***
Утро снова встретило меня слепящим солнцем, которое больно резало по глазам своим светом. Я перевернулась на другой бок и накрыла голову подушкой, пытаясь избавиться от надоедливого света и заглушая пение птиц за окном. Единственное, чего мне не удалось заглушить — это пение брата, который сейчас вовсю развлекался на кухне. Судя по тонкому шлейфу, тянувшемуся от плиты, брат готовил что-то вкусное, поэтому я снова заворочалась в кровати, решая дилемму — поваляться ещё пять минут или встать и потопать на кухню, где уже слышался звон тарелок и подвывания брата, которые он называл пением. Стянув с лица подушку, я поняла, что сонливость ушла окончательно, а поэтому нужно было вставать, пока Вольф не сожрал в одно лицо всё то, что успел приготовить с утра. Со стоном потянувшись, я перевернулась на другой бок, а потом с грохотом улетела с кровати на прохладный пол, ногами запутавшись в одеяле. Прибежавший на шум Вольф вызвал у меня приступ отчаянного смеха: взлохмаченный, словно курица-наседка, с влажных волос, убранных назад ободком с ушками (который отец подарил мне на двенадцатилетие), слегка капала вода, но завершал всю эту картину непонятный розовый фартук, замаранный в муке. Впрочем, мой вид также вызвал смех и у Вольфа — лохматые спутанные кудри, перекрутившаяся за ночь футболка, а также ноги, запутанные в складках лилового одеяла. Кое-как брат помог мне выпутаться из плена кровати, попутно замазюкав всё моё лицо мукой, из-за чего я стала похожа на привидение. У нас с Вольфом и без этого была достаточно бледная кожа, которая никак не хотела становиться чуть более загорелой даже под лучами палящего немецкого солнца, но теперь, когда меня обваляли в муке, бледность стала ещё более заметной. Отправив меня в душ, Вольф пошёл доделывать свой кулинарный изыск, завывая: «She's a killer Queen». Закатив глаза на такое издевательство над классикой, я закрыла дверь в ванную на защёлку. А когда я включила воду, то совершенно немузыкальные звуки были окончательно перекрыты шумом воды. Быстро приведя себя в относительно бодрый вид и отметив, что покраснение под глазами чуть-чуть спало, я почистила зубы и вышла из ванной, поскорее подбираясь к кухне, потому как мне не хотелось остаться сегодня голодной. Вольф ел за троих, а поэтому нужно было спешить, чтобы он не съел мою часть порции. Скользнув за стол, я прикрыла глаза и вдохнула прекрасный запах рулетов из говядины. Блюда из мяса мой брат, как самый большой любитель мясных блюд на планете, готовил просто великолепно и поэтому они выходили у него выше всяких похвал, а вот блюда, в которых нужно было тесто — я метнула взгляд на его попытку приготовить что-то вроде печенья — выходили у него отвратительно. — По какому случаю праздник, мамочка? — спросила я у него, с аппетитом жуя рулет. Некоторое время мы провели в молчании, поглощённые едой по самое не могу, но когда рулеты кончились, а больше из еды не было ничего кроме неудачных печений, брат всё-таки решился поведать мне свой секрет. — Первый учебный день вдали от родины, — Вольф попытался скорчить серьезную мину, которая соответствовала бы его званию старшего брата, но у него это совершенно не получилось — он стал выглядеть как недовольный хомяк. От этого сравнения я прыснула в кулак, давя смех, и брат словно погрустнел из-за того, что его театр одного актёра провалился даже не успев начаться. — Я серьёзно. — Да, конечно, — фыркнула я, откладывая от себя вилку (слава богу брат не заставлял меня есть палочками), и поднимаясь из-за стола. — А муку ты зачем переводить собрался? — Я думал, что у меня получится печенье как у тебя, — буркнул Вольф, и я, поддаваясь его природному очарованию, взлохматила его мокрые волосы на макушке, которые уже не держал ободок с ушками. — Не получилось. — Ладно, вымогатель, — сдалась я, подхватывая грязную посуду и складывая её в раковине. — Будут тебе сегодня печеньки. Ещё что-нибудь хочешь? — А торт сделаешь? — сразу решил брать быка за рога брат. Он был тем ещё сладкоежкой, поэтому мои знания в области кондитерских изделий легко объяснялись тем, что таким образом я задабривала брата. В детстве мы были не особо дружны, и маленький Вольф часто срывал на мне свою злость, но вскоре я нашла с ним общий язык. Я не винила его в том, что было раньше — отец по части воспитания был настоящим зверем, и гонял нас обоих до седьмого пота, утверждая, что все наши навыки потом пригодятся нам в будущем. Впрочем, пока этот момент не наступил, но я чувствую, что вскоре все наши старания окупятся в полной мере. — А задница не слипнется? — я показала Вольфу язык, домывая тарелки и ставя отмачиваться сковороду. Даже несмотря на такие подколки, я уже сдалась без боя — мне не сложно приготовить что-нибудь сладкое, поэтому я не стала даже спорить. Как приду с клубной тренировки часов в шесть-семь, то сразу приготовлю что-нибудь сладкое на вечер. А если у меня останутся силы, то и на следующее утро я что-нибудь сварганю, чтобы мы могли поваляться в кроватях чуть больше положенного. — Не слипнется, — уверил меня брат, сдувая темно-серые волосы со лба, которые так и норовили залезть ему в глаза. — Что ж, тогда ты придешь пораньше? — Постараюсь, — кивнула я, вытирая руки полотенцем. — А сейчас идём собираться, а то в школу опоздаем. Нарушение дисциплины в первый же день — пятно на репутации. — Я понял, не нуди, — фыркнул брат, скрываясь за дверью своей комнаты. Я стянула с волос резинку и также нырнула в свою комнату, поспешно складывая в сумку тетради и учебники, а также кидая следом забавный пенал-барашка, в котором у меня были всякие письменные принадлежности. Неприязненно покосившись на форму для физкультуры, я аккуратно сложила её и засунула в портфель. Сегодня должна была быть физкультура, и этот факт меня совсем не радовал. Я всё ещё находилась под неприятным впечатлением от той формы, которую мне выдали, а после примерки я и вовсе пришла в ужас — слишком открыто. Слишком! Но, кажется, в Японии все девочки были паиньками и не проявляли своего недовольства по этому поводу, а может и вовсе привыкли к такому, но для меня всё это было просто дикостью. Боюсь даже узнавать, какой будет форма для бассейна, если учитывать, какие все японцы извращенцы. Бр-р. Поправив раздражающий бант, я чуть-чуть покрутилась у зеркала, одергивая вниз свою юбку, которая тоже казалась мне больно короткой, но жаловаться по этому поводу уже поздно — вчера же пришла в этом и вроде бы даже ничего криминального не случилось, поэтому и сегодня всё будет отлично. Надеюсь. — Ты там готова? — бесцеремонно заглянул ко мне в комнату брат. Я фыркнула, но потом поспешно поплелась за ним, хватая довольно тяжёлую сумку. — У нас ещё полчаса до урока, можно идти не спеша. Я кивнула, надевая кожаные туфли — которые мне тоже не нравились, честно говоря — и накидывая сверху олимпийку. По утрам было немного прохладно, а за неимением штанов (которые в женской форме вообще не были предусмотрены) приходилось защищаться от холода таким образом. Хотя это всё равно не мешало прохладному ветру дуть на мои практически голые ноги, слегка задирая подол юбки, который я то и дело одергивала вниз, мысленно шипя проклятия тому, кто придумал всё это. Без зазрения совести спихнув свою сумку брату, я быстро перебирала ногами, пытаясь не отставать от его широкого шага. Вольф смотрел на всё это дело с напускной серьезностью, но не упускал шанса пофыркать от смеха, когда я забавно подпрыгивала, пытаясь нагнать его. Увернувшись от подзатыльника, Вольф рассмеялся уже в голос, теряя свою серьезную маску. Весело перешучиваясь, мы с Вольфом приближались к повороту, из-за которого показалась знакомая темная макушка. Я мысленно взвыла — плакала моя спокойная прогулка до школы, потому как Ямамото заметил нас с братом, и целеустремлённо повернул именно в нашу сторону. — Йо! — поздоровался он, помахав нам рукой. Радость Вольфа росла прямо пропорционально моему недовольству, которое я тщетно пыталась скрывать. Судя по слегка кривоватой наивной улыбке Ямамото, у меня это получалось не очень хорошо и моё плохое настроение не стало для него неожиданностью. — Рин-чан, ты сегодня идёшь с нами? — Ага, — отозвалась я, прикрывая глаза. Возможно, мне не стоит быть с этим парнем такой категоричной. Если он нравится моему брату и всем людям вокруг, то, может быть, это у меня какие-то проблемы с восприятием. Он довольно неплохой и забавный парень — во всяком случае, это подмечал не только брат, но и Рен с командой, а это что-то да значит. Но почему у меня всегда такое чувство, что он не так прост, каким пытается казаться?.. — Привет, Ямамото. Парень слегка вздрогнул, впервые услышав своё имя из моих уст, но следом одарил меня искренней и тёплой улыбкой, от чего я несмело улыбнулась в ответ. Сейчас мои вчерашние мысли казались довольно глупыми доводами, ведь даже чуйка на ауры молчала — Ямамото казался довольно добрым малым. Но интуиция всё равно несмело скреблась где-то на периферии, как будто говоря мне быть внимательнее: тёмные глаза напротив пристально смотрели на меня, цепко перехватывая взгляд. Я слегка отвернулась, разрывая зрительный контакт и краем глаза заметила, что улыбка стала чуточку шире. — Идешь сегодня на тренировку, Оками? — Ямамото пожал руку брату. Вольф усиленно закивал, поудобнее перехватывая мою сумку. Японец проводил этот жест внимательным взглядом, а потом едва уловимо повёл плечами — я бы даже не заметила этого, если бы не смотрела прямо на него в этот момент. — Естественно! — Вольф улыбнулся одной из своих очаровательных улыбок, от чего стайка школьниц, шедших рядом с нами, проводила его восхищенными взглядами. Я метнула на них недовольный взгляд, выглядывая из-за широкой спины брата. На моё плечо легла широкая бледная ладонь и втянула меня обратно, устраивая меня между Ямамото и братом. Я фыркнула и показательно сбросила с плеча руку Вольфа, складывая руки на груди и демонстрируя своё недовольство. — Сестрёнка, не ревнуй, — ласково попросил брат. Я еле удержалась от того, чтобы показать Вольфу язык. — Моё внимание всегда будет посвящено только тебе. — Ах, братец! — я притворно вскинула руку, тыльной стороной ладони касаясь лба. — Если кто-то покусится на тебя, то я убью любого, кто встанет у меня на пути! — Не знал, что ты яндере, — Вольф рассмеялся, потрепав меня по затылку и спутывая волосы. Я фыркнула и попыталась шлёпнуть его по рукам, чтобы он не портил мою и так не слишком идеальную причёску, но брат как будто нарочно пытался спутать мои кудри. — Если ты не прекратишь, я сейчас продемонстрирую свою сумасшедшую любовь и прибью тебя, — фыркнула я, пытаясь принять серьезное выражение лица. Вольф снова рассмеялся, и даже со стороны Ямамото пришёл какой-то сдавленный смех, как будто он пытался замаскировать его под кашель. — Так, всё, я вам обоим сейчас устрою! — Всё-всё, я понял, — Вольф послушно убрал свою руку с моей головы, и я принялась на ощупь как-то исправлять положение. Судя по смешкам со стороны парней, помешанных на бейсболе, получалось у меня неважно, из-за чего я почувствовала, что начинаю закипать. Сдёрнув с волос резинку, я распустила их и слегка помотала головой, из-за чего длинные волосы слегка задели идущих близко со мной парней. — Ай, зачем бьешь? Я что тебе такого сделал? — Вредничаешь много, — буркнула я и запустила пятерню в волосы, пытаясь как-то исправить хаос на моей голове. Тяжело вздохнув, я поняла, что это практически бесполезно, поэтому просто откинула мешающуюся прядь волос за спину и приняла максимально естественный вид, как будто так всё и было задумано. Подул ветерок. Я слегка поёжилась и укуталась в олимпийку посильнее, чувствуя запах своего шампуня. Из-за ветра, задувающего мне волосы прямо в лицо, я высвободила одну руку и принялась убирать непослушные пряди с лица, краем глаза подмечая, как Ямамото отворачивается слегка в сторону и насколько напряжены его плечи. Мысленно хмыкнув, я снова откинула проклятую прядь, которая так и норовила попасть ко мне в рот, и вздохнула. Отвратительно. Просто отвратительно. И причём ещё не понятно, что хуже — раздражающий ветер или странное поведение друга Вольфа. Мы довольно быстро добрались до школы, а когда ветерок стих, то я наконец-то смогла нормально затянуть волосы резинкой и успокоиться. У входа в школу мы слегка остановились, чтобы Ямамото мог перекинуться парочкой слов с какими-то парнями. Судя по доброжелательному лицу Вольфа, они все были из бейсбольного клуба. Я отвернулась от них, оглядывая семенящих к школе учеников, и без труда разглядела в толпе своих великанов. Рен, заметив меня, вовсю машущую им руками, прибавил шагу, и вскоре поравнялся со мной, приветствуя меня своей улыбкой. Кацу и Кин подобрались ко мне следом, едва не напугав, на что я чуть не дала им подзатыльники. Во всяком случае, я даже не попыталась это сделать, потому как просто не дотянулась бы. Вольф пожал руку капитану волейбольной команды, и со спокойной душой передал Рену мою сумку, игнорируя мои недовольства. Вот уж что, а дойти до кабинета с сумкой я могла бы и сама. — Не возникай, мелочь, — шикнул на меня Рен, когда я хотела было отобрать у него свою сумку. — Твой братан очень доступно объяснил мне, что тебя нужно довести до кабинета, чтобы ты там не потерялась. Я фыркнула и скрестила руки на груди. Ну да, спасибо большое, Вольф, я же могу потеряться в коридорах. Что-то вчера это не помешало мне спокойно найти кабинет, а потом и спортзал, не потерявшись во множестве школьных коридоров. Закатив глаза, я решила получать удовольствие от этой ситуации — всё-таки довольно приятно, когда о тебе пекутся достаточно симпатичные парни. Пока мы шли до кабинета, Рен кратко пересказывал сегодняшние планы на день. Я попросила его отпустить меня на полчаса пораньше, ибо моему братцу сегодня захотелось отведать сладкого. Рен думал не очень долго и в конечном счёте решил меня отпустить, но взамен потребовал притащить завтра в школу что-нибудь из приготовленного, чтобы точно понимать, что он отпустил меня не зря. Я тяжело вздохнула, но пообещала, что принесу завтра печенье. Сегодня придётся готовить больше — если будет Рен, то будет и остальная команда, а это, на секундочку, десять голодных ртов. Ну, может и не очень голодных, но эти парни мне нравились — они были очень дружелюбными и быстро приняли меня в свою компанию, поэтому хотелось сделать что-нибудь приятное для них в ответ. — Тогда я и остальным принесу сладкого, — заключила я, отбирая наконец свою сумку у Рена и прощаясь с парнями. Я впорхнула в кабинет и краем глаза заметила как недовольно поджала губы моя нынешняя одноклассница. Кажется, я уже заслужила ненависть фанаток волейбольного клуба. Нужно было с этим разобраться, чтобы в будущем это не вылилось в крупные проблемы. И чем раньше я решу это, тем лучше будет. Я плюхнулась на стул, отмечая, что Тсуна уже выкладывал на стол свои вещи. Он выглядел потерянным и я в какой-то степени сочувствовала ему. Наверное, Тсуна даже чувствовал своё одиночество, его руки слегка подрагивали, пока он доставал простенький черный пенал из сумки. Я посмотрела на часы, отмечая, что до урока оставалось ещё около пяти минут. Время есть, поэтому я попытаюсь наладить контакты. Не знаю, как так получилось, но к этому милому парню с мягкими чертами лица меня в какой-то степени тянуло. Я не имела понятия, что это вообще могло значить, поэтому прикрыла глаза, настраиваясь на его ауре. Она клубилась легким фиолетовым облаком, подёрнутым дымкой, что говорило о его грусти. — Йо, Тсуна, — поздоровалась я, растягивая губы в искренней улыбке. Что-то подсказывало мне, что этот парень не так прост, пусть и выглядел как маленький забитый мальчишка. — Как жизнь? — П-привет, Рин-сан, — ответил он, и я выгнула бровь. Тсуна слегка покраснел и заволновался, но потом, кажется, понял, что вызвало такую реакцию у меня. — То есть Рин. — Так-то лучше, — улыбнулась я. Тсуна изогнул тонкие губы в ответной улыбке. Последние пару минут до звонка мы с ним пообсуждали всякие нейтральные вещи, не обращая внимания на то, что происходит в классе. — А в какой клуб ты вступила? — В волейбольный, — как само собой разумеющееся пояснила я, метнув быстрый взгляд на часы и отмечая, что в классе были все, кроме учителя. — Можно сказать, что я связала с ним свою жизнь. Я люблю волейбол всем своим сердцем. — Понятно, — Тсуна слегка поник, что не укрылось от моих глаз. Я слегка наклонила голову к плечу, как будто спрашивая его, в чём дело. — Я никак не могу найти себе дело по вкусу. Кажется, что у меня не получается всё, что я когда-либо начинал. — Это нормально, — постаралась успокоить его я. — Мой тернистый пусть тоже был не так прост, как кажется. Первые пару лет у меня не получалось абсолютно ничего — мяч то и дело соприкасался с моим лицом, а не руками, и я уже подумывала бросить спорт, потому что была в отчаянии. Я замолчала, заново переживая всё произошедшее. Когда я говорила, что первые пару лет у меня не выходило абсолютно ничего, я не кривила душой. Я была полной бездарностью — ни навыков, ни таланта. Тогда я действительно хотела бросить всё это и скрыться за своим непробиваемым панцирем, чтобы никто не знал о моих неудачах. — Но что-то ведь произошло дальше? — заинтересовался Тсуна. Я кивнула и уже раскрыла рот, чтобы закончить свой рассказ, как в класс залетел наш биолог, как и вчера на ходу поправляя галстук. Кажется, он не знает, что такое пунктуальность. — Доброе утро, класс, — сказал Акира-сенсей, когда мы традиционно поклонились ему. — Прошу прощения за опоздание.***
Когда началась обеденная перемена, я схватила свой телефон и направилась в спортзал, как попросил меня Рен. Он написал мне СМСку прямо посреди урока, благо у меня не был включен звук на телефоне. Иначе получилось бы не очень красиво. Гадая, что понадобилось капитану, я пробиралась через снующих по коридору школьников, которые готовились обедать. Мы с Вольфом не готовили себе бенто лишь по той простой причине, что для нас это было бесполезно. Немцы всегда придавали наибольшее значение завтраку, и мы с Вольфом не были исключением, поэтому с утра завтракали очень плотно, чтобы потом не чувствовать голод в обед. Японцы к этому, по видимому, были непривычны, поэтому они удивлённо косились на мои руки, в которых был зажат только телефон. Конечно, я могла бы пойти в буфет и купить себе там что-нибудь поесть, но сейчас я не чувствовала даже отдалённого чувства голода. — Капитан! — позвала я, как только зашла в спортзал. Первыми меня заметили Кацу и Кин, которые замахали мне с другого конца поля, подзывая поближе. Оглядевшись вокруг и не заметив Рена, я пожала плечами и направилась к парням. Рядом с ними обнаружился ещё и Макото, с которым я познакомилась вчера, а также ещё несколько парней из основного состава. Они все сбивчиво поприветствовали меня, на что я кивнула и поздоровалась в ответ. — По какому поводу собрание? — спросила я, крутя в руках телефон и раздумывая над тем, звонить ли пропавшему капитану или пока не стоит. — Наверное мерки снимать сейчас будем, — пожал плечами Кацу, выпрямляясь во весь свой немалый рост. Оглядев меня сверху вниз он задумчиво приложил пальцы к подбородку. — Ты какая-то слишком мелкая, боюсь что даже самый маленький бомбер будет тебе большеват. — Я могу обойтись без него, — ответила я, набирая сообщение Рену. К счастью, отправлять его мне не пришлось, потому как капитан через пару секунд сам зашёл в зал, ведя за собой моего классного руководителя. Наверняка, он был куратором волейбольного клуба. — О чём болтаете, мелюзга? — вместо приветствия спросил Рен, ослабляя галстук на шее. Я отсалютовала ему двумя пальцами, здороваясь, на что получила кивок. Акира-сенсей ушёл куда-то в тренерскую, попросив нас сильно не шуметь, и мы важно ему покивали. — Рин-чан не хочет, чтобы у неё была форма, — нажаловался на меня Макото, показываясь из-за плеча спокойного Кина. Я чуть не задохнулась от возмущения, чувствуя, как начинают краснеть мои щёки. — Я такого не говорила! — заявила я, скрестив руки на груди. Рен выгнул бровь и зеркально повторил мой жест. — Не наглей, мелочь, — фыркнул он, а я показала ему язык. — Правда ты для бомбера мелковата будешь. — Я то же самое ей сказал, — поддакнул капитану Кацу, и я возмущенно оглянулась на него, приоткрыв рот и думая, чего бы такого мне умного сказать, но осеклась, когда почувствовала широкую лапищу капитана на своей голове. Он принялся трепать мои волосы, прямо как Вольф с самого утра. — Да что ж вам от моих волос то нужно? — воскликнула я, краснея от возмущения. Послышался смех. Рен веселился больше остальных, портя мою причёску, и я под конец уже просто смирилась, стоя на месте и не возмущаясь. Видимо, не судьба мне сегодня походить с нормальными, а не спутанными волосами. — Да не возмущайся ты так, — Рен наконец перестал издеваться над моими волосами и отцепился от меня, слегка отходя назад, как будто готовясь к тому, что я сейчас развернусь и буду пытаться взъерошить его волосы, которые и без меня находились не в самом лучшем своем состоянии. — А где твой бенто? — Бенто? — переспросила я. — А зачем он мне? Я не голодная. — Не понял, — отозвался сбоку Макото, доставая из своего портфеля небольшую темно-синюю коробочку. Кратко оглянувшись, я заметила, что у всей команды есть c собой обед. Стало немного неуютно. — Ты же молодая девушка, Рин-чан, тебе нужно хорошо питаться. — Я хорошо питаюсь, — слегка потерянно отозвалась я, всё ещё не понимая, почему все так прицепились к тому, что у меня с собой нет бенто. — Я ем с утра и не чувствую голода до вечера, так что всё хорошо. — Это так странно, — протянул Кин, плюхаясь на чёрный мат. — У тебя есть акцент. Ты ведь не из Японии? — Да, — честно ответила я, присаживаясь рядом. — Это долгая история, но по кое-каким обстоятельствам мы с братом вынужденны жить тут. В моих жилах течёт японская кровь, но она подавляется более сильной, немецкой. — Звучит как оскорбление всех японцев, — усмехнулся Рен, а я сообразила, что ляпнула какую-то чушь и постаралась оправдаться, потому как имела в виду не совсем это. Капитан махнул рукой, сказав, что просто пошутил. — Скажи что-нибудь на немецком. — Железный кулак на копье, поводья слева, — напела я по памяти, не особо стараясь попадать в ноты. Эту песню очень часто напевал нам отец, когда мы только учились говорить с братом наши первые слова на немецком. Как ни странно, но сначала мы учили язык матери — японский, а уже потом принялись за немецкий, хотя всю свою жизнь мы с Вольфом провели именно в Германии. — Вот как продвигаются рыцари Империи, и их мечи сверкают.* — Звучит просто невероятно, — ответил Кацу, зачёсывая назад свои волосы. — О чём ты сейчас пела? — О рыцарях Тевтонского ордена, — призналась я, неловко улыбаясь. Не говорить же им, что ничего другого мне в голову не шло, а рассказывать о себе на немецком — это довольно глупо? — Могу перевести на японский, если хотите. — Давай, — Рен кивнул головой. Макото развалился рядом с ним, с аппетитом уминая какой-то продукт японской кухни и внимательно прислушивался к нашему разговору, как и остальные парни из команды. Я быстро перевела текст, даже не пытаясь делать его поэтичным или рифмованным, потому как у меня просто не хватало на это навыков. — Я бы хотел послушать эту песню полностью. Парни поддержали его нестройным хором голосов, не спеша подключаться к разговору, но внимательно слушая нас. Я улыбалась, чувствуя тёплую атмосферу, царившую в зале, и даже не стала отказываться, когда Рен подсунул мне в руки рисовый треугольник — вроде бы, он назывался онигири. — Замётано, — наконец ответила я. — Но с вас гитара. — По рукам, — быстро ответил Рен, и мы с ним пожали руки, как будто скрепляя наш договор. — Я один ждал что-нибудь вроде Rammstein, да? — слегка расстроенно протянул Кин, и я тихо засмеялась, оценив шутку. — Это я потом тоже спою, — отсмеявшись, ответила я, замечая абсолютно одинаковые добрые усмешки на губах моей команды.***
После того, как я помогла Рену снять мерки, то быстро потопала обратно в класс. До конца обеденной перемены оставалось около десяти минут, и пока мне совсем не припекло, я свернула в женский туалет сделать свои дела, но когда вышла из кабинки и помыла руки, то дорогу мне перегородила моя нынешняя одноклассница в компании с ещё парочкой девушек. Судя по тому, как недобро они щурили свои глаза, пытаясь показать свое превосходство, они поджидали меня, чтобы разобраться. — Вам что-то нужно? — спокойно спросила я, вытирая руки бумажным полотенцем. Вряд ли они напали бы на меня сейчас толпой — судя по слухам, Дисциплинарный Комитет в этой школе состоит из фанатиков своего дела, поэтому пытаться свести со мной счёты здесь они не станут, и это здорово так играет мне на руку. Конечно, для меня не было бы чем-то тяжёлым вырубить четверых девушек, потому как впечатление они производили максимально безобидное — и даже сжатые кулаки и искривленные в недовольстве губы никак меня не пугали. — Да, Рин-тян, — издевательски протянула моя одноклассница, делая большой шаг ко мне. Судя по удивлению, промелькнувшему в её глазах, она ожидала как минимум, что я отступлю к умывальникам, показывая тем самым свою слабину. Лучшей стратегией в этом случае было как раз спокойствие и максимально незаинтересованный вид. — Ты учишься здесь всего ничего, а уже каким-то образом стала менеджером волейбольной команды. — Ну да, — пожала плечами я, поднимая холодный взгляд на девушку. Она выглядела максимально обычно, «по-японски», как окрестила такую внешность я. Темные волосы, такие же темные глаза, бледная кожа и невысокий рост. — Потому что я профессионально занималась волейболом. От такого заявления она чуть не поперхнулась воздухом, возмущённо фыркнув. Я слегка выгнула бровь, пытаясь понять, что же она от меня хочет, но девушка молчала, быстро закипая в звонкой тишине. Её лицо покраснело, и она уже было подняла свою ладонь, чтобы ударить меня, как я мягко перехватила её, слегка покачав головой. Рука девушки дёрнулась, и я сильнее сжала пальцы, намекая, что лучше ей ничего не предпринимать. — Давай так, — начала было я, но осеклась, не зная, как зовут девушку передо мной. — Ханамия, — отозвалась она, недовольно поджав губы. Девушки позади стояли смирно, ничего не предпринимая — видимо, боялись или что-то ещё. — Давай так, Ханамия, — повторила я, отпуская её руку и делая шаг вперед, заставляя девушку слегка попятиться назад. — Я готова оставить пост менеджера и больше никогда не приближаться к вашим любимым спортсменам, если кто-то из вас сможет доказать, что подходит для этой должности лучше. — Как? — напряженно спросила Ханамия, сдавая позиции и пропуская меня вперёд. Девушки около двери опасливо подвинулись, не мешая мне дойти до двери. — Волейбол, — ответила я и вышла, закрывая за собой дверь. Уже в классе я перевела дыхание. Чёрт возьми, это было действительно страшно — ещё немного, и у меня задрожали бы коленки от липкого напряжения, которое царило в женском туалете. Морально для меня это было гораздо труднее, чем казалось. Ещё бы чуть-чуть, и я с визгом улетела бы в класс. Сердце глухо стучало под рёбрами, а я всё пыталась успокоиться, делая равномерные вдохи и выдохи. — Рин? — послышался голос Савады за спиной. Я растянула губы в уставшей улыбке и повернулась к однокласснику, который выглядел обеспокоенным. — Что такое, Тсуна? — спросила я, пытаясь незаметно поправить растрепавшиеся от быстрого шага волосы. Руки слегка подрагивали, что мешало мне подцепить особенно вредные кудряшки. — Т-ты выглядишь взъерошенной, — тихо сказал он и помотал головой, как будто проверяя, не подслушивает ли кто нас. Устав возиться с волосами, я просто стянула резинку и прочесала непослушные кудри рукой. — Что-то случилось? — Нет-нет, всё хорошо, — заверила его я, разделяя свои волосы на три пряди, чтобы заплести косу. — Просто немного повозилась с волейбольным фанклубом. Тсуна как будто понял о чём я говорю и стремительно побледнел. Я обеспокоенно покосилась на него, краем глаза замечая, что сидящий в середине второго ряда Ямамото излишне внимательно прислушивается к нашему разговору. Я мысленно закатила глаза на такую заинтересованность, которая была вызвана чем-то, что никак не укладывалось в моей голове. Я прислушалась к своей чуйке на ауры, и действительно — Ямамото полыхал зверским интересом, пусть и усиленно пытался делать вид, что совсем ни при чём. — Т-ты в порядке? — Тсуна оглядел меня, проверяя, нет ли на мне следов побоев. Я усмехнулась, сраженная этой заботой наповал, а потом улыбнулась, демонстрируя, что со мной всё хорошо. — Да, в полном, — кивнула я. Тсуна облегчённо выдохнул, что снова вызвало у меня волну непонятного умиления. Приятный в общении, пусть и немного неуверенный в себе парень. Интересно, его таким сделало японское воспитание или он столкнулся с каким-нибудь неадекватным фанклубом? — Все проблемы улажены. Ну, почти. — Почти? — переспросил Тсуна, а в его глазах снова блеснуло уже почти пропавшее было беспокойство. — Я улажу их на физкультуре, — расплывчато ответила я, изгибая тонкие губы в улыбке и слегка прикрывая глаза. — Вы же часто играете в волейбол на уроках? Я почувствовала, как полыхнул интересом Ямамото, затылком чувствуя, что тот перестал играть ветошь и повернулся в мою сторону, от чего моя улыбка стала чуточку шире. Тсуна побледнел ещё больше, но осторожно кивнул.***
Спортивная форма была ещё более неудобной, чем казалась сначала: она обтягивала как-то слишком сильно, и я всерьёз обеспокоилась, а не взяла ли я форму на размер меньше того, что ношу. Меня нельзя было назвать какой-то очень фигуристой или пухлой — моё телосложение было довольно тонким, но при этом не хрупким за счёт крепких мышц. И пусть сейчас мы с братом слегка забросили свои тренировки в связи с охотой на Фоссов, но угадать во мне спортивное телосложение было довольно легко. А в этой чёртовой форме так и вовсе проще простого. — Рин? — позвал меня Савада. Я обернулась, разминая руки и слегка кивнула головой, показывая, что я его внимательно слушаю. Да, физкультура у мальчиков и девочек проходила раздельно, но сейчас, когда основная часть урока кончилась, нас всех оставили на попечение одного учителя, который предложил сыграть в волейбол, на что я радостно оскалилась, замечая слегка взволнованную Ханамию. — Ты точно занимаешься волейболом? — Да, — ответила я, не понимая, к чему он это сейчас спросил. — Не похоже? -Н-ну… — Тсуна замялся, пытаясь подобрать правильные слова. — Ты немного отличаешься от японок. Я оглядела себя, а потом посмотрела на Ханамию, которая раздраженно мерила шагами площадку, пытаясь успокоиться. Ну, она более тонкая, даже хрупкая. — Хочешь сказать, что я толстая? — отстранёно спросила я, оглядываясь обратно на Тсуну. Тот побледнел, потом покраснел и судорожно замахал руками, пытаясь выдавить из себя сбивчивые оправдания. — Да не переживай, я поняла, что ты имел в виду. Когда учитель подозвал нас к себе, я оглядела своих одноклассников, отмечая, кто примерно был бы хорошим подспорьем в команде. При этом я не учитывала Ямамото и двух первогодок, которые вступили в волейбольный клуб. Я не имела понятия, какие навыки были у Ханамии, и стоит ли мне переживать на её счёт, поэтому стоило быть аккуратнее. Капитанами были выбраны два парня, имён которых я не помнила. Сначала они разобрали моих волейболистов, а потом тот, что справа потребовал в свою команду Ямамото. Я проводила его задумчивым взглядом. Если мы окажемся в разных командах, то тогда мне придётся неплохо так попотеть, чтобы он не запорол мне победу. Слишком сильно задумавшись, я не заметила, как меня слегка подтолкнул Тсуна. — Тебя зовут, — пояснил он, и я вынырнула из размышлений по поводу тактики игры и удивленно посмотрела на Ямамото, который махнул мне рукой. Так, кажется, одна проблема решена. В команде с ним мне будет гораздо легче, потому как его уровень я уже знаю, и на этом можно будет сыграть. С тем, как играют первогодки, я тоже ознакомилась на вчерашней тренировке, поэтому расклад складывался максимально хороший — Ханамия в противоположной команде, как и её девочки-припевалы, с моей стороны Ямамото, первогодка и, собственно, я. Когда к нам присоединился Тсуна, то все сразу поникли. От капитана команды и вовсе послышался обреченный вздох, как будто он уже смирился со своим поражением. Я выгнула бровь, не понимая, что происходит, и пока все разбредались по своим местам, я словила Саваду и потребовала объяснений. — Я же Бесполезный Тсуна, — сказал он, но видя, что эта информация ничего мне не даёт, слегка затормозил. Я терпеливо ждала, пока он наконец не отомрёт. — Со мной у вас никаких шансов на победу — я отвратительный игрок. — По шкале от одного до десяти, где примерно ты находишься? — спросила я, прощупывая почву. — Минус пять, — мрачно отозвался он. Я удивлённо приподняла брови, не веря своим ушам. — Я правда очень плох в спорте. — Так, хорошо, — я почесала макушку. — Тогда держись поближе ко мне, я буду тебя прикрывать. Тсуна кивнул, но в его взгляде я увидела смирённую обречённость, что мне совершенно не понравилось. Кажется, он тоже не питал никаких надежд на победу. Пока учитель не дал отмашку на начало игры, я подошла и к Ямамото, чтобы обсудить стратегию, при этом притащив вместе с собой ещё и первогодку. — Как сказал мне Тсуна, — начала я, отпуская руку смущённого первогодки и ловя цепкий внимательный взгляд от какого-то излишне мрачного Ямамото. — Он отвратительный игрок. Поэтому предлагаю такой план: я прикрываю его по мере возможностей. Но если он коснётся мяча, то у нас будет всего два касания. И тут будут два варианта: либо я пытаюсь отправить мяч сразу за сетку, либо отдаю пас тебе, Ямамото, и ты проводишь атаку. Остальное по ситуации. — Понял, — с улыбкой отозвался Такеши, а его глаза как будто потеплели. В свою очередь я принялась давать наставления первогодке. Можно было сыграть на его относительно высоком росте и поставить его как центрового, что я озвучила как первогодке, как и капитану команды, который, казалось, и сам не был настроен нормально играть, потому как смотрел на меня совершенно незаинтересованно, и кивал уже рефлекторно. — Начали, — дал команду учитель и дунул в свисток. Подавала Ханамия. Она легко подкинула мяч и разбежалась, с силой ударяя по нему. Я бросилась в сторону, отбивая мяч и отправляя его в сторону капитана, который сделал слегка кривоватый пас, но, казалось, даже эта мелочь не позволила Ямамото испортить своё нападение. Наша команда открыла счёт. Я покосилась на Ханамию, рассматривая её уже внимательнее: чёткие выверенные движения, спокойный взгляд и, самое главное, недавняя подача — она была хороша, и если я скажу, что это было не так, то безбожно совру. Вывод оказался довольно прост — Ханамия раньше играла в команде, и играла довольно неплохо, как я могу судить. Конечно, по одной только подаче довольно сложно что-то сказать, но у меня было максимально дурное предчувствие на её счёт. Теперь мяч был у нас. Одноклассница провела не самую плохую (но и не самую лучшую, конечно) подачу, которую позже легко перенаправили на нашу сторону поля. Ямамото оказался хорош не только в нападении, но и в защите, поэтому без проблем заблокировал мяч благодаря своему росту. Честно говоря, я чуть не выпала из реальности, залюбовавшись его точными движениями, но тут же выбросила это из головы, спихнув такое внимание на чисто профессиональный интерес. Ханамия едва видимо мотнула головой в сторону Тсуны, и я без проблем поняла её намерения, плавно подбираясь поближе к Саваде, который трясся около сетки, и не прогадала: парни из противоположной команды действительно атаковали туда, где он стоял. Тсуна постарался неумело заблокировать мяч, но у него не получилось — больно шлёпнув по рукам (я на себе знала, насколько такой удар был болезненным), мяч отклонился сторону и я едва успела его отбить почти у самого пола, отправляя в полёт. Из-за недостаточной силы удара, мяч бы не перелетел через сетку, поэтому Ямамото красиво завершил мою подачу, отправляя сильным ударом мяч прямо на зону противника. — Отличная игра! — отозвалась я, похвалив Ямамото, от чего тот мягко улыбнулся мне. В его глазах я углядела удовлетворение — то ли от игры, то ли от похвалы, но не стала заострять на этом внимание во время матча. Противник ещё пару раз пытался провести атаку в сторону Савады, но я умело отбивала мячи, привыкнув к темпу ведения игры. Теперь, когда я могла оценить способности Ханамии, игра стала гораздо легче — мы без проблем выиграли первую партию и лидировали во второй. Девушка бесилась, теряя терпение, поэтому её атаки становились более предсказуемыми, что дало нам преимущество. Игра быстро закончилась нашей победой, что вызвало у меня лишь усталую улыбку — пришлось повозиться, побегав по полю туда-сюда, отбивая мячи, но в итоге это того стоило. Я сбивчиво поблагодарила свою команду, запоздало замечая удивлённое лицо капитана, который косился на Саваду. Я хмыкнула. Для успешной игры слабого игрока нужно было просто прикрывать, а не страдальчески вздыхать, готовясь к поражению. — Прости, Рин, — словил меня Тсуна, когда учитель отпустил нас в раздевалки. — Из-за меня тебе пришлось отбивать мячи с моей стороны. — Не парься, — я улыбнулась, похлопав Саваду по полечу, от чего тот удивлённо выпучил свои глаза. Видимо, ожидал, что я буду ругаться на него. — Это была отличная игра. Помнишь, как я говорила, что раньше у меня ничего не получалось? Тсуна кивнул, смущённо уставившись куда-то в сторону. Я проследила за его взглядом и увидела симпатичную девушку, которая училась в параллели. Их уроки тоже кончились, и поэтому сейчас она направлялась домой в компании крепкого парня с короткими белыми волосами. Парень? Брат? Да какая мне, в принципе, разница? — Я играла так, как сейчас пытаешься играть ты, — я улыбнулась, пытаясь подбодрить одноклассника. — Усердие и терпение помогут тебе добиться всего, что ты хочешь: успехов в спорте или даже сердца девушки. Тсуна покраснел, отводя взгляд, а я поняла, что попала прямо в точку, но готова была поклясться, что мои слова он воспринял всерьёз.***
Я стояла в магазине, выбирая всякую всячину для сегодняшнего ужина. Рен выполнил своё обещание и действительно отпустил меня сегодня пораньше, за что я была ему очень благодарна. Корзинка в руках тянула к земле своим весом, но я стоически терпела, продолжая накладывать в неё всё новые и новые продукты — не только для сегодняшней готовки сладостей, но и для завтрака. Вольф уже был дома, когда я освободилась, но видимо сейчас занимался домашкой, поэтому после школы я сразу направилась в магазин за продуктами, чтобы не отвлекать его в лишний раз. Тяжко вздохнув, я закинула в корзину ещё немного фруктов, и перехватила ручку уже другой рукой. Как я таскала этот ужас в руках — всё ещё без понятия, видимо мне позволяла это моя сильнейшая воля. И желание поскорее очутиться дома и вкусно поесть, куда же без этого. — Рин-чан? — послышался знакомый голос. Я закатила глаза, уже зная, кому он принадлежит — этот чёрт найдёт меня где угодно, куда бы я не пыталась усвистать. Я нацепила на лицо доброжелательную улыбку и повернулась к Ямамото, моля всех богов, чтобы он не прицепился ко мне. — Привет, Ямамото, — поздоровалась я с ним, снова меняя руку, которой держала корзину, и японец это заметил, изогнув губы в лёгком намёке на улыбку. Сейчас он выглядел довольно устало, во всяком случае это вполне показывал его слегка замутненный взгляд, которым он не пытался испугать меня или как-то вывести из себя. — Помочь? — участливо спросил он, и я с удовольствием отдала ему свою ношу. Судя по тому, как корзинка потянула его к земле, он и сам не ожидал, что она окажется настолько тяжёлой. — Спасибо, ты мой герой, — уже более искренно улыбнулась я, размяв уставшие от такого веса руки. Ямамото совладал со своим удивлением, и на его лице снова появилась слегка наивная улыбка. — Зачем тебе так много продуктов? — спросил он, примеряясь к весу. Я взъерошила распущенные волосы, которые лежали на моих плечах и полностью повернулась к своему неожиданному помощнику. Его зрачки были слегка расширены, а дымка усталости и вовсе исчезла. Ямамото чуть шире улыбнулся, приподнимая корзину, чтобы устроить её поудобнее в руке, и я мельком увидела, как перекатываются крепкие мышцы на его руках, не скрытые рукавами белой футболки. — Вольф проглот, — пояснила я. В целом-то я была права, вот только много ел не только брат, но и я тоже. Но про это Ямамото было знать совсем не обязательно. — Поэтому я закупаю много продуктов заранее, а то вдруг не хватит. Я бросила в корзину ещё пачку масла и потянула Ямамото в сторону кассы, по пути замечая, как он хватает себе с прилавка какую-то газировку. Быстро расплатившись и посетовав на то, сколько денег у меня ушло на еду, я быстро распихала все продукты по пакетам, самый тяжёлый спихнув в руки Ямамото, который, кажется, даже не удивился такому повороту событий. Второй пакет тоже оказался довольно тяжёлым для меня, поэтому японец забрал и его, пропуская мимо ушей мои недовольства, отвечая на всё молчанием и своей извечной раздражающей улыбкой, от которой у меня сводило скулы. Его ладонь коснулась моей и задержалась немного дольше положенного, из-за чего я отвернула голову в сторону, стараясь не смотреть на своего попутчика. Готова поклясться, что кожей почувствовала внимательный взгляд, направленный на меня. В итоге в руках у меня осталась только моя сумка, а также бутылка газировки, которую купил Ямамото. — Слушай, Рин-чан, — прервал неуютное молчание японец. Я дёрнулась от этого обращения, излишне резко поворачивая голову в сторону своего спутника и приготовилась было возникать по этому поводу, но осеклась, не решаясь ничего сказать, потому как Ямамото оказался ближе, чем я ожидала — наши с ним плечи почти соприкасались. Едва подавив порыв дернуться от него в сторону, я подняла взгляд на него и слегка выгнула бровь. — Что от тебя хотела Ханамия-чан? — Ничего необычного, — отозвалась я. — Ты ведь и так всё знаешь — подслушивать нехорошо. — Да? — Ямамото мягко рассмеялся, слегка прищурив глаза, из-за чего выглядел немного виновато, но я фыркнула, не поддаваясь очередной игре одного актёра. — Неловко получилось, правда? — Действительно, — сказала я, поудобнее перехватив бутылку и покосившись на Ямамото, в глазах которого плясал какой-то безумный красный огонёк. По спине побежали мурашки, и я поспешила сгладить эту ситуацию. — Она выразила своё недовольство из-за того, что я так быстро стала менеджером волейбольного клуба, поэтому мы решили выяснить опытным путём, кто из нас лучше подходит на эту роль. — Кажется, ты остаёшься на своём посту? — задал риторический вопрос Ямамото, слегка повернув ко мне голову. Подул ветер, подкидывая мои волосы, из-за чего я попыталась придержать их рукой, но в итоге лишь ударила себя бутылкой. Отплёвываясь от своих волос, я чувствовала забивающийся мне в нос запах своего мятного шампуня, а судя по лицу Ямамото, вдыхали мы этот невыносимый мятный запах с ним вместе. — Неплохой шампунь. — Спасибо, — буркнула я, отворачиваясь и смотря себе под ноги. Остальную часть пути до развилки мы преодолели молча, вслушиваясь в звуки вечернего Намимори и шуршания пакетов, которые тащил Ямамото. Когда мы, наконец, дошли до поворота, куда уходил мой спутник, я была готова петь радостные песни, потому как в его обществе мне было не очень комфортно. — Ну, спасибо большое, что помог мне донести пакеты. Дальше я сама. Ямамото удивлённо покосился на моё сосредоточенное лицо и улыбнулся, слегка обнажая ровные белые зубы. Я сдула с лица противную прядь волос, которая лезла мне в глаза. В молчании мы простояли ещё секунд десять, думая каждый о своём — не знаю, о чём там размышлял Ямамото, но лично я гадала, как он так может растягивать свои губы в улыбке и держать её так долго. У меня бы заболели щёки. Наконец он словно очнулся и перестал пилить моё лицо своим пугающим взглядом. Я нахмурилась, думая, что он может выкинуть в этот момент, но Ямамото лишь слегка прищурил глаза, которые опять начали темнеть, вызывая табун мурашек по моему позвоночнику. — Вообще-то Оками пригласил меня к вам на ужин сегодня, — Ямамото облизнул пересохшие губы, и я медленно проводила взглядом этот жест. — Он сказал, что сегодня будет много сладкого. Я кивнула головой, запоздало осознавая информацию и мысленно воспроизводя момент, как Ямамото проходится влажным кончиком языка по своим губам. Вольф пригласил на ужин. Ужин. Вольф. — Стоп, что?!