***
Утром Намджун неловко чесал затылок перед полицейским, извиняясь за бывалый шум и своего омегу, не стыдящегося резких фраз в адрес старой чокнутой соседки и уже знатно успевшего хряпнуть Хосока. Джин вообще редко когда бывал довольным с утреца, после пьянки особенно, и спокойно спящие родственнички его никак не волновали. Так что Чимин проснулся от того, как громко Чоджин отсчитывала пьющего супруга и поддакивала ругающемуся Сокджину, пытающегося убрать с праздничного стола остатки ночного буянства. Пак пару раз моргнул, прежде чем понял, что не может свободно двигать ногами и, озадаченно привстав на локтях, оглянулся под звуки загремевшей посуды. Юнги спал сидя на другом конце дивана и держал руками его стопы, расположенные на своих бёдрах. При неожиданном виде столь домашнего и близкого, в омеге резко проснулась сильная тоска и волнение одновременно, ностальгия прокатилась неприятной давящей волной в груди и ударила желанием вновь расплакаться. Он хорошо помнил, как в юношеские годы, когда у Мина ещё не было достаточно денег на новый диван в своей однокомнатной студенческой квартире, они, будучи влюблёнными, не желающими расставаться, подобным образом теснились у него ночью. Омега часто просыпался и видел в ногах спящего альфу, всю ночь кутающего его ноги в одеяло, не боящегося проснуться с болями в шее и пояснице. Потому что тогда и сейчас, Чимин всегда был на первом месте для Юнги. И вспоминая недавние слова Сокджина о том, что альфа продолжает любить и ждать его, Чимин устало лёг обратно, закрыл лицо ладонями и задрожал. Никто бы его не осудил, он и без того опухший после ночных слёз и не спокойного сна, совсем расклеянный и разбитый внутри собственными мыслями, просто не мог уже быть в приличном состоянии. Чоджин сочувственно назвала его бедняжкой, а Джин мягким шёпотом произнёс, что им всего лишь нужно время, чтобы всё наладить, поэтому не стоит лезть. Чимин, по правде говоря, был очень рад, что у них с Юнги есть такие замечательные и понимающие друзья. — Чимин-а.. Омега дернулся от неожиданности, перевёл дыхание и несмело разомкнул пальцы у глаз, не желая показывать альфе свой ужас на лице. Юнги хмуро моргал на него, явно ещё не до конца пробудившийся, и, смакнув во рту сухой язык, кивнул на омежьи ноги в своих руках. — Почему ты перестал носить гольфы? — Гольфы? — встряла Чоджин с непониманием на лице. — Ай! — Хосок знающе махнул ладонью, закинув в рот лимонную дольку. — У Чимина проблема с ногами, Юнги раньше часто покупал ему специальные гольфы. Его супруга успела только сложить губы буквой «О» взглянув на неподвижного омегу, кажется, не моргающего в ответ на хмурый взгляд Мина, как Джин раздосадованно выругался в его сторону. — Вот же ж, засранец! Почему ты не напоминал мне, что у тебя простуженные ноги, у меня же всегда есть для тебя пара гольфов! — Хён, принеси сейчас, — обратился к нему Юнги и чисто на автомате, отчасти не выспавшийся и толком не соображающий, начал массировать Чимину ступни. — Даже через плед чувствую насколько они холодные. Хосок пьяно рассмеялся, когда всем стало понятно, как сильно Чимин покраснел. Его короткие пальцы с аккуратным маникюром чуть ли не впивались в кожу и сами глаза, он лежал затаив дыхание, не спускал их с альфы и упорно молчал. Когда вместо Джина в гостиную, спотыкаясь, влетел сонный Чонгук, он испуганно дёрнулся, но альфа не позволил его ногам выскользнуть из своих рук. — Доброе утро, милый, — улыбнулась Чоджи сыну и получила сонное угумконье, на которое Хосок издал звуки умиления. Омежка протянул Юнги данные братом гольфы и мило надул губки, пока усердно начал потирать слипшиеся глазки. — Прости, хён, я забыл дать их вчера ему, уснул прежде, чем Джун-хён начал выгонять гостей. — В каком смысле? — удивленно спросил Чимин и, опустив ногти с глаз, вонзился ими в опухшие мешочки. — Юнги, ты что, спрягаешь ребёнка чужими заботами? Чоны раздали смешки, Чонгук просто покивал и даже улыбнулся, а Юнги даже не поднял на него взгляд. Молча скинул плед с маленьких ступней омеги и бережно натянул на них гольфы. Только потом, устало потер глаза, пробуждаясь чуть лучше, и повернулся к нему, чтобы нежно посмотреть в ответ и утвердительно кивнуть. — Сам ведь ты не способен о себе позаботиться. Глаза омеги расширились, в груди скопился возмутительный вдох, и Юнги не мог этого не заметить. Но сказать омеги он ничего не дал, встал с дивана, завораживающе для него потянулся в стороны и, схватив со стола мандаринку, потрепал Чонгука по макушке. — Проводи хёна, Чонгук-и. Чимин разочарованно вздёрнулся, резко сел, но перекрыл жгучее желание снова заговорить с альфой и на этот раз спрятал лицо за пледом, когда альфа бросил на него короткий взгляд прежде чем выйти из гостиной. Чонгук-и лениво вышел вслед за ним, а Хосок громко крикнул:«Заглядывай к нам как-нибудь! Чимин-а будет жить у нас!» А затем залился смехом так, что как-бы сильно Чимин не был напряжен, расслышать ответ Юнги из коридора, не удалось. Чоджи треснула альфу полотенцем и немного угомонила его нездоровое веселье. — Не волнуйся, Чимин-и, — обратилась она к вновь поникшему омеге. — Всё ещё наладится, вот увидишь. Чимин кивнул и уставился на свои ноги. Хорошо чувствовалось, как им вправду стало теплее, чем было под толстым пледом, от кончиков их пальцев по телу пробежали приятные колючки. Незаметно для омеги, это вызвало улыбку на его губах. А ещё, альфа так и не научился красиво подтягивать гольфы вверх, никогда этого не делал, как и в этот раз.***
— Может тебе стоит завести кота? Или попугайчика? У моих родственников вообще тигр живёт в квартире, представляешь! Ну хотя нет, не взрослый тигр, новорождённый. А! Тигрёнок! Вот.. Юнги нашел забавным активность соседа заглянувшего на чай, его губы украсила улыбка от эмоций на чужом лице и взглядов очень откровенных. Чониль чудесный омега, в самом деле, приятный в общении, открытый и признаться честно, красивый. У него острые черты лица, проницательные чутка зеленоватые глаза, европейский забавный носик, частый румянец на подчеркнутых скулах и очень тонкое изящное тело, которое он не стеснялся выражать джинсами с зауженной талией и обтягивающими цветными туниками. Чониль всегда выглядел свежо и пах легким оттенком ландышей на фоне феромональных духов, которые, к его же сожалению, на Мина не действовали. С самого знакомства они были в хороших отношениях, альфа общался с ним ровно столько же, как с обычным соседом, не вызывая в Чимине даже малейшей ревности. Чониль не настаивал, после первого же мягкого отказа во флирте со стороны Юнги, смиренно успокоился и выглядел настроенным на обычные соседские отношения. Не без труда, но проявил уважение, даже после разрыва пары. В первый раз после случившегося омега неловко мялся на пороге спустя пару дней и предлагал сходить развеяться, прикинул, возможно альфе нужно выговориться. Юнги тогда почему-то не отказал, но спустя полгода такой вот обычной болтовни о какой-то неважной чуши не жалел о сделанном. Чониль не давил вопросами, не приставал со своей заботой, более того, не пытался соблазнить, по крайней мере так явно, как сделал бы кто-то другой. Они буквально дружили. Так, не постоянно, редко созванивались, но если и собирались за чаем, то, сидя друг напротив друга, пересказывали практически всё, что успело произойти в их жизни, смеялись от души и спорили о вкусах. Со дня рождения Сокджина прошло пару дней, когда омега позвонил и сообщил о своём приходе. Притащил с собой пакет жевательных конфет, жалуясь на капризных клиентов, отказавшихся от заказа, и чуть не заплакал от досады при виде смеющегося друга. Юнги за всё время не раз видел его подавленное состояние из-за проблем, на которые омега изредка приходил жаловаться, и уже мог профессионально отличить настоящее горе от мимолетного расстройства. Как и следовало ожидать. Спустя полчаса и пол кружки выпитого, уже холодного чая Чониль активно размахивал руками и с огнем в глазах рассказывал Юнги о безбашенных родственниках, любителей содержать в своей квартире опасных животных. По его лицу альфа мог сказать, что подобное его явно возмущает. — У кузена даже есть страничка в инстаграмме для Пимпо! И судя по подписчикам и лайкам под каждой фотографией домашнего тигрёнка, такое зрелище многим очень нравится. — Юнги медленно растянул улыбку шире, ожидая невзрачного такого продолжения, в стиле оправдания своим же словам, и омега его не подвел. — Хотя зрелище это, скажу я, довольно-таки милое. Если так, — взмахнул ладонью Чониль и старательно прятал глаза в ногах, — не задумываться о последствиях. — Пимпо довольно милое название для хищного котёнка. — Это было первое, что ляпнул годовалый сын аджумы при виде этого котёнка. В итоге их легкий смех смешался и быстро растворился в воздухе. Наступила очередная пауза, во время которой Чониль начал хлебать маленькими глотками свой чай и смотреть на альфу, задумчиво глядящего в окно. За ним иногда бесновался ветер, поднимая пыль, а солнце по прошествию полудня начинало жарить. К слову, детей соседних домов этот факт никак не останавливал. Напялив на лица защитные маски и очки, ребята во что-то активно играли. Жизнь со второго этажа давала Юнги возможности часто наблюдать за ними, а иногда и за их буйными родителями. — Всё в порядке? — Более чем. Юнги мягко усмехнулся собственным мыслям, опустив глаза на подоконник устланный объемными стопками документации и ненужной макулатуры, напомнившими ему о работе, прошлом и причине счастья в глазах. Которое Чониль сразу же уловил и улыбнулся сам, быстренько прикидывая возможные варианта такого несвойственного поведения ранее не особо щедрого на эмоции альфы. Кружка тихо опустилась на место, омега удобно поёрзал на стуле и сложил на столе руки крестом. — Юнги, поделись со мной, случилось что-то хорошее? — Не знаю, хорошо ли это, — вздохнул альфа и, повернувшись улыбнулся своей самой широкой улыбкой, — но я этому очень рад, Чониль. Омега на какое-то время застыл и молча изучил его взглядом, после чего на мгновение мимика его красивого лица резко перекосилась, но улыбку он мигом возвратил в строй. — Неужели Чимин вернулся в город? — Да. Юнги вернул взгляд к окну, не желая думать о том, что этот факт хоть как-то задел Чониля, не хотелось думать, что омега все ещё хочет быть для него больше, чем сейчас, и расстроится из-за приезда Чимина. Но либо омега и вправду справился со своими эмоциями, либо действительно не увидел в этой новости какого-то неудобства. — И надолго? — по крайней мере, Юнги услышал в его голосе улыбку. — Не знаю, если честно. Он остановился у Хосока, наверное будет у них, пока не найдёт новое жилье. — Ты уже виделся с ним? — аккуратно поинтересовался Чониль, и после кивка Юнги, стал намного тише и неувереннее. — И не позвал его к себе? — А должен был? — Мин весело усмехнулся и повернулся к нему с явным вопросом в глазах, больше напоминающий любопытство. — Просто нужно было уточнить, вдруг в следующий раз тарелки пирожков не хватит на троих. Настроение омеги вернулось так же быстро, как и пропало прежде. Он залпом осушил свою кружку и торжественно хлопнул себя по бедрам, когда встал с места. Юнги лениво посмотрел на него, улыбнулся, а после слов благодарности и прощаний вместо кивка похлопал ресницами. — Жду следующего визита. — Может через недельку, — весело пропел Чониль уже хлопая входной дверью.***
На улице стояла ночь в тот час, когда помятого за долгой работой Мина потревожил громкий звонок в дверь. Он настолько умаялся, что оказавшиеся на пороге Чонгук, его недо-парень Тэхён и даже Чимин не смогли заставить его элементарно дёрнуть бровью. — Привет, Юнги-хён! Чонгук был самым активный в этой тройке, улыбались не только его губы, но и глаза, прикрытые морщинками. Тэхён просто кивнул в знак приветствия и выглядел не особо эмоциональным(радостным) парнем, в отличие от омеги перед собой, который по привычке прыгнул Юнги на шею и покачал его в стороны, прежде чем отлипнуть и оповестить о причине прибытия. — Мы заглянули к тебе на чай, ты не против? Юнги не сразу оторвал настойчивый взгляд от Чимина. Омега стоял молча, прикусив губу, и неловко смотрел в ответ. Кажется, ему очень хотелось отвести взгляд, но он не мог этого сделать из-за подсознательной слабости перед Юнги. Во время отношений альфа истинно доминировал над ним и часто контролировал его эмоциональные всплески подобным влиянием. И спустя столько времени у Чимина оказалось не отнять этого подчинения, хотя обычно, после разрыва омеги ставят себе барьер. Этот факт вызвал бы у Юнги улыбку, не будь он таким уставшим, сонным и недовольным выполненной днём работой, которую и переделывал. Альфа просто скользнул по гостям вдумчивым взглядом и молча скрылся в квартире. Омеги по хозяйски прошли к кухне, тащя за собой небольшие пакеты, в то время как Юнги остался с Тэхёном в самом коридоре. Ким, довольно мило бубня под нос, прибрал впопыхах скинутую обувь Чонгука и дружелюбно пожал Юнги руку, уже будучи знакомым с ним. — Извини, если помешали. Гук-а неожиданно захотел навестить тебя. — Ничего, у меня как раз закончился чай. Пока чайник не торопился вскипать, альфы тихо сидели за столом и вполголоса обсуждали свои мужские дела, не обращая внимания на омег, чьи глаза, наоборот, то и дело возвращались именно к ним. Чонгук продолжал вести себя бурно, улыбался, походя на фыркающего крольчонка, и щебетал Чимину на ухо какие-то нелепые фразы, обещая, что всё будет нормально и не стоит так переживать. На слове как он многозначительно кивнул хёну на руки и подбадривающе приобнял, когда Чимин, опустив глаза, увидел скрошенное в порошок печенье, которое он ранее как-бы выкладывал в корзиночку. За самим чаепитием легче не стало, потому что Чонгук предпочел упасть напротив Тэхёна, зажатого Мином у окна, Чимину пришлось сесть по правую руку от своего альфы. Несмотря на неловкость, возникшую между ними, омега первый подал голос, не решаясь оторвать от своего чая глаза. — Как твоя работа, Юнги? Всё ещё в отделе криминалистики? — Нет, Чимина, — от хриплого голоса альфы по коже омеги пробежали такие мурашки, что ему пришлось сжать пальцы на ногах и прикусить губу. — Предпочитаю сидеть дома с тех пор, как ты ушёл от меня. Начальство не хотело увольнять, перевели меня в тематический блог, каждую неделю новая информация и всякая хрень. — Вот оно как, — Чимин неловко прокашлялся, дабы хоть как-то сбавить сдавившую горло боль и поднять на него максимально сухие глаза. — Ты всегда был ответственным работником своего кадра. Я рад, что всё обошлось переводом. — Я тоже. На этом моменте любые попытки Чонгука разрядить фоновую обстановку вокруг пары канули в лето. Между ними висело такое напряжение, что даже Тэхёну стало худо от наплыва Миновых феромонов. Он перекинул с них обеспокоенный взгляд на Чонгука и беззвучно кивнул: «Что будем делать?» На что омега оригинально пожал плечами, втиснулся у подоконника в клубок, согнув ноги на стуле в колени, и увлеченно начал грызть печенье. Тэхён решил поступить так же, да ещё и зажать чувствительный альфий нос. Им оставалось только глядеть друг на друга через стол и молчать, изредка косясь на сгустки чужого накала эмоций. Что с каждой секундой так и норовил разразиться раскатом молний или облаком ядовитых газов. — А ты, Чимин, — Юнги начал довольно спокойно, даже обращая внимания на его агрессивный феромоны, — твои педагогические навыки достигли максимально желанных тобой высот? — Да. — Истинный помог? От резко отскочившего яда в тоне альфы, Чонгук поперхнулся чаем от испуга и зашелся в удушающем кашле, параллельно успокаивающе махая вскочившему Тэхёну. Альфа подал омеге свой чай, взволнованно проследил за тем, чтобы он привёл себя в порядок и ошарашенно упал на место, впервые увидев настолько жесточайшее выражение на лице Юнги. По щекам Чимина уже немо текли слёзы, но он даже не моргал, сидел сжав чайную ложку, которой прежде помешивал чай, и в упор смотрел на альфу, не проявляя совершенно никакой инициативы ссориться. — Нет, — вылетело из него на всхлипе от нового потока слёз. Его голос, руки и плечи мелко дрожали, но он не на мгновение не прервал с Юнги зрительный контакт. — Я сам смог устроиться в университет Бейлор. Я расстался с Милтоном спустя две недели, как мы прилетели в Уэйко. Жил в общежитии предоставленном на работе и копил на билет до Сеула. — Да ты прикалываешься, — Юнги язвительно усмехнулся, но снова вернул на Чимина серьезный взгляд, когда тот истерично прикрикнул «Нет!» и уже заплакал в голос. — Ты действительно расстался с ним? Что за чушь! — Я не смог позволить ему пометить меня! Лицо Чимина так и кривилось от боли, выскальзывающей из глаз горячими слезами. В их потоке омега заикался, запинался, давился ими и часто делал глубокие вздохи. Чонгук бы погладил его, успокоил, но Юнги и аура вокруг него, направленная на омегу, не позволяла настолько осмелиться. — А улететь с ним под руку ты смог, значит! — Я поддался инстинктам! — Чимин разрыдался и уронил лицо в ладони. — Прости, я думал лишь о том, что он мой истинный, и я бы смог с ним.. смог бы.. — Быть счастливым.. — тихо закончил Юнги и понимающе кивнул. Чимин поднял на него глаза полные непонятного страха, Чонгук сглотнул, а Тэхён раздосадованно помассировал переносицу - ебаный рот, такой пиздец вряд-ли придписывался его Чонгуком. — Юнги… — Нет, я понимаю! — альфа отмахнулся от маленькой родной ладони Пака, едва коснувшейся его кисти. Эмоции полностью оккупировали его мозги и долю самообладания, глаза бегали по полу, заполнились слезами, которые он хотел смахнуть утвердительными кивками. — Я не твой истинный, я никогда не мог сделать тебя по настоящему счастливым. Таким, каким ты хотел быть. Да, я это понимаю. — Юнги, не надо, прошу! — Чимин взвыл и уже готов был упасть у ног своего альфы, но тот быстрым движением руки смахнул скупую мужскую слезу и вскочил с места. — Я был счастлив с тобой, всегда! — Был бы ты счастлив, Чимин, — тихо прошептал альфа, не глядя, твёрдо уставившись в пол, — то и не бросал бы меня ради внезапно появившегося из ниоткуда истинного. — и попросив Тэхёна закрыть за ними дверь, вышел прочь. На истеричном рыдающем крике Чимина, упавшего на колени с прижатым к сердцу кулаком, одна из дверей в квартире громко хлопнула. Чонгуку пришлось сжимать его в тисках и громко шептать успокоения, чтобы он почувствовал, попытался прийти в себя. Перепуганный не меньше он хотел прижаться к Тэхёну, зарыться носом под линию его челюсти и просто упасть в дремоту. Но всё, что тогда было доступно, это смотреть на присевшего перед ними альфу и испуганно смотреть в его опечаленные глаза. Он точно не планировал заканчивать этот вечер таким образом, точно не таким.***
Чониль знатно охренел, когда при следующей встрече на пороге соседней квартиры его внезапно заглотили в объятия и сжали чуть-ли не до хруста костей. Был вечер итога тяжёлой недели, он решил заглянуть на чай перед самым сном, и даже захватил с собой сушеную ромашку. Но с самого начала что-то очень пошло не так. На вопрос «Что случилось?» альфа резко затащил его в квартиру и зажал к закрытой двери, оставшись катастрофически близко. В сумраке омеге не было возможным рассмотреть альфу, да и при таком расстоянии лицо Юнги просто размылось бы. Мин первый нарушил их шумное дыхание. «Можно я представлю Чимина?» — выдох в самые губы. Как тысячи игл в самое сердце. У омеги закружилась голова, жаром вспыхнуло тело, но мозги остались на месте. «Хочешь сделать мне больно?» «Всего раз» — отчаянно прошептал Юнги и едва коснулся чужих губ, опаляя покрытую мурашками кожу алкогольным выдохом. Вовремя, иначе Чониль стоящий над самой пропастью, готов был упасть в неё и разбиться. Но.. «Эгоистичный мерзавец!» Звук пощечины отдалился эхом по стенам полупустой квартиры альфы. После чего наступила оглушительная тишина, сдавившая мозг обоим. Юнги внезапно задрожал и шепот его прозвучал морально разбитым. «Ты же хочешь меня, Чониль» «Я хочу твоей любви!» — омега вскрикнул в слезах и что есть силы, оттолкнул от себя пьяного альфу. Юнги пошатнулся и не мягко приземлился задом на пол. Под лунным светом, сочащемся из кухонного окна, Чониль смог разглядеть опущенную голову альфы и его сгорбившуюся, опечаленную фигуру. Пусть сердце больно ныло от осознания, что им вот так просто хотели воспользоваться, разбить сердце, а может после и выбросить, омега не был способен видеть страдания любимого человека. Он замечательно знал, какого преданного альфу любил, знал, что не сможет занять место того, из-за кого он так свински напился, знал, поэтому ему было достаточно просто быть друзьями и временами вести обыденные беседы. Глядя на некогда такого сильного, пережившего разлуку без всяких всплесков альфу, в этот момент сидящего перед ним и рыдающего, как дитя, он не мог долго злиться. Юнги мочил слезами свои домашние штаны и беспрерывно шептал:«Прости». Что в самом деле, звучало искренне и безнадежно, так, что Чониль в прямом смысле мог видеть его боль, разрывающую грудную клетку рваными выдохами. — Хей, — он мягко опустился на корточки перед ним и по-матерински коснулся волос цвета-ворона, в лунном свете отдающих синевой, — всё нормально, Юнги. Я прощаю тебя, прощаю. И готов выслушать тебя, всё, что тебя тревожит. Только давай сначало заварим чай, да? Альфа, сжав зубы до скрежета, хныкнул и согласно кивнул. И Чониль попросту не удержался от того, чтобы взлохматить ему волосы, словно мальчишке. Включенный свет на кухне помог омеге хорошенько рассмотреть опухшие от слез глаза всё ещё пьяного Мина и его забавно хлюпающий красный нос. Возможно, омега отвлекал такими мыслями себя от боли, но Юнги действительно выглядел как маленький ребёнок, которого кто-то обидел в школе, а он терпел до самого того момента, пока не выдержал морально. Чониль сказал бы, что он выглядит мило, но это было бы совсем не в тему. — Пей, — задорно попросил он и улыбнулся, когда Юнги поднял на него неуверенный взгляд. — Давай, давай! Надо успокоиться, выдохнуть. Окошко даже откроем сейчас. Благо наступающая ночь была теплой, свежий воздух ворвался в душное помещение кухни, да так и затих где-то в её пространстве. Только вот Юнги, чуть отпивший ромашкового кипяточка, крупно и забавно вздрогнул всем телом и скорчил лицо до предела достигнутого омерзения. Чониль молча наблюдал, склонив голову, улыбался без мысленно и нелепо. — Ну как? — Словно соджу с ним смешал. Губы омеги выразительно изобразили букву «О!» , как и глаза. — Как давно ты пьян? — Айщ, — прикрыв один глаз от отвратительного вкуса во рту, альфа обернулся к окну и ненадолго завис, прежде чем зажмурить оба глаза и схватиться за голову. — Мы сидели вчера с Хосоком в баре. — Не говори мне, что ты пьешь со вчерашнего вечера! Плечи Чониля раздосадованно опустились при виде постыдных кивков и такого же обиженного бубнежа: «Хорошо, не буду» Омега устало протёр лицо, помассировал виски и залпом кончал пол кружки чая. От громкого стука его дна о стол Юнги слегка вздрогнул. — Хочешь рассказать мне, — тихо предложил Чониль. Юнги довольно долго смотрел на то, как он задумчиво крутил пальцем по контуру кружки, а потом обреченно выдохнул и откинулся на спинку кухонного кресла, приложившись затылком о стену. — На днях я узнал, что Чимин расстался с истинным едва ли прилетев в Америку. Я тогда жутко вспылил, разозлился на него, он так сильно плакал из-за меня, — сглотнул тяжело и проморгался от слёз, не собираясь смотреть в сочувственные и печальные глаза Чониля. — Да что там, я сам всю ночь прорыдал от досады и перевернул всю комнату, сломал плазму, придется покупать новый комп. Вчера Хосок позвонил, назначил встречу. — Что-то с Чимином? — вопрос Чониля прозвучал так аккуратно и взволнованно, что Юнги всё таки не смог сдержать слёз. Он вновь тяжело сглотнул, смахнул с ресниц влагу и окончательно закрыл глаза в попытках собраться. — Хосок сказал, что он бросил работу в университете и вернулся сюда ради меня. Этот идиот, — прошипел сквозь зубы, — как можно было променять свою мечты на.. на.. блять.. — На любовь, — понимающе прошептал Чониль. В глазах омеги стояли слёзы, горло сжимали тиски обиды и разочарования, сердце болело. Но при виде разбитого любимого напротив, что, спрятав измученное моральными терзаниями лицо в ладонях, давился всхлипами, омега брал голос в пользу чистоты своей любви. Ведь.. — Я не хочу, чтобы ты мстил ему мной, — он даже не старался сдерживать собственные слёзы, потому что ошарашенные, уже протрезвевшие глаза Юнги делали только больнее. — Чониль, прости.. — Ты же прекрасно знаешь, что сделаешь этим всем больно. И мне, и Чимину, самому себе, только хуже. Ты так безумно любишь его, только мёртвому этого не увидеть. Не моё право его защищать, но он тогда встретил истинного и растерялся, поддался природным инстинктам. Да, он выбрал его, но я больше чем уверен, им вёл соблазн исполнить мечту, но и её он бросил, как только понял, что не может быть с тем, кого не любит. — Не говори так, будто всё знаешь, — Юнги отрицательно мотал взлохмаченной макушкой, цеплялся в него побелевшими костяшками рук, но звучал неубедительно своему виду. — Ты не он и ты не можешь знать точно.. — Но я тоже омега, Юнги, — Чониль мягко отрезал и, громко хлюпнув носом, грубо утёр рукавом ночнушки мокрую щёку. — И я тоже люблю тебя, от того моя личная жизнь какой год летит в тартары. Я не могу быть с кем-то, кто не ты, и это убивает меня. Но я вижу, как ты живешь им, как ты ждёшь и очень любишь, я тебя понимаю. — Чёрт, Чониль! — Юнги вскочил с места и упал перед ним на колени, слегка напугал, но крепко взял за руки и расцеловал, не глядя. Сколько же боли он доставил этому великолепному омеге. — Прости меня, прошу, прости! Блять, я такой мерзотный, ебаный.. Прости! Чониль на скачке эмоций, весь в слезах, немало опухший и растерзанный своим отважным для себя решением и словами, схватил его лицо в ладони и болезненно осыпал поцелуями, в череде которых прижался губами в молящем о прощении Миновым и пронзительно завопил где-то глубоко внутри. Как же больно сорвать с любимого человека первый и последний поцелуй. — Прости, — прошептал Юнги после, нежно поглаживая чужие щёки. — Я так тебе благодарен, за всё, Чониль, огромное спасибо! — Я люблю тебя, — на рваных вздохах омега прошептал ещё тише, — поэтому хочу, чтобы ты был с ним счастлив. Чтобы вы оба были счастливы друг с другом. Юнги не нашёл лучший благодарности вновь прижаться к чужим холодным и покусанным от боли губам.***
— Чимин, я приготовила рагу, твоё любимое. Чоджин не была особо падка плохому настроение, так же, как и её муж, всегда поддерживающий позитивные нотки любой ситуации. Но смотреть на поникшую макушку Пака, впадины под глазами, элементарно — безжизненность в движениях и голосе, стало выше её стальной выдержки и сил. Плечи опускались очень быстро. — Сообщи, как только захочешь, милый. Чимин молча кивнул, так и не оторвав глаз от шелестящих за окном листьев дерева в приближающемся закате. Чоджин виновато сомкнула губы и тихонько прикрыла за собой дверь. А затем демонстративно вздохнула, вцепившись взглядом в зашедшего в гостиную мужа, чья реакция её удовлетворила практически сразу: альфа вначале закатил глаза, для полнейшей картины затянув свой галстук туже, потом задорно засмеялся и махнул рукой, призывая за собой на кухню. — Я поговорю с Юнги в конце недели, раньше никак, — прилетело ей уже в губы перед сладостным поцелуем. — Обещай успокоиться и не паниковать раньше времени. Ей пришлось лишь угумкнуть и довериться своему альфе, продолжив дальше из раза раз вздыхать, просить Чонгука не бросать Чимина одного ночью, ведь ему наверняка одиноко и холодно спать, и самой хоть как-то пытаться поговорить с парнем по душам. Омега хорошо схуднул, побледнел, померк в целом, о чем говорил его ослабившийся природных аромат и устойчивая апатия. Никто из окружающим понятия не имел, что творится у него в голове, а он и не собирался делиться, замкнулся в себе, стал тихим и не примечательным, потому что так, видимо, было легче справляться с переживаемой болью. Удивительно, но даже в таком состоянии он умудрялся ходить на работу, восстановившись учителем в школе, брать дополнительные индивидуальные задания по сети и даже приглядеть себе небольшую однокомнатную квартиру в неплохом спальном районе неподалеку от места работы, куда в итоге и уехал к концу той самой недели обещанной Хосоком. Чонгук, не вынося вида мамы грызущей в волнении свои ногти, легко напросился к нему в гости на ночевку в первый день заезда, чем успокоил не только её тревогу, но и страх Пака, первое время боящегося нового местожительства. Однако привык он достаточно быстро, и полнейшая безвкусица к жизни кажется сыграла в этом немалую роль. Порядок его дня не менялся, ничем и никем не прерывался: школа, вечерние дистанционные обучения и комедийные сериалы в одиночестве. Благо Чонгук с первого раза понял, насколько ему хочется уединения и пустоты вокруг, так что даже чересчур заботливая Чоджин не названивала ему каждый полчаса. Время, усердно наполненное заботами и делами, летело для него очень быстро. Иногда он терялся в сутках, датах и самих часах, что доставляло некоторые неудобства в работе, но не казалось критичным. Ему вообще мало что стало казаться чрезмерно важным и накалённым, безразличие так и покрывало радужку его глаз, как если бы они были у него такими с самого рождения. Естественно, в какой-то из дней неожиданно раздавшийся звонок в дверь его не удивил. За окном лило как из ведра, тучи злобно громыхали, и вероятно, у омеги сломались все часы, потому что наблюдая темноту в окне, в указанные циферблатом восемнадцать тридцать верить не хотелось. Тем более всего час назад он неторопливым шагом возвращался домой, и в преддверии развернувшейся непогоды на небе им не было замечено не единой тучки. Хотя есть вероятность того, что всё это потому, что на небо он ни разу так и не посмотрел. Не срываясь с места по зову незваного гостя, омега спокойно попрощался с учеником, утвердив заданное дополнительно, и неторопливо прошаркал в прихожую. И если бы ранее ему не было поплевать на гудящий от потока сообщений телефон, он бы был в курсе, что за дверью его квартиры стоял Юнги. Промокший до ниточки, посиневший и, кажется, с жесткого похмелья. При виде его, как от мощнейшего удара током, у Чимина заискрили нервы, нейроны в мозгу загорелись от вспыхнувших эмоций и боли в сердце, на глазах, от вернувшихся к ним слёз. Альфа надрывно выпалил быстрое «Это срочно!» и проскользнул внутрь, миновав ошарашенного омегу вдоль самой стены. — Можно я схожу в душ? Не до конца осознавший произошедшее, Чимин легонько повернул голову к хрипоте режущей нещадно сердце и внезапно задрожал. — Конечно, — тихо сорвалось на грани потока надоевших слёз, которые омега смахнул быстрым движением ладони и поспешил закрыть всё ещё распахнутую дверь, в которую впоследствии упёрся лбом и канул в прострацию раздумья. То, что это Юнги и он пришёл к нему, дошло не сразу, но дошло. Резко сердце отчего-то качнуло кровь волной приятной неги и надежды, глаза распахнулись шире, слезы застыли и стало как-то очень и очень приятно, можно сказать весело. Прекрасно зная своего альфу, Чимин мог допустить мысль о причине такого поведения с первых же секунд встречи. Да и он видел его глаза заполненные той же болью и тоской, так что исключений не предполагалось. Сердечное волнение прошибло с ног до головы, омега сорвался на кухню, трясущимися руками поставил чайник, достал печенье и зачем то даже подогрел ужин, к которому так и не притронулся вчера. Наверно со стороны, мельтешащий столовыми приборами, попутно смахивающий остатки неприятной влаги с щёк и странно счастливо улыбающийся, он выглядел нелепо, но не суть. Посторонний шум из ванной комнаты и растёкшийся повсюду тяжелый запах альфы сводил его с ума, и он точно не отказался бы от такого безумия в своей голове, если всё это действительно игры его измученного разума. Вышедшего из под душа любимого Чимин готов был встретить стоя, хотя ноги предательски слабли и дрожали вровень рукам. Дабы хоть как-то отвлечься, он принялся помешивать в своей кружки сахар и хихикать, едва не срываясь на безумный смех. Ожидания его прервал раздавшийся внезапно дверной звонок. Вот тогда омега реально удивился, ведь он никого не ждал, Чоны в такую погоду точно к нему не заявились бы, а парочка Ким вообще отдыхала на гавайских островах. Выйдя в коридор, первое, что он сделал, это посмотрел в сторону ванны и прислушался к шумам воды, чтобы убедиться в реальности ранее произошедших событий, и только потом подошел к дверям. Судя по весёлому смеху новоприбывшего по ту сторону порога, глаза омеги комично расширились угрозой выпасть из орбит — вот этого человека он действительно не планировал больше встречать в своей жизни. Милтон неловко махнул ладонью у лица и произнёс миролюбивое «Hello!» за секунду до того, как дверь ванной комнаты открылась, а сердитый голос Юнги прорезал стены раньше, чем он успел выйти в коридор. — Я чувствую запашок Америки. — Оh, is that your ex? Good evening, Yoongi! (Ох, это твой бывший? Добрый вечер, Юнги!) Милтон как ни в чём не бывало улыбнулся агрессивно настроенному альфе стоящего в одном полотенце и почерневшим от злости лицом. А Чимин боялся обернуться, потому что его сердце было к тому моменту уже достаточно слабым, чтобы быть способным выдержать подобного рода эмоциональные аттракционы. Сжав свитер в области груди одной рукой и с силой вцепившись в ручку двери другой, он стоял как вкопанный и был не в силах элементарно захлопнуть злосчастную дверь. Боязно было дышать, моргать, в принципе, подавать какие-либо признаки жизни. Если вдруг Юнги сорвался бы с места, не правильно поняв ситуацию, Чимин точно никогда больше не смог бы надеяться на лучшее. Он спиной чувствовал колючие сгустки его феромонов и готов был на всё, чтобы иметь в своих руках лампу желаний. Первым и главным желанием обязательно стал бы отказ от Америки и необдуманных глупых решений. Американец тем временем продолжал свой позитивный поток слов таким же раздражающим нервы чистым американским акцентом. Он выглядел совершенно беззлобно, сверкал белыми зубами на фоне темноты лестничной площадки и воодушевленно что-то глаголил. При всём желании Чимин хотел бы, чтобы Юнги не слышал всех этих слов, потому что содержимое несло в себе оскорбления и омерзительный поток самоуверенности. Если бы было возможно, омега сделал бы вид, что это не так, но проблема состояла в том, что Юнги жил в англоязычном школе-пансионате, так что знал язык на уровне его типичных носителей, уж точно получше Чимина. Омега прикидывал, как быстро он сможет вызвать скорую Милтону и как долго придётся успокаивать своего альфу, но после легко брошенной американцем фразы:(И на такого, как он, ты променял роскошную жизнь со мной!) агрессия Мина неожиданно спала. Так резко, как и возникла, от такого скачка и плечи Чимина расслабились под властью своего переменчивого альфы. Юнги подошёл к нему и, мягко схватив за талию, прижал к себе, предусмотрев сердечный приступ схвативший изумленно-смущенного омегу и его подкосившиеся ноги. У него ведь с ног на голову всё перевернулось, перемешалось, сердце будто бы новый моторчик запустило — Юнги понял, простил и принял, любит, чёрт возьми, любит! От счастья охватившего сознание Чимин самовольно обнял альфу за голые плечи и уткнулся холодным носом в его раскалённую энергией кожу шеи. Запах любимого кружил голову, так что на всё, что происходило далее ему было всё равно. О такой близости с ним он мог только мечтать последние недели, и под его спокойным голосом с чистейшим английским акцентом, ошарашевшим обнаглевшего гостя, мог лишь блаженно улыбнуться и провести носом вдоль набухшей ароматной вены. — (Потому что он любит меня) — несмотря на свой невысокий рост по сравнению с американским, он выглядел уверенно и гордо, — (а не тебя.) Приоткрыв один глаз, Чимин заметил крайнее удивление на лице Милтона и даже позлорадствовал его поражению стоящему в глазах. Он не звал его, не давал поводу к встречи, только как-то твёрдо дал понять, что пусть они и созданы друг другу природой, сердце Чимина до сих пор грелось в ладонях Мина. В этом никто не виноват, и омега искренне сожалел о том, что тогда поддался соблазну и позволил Милтону верить в любовь. Этот альфа даже вновь прилетел за ним в Сеул, глупый, это ничего не изменило бы. Прежде чем хлопнуть дверью перед самым его зазнавшимся носом, Юнги самодовольно хмыкнул. — (Прощай, истинный моего омеги. Надеюсь, больше не увидимся.) Щелчок дверного замка послужил для обоих временным разломом разделившим прежнее до и после ещё одной долей жизненного пути. На этот раз её очень хотелось прожить стремительно до самой апогеи, крепко держась за руки, одним дыханием на двоих и согревающим друг друга обожанием. — Это ведь так? — тихо спросил Юнги и невольно напрягся. Чимин, не долго, да и в принципе, особо не думая, кинулся ему на шею и со всей силы, что ещё могла храниться в его исхудавшем теле, сжал в объятиях. Это был ответ. Юнги красноречиво промолчал и одарил его ласковым поцелуем в висок, от ударившего по которому умиротворенного дыхания, Чимина приманило ближе к родному теплу и запаху. Он не заметил, как зарылся кистыми в мокрые волосы на затылке альфы, провёл носом по линии его челюсти и нежно поцеловать в уголок приоткрытых губ. — Я так сильно скучал, Юнги, — так легко рядом с ним, уютно, тепло, и свой шёпот хотелось сделать тише, лишь бы и дальше была возможность слушать стук чужого сердца и равномерное дыхание, звучавшее всегда, как защита. — Ты вернулся ко мне, ведь так? Скажи, что это так, потому что я не смогу без тебя. Больше нет, любить тебя как воздух, необходимо. — Ты необычайно глупый омега. Юнги заставил его поднять голову и посмотреть в глаза. Близко и откровенно прямо, пару минут они словно общались взглядами, ежесекундно менявшими свои эмоции. Какими бы они не были, в основе каждого лежала их общая боль, заслуженная общей глупостью, ведь один пошёл на поводу инстинктов, другой не удержал. И теперь они стояли в прихожей Чимина, невесомо гладили лица друг друга и блаженно наслаждались долгожданным уединением. — Я не прекращал любить тебя, моти. — Даже после того, что я натворил? — Истинность в наше время имеет особую важность по сравнению с чем-то другим, — рассудительно прошептал Юнги, провёл пальцем по линии маленького Чиминового личика, даже не думая тушить в глазах и тоне свою нежность. — Я не мог запретить тебе решать собственную судьбу, ведь если тебя тянуло к нему, как-бы я не старался, в конце концов ты бы оставил меня. Я предпочел ждать твоего возвращения, пусть и отлично знал, что потерял навсегда. Чимин истерично начал мотать головой, переливающей за край нежностью водить кончиками пальцев по лицу любимого и мило канючить, дуя губы, больше обиженно, нежели оправдывая себя. От опавшего на плечи облака комфорта альфа был не в силах сдержать счастливую улыбку. — Нет-нет-нет, Юнги, хороший мой, я бы не смог забыть тебя, никогда! Я думал только о мечте оказаться преподавателем в американском ВУЗе, понятия не имею, почему именно там! Это было безмерно глупо и эгоистично по отношению к тебе, к Милтону! Я совершил ошибку, родной, и очень хочу ее исправить. Если ты позволишь, я хотел бы стать твоей парой, снова, но уже окончательно, до самой смерти! Юнги.. пожалуйста. — Я чертовски тебя люблю, Чимин! — прорычал Юнги и послушно оттянул ворот его мягкого свитера. От жадного укуса над ключицей Чимин протяжно простонал и, закатив глаза, всеми конечностями обхватил альфу в собственнических кандалах. Руки альфы тут же оказались под его мягкими ягодицами, смять которые было в удовольствие, от которого его хищник внутри агрессивнее сжал челюсть на теле омеги. Следующий стон Чимина стал похож на вой и скулеж смешанно, но в противовес адской боли, пронзившей его тело, он требовательно сжал Миновы волосы и прижал сильнее, уже по максимуму вгоняя его зудящие клыки в свою ароматную венку. Захотелось кончить, будучи едва возбужденными от собственных смешанных запахов в единую дурманящую смесь. В миг предельно открытые и доступные своим желаниям за долгий промежуток времени они жадно вцепились в возникшую вновь ментальную связь между ними, сильнее которой никогда и быть не могло. Оказавшись на своих простынях под боком Мина, Чимин впервые почувствовал знакомую эйфорию. Она волнами расползлась по телу от языка альфы заботливо зализывающего оставленную им ранку. Следом поцелуй. От сладости на языке при соприкосновении с желаемым Чимин застонал так тоскливо, будто ждал этого всю жизнь. — Я так скучал, Юнги! — Хей, моти, — альфа нежно вытер скатившуюся слезу с его впалой покрасневшей щёчке и вновь припал губами в изнеженном поцелуе. — Ты знаешь, я всегда с тобой. Чимин активно закивал, хлюпнув пару раз носиком и сам притянул любимого поближе. Уткнулся носом в ямочку между его ключиц, предварительно поцеловав каждую во всю длину и, схватившись одной рукой за плечо альфы, другой любя едва коснулся кончиками пальцем свежей метки на одной из своих. — Да, — прошептал тихо и, подняв глаза, встретился с любовью в теплом взгляде Юнги. — Знаю. Теперь он снова принадлежал тому, кого любил безоговорочно и сильно. Наконец он чувствовал себя прощённым, вновь принятым любовью всей своей жизни, до сих пор желанным. На самом деле, чувств лучше этих омега никогда прежде не испытывал, они настолько были острыми, проникающими под кожу, текущими по венам и впитывающимися в кровь, что вровень им было бы потерять сознание от внутреннего эмоционального скачка. Однако Чимин решил сдержать силу своих эмоций и просто тихо расплакался, после того, как Юнги заботливо накрыл их одеялом и прижал к себе максимально. — Я всегда буду рядом.***
Намджун выскочил на балкон с таким стремлением, будто бы убегал от настигающего его убийцы, с испугом в глазах, торопливо, ещё и дверь закрыл на защёлку. Юнги не пришлось вставать, чтобы понять, кому он начал помахивать ладонями в примирительном жесте и старательно улыбаться. Сокджин в последние недели был очень импульсивным и раздражительным, естественно его парень чаще всего и попадал под горячую руку, и в большинстве случаев, за дело, ведь регулярно умел качественно косячить попросту дыша. Юнги наблюдал за ним с прищуром и молча докуривал сигарету, ради которой, собственно, и вышел освежиться в этот осенний дождливый день. Спустя полминуты немых попыток оправдаться и отрицать обрушившиеся на него обвинения сквозь обезопасившую его жизнь дверь, Намджун ударился лбом о стекло, лишь по удачной случайности не разшибнув свою голову, и устало выдохнул. — Ты уже нашёл причину этому? — Юнги правда было интересно, а таинственный взгляд друга его поманил сильнее. — Дня четыре назад у него должна была начаться течка. Взгляд у Намджуна был бешеным, или Мину, может, показалось, как он сам ужаснулся от собственного намёка. — И? — прошлый окурок в цветочном горшке заменился только что дожённым. — Её нет, Юнги. Намджун проследил взглядом за действиями друга, но даже не вникнул в суть творящегося. Глаза его, полные вопроса, ожидали комментария, может утешения, но Юнги важно откинулся на спинку дивана и сложил руки на груди. — Джун, ты уже давно купил ему кольцо. Может эта беременность пробудит в тебе смелость упасть на колено? — затем его глаза удивлённо распахнулись, потому что Ким упал на колени перед ним. — Ты придурок. — Я же его сломаю, Юнги! — Кого? — Ребёнка! — Намджун ещё сильнее схватился за подлокотник дивана и чуть не влетел лицом в улыбающееся Миново. — Юн, я не готов к отцовству. Я - отец, даже звучит смешно. Я сам как подросток с руками не из того места, ты же знаешь. — Джун, — хихикнул Юнги и сам придвинулся ближе, — ты же в курсе, что есть такая штука, как презерватив? Намджун комично закатил глаза под угол, реально задумываясь над вопросом и от этого Юнги стало ещё смешнее. Конечно ждать ответа не имело смысла, он был очевиден, поэтому Юнги сщурился со смешком. — Знал, член пихал, не вытащил — получай. — Никогда не думал, что скосячу до такого дела, — Джун растерянно пробормотал, Юнги аж назад откинуло от смеха. — Пиздец. То, что у Джина знатно подскакивали гормоны, подтвердилось уже с первого их шага в квартиру. Альф встретили два горящих обидой глаза омеги и стоящий рядом с виноватой улыбкой Чимин. «Простите» — читалось с его улыбчивых пухлых губ, растянувшиеся шире при ответной улыбки Юнги. Намджун же даже не собирался выползать из-за его спины, потому что сложивший по бокам руки Сокджин источал неоправданную обиду, а это было куда страшнее, если бы он кинул в него в гневе дуршлаком. — Не любишь меня, — плаксиво пробубнил Джин и навернул нижнюю губеху так, что у Джуна совесть заиграла, будучи ни в чем неповинной. — Юнги своего больше меня любишь! — Милый, ну что ты, — альфа в считанные секунды оказался рядом, приобнял, схватив за румяные щёки странно несопротивляющегося омегу, и начал сцеловывать предслёзные морщинки под его глазами. — Юнги никогда с тобой не сравнится, мой сладкий-сладкий, Сокджин-и, моя детка. Чимин мило скрыл разъехавшуюся улыбку пальцами обеих ладоней, наблюдая за раскрывшейся перед глазами милотой, и смущённо захихикал, когда Юнги притянул его к себе за плечи. — Лобзаешься с ним там сидишь, закрылись от нас. — Да ну нет, Джин-и, не фантазируй. — Тоже буду с Чимином сюсюкаться, иди к своему Юнги.. — Боже, детка, — Намджун откачнулся лишь на шаг от слабого омежьего толчка в грудь и глупо заулыбался, неуклюже сгребая его обратно в объятия. Джин начал плакать, визжать, лупасить его и сопротивляться под веселый смех. Юнги почти не слышно хихикнул и склонился к уху Чимина. — Хочешь тоже ляльку? Омега мгновенно покраснел с ушей до шеи. Нельзя же так провокационно шептать такое в такой момент, перед такой картиной на глазах. Он быстренько собрался и прочистил горло, прежде чем повернуть к нему голову. — Джун знает? — альфа в ответ кивнул в полуулыбке и прижался поцелуем к его губкам коротким поцелуем. — Даже я догадался. Чимин прикусил губу, возвратив взгляд на чужие нежности, и всерьез задумался над вопросом Юнги. Хочет ли он детей? Общих с Мином малышей, с генами альфы, его утончёнными чертами лица и сильным характером. Омежку или альфу, или обоих сразу. Стало непонятно, почему он не думал об этом раньше. Нет, мысли безусловно проскальзывали, но очень быстро заменялись чем-то существенно важным. А сейчас омеге ближе к тридцати, Юнги уже перевалило за третий десяток, у них есть жильё, достаточно денег и прекрасные взаимоотношения. Всю дорогу до дома, бессонную ночь и ближайшие дни омега думал только об этом. В конце октября дожди лили, казалось, нескончаемо: то мелко, то ливнем, редко когда их сопровождали гром и молния — погода портила настроение, даже если в жизни всё остальное являлось воплощением рая. Чимин раздражённо захлопнул дверь и нервно откинул рюкзак в угол прихожей после пару неудачных попыток стянуть с ног хлюпающие кроссовки. Цедя сквозь стиснутые зубы не очень милые слова, очерняющие не только погоду и обувь, но и всех белый свет, омега не заметил, как в прихожей образовалась фигура Юнги. Альфа устало протёр глаза, впервые с ухода Чимина на встречу с Джином и Чоджин оторвавшись от экрана ноутбука, и хмуро наблюдал за милыми, на самом деле, психами любимого. Первое, что сделал омега, когда он выравнился и поднял голову, это «Ёбаны..» и шанс удариться затылком об косяк входной двери, ибо в полумраке тёмного коридора внезапно появившийся молчаливый силуэт до чёртиков напугал его, без того достаточно эмоционально потасканного. У Юнги дрогнуло в груди и благо он успел схватить Чимина за руку, притянуть к себе и получить психованную затрещину, вызвавшую почему-то у него улыбку. — Что-то случилось, моти? — Осень, — пробубнили в грудь. — Не люблю эту осень! Юнги тихо посмеялся и резким взмахом поднял омегу на руки. Свёрнутые в трубочку уши от разразившихся визгов стояли того, чтобы в итоге завалить его на широкую кровать и грубо заткнуть поцелуем. За столько лет отношений, жизни вместе и разнообразных ситуаций альфа под иголочку знал своего омегу. Минимальная грубость, резкие движения и власть очень быстро усмиряли его психи и непослушания. Сначала Чимина окутывал страх, затем подчинение и игривость, которую он позволял себе проявлять в дразнящих поцелуях. А они были дикими и жадными до стука зубов, укусов и слегка крови. Омега больно дёрнул альфу за волосы, чтобы оторвать от своих губ, и тяжело дыша, тут же притянул к шее, требующей больше внимания и ласки. Вместо которой Юнги со злости буквально вгрызься в тонкую кожу, сжал мягкое скулящее тело в руках и, словно в кадре романтизированных фильмов с вампирами, жадно всосал окрававленную омежью кожу под его хриплым возбуждающим стоном, впоследствии оставив вторую глубокую метку обозначающую им его омегу. Чимина от неё и её воздействия, власти, вложенной альфой, начало потряхивать и туманить мозг. Им всегда хватало пару действий, чтобы довести друг друга до перевозбуждения, убивающего желания овладеть, быть заполненным. И это был тот момент, когда Чимин готов был выдержать самые извращённые истезания любимого, лишь бы тот взял его со всем своим диким желанием и любовью. В попыхах избавиться от одежды, Юнги ненароком порвал что-то из гардероба Чимина и в рывок выскочил из своих домашних шорт, паралельно падая лицом между ног омеги. Комната заполнилась смешанными густыми ароматами их запахов и самого секса, хлюпающих звуков и тающими в этом тёмном пространстве стонами омеги. Юнги как никогда резок и приятно груб, вылизывающий из него природные соки и сбавляющий языком боль при первом проникновении пальцев. Его голову окольцевали бёдра омеги, когда тот скрестил ноги у него на лопатках, и не грех было прикусить кожу на одном из них, оторвавшись от сладкой дырочки мокрым звуком. Он даже не зализал кровоточащую ранку и вовремя поймал блаженный взгляд Чимина, что при виде умазанного в собственном течном соке лицо своего альфы, учащенно задышав, закатил глаза от того, какие сильные волны предоргазма пробили его напряжённое тело. — Давай же! — рассерженно крикнув, он специально толкнулся бёдрами навстречу альфе, его пальцам в нём и лицу, после чего дрожаще от испуга протяжно застонал при виде чистейшей, но такой заводящей опасности. Юнги действительно выглядел угрожающе, рассерженным и распсихованным, с опухшим от желания членом и горящими чернотой глазами. Он неприятно выдернул из зада Чимина пальцы, нахально замахнулся в обжигающем болью шлепке по ягодице, отчего у омеги на глаза навернулись слёзы, и бесцеремонно проник внутрь. Чимин почти потерял сознание и переломал позвоночник. Тело импульсом выгнулось над простынями и оказалось во власти озверевшего альфы, подхватившего его рукой за талию и устроившего его зад на своих ляшках для более чувствительного и удобного проникновения, которое в исполнении им было просто сумашедшим и не сбавляемым. Размягший от власти Чимин протянул к альфе руку, дав понять о желании, и в следующую же секунду оказался с ним нос об нос. Юнги не прекращал вдалбливаться в него, вылизывать свои губы от жажды, до боли сжимать тело Чимина и смотреть на него обезумевшим взглядом. Измученный вид омежки, полуоткрытые веки и еле исполнимые попытки вдохнуть нормально воздух до судорог сводил Юнги с ума. Эти пухлые губы, красное лицо и горячее хрупкое тело в его руках — самое желанное им, что в тогда, что сейчас. Каждая мысль, что всё это пренадлежит только ему, добровольно и взаимно, воспламеняло в любящем до одури сердце всё больший костёр желания. Чимин пару раз терял сознание, по одному разу на каждую позу, в то время как Юнги никак не мог им насытиться. Пелена звериной похоти сползла с его глаз только тогда, когда Чимин из последних сил укусил его в плечо и потребовал кончить, иначе в итоге сам омега окажется присмерти от подобной резвости альфы. И Юнги кончил, как по щелчку пальцев. Многократно, густо и глубоко. Утром, первое, что воспринял его сонный мозг, были очарованные глаза омеги, смотрящего на него с странным трепетом, и смущенное, но утвердительное «Это было сногсшибательно!» На что альфа самодовольно прыснул в смешке, за что и получил по лицу подушкой: — Буквально, не так ли?***
В начале декабря Чимин был завален контрольными своих учеников, строгими подгонами начальства и визжащего в трубку Сокджина. Омеги успевали спорить, у кого встретят Рождество в этот раз, параллельно прикидывая список продуктов и подарков любимым. Чоджин будучи более зрелой и хитрой, быстро слилась с этого мероприятия, возлагая на себя только праздничную программу для веселого времяпровождения всей их огромной семьи, поэтому жаловаться друг на друга Ким с Паком звонили именно ей. Альфы, наблюдавшие за всем со стороны, наслаждались быстро надоедавшей им тишиной и полной волей в действиях, ибо омегам было правда не до них и их присутствия. Даже Чонгук-и в этот раз был чрезмерно перегружён учебой и проблемами с личной жизнью. Некогда не зависящий от Тэхёна, омега сильно переживал по поводу резко сокращённого альфой внимания в свою сторону. Он больше не настаивал звонками, не писал так часто, как прежде, и прекратил звать гулять, встречать у дома и со школы. Мать успокаивала сына тем, что его альфа выпускник института, и у него уже нет такого количества свободного времени, как раньше. Чимин согласно кивал, подтверждая слова Чоджин как преподаватель, а Чонгук-и лишь понуро опускал голову, не верил. — А предупредить никак что ли? — И вправду, — щурил глаза Хосок. Иногда Юнги с Намджуном становилось страшно от его подозревающего взгляда в выключенный телевизор. Оба считали, что Чонгуку не помешало бы такого рода перевоспитание, дабы он понял для себя значимость своего ухажёра. И в какой-то степени Хосок сам это понимал, но бесспорно, смотреть на раскленного любимого сыночка было не так-то просто. Успокоился он только когда сам случайно наткнулся на Тэхена в продуктовом. Уже засчитанный зятем альфа стоял у стелажей в кофейными напитками и — спал. Хосок знатно перепугался за парня, тот не выглядел ни то что бодрым, живым. Оказалось, их курс действительно загрузили сверхурочно, и у альфы не хватало на многое времени, в том числе и на Чонгука, по которому он жутко соскучился. В тот же день Чон старший со всей своей отцовской ответственностью отвёз сына к порогу Тэхёновой квартиры без ведома Чоджин. Весь дом вечером стоял ходуном, когда разъярённая омега отжучивала своего мужа за такой необдуманный поступок. «Не дай бог он принесёт мне кого-то в чреве!», а Хосок то что, он зятю доверял больше, чем самому себе в период жёновой течки, но всё же детям позвонил и пригрозил быть паиньками, иначе в гневе он похуже демона. В середине месяца у Сокджина по записи стояло УЗИ. Намджуна совсем не вовремя выдернули на работу, хотя омега посчитал это подстроенной провокацией и сильно на него обиделся. В отмеченный день он с утреца позвонил Чимину и заявил, что записал его сразу же после себя. Омега так и застыл посреди кухни с кувшинчиком молока в руках, игнорируя вопросительный взгляд сонного Юнги за столом. — Нет, это вовсе не потому, что я не хотел идти один! — оправдывался Джин при встрече. — Чоджин с радостью бы сходила со мной, но я решил, что тебе стоит тоже пройти осмотр. — Джин-и, зачем? — Чимин ослабил хватку шарфа на шее и почувствовал жар, приливший к щекам, и далеко не от теплого воздуха в холле больницы. Сокджин покосился на него и демонстративно цыкнул, вручая гардеробщику свою розовую куртку. — Не ты ли говорил мне о отсутствующей течке? Когда я спросил, предохранялись ли вы в последний раз до предписанного цикла, ты сказал, что не помнишь, ведь не обратил на это внимание. Или ты уточнил это у Юнги? М? Чимин отвёл взгляд и слишком уж мечтательно заулыбался, начав перебирать между собой замерзшими пальчиками. — На самом дела, да,спрашивал его насчет этого. Он сказал, что не помнит, потому что был поглощён мной, да и мусорку к тому моменту мы уже раз сто успели очистить, чтобы подыскать доказательств. — Меня умиляет твоя надежда. Поднять глаза на улыбающегося Сокджина Чимин так и не смог. Он правда все эти месяцы надеялся на положительный результат купленных тестов на беременность, но никак не мог найти в себе смелости довести дело до конца. Никаких первоначальных признаков маленькой жизни в себе омега не наблюдал, так что не раскрытые пачки тестов до сих пор лежали в его рюкзаке. Гинеколог встретил омег с улыбкой на лице и искренне поинтересовался здоровьем беременного пациента. Сокджин выложил ему все свои наблюдения, как есть, и торопливо попросил показать свою сладусечку. С такого обращения к ещё не рождённому ребёнку, врач не могла не умилиться и с радостью повернула в сторону омег рабочий монитор аппарата с уже второй черно-белой, но более точной, фотографией нового члена Ким. Наблюдая за счастливой улыбкой Сокджина и спящим малюткой, забавно скрученного своими ручками у головы, Чимин изо всех сил сдерживал свои слёзы. Это выглядело так трогательно для него и завистно, что ему совсем позабылось о предстоящем будущем осмотре. После того, как Джин вдоволь наслушался сердебиением будущего альфочки, Пака пригласили на кушетку, и он неуверенно опустился на спину, испуганно уставившись на чеширскую улыбку друга. — Не волнуйтесь так, — улыбалась врач. — Приспустите штаны, да, так. Будем немного холодно, но ничего страшного. Вы беременны? — Нам хотелось бы это узнать! Джин перебил открывшего рот Чимина и тот только решил расслабиться, привыкнув к ледяной мази на своём откормленом альфой животике, но врач не дала ему это сделать, потому что: — Поздравляю, у вас 11 неделя, мистер Пак. Джин тут же начал хлопать в ладони и попискивать от радости под такую же искреннюю улыбку гинеколога, на которого Чимин вылупил свои не верующие шокированные зеньки. — Простите? — выдавил он из себя с первой скатившейся вниз слезой. Сокджин сам постарался сдержать свои эмоции, знал, Чимину вовсе не нужно повторять, он услышал. — У вас 11 неделя, — терпеливо повторил гинеколог, ласково на него глядя, и повернула к нему, в своё время вернувший в свою сторону, монитор аппарата. — Взгляните на них. Глаза Чимина стали ещё шире, у Джина же отвисла челюсть. — Их? Сменяющимися шумами на экране почти чётко прочёрчивались два маленьких человеческих клубка, сплетённых формочкой инь-янь. — Видите? — рассмеялась врач. — Пока не видно, кто из них кто, уж очень тесно спят малютки. Чимин захлопнул рот ладонью, чтобы позорно не разреветься на глазах постороннего человека. Глаза раз за разом покрывала пелена слёз, хотя он очень старательно моргал, смахивая их прочь от туда. «ГосподиБожеМой-неужели!» Стук собственного сердца заглушил в нём любые другие звуки, он лишь видел перед собой две крошечные жизни, находящиеся под его бешено отстукивающим от волнения органом, его две крошечные прелести, о которых он думал и мечтал множество раз в своей жизни, так отчаянно надеялся услышать этому подтверждение. И вот, сразу двое, уже любимые и драгоценные. Их с Юнги малыши. — Я так сча-астлив! — провыл он весь в слезах. — Так ра-ад!***
Вечером Чимин вернулся домой пришедший в себя, утихомиренный и спокойный. Юнги сидел за своим рабочим столом в спальне, был настолько поглощён работой, что не заметил подошедшего сзади омегу. — Любимый.. Чимин мягко опустил руки ему на плечи и скользнул ими к груди, заключая в объятия. — Я люблю тебя, — тихо прошептал на ухо альфе. Юнги улыбнулся, но от стремительно печатающегося им текста на экране не оторвался. — Что-то случилось, моти? — Да. Стук пальцев о клавиатуру прекратился. Юнги сразу же обернулся к омеге и, вскочив на ноги, взволнованно приподнял за подбородок мрачное личико. Сурово надломненные брови и сердитое лицо альфы Чимина позабавили, и на его лице появилась легкая улыбка. Но всё же: — Тебя кто-то обидел? Задел? Джин что-то наговорил? Что случилось? — Что-то очень и очень волшебное, — таинственно произнёс Чимин и направляюще опустил взгляд в сторону, проследив за которым, Юнги заметил у своих ног небольшой подарочный пакетик. — Это что-то волшебное находится там? — подозрительно поинтересовался альфа и, не дождавшись ответа на свой вопрос, поднял с пола пакет. Чимин затаил дыхание, но когда рука альфы зарылась в пакет, он пугающе вскрикнул, остановив ошарашенного мужчину, и побежал включать в комнате свет. — Теперь, — эмоционально выдохнул, подбежав обратно, кивнул. — Открывай! Юнги стал выглядеть ещё более озадаченно. Он, не глядя, порыскал и медленно вытащил на свет небольшую фотокарточку, помещённую в медицинскую бумажку. Пару секунд его глаза бегали по непонятным ему очертаниям, перескакивали к бумажке, потом обратно, как только он не вертел оба предмета в руках, лицо его ничуточку не изменялось. Чимин всё это время нервно переминался с ноги на ногу и сминал края того подарочного пакета, врученного ему задумавшимся альфой. В конце концов, когда ему уже стало невтерпеж, он подпрыгнул на носочках и внимательно всмотрелся в лицо любимого. — Юнги, — неуверенно позвал, — что скажешь? Промолчав ещё пару мучительных секунд, Юнги всё-таки поднял на него удивлённый взгляд и произнёс выбившее впоследствии омегу из колии: — Я не планировал двойню! — П-планировал? У Чимина оба глаза в блюдца, сердце наровило остановиться. Он даже не знал, радоваться ли ему такой непонятной, на самом деле, реакции. Юнги издал нервный смешок и снова опустил глаза к карточке. — Чимин-и, ты на протяжении двух с половиной месяцев заставлял меня нервничать! Молчал, чёрт подери, в тряпочку, даже когда осознал, что у тебя нет течки. Твою мать, Чимин, у нас будет двойня, я не знаю, как реагировать! По сорвавшемуся на громкость голосу Чимин наконец смог понять его эмоции. Губы омеги растянулись в нежной улыбке, а на глаза вновь навернулись слёзы. Паника Юнги выглядела мило и уточняюще для него: альфа рад предоставленной им новости. — Я уже начал думать, что недостаточно заполнил тебя тогда! — волнительно продолжил альфа, не отрывая мокрых глаз от фотокарточки. — Двойня. У нас будет двойня! Два наших малыша! Моих! И подняв глаза, встретился с плачущим от счастья, цветущим любовью и великолепной красотой, омегой. — Спасибо, Юн-и.. Альфа трогательно расплылся в улыбке и заключил Чимина в объятия, оказавшись в которых, омега заплакал сильнее и на серьёзно брошенное Юнги «На Рождество не пьешь!» слабо рассмеялся. — В моём положени такое просто недопустимо.