Реальность - это мы

Аннотация: моя вольная трактовка событий после серии с разговором в лифте. Хазан и Ягыз не в силах признаться в своих чувствах в лифте, после того похищения. Позже Хазан окончательно расстается с Синаном, а Ягыз напивается и приходит к ней домой, потому что больше не в силах молчать… «Я в этом сама себе не могла признаться». «Я это не мог даже в мыслях вслух сказать». Каждое воспоминание того дня продолжало крутиться в голове Хазан. Каждое мгновение страха и паники от того, что она умрёт от руки Кериме… Каждый момент надежды, когда Хазан слышала и видела Ягыза, зовущего её… Каждый момент восторга и чистейшей, искренней и беззаветной любви, которую Хазан чувствовала к нему в те моменты, когда они вместе погибали вдвоём… Каждый взгляд и каждое прикосновение, которое дарил ей Ягыз, когда спасал Хазан и укрывал её от ударов… Она любит его. Любит. Любит Ягыза Эгемена. Случившееся на кладбище полностью перевернуло все мысли и чувства Хазан. Случившееся на кладбище настолько поразило Хазан и изменило её жизнь, что разум и сердце наконец-то стали едины. Случившееся настолько изменило Хазан, что теперь она больше не боялась в мыслях произносить вслух то, в чём боялась раньше признаться себе… Что она любит Ягыза Эгемена. До этой ужасной ночи, когда оба они оказались на краю гибели, на волоске от смерти, Хазан боялась. В глубине души и своего сердца она знала, что любит именно его, любит Ягыза Эгемена. Она понимала этот факт инстинктивно, но гордость и здравый смысл не давали думать об этом открыто, гордость блокировала любые размышления на эту тему, а стыд не давал даже теоретически представить, что она может открыто признаться в этих запретных чувствах. Но там, на самом краю гибели, исчезли все преграды и недоразумения. Там, на самом краю пропасти все её мелкие чувства казались пустяковыми, а правда стала такой лёгкой, правильной и настоящей. Там исчезли и гордость, и стыд, и размышления, и недоверие, там исчезло всё лишнее, там осталось только настоящее, а именно – любовь. Там Хазан открыто призналась в своей душе и в своём сердце только в одном: она любит Ягыза. И всегда любила. Она почти открыто сказала об этом, но затем появились полиция и Синан с мамой. Разговор на краю гибели был прерван, а затем их увели друг от друга. Пытались увести, но не полностью вышло, потому что они просто бросились в объятия друг друга в том коридоре, впервые наплевав на всех, впервые наплевав на родственников, на честь и достоинство, на глупые домыслы и на всякие сплетни. Впервые наплевали и делали только то, что хотели они вдвоем. Впервые они тянулись друг к другу душами и сердцами открыто. Впервые они смотрели в глаза друг друга иначе, а Хазан видела там только любовь… Тем больнее было понимать, что Хазан это всё показалось. Вчера в лифте, они говорили. И хуже этого разговора Хазан давно уже ничего не переживала. На какой-то краткий момент ей почудилось, что Ягыз хочет сказать ей что-то очень важное… И Хазан запаниковала. Потом были слова о Синане, которые сделали атмосферу в лифте ледяной и поистине невыносимой. Они резко отпрянули друг от друга и больше не было ничего: ни воспоминаний о пережитом, ни единения, ничего… Теперь ещё Хазан узнала о том, что Синан всё это время проводил свои ночи с Ниль, что они целовались и были близки, судя по всему. Измена вскрылась случайно, Ниль записывала шантажирующие видео для Синана, а потом оставила свой телефон на работе. Хотя теперь, сидя в своей квартире в одиночестве, Хазан почему-то казалось, что не такой уж и случайностью это было. Ниль всё спланировала заранее, она не просто так вернулась в друзья к Синану и в партнеры фирмы. Ниль до сих пор продолжала любить Синана и сделала всё, чтобы вернуть его к себе. Хазан даже восхищалась таким напором и настойчивостью, Ниль выросла и стала сильной, вернула своего возлюбленного. Хазан также понимала и тот факт, что она была совершенно не расстроена тем фактом, что с Синаном всё закончено. Это должно было быть больно и так эпохально. Хазан столько времени была в иллюзии о том, что она действительно любит Синана, что разрыв с ним должен был бы стать чем-то вроде глобальной катастрофы в её жизни. Только вот реальная жизнь оказалась совершенно обыденной и обычной, они просто говорили, ругались, а потом Хазан ушла, сказав, что это действительно их конец. Синану хватило ума попросить у неё прощения и что-то ещё сказать, но Хазан даже постаралась закончить их «отношения» на нейтральной ноте. Итак, это был финал… Она сидела в полутьме своей спальни, пытаясь переварить тот факт, что за каких-то три дня её собственная жизнь изменилась совершенно кардинально, окончательно и бесповоротно. Хазан сидела прямо на полу, укутавшись в плед, и просто смотрела в пустоту, только на этот раз с некоторым облегчением и свободой. Хазан неторопливо пила вино и благодарила Аллаха хотя бы за то, что сегодня её «любимой» соседки не было дома. Хотя, при мыслях о том, почему Фарах отсутствует, внутренности сразу же начинало скручивать словно острым жгутом из ревности и боли, смешанных с опустошением. Фарах отсутствовала потому что была с Ягызом. Они вдвоем проживали свою любовь, они делили радостные моменты и улыбки, объятия и поцелуи, они были счастливы… Наверное, Синан сейчас тоже был с Ниль, и они тоже были счастливы. Все были счастливы, кроме Хазан. В итоге девушка не получила ни одного брата: одного она потеряла, потому что никогда не любила, а второго – потому что поняла свою влюбленность слишком поздно. Ни одного из них она никогда не понимала по-настоящему, а когда поняла, то потеряла их обоих. Семья Эгеменов принесла Хазан только страдания. Но так будет лучше. Хазан размышляла, когда допила бокал вина и откинулась головой назад, положив ту удобно на край кровати. В голове немного приятно гудело от выпитого алкоголя, слёзы иногда пробегали по щекам, но Хазан их быстро вытирала. Завтра всё это закончится: она наконец-то нашла дом для жилья в своём старом районе и уже даже вывезла почти все вещи. Оставались кое-какие мелочи на завтрашнее утро: заплатить половину аренды и за коммунальные услуги, а также собрать верхнюю одежду из прихожей. Честно говоря, Хазан поэтому и пришлось задержаться, она не хотела, чтобы Фарах увидела, как Хазан упаковывает одежду из общего шкафа в прихожей, что повлекло бы за собой ненужные расспросы и разговоры. Завтра утром квартира будет свободна опять, и Хазан тихо и мирно покинет Плазу… навсегда. Теперь-то она знает, что приехала сюда не просто так. Ох, теперь-то Хазан понимает правду, которую несколько месяцев назад уже понимало её сердце, но пока ещё не понимал разум. Теперь-то она понимала, что приехала сюда для того, чтобы инстинктивно и интуитивно быть рядом с Ягызом, чтобы видеть его как можно чаще, чтобы проводить с ним как можно больше времени. Она понимала, что уже тогда нуждалась в нём так, как не нуждалась ни в одном человеке за всю свою жизнь… Громкий стук в дверь заставил её вздрогнуть, а потом и замереть, испугавшись. Это был не тихий и вежливый стук, нет, это было слишком громко и часто, интенсивно. Хазан встала с пола, поставила бокал с вином и зябко поёжилась: у неё был только один вариант того, кто бы это мог быть. Это был Синан, скорее всего, он понял, что произошло и что он натворил, возможно, он выпил, и вот теперь снова появился на её пороге, чтобы или говорить о произошедшем, или просить у Хазан новый шанс для их любви. Стук повторился ещё более настойчиво и быстро. Потом Хазан подошла ко входной двери и взглянула в глазок: она планировала вызвать секьюрити с холла внизу, чтобы те увели дебошира в квартиру Ягыза. Но замерла, не в силах вздохнуть. - Хазан! – настойчивый голос Ягыза, просто всего лишь её имя в его устах, а как оно отдалось по телу и в разуме. Сердце застучало быстрее, руки чуть задрожали, а сама она отступил от двери, собираясь с мыслями. Вероятно, что-то важное привело Ягыза в такой час к её двери, да ещё без Фарах. Или он ищет свою возлюбленную? – Хазан, я знаю, что ты дома! Открой дверь, Хазан! Она открыла, но медленно и неторопливо. Открыла и увидела прямо перед собой Ягыза Эгемена, мужчину, самого красивого и сильного мужчину, которого она только знала. Увидела Ягыза, одетого в черное пальто, который сразу же встретился с ней взглядом. Его взгляд горел. Хазан сглотнула, когда неосознанно сделала шаг назад, не сказав ещё даже ни слова. Во рту почему-то резко стало сухо, когда она осознала странный блеск в глазах Ягыза, а потом и уловила исходящий от Ягыза запах алкоголя. Он пил? Пьяный пришёл к ней? Ищет Фарах? - Твоей возлюбленной здесь нет, - быстро сказала Хазан, потому что не хотела сейчас видеть Ягыза. Не хочет – и всё тут. Ей больно от любви, от запретной любви к Ягызу. Но прямо сейчас Хазан нуждается в ещё большем одиночестве, чтобы излечивать своё израненное сердце. - Я бы не был в этом так уверен, - как-то очень жестко говорит Ягыз, потом резко захлопывает за собой дверь, вдобавок закрыв ту на ключ. Хазан почему-то не понравилось то, что Ягыз только что сделал. Хазан почему-то не поняла его странной фразы, которую он бросил в ответ на её заявление о Фарах. Хазан поняла, что Ягыз пил, только на этот раз всё было иначе. В прошлый раз пьяный Ягыз был таким странно милым, мягким, разбитым и вялым. В этот раз пьяный (пьяный ли?) Ягыз был каким-то… Огненным? Жестким? Властным? - Что это ты делаешь, Божье наказанье? – когда Хазан чувствовала неуверенность, она всегда нападала и старалась замаскировать это болтовней и обвинениями, - закрываешь замок? В моём доме? Аллах, это что ещё за дела? Это не твоя квартира, не ты её снимаешь, чтобы так командовать! Это что ещё такое… - Хазан, - он почти рявкнул это, а потом широким жестом распахнул своё пальто, словно ему было жарко. Хазан сразу же посчитала это большой ошибкой лично для неё, потому что на мистере Холодильнике была только белая футболка, которая слишком красиво обнимала тело мужчины, - ты всегда так гостей встречаешь? Криками? Или только меня? - Врываешься ко мне в дом, ведёшь себя так, словно хозяин! – храбро продолжала наседать Хазан, сделав попытку пройти к двери, чтобы открыть замок, - поэтому и кричу на тебя, Божье ты наказанье! Что за расстройство, Ягыз Эгемен? Твоей возлюбленной здесь нет, я же сказала! Иди домой, я скажу… - Хазан, - Ягыз очень резко мешает ей пройти, сразу же хватает своими руками её запястья и нарушает её мысли, - я пришёл не к Фарах. Я пришёл к тебе. Хазан опять нервно сглотнула. Ситуация приобрела для неё не очень хороший оборот, хотя бы потому, что теперь он нависает над ней, оказавшись так близко. Знакомый и такой родной запах Ягыза, его парфюм, плюс чуточка запаха виски – всё это бьёт прямо в её разум и сердце, которое только что пыталось придумать, как ей спрятаться и убежать от этой любви. - Ко мне? – звучит так слабо. - К тебе, - уверенно и с каким-то даже чуть фанатичным блеском в глазах, быстро продолжает Ягыз, - только к тебе одной. Странный выбор слов. Странный разговор. Странная ситуация. Всего этого хватает, чтобы Хазан начала дрожать, и от волнения, и от его присутствия. Может быть, Ягыз это и заметил, потому что немного помолчал. Ей даже показалось, что он собирается с мыслями и немного думает: - Я видел Синана. И Ниль. И они… Он сказал мне, что вы… - О, вот и главная новость дня, - бурчит она, пытаясь отодвинуться от Ягыза, только вот не выходит. Хазан сделала шаг назад, в сторону платяного шкафа с той самой верхней одеждой, которую собиралась упаковать завтра в последнюю очередь. Сделала этот шаг, чуть не ударилась о шкаф, только вот Ягыз опять успел подхватить её. Мало того, что не отпустил рук, так ещё и подставил свою ладонь, чтобы удержать Хазан. Она могла лишь опять поднять взгляд и уставиться ему в глаза, понимая, что на этот раз они опять оказались также близко, как и в тот раз, когда она упала на него, пытаясь отпихнуть от двери и пронести чемодан… Глаза в глаза… Теперь такая близость с Ягызом была другой. Теперь всё было иначе: на этот раз Хазан знала, что до умопомрачения влюблена в него. Теперь она не пряталась от своих мыслей, а была в мире с тем, что действительно любит Ягыза всем сердцем и всей душой. Теперь Хазан думала об этом постоянно и знала о своих чувствах. Теперь сердце кричало о том, как бы ей хотелось таких прикосновений как можно больше и чаще. Поэтому в этот миг стоять напротив него было так легко и так сложно одновременно. Потому что близко. Потому что он словно принадлежал ей. - Мы расстались, - выдохнула Хазан, отводя взгляд и успокаивая нервы, - я знаю про Ниль. Он признался. Мы поговорили. - Я ударил его, - прорычал Ягыз, и в глазах мужчины загорелся какой-то нехороший огонек. Такой огонёк Хазан видела в его глазах в их самые первые встречи: в номере мотеля, в больнице, у полицейского участка, в те моменты, когда они опасно ссорились и Ягыз казался сущим дьяволом, бесчувственным человеком. Такой огонёк говорил о том, что его стоило бояться, - я ударил Синана и вытряс из него всю душу. Он обидел тебя. Хотя обещал мне не делать этого. Хазан была готова заплакать от какой-то странной нежности и от того, как Ягыз её защищал. - Не стоило, Ягыз, - тихо ответила она, - не стоит. Я не расстроена. То есть… расстроена, но всё к лучшему. Не нужно ссориться с братом ради меня… То есть, из-за меня. Вы – братья. Вы должны быть вместе. Мы переживём это. Я… - Я ради тебя откопал ту чертову могилу, - низким и опасным голосом перебил он её, - я ради тебя умереть был готов. Я ради тебя, Хазан, поставил на кон свою жизнь. И теперь ты говоришь мне не защищать тебя от брата, который поступил так низко и подло? Хазан растерялась. Хотя, вернее было бы сказать, что она была не просто растеряна, а шокирована. Ягыз выглядел… странным. Взволнованным. Лихорадочно возбужденным. Он горел. Словно горели его глаза, горела его душа, горел его взгляд. Он просто был каким-то очень не таким, как обычно. Сейчас он был несдержанным, порывистым и таким… защитным? Он говорил ей такие вещи и слова, от которых душа Хазан была в испуге, но и в удивлении. Он вёл себя очень странно. - Это алкоголь на тебя так подействовал? – её голос дрожал, Хазан вновь пыталась отодвинуться на приличное расстояние, но Ягыз опять не позволил. Его челка немного упала на лоб, и она чувствовала непреодолимое желание поднять ладонь и убрать волосы на бок, - ты такой… - Какой? – тем же самым напористым голосом ответил Ягыз, - какой я, Хазан? - Тебе надо домой, - паника нарастала в её душе. Хазан начала откровенно бояться того, что здесь происходило. Ягыз был пьян и был совершенно несдержан. Хазан была в него влюблена и душа её пребывала в полном смятении. Она могла ошибиться и сказать ему что-то такое, о чём потом пожалеет. Ягыз мог сделать что-то не то, а она вдруг могла сорваться… Она должна держать свои чувства под контролем и держаться… - Тебя там, наверное, ждёт Фарах. - Я не хочу идти к Фарах. Он сказал это, а прозвучало так, словно был удар грома. Он сказал это, а потом буквально впился в неё своим взглядом, который обжигал и который словно горел. Сначала ей показалось, что она ослышалась. Потом – что происходящее какая-то странная постановка, шутка, насмешка или сцена. Хазан чуть мотнула головой, не понимая, голова отказывалась работать, близость Ягыза действовала на неё слишком сильно, нервы были на пределе, паника и сердце, которое постоянно болело в последнее время. Хазан просто паниковала, когда он опять надвинулся на неё и внезапно поняла, что он имел ввиду. Невозможно. - Это не мои заботы, - её голос дрожал сильно, она даже вздрогнула, насколько теперь выглядела слабой и беспомощной перед Ягызом, - иди домой значит. В особняк иди. Аллах, зачем приходить сюда. Дверями мне хлопать! - Хазан, - это вновь было сказано каким-то полувздохом-полурычанием, невесомым мгновением между ними. И вновь он стал ещё ближе, практически прижимая её спиной к этому шкафу, пути отступления не было. - Что? – бросила она вызов, поднимая голову и смотря на него теперь снизу вверх. Они были слишком близко для поцелуя. - В чём ты сама себе так и не смогла признаться? – рубанул он с плеча, бросив в огонь всё, что только мог. Бросив ей это в лицо, перед погибелью обоих, опять вернувшись к этому разговору, который они закончили в лифте ссорой и опустошением. Хазан чуть приоткрыла рот, не в силах ответить. Она ждала многого, но только не этого. Ягыз был… Не просто странным или шокирующим. Он будто бы… Выжидал? Выматывал её этим разговором? Этими объяснениями? Этими хождениями вокруг да около? Он словно хотел чего-то? Ждал? Её признания?! - Я сказала тебе вчера утром, - начала она говорить, но как быстро он её перебил: - Лжешь, Хазан. Лжешь также, как и я солгал тебе. Оглушительная тишина. Тишина отдавалась в самом сердце, в разуме. Тишина стала такой пугающе-опасной. Тишина окутала её, а потом и их двоих. Ягыз бросил это, бросил слова, а потом замолчал, словно ожидая её реакции. Он бросил признание, даже не признание, а непонятные намёки, и ей оставалось только понять что-то. Что. - Лгал? – слабо переспросила она, зная, что расстояние между ними по-прежнему такое близкое и такое… личное. - Лгал, - глубоким и низким голосом подтвердил он, впиваясь потерянным взглядом в её глаза, - врал, Хазан. Не о Синане я думал. Не о нём я не мог сказать в мыслях что-то, Хазан. Не о нём. - Но… - в голове всё слишком спуталось, - о чём тогда, Ягыз? Что ты хочешь… - О тебе, Хазан. О тебе всё это, - и такая мука отразилась на его лице, такая боль, что ей стало поистине страшно. По-настоящему страшно за него и за себя, стоящую напротив. Страшно думать дальше и понимать, как ему больно, но ещё страшнее – слышать его слова, наполненные ослепляющей болью, безысходностью и мукой. Ягыз был измучен. Теперь она видела это. Он был измучен и опустошён, - о тебе я не мог не то, что сказать, но даже и подумать. О тебе только, Хазан. Моя душа болит, Хазан. Знаешь, сколько болит моя душа и моё сердце? Финал. Оглушающий финал. Хазан казалось, что это сон. Сюрреалистичный и непонятный сон, что она до сих пор сидит на полу в своей спальне, уснув после бокала вина, а всё происходящее здесь ей просто так удачно снится. Потому что не может Ягыз быть здесь, не может он стоять здесь, прямо перед ней и говорить… Признание. Он признаётся ей сейчас. - Я устал, - простонал он, чуть мотая головой, но не отводя от Хазан своего взгляда, - моя душа устала, Хазан. Мой разум устал, Хазан. Мои мысли устали. Нет мне никакого облегчения, - он продолжал и продолжал говорить ей всё это низким и тёмным голосом, голосом, в котором сквозили только боль и безысходность, - никакой радости нет. Ты… выпотрошила мою душу, Хазан. Всё перевернула. Ворвалась в мою жизнь и опустошила Ягыза Эгемена. Ты. Ты. Ты. Только ты. Я говорю это всё, хотя должен вечно молчать и даже не думать обо всём, Хазан. Я устал. Моя душа устала. Моё сердце устало смотреть на тебя и думать, что я никогда не смогу… Слеза скатилась по её щеке. Медленно. Упала куда-то на пол, пока Хазан стояла и не могла дышать. Физически. Буквально. Всё тело будто бы сковало странным оцепенением, а мозг работал с опозданием, мозг опаздывал и не сразу обрабатывал слова. Слова Ягыза Эгемена, который стоял сейчас здесь и признавался ей в любви. Он любит её. Аллах. Что происходит. Он любит её. - Моё сердце тоже устало от этой муки, Ягыз. Она сказала это, не подумав. Просто сказала – и всё. Вырвалось, и больше не взять слова обратно. Сказала, ответив инстинктивно и автоматически, не думая, а просто чувствуя. Сердце её сказало об этом. Сказало, чтобы увидеть, как в глазах Ягыза, где до этого были только мука, безысходность и тоска, загорелись совсем другие чувства. Он смотрел на неё. Смотрел так, словно не до конца понимал, что она говорит. Смотрел и очень медленно осознавал тот факт, что Хазан… ответила. На его чувства – ответила. Они смотрели в глаза друг друга долго-долго. - Ты… - голос мужчины был надломлен. - Я… - она не дышала, просто не знала, как дальше говорить. - … не мог сказать себе даже в мыслях вслух сказать… - Я признаюсь, - вымолвила она, а слёзы уже бежали по щекам, Хазан их и не останавливалась, - теперь я признаюсь, Ягыз. Я… О тебе… не могла в мыслях сказать. - Обо мне, - шокированно повторил Ягыз. Хазан могла видеть, как в его глазах загорается ответное понимание того, что он тоже любим ею. А потом всё стало так не важно. Потому что Хазан больше не думала, а только чувствовала. Его руки, которые рывком притянули её так близко к нему, к его телу, заставив прижаться максимально близко. Его глаза, которые она сначала видела, а потом – нет. Потому что уже чувствовала его губы на своих губах, чувствовала, как он поцеловал её, словно боясь, что это всё вот-вот прекратится. Она чувствовала только его одного, его поцелуй, который оглушил своей страстью и ненасытной потребностью, его тело, его душу и его огонь. Ягыз. Ягыз целовал её и это был рай, который Хазан никогда раньше не испытывала. Это была просто любовь. Всепоглощающая. Истинная. Настоящая. Она ответила на поцелуй. Совершенно не умело, потому что опыта-то у неё было с два ласковых чмока в губы. Ответила немного изучающе, двигая своими губами в ответ. Ответила, наконец-то поднимая свои руки и обнимая Ягыза не просто по-дружески, а как женщина обнимает своего любимого мужчину. Ответила, обнимая за шею, а потом проведя ладонью по его щеке, трогая щетину и лаская робко, нежно, неумело… - Хазан… Голос мужчины. Возбужденного. Горящего. Взволнованного. Голос, от которого по телу пошла не просто дрожь от волнения, нет. Это была дрожь другого вида, нестерпимая, острая, нуждающаяся. Дрожь от того, как он легко содрал с себя пальто, только на мгновение оторвавшись от поцелуя. Дрожь от того, как его руки стащили с неё кардиган и оставили только в лёгкой белой футболке, чтобы он обнял её и чуть приподнял… Они не просто целовались. Это была грань между явью и мечтами. Это была любовь, смешанная со страстью и слишком долгим томлением. Это были его губы, которые не отпускали Хазан ни на мгновение… - Ягыз, - кое-как прошептала Хазан, когда они двинулись в сторону её комнаты. В сторону её спальни, - но подожди… Он оторвался от поцелуя, совершенно точно взволнованный и даже испуганный. - Фарах. Он всё понял даже по одному слову. - Ничего нет, - быстро ответил он, прижимаясь к её лбу своим лбом, - Аллах, клянусь, ничего не было. Игра. Постановка. Чтобы отвлечь внимание, и чтобы не было подозрений. Ты, Хазан. Та девушка, о которой я маме говорил – это же ты. Как мог быть кто-то ещё? - Не отпускай меня, - просто вырвалось у Хазан. Опять вырвалось от самого сердца, из глубин души, вырвалось той истиной, что выжжена на звездах, - не отпускай меня Ягыз. Пожалуйста. Он плакал. По его щекам скатились две слезинки. Он плакал, что ещё больше и испугало Хазан, и заставило сердце болеть и гореть от любви одновременно. Он обнял её, прижав к себе так крепко, как только мог, а их губы по-прежнему были близко, не желая отрываться друг от друга ни на секунду. - Никогда, - выдохнул он, теперь только Хазан поняла, что и его тело бьёт крупная дрожь, - клянусь Аллахом, с этого момента я никогда не отпущу тебя, Хазан. Никогда. - Я не могу жить без тебя, Ягыз, - прошептала она, чтобы потом опять поцеловать мужчину, которого она любила больше всего в жизни. Мужчину, который стал её судьбой и будущим. Мужчину, который всегда был рядом и без которого Хазан никогда уже не представляла себя. Он опять приподнял её за талию, чтобы пронести несколько метров. Чтобы пронести Хазан в её спальню и с силой захлопнуть дверь за ними, оставляя позади все их горести, проблемы и невзгоды. Оставляя позади всё то плохое, что было в их прошлом. Начиная их новое совместное счастливое будущее.