Реальность - это мы

Продолжение предыдущего драббла. Его руки и ладони такие горячие и такие надежные. Раньше Хазан никогда этого не чувствовала, но теперь это прикосновение совершенно и полностью — другое. Теперь она может чувствовать так ясно и сильно его обнаженную кожу, которая касается её локтей, она понимает, как высоко Ягыз возвышается над ней, она чувствует, как он держит её и входит в личное пространство. Дрожь и трепет проносятся по телу, когда она впервые осознаёт, что отныне в разуме нет никаких барьеров и теперь Хазан может просто хотеть сделать шаг вперед и дотронуться до него. До его груди, положив ладони и проведя ими выше. До его лица, проведя пальцами по щетине и дотронувшись до губ. Просто дотронуться до него самого и потом прижаться ближе, чтобы опять утонуть в его объятиях и руках, чтобы теперь наконец-то быть в руках мужчины, которого она действительно любит… Вместо этого Хазан резко отталкивает его от себя и делает шаг назад. В глазах Ягыза мелькает разочарование, но он сразу же плотно закрывает за собой дверь и опять смотрит только на неё. Этот его взгляд — странный. Он словно не может перестать смотреть на неё, он словно смотрит как-то совершенно иначе, более глубоко и более пронзительно. Хазан хочется начать дрожать под этим его взглядом, но она знает, что как только даст себе и своему разуму, своему телу, хотя бы немного слабости, то потом всё просто пойдёт по совершенно не правильному пути… — Что тебе нужно? — её слова звучат резко и не совсем приятно, оба сразу понимают, что она переходит в наступление. — Я хотел узнать — что происходит, Хазан. — Ты уже знаешь всё, что тебе нужно знать, Ягыз Эгемен, — она опять бьёт как-то хлёстко, больно, не очень правильно и приятно, — что-то не понятно? — Не надо делать так, как ты делаешь всегда, — на этот раз его голос звучит намного мягче и как-то совсем ласково, он даже не раздражен, что обычно бывает, — не нападай на меня. Хазан, что произошло? Синан сказал, что вы с ним… — Что мы с ним — что? — она пытается не смотреть в глаза Ягызу, отводя взгляд на вход в другую комнату. Они стоят, но даже это сейчас ей даётся с трудом. — Вы с ним не женитесь. Ты сказала, что вы… что Ваши отношения закончены, — наконец-то договаривает Ягыз. Но она вдруг с удивлением понимает только то, что его голос звучит совершенно не расстроенно, а наоборот, как-то мирно и даже… Как?! — Это правда, — она бросает это отрывисто и садится в кресло, чтобы хоть как-то унять волнение и дрожь, — я сказала, что не выйду за него замуж и что наши отношения закончены. Что ещё тебе нужно узнать? Ягыз молчит, просто вглядываясь в неё. Хазан знает, чего он ждёт: обычно она должна была начать плакать или сыпать ругательствами, обычно она просто вываливала на него все свои проблемы и ссоры с Синаном, обычно она говорила, как будет мстить этому бессердечному, но теперь… Теперь всё не обычно и теперь Хазан не может ему ничего сказать. Теперь причина в том, что Хазан любит Ягыза и на самом деле — всегда любила только его. Теперь причина в том, что Хазан не может сказать ему правду и рассказать, что действительно происходит, потому что у него есть возлюбленная и теперь у Хазан нет никаких шансов быть счастливой. Теперь причина в том, что Ягыз хочет быть её просто другом и дальше, но Хазан знает — она так не сможет. И она не хочет этого делать. Поэтому она сейчас сделает то, что будет потом преследовать её вечно. Она сделает что-то очень плохое, неправильное, грубое и совершенно отвратительное. Она причинит боль Ягызу и потом будет всегда винить себя за это и просто страдать. Хазан глубоко дышит и всё-таки берет свой голос под контроль, чтобы сказать Ягызу максимально нейтральную информацию, как можно меньше и как можно быстрее. Странно, она всегда считала, что если любишь, то хочется как можно чаще находиться рядом со своей любовью. Только вот теперь она любит, но находиться рядом с ним не может совершенно. — Ты знаешь, что у нас с Синаном было в последнее время очень много проблем, — отрывисто и четко отвечает она, — мы постоянно ссорились. Потом была Ниль. Потом всё эти обвинениями моей сестры. И мы… не прошли испытания любовью и временем. Я больше не люблю Синана, поэтому отказалась сегодня выйти за него и больше мы не вместе. Вот и всё. Что удивительного? Ягыз смотрит. Он смотрит странно и так интенсивно, он смотрит на неё проникновенно, будто бы его глаза действительно заглядывают в самое её сердце. Он смотрит как-то странно и словно даже… радостно? Прямо в её глаза, чтобы потом спросить немного хриплым голосом, будто бы тоже волнуется: — Синан сказал, что уезжает на время, хочет разобраться в себе и своей жизни. Он разбит, но кажется, будет в порядке. А ты куда собралась? К чему эти чемоданы, Хазан? Он так и стоит в паре шагов от неё, сидящей на диване. Правда теперь Хазан считает, что должна встать и посмотреть ему прямо в глаза, чтобы по-прежнему довольно твердо ответить: — К тому, что я уезжаю из этого места. Оно не принесло мне ничего, кроме боли и страданий. Здесь я не была счастлива и хочу оставить эту квартиру позади. Это больно. Хазан знает, что она ударила этими словами Ягыза: сколько счастливых и веселых моментов пережили они здесь вместе с ним! Иногда ссорились, а потом сидели на его диване и пили кофе, рассматривая фотографии со съемок. Иногда она приходила к нему в квартиру, когда выключали свет. Иногда они вместе болтали, сидя у него в квартире, или шли по коридорам, обсуждая работу или проблемы их семей… И всегда было что-то хорошее, улыбки или радостные моменты с Ягызом, но сейчас Хазан перечеркивает всё это, чтобы наконец-то оттолкнуть его от себя. Оттолкнуть и заставить забыть, чтобы эта боль от неразделенной и потерянной любви осталась только с ней одной. — Вот значит, как? — теплота из его голоса начала исчезать, — никакого счастья здесь не было? И куда ты теперь поедешь? Опять рубишь с плеча, Хазан? Опять торопишься? Ему больно, она это знает. Просто знает — и всё тут. — Ты не должен знать, куда я поеду и где теперь буду жить. Сказать это — как отрезать и уничтожить часть себя, часть своей души и своего тела. Сказать это — как ударить Ягыза изо всех сил и понять, что удар попал в цель. Сказать это — это значит начать уничтожать свои последние шансы быть рядом с ним хотя в качестве друга. А так Хазан не сможет. Она ведь это уже знала. — Вот как? — в его голосе начинает просыпаться ярость и злость, — я вроде бы твой друг, правда, Хазан? И теперь ты не хочешь дать мне тебе помочь? Не хочешь, чтобы твой друг знал, где ты будешь жить? Не хочешь больше… И тут его голос обрывается, говорить Ягыз словно больше не может. Словно он остановился и влетел в невидимую бетонную стену, вдруг осознав, что именно она имеет ввиду. А она смотрит в ответ в горящим взглядом, с пылающими глазами, в которых горит любовь и боль, которых Ягыз не сможет понять. — Я уезжаю, Ягыз. С Синаном всё кончено и я… Не хочу больше видеть ни его, ни кого-то из его семьи. «Не хочу больше видеть тебя». Невысказанные слова, которые оба поняли. Снова посмотрели друг на друга — и мгновенно поняли, что именно хотел сказать каждый из них. Хазан показалось даже, что ничто не могло бы ранить его сильнее, чем эти слова прямо сейчас, потому что Ягыз наконец-то сделал шаг назад и смотрел теперь на неё с такой странной болью и тоской, что опять хотелось начать рыдать, как маленькой девочке. Он понял. И почему теперь это стало казаться ей просто чудовищно неправильной идеей? Почему это стало казаться ошибкой? Они стояли и смотрели друг на друга, словно разделенные навсегда. Пока он не ответил на это первым: — Вот значит как, Хазан? Значит, я был тебе другом только когда ты была рядом с Синаном? Так получается, да? А теперь, когда твоя любовь закончилась, то и я больше не нужен тебе в твоей жизни? Друг тоже не нужен, да, Хазан?! Последнюю фразу он выкрикнул, и в голосе его была только боль и страдания. Этого же добивалась она, правда? — Я не хотела говорить так грубо, Ягыз, — и вся напускная бравада немного рухнула, уступив место дрожащему голосу и мольбе, — но я… Не могу видеть тебя больше. Прости. Это только мои проблемы и ошибки. Моя вина. Злись на меня, пожалуйста. Только на меня. Но я должна уйти, Ягыз. И так должно случиться. Он в ярости. Кулаки сжаты, дыхание частое, а в глазах — просто боль и безысходность. Хазан почему-то кажется, что он сейчас сделает что-то очень странное и непонятное, такое, от чего они оба могут погибнуть прямо на месте. Между ним сквозило что-то, электричество, что-то такое огненное и напряженное, что-то такое, от чего она хотела только сделать шаг вперед и прыгнуть в его объятия, чтобы поцеловать и прижаться как можно крепче… Может быть, он тоже этого хотел?.. — Если я сейчас выйду за эту дверь, и ты меня не остановишь, Хазан, то так тому и быть. Я уйду из твоей жизни, и ты останешься без… друга. Холод. Чудовищный холод и надменность — вот он, тот самый «мистер Холодильник», которого Хазан знала в первые недели после их знакомства. Вот он: это холодная ярость и гнев, эти моменты, когда Ягыз совершенно без чувств и закрытый от всего… У неё хороший план. Хазан думает, что она должна оттолкнуть от себя Ягыза раз и навсегда. Она думает, что её любовь к нему настолько сильная и эгоистичная, что она не сможет быть для него просто другом. Хазан думает, что она не хочет быть ему просто другом и наблюдать, как он счастлив с Фарах. Хазан думает, что она должна причинить ему боль, чтобы потерять Ягыза, и чтобы он был свободен от неё. И чтобы всё это закончилось… Он уходит. Медленно. Он не торопится. Хазан знает, что Ягыз ждет, что она его остановит. Он очень медленно и неторопливо открывает дверь, бросает на неё еще один взгляд, а потом делает шаг и выходит в коридор. Он не закрывает дверь, потому что ждет, что Хазан его остановит и что она бросится ему вслед и будет просить остаться. Она его не останавливает. Медленно сползает по внутренней стороне двери квартиры и крепко зажмуривается, чтобы пытаться забыть ту боль, обиду, гнев и разочарование, что только что были в глазах Ягыза. Она думает о том, что больше всего в этом мире хотела бы прямо сейчас выбежать в коридор и остановить его. Она думает о том, что так бы хотела быть с ним вместе прямо сейчас и вообще — всегда. Есть странное чувство, словно он чего-то ждал от неё. Хазан не разрешает себе думать в этом направлении, но теперь словно что-то бьётся в разуме, какая-то странная и тревожная мысль. И только спустя некоторое время после его ухода, Хазан может понять, что это такое. Это — воспоминания о том, что однажды Синан сказал о том, что у его брата есть к ней чувства. Это странные мысли о том, что, может быть, в этом была какая-то часть правды? Доля правды? Это понимание того, что Хазан имеет дурацкую мысль о том, что Ягыз тоже мог к ней что-то чувствовать?.. Надежда превращается в пепел спустя несколько секунд. Это — не правда. Это — глупые мысли. У Ягыза есть Фарах и они вместе, он же явно и открыто ходит с ней вместе, держится за руки и всем демонстрирует то, что она — его возлюбленная. И тот разговор на могиле его матери — такая любовь действительно настоящая. Если бы был хоть какой-то шанс, что Ягыз мог думать о Хазан не только как о друге, разве бы он не сказал ей об этом? Разве бы он не дал понять? Разве бы он… У Хазан сильно болит голова. Эта ночь бессонная. Она много плакала, потом собирала свои вещи, а затем и прогнала мужчину, которого любит, от себя навсегда и как можно дальше. Теперь ей остается сделать только последний шаг, взять чемоданы и уйти, навсегда покинув место, где она могла быть так близко к Ягызу. Она это делает. Сквозь боль и бесконечное, раздирающее чувство внутри неё, но Хазан это делает.