Афенфосмофобия

*** Касания. Мне говорили, что это безумное чувство. Может, они чувствуют то же, что и я? До ужаса неприятное, тошнотворное и мерзкое ощущение. Не помню, сколько было лет, когда меня впервые ударило током — не от розетки, а от прикосновения. Поначалу было странное ощущения внутри, потом смирение и пустота. Мама говорит, что я не смогу адаптироваться в этом мире, не найду любовь и вообще задохнусь когда-нибудь от гребаной афенфосмофобии. Она твердит, это важно, а я лишь изредка смотрю на наше семейное фото. Примерно, как и сейчас. — Просто хочу, чтобы ты поняла! Я ведь пытаюсь помочь, Лидия! — Поднимаю усталый взгляд и осознаю, что ей так же сложно. Она присаживается рядом, и я внимательно слежу за каждым ее движением. Тянет свою руку к моей, и я задерживаю дыхание. Резко дергаю свою ладонь и стараюсь держать в норме сбившиеся дыхание. — Прошу, позволь помочь. — Мне кажется, она сейчас заплачет, и я сдаюсь. Взвыть, что ли, от безысходности? Натали таскает меня по психологам лет с четырнадцати. А я прогуливаю сеансы, как математику. — Схожу. — Мягко улыбаюсь и выдыхаю, когда она отвечает мне взаимностью. Я вновь смотрю на нашу фотографию и мысленно говорю ему «спасибо». Он смотрит на меня по-доброму, с легкой щетиной, и я невольно начинаю слышать запах его парфюма. Приторный. Мне было около двенадцати, когда отец покончил жизнь самоубийством из-за долгов. Эгоист. Мама вытянула его компанию и меня, конечно. За что не знаю, благодарна ли я. Но я запомнила его, как примерного семьянина. До конца он скрывал свои проблемы, а мне улыбался самой искренней улыбкой. Спасибо. Успешно доедаю свой завтрак и мчусь к двери, мысленно вспоминая, все ли нужное в моей сумочке. Достаю ключи от машины и вдыхаю весенний воздух. Слишком приятно. Скорость. Что-то манящее и дразнящее, но в то же время пугающее. Скотт говорит, что обязательно сходит со мной на очередную гонку, а я в который раз закатываю глаза, потому что его планы вечно меняются. Я лишь наблюдаю. Мне нравится сидеть на трибунах и смотреть, как машины мелькают передо мной одна за другой. Говорю это я или гены моего отца внутри, неважно. Он часто водил меня посмотреть на соревнования, покупая ванильную сладкую вату или что еще любят дети в таком возрасте? Подъезжаю к школе и вижу ребят. Эллисон Арджент — моя лучшая подруга и по совместительству девушка Скотта, или как назвать эту парочку, если между ними установилась какая-то связь? Она рассказывала, что ненарочно коснулась его ладони — и все словно поплыло, обрело краски, не знаю, закружилось и еще парочка нежных примеров. Направляюсь прямиком к друзьям, подмечая, что люблю видеть их улыбки. Невольно морщусь от солнца. — Малышка, М-а-а-а-ртин! — У меня не было комплексов по поводу роста, но каждый уделял этому внимание. Она яро машет мне в знак приветствия, и я отвечаю взаимностью, смотря, как Скотт кивает мне. Мы проходим вглубь школьных коридоров, и я почему-то с улыбкой рассматриваю учеников. Весеннее настроение, что ли? Стук моих каблуков эхом отбивается от бетонных стен, и я словно в наушниках. Смотрю, как МакКолл берет свою девушку за руку, из-за чего ее глаза светятся ярче. Отворачиваюсь, делая вид, что мне очень интересно, что происходит в соседних кабинетах. Хочется ли мне так же? Определенно, да. — Ты сегодня идешь со мной? — вспоминаю про очередное обещание Скотта — сходить со мной на гонки. И он, черт возьми, кивает. Я останавливаюсь, переваривая произошедшее. — Вот так просто? — Стараюсь сдержать смех, пока Эллисон охватывает своей рукой мужскую талию. Пытаюсь не обращать на это внимание и разглядываю карие глаза брюнета. — Я даже распланировал, какое пиво буду пить. — Я определенно счастлива. — Эллисон? — смотрю на подругу, задавая немой вопрос. Она считает это опасным. Нет, не сидение на трибунах, а происходящее на трассе. — Ты же не оставишь его одного. — Смеюсь, глядя на ее парня. Да, иногда приходиться доставать козыри из карманов, чтобы выиграть. Арджент показывает свои ямочки и тоже кивает. Со звонком мы проходим в кабинет, а я не могу отвести взгляд от их сплетенных пальцев. Мне казалось, раньше было легче. То ли в силу возраста или одиночества это начинает брать верх. Прохожу к своей парте, замечая, как одноклассники рассматривают мою новую юбку, и самодовольно улыбаюсь. Если не касанием, то, определенно, внешностью. Школа — место, где я расслабляюсь. Мне приходилось много читать, чтобы отвлечься от гаптофобии — иными словами, я боюсь чужих прикосновений. Вернее, это доставляет дикий дискомфорт. Не знаю, с чем это связано и не могу передать свое эмоциональное состояние во время приступа. Просто так случилось. С Эллисон мы дружим более десяти лет, и она адекватно приняла мою «болезнь». Изначально было сложно. Дружба, сама по себе, — огромная ответственность, а тут еще и держать в голове, что меня нельзя обнимать или касаться, иначе: «Привет, паническая атака!». Брюнетка думает, что, если она будет выводить меня в люди, все пройдет. Поэтому раз в неделю мы стабильно посещаем клубы. Иногда кажется, что мне действительно лучше, но, увы, это лишь на пару секунд. И все это — ничего по сравнению со связью, о которой говорят на каждом углу. А так, как я терпеть не могу прикосновения, скорее всего и не узнаю, как выглядит мой ненаглядный. Часто ловлю себя на мысли, что мне хотелось бы знать, какого цвета его радужка глаз или как он произносит мое имя. Я не найду любовь, не найду поддержку и не заведу семью. Так вечно твердит моя мама. Никто из друзей никогда не заводит тему отношений. Я думаю, что дело ведь не только в касаниях. Возможно, это происходит и когда ты видишь того самого? Не знаю, как это работает, но, думаю, выделение эндорфинов, дофамина и прочих гормонов счастья должно подсказать, что это тот, кто тебе нужен. Я услышала звонок и поняла, что просидела так целых сорок минут своей жизни. Черт. Закинув тетрадь в сумку, я отправилась в небольшое путешествие по кабинетам до вечера. *** Держа в руках пакет с продуктами, которые пришлось купить после школы, иначе мне угрожало голодание до прихода мамы с работы, я старалась открыть дверь. Мое настроение было на высоте из-за предстоящей прогулки. Гонки начинались в семь, поэтому я имела еще пару часов, чтобы собраться и поужинать. Поход в душ и выбор одежды заняли какое-то время, скорее хотелось повернуть стрелку часов. Телефон завибрировал, как только я принялась трапезничать. Мама «Завтра на 18:00. Целую» Многословно. Однако, я прекрасно понимала, о чем именно идет речь. Психологи только раздражали своим монотонным диалогом со мной, забирали наши деньги и мое время. Звонок в дверь отвлек меня от раздумий, и я мельком посмотрела на часы. Это была Эллисон. Мы решили пройтись: было тепло, весна пришла совершенно неожиданно, либо мы просто не заметили. Пахло сиренью, и я изредка прикрывала глаза, наслаждаясь моментом. Я слушала, как ребята обсуждали что-то, параллельно задавая мне вопросы, но хотелось ощутить лишь дыхание ветра. Они вновь держались за руку, и мне ужасно неловко обращать на это внимание. В последнее время это происходит чаще обычного. Арджент переводит на меня взгляд, и я теряюсь. Меня раскрыли. Это не было преступлением, но чувство, что я вторглась в чужой мир, заставляло покрыться щеки румянцем. — Какую вату будете? — Скотт улыбался, а я лишь разглядывала асфальт. Черт. Да что, мать его, происходит. Тряпка. — Ванильную, нам двоим. — Эллисон проводила парня взглядом и подошла ближе. Вижу, как она тянет руку, и я отскакиваю на шаг. — Тебе нужно победить себя, — твердит она, а я понимаю, что подруга права. Но мне страшно. — Я сегодня какая-то нюня, — вздыхаю, грустно улыбаясь. Арджент смотрит на меня тепло и с заботой. Хочется рассыпаться на кусочки. — Эй, не унывай. Сейчас будешь смотреть на свои машинки. — Она заливисто засмеялась и забрала меня туда же. Я вижу, как сзади подходит Маккол и протягивает мне лакомство. Вспоминаю отца и невольно улыбаюсь. Мы проходим к свободным местам, откуда открывается прекрасный вид на трассу. Я, словно ребенок, разглядываю стоящие на старте машины. Прошло пара минут, но Эллисон успела задать сто и один вопрос. Изредка переговариваюсь со Скоттом, обсуждая ту или иную металлическую коробку. — Думаю, 17 пересечет первый. — Кареглазый делает глоток светлого пива и мягко улыбается. Вот откуда столько уверенности? Я сойду с ума, если он угадает. — Старт или финиш? — саркастично отвечаю я, стараясь рассмотреть гонщиков, которые уже садились в салон. Мне было интересно, что именно ты чувствуешь, когда находишься внутри и мчишься на огромной скорости. Поворачиваю голову влево и вижу, как незнакомая мне блондинка тянется к колле и задевает ладонью сидящего рядом парня. Он хмурится и ошарашенно смотрит на нее, от чего та замирает. Я понимаю, что произошло, и резко отворачиваюсь. — Двадцать седьмой, — хитро говорит Эллисон, и я слышу, как заводятся моторы, а судья начинает речь в рупор. — Лидия, выбирай быстрее! — Они решили поиграть, пока я сидела в замешательстве от увиденного. Мой взгляд метается по каждому из участников, и я вижу черную машину, на капоте которой красным лаком выведено «24». — Двадцать четвертый, — произношу я, и гонщики срываются с места. Почему? Мне нравится черный.