я не отпущу тебя, — говорит Дерек, отступая и качая головой. — Не отпущу.       — Все изначально было неправильно, то, как мы сошлись, то, как жили вместе.       — Как… ты… как только миссис Стилински скончалась, ты хочешь сразу бросить меня? Неужели, — Дерек делает глубокий вдох. — Неужели за все восемь лет...       — Спасибо тебе за все, — перебивает Стайлз, и альфа отрицательно качает головой.       — Нет, — Дерек опять делает шаг к нему и хватает за запястье. Стайлзу кажется, он и после развода будет чувствовать фантомную боль от этого жеста. — Я не дам тебе развода. Я, блядь, не дам тебе развода!       Стайлз прикрывает глаза. Ему самому сложно просить о таком, но в их браке нет доверия, нет стабильности и нет смысла.       Больше нет, после смерти матери.       — Я все решил, — тихо отвечает Стайлз, отводя взгляд, а Дерек, хмыкая, кивает.       — Так ты все решил, — повторяет альфа, а потом, процедив сквозь зубы, продолжает: — Что ж, тогда может, ты еще и решил Клаудию забрать? Думаешь, я позволю тебе?       Стайлз усмехается.       Конечно же, он ожидал этого.       — Знаю, что не позволишь, и знаю, что с тобой ей будет лучше, — Стайлз смотрит в его глаза, Дерек замирает после этих слов и еще сильнее сдавливает руку, отчего становится по-настоящему больно.       — Ты ничего не сможешь получить! Ни денег, ни дом, я все отберу, включая ребенка! Ты даже видеть ее не сможешь!       — Именно из-за этого, — сквозь зубы произносит Стайлз, пытаясь вырвать руку, — я считаю, что нам нужно разойтись. Ты так привык воздействовать на меня хоть чем-то, но, Дерек, это больше не работает, больше нечем, — он опускает взгляд. — Я знаю, ты не сделаешь плохо Клаудии, как бы ни злился на меня. Твои деньги или же деньги твоей семьи мне никогда не были нужны, только для лечения мамы. Ты продлил ей жизнь, и я буду всегда благодарен тебе за это, но на этом все.       Дерек молчит, они смотрят в глаза друг друга, и Дерек сам отпускает его руку.       — Убирайся, — тихо говорит Дерек, а Стайлз, опуская взгляд, кивает. — Если увижу возле Клаудии, устрою ад в этом городе и тебе, и всем, кто тебе дорог.       — Не беспокойся об этом, — фыркает Стайлз, — я не задержусь здесь надолго, — Дерек замирает и раскрывает глаза.       — Что?! Ты… что ты имеешь в виду?       Стайлз не отвечает и быстрым шагом отходит от него.       — Черт возьми, Стайлз, не смей уходить! — Дерек идет за ним, и в тот момент, когда он в очередной раз хочет схватить его за запястье, Стайлз заранее уворачивается. — Стайлз, я люблю тебя! — омега останавливается и смотрит в его лицо. Его брови сведены, он тяжело дышит и явно не понимает, что ему делать, а Стайлз, собирая все оставшиеся силы после смерти матери, старается сохранить голос ровным, а лицо невозмутимым и смотрит в его глаза.       — Я тебя не люблю, — отвечает ему Стайлз. Дерек приоткрывает губы, а Стайлз, сглатывая горький комок, продолжает: — И никогда не любил, так что живи своей жизнью и оставь, наконец, меня в покое! — он почти кричит это, а потом, открывая входную дверь, быстро выходит, оставляя шокированного Дерека на пороге.       Он садится в машину, его руки трясутся, а Дерек, вышедший вслед за ним, все стоит на пороге, и когда Стайлз кидает на альфу последний взгляд, тот стоит, прикрывая лицо ладонью.       Стайлз ненавидит себя за то, что умудрился довести альфу до слез.       Питер становится единственным человеком, который обо всем в курсе. Он зол, но привозит его вещи, он ругается через слово, но Стайлз говорит, что так всем будет лучше, и убеждает его привезти Клаудию, чтобы он смог попрощаться с ней.       Она ничего не понимает и плачет, когда Стайлз с ней прощается, а он обещает, что обязательно заберет ее, когда будет, куда, говорит, что будет приезжать, как только появится возможность, и выслушивает столько всего от отца и Питера, что становится тошно.       Отец не отговаривает его, когда он говорит, что уезжает в никуда в другой город, только продолжает пить, и Стайлз физически ощущает потребность свалить хоть куда-нибудь из чертового Бейкон Хиллз.

2025

      Они втроем идут к палате Дерека, Стайлз смотрит на открытую дверь и чувствует, как его руки дрожат. Он не знает, что говорить, не знает, что делать, а Питер, кладя ладонь на его плечо, несмело подталкивает.       — Я… — начинает Лора, а потом опускает взгляд и, чуть поджав губы, говорит: — Я даю тебе десять минут, потом звоню маме, — Стайлз благодарно кивает, а она отходит от палаты. Питер приподнимает брови, когда слышит это, и одобрительно кивает, а потом указывает ему головой на Дерека. Стайлз несмело заходит внутрь.       Дерек выглядит уставшим и он открывает глаза, когда слышит шаги, а омега замирает. Он трет свои руки и медленно подходит ближе.       — Дерек…       — Значит, не показалось, — хрипло говорит Дерек и отворачивается от него. Стайлз прикрывает глаза и опускается на стул рядом. — Зачем приехал?       — Ты звал меня, — тихо произносит Стайлз, а Дерек, все так же, не смотря на него, горько усмехается. В палате виснет тяжелое молчание. — Как ты? — глупый вопрос, и тем не менее.       — Сотрясение, с руками все в относительном порядке, работать смогу, нога сломана в двух местах, — Стайлз сводит брови и нервно облизывает губы. — Но ведь ты и так все это знаешь, не так ли?       — Куда ты ехал? — спрашивает он, а Дерек отвечает так быстро, что Стайлз вздрагивает от неожиданности.       — Тебе какая разница? — поворачиваясь к нему, спрашивает Дерек. Его бледные губы поджаты, а брови нахмурены. — Тебе же насрать. Когда тебе было не плевать, зову я тебя или нет? — Стайлз тяжело вздыхает, он смотрит на руку Дерека, хочет до нее дотронуться, но он сдерживает себя.       — Я бы не приехал, если бы было наплевать.       — Думал забрать Клаудию, пока я лежу в отключке? — Стайлз опять вздыхает. Дерек не меняется. Несет всякую чушь, что в голове, в которую даже не верит, когда зол. А в голове у него жуткая-жуткая канализация. — Или решил наконец вспомнить, что у тебя и здесь осталась жизнь?       — Дерек, я не забывал этого, — Стайлз старается говорить с ним настолько спокойно, насколько может, чтобы не провоцировать головную боль, хотя и так знает, что тот сейчас чувствует ее.       — Думаешь, я не знаю, что Питер возил ее не по магазинам и кино? Когда, мать твою, Питер вообще любил проводить время с детьми, — Стайлз раскрывает глаза и приоткрывает губы. Его сердце пропускает удар.       — Ты знал?.. — полушепотом спрашивает он, а Дерек хмыкает.       — Конечно, я знал.       — Тогда почему ты…       — Потому что я не хотел, чтобы моя дочь страдала из-за тебя, — отвечает Дерек, перебивая. Он чуть склоняет голову, и по его выражению Стайлз понимает, что он испытывает резкую боль.       — У тебя болит голова, я могу… — Стайлз подрывается, чтобы позвать врача, а Дерек хмыкает.       — Хочешь сбежать? Не нравится слышать правду?       — Я был готов, когда шел сюда, и поверь, ты не первый, кто говорит мне «правду». Твоя жена, мать и сестра все сделали немного раньше тебя, — Стайлз опять садится и наклоняется к Дереку. — И ты можешь злиться, сколько хочешь, это ничего, — Дерек несколько секунд смотрит на него, из его глаз пропадает ярость, и он отворачивается, а Стайлз аккуратно кладет ладонь на его здоровую руку. Та вздрагивает, но Дерек не убирает ее. — Я буду в городе весь период реабилитации. Потом…       — Опять уедешь? — спрашивает Дерек, поворачиваясь к нему.       — Я хочу, чтобы…       — Дерек! Боже!.. — их прерывает громкий женский голос, и Стайлз, даже не глядя, узнает, что говорит Пейдж. На ее руках сын Дерека, она замирает, когда видит, что ладонь Стайлза накрыла ладонь Дерека. Стайлз замечает в ее удивленных глазах слезы, и следом за ней входят Томас, Талия, Лора и Кора.       В какой-то момент людей становится так много, что Дерек морщится, а потом, осматривая всех, спрашивает:       — Где Клаудия?       — Тебя сейчас это волнует? — встревоженно спрашивает Талия, переводя взгляд на Стайлза. Конечно, они не могли сразу не заметить его, и в палате стоит такая аура, что Стайлз буквально чувствует потребность свалить отсюда, но он держится, ведь Дерек не убирает своей руки из-под его. — Тебе надо уйти, — говорит она омеге, переводя взгляд на Томаса. Хочет его поддержки.       Стайлз со вздохом кивает. Действительно надо, думает он. Дерек смотрит в его глаза, а омега, сжимая его ладонь, поднимается. Взглядом Стайлз натыкается на отца Дерека, Томас презрительно смотрит на него.       Ему всегда было сложно выносить этот взгляд.       — Убирайся и больше не приходи сюда, омега, — зло произносит взрослый альфа, глядя на Стайлза. И тот понимает, он пытается давить его своей аурой, но это не действует. Ни на одну помеченную омегу не подействует, каким бы сильным ни был альфа. Стайлз готовится ответить, но его перебивают:       — Не говори с ним так, — он переводит шокированный взгляд на Дерека, который наоборот не смотрит на Стайлза. Впрочем, все взгляды сейчас направлены на Дерека, тот же смотрит лишь на отца.       — Он не в себе, дорогой, — пытается успокоить его Талия, присаживаясь на место, где сидел Стайлз. Пейдж стоит с другой стороны, ее ладонь ложится на предплечье Дерека, они с отцом не прекращают зло смотреть друг на друга.       — Дерек, — зовет его Пейдж, и Дерек медленно переводит на нее взгляд, и Стайлз считает это лучшим моментом, чтобы уйти.       Его, конечно, трясет, и Питер ловит его в тот момент, когда он спускается по лестнице. Он курит, и Стайлз забирает из его рук уже прикуренную сигарету.       — Ну как ты? — спрашивает Питер, а Стайлз, выдыхая дым, проверяет дребезжащий телефон. Видно, у Клаудии закончились занятия, и она наконец посмотрела его сообщение.       — Отлично, — говорит он, опять затягиваясь дымом. — Все… просто отлично, — говорит Стайлз, и на его губах появляется едва заметная улыбка.       Клаудия видит папу и Питера на выходе из клиники, те курят, даже не переговариваясь, и когда ее машина останавливается, она, поблагодарив водителя, выбегает к ним.       — Папуль! — зовет она, и папа, выкидывая сигарету, мягко улыбается ей, наклоняясь. Он выглядит уставшим, во всяком случае, у него сильные синяки под глазами, — Мы можем пойти к отцу? — в нетерпении спрашивает она, и тот переводит взгляд на Питера.       — Отведешь ее?       — А ты не пойдешь? — расстроенно спрашивает она.       — Я уже был у него, сейчас там вся ваша семья, и я… в общем… вряд ли сейчас лучшее время, чтобы быть там… — папа чуть запинается, когда говорит, и Клаудия придерживает его за руку, кивает. Она прекрасно знает, что бабушка и дедушка не рады ее папе, но ей все равно, что бы они там ни думали. — Я пойду, когда все уйдут.       Клаудия, чуть нахмурившись, кивает и смотрит на Питера. Ей так сильно хочется увидеть отца, она не могла сосредоточиться ни на учебе, ни на школьный друзьях, хотела побыстрее оказаться здесь. Как только получила сообщение папы, только и думала, что об очнувшемся отце.       — Будешь здесь? — спрашивает у Стайлза Питер, а Стайлз, неуверенно глядя на клинику, пожимает плечами.       — Не знаю, наверное, поеду домой, — папа поворачивается к ней и мягко проводит по ее щеке, улыбаясь. Клаудия чуть сводит брови. — Или я могу тебя подождать, и поедем домой вместе.       — Я не хочу ночевать дома с Пейдж, — расстроенно говорит Клаудия, и Стайлз кивает.       — Значит, я подожду, — он поворачивается к Питеру. — Не оставляй ее с ними, ладно? — тот кивает и, выкидывая сигарету, улыбается девочке. — Ну, иди, папа очень ждет тебя, — Клаудия кивает несколько раз.       — Я скоро приду, не грусти, папуль, — она коротко обнимает его и быстрым шагом, почти бегом заходит внутрь, не дожидаясь Питера.       Клаудия бросает на папу взгляд, когда находится у дверей, и тот, улыбаясь, взмахивает ей. Она тоже улыбается ему.       Они идут недолго, и, если честно, Клод и сама могла бы добраться до палаты отца, она прекрасно помнит, где он. Люди, которые работают с отцом узнают ее, некоторые здороваются, некоторые спрашивают о самочувствии, Питер коротко переговаривает с ними, а все, о чем может думать Клаудия, так это о том, что ее отец наконец очнулся. Он не просыпался не так уж и долго, но никогда Клаудия прежде так сильно не боялась.       Даже когда папа уходил, она знала, что он вернется, пусть ей его не хватало и до сих пор не хватает, она знала, что это не последняя их встреча, и сейчас, когда отцу наконец стало лучше, она может с облегчением вдохнуть.       Питер, услышав ее вздох, спрашивает, как она себя чувствует и как прошел ее день, и она рассказывает ему про то, что папа написал ей, как только отец очнулся.       Папа не солгал, в палате и правда были все: бабушка, дедушка, Лора, Кора и Пейдж с Томми, и отец выглядит уставшим, стараясь посмотреть на каждого, но как только его взгляд касается ее, на его бледных губах расцветает улыбка.       — Папа!       — Клоди! Иди ко мне! — его голос более хриплый, чем обычно, он чуть шикает от боли из-за того, что резко дергается, а у Клаудии дрожат губы. Игнорируя всех, она подбегает к койке, садится справа, чуть отодвигая собой стоявшую рядом Пейдж, и обнимает его, чувствуя, как одна его рука обнимает ее в ответ.       — Папа, я так рада, — всхлипывая, говорит она, отстраняясь и беря его ладонь в свою.       Дерек улыбается ей и касается ладонью щеки, а она склоняется к ней и прикрывает глаза.       — Пожалуйста, никогда больше так не делай, — она сгибается пополам, укладывает свою голову ему на грудь и, слыша тихий вздох, хочет отстраниться, однако Дерек не позволяет ей.       Она чувствует привычный запах отца, и ее сердце потихоньку успокаивается, а страх наконец окончательно отступает.       — Клаудия, твоему отцу нужен отдых, — говорит ей бабушка, и Клаудия, поджимая губы, чуть поворачивает голову, чтобы окинуть всех злым взглядом.       — Тогда вам всем стоит оставить его отдыхать, — тихо отвечает она, поворачиваясь обратно к отцу. Они оба, конечно, слышат голос бабушки о том, что она вся в своего папу. И Клаудия уверена, что говорят они не об отце, но ей все равно. Она гордится тем, на кого похожа.       — Я так сильно скучал, — тихо говорит Дерек ей одной, поглаживая ее по черным волосам. Он пытается улыбнуться, но Клаудия видит, что он еще слаб. — Прости, что напугал тебя.       — Ничего, папуля был рядом, — произносит Клаудия, замечая, как похолодели глаза отца. Она чуть поджимает губы и отводит взгляд. — Он переживал за тебя, бабушка и Пейдж старались его выгнать, но он все равно стоит внизу, и…       — Клаудия! — громко произносит Талия, заставляя ее замолчать, Пейдж прикрывает рот ладонью. В палате воцаряется тяжелое молчание, которое прерывает усмехнувшийся Питер:       — Вам не кажется, что им стоит побыть наедине друг с другом?       — Я не собираюсь уходить, Дерек мой муж! — тихо отвечает Пейдж, укачивая Томми. Тот довольно спокойно сидит на ее руках. — Я имею право здесь находиться!       — Вы как хотите, — вдруг начинает Кора, — но я сваливаю. Дер-Дер, не пугай так больше, я зайду завтра, — омега подходит к Дереку и аккуратно целует его в щеку. Дерек тихо благодарит ее, и она выходит из палаты.       — Кора! — зовет Талия, но та, засунув наушники в уши, не реагирует. — Кора, а ну остановись!       — Мне тоже пора работать, — говорит Питер, переводя взгляд на Лору. — Нужна история болезни Дженкинсона, ведь ты его лечащий врач? — Лора переводит взгляд с отца на мать. Те выглядят напряженными, если не сказать, что злыми. Потом на Пейдж, у той глаза на мокром месте, и альфа чуть сводит брови. К сожалению, она ничего не может сделать с этим.       — Да, пойдем, — осторожно говорит она, поворачиваясь к Дереку. — Я сегодня на дежурстве, так что зови, если что, — Дерек кивает ей, и Лора выходит вслед за Питером, правда, Клаудия видит, что Питер останавливается неподалеку и наблюдает за ними.       Из-за того, что, видимо, папуля попросил.       В палате остается все меньше людей.       — Не понимаю, что происходит с этой семьей, — сквозь зубы произносит Томас вникуда, тоже выходя, и Талия, окликая его, выбегает за ним, пытаясь догнать.       Так в палате остаются только Пейдж с Томми и Клаудия с Дереком. Клаудия довольно улыбается, глядя ей в глаза, а Пейдж поджимает губы.       — Дерек, я…       — Спасибо тебе, Пейдж, — говорит искренне Дерек, переводя на нее взгляд. — Томми, наверное, жутко устал, почему бы тебе не поехать домой? — Пейдж со вздохом отворачивается и поджимает губы.       — Ты даже взглянуть на сына не хочешь?       — Я очень рад вас видеть, — тихо, но искренне говорит Дерек, прикрывая глаза, — но я устал, слишком много людей для одного дня, — он говорит это, но при этом продолжает гладить волосы Клаудии, которая не сводит взгляда с Пейдж. Омега грустно усмехается и качает головой.       — Клаудия, ты идешь? — спрашивает она, а Клаудия коротко мотает головой. Пейдж переводит взгляд на мужа. — Дерек, скажешь ей?       — Пусть остается.       — То есть ты устал от определенных людей? — спрашивает она, поджимая губы. — Может, и Стайлза сюда позвать? — Дерек не отвечает, а Клаудия, приподнявшись, зло смотрит ей в глаза.       — Может, и позвать!       — Клаудия! — окликает Дерек, и маленькая омега отводит взгляд. — Пейдж, дома поговорим, — говорит он и указывает на дверь кивком головы. Она тяжело вздыхает и быстрым шагом выходит из палаты. Клаудия же, улыбаясь, переводит взгляд на отца, а тот со вздохом, укоризненно на нее смотрит. — Мы же говорили на эту тему, Клод…       — Прости, папуль, — вдруг говорит Клаудия, гладя его лицо маленькой ладонью. — Хочешь, поспи, а я побуду рядом, хорошо? Я знаю, ты устал, но ничего не бойся, я тебя больше никуда не отпущу, — она смотрит на его грустную улыбку.       Койка достаточно широкая, чтобы они улеглись, не мешая друг другу. Им есть, что рассказать друг другу, но отец слишком слаб, и Клаудия не мучает его вопросами. Пусть спит. Его сердце мерно бьется, и Клаудия может думать только о том, что теперь все изменится.       Раз папуля в городе, отец очнулся, все точно изменится.       Стайлз видит Пейдж через минут десять после того, как попрощался с немногословной Корой. Пейдж выходит из автоматически раздвигающихся дверей. Она звонит кому-то по телефону, на ее руках сын Дерека, и Стайлз с интересом рассматривает ребенка. Пейдж его, конечно, уже заметила, ее выражение лица изменилось, но телефонный разговор она не заканчивает. Стайлз же, рассматривая ребенка, думает о том, что внешне тот больше похож на мать, но вот чего не отнять, так это глаз и бровей. И у Клаудии, и Томаса верхняя часть лица — точное повторение Дерека.       Он переводит взгляд на Пейдж и отворачивается, закуривая новую сигарету. Полпачки он сегодня точно выкурил.       При виде нее в груди рождается такая сильная злость, ему самому неприятно это признавать.       Дерек женился почти сразу после его ухода. Питер говорил, тот это сделал, ожидая его реакции, и, черт возьми, реакция была, но Дерек о ней не знал и не узнает никогда.       Стайлз присаживается на широкие каменные перила, а Пейдж, закончив разговор, направляется к нему, заставляя его нахмурить брови.       — Ты не оставишь нас в покое, не так ли? — говорит она, и Стайлз не знает, что ей отвечать. Если честно, эта омега не виновата. Она просто попала в чертов водоворот семьи Хейлов и, видно, никак не ожидала, что снаружи идеальная семейка окажется настолько прогнившей внутри.       Конечно, он помнит, что еще во время их с Дереком брака Пейдж замирала, стоило альфе подойти и поздороваться, впервые он это заметил, когда она поздравляла их на свадьбе. Ей тогда было не больше тринадцати. Стайлз даже не придавал ее существованию значения до тех пор, пока Талия при нем же не сказала Дереку, что лучше бы он выбрал Пейдж. Тот ей стабильно не ответил даже банального «хватит, мам».       — Уехал, как захотел, теперь приехал и думаешь, тебе все сойдет с рук? Хочешь опять разрушить его жизнь?       — Не хочу я ничего рушить, — устало отвечает Стайлз, переводя взгляд на ребенка. Тот еще настолько маленький. Стайлз помнит свои чувства, когда держал на руках такую же маленькую Клод. Как она улыбалась своей беззубой улыбкой, как они с Дереком вместе возились с ней.       — У нас семья и ребенок, а ты пришел, и…       — Что ты хочешь от меня? — резко спрашивает Стайлз, поднимаясь и вставая перед ней. Он сильно выше омеги, и из-за этого она отступает на шаг, будто бы он может что-то ей сделать. — Чтобы я опять уехал? Оставил его, оставил Клаудию, и вы жили как раньше? Притворяясь, что у вас все замечательно? — Стайлз зло улыбается ей. — Если у вас двоих все настолько прекрасно, чего же ты так боишься? Любящий альфа никогда не оставит свою омегу и своего ребенка, не так ли? А если оставит, зачем вообще нужен такой альфа? — Пейдж замирает после этих слов. Она открывает и закрывает рот, ее глаза выглядят шокированными, хотя Стайлз, черт возьми, не сказал ничего удивительного или обидного.       — Держись подальше от моей семьи! — сквозь зубы говорит она, когда замечает, что машина подъезжает. Видимо, она говорила с водителем на выходе из клиники.       Стайлз ничего на это не отвечает, а она уходит, не оборачиваясь.       Почему-то даже сволочью себя чувствовать не получается, хотя Стайлз знает, что ведет себя как конченный ублюдок с ней.       После он видит отца Дерека, тот пробегается по нему взглядом, его красивые черты искажаются от брезгливого выражения лица. Не удосуживая его словом, тот проходит мимо к подъехавшей машине.       Видно, Талия и Лора еще работают. Стайлз даже не знает, сколько ему еще ждать Клаудию. Он успевает выпить кофе и съесть паршивую картошку фри в кафешке при клинике, когда к нему присаживается Питер, отпивая из его стаканчика.       — Ты целый день провел здесь, может, тебе стоит поехать домой и отдохнуть? — спрашивает Питер, а Стайлз, сидя, уперевшись щекой в кулак, отрицательно качает головой.       — Дождусь Клод и поеду.       — Ты мог бы уже сто раз поехать домой и приехать обратно, она заснула, я ведь писал тебе это, — отвечает Питер, а Стайлз пожимает плечами.       — Не могу уехать, — тихо отвечает Стайлз, — Мне кажется, я должен быть здесь, — Питер приподнимает бровь, а потом пожимает плечами.       Они сидят в тишине, пока Питер не говорит Стайлзу идти за ним.       Разумеется, тот ведет его в палату Дерека, хотя все посещения уже должны быть запрещены, но им никто ничего не говорит. Вероятно, Талия занята своими делами, и следить за палатой сына сейчас не в ее приоритетах.       — Здесь ждать лучше, чем на улице, — тихо говорит Питер, и Стайлз сводит брови, когда видит спящих Дерека и Клаудию. Он поворачивается к Питеру и смотрит в его глаза.       Его выражение лица всегда чуть насмешливое, и Стайлз тоже улыбается ему.       — Спасибо, — тихо говорит Стайлз, а Питер просто кивает.       Он выходит из палаты и закрывает дверь, а Стайлз тихо идет к своей семье. Он всматривается в лицо Дерека, смотрит на Клаудию, аккуратно свернувшуюся на его груди, и грустно улыбается.       В прошлом они часто засыпали вместе: Дерек читал ей сказки на ночь и первым засыпал, а Клаудия шла к Стайлзу, чтобы сказать о том, что папа спит в неудобной позе.       На улице уже темнеет, и его глаза тоже сами собой слипаются. Слишком насыщенный день, слишком непонятный, и единственное, чего ему сейчас хочется, — тоже отдохнуть, чтобы перезагрузиться.       Он сгибается и укладывает голову на свои руки. Он чувствует запах своей семьи. Запах Дерека, который не забывал ни на миг, живя вдалеке от него, и запах Клаудии, по которому скучал каждый чертов день.       Он просыпается от того, что кто-то гладит его по волосам. Все его тело болит, и он тихо стонет, выпрямляясь, понимая, что ладонь в его волосах принадлежит Дереку.       Стайлз смотрит на него удивленно, а Дерек, поджимая губы, отворачивается, видно, он делал это, не ожидая, что тот проснется. Клаудия спит между ними, и Стайлз, взглянув в окно, понимает, что уже стемнело.       — Который час? — шепотом спрашивает Стайлз, протирая глаза.       — Часы над дверью, — отвечает Дерек, и Стайлз, переводя взгляд, приподнимает брови. Десять вечера. Он проспал в такой позе не меньше двух часов.       — Ох, черт… — вся его спина затекла, и Стайлз потягивается, а Дерек, наблюдая за ним несколько секунд, опять отворачивается.       — Зачем ты приходишь сюда? — тихо спрашивает он, не глядя на него. Клаудия шевелится, потом укладывается на другой бок и не просыпается. Стайлз смотрит на дочь, а потом поднимает взгляд на Дерека.       Тот выглядит таким разбитым, с перевязанной головой и рукой и гипсом на ноге.       — Я тоже был сам не свой в тот день, — говорит Стайлз, и Дерек сначала не понимает, а потом на выдохе фыркает. — Когда ты попал в аварию.       — Так ты еще помнишь, что это был за день? — со смешком спрашивает он, а Стайлз, облизывая губы, отводит взгляд.       — Я не забывал, — отвечает Стайлз, а Дерек пожимает плечами, мол, и какая разница? — Дерек, посмотри на меня, — просит Стайлз, и Дерек поворачивается к нему.       — Что? — тихо спрашивает альфа, а Стайлз, глядя в светло-зеленые глаза, сводит брови. — Чего ты хочешь? Спустя столько лет…       — Чтобы ты не подвергал свою жизнь опасности, — Стайлз гладит Клаудию по запястью, отводя от Дерека взгляд. — Я… сразу почувствовал, что что-то не так, — омега поднимает ладонь на уровень шеи и поджимает губы, — не знаю, как, но я почувствовал, что что-то случилось. Такого никогда не было раньше. Через час набрал Питер, я вылетел сюда первым рейсом.       — Я чувствовал твой запах, когда очнулся, — тихо говорит Дерек, прикрывая глаза. — Я чувствовал только его, это… — Дерек чуть морщится от головной боли и прикрывает глаза, — это неважно. Когда ты уезжаешь? — Дерек нервно прикусывает губы, и Стайлз понимает, как сложно ему даются слова, он и сам едва ли знает, что говорить.       — Я снял дом в Сан-Матео до следующего года, — тихо говорит Стайлз, а Дерек кивает. — Мой преподаватель… дала неплохую рекомендацию, меня ждут там, поработаю сначала с опытными психологами, а потом хочу открыть собственную практику.       — Вот как… — тихо отвечает Дерек, а потом не зло улыбается. — Что ж, ты добился, чего хотел, не так ли?       — Я… — Стайлз прерывается и прикрывает глаза. — Дерек, я…       — Я спросил, когда ты уезжаешь, — перебивает его альфа. — А не куда, — Стайлз несколько секунд смотрит на него.       — Это зависит от тебя, — после недолгой паузы решает сказать Стайлз, а Дерек переводит на него напряженный вопросительный взгляд.       — Я не дам тебе забрать ее, она все, что у меня… — он резко замолкает и сглатывает резко накопившуюся слюну. — Я не позволю забрать ее.       — Я не… Боже, Дерек, я не думал ее забирать у тебя, — тихо отвечает Стайлз, прикрывая ладонью глаза. То, что Дерек не досказал, отозвалось болью в сердце.       Она все, что у меня осталось, хотел сказать Дерек.       При живой семье, при стабильной работе, при здоровой жене и маленьком сыне-альфе, все, что осталось у Дерека, — это Клаудия.       — Тогда…       — Я подожду, пока ты встанешь на ноги, а там… там мы решим, что делать, хорошо? — Стайлз смотрит в глаза альфы, а тот хмурит свои широкие брови.       — Я не отдам тебе ее, — еще раз говорит Дерек, поджимая губы. — Может, ты можешь без нее жить, но я нет. Так что можешь быть здесь сколько угодно, но она останется со мной.       — Хорошо, Дерек, — тихо отвечает Стайлз, кивая. — Я… приду завтра… во всяком случае, если твои родные дадут мне прийти к тебе.       — Не утруждайся, — просто отвечает Дерек и мягко трясет Клаудию за плечо. Та открывает глаза, сначала не понимая, что происходит, а потом вспоминает:       — Отец, как ты? — она резко усаживается, и Дерек улыбается ей. — Папуль, ты тоже тут, вы?..        — Тебе нужен отдых, Клод, — перебивает дочку Стайлз, помогая ей спуститься с койки. Она выглядит растрепанной и дезориентированной. — Завтра после твоей школы придешь опять.       — Я заснула, и мы совсем не провели время вместе, — с грустью говорит Клаудия, глядя на Дерека, и тот улыбается ей.       — Не страшно, завтра поболтаем подольше. Тебе надо отдохнуть, я думаю, меня выпишут меньше, чем через неделю, — Дерек удобнее устраивается, а Клаудия нехотя кивает.       — А как же твоя нога?       — Не переживай обо мне, — говорит Дерек и смотрит на Стайлза. — Она ночует у тебя?       — Если захочет, — неуверенно отвечает Стайлз, а Клаудия, беря его за руку, смотрит на него снизу вверх.       — Дома без отца мне нечего делать, — тихо отвечает Клаудия, а Дерек сводит брови. И Стайлз понимает, о чем тот думает.       Клаудия не хочет возвращаться в собственный дом из-за того, что Дерека там нет.       — Мы придем завтра, отец, — обещает Клаудия, улыбаясь ему. — А пока поспи.       Клаудия аккуратно обнимает Дерека на прощание и опять берет Стайлза за руку.       И, выходя из палаты, Стайлз не может не остановиться и не обернуться. Дерек смотрит на него, а потом отводит взгляд и поджимает губы.       Он чувствует себя вымотавшимся и разбитым, и когда они приходят домой, папа помогает ему уложить Клаудию спать и наливает им обоим виски.       Они молчат по большей части, а Стайлз может думать только о годовщине своей с Дереком свадьбы, которая была несколько дней назад. Он думает о том, что было бы, если бы Дереку не повезло, думает о том, что было бы, если бы тот погиб, и по его коже ползут мурашки.       В тот момент, когда сам Стайлз пытался напиться до беспамятства и максимум, что ему грозило, – сильное похмелье, Дерек, переживший страшную аварию, кричал его имя.       Омега, как и обещал, приходит на следующий день. И потом через день. Он приходит каждый день всей следующей недели, но они все равно не говорят о главном. Иногда Дерек злится и сочится ядом, иногда в его палате уже находятся Пейдж с ее сыном, и Стайлзу становится плохо от того, что они просто существуют, а иногда ему не дают пройти в палату Дерека, просто потому что могут.       Ему кажется, будто он вернулся назад во времени, когда каждый шаг Дерека контролировала его семья, но Стайлз терпит. Он упрямо сидит перед клиникой, пока не появляется Питер, чтобы суметь провести его без громких скандалов, на которые просто нет сил.       Когда в конце недели тот говорит, что Дерека выписывают, провожая Стайлза до его палаты, омега испытывает смешанные чувства. С одной стороны, Дереку становится лучше, и ему будет явно приятнее находиться дома, нежели здесь, а с другой, Стайлз больше не сможет видеть его, потому что приходить в их бывший дом, где новая хозяйка… да даже если бы он захотел, его бы вряд ли пустили.       Сейчас Дерек выглядит намного лучше, его рука почти не болит, сотрясение контролируют, и только сломанная нога его нереально бесит. Его раздражает, что он должен просить помощи, чтобы подняться и сходить в туалет, его раздражает инвалидная коляска, на которой он обязан перемещаться внутри клиники, его бесит, что он просто не может встать на ноги.       Пейдж тоже здесь, но сегодня без ребенка, и когда она видит Стайлза, то ее губы дрожат от злости и бессилия, и Стайлз понимает, как сильно ее задевает его присутствие, он и сам сходит с ума из-за того, что она здесь, а что чувствует она, зная, что Дерек, пусть тот зол и обижен, но все же любит его, представить не может.       Тем не менее, он не испытывает к ней сочувствия. Видимо, за эти годы он действительно очерствел и превратился в полнейшего ублюдка.       Омега принесла ему одежду, и Дерек критично осматривает легкие брюки и футболку.       — Ты же понимаешь, что с этим гипсом я не влезу в них? — спрашивает Дерек, чуть приподнимая бровь.       — Это самые широкие, а шорт ты не носишь! — взвинчено говорит ему Пейдж, похоже, злясь на него не меньше, чем на Стайлза. Это неудивительно, ведь Дерек ни разу не заставил Стайлза уйти, несмотря на ее присутствие.       — Ты можешь купить мне, пожалуйста, какие-нибудь любые шорты? — спрашивает Дерек, чуть сжимая пальцами переносицу. — Или скажи водителю, пусть он поедет и купит, или позвони маме, она сама всем займется, я не знаю. Просто возьмите мне шорты, больше, чем одни, раз мне два месяца с этим ходить, — Дерек не смотрит на Стайлза, а Пейдж, закатывая глаза, оставляет одежду на стуле.       — Сама куплю, не беспокой маму, — она проходит мимо Стайлза, бросая на него злой взгляд. Питер коротко с ней здоровается, но та не реагирует и выскакивает из палаты пулей, найдя причину не находиться здесь больше. Уйти просто так значило бы для нее проигрыш перед Стайлзом.       — Эм… тебе нравятся эти брюки? — спрашивает Стайлз. Он кивает Питеру, и тот оставляет их наедине. Стайлз закрывает дверь за ним, а Дерек приподнимает бровь.       — Более идиотского вопроса придумать не мог? Больше нечего сказать? — Дерек отворачивается, а Стайлз со вздохом берет брюки и проверяет ткань. Дорогая, сразу видно, но тонкая.       — Так нравятся или нет?       — Это подарок мамы, — отвечает Дерек, а Стайлз закатывает глаза.       — Это до сих пор не ответ, — Дерек молчит несколько долгих секунд, а потом угрюмо буркает:       — Не нравятся.       — Хорошо, — Стайлз больше ничего ему не говорит и выходит. Приходит он уже, держа крупные ножницы в руках. Дерек раскрывает глаза.       — Что ты собираешься делать?       — Сократить тебе время пребывания в этом месте, — отвечает Стайлз, прислоняет брюки к вытянутой ноге Дерека. Та сломана в двух местах, и гипс заканчивается чуть выше колена. Стайлз обрезает брюки, и Дерек смотрит на него во все глаза.       — О…       — Да, думаю… думаю, теперь будет полегче, — Стайлз вкладывает обрезанные брюки Дереку, а отрезанный кусок ткани кладет на краю койки. — Тебе помочь? — Дерек молчит, смотрит на него, продолжая держать испорченные брюки, и Стайлз неловко ведет плечом. — Ладно, я… я пойду, Пейдж поможет или кто-нибудь из медсестер, — Стайлз хочет подняться с места, но рука Дерека останавливает его. Тому наверняка еще больно ей пользоваться. Его запястье непривычно привычно хватают, и Стайлз прикрывает глаза.       Он до сих пор ненавидит это, до сих пор этот жест у него ассоциируется с их ссорами, но он не может заставить себя забрать руку.       — Подожди, — просит Дерек, и Стайлз кивает. Он поворачивается к Дереку, и тот отпускает его запястье. — Помоги, — Дерек не смотрит на него, а Стайлз кивает и опускается, забирая брюки из его рук.       Дерек аккуратно спускает ноги вниз, и Стайлз также аккуратно надевает на него брюки, стараясь особо не трогать ногу, что в гипсе, хотя знает, что касанием не причинит боли.       Дерек сам застегивает брюки и снимает с себя больничный халат, оставаясь полуголым, и когда взгляд Стайлза падает на его фигуру, то чувствует, как в груди скапливается тепло. Он прочерчивает взглядом его широкие плечи, шею и касается губ. Спустя миг он понимает, что пялится, и поднимает взгляд.       Дерек тоже смотрит на него, под его глазами больше нет таких явных темных кругов, его щетина сильно отросла за неделю, так было, сколько Стайлз его помнит.       У Дерека лет с пятнадцати растет щетина.       — Спасибо, — тихо говорит альфа, глядя в его глаза.       — Не за что, — отвечает Стайлз, поднимаясь и отворачиваясь. Дерек надевает футболку, что принесла Пейдж. — Я… пойду, твоя жена скоро вернется, и я… — Стайлз хочет сбежать отсюда как можно быстрее, и по нему это наверняка видно, так как он не может перестать тереть свои руки и переступать с места на место.       — Отвезешь меня домой? — перебивает его Дерек спокойным тоном, а Стайлз сводит брови. — Я не хочу здесь находиться больше, жене напишу, что уехал, — альфа не смотрит на него, пока говорит это, а Стайлз, опуская голову, кивает.       — Конечно, — отвечает он.       Дерека вывозят из клиники на коляске, Дженнифер, медсестра, начавшая работать примерно в то же время, когда и Дерек, рассказывает ему о мерах предосторожностях, а Дерек каждый раз перебивает ее и говорит, что он сам прекрасно знает, что ему можно, а что нельзя. Стайлз идет рядом, а Дженнифер на него очень нервно поглядывает.       Как и все в этой клинике, если честно.       Талия, конечно же, не заставляет себя ждать. Стайлз здоровается с ней, но она не отвечает, делает вид, что его не существует, и Дерека это явно раздражает, он смотрит то на Стайлза, то на причитающую мать.       — Я вызову водителя, и…        — Стайлз меня довезет, — Талия поджимает губы.       — Я считаю, что тебе лучше поехать с водителем, — говорит она, кладя ладонь на плечо Дерека. — Дерек, дорогой, всем будет лучше, если ты…       — Всем будет лучше, если меня, наконец, оставят в покое, — произносит Дерек, перебивая ее. Талия выпрямляется как по струнке и отходит от сына. Это было явное «я обиделась», но Стайлз понимает, что, в отличие от себя прошлого, Дерек не смотрит ей вслед и не выглядит как побитый щенок. — Поехали, Джен, — говорит он, и та немного напряженно смотрит в спину главврача, но все же подчиняется.       Стайлз немного не верит в то, что видит. Раньше, когда они были вместе, Дерек не просто не мог позволить себе перебить свою мать, он даже во время того, как она ничего не говорила, не мог настоять на своем. Удивительно видеть подобные перемены.       Когда они выезжают на парковку, Стайлз помогает Дереку сесть назад, чтобы тот мог вытянуть ногу, Дженнифер укладывает костыли в багажник, и омега кивает ей, прощаясь.       На улице довольно тепло, солнце только-только готовится зайти за горизонт, а Дерек сидит в его машине и смотрит что-то в своем телефоне, словно это абсолютно нормально.       — Как это корыто еще заводится? — угрюмо спрашивает Дерек, когда Стайлз садится внутрь, и, глядя на него в зеркало заднего вида, омега мягко улыбается.       — Это мамина машина, у папы не хватает духу выбросить ее, да и для Бейкон Хиллз большего не надо, — отвечает он, а Дерек, хмурясь, отводит взгляд и пожимает плечами.       Стайлз выезжает на основную дорогу, и когда он хочет съехать в сторону дома Дерека, тот резко просит притормозить:       — Что такое?       — Я думал, ты отвезешь меня домой, — говорит Дерек, а Стайлз хмурится.       — Вы переехали? — недоуменно спрашивает он. — Я точно знаю, как ехать к… тому дому, — ему неловко говорить о месте, в котором он прожил почти десять лет, как о «том доме», но правда в том, что он никогда не считал тот дом своим.       — Я имел в виду место, где сейчас Клод, — тихо отвечает Дерек. — Она ведь ночевала у шерифа все это время.       — Клаудия пока в школе, — отвечает Стайлз, а потом останавливает машину, съезжая так, чтобы не мешать остальным. Дерек не смотрит на него. — Если ты хочешь, чтобы я отвез тебя к себе, мне не сложно.       — Рад слышать, — угрюмо отвечает Дерек, поднимая на него злой взгляд. И Стайлза начинает бесить поведение Дерека, пусть он и понимает, что тот имеет право злиться.       Они должны поговорить, Стайлз это знает, но также он знает, что пока Дерек в таком состоянии, черта с два тот будет говорить с ним, только плеваться ядом.       — Ты хочешь остаться сегодня?       — Не знаю.       — Предупредишь свою семью?       — Я не обязан это делать, — Стайлз раскрывает губы и поворачивается всем корпусом к Дереку. Он приподнимает брови.       — Вот как? Не обязан, — Стайлз отворачивается и с его губ слетает слегка истерический смешок. В прошлом, когда они были женаты, Дерек разве что не отчитывался родителям, когда они трахаются, и сейчас он говорит, что даже не предупредит о том, что хочет поехать к нему? — Что ж, может, ты обязан предупредить свою жену об этом, потому что это пиздец?! — взрывается Стайлз, а Дерек начинает тихо смеяться.       — То есть сейчас это для тебя пиздец, да?       — Почему ты обязательно хочешь спровоцировать ссору? — вспыхивает Стайлз, зло глядя на него.       — А ты думал, что ты приедешь и все будет как прежде? — спрашивает Дерек, сжимая губы. — Ты думаешь, можешь приехать спустя три года, будто ничего не было?       — Я не хочу, чтобы все было как прежде, — просто отвечает Стайлз, вновь выезжая на дорогу. — Если бы меня все устраивало тогда, я бы никогда от тебя не ушел, — вырывается у Стайлза, и он тут же жалеет о своих словах.       В машине воцаряется гробовое молчание.       — Останови машину, — говорит Дерек.       — Нет, — сразу отвечает Стайлз и сворачивает в сторону своего дома.       — Останови гребаную машину! — чуть громче говорит Дерек, действительно разозлившись. Стайлз зло усмехается.       — Нет, — просто отвечает он и прибавляет скорости. Что ж, если Дереку хочется, чтобы он вел себя как козел, ему не сложно.       Когда они приезжают и Стайлз паркуется, они до сих пор не разговаривают. Солнце уже не такое активное, как утром, и Стайлз снимает с головы кепку.       Дома никого нет, отец на работе, а Клаудия в школе и должна приехать через час, и Стайлз сначала вытаскивает костыли, а потом хочет помочь Дереку выйти, но тот сам спускается.       — Ты хоть знаешь, как на них ходить? — спрашивает Стайлз, передавая ему костыли.       — Разберусь, — угрюмо отвечает Дерек, устраивая руки на выступах. Он не смотрит на омегу, и тот закатывает глаза.       — Давай я помогу тебе зайти, — Дерек делает несколько шагов вперед, и Стайлз, вновь закатив глаза, идет открывать дверь перед мужчиной.       Тот старается выглядеть так, словно не хочет здесь находиться, словно не хочет видеть Стайлза, но как вообще можно в это верить, когда сам же Дерек сказал ему привезти его домой.       Они заходят внутрь, Дерек даже не осматривается, просто снимает один кроссовок и направляется к дивану в гостиной. Конечно, тот прекрасно знает, где, что находится, и Стайлз наконец расслабляется, как слышит тихий вскрик, и, непонятно как, умудряется подскочить к Дереку и удержать от падения, когда костыль, зацепившись за ковер, лишил его баланса.       Дерек опирается на его плечи, и Стайлзу тяжело, но они смотрят в глаза друг друга, и кажется, что время останавливается.       — Аккуратнее, — тихо просит Стайлз, помогая Дереку выпрямиться. Тот продолжает удерживать ладони на плечах Стайлза, когда тот наклоняется, чтобы подобрать упавший костыль. Дерек смотрит в его спину, когда Стайлз отходит, передав его ему. — Я сделаю тебе кофе.       — Зачем ты приехал? — слышит Стайлз его голос и оборачивается. — Ты можешь свалить, когда угодно, я не буду останавливать. Не в этот раз.       — Я не уеду, — спокойно отвечает Стайлз, включая на кухне свет. Дерек продолжает стоять там же, где он чуть не упал.       — Мне все равно, даже если останешься, — говорит Дерек, а Стайлз глубоко вздыхает.       — Не веди себя как ребенок, — просит Стайлз, а Дерек раскрывает глаза.       — Это я, мать твою, веду себя как ребенок? — он делает несколько неловких шагов вперед, явно начинает кипеть от того, что не может нормально перемещаться, и от того, что чувствует себя таким беспомощным.       Альфа кусает свои губы и выглядит настолько растерянным, что Стайлзу хочется ударить самого себя.       — Пойдем, — тихо говорит Стайлз и помогает Дереку дойти до дивана. Дерек садится, а Стайлз подставляет под сломанную ногу пуфик, чтобы тот мог ее вытянуть.       — Какой-то чертов цирк!.. — произносит Дерек, а Стайлз, усаживаясь рядом, смотрит вперед себя. — Зачем ты все это делаешь?       — А зачем ты сказал мне привезти тебя сюда? — резко спрашивает Стайлз, не глядя на него. Дерек ему не отвечает, и Стайлз кивает. — Почему позволял приходить в клинику? — Дерек молчит, и Стайлз прикрывает глаза. — Мы обо всем поговорим, когда ты будешь… — Стайлз замирает и поворачивается к нему. — Когда мы будем готовы, ладно? — Дерек смотрит в его глаза так пристально, что у Стайлза перехватывает дыхание.       Глаза Дерека буквально источают злость, его губы поджаты, и смотрит он на Стайлза, словно тот главный враг народа, но Стайлз знает, все это напускное, знает, что если всмотреться в его глаза, то все, что он там увидит, — это давно свербящую и никак не угасающую боль.       Он уверен, и его взгляд ей наполнен.       — Ты голоден? — тихо спрашивает Стайлз, а Дерек кивает. Он слышит, как телефон альфы вибрирует, но тот незаметно, как он думает, для самого Стайлза сбрасывает звонок.       — Нет, — тихо отвечает Дерек, и Стайлз кивает.       Он не знает, о чем говорить, не знает, как начать разговор, и кажется, он растерял всю смелость, с которой ехал сюда. Оказалось, разговаривать с родными Дерека намного легче, чем с самим Дереком.       Тот смотрит вперед себя, на свою ногу.       — Как часто ты приезжал к Клаудии? — тихо спрашивает Дерек спустя какое-то время. Стайлз сводит брови и опускает взгляд.       — Поначалу не так часто, как хотелось бы… — тихо говорит Стайлз, поджимая губы. — В первый год я приехал только шесть раз, билеты мне были не по карману, а машина осталась здесь, так что… потом, когда я нашел еще несколько подработок, я смог приезжать чаще.       — Сколько подработок?       — Сначала был официантом в кафе, неподалеку от университета, помогал в библиотеке и чуть позже начал за деньги писать работы и сдавать экзамены за студентов, — рассказывает Стайлз, чуть ежась. В те дни он спал едва ли по четыре часа, и его успеваемость резко снизилась, что неудивительно. — Потом все больше студентов узнавали обо мне, так что… получалось прилетать почаще, — заканчивает Стайлз, а Дерек кивает.       — И стоило оно того? — спрашивает он, а омега грустно усмехается.       — Да, Дерек, — тихо отвечает он, не солгав. — Стоило, — он думает, что Дереку было бы приятнее услышать, что это было глупым решением, но он лишь один раз наврал Дереку и больше делать этого не намерен. — Что насчет тебя? — Стайлз поворачивает к нему голову, а Дерек хмурит брови. — Ты женился на Пейдж чуть ли не через месяц после нашего развода.       — Не хотел, чтобы Клаудии было одиноко, — отвечает Дерек, а Стайлз зло фыркает.       — Чушь, — Дерек сжимает зубы, а Стайлз продолжает: — Я уверен, что Талия предложила этот путь, сказала, что так будет лучше и что она говорила, что из нашего брака не выйдет ничего хорошего.       — И оказалась права, как видишь, — отвечает Дерек, отводя взгляд. Стайлз усмехается.       — Может быть, — Стайлз поднимается и, не глядя на Дерека, продолжает: — Но это было единственным решением в твоей жизни, которое ты принял сам, — он слышит вздох позади себя и быстрым шагом уходит на кухню, чтобы наконец налить Дереку чертов кофе.       И пусть Дерек и сказал, что он не голоден, но Стайлз знает, тот ничего не ел с утра. Услышав включившийся телевизор, Стайлз понимает, что не один пытается отвлечься от тяжелого разговора.       Клаудия приезжает из школы спустя час, и она так сильно рада видеть Дерека, что едва ли приветствует самого Стайлза, пока тот раскладывает тарелки на столе. Он слышит, как Дерек с дочкой разговаривает, прислушивается и не может не улыбнуться.       Дерек так искренне интересуется ее делами в школе, спрашивает об учителях, о друзьях, о баскетболе, который так сильно любит Клаудия сейчас и так сильно любил сам Дерек в детстве.       Стайлз смог приготовить только лазанью из находящихся дома продуктов и мысленно сделал себе заметку поругаться с отцом за то, что у того дома присутствует красное мясо и жирные сливки.       Он выходит в гостиную и, наблюдая за альфой с дочкой, прижимается виском к стене. Они оба сидят на диване лицом друг к другу, Дерек, кажется, забыл о том, что у него болит нога, а Клаудия активно жестикулирует руками.       Ее волосы немного растрепались, но все равно выглядят опрятно, так же, как и одежда. Это она взяла от Дерека, Стайлз помнит себя в детстве, каждый день мама ругала его за то, что он слишком неаккуратен для омеги.       — Папуль, — Стайлза вырывает из мыслей голос Клаудии, он чуть сводит брови и мягко улыбается ей.       — Пойдем кушать? — спрашивает он у них обоих, и Клаудия, спрыгнув с дивана, бежит на кухню, а сам Стайлз подходит к Дереку. Выражение его лица резко меняется, становится холодным и непробиваемым.       — Я сам встану, — говорит он, и Стайлз разводит руками и отворачивается.       Они с Дереком не разговаривают. Из-за щебета Клаудии это не так бросается в глаза, но они не обращаются друг к другу даже за тем, чтобы передать соль, а чуть позже приходит и отец, который, удивившись присутствию Дерека, все-таки рад его видеть.       Так Стайлз узнает, что Дерек совсем не редкий гость в этом доме, и взаимодействуют они втроем так, словно для них это обыденность.       Отец никогда не рассказывал, что Дерек продолжает поддерживать с ним какую-то связь, кроме как позволять ему видеть внучку.       Стайлз чувствует, как к горлу подкатывает горький комок, но сдерживает себя, потому что это, черт возьми, хорошо. Это намного лучше, чем он мог себе представить, а то, что он не является частью этой семьи, — лишь его собственное решение.       То, как Клаудия общается с дедушкой и отцом, то, как отец и Дерек взаимодействуют друг с другом… кажется, Стайлзу здесь и вовсе нет места. Что они стали семьей без какой-то привязки к нему.       Вечером они слушают четвертую часть книги Гарри Поттера, потому что и Дерек, и Клаудия любят ее больше всех, а телевизор Дереку смотреть нельзя, и Стайлз уходит в ванную на втором этаже и, включив воду, опускается на унитаз с закрытой крышкой. Он прикрывает глаза рукой, стыдясь самого себя за то, что рыдает за последние дни столько, сколько всю жизнь не плакал, еще при этом сидя на толчке.       Конечно же, спустя пятнадцать минут его отсутствия в дверь стучат, и Стайлз, утерев слезы и быстро умывшись холодной водой, выходит.       За дверью стоит его отец, и Стайлз, делая шаг в его объятья, как никогда чувствует себя ребенком. Он пытается сдержаться, но потом отпускает себя и тихо плачет в его плечо, а папа даже не говорит ничего, просто гладит его по плечам, волосам, позволяет выплакаться.       Стайлзу даже не надо ничего объяснять.       Спустя несколько минут Стайлз чувствует мозолистые руки отца на своих щеках, тот утирает его слезы и мягко улыбается.       — Все образуется, поверь, — тихо обещает отец. — Они оба так сильно скучали по тебе, просто дай им время, — Стайлз кивает несколько раз и, всхлипывая, отстраняется.       — Пойду умоюсь, — тихо говорит он, и отец, кивая, оставляет его.       Да, это хорошо, что Дерек и Клаудия близки, хорошо, что они семья, вне зависимости от него, но его обобщенность от них все равно не может не причинять боль.       Дерек не остается у них, хотя в какой-то момент Стайлз подумал так. Он не остается у них и забирает с собой Клаудию, которая, прощаясь со Стайлзом, крепко обнимает его. Омега говорит, что он заберет ее из школы, чтобы они смогли провести время вместе, а Дерек молча стоит у двери.       Ноа уже ушел наверх спать, чтобы быть готовым к утренней смене, и Стайлз в одиночестве провожает дочь с альфой.       — Беги, я сейчас подойду, — говорит Дерек, и Клаудия, кивнув, еще раз целует наклонившегося Стайлза в щеку и быстро убегает. Водитель уже открывает ей дверь.       Стайлз выпрямляется и встает напротив Дерека, а тот смотрит в его глаза и впервые после их дневного разговора обращается напрямую:       — Я не буду мешать ей общаться с тобой. Несмотря на то, что ты бросил ее, она почему-то продолжает тебя любить, и я не хочу причинять ей боль, запрещая что-то, — начинает Дерек, и Стайлз сводит брови. — Но ко мне больше не приближайся, по крайней мере, если Клаудии не будет рядом. Я не хочу ничего знать о тебе, не хочу ничего слышать о том, где ты и что ты, и не хочу видеть тебя, — он говорит это все ровным и спокойным тоном, словно обдумывал свои слова весь день. Стайлз не будет удивлен, если это так и есть. — Можешь не предупреждать, когда будешь уезжать из города, я не хочу об этом знать.       Стайлз молчит некоторое время, а Дерек не уходит, видимо, ждет от него ответа или какой-нибудь реакции.       — Это то, чего ты хочешь? — тихо спрашивает Стайлз, а Дерек кивает.       — Да, это то, чего хочу я, — отвечает Дерек и разворачивается, не продолжая разговор. Он неловко уходит на костылях, к которым, конечно же, не привык, а Стайлз, скрещивая руки на груди и упираясь плечом в косяк двери, наблюдает за тем, как машина, в которой сидит его семья, уезжает в дом к другой омеге.       Он заходит внутрь дома и закрывает за собой дверь. В голове нет никаких мыслей, он чувствует себя полностью разбитым и опустошенным.       Стайлз все делает так, как Дерек и говорил. Он видит Клаудию каждый день на протяжении месяца, даже после субботних завтраков с Хейлами она неизменно спешит к нему, чтобы провести время вместе. Несколько раз Дерек позволяет ей остаться ночевать у него, и Стайлз пересказывает ей всю историю персонажей звездных войн.       Их город довольно маленький, и из-за этого Стайлз частенько натыкается то на Пейдж с ребенком, то на Талию с Лорой, но они делают вид, что друг с другом не знакомы.       Дерек не говорит с ним ни о чем, кроме того, когда Клаудии надо быть дома и когда она может остаться, а Стайлз не находит в себе сил и уверенности сказать Дереку то, что говорил Талии в клинике на повышенных тонах. И, наверное, все Хейлы смеются над ним сейчас, но их мнение – последнее, что его волнует.       Однажды он видит Пейдж вместе с Дереком в кофейне, которая, кажется, старше самого Стайлза. Мама любила выпить кофе здесь, и Стайлз иногда сюда заходит, чтобы убить время.       Альфа все так же ходит на костылях, но уже намного уверенней, и, конечно, он замечает сидящего в углу заведения Стайлза, но не здоровается, лишь взглядом скользит и больше не смотрит.       Теперь он не выглядит так, словно упадет, стоит отвернуться, на нем черные свободные шорты и легкая серая футболка, он выглядит выспавшимся, что неудивительно, после месяца без работы, и Пейдж помогает ему, поддерживает и коротко целует в губы, глядя на Стайлза, а сам Стайлз, усмехаясь от этого показательного поцелуя, оставляет недопитый кофе и выходит из кофейни.       Он буквально чувствует своей спиной взгляд, но уходит, не оборачиваясь.       Этим же вечером он решает напиться. У отца ночная смена, в бар ему идти не хочется, и он направляется в единственный круглосуточный магазин Бейкон Хиллза, чтобы купить выпивку. Людей вообще нет, и Стайлз смотрит на время, почти одиннадцать, у него есть десять минут, чтобы расплатиться за алкашку.       Он покупает несколько бутылок Джека Дэниелса, потому что вообще не разбирается в алкоголе, а этот бренд хотя бы на слуху, укладывает их в бумажный пакет, игнорируя жалостливый взгляд кассирши, и выходит из магазина, чтобы пройти к парковке, где стоит джип.       — Омега! — слышит Стайлз за своей спиной и оборачивается на автомате. Возле магазина на скамейке сидит мужчина, альфа, как понимает Стайлз по его брошенному «омеге», тот не выглядит так, словно представляет какую-то угрозу, но Стайлз все равно отворачивается и идет дальше. — Омега! — зовет альфа еще раз, и когда Стайлз слышит позади его шаги, то ускоряется. Он почти подходит к джипу, но чувствует, как чужая ладонь ложится на запястье. — Да подожди ты, я просто хотел познакомиться! — говорит альфа, улыбаясь неприятной улыбкой. Он продолжает держать его, Стайлз, стараясь вырвать руку, смотрит в серые глаза мужчины.       Тому явно нет сорока, но лицо выглядит уставшим. Он не красивый и не уродливый, с русыми блеклыми волосами, непримечательными чертами лица и неприятной мимикой.       — Я не хочу знакомиться, отпусти мою руку, — Стайлз вырывает запястье, а альфа, продолжая улыбаться, заглядывает в пакет.       — Празднуешь что-то? Давай вместе? — Стайлз открывает машину, не поворачиваясь к альфе спиной, и отступает назад.       — Видишь метку? — спрашивает Стайлз, указывая на шею. — Я не свободен.       — Я прекрасно знаю, как работает обычная метка, и эту очень-очень давно не обновляли, омега, — говорит альфа, опять хватая его за запястье. Он делает шаг ближе, встает почти вплотную. — Ну давай, я же вижу, тебе это нужно, — боковым зрением Стайлз замечает заехавшую на парковку черную машину, но не сводит взгляда с альфы.       Его сердце пропускает удар, злость вскипает в крови, и Стайлз, вырывая руку, отчетливо говорит:       — Не хватай меня, мать твою, за руки! — он делает широкий замах рукой, которую вырвал, и бьет альфу по челюсти. Тому удается удержаться на ногах, он стонет от боли, и когда тот поднимает голову, Стайлз понимает, что разбил ему губу.       — А за это ответишь, — тихо говорит альфа, больше не улыбаясь, и бьет Стайлза в челюсть в ответ. Стайлз влетает спиной в джип, перед глазами враз темнеет от резкой боли, а потом он слышит сигнал машины, от которого вздрагивает и он сам, и альфа.       — Ах ты сука! — слышит Стайлз знакомый голос и широко раскрывает глаза. Он смотрит в сторону машины, понимая, что это та самая машина, что возит Дерека с тех пор, как тот сломал ногу.       — Доктор Хейл! — хриплый голос водителя Стайлз тоже узнает.       — Я разберусь, вызови копов! — Дерек идет к ним на костылях настолько быстро, что Стайлз в шоке от того, что на костылях вообще можно так быстро передвигаться. Альфа, что до этого смотрел с интересом, начинает тихо смеяться, а Стайлз трогает свои губы, понимая, что альфа их разбил.       — Да ты издеваешься, — произносит альфа, а Дерек, сжимая губы, опирается на здоровую ногу и один костыль, и Стайлз раскрывает глаза. Он прекрасно знает, что Дерек собирается сделать.       — Дерек, нет! — он кидается вперед, но, конечно, Дерек не слушает и замахивается костылем. Он попадает альфе прямо по виску, и уже этот удар сбивает того с ног. Дерек же поворачивается к Стайлзу, его брови сведены, он явно замечает разбитую губу, но не успевает ничего сказать, потому что другой мужчина, поднимаясь с асфальта, бежит на Дерека и сбивает его с ног. Все происходит настолько быстро, и Дерек не может нормально двигаться из-за чертовой ноги, а альфа бьет его по лицу, хотя у Дерека сотрясение. Стайлз чувствует почти животный страх и панику, и кажется, его тело действует быстрее, чем мысли. Он достает одну из бутылок из давно упавшего из рук пакета, разбивает ее об машину и кидается на альфу, буквально стягивая его с Дерека всем своим весом, и если сначала альфа, не разбираясь, хочет опять ударить его, то потом, видя, что у Стайлза в руках, поднимает руки и в немалом ужасе смотрит на него.       — Только двинься, ублюдок!       Он встает между ним и Дереком и направляет бутылку в сторону шеи альфы. Стайлз смотрит на него широко раскрытыми глазами.       Они все тяжело дышат, у Дерека разбиты бровь и губа, альфа так же от удара Стайлза и Дерека потерял координацию, а Стайлз, держа бутылку почти у шеи мужчины, сглатывает резко накопившуюся слюну.       — Спокойно, — говорит альфа со все еще поднятыми руками.       — Не советую говорить мне успокоиться, приятель, — произносит Стайлз, бросая быстрый взгляд на Дерека. В этот момент он видит, что альфа хочет дернуться, и поворачивается к нему, прижимая острые края бутылки к яремной вене. Альфа хрипло вздыхает, поднимая шею, а Стайлз скалится. — Только двинься, и вспорю тебе горло. Мой отец шериф — отмажет.       — Я все понял, дай мне уйти… — просит альфа, и Стайлз видит, тот боится. Видно, что-то в его взгляде не позволяет альфе сомневаться в его намерениях.       — Убирайся, — произносит Стайлз и, когда альфа разворачивается и быстрым шагом уходит в неизвестном направлении, бросает бутылку и наклоняется над Дереком. — Дерек! — он опускается на колени, а тот отталкивает от себя его руки.       — Не подходи! — кричит он, у него бешеный взгляд, и ему явно больно, но, кажется, это не волнует его. — Не подходи, мать твою!       — Черт возьми, Дерек! Тебе надо в клинику, не время играть в гордость! — кричит в ответ Стайлз, пытаясь поднять его за руки, но Дерек опять отталкивает его. — Дерек, пожалуйста! — просит он, сводя брови. — Прошу тебя, дай мне посмотреть!..       — О какой гордости может идти речь? — Дерек поднимает на него взгляд и отбрасывает костыли настолько далеко, насколько может. Он низко рычит от бессилия, потому что не может встать самостоятельно. — Я даже не могу защитить своего омегу, о какой, мать твою, гордости может идти речь, Стайлз, скажи мне! — громко говорит Дерек, к ним спешит водитель, но Дерек, оборачиваясь к нему, буквально кричит: — Оставь нас! Пожалуйста! — и вроде бы он использует слово «пожалуйста», потому что так надо, потому что его так воспитывали, но его тон не терпит возражений. Водитель что-то тихо говорит про то, что полиция уже едет, и Дерек отворачивается от него, а Стайлз все это время может думать только о том, что Дерек спустя столько лет все равно называет его своим омегой.       — Ты выбежал со сломанной ногой и сотрясением мозга на здорового альфу и ударил его костылем, кто вообще сделал бы это, кроме тебя? — тихо произносит Стайлз, сводя брови, он садится на колени перед Дереком, не думая о том, что его джинсы после этого будут грязными.       — Он ударил тебя, у тебя губы разбиты, кровь идет, а я ничего не мог сделать! И если бы не ты, то он…       — Ты вообще слышишь себя?! — громко спрашивает Стайлз, взмахивая руками. — В смысле ты ничего не сделал? Да если бы не ты, он бы мог спокойно разбить мне все лицо! Да, я защитил тебя потом, но ведь перед этим это сделал ты! Почему ты решил, что только ты можешь помогать мне в беде?!       — Потому что я чертов альфа!       — Нет, ты идиот! — срывается Стайлз, его голос вздрагивает, он запинается несколько раз. — И я… я так сильно рад, что ты появился, я испугался, а ты, как гребаный рыцарь, появляешься и даже со сломанной ногой умудряешься с одного удара повалить этого ублюдка, и сейчас ты опять кричишь на меня, хотя я ничего не сделал!       — Ты бросил меня! — кричит в ответ Дерек, и Стайлз видит, что его глаза блестят. — Ты бросил меня и нашего ребенка и сбежал в другой город! — у Стайлза дрожат губы так же, как и у Дерека. — Это ты называешь «ничего не сделал»?.. — последнее он произносит тише, не сводя блестящих злых зеленых глаз с него. Стайлз прикрывает глаза и опускает голову.       — Мне нужно было перевернуть эту страницу… — тихо говорит Стайлз, глядя в его глаза. — Я постоянно вспоминал твой шантаж маминым лечением, и после ее смерти… как я мог доверять тебе? Твоя семья ненавидела меня, до сих пор ненавидит, а твои мотивы мне не были ясны, я думал, я всего лишь твой каприз. И даже если бы я остался, знал, что ты никогда не выберешь меня… знал, что я всегда буду на втором месте, а жить все время на пороховой бочке… я просто не мог больше выдерживать это, — тихо произносит Стайлз, а Дерек смотрит на него во все глаза. Они впервые говорят о том, что произошло, и о причине поступка Стайлза. — Ты… ты ни разу не заступился за меня перед ними, ни разу не принял мою сторону, хотя они ко мне относились, как к грязи из-под чертовых ногтей! Я не мог… — Стайлза подводит вздрогнувший голос, — не мог больше так жить.       Они молчат не больше тридцати секунд, но Стайлзу кажется, что вечность. Дерек продолжает смотреть на него, и на его лице отражается так много эмоций, злость, боль, обида, и наконец он глубоко вздыхает и отводит взгляд.       — Я люблю тебя с детства, — вдруг начинает говорить Дерек, и его голос хрипит от того, что он кричал до этого. И Стайлзу кажется, что его сердце срывается вниз по телу после этих слов. — Я… Лора знала об этом, и мама тоже догадывалась, но никогда не спрашивала напрямую, — Стайлз во все глаза смотрит на него. Он не знал, никогда не знал об этом. — Я помню, как мы познакомились на площадке, — выдыхает Дерек, — помню, как вернулись обратно и ты пародировал мою маму, ты так громко смеялся, тебе было плевать на все, что происходит вокруг, а я смотрел на твои ямочки на щеках и думал о том, что хочу, чтобы ты всегда смеялся рядом со мной, — еще тише говорит Дерек и прикрывает глаза. — Позже я наблюдал за тобой, за тем, как ты ведешь себя в школе, как ведешь себя со своими родителями и друзьями, и мне… я так хотел быть тебе хотя бы другом, но ты едва ли воспринимал меня всерьез, — Дерек тяжело вздыхает, а Стайлз на автомате подается вперед.       Он не помнит, что Дерек хотел общаться с ним, но сейчас, если подумать, Стайлз может припомнить, как Дерек самостоятельно заводил разговор, начиная спорить из-за чего-то. Видно, так ему было легче начать, чем подходить со словами «привет, как дела».       — Но почему ты молчал? — он касается ладони Дерека своей, и тот не одергивает ее, лишь смотрит на их ладони, не поднимая взгляда. — Почему… почему ты никогда не говорил об этом?       — Мне было нечего тебе предложить… — отвечает Дерек, прикрывая глаза. Он горько усмехается и даже тихонько смеется, качая головой. — Даже если бы согласился встречаться со мной, мои родители бы жизни нам не дали, я знал тебя, ты бы сразу сказал, что тебе нахрен это не нужно, и послал бы меня, а так… — он возводит глаза к черному небу. — Черт возьми, ты бросил меня после восьми лет брака с нашим общим ребенком, а если бы я тогда пришел к тебе ни с чем, кроме ебанутых родителей, ты бы просто…       — Ни с чем? — тихо спрашивает Стайлз, перебивая его. — Дерек, ни с чем? Ты бы пришел со своими чувствами! Разве не понимаешь? Тебе не надо было меня удерживать с помощью чего-то!       — Ты ушел, как только… — Дерек замолкает, а Стайлз опускает взгляд, — как только во мне отпала потребность.       Стайлз замолкает. Он поджимает губы и отводит взгляд. Со стороны, наверное, действительно можно подумать, что он ушел, получив от Дерека то, что ему было нужно.       В тот момент он не думал о том, как это выглядит. В тот момент он просто хотел сбежать, и как бы Дереку ни было больно, как бы ни было больно самому Стайлзу, он понимал, между ними нет доверия. И как бы Дерек ни любил его, доверия он к нему не испытывал, а после того, как тот считал, пропала единственная «потребность», и вовсе начал бы потихоньку сходить с ума.       — Другого выхода для нас не было, Дерек, не в тот момент, — искренне говорит Стайлз, заглядывая в светло-зеленые глаза. — Это не твоя вина, тебя растили с мыслью, что ты должен заслужить любовь, но это не так и никогда так не было, — Стайлз наклоняется сильнее. — Дерек, я приехал сюда только для того, чтобы забрать отсюда, — Дерек усмехается после этих слов, а Стайлз сильнее сжимает его ладонь, заставляя посмотреть на себя. — Я приехал за тобой, почему, ты думаешь, я все еще здесь?       — Ты приехал, потому что я попал в аварию, — тихо отвечает Дерек, не глядя на него.       — Твоя авария стала для меня той самой встряской, что позволила увидеть всю картину целиком, — Стайлз замолкает, потом встряхивает головой и продолжает: — Я знаю, может, я говорю непонятно, но в тот момент, когда мне позвонила Кора, я понял, что мне плевать на все, что было, — Дерек сводит брови. — И даже до этой чертовой аварии я все думал о том, каково бы нам было, если бы были только мы? Ты, я и Клаудия где-то, где нет никого, кроме нас троих, — Стайлз переходит на шепот, а потом слышит, как вдали звучат полицейские сирены. — Но я был зол, а ты уже был женат, и я гнал эти мысли подальше, пытался жить дальше, — лицо Дерека окрашивается в красно-синий, когда к парковке магазина подъезжают полицейские машины. Стайлз понимает, что у них больше нет времени, и прикрывает глаза. Он сказал не все, что хотел. — Я люблю тебя, — произносит он и слышит тихий вздох Дерека. Тот поднимает на него взгляд, и в его глазах появляется столько всего, шок, недоверие, надежда, что Стайлзу становится плохо от того, что одно лишь признание заставляет глаза Дерека стать такими. — Я не переставал любить тебя, даже когда злился, даже когда ушел, пусть и долго не хотел себе в этом признаваться, — он укладывает ладонь на щеку Дерека, заглядывая в глаза. — Я люблю тебя, и я приму любое твое решение, захоти ты остаться тут со своей семьей или же уехать со мной и Клаудией в новый дом и новую жизнь с чистого листа, — Стайлз мягко гладит его пальцами, избегая ран. — Но здесь, где вся твоя семья, которая не даст нам жизни, где ты будешь испытывать вечное чувство вины и выслушивать упреки за свой выбор. Где будет жить твоя жена с ребенком, с которыми я не хочу… и не буду делить тебя. Здесь я жить не могу, — еще тише произносит Стайлз, поворачиваясь к двум полицейским. В одном он узнает Джордана, тот в удивлении смотрит на них и просит напарника опросить водителя, а сам подбегает к ним.       — Стайлз, Боже, что с вами произошло? — Пэрриш помогает Дереку подняться и передает ему костыли, а сам смотрит на разбитую губу Стайлза. — Вам обоим надо в клинику!       — Я не поеду, это всего лишь удар, Дерека отвезите, у него было сотрясение, а ему неслабо прилетело, — тихо говорит Стайлз и больше не смотрит на Дерека. Да и на Пэрриша он тоже не смотрит, облизывает губы с металлическим привкусом и чуть морщится от боли. — А я завтра приду в участок для дачи показаний, я очень устал, и я… — Стайлз все-таки бросает взгляд на Дерека, потом на встревоженного Пэрриша, — я поеду домой, ладно? Сам расскажу все отцу, — он нервно облизывает губы, мельком поднимает взгляд на до сих пор ошарашенного Дерека, но больше не анализирует его состояние. Со своим бы разобраться.       Джордан не останавливает его, помогает сесть в машину и коротко прощается, а Дерек ничего ему не говорит. Стайлз не подбирает свой пакет с оставшейся целой бутылкой виски, пить, если честно, у него желания больше нет.       Он вообще сейчас не хочет ничего, кроме как принять душ, смыть с себя мерзкий запах виски и лечь спать.       Пейдж лежит на диване в основном зале и встревоженно смотрит на телефон. Она уже говорила с Лорой о том, что Дерек, выехав домой почти полтора часа назад, до сих пор не вернулся, но теперь и та не отвечает на сообщения.       Омега со вздохом откидывает голову на подлокотник и поправляет разошедшийся халат. Услышав тихий хлопок, она поднимает взгляд, чтобы увидеть, как Клаудия спускается со второго этажа вниз. На ней уже ее любимая пижама со мстителями, и, судя по заспанным глазам, ее что-то разбудило.       — Клаудия, все нормально? — Пейдж поднимается с дивана, а девочка коротко кивает. Она думает, что, возможно, сейчас дочка Дерека опять накричит на нее, но этого не происходит.       На самом деле этот ребенок выглядит очень-очень уставшим и подавленным, и Пейдж становится искренне жаль ее.       — Да, пить захотела просто, — тихо отвечает она, и Пейдж ей мягко улыбается.       — Хочешь, подогрею тебе молока? — Клаудия поднимает на нее взгляд, долго смотрит, думая о чем-то своем, а потом просто кивает.       Они вместе идут на кухню, Клаудия садится за стол, а Пейдж достает из холодильника молоко. Они не разговаривают, но это не плохо, во всяком случае, они хотя бы не ругаются, а это бывает очень-очень редко. Ребенок смотрит в одну точку, и какими бы ни были у них отношения, омеге сложно смотреть, как настолько маленькая девочка думает совсем не о детских вещах.       Пейдж со вздохом поворачивается к ней.       — Добавить мед?       — Нет, спасибо, — Клаудия выжимает из себя улыбку и вновь утыкается взглядом в стол перед собой. Пейдж коротко кивает и достает сотейник.       Некоторое время они проводят в молчании, пока его не прерывает Клаудия:       — Папа ведь не дома? — Пейдж ставит перед ней крупную кружку, и Клаудия кладет на нее ладони, чтобы их согреть.       — Нет, задерживается, — тихо отвечает омега и усаживается напротив нее. Она всматривается в лицо девочки, не в силах отвлечь себя от того, что просто не может не видеть в ней Стайлза. — К родителям заехал, может, — продолжает она, пожимая плечами, видя чуть нахмурившиеся густые брови.       — Вряд ли, — отвечает Клаудия со вздохом, и не успевает Пейдж ответить, как они слышат грузный хлопок входной двери. Пейдж тут же поднимается, чтобы помочь Дереку, если вдруг ему нужна помощь из-за костылей, а Клаудия, оставляя молоко, идет вслед за ней, и когда Пейдж видит Дерека, то прикрывает губы ладонью и подбегает к нему.       — Дерек, что стряслось? — громко спрашивает она, касаясь его плеча. Она хочет коснуться пластыря на щеке, но Дерек останавливает ее руку. Он снимает одну туфлю и ничего не отвечает. На его лице не один послеоперационный пластырь: один на брови, другой на челюсти, еще у него разбита губа.       — Отец! — Клаудия подбегает к нему, и Дерек, когда его взгляд касается дочери, сразу меняется.       — Все хорошо, Клоди, я был в клинике, — Дерек мягко проводит ладонью по распущенным волосам дочери, переводя взгляд с нее на Пейдж. Омега хмурит брови.       — Ты что, с кем-то подрался? — неверяще спрашивает она, разводя ладони, а Клаудия сводит брови.       — Папа! Да кто вообще дерется со сломанной ногой и сотрясением?! — вспыхивает она, и Пейдж не может игнорировать то, как сильно она сейчас похожа на Стайлза. И Дерек, кажется, тоже думает именно об этом. Его взгляд теплеет, когда он смотрит на дочку, а губы растягиваются в слабой, но искренней улыбке.       — Все хорошо, Лора меня подлатала, не переживай, со мной все в порядке, — отвечает он, и Клаудия с недовольным вздохом надувает губы, явно требуя от него объяснений. — Пропустишь меня? — спрашивает Дерек, приподнимая бровь и тут же вздыхая от боли в ней. Клаудия сводит брови и качает головой.       — Просто невероятно, — говорит девочка и отходит, давая Дереку пройти. Пейдж идет за ним, ей хочется о многом спросить, но по взгляду Дерека она понимает, что сначала Клаудия должна пойти спать.       Дерек поднимается вместе с той, и спустя двадцать минут, когда альфа заходит в спальню, чтобы переодеться, Пейдж подходит к нему со спины и мягко обнимает, прижимаясь грудью к спине. Они даже свет не включают, и единственное освещение комнаты исходит из приоткрытой двери.       Пейдж поджимает губы и с грустью вздыхает, чувствуя, как напряглось тело Дерека.       — Когда весь этот кошмар кончится? — тихо спрашивает она, потираясь носом между его лопаток. Дерек молчит, а Пейдж, прижавшись к его шее лбом, прикрывает глаза, вдыхая его запах. — Я так скучаю по тебе, — шепчет она. — С тех пор, как… — она давит в себе слова о Стайлзе, а потом качает головой и все же говорит: — С тех пор, как он тут, ты меня словно не видишь, не разговариваешь со мной дольше, чем требуется, приходишь домой и… просто игнорируешь меня, — она обходит его, чтобы встать перед ним, и заглядывает в глаза. — Скажи, — просит она, сводя брови, — когда это закончится?.. — Дерек смотрит на нее сверху вниз и молчит. Его взгляд выглядит уставшим, и ей так больно это признавать, но, похоже, она никогда не знала другого взгляда Дерека.       Она никогда не знала его любви, пусть и старалась убедить себя в том, что со временем она придет, и сейчас, когда она видит, что такое любящий Дерек, ей стало невыносимо жить с ним.       Любил он совсем не ее.       — Прости, — тихо отвечает Дерек, не отводя от нее взгляда. — Я не должен был начинать отношения с тобой.       — Не говори так, — тихо просит Пейдж, и ее глаза начинают блестеть, а в горле становится тяжело. — Не говори так, Дерек, — повторяет она, и Дерек вдруг улыбается ей. Это не та вежливая улыбка, которой обычно он награждает ее, сейчас вместе с губами улыбаются и его яркие глаза тоже.       — Я не должен был, даже если на тот момент мне казалось это правильным, — продолжает Дерек, опуская взгляд. — Ты невероятная, ты найдешь того, кто будет любить тебя так сильно, как ты того заслуживаешь, Пейдж, — Пейдж опускает взгляд после его слов, и из ее глаз все-таки текут слезы.       Она не возражает, не говорит о том, что им нужно сохранить семью, потому что знает, в этом нет смысла. Ничего не изменится, но от этого ей не становится менее больно.       Она знает, что другого пути просто не существует ни для нее, ни для Дерека.       — А как же Томми? — единственное, что ее волнует сейчас, — ее сын. Она сможет жить без Дерека, сможет жить дальше, но сын? — Ты ведь нужен ему, Дерек, — она судорожно вздыхает, а Дерек кивает.       — Мне жаль, — тихо отвечает он. — Прости меня за все, — Пейдж горько усмехается и всхлипывает. Она не уверена, что сможет простить Дерека.       Они смотрят друг на друга, пока Дерек не наклоняется к ней, а она не приподнимает голову, и когда его губы касаются ее губ, ей кажется, что, может, все это ей приснилось, что не было никакой аварии, никакого Стайлза, были только они с Дереком, но знает, это лишь то, чего бы ей хотелось, никак не правда.       Их поцелуй не длится долго, Дерек не углубляет его, и когда они отстраняются друг друга, то слышат тихий скрип двери.       Пейдж смотрит за спину Дерека и видит Клаудию, у той дрожат губы, и она, резко развернувшись, быстрым шагом уходит, а Дерек, повернувшись всем корпусом, чертыхается.       Он быстро поворачивается обратно, наклоняется, целует ее в лоб и тихо говорит:       — Ложись спать, а я поговорю с ней, — он неловко поворачивается на костылях. Она смотрит ему в спину, собираясь произнести слово, которого так боялась все это время.       — Подадим заявление на развод? — тихо спрашивает она. Дерек, останавливаясь, медленно кивает, не глядя на нее, и выходит из комнаты, а Пейдж, утирая слезы, направляется в ванную, чтобы умыться холодной водой.       Это пройдет. Дерек прав.       И она могла бы так сильно злиться на него, но у нее просто не получается. Он был ей хорошим мужем, он был ей отличным альфой, всегда уважал ее и не давал почувствовать себя одинокой.       Единственное, чего он не смог сделать, — полюбить ее, и то, что она сама себе напридумывала, пожалуй, только ее вина       Она сможет справиться и жить дальше.       Когда Дерек заходит к Клаудии в комнату, там уже выключен свет, даже ночник не горит, но по ее всхлипам он, конечно, понимает, что она не спит. Сейчас не видно, что вся комната сделана в розовых тонах, которые выбирал сам Стайлз, узнав, что у них будет девчонка, хотя самой Клаудии вообще никогда не нравился этот цвет. Дерек уверен, что она не хотела менять свою комнату просто из-за того, что Дерек как-то упомянул о том, как они планировали эту комнату вместе со Стайлзом.       Она напоминала ей о нем.       Альфа отодвигает полупрозрачный балдахин и неловко садится сбоку, укладывая костыли рядом. Он касается ладонью ее плеча.       — Я знаю, что ты не спишь, — тихо говорит он, а она, дергая плечом, чтобы скинуть его руку, отвечает:       — Я не скрываю, что не сплю, — Дерек тихо усмехается.       — Клод, — зовет он, дочь все-таки поворачивается к нему, и Дерек включает ночник. Тот едва ли освещает комнату розоватым светом, но теперь Дерек хотя бы видит ее заплаканные глаза. Она хмурит брови, ее губы поджаты. — Папа попал в неприятности, я ввязался в драку из-за него, — рассказывает он, глядя ей в глаза, а Клаудия, раскрывая глаза, усаживается на кровати.       — С ним все в порядке?       — Разумеется, он в порядке, — со вздохом отвечает Дерек, заглядывая в ее глаза. Его дочь всегда была таким умным и понимающим ребенком, и стыдно признавать, что в какой-то момент не он стал ей поддержкой, а она ему, хотя ей было всего шесть чертовых лет. — Иди сюда, — он раскрывает руки, а она неловко обнимает его, стараясь не задевать ни голову, ни гипс на ноге. — Я очень тебя люблю, ты знаешь? — шепотом произносит он, а она, кивая, мягко улыбается ему. И эта улыбка точь-в-точь похожа на улыбку Стайлза, даже ямочки на щеках. — Ты мой самый лучший друг, и я хочу тебе кое-что рассказать.       — Вообще-то, я твой единственный друг, — с улыбкой отвечает Клаудия, сжимая его ладонь. Дерек прищуривает глаза. — Что такое, пап?       — Мы с папой говорили сегодня, — начинает Дерек, пытаясь подобрать слова, а Клаудия сразу же напрягается. — И он хотел бы, чтобы мы…       — Я согласна, — сразу же говорит она, усаживаясь на свои колени и уверенно глядя в его глаза. У нее такое решительное выражение лица, и Дерек улыбается ей и качает головой.       — Дослушай меня, — просит он, а Клаудия отрицательно качает головой.       — Нет, ты улыбаешься, наконец улыбаешься, и я не знаю, что сказал тебе папа, но явно что-то хорошее, и я согласна со всем, чего он хочет, — она перестает говорить тихо. Дерек опускает взгляд, касаясь ее теплой ладони.       — Даже переехать отсюда? — тихо спрашивает он, а Клаудия чуть склоняет голову. — Из этого города, — поясняет Дерек. — Туда, где не будет дедушек и бабушки, твоего брата, не будет Питера и Лоры с Корой, только мы втроем: я, ты и Стайлз, — Дерек серьезно смотрит в ее глаза. Она молчит некоторое время, а потом подается вперед и крепко обнимает его за шею, и он чувствует, что из ее глаз текут слезы. — Клод, мы не будем принимать это решение без тебя.       — Пап, — тянет она, всхлипывая громче, — я так счастлива, — она еще раз всхлипывает и начинает плакать сильнее, — ты самый лучший отец на свете, нет, во вселенной!.. — она прерывается, утирая слезы, а Дерек, аккуратно обнимая ее за спину, прикрывает глаза и утыкается носом в ее густые волосы. — Я буду скучать по всем, но больше всего я скучаю по папуле, и если мы опять будем вместе, как раньше, о чем я еще могу мечтать? — он улыбается, когда она начинает счастливо улыбаться, ее маленькие ладони обхватывают его лицо, и она со светящимися глазами смотрит на него. Внешней стороной запястья она вновь утирает свои слезы. Дерек опускает голову на ее маленькое плечо, а Клаудия, обнимая его, не может сдержать счастливого вздоха, и пусть она прижалась прямо к саднящей челюсти, Дереку все равно.       Есть еще куча всего, что он должен сделать, прежде чем уехать, его ждет сложный разговор с родителями, которые вряд ли простят его, его ждет еще один сложный разговор со Стайлзом, потому что иначе быть не может, но почему-то в этот раз он не боится этих сложностей.       Не боится того, что скажет ему мать, не боится отца.       Он крепко обнимает Клаудию и понимает, что ничего теперь не боится.       Дерек приезжает к шерифу домой на следующее утро. Делает он это без звонка, так как не знает нового номера Стайлза, а звонить шерифу как-то… неловко. Он чуть жмурится от солнца, слишком нервничая, чтобы вспомнить о солнечных очках на своей голове.       Он успокаивает себя, вспоминая признание в любви, которое прозвучало вчера, но все равно едва ли может быть спокойным.       Дверь открывают спустя минуту, на пороге стоит заспанный Стайлз, под его глазами сильные тени, губа с ночи опухла, и он, кажется, удивлен его визиту.       — Привет, — тихо говорит Дерек, и Стайлз молча пропускает его внутрь. На Стайлзе спальные штаны и короткая футболка, которой, наверное, лет пятнадцать. Она сильно жмет ему в плечах, и видно, он спал в ней.       Его волосы настолько встрепаны, что Дереку хочется пригладить их.       — Присаживайся, — тихо произносит Стайлз, заходя на кухню. Он достает пепельницу и ставит ее на стол, а когда достает сигареты, Дерек поджимает губы и вырывает пачку из его рук. Стайлз приподнимает в удивлении брови.       — С какой головой ты куришь? — угрюмо спрашивает Дерек. — Ты понимаешь, как это опасно с учетом твоей генетики?       — Мама никогда не курила, и, тем не менее, ее это не спасло, — так же угрюмо отвечает Стайлз, но сигареты забрать не пытается. Качает головой и отворачивается от него. — Я сделаю кофе, — Дерек садится, вытягивая ногу и откладывая костыли, наблюдая за тем, как омега достает кофемолку и зерна. — Думал, тебе понадобится больше времени, — тише произносит Стайлз, также доставая капучинатор. Удивительно, что Стайлз до сих пор помнит, что Дерек любит кофе со взбитым молоком.       — Не вижу в этом смысла, — отвечает Дерек и слышит тихий смешок. Что-то не так, думает Дерек, в поведении Стайлза.       Тот выглядит подавленным, но старается скрыть это за равнодушием.       — Понятно, — произносит Стайлз, наливая в чашку сначала черный кофе, а потом молоко. Он тянется, чтобы достать что-то с полки, и Дереку открывается светлый участок его кожи.       Он достает мед, понимает Дерек и прикрывает глаза, чувствуя себя абсолютным убожеством за то, что его сердце предательски ускоряет ритм просто от осознания того, что омега не забыл то, как именно он любит пить кофе.       Хотя довольно редко люди мешают кофе с медом, и это не сложно запомнить, но тем не менее.       Стайлз ставит чашку с блюдцем перед ним и садится напротив, смотря вниз, чтобы не задеть ногу.       — Спасибо, — говорит Дерек, не притрагиваясь к кофе. Вряд ли в него сейчас полезет. Все самообладание уходит на то, чтобы не выглядеть как радостный щенок, которого хозяин поощрил вкусняшкой.       — Я смогу видеть Клаудию без проблем? — тихо спрашивает Стайлз, отводя взгляд, а Дерек приподнимает бровь, опять морщась от прострелившей боли.       — Что?       — Я хочу видеться с ребенком, — повторяет Стайлз. — И не так, как до этого, скрываясь ото всех, я хочу забирать ее на некоторые выходные, — у Стайлза чуть дрожит голос, и он так отчаянно пытается это скрыть, не глядя на него. И Дерек, понимая, что происходит, тихо усмехается.       Стайлз думает, что он пришел попрощаться.       Удивительно, Дереку казалось, что Стайлз прекрасно понимал, что он сделает все, лишь бы тот был рядом.       Оказывается, это совершенно не так, и тот так же боится.       — Ты будешь с ней видеться, — спокойно отвечает Дерек. Он выжидает, чтобы понять, как Стайлз отреагирует на разрешение, будет ли ему этого достаточно, и то, что видит, теплом отдается в сердце. Опустив взгляд, омега кивает, но по выражению его лица становится понятно, как сильно он сдерживает себя, сдерживает дрожь в губах, прикусывая их, не смотрит в его глаза, чтобы Дерек не видел в них боли, и кажется, он и правда готов смириться с тем, что Дерек хочет поставить точку. Он не может выдержать такого состояния омеги, не может видеть такого выражения и тянет ладонь к его щеке, а пальцы мягко приподнимают голову, чтобы он смог увидеть взгляд янтарно-карих глаз. — Конечно, ты будешь, ведь вы будете жить вместе, — Стайлз раскрывает глаза, когда до него доходит смысл фразы. Он удивленно вздыхает.       — Но ты… я думал, что ты… — Стайлз сводит брови, глядя на него. — Я думал, ты пришел просить меня уехать, — выдыхает омега, отстраняясь. — Я был уверен, что если ты придешь быстро, значит…       — Стайлз, пожалуйста, — просит Дерек, глядя на него. Стайлз сводит брови, а Дерек слабо улыбается. — Поближе, — просит альфа, а когда Стайлз пододвигается, Дерек тянет его к себе за футболку, и Стайлз сначала непонимающе смотрит, потом его глаза раскрываются от осознания, что тот хочет сделать, а губы начинают подрагивать.       Дерек смотрит в его глаза так же, как и Стайлз в его, пальцы Дерека до сих пор держат растянутую футболку, и он может чувствовать, что у того сбивается дыхание, и не может больше терпеть.       Он наклоняется и вовлекает омегу в поцелуй, и ему кажется, что мир вокруг них перестает существовать. Мягкие губы Стайлза совсем не изменились за эти годы, его запах такой же, как в памяти Дерека, и то, как он жмется ближе, когда Дерек приоткрывает их своими губами, настолько привычно и при этом почти забыто.       И, прижимая его к себе, целуя, Дерек чувствует, как в нем оживает все то, что так долго и мучительно погибало, когда Стайлз оставил его. Он не может насытиться запахом цикория с молоком, целует крепче, зарываясь ладонью в густые волосы, и знает, что все будет хорошо, что между ними теперь все всегда будет хорошо.       Стайлз кладет ладони на его щеки, стараясь не задевать пластыри, и целует его губы коротко и несколько раз.       — Прости, — тихо произносит Стайлз, глядя в его глаза, и Дерек понимает, что пропадает в этом янтарном цвете, как когда-то давно пропал. — Прости, что я был так резок с тобой. Прости, что солгал тебе, когда уходил, прости, что обидел, и прости, что мне не хватило смелости связаться с тобой до этой чертовой аварии, — Стайлз прижимается лбом к его лбу, прикрывая глаза, и опять коротко целует покрасневшие влажные губы.       — Прости, — в тон отвечает ему Дерек, тоже прикрывая глаза, — что я манипулировал и издевался над тобой, прости меня, что шантажировал, я ненавижу себя за это, — он продолжает гладить волосы Стайлза, мягко зарываясь в них пальцами, а тот кивает несколько раз. — Прости, что не был верен, ничто и никогда не оправдает тот поступок, — он гладит пальцами шею Стайлза, чувствуя неровность давно ставшей шрамом метки, а тот прижимает его ладонь своей к ней, — прости, что я позволил тебе чувствовать себя незащищенным, и прости, что ты был несчастлив все эти годы, — Стайлз улыбается, сводя брови, на его щеках появляются ямочки, и Дерек тянется к нему, опять вовлекая в поцелуй. Стайлз приподнимается, чтобы быть ближе, и тянет Дерека за собой, тот без труда балансирует на одной ноге, привыкнув, но все равно держится за Стайлза.       Он укладывает ладони на шею Стайлза, раскрывает губы навстречу, и ему кажется, ничто не может испортить этот момент, но позади них вдруг слышится смущенное покашливание.       Они резко отстраняются друг от друга, Дерек теряет равновесие, но Стайлз удерживает его за корпус, не давая шлепнуться обратно на стул.       Позади Дерека стоит шериф, который, скрестив руки, смотрит на них с приподнятой бровью. Он явно спал, потому что сейчас на нем лишь длинные спальные шорты и белая безрукавка.       — Шериф, здравствуйте, — здоровается Дерек, чувствуя, как к щекам приливает кровь. — Вы дома… — произносит он, а шериф, вздыхая, качает головой.       — А припаркованная полицейская машина ни о чем тебе не сказала? — Дерек опускает взгляд от смущения.       Шериф тяжело вздыхает.       — Доброе утро, пап, — говорит Стайлз с улыбкой, и шериф улыбается омеге, глядя на них так, словно с самого начала понимал, что так все и будет.       Он смотрит на них с нежностью и, кажется, с легкой тоской от предстоящего расставания.       — Я надеюсь, вы, наконец, разобрались друг с другом? — тихо спрашивает он, и Дерек чувствует, как Стайлз аккуратно берет его руку в свою. Он переводит на омегу взгляд, но тот улыбается, глядя в глаза Дерека, и сам Дерек понимает, что поехал бы за Стайлзом куда угодно, лишь бы тот продолжал так смотреть на него.       — Да, — уверенно произносит Стайлз, крепче сжимая его ладонь. — Наконец разобрались.       Дереку казалось, что самым сложным в его решении уйти будет разговор с родителями, но, на удивление, стоя перед кабинетом отца, он не чувствует страха, как раньше, скорее, сильное-сильное волнение, которое, как ни пытался, побороть не смог.       После того, как шериф застукал их со Стайлзом, они сели завтракать, несмотря на то, что в них троих присутствовала некая неловкость.       Они рассказали шерифу о своих планах. Тот и так знал, что Стайлз уедет, но, узнав, что теперь уедет еще и Клаудия, сильно расстроился, но не показывал этого, улыбаясь из-за того, что улыбался Стайлз. Только наказал им непременно приезжать на все праздники и уикенды в обязательном порядке.       И шериф, и Стайлз спросили у него, как на это решение отреагировала его семья, и в тот момент, когда Дерек признался, что еще ничего никому не сказал, он увидел в глазах омеги неуверенность.       Стайлз до сих пор сомневается в том, что он может пойти родителям наперекор, но правда в том, что Дерек так сильно заебался, что ему уже неважно, что они скажут, он и так, и так понимает, что они будут против и вряд ли его ждет что-то хорошее.       Стайлз проводил его до машины, поздоровался с водителем, что спросил о его самочувствии, и, поцеловав Дерека еще раз, сказал, что будет ждать дома вместе с Клаудией.       Так что да, Дерек назначил встречу отцу, который уже ждал его вместе с матерью в своем кабинете в клинике.       Он коротко стучится и, дождавшись уверенного «войди», заходит внутрь кабинета, закрывая за собой дверь. Мама сидит на диване, разливая им троим чай, на ней рабочая форма, ее волосы заплетены в хвост. Она до сих пор зла на него, это видно по выражению ее лица.       — Доброе утро, Дерек, — говорит она, поднимаясь. Она осматривает его лицо, поворачивая пальцами подбородок, чуть хмурится. — Лора сказала, что ты вчера заходил, что произошло?       — Упал, — просто говорит он, даже не пытаясь солгать убедительнее, ему не до этого. Она хмыкает и отстраняется, а альфа поворачивается к отцу. Тот смотрит какие-то документы, чуть хмурясь, и Дерек не может не видеть между ними определенного сходства.       С детства ему говорили, что внешне он намного больше похож на маму, но верхняя часть, глаза, брови и лоб принадлежали именно отцу так же, как и мимика. В детстве Дерек подсознательно копировал его движения и повадки.       — Отец, — зовет он, и тот указывает ладонью на кресло, чтобы тот присел, не отрывая взгляда от бумаг. Дерек тяжело вздыхает, но послушно идет к нему, хотя не садится.       Он молчит, потом опять молчит и чувствует себя так, словно ему не под тридцать, а как минимум под пятнадцать.       — Я слушаю, — просто говорит отец, поднимая взгляд. Он пристально смотрит в его глаза, и по спине Дерека идут мурашки, он глубоко вздыхает и, глядя в глаза отца, говорит:       — Мы со Стайлзом решили сойтись, — Дерек слышит звонкий стук чайника о чашку, видимо, мама случайно задела, но не поворачивается к ней. Отец приподнимает брови и чуть склоняет голову.       — Дерек! — слышит он позади себя, но отец поднимает ладонь, молча приказывая Талии остановиться. Дерек опускает взгляд, чуть хмурится и продолжает:       — Я забираю Клаудию, и мы переезжаем в дом Стайлза в Сан-Матео, — его отец улыбается злой ухмылкой и насмешливо спрашивает:       — Будешь жить в доме омеги? — Дерек просто кивает. — В съемном доме, не думаю, что он смог себе позволить приобрести собственную недвижимость, — Дерек слышит шаги матери позади себя, она обходит его и встает слева от отца, чтобы тоже видеть его лицо. Ее глаза широко раскрыты, ей явно есть, что сказать, но она молчит, потому что отец… показал жестом молчать. Отец вздыхает и качает головой, а потом слегка сжимает пальцами переносицу. — Прискорбное решение, — отец поднимается со своего кресла и подходит к нему, и если бы Дерек был не на костылях, то на автомате отошел бы на шаг назад, но он продолжает стоять и упрямо смотрит на него. — Будешь его развлекать, пока он снова не бросит тебя, Дерек?       — Он не сделает этого, — отвечает он, сжимая руки на выступах костылей чуть сильнее от злости из-за этих слов.       — Ты и до этого так думал, помнишь, как ты пришел к нам, когда решил жениться на нем? Ты говорил, что он не такой, как все, что ты будешь либо с ним, либо ни с кем, и… что еще ты там сказал? — отец хмурится, припоминая, а Дерек чувствует, как краснеет от злого стыда из-за его снисходительного тона. — Не помню, кучу бреда, как всегда, а в итоге он использовал тебя и наши деньги, и как только его мать умерла, выкинул и тебя, и твоего ребенка из своей жизни, — Томас продолжает улыбаться, говоря это, и он переиначивает действительность, но Дерек не спорить с ними приехал.       — Я не изменю своего решения, — отвечает Дерек, глядя то на отца, то на мать.       — Не изменяй, делай со своей жизнью, что хочешь, — отвечает отец, пожимая плечами. — Только ты не получишь ни наследства, ни денег. Ты ничего не получишь от этой семьи, если уедешь с этим омегой, — Дерек пожимает плечами.       — Мне не нужны деньги… И наследство тоже не нужно, я сам могу себя обеспечить.       — Сможешь, не сомневаюсь, благодаря тому, что мы тебя этому научили, но не сейчас, не с этими переломами. Сколько ты будешь жить за его счет? Месяц, два? Пока не сможешь нормально ходить, а как быстро ты найдешь работу в незнакомом городе? Думаешь, легко устроиться в клинику, что не принадлежит твоей семье? И ты думаешь, Стайлз… — он произносит его имя с такой интонацией, что Дереку становится тошно, — будет терпеть бесполезный кусок дерьма у себя дома просто так? — Дерек поджимает губы, бросает короткий взгляд на мать, у которой глаза на мокром месте, но та все равно ничего не говорит. — Это даже хорошо, что ты уезжаешь, во всяком случае, из Томаса мы сможем воспитать нормального человека, с твоим присутствием в его жизни это было бы невозможно, с учетом воспитания твоей старшей дочери. Или точнее сказать, его отсутствия.       — Моя дочь тебя никак не касается, — резко отвечает ему Дерек, сжимая зубы. — И ее воспитание тем более.       — Я даже не планировал, что ребенок Стайлза будет нормальным, это гены, здесь уже ничего не поделаешь, — спокойно отвечает отец и равнодушно улыбается. — Видно, уехав в большой город, твой омега, которого ты с таким упоением метил при всех, решил найти альфу получше, побогаче, но только кому, кроме тебя, нужна помеченная потаскуха, которая…       Дерек больше его не слушает. И если честно, то, как из одной руки падает костыль, и то, как этой самой рукой Дерек замахивается и бьет собственного отца, происходит настолько быстро и неосознанно, что сам Дерек приходит в себя только в тот момент, когда слышит оклик матери, что склонилась над упавшим отцом.       Тот явно не ожидал удара, и его снисходительная высокомерная улыбка сменилась самым настоящим шоком. Он смотрит на Дерека снизу вверх, удерживая ладонь на челюсти, а Дерек, глядя в его глаза, сжимает зубы. Крылья его носа расходятся в гневе.       — Не смей, — тихо говорит он, глядя на них обоих. — Обо мне говори все, что угодно, но его я больше не позволю оскорблять, — Дерек с трудом поднимает упавший костыль. Его отец все еще удивленно смотрит на него, а мать, поддерживая того за плечи, качает головой:       — Я тебя не узнаю! — кричит она сиплым голосом. — Как ты мог ударить собственного отца? — она сводит брови, глядя на него, а Дерек, поджимая губы, отводит от них взгляд.       — Я вас обоих люблю, что бы ни было, — произносит Дерек, выпрямляясь. — Но отныне я буду жить своей жизнью, своей семьей, где не будет места правилам, унижению и стыду.       — Ты вернешься, Дерек, и когда ты попросишься обратно, никто из нас не откроет тебе дверь, — выплевывает его отец, он почти рычит, а Дерек уже ничего не отвечает, не видит никакого смысла. — Убирайся отсюда и убирайся из дома, что мы тебе купили, — Талия помогает ему подняться, а Дерек просто кивает и отходит к двери.       — Дерек, пожалуйста… — говорит в его спину мать, и Дерек знает, что за его спиной, опять же молча, всего лишь жестом, отец заставляет ее замолчать, и она его слушает.       Он опускает голову и грустно усмехается, прежде чем открыть дверь и, неловко переставляя костыли, выйти оттуда.       Он идет по коридорам клиники, на автомате здороваясь с коллегами, и почти не думает ни о чем, пусть его сердце и бьется быстрее обычного. В голове будто белый шум, он ни о чем и не может думать.       Ему кажется, словно он сбросил с себя тяжелейший груз, что нес всю жизнь.       — Мишка Дер, — вдруг слышит он и поворачивается в сторону голоса Лоры. Она очень давно так его не звала. Лора сидит на скамье, на ее коленях история болезни, и выглядит она немного уставшей после ночной смены. Именно она обрабатывала его раны ночью. — Ты как? Был у родителей?       — Ударил отца, — тихо отвечает Дерек, и Лора приподнимает брови.       — О… я так понимаю… — она поднимается и встает напротив, глядя в его лицо. — Я так понимаю, без Стайлза здесь не обошлось? — спрашивает она, а Дерек пожимает плечами.       — В какой-то степени, — тихо отвечает он. — Родители вряд ли… захотят иметь со мной дело после сегодняшнего, — он вздыхает и смотрит в глаза сестры, в такие же зеленые, как и у него самого. — И ты тоже, но…       — Дерек, я знала, что все примерно этим и кончится, после того, как Стайлз появился здесь, — она чуть криво улыбается. — Ты бы слышал, как он орал на маму…       — Он кричал на маму? — удивленно спрашивает Дерек, а Лора усмехается и кивает.       — Да, он всех нас отчитал, вообще-то, и я… если честно, не могу забыть те слова, что он про меня сказал… видно, он и правда хороший психолог, раз заставил задуматься даже меня, не прилагая к этому никаких усилий, — она взмахивает рукой, словно это неважно, и качает головой. — Прости меня, ладно? — она очень резко переключается, и Дерек хмурит брови, не понимая, о чем она. — Мы не были близки с тобой, я… не знаю, может, я слишком зациклилась на том, чтобы быть правильной в глазах родителей, чтобы заметить, что потеряла саму себя… может, я и правда… — она опускает взгляд. — Я хочу, чтобы ты был с тем, кого любишь, даже если это трудно, и если этот кто-то Стайлз, если он тот человек, который делает тебя счастливым, я буду… рада, и мне очень жаль, что все эти годы я хамила вам просто потому, что получала из-за этого одобрение со стороны родителей, — она не смотрит на него, ее глаза бегают от его кроссовка до костылей, и Дереку кажется, что в груди расплывается тепло от ее слов. Он чуть разводит костыли, чтобы удобнее встать, а она поднимает взгляд.       — Спасибо, Лора, — искренне произносит он, улыбнувшись, и она так же искренне улыбается в ответ. — Позаботься о Пейдж и Томми, ладно? — тише просит он, и она вдруг краснеет.       — Ты…       — Я всегда знал, — перебивает он, без зла глядя ей в глаза. — Знаю, это слишком, просить о таком, но…       — Конечно, Дерек, — уверенно отвечает ему старшая сестра, — Они не будут одни, — Дерек лишь улыбается ей и кивает.       Она идет с ним до выхода из клиники, и говорят они о том, какой сложный случай вышел на работе, чтобы хоть как-то отвлечься от важного.       Они прощаются у крыльца, когда Дерек звонит водителю, тот должен забрать его из клиники, и когда садится в машину, пассажирскую дверь которой уже открыли, тот странно смотрит на него, но не спрашивает ничего, кроме того, куда они едут.       — Отец уже позвонил?       — Сказал, что сегодня мой последний рабочий день, — взрослый мужчина говорит это легко, чуть улыбаясь тонкими губами. — Это даже неплохо, выйду, наконец, на пенсию, — Дерек со вздохом кивает.       — Я бы хотел, чтобы вы продолжали быть рядом с Пейдж, — произносит Дерек, упираясь виском в холодное стекло. — Если у вас есть номер Лоры, свяжитесь с ней, ладно?       Мужчина молчит некоторое время, а потом Дерек слышит тихое «спасибо» и улыбается, ничего не отвечая.       Когда он заходит домой, его встречает Эдна, приготовившая обед, она спрашивает его о самочувствии, а потом выходит и Пейдж с веранды, на ней закрытый купальник и перевязанное вокруг бедер парео, Томас привычно находится у нее на руках.       Она слабо и устало улыбается ему, подходя, и на пол чуть капает с ее влажных волос. Дерек тоже улыбается и коротко щекочет пухлую щеку сына.       — Ты хочешь сейчас поехать? — без лишних слов спрашивает она, и Дерек кивает. Пейдж тоже кивает, вздыхает, а потом встряхивает головой и улыбается. — Ладно, — уверенно говорит она.       Томаса передают няне, и пока Дерек ждет Пейдж, он смотрит на то, как ловко женщина-бета управляется с его сыном. Он смотрит в лицо Томми, слушает, как тот издает странные детские звуки, и чувствует себя полнейшим ублюдком по отношению к нему.       Конечно, он его любит, иначе не может быть, но когда родилась Клаудия… Когда он впервые держал ее на руках, когда они со Стайлзом, сменяя друг друга, убаюкивали ее в бессонные ночи… он чувствовал себя отцом намного сильнее, чем сейчас.       Может, потому что она омега и ему буквально хотелось окутать ее заботой, может, потому что она ребенок от любимой омеги, черт знает, но ему даже самому себе стыдно признаться в своих чувствах.       — Эдна, — зовет он домработницу, и та выходит к нему, на ее пухлых губах улыбка, и Дерек улыбается ей в ответ. — Соберите всю мою одежду, чемодан лежит внизу, в дальней комнате в шкафу, если не хватит места в одном чемодане, используйте два, также, когда Клаудия вернется, спросите ее, что из мебели она хочет перевезти, на днях я пришлю грузчика, а пока просто соберите и ее вещи, мы со Стайлзом заберем их, ладно? — Эдна внимательно слушает его, и потом, когда он произносит имя омеги, она приподнимает брови и начинает широко улыбаться, при этом не давая никаких комментариев.       Дерек понимает, она наблюдала за ними дольше, чем кто-либо, видела и ссоры, и хорошие моменты, натыкалась на Дерека, что напивался в их спальне, и даже, однажды, приводила его в чувство, когда он впал в беспамятство от опьянения и начал ломать мебель.       — Я все сделаю, доктор Хейл, — с улыбкой говорит она, и Дерек кивает. Пейдж выходит к ним, теперь на ней легкое платье, а волосы, что были мокрыми, почти высохли.       Он смотрит в ее глаза, и в этот же момент понимает, что омега не жалеет о принятом решении.       Стайлз подъезжает к младшей школе Бейкон Хиллз, когда у Клаудии заканчиваются занятия. Он видит ее, она стоит со своими друзьями, из-за чего-то громко смеется и выглядит настолько радостной, что у Стайлза в момент теплеет в груди.       Он испытывает легкую тоску от того, что ей придется оставить друзей, но знает, что и в новой школе она без проблем найдет, с кем общаться. Девочка, замечая его машину, машет ему рукой и, прощаясь со своими друзьями, бежит ему навстречу, поправляя сумку с рисунком Даров смерти.       — Папуля! — кричит она, ускоряясь до бега, ее волосы, заплетенные в хвостик, подпрыгивают в такт ее бегу, и она врезается в него, обнимая, и Стайлз, наклоняясь, тоже обнимает ее. — Ты не говорил, что заберешь меня, — говорит она, чуть отстраняясь и глядя ему в глаза снизу вверх.       — Я подумал сделать сюрприз, — с улыбкой отвечает Стайлз. — Можем поехать домой или перекусить, пока папа заканчивает со своими делами, — Стайлз открывает заднюю дверь, и она ловко запрыгивает внутрь, а сам Стайлз садится в машину вслед за ней. Клаудия смотрит на него, усаживаясь в середину вместо своего детского кресла, и, уложив локти на колени и уперевшись подбородком в кулаки, спрашивает:       — А куда приедет отец?       — Домой, — отвечает Стайлз, а потом с грустью поправляет себя. — Ко мне домой, я имею в виду, — говорит он со вздохом, он не знает, говорить ли сейчас с Клаудией по поводу их планов, не знает, во что выльется разговор Дерека с родителями, но старается не думать о плохом. Он просто не верит, что теперь Дерек может спасовать перед родителями.       Ему не о чем переживать, Стайлз видел по его взгляду, тот настроен решительно, и Стайлз будет ему верить.       — Поехали домой, — говорит Клаудия, улыбаясь ему, и Стайлз кивает ей.       Отходит на второй план то, как закончится разговор между Дереком и его родителями, важно то, что Стайлзу необходимо поговорить со своим ребенком, объяснить, что произошло понятным ей языком, потому что игнорировать три года разлуки, может, и легче, но не выльется ни во что хорошее.       Как бы Клаудия его ни любила, как бы сильно ни скучала, она не могла не злиться и не могла не быть обижена за то, что он ее оставил так внезапно и без объяснений.       Когда они приезжают домой, папы уже нет, и Стайлз, отправляя Клаудию переодеться в домашнюю одежду, делает ей несколько сэндвичей, хотя она не просила. Ему, наверное, самому было необходимо занять чем-то свои руки, чтобы настроиться на разговор.       Она быстро спускается и усаживается за стол.       — Можно мне шоколадное молоко? — спрашивает она, и Стайлз, улыбаясь, достает из холодильника пачку, которую предусмотрительно купил утром.       Он садится напротив нее и наблюдает за тем, как она пьет из трубочки, и ее это, видно, немного смущает. Она заводит выбившуюся прядку волос за ухо.       — Что, папуль? — спрашивает она, а Стайлз, чуть наклоняясь, заглядывает ей в глаза.       — Может, ты мне хочешь что-нибудь сказать? — тихо начинает он, а Клаудия непонимающе смотрит на него. — Все, что угодно. Хорошее или плохое, что сама хочешь сказать, можно первое, что придет в голову, — Клаудия чуть хмурится и, облизывая губы от молока, отставляет полупустую пачку.       — Что ты имеешь в виду? — Стайлз вздыхает и склоняет голову. Иногда он забывает, что ей всего девять лет, и она не все может понять, чего от нее хотят.       Из-за этого он начинает первым.       — Мы… с твоим папой совершили кучу ошибок, очень-очень много, — он прикусывает губы, глядя в ее глаза, и продолжает: — И… тебе пришлось переживать их все вместе с нами, просто потому что… — Стайлз прикрывает лоб рукой, не понимая, какими словами пользоваться и что говорить. Клаудия продолжает хмуро смотреть на него. — Мы не смогли должным образом позаботиться об этом.       — Папуль, все нормально, тебе не нужно…       — Нужно, — перебивает ее Стайлз, поднимая взгляд. Он берет ее маленькие ладони в свои и смотрит в светло-зеленые глаза. — Нужно, хотя бы из-за того, что ты стараешься меня остановить, — Клаудия чуть криво улыбается ему, а Стайлз, сжимая ее ладони, тихо продолжает: — Я ни на миг не переставал думать о тебе, — она сводит брови, а Стайлз качает головой, — Я знаю, это всего лишь слова, но я… очень перед тобой виноват, я так сильно виноват перед тобой, и мне очень многое надо тебе рассказать…       — Все нормально, папуль, — она отводит взгляд, и лишь по ее тону Стайлз понимает, что все отнюдь не нормально. Он поднимается со стула и садится на корточки перед ней, чтобы смотреть снизу вверх.       — Между мной и Дереком всегда… все было довольно сложно, и нам понадобилось много времени, чтобы разобраться во всем, и мне так жаль, что тебе пришлось наблюдать за этим, — Клаудия прикрывает глаза, а Стайлз продолжает: — Я знаю, ты злишься на меня, пусть и не показываешь этого, я это знаю, я бы сам злился, и я не могу исправить прошлого, но я обещаю, что впредь никогда не оставлю тебя, что бы ни случилось, что бы ни было дальше, мы втроем всегда будем вместе, — договаривает он на одном дыхании, а Клаудия, поднимая одну ладонь вверх, вытирает щеки от слез.       — Я так скучала по тебе, — со всхлипом говорит она, не смотря на него. Ее голос дрожит, хоть она сдерживает себя, и Стайлз не перебивает, хотя все, чего ему хочется, — прижать ее поближе и избавить от всех грустных мыслей. — Так сильно скучала, но папе было плохо, и если бы я… если бы я показывала это, ему было бы еще хуже, — она опять всхлипывает. — Я злилась… и сейчас иногда злюсь, но это неважно… — она поворачивает голову к нему, открывая глаза. Белки ее глаз покраснели, в уголках собралась влага, ее покрасневшие от укусов губы дрожат, — это неважно, — шепотом продолжает она, — потому что ты наконец вернулся.       — Важно, Клаудия, все, что касается тебя и твоих чувств, важно. Прости нас за то, что мы позволили тебе даже допустить мысль о том, что это не так, — он раскрывает руки, и она подается к нему и обнимает за шею, а сам Стайлз, вдыхая запах ее волос, поднимается с ней на руках и крепко обнимает. — Я так сильно горжусь тобой, ты бы знала, — говорит он ей в волосы, прикрывая глаза и улыбаясь. — Мы оба гордимся.       Стайлз не знает, сколько они так стоят, обнявшись, и в руках становится тяжело, но ему не хочется отпускать ее от себя даже на миг. Он не знает, сможет ли когда-нибудь искупить перед ней свою вину, но знает, что теперь сделает все, чтобы она забыла эти три года, словно страшный сон, и все, чтобы ее детство продлилось настолько долго, насколько это возможно.       Вечером, когда два чемодана одежды Дерека и два чемодана одежды Клаудии, что привез водитель, уже стоят внизу в прихожей и когда Клаудия, лежа на диване, болтает ногами и играет в приставку, Дерек заходит внутрь, будто всегда заходил сюда, как к себе домой. Из кухни на звук хлопнувшей двери выходит Стайлз с кружкой горячего молока для Клаудии.       — Дерек, — с улыбкой говорит он, подходя к нему. Теперь он выглядит выспавшимся, на нем домашняя одежда, свободная черная футболка и спортивные штаны, и Дерек немного неуверенно смотрит на него. Стайлз тут же сводит брови. — Как все прошло? — он отставляет кружку на столик, что стоит при входе.       — Ну… — Дерек отчего-то опускает взгляд. Он выглядит немного уставшим и отчего-то виноватым, Стайлз касается пластыря на его лице. Стайлз хочет, чтобы альфа никогда больше не испытывал этого мерзкого чувства. — Я официально бездомный и безработный, полагаю, — тихо произносит альфа, исподлобья глядя на него. — Меньше, чем через месяц, буду разведенным дважды.       Стайлз с облегчением вздыхает и подается вперед, и когда альфа, обнимая его за спину, укладывает на его плечо голову, омега чувствует, как все напряжение разом уходит из него.       Он гладит Дерека по спине, улыбаясь, а Дерек думает о том, что плевать, что вся его жизнь перевернется с ног на голову, плевать, что родители не хотят его знать, плевать, что ему придется нелегко на новом месте, он едва ли знает, чего ему от него ожидать, на все плевать, пока Стайлз вот так сам обнимает его.       — Звучит просто обалденно, — шепотом отвечает омега, приподнимая голову и улыбаясь. Дерек наклоняется, и их губы находятся так близко друг к другу. Стайлз пахнет ванильным сахаром, видно, добавлял в шоколадное молоко Клаудии.       — Мне тоже так кажется, — с улыбкой произносит Дерек, смотря в его глаза, а Стайлз, укладывая теплую ладонь на его щеку, приподнимается и вовлекает его в поцелуй.       Они прикрывают глаза, раскрывая губы навстречу друг другу, но их прерывает голос Клаудии:       — Папуль, ну где молоко? — слышат они и, отстраняясь друг от друга, поворачиваются в ее сторону. Дерек видит, что та уже переоделась в домашнее платье, ее волосы заплетены в косичку, а взгляд зеленых глаз сначала удивленный, потом она прикрывает рот двумя ладошками, сдерживая писк, и бежит на них, и Стайлз, со смехом наклоняясь, ловит ее на руки и поднимает, чтобы она могла обнять их обоих.       — Это взаправду! — взвизгивает она, обнимая их за шеи. Ее глаза вновь на мокром месте, и Дереку кажется, они должны ей так много объяснений и еще больше извинений.       Она обнимает их обоих, и Дерек наконец чувствует себя на своем месте. Там, где он должен быть, и с теми, с кем ему всегда хотелось быть. В руках двух омег, что так крепко обнимают его, едва сдерживая счастливый смех.       Они уезжают из Бейкон Хиллза спустя еще два месяца, когда решен вопрос о переводе Клаудии в другую школу, когда нога Дерека полностью заживает и он считается официально разведенным.       Все это время он жил дома у шерифа, у Клаудии начались школьные каникулы, так что им было, чем заняться втроем, Стайлз несколько раз улетал в Сан-Матео буквально на несколько дней, чтобы решить все вопросы с их переездом.       Его родители, в отличие от Лоры и Коры, как Дерек и думал, ограничили с ним все контакты, а он сам, если честно, просто отпустил это, понимая, что иначе быть просто не могло.       Он знает, что они продолжают содержать Пейдж и его сына, он также знает, что его старшая сестра не оставит их, и ему просто не о чем переживать.       Лора и Кора пришли с ним попрощаться, когда Питер, скорее, пришел к Стайлзу и Клаудии. Стайлз и Лора, наверное, впервые улыбнулись друг другу, Кора обняла их двоих на прощание, а когда его омега обнял Питера за шею, поблагодарив за все, что тот для него сделал, Дерек задавил в себе вспыхнувшее чувство ревности.       Конечно, над этим надо работать, но теперь он абсолютно уверен, в ней нет никакого смысла.       Сейчас они едут в машине, шериф на водительском месте, Стайлз на пассажирском, а Дерек и Клаудия сзади. Скоро, уже сегодня, они будут в их новом доме, в другом городе, далеко отсюда, и Дерек ни о чем не жалеет, так же, как не жалеет и Стайлз. Он слушает препирательства Стайлза и шерифа по поводу радио, Клаудия портит свои глаза, играя в приставку, не слушая замечания дедушки о том, что хотя бы в машине этого делать не надо, а Дерек, обводя их всех взглядом, свободно вздыхает, глядя в прозрачное заднее окно и думая о том, что никогда не был так счастлив, как сегодня, провожая взглядом табличку «Добро пожаловать в Бейкон Хиллз».       Начинается новая жизнь.

…

      — Синий, синий, мой мир синий, — Стайлз подпевает виниловому проигрывателю, собирая свои вещи и вещи Дерека в чемодан. Он чуть подтанцовывает, при этом складывая вещи сначала на кровати, а потом уже внутрь. — Синий мой мир, когда тебя в нем нет, — Дерек наблюдает за ним с мягкой улыбкой, но не выдает своего присутствия.       Этот виниловый проигрыватель принадлежал его матери, а песня, как знает Дерек, была одной из ее любимых. Стайлз часто слушал ее, когда особенно сильно скучал.       — Серая-серая, моя жизнь серая, мое сердце замерзло, с тех пор, как ты ушел.       Они живут в этом доме полгода, он довольно маленький и уютный, всего два этажа, зеленющая лужайка, белый заборчик и куча соседей, что навещают их, если есть время.       — Красные-красные, мои глаза красные, когда я плачу из-за тебя, в одиночестве лежа в своей кровати, — Дерек улыбается, а Стайлз все не замечает его, хотя уже прошел несколько раз от шкафа до кровати. Он всегда был очень рассеянным.       Они собираются на Рождество домой, в Бейкон Хиллз, и если на День Благодарения они уговорили отца Стайлза прилететь к ним, то на Рождество непременно пообещали шерифу, что приедут к нему домой.       — Зеленое-зеленое, мое ревнивое сердце, я не доверял тебе, и теперь мы не вместе, — Дерек подходит к Стайлзу, и тот вздыхает от неожиданности, когда он разворачивает его к себе и, укладывая ладонь на талию, а второй забирая его руку, начинает мягко покачиваться в такт музыке.       Начинается припев песни, Стайлз сильно краснеет от того, как Дерек смотрит на него, но никак это не комментирует. Он вообще ничего не говорит, хотя они не виделись с утра.       Неудивительно, что работы у Дерека стало больше, так как Сан Матео был крупнее, чем Бейкон Хиллз, да и люди, живущие под Сан-Франциско, были больше расположены к пластике.       Стайлз укладывает ладонь с его плеча на щеку, а Дерек смотрит в его глаза.       — Черные, черные ночи, я знаю, — тихо поет Дерек, хотя у него совершенно нет слуха, но это заставляет Стайлза улыбнуться, — в тоске по тебе, потерянному и одинокому, — Стайлз зарывается в его волосы пальцами, а Дерек наклоняется и мягко целует его губы.       — Ушла, Ушла любовь, которую мы знали, — поет Стайлз, едва отстранившись от его губ, — мой мир синий, когда в нем нет тебя, — заканчивает он, прикрывая глаза.       Песня заканчивается, они останавливаются, но не отстраняются друг от друга. Ладони Дерека опускаются вниз, на талию Стайлза, а сам Стайлз обнимает его за шею.       — Ты сегодня рано, — тихо говорит он. Дерек мягко улыбается, глядя на омегу.       Сам Стайлз окидывает взглядом комнату, их с Дереком спальню. Сейчас в ней сущий бардак, но даже вместе с тем, что на полу открытый чемодан и куча одежды на заправленной кровати, она выглядит довольно уютной. В отличие от прошлой спальни, эта, конечно же, меньше и выполнена в голубых тонах, в небольшом книжном шкафу из белого дерева лежат книги Стайлза, а в том, что находится в основном зале, книги Дерека, правда, те, конечно, кочуют оттуда-сюда и обратно.       Возле окна висит одна фотография – Дерека, Стайлза и Клаудии с одной из ярмарок, что устраивали на их улице.       В их доме на самом деле не много фотографий, в основном зале, где они проводят большую часть времени, в рамке стоит свадебная фотография отца и мамы, рядом с ней школьная фотография Клаудии, которую она ненавидела, потому что считала, что у нее там нос шире, чем есть на самом деле.       Стайлз так же знает, что есть еще одна фотография, которую Дерек хранит в клинике, в которой работает. Она стоит рядом с их совместной фотографией, сделанной на телефон Стайлза.       Это фотография Томаса, сына Дерека, и Стайлз, иногда заходя к нему на обед, всегда порывается спросить об этом, сказать, что Дерек может поставить фотографию ребенка и у них дома, но почему-то всегда останавливает себя.       Конечно, где-то в глубине души его гложет вина за то, что он буквально отобрал отца у ни в чем не повинного ребенка, но та часть его души, что отвечает за эгоизм, всегда выигрывает у той, что отвечает за чувство вины.       Он заслужил жизнь своей семьей, и пусть эти мысли не делают его хорошим человеком, иначе он просто не может.       — О чем ты думаешь? — Дерек не выпускает его рук из своих и смотрит своими зелеными глазами так, что у Стайлза теплеет в груди.       Они живут вместе чуть меньше полугода, и, если честно, это не было сложно, хотя Стайлз был уверен в том, что они будут ссориться из-за всего подряд, но правда в том, что за все это время, если они и поспорили раза три, то только из-за того, что кто-то мог не выключить за собой свет или не закрыть дверь.       Поначалу, правда, присутствовала некая неловкость.       Первый месяц они просто спали вместе. В одной кровати и при этом не занимаясь сексом, потому что каждый стеснялся полезть первым. Стайлзу казалось, что они проживают какой-то странный этап, который пара, как правило, проходит до начала отношений.       Они ходили на свидания, когда Клаудия была на кружках или же дома у друзей, много разговаривали, о прошлом в том числе, и это не причиняло боли, только много грусти и тоски, они до упоения много целовались, но дальше этого не заходило.       И, если честно, у Стайлза в какой-то момент началась паранойя, потому что приближалось время течки, и он не понимал, пить ему подавители или нет, да и посоветоваться было не с кем, близкой дружбы, так получилось, с омегами он не вел, а грузить этим Скотта… было, пожалуй, не лучшей идеей, учитывая то, что, несмотря на все то, что Стайлз скомкано ему рассказал, все равно считал идею их воссоединения, мягко говоря, не хорошей.       Правда, прямо он ему об этом не говорил, но, черт возьми, Стайлз знал своего друга как облупленного.       В общем, пока у Стайлза была дилемма с самим собой, Дерек как-то сам все решил. Правда, выбрал он для их первого раза после расставания самый несексуальный, по мнению Стайлза, момент.       Во время того, как Стайлз чистил картошку, чтобы приготовить для Клаудии ее любимую пюрешку с сыром. Та была еще в школе, Дерек только-только устроился в клинику, и Стайлз не ждал, что хоть кто-то придет в ближайший час, и из-за этого на кухне был кавардак, везде были подтеки от помытой картошки, одна глубокая тарелка для почищенной и большой пакет для отходов. Сам он был одет в какую-то растянутую футболку, которая в некоторых местах потемнела от капель воды, и обычные спортивные шорты. Он услышал, как хлопнула входная дверь, и крикнул Дереку, что на кухне. Тот зашел почти сразу, только обувь c себя снял, а легкую куртку оставил. Он хотел что-то сказать, но, увидев Стайлза, застыл с чуть приоткрывшимся ртом.       И Стайлз, конечно, начал подкалывать и его за этот внезапный ступор, и себя из-за того, как выглядел, а потом его просто резко притянули к себе. Стайлз охотно ответил ему на поцелуй, но совершенно не ожидал, что его отведут к ближайшей вертикальной поверхности, развернут к себе спиной и обесчестят.       Было здорово. Если честно, было настолько здорово, что Стайлз сорвал голос от стонов, хотя он никогда не был особо громким в постели, но было так хорошо, что его едва ли волновало, как он выглядел и то, что в двух метрах от них лежала куча очищенной и не очень картошки.       — Мы впервые вернемся домой после того, как переехали жить сюда, — отвечает Стайлз, не выдавая прошлые мысли. — Я немного нервничаю, если быть честным, — он отстраняется, но не выпускает его ладоней из своих и усаживается на край кровати, не сводя взгляда с альфы. Дерек непонимающе смотрит на него.       — Ты нервничаешь из-за шерифа или из-за моих родителей? — спрашивает альфа, а Стайлз гримасничает и вздыхает.       — Не из-за родителей, а из-за тебя, — Дерек хмурится, а Стайлз опускает взгляд. — Я знаю, что вы до сих пор не общаетесь и что они вычеркнули тебя из своей жизни, и я нервничаю из-за того, как ты будешь переживать вашу встречу, а я не верю, что в нашем городе ее можно будет избежать, — он говорит на одном дыхании и старается не смотреть на Дерека, а потом слышит тихий смешок и поднимает на мужчину взгляд. Альфа же, усаживаясь рядом, поворачивает его голову к себе за подбородок.       — Это был мой выбор.       — Я знаю, — тихо отвечает Стайлз. — Разве от этого становится менее сложно?       — Да, — с улыбкой произносит Дерек, гладя его щеку. Стайлз сводит брови, а Дерек смотрит в его глаза. — Если честно, я никогда не чувствовал себя лучше, чем сейчас, — Стайлз приоткрывает губы, а Дерек легко мажет по ним большим пальцем, прежде чем коротко поцеловать. — Иногда я думаю о них, и мне становится грустно, но потом я прихожу к тебе и Клаудии, вижу твою улыбку, слышу ее смех, и мне становится плевать на все, что происходит вне стен этого дома.       Стайлз начинает улыбаться все шире с каждым словом Дерека, а потом тянется к нему и обнимает за шею, вдыхая в себя его терпкий запах. Он чувствует ладони Дерека, тянущие его на себя, и забывает обо всем, что его тревожило до этого.       Они приезжают в Бейкон Хиллз за день до Рождества и Дня Рождения Дерека, здесь, конечно, намного прохладнее зимой, чем в Сан-Матео, но не настолько холодно, как в каком-нибудь Мэне, в который однажды они с мамой и папой ездили отдыхать.       Дерек сидит за рулем взятого напрокат джипа, а Стайлз крутит радиостанции, проклиная себя за то, что не додумался взять аукс провод или хотя бы убедиться, что они арендовали машину с блютузом для аудио.       — Если ты еще раз переключишь станцию, клянусь, я тебя свяжу и положу в багажник, — недовольно выдыхает Дерек, останавливая его руку. Стайлз фыркает и откидывается на сидение, закатывая глаза.       Они все устали в пути, Клаудия и вовсе развалилась на задних сидениях и спит.       — Надо было попросить папу встретить нас, хотя бы с мигалкой ехали, — отвечает Стайлз и опять тянется к переключателю.       — Стайлз! — рычит Дерек, а омега вздыхает и наклоняется к Дереку. Он прижимается губами к его шее и мягко прикусывает, отчего альфа вздрагивает. — Ты что творишь? Клаудия же сзади, — шипит Дерек, а Стайлз, ухмыляясь, поцелуями добирается до угла челюсти, прижимая кожу губами.       — Я просто целую тебя, — говорит Стайлз, прикусывая кожу под ухом. Дерек начинает еще внимательнее смотреть на трассу.       — Нет, ты пытаешься отвлечь меня от того, что опять переключаешь станцию, — выдыхает Дерек. В этот раз они попали на рекламу, и Стайлз разочарованно вздыхает и, поцеловав его щеку, откидывается назад на сидения.       — Я схожу с ума от долгого сидения на месте, ты же знаешь, — тянет Стайлз, сводя брови, и вдруг чувствует, как его плеча касается что-то твердое. Он оборачивается и видит, как сонная Клаудия протягивает ему нинтендо.       — Я купила перед отлетом… — она прерывается на зевок и причмокивает, — рпг новую, рейтинг вроде высокий, поиграй, — Дерек начинает улыбаться, а Стайлз, сводя брови, издает умилительный звук.       — Я произвел на свет лучшего человека во всех существующих вселенных, — Стайлз принимает приставку и улыбается Клаудии. — Ты лучшая, Клод.       — Не льсти себе, она это сделала, потому что понимала, что есть вероятность того, что я застрелюсь по дороге.       — Тебя больше не существует, Хейл, — отвечает Стайлз, включая приставку. Дерек закатывает глаза, но взгляд с дороги не сводит.       — Тебе что, десять? Кто вообще в твоем возрасте играет в игры?       — Не знаю, один пластический хирург, когда ставка выгодная, — усмехается Стайлз, вспоминая, как они обкуренные играли в новый мортал комбат на раздевание. В тот день Клаудия осталась с ночевкой у одного друга-омеги. — К примеру.       — Это не считается, — краснея, отвечает Дерек.       — Подмена понятий, альфа.       — Не умничай, омега, — в тон отвечает Дерек, а Клаудия нарочито громко вздыхает, заставляя их обоих замолчать и тихонько перекинуться друг с другом смешками.       После этого поездка продолжилась без споров, хотя Клаудии уже не удалось заснуть, и пока Стайлз играл в приставку, они с Дереком обсуждали планы на сегодняшний день.       Они привезли не так много вещей с собой, и поначалу Стайлз думал остаться у отца на все две недели, но Дерек сказал, что снимет для них лофт. Стайлз согласился, оставив это на Дерека, и теперь, когда они заходят внутрь, чтобы оставить чемоданы, то останавливаются на входе, осматривая помещение, а Клаудия восторженно замирает.       — Ничего себе!       — Дерек, ты уверен, что это место подходит для ребенка? — тихо спрашивает Стайлз, проходя внутрь. Клаудия, уже сбросив свой рюкзак, пробегает вперед.       — На фотках здесь было все… немного иначе…       — Чур я сплю наверху! — Клаудия уже поднимается по витиеватой лестнице, а Стайлз приподнимает брови и натянуто улыбается.       — Не бегай по лестнице! — Дерек строго смотрит на Клаудию, и та замедляется, не сказать, что сильно. — Надо искать другое место, да? — спрашивает Дерек, явно чувствуя себя виноватым за то, что привел семью в место, которое едва можно назвать семейным гнездышком. Скорее, тут можно обсуждать планы по сокрытию трупа…       Стайлз переводит взгляд на Дерека и из-за того, что буквально осязает чувство вины, исходящее от того, улыбается, ощущая теплую нежность в груди.       — Я думаю, здесь замечательно, Дер, — говорит Стайлз, беря его за руку и проходя дальше. Он смотрит на небольшую, но все-таки двуспальную кровать в одном из углов, на большой стол, возле которого нет стульев, те стоят в ряд по стенке, возле огромного окна, на скупую кухоньку. — Потрахаться мы здесь, конечно, не сможем даже тихо, но тем приятнее ожидание, а? — он поддевает Дерека локтем, а тот хмыкает.       — Шериф взял с меня обещание, что хотя бы одну неделю Клод будет жить у него, так что ты очень сильно ошибаешься.       Стайлз переводит на него удивленный, но вместе с тем довольный взгляд, но не успевает ничего ответить.       — Е-е-е!!! — они переводят взгляд на Клаудию, та съезжает по перилам лестницы, присев на них, а у Дерека, кажется, в секунду седеют волосы от того, как быстро это происходит.       — Клаудия! — он быстро подскакивает к ней и начинает отчитывать, а Стайлз с улыбкой смотрит на них, вспоминая, как его мама отчитывала его ровно за те же действия. О, как только она видела такую вот круглую лестницу, то брала его за руку так крепко, что он едва ли мог выбраться.       Будь она с ними, то наверняка говорила бы Стайлзу, что природа отомстила ему, послав ему ребенка, в точности похожего на него самого.       Он думает о ее теплом взгляде и прикрывает глаза. Спустя столько лет мысль о матери перестала причинять ему боль. Он безмерно скучает по ней, но все грустные воспоминания заменились счастливыми днями, что они провели вместе, заменились воспоминаниями о ее теплых и ласковых руках, о любящем взгляде, об улыбке и голосе.       — Стайлз? — из мыслей его вырывает голос Дерека. Тот уже стоит перед ним. Стайлз улыбается ему.       — Вспомнил маму, — тихо отвечает омега, Дерек кивает и отводит взгляд. Тема с мамой до сих пор вгоняет Дерека в сильное чувство вины, которое сможет искоренить, наверное, только время.       Дерек раскрывает руки, и Стайлз, смеясь, делает шаг вперед и обнимает его, укладывая голову на плечо.       — Спасибо, — тихо говорит омега, а Дерек, гладя его раскрытой ладонью по волосам, молча кивает. Он чувствует, как сбоку на них налетает Клаудия, и опускает взгляд.       — Вы никогда не зовете меня в обнимашки! — недовольно говорит она, а Дерек, наклоняясь, поднимает ее на руки с такой легкостью, будто она ничего не весит. Стайлз, не являясь совсем уж хилым, едва ли может без вздоха поднять ее на руки.       — Потому что они всегда спонтанные, нытик, — говорит Стайлз, щелкая ее по курносому носу. Она отмахивается от него и обнимает Дерека за шею, прижимаясь к его лицу щекой.       — Отговорки, — отвечает она, и Стайлз качает головой. Иногда ему кажется, что она намного хуже, чем он, но лучше нее все равно нет никого. Он даже представить не может, насколько папа соскучился по ним всем.       Он смотрит на Дерека, которому и вовсе некуда идти. Питер с любовником укатил на Мальдивы, Лора живет вместе с Пейдж и сыном Дерека, которого растит, как собственного, и соответственно празднует рождество у родителей так же, как и Кора.       Дерек говорит, что не испытывает боли из-за этого, но Стайлзу кажется, что он сильно преувеличивает, пусть и пытается верить в свои слова.       Стайлз знает, что и вопрос о сыне Дерека, какие отношения они будут поддерживать, расскажут ли ему когда-нибудь о том, что его настоящий отец живет с другой семьей, и будет ли Дерек поддерживать с ним прямые отношения, остается открытым и гложет альфу. Даже Дерек сейчас не в состоянии дать внятные ответы, потому что и сам для себя не принял решение, но Стайлз не торопит.       Сейчас он считает, что лучшим будет дать Дереку время и право самому решить, как действовать в сложившейся ситуации. В конце концов, он получит поддержку от него и Клаудии, какое бы решение ни принял.       Когда они втроем едут по дороге к родительскому дому Стайлза, невольно смотрят в окно, вспоминая улицы родного города, и если Стайлз уже подпривык, что больше не живет в Бейкон Хиллз, то Дерек и Клаудия все же не могут пока что оставить тоску по родному городу.       — Смотрите, это дом Тэмми! — говорит Клаудия, тыкая пальцем в окно. Дерек, сидящий за рулем, с небольшой грустью осматривает немного опустевшие в преддверии праздника улицы города, и в отличие от места, где они живут сейчас, ему не нужен навигатор, здесь они каждый закуток знают наизусть.       Стайлз замечает несколько машин, припаркованных перед домом, и немного удивляется, он, разумеется, уже несколько раз говорил с отцом, но тот ничего не сказал о гостях, но, подъезжая ближе, он не может не узнать машину лучшего друга.       — Скотти здесь? — удивленно спрашивает Стайлз, скорее сам у себя, и начинает широко улыбаться. — О Боже! — Дерек переводит на него странный взгляд, а Стайлз, как только они паркуются, буквально выбегает из машины, оставляя Дерека вместе с Клаудией.       — Скотти? — спрашивает Клаудия, а Дерек вздыхает, отстегивая ремень безопасности, выходит из машины и помогает также выйти ей.       Когда они заходят внутрь, Дерек видит, как Стайлз буквально висит на своем отце, и при этом одной рукой пытается висеть на Скотте. Тот широко улыбается другу, но как только они со Скоттом встречаются взглядом, карие глаза того становятся непроницаемыми, а сам Дерек, снимая с Клаудии теплую куртку, ждет, пока Стайлз отцепится от шерифа.       — Дерек! Дерек, папа с Мелиссой решили пожениться! — громко говорит Стайлз, и Дерек замечает, как шериф морщится от того, как громко звучит голос омеги. С кухни выходят Эллисон и Мелисса, которых Дерек как бы знает, но едва ли их отношение друг к другу можно назвать хорошим из-за всего того, что было между ним и Стайлзом.       В особенности, Скотт смотрит на него, как на врага народа, впрочем, его взгляд сразу же теплеет, стоит ему посмотреть на Клаудию. Последний раз те виделись еще до их со Стайлзом развода, когда Скотт приезжал в город.       Едва ли Клаудия помнит его.       — Боже, как же я рад за вас, но почему вы не рассказывали? — Стайлз отстраняется от отца и берет руки Мелиссы в свои, заглядывая ей в глаза. Женщина улыбается ему и тоже сжимает его ладони.       — Мы не знали, будешь ли ты готов, и… — отец замолкает, а Стайлз, беря и его руку в свою, переводит взгляд то на него, то на маму близкого друга.       — Я счастлив за вас, — искренне говорит он, чуть сводя брови. — И она была бы счастлива, я уверен, — он оборачивается на Дерека и улыбается. — Альфа, иди сюда, — он кивает ему головой, и Дерек, снимая обувь и пальто, неловко проходит вперед. Если бы здесь был один шериф, он бы, конечно, не чувствовал подобное смущение, но правда в том, что у этих людей есть повод относиться к нему плохо. В конце концов, он напрямую запрещал Стайлзу проводить время со Скоттом из-за ревности.       Он коротко здоровается со Скоттом, едва ли сжимая его руку, и встает около Стайлза. Мелисса и Эллисон с понимающими улыбками смотрят на него.       — Поздравляю, — неловко говорит Дерек, указывая на заметный живот Эллисон, та невольно прикасается к нему снизу и кивает, а Дерек поворачивается ко Скотту, который о чем-то перешучивается с Клаудией. — И тебя, Скотт, я тоже поздравляю, — Скотт переводит на него взгляд, кивает и натянуто улыбается.       — Спасибо, Дерек, — отвечает он, а Дерек чувствует, как Стайлз обнимает его за талию. Он знает, тот делает это, чтобы молча поддержать, отчего Дереку становится еще сильнее не по себе.       Скотт и Эллисон не выражают к нему неприязнь открыто, однако Дерек знает их отношение к себе, и от поддержки Стайлза становится намного легче, но он не может не вспоминать о том, как каждые праздники в кругу его семьи, каждые обеды, ужины и прочее Стайлз в одиночестве сидел с людьми, что открыто его презирали.       Без поддержки, которой должен был стать Дерек.       — Эй, большой парень, думаешь, я позволю тебе грустить в канун Рождества? А что, еще важнее, в канун твоего Дня Рождения? — Стайлз говорит ему это на ухо, и Дерек, поворачивая голову к нему, едва улыбается.       — Прости, я просто…       — Пойдем, — тихо говорит Стайлз и берет его за руку, ведя к залу. Пока семья занимается приготовлением ужина, Клаудия беседует с дедушкой, по которому ужасно соскучилась, они вдвоем подходят к крупной елке, под которой лежат несколько подарков. Они еще не вытащили собственные из машины, чтобы положить сюда. — Папа каждый год наряжает елку в игрушки красного и серебряного цвета, — Стайлз поддевает одну из игрушек и с улыбкой смотрит на Дерека. — Мама всегда украшала елку и дом, используя именно эти цвета. Я узнал, что это цвета флага Польши, уже когда она болела… таким образом, она отдавала дань своим родителям, по которым очень скучала. Ты же знаешь, что она приехала учиться сюда и осталась из-за папы, они не очень этому были рады, и… к чему я это говорю, — Стайлз поворачивается к Дереку и заглядывает в его глаза. — Я знаю, ничто не может заменить тебе любовь родителей, и я знаю, что тебе их не хватает, какими бы жестокими по отношению к тебе они ни были, но я хочу, чтобы ты знал… Я, Клаудия, мой отец и даже Мелисса, Скотт и Эллисон… пусть вам всем нужно время, чтобы забыть обо всем, что было, мы… также твоя семья, ты не одинок и никогда не будешь больше, — Стайлз касается ладонью его щеки и широко улыбается, отчего на его щеках появляются ямочки.       Стайлз, как всегда, знает все, что он чувствует, и Дерек так сильно любит его за это. Он едва ли может хоть что-то сказать, только тянет его к себе и крепко обнимает, одной рукой обхватив талию, а второй зарывшись в волосы. Его нос касается шрама от застаревшей метки, и ему так сильно хочется обновить ее, но они со Стайлзом это не обсуждали, а спросить у Дерека просто не хватает смелости.       — Ты можешь это сделать, — тихо говорит Стайлз, словно прочитав его мысли. Он гладит его по волосам и прикрывает глаза, прижимаясь к Дереку всем телом. — Я не против, давно не против, если честно, — Стайлз немного отстраняется и заглядывает в его глаза. — Дерек, я ни в чем больше не сомневаюсь. И я хотел бы, чтобы мы опять поженились… не как в тот раз, чтобы были только близкие, чтобы мы сами все подготавливали и ругались из-за цвета стульев или прочей ерунды, я бы очень хотел… — Стайлз опускает взгляд, чуть смущаясь, а потом улыбается и ярко смотрит на него, — родить тебе еще одного ребенка, — Дерек сводит брови и приоткрывает губы, — чуть позже, когда Клоди исполнится хотя бы двенадцать, — его голос переходит на шепот, — и я без сомнений хочу, чтобы на моем теле в самом видном месте опять была твоя метка.       Дереку кажется, что Стайлз хочет убить его, не иначе, другой причины, почему тот говорит все это, просто не может быть. Он прижимает омегу к себе и крепко целует в губы несколько раз, а потом прикрывает глаза и прижимается своим лбом к его лбу.       — Я люблю тебя, — тихо говорит Дерек, гладя его щеки. — Я так сильно люблю тебя, что не могу найти слов, — Стайлз тихо смеется и треплет его за колючую от щетины щеку.        — И не надо, я и так все это знаю, — он сам тянется к Дереку и, прикрыв глаза, поддевает его губы своими, вовлекая в медленный тягучий поцелуй. — Так что у тебя нет повода грустить, альфа, — Дерек несколько раз кивает и поднимает его ладони к губам, оставляя поочередно на каждой поцелуй. Стайлз краснеет, но старается не подавать виду. — А теперь пойдем, поможем нашим родным, — Стайлз головой указывает в сторону громкого смеха на кухне, и Дерек, прикусывая нижнюю губу, чтобы сдержать широкую улыбку, берет его за руку и идет вслед за ним.       Он помогает Мелиссе украсить комнату и стол, вместе с тем удерживая Клаудию от того, чтобы она кусочничала, наблюдает за тем, как Стайлз громко смеется над Скоттом из-за чего-то, что никто в этой комнате понять не может, а Эллисон и шериф проверяют на готовность поросенка в духовке, споря о том, пропекся он или нет.       Дерек ловит взгляд Стайлза на себе и улыбается ему.       Да, они прошли долгий и отнюдь не легкий путь к тому, чтобы оказаться там, где они есть. Дерек никогда бы в жизни не подумал, что хоть одно Рождество он будет праздновать без своих родителей, а также он никогда бы не подумал, что кто-то так искренне и сильно сможет его полюбить просто за то, что он рядом.       И пусть ситуация с родителями до сих пор причиняет ему боль, а ошибки, которые он совершил, навсегда останутся вместе с ним в виде заживших шрамов, он ни о чем не жалеет, как не жалеет и Стайлз, он уверен.       Он знает, что каждая ошибка, что они совершили, привела их друг к другу, к одной счастливой, полной любви жизни, разделенной на двоих.