I see you through

У Чонгука всегда была эта…способность. Сколько себя помнит, он видел людей голыми. Нет, это не очередная мальчишечья фантазия. Люди были в одежде, абсолютно все, без учёта пола и возраста. Но Гук чётко видел их обнажённые тела сквозь одежду. Когда он в четыре года спросил у папы, что это у него за часть тела такая, показывая в область паха, родители решили — их мальчик взрослеет. Но от воспитательниц из детского сада стали поступать очень частые жалобы, порой и крики, о том, что родителям следует обратиться к врачам, потому что их мальчик постоянно говорит о голых телах, а однажды даже сказал воспитательнице, что у неё очень красивая родинка на пикантном месте. С тех пор Чонгука возили по всем возможным лечебницам. Ответ был одинаков — очень развитая фантазия. Анализы ничего не показали, не выявили ничего и психологические тесты. Со временем смирились и родители. Что уж тут поделаешь, если сын такой выдумщик. Чонгук рос, как и его организм. В средней школе он узнал о половом развитии, что, можно сказать, оставило ему глубокую детскую травму. Получив довольно-таки больную пощёчину от одноклассницы, которой он сказал о том, что на её бедре не впитался крем, он понял, что лучше промолчать в подобных ситуациях. А лучше и вовсе никогда об этом не говорить. Окончательно он смирился со всем уже в старшей школе. Для него стало привычным делом разговаривать или просто смотреть на людей и видеть их обнажёнными. В эти же годы у него появился лучший друг — Югём. Чонгук был ошарашен от такого количества синяков на теле, которые с каждым днём всё увеличивалось. Югём, хоть и мог постоять за себя, был хрупким парнем. Таким, которых любят доставать местные школьные задиры. Чонгуку ничего не стоило разок устроить взбучку этим идиотам, вполне доходчиво объясним, что натянет им глаза на их пятые точки, если они ещё хоть раз подышат в сторону Югёма. Чонгук не рассчитывал на дружбу, он просто хотел помочь парню, потому что ему правда было не трудно. Несколько лет занятий боксом, чёрный пояс по каратэ, несколько посторонних увлечений другими боевыми искусствами, ну и несколько каждодневных часов в спортзале сделали из малыша Гукки настоящего альфа-самца Чон Чонгука. Югём с тех пор постоянно был рядом. Гук поначалу думал, что это простая благодарность. Но потом понял — это крепкая вечная дружба. И он даже рад был. Ведь он больше не мог носить всё в себе. Как бы он не хотел сдерживать себя, но всё-таки видеть людей голыми всю свою сознательную жизнь — мерзость. Югём охотно воспринял это. Он без лишних вопросов поверил другу. Но у этого были свои минусы. К примеру, Югём спрашивал про некоторых личностей, а когда они находились в компании, и Гук едва заметно морщился, Югём начинал смеяться во весь голос, ставя всех в неловкое положение. Несмотря на всё это, Югём до сих пор с Чонгуком. Даже в один университет пошли. Югём, хоть и был немного дурачком, но учился на отлично, чего не скажешь о Чонгуке. С божьей помощью, не иначе, он сдал экзамены и набрал необходимое количество баллов для университета, в который так сильно хотел поступить. Чон и сам не знал, как пришёл к этому. Он занимался всем, чем только возможно — спорт, боевые искусства, закончил художественную школу, базовые знания игры на некоторых музыкальных инструментов, занимался танцами, да даже брал мастер-классы по приготовлению тортиков. Но как-то в последнем классе старшей школы у него что-то щёлкнуло, и он понял — он станет известным певцом. Это оказалось не так-то просто. Перед Чонгуком выросла огромная стена в виде высоких требований для поступления. И Чон полностью с головой окунулся в учёбу, не просто грызя гранит науки, а заглатывая его тоннами, попутно посещая уроки вокала. У Чонгука, по словам учителей, были предрасположенности к вокалу. И вот, наконец, спустя год упорной работы, Чонгук преодолел высокую стену и заглянул на другую сторону. Как бывает в фильмах, когда главного героя ослепляет яркий свет, так было и с ним. Он готов был поклясться, что почувствовал, как резкий порыв ветра дунул ему в лицо. Вот он — запах победы. — Ну, чего застыл, бро? — на его плечи опустилась рука. — Какого.? — Чон поворачивается на голос и тут же закатывает глаза. — И что это за реакция на лучшего друга, а? — Югём дёргает за щёку, получая за это действие локтем в живот. — Силы рассчитывай, протеин ходячий. Таким образом выглядело его поступление в университет. Оно не сулило ничего хорошего. Но он, опять-таки, с божьей помощью прожил первое полугодие, сдав все экзамены. Югём, безусловно, мешал ему учиться, постоянно мельтеша перед глазами и завывая что-то о том, что им надо вырваться и отдохнуть. Кто же знал, что Югём всю жизнь посвятил пению, и его голос был сравним с голосом ангела. И уж тем более, Чонгук не думал, что он будет с Югёмом в одной группе. Судьба пошутить решила. Чонгук оценил её чувство юмора, ему же ещё предстояла совместная жизнь с Югёмом в одной квартире. Чонгук ведь думал, что будет ещё усерднее учиться, не обращая внимания на все эти голые тела, слонявшиеся туда-сюда. Думал, что никогда не влюбится ни в кого и посвятит свою жизнь карьере певца. Но, видимо, шутница Судьба и тут решила посмеяться, при этом ударив неожиданно под дых. Да так сильно, что у Гука голова до сих пор кругом. В его группе был не только Югём, отвлекающий его от учёбы, но был ещё парень, который не только отвлекал от учёбы, но и от всего. Он привлекал абсолютно всё внимание Гука, добавив Югёму ещё один повод для шуток над другом. Ким Тэхён — его любовь и его погибель. Чонгук однажды просидел минут двадцать с открытым ртом, когда его предмет обожания в до ужаса облегающих кожаных штанах нагнулся почти перед носом Гука за упавшей тетрадкой. Для всех, разумеется, это были обычные кожаные штаны. Но не для Гука. Югём ещё долго не мог успокоиться, привлекая внимание окружающих криком чайки. Тэхён был единственным человеком, на которого Чонгук не мог смотреть. Он не хотел видеть его голым. Да, конечно, с возрастом Гук начал понемногу контролировать свою способность и даже научился отключать и включать её при необходимости. Но когда он смотрел на Тэхёна, его способность снова становилась «самодостаточной личностью» и жила своей жизнью, не поддаваясь контролю. Чонгук краснел и отворачивал лицо всякий раз, как Тэхён подходил к нему с какой-нибудь просьбой. Чаще всего, Тэхён просил списать домашнее задание. Чонгук без слов протягивал тетради и убегал куда-нибудь подальше, лишь бы не умирать от этой квадратной улыбки. Чонгуку просто стыдно смотреть ему в глаза, ведь в его снах Тэхён вытворяет такое, что не показано ни в одной камасутре. Иногда он просто не мог удержать себя. Он позволял своей способности приоткрывать ему занавеску. Конечно, ему было безумно стыдно, но ничего не поделаешь. У Тэхёна такое потрясающее тело. Тэхён не был спортивным, но небольшой рельеф присутствовал на его плоском животике. Торс был настолько тонким, что, казалось, Чонгук видел сквозь него. Грудь у Тэхёна была неописуемая. А ниже он не позволял себе смотреть. Ну, иногда можно было сделать небольшое минутное исключение. Но это уже было в самых критических ситуациях. Чонгук становился овощем, умеющим буквально за секунду сгореть от стыда. Когда Тэхён всё же пытается выбить из Чонгука слова, то он слышал лишь нечленораздельные звуки. Будто девственника завели в стриптиз-бар. Тэхён очень часто бросал взгляды на Гука и уделял большое количество внимания, от чего последний в буквальном смысле растекался в лужицу, и Югёму приходилось носить с собой колбочки, чтобы как-то переносить своего друга. Чон не знал, с чего вдруг такая заинтересованность к его персоне, ведь Тэхён отнюдь не серая мышка. Он почти самый известный парень во всем университете, среди огромного количества людей. Но однажды Чонгук вылетел из жизни. Он спокойно шёл в университет на последние пары полугодия, выслушивая очередной бред Гёма, и его глаза зацепились за Тэхёна. Он стоял к ним лицом в какой-то компании. Оттуда доносился смех, и Чон думал, как было бы здорово, будь он сейчас с Югёмом в той компашке. Но тут Тэхён разворачивается спиной, и у Гука с губ слетает: — Какого хуя?! Побледневший и посеревший Югём, схватившись за сердце, едва ли не уронил свои глаза и нижнюю челюсть. Он впервые в жизни слышал мат от своего ангельского друга. И ладно бы, будь это сказано спокойно, но это был крик, разнёсшийся на всю округу. Несколько групп студентов обернулось на них, в то числе и Тэхён, поэтому Гём быстро затащил Чона в универ. Чонгук и сам не ожидал от себя подобного, но иначе выразить свои эмоции было нельзя. Он чисто случайно включил свою способность, чтобы глянуть на окружавших Тэхёна людей. Но заметил он совсем другое. На всю спину Тэхёна красовалась надпись «Чонгук лох». Чон избегал Тэхёна весь день, который, как назло, вертелся рядом и искушал. В столовой он поправлял шнурки прямо перед Чонгуком; во время перерывов он проходил мимо, виляя бедрами; да он даже в библиотеке был, в которую не заглядывал с момента поступления. Сидел напротив Гука, читая какую-то книгу, закусив при этом уголок нижней губы и проводя иногда по ней языком, чем безжалостно добивал и так доходившего Чонгука. На большой перемене он со своей утренней компании находились недалеко от Гука. Тэхён лежал на животе, облокотившись на руку и виляя ногами. Всё бы ничего, человек просто лежит. Но это, мать его, Ким Тэхён, у которого пятая точка — отдельный вид искусства. Чон смог рассказать Югёму только тогда, когда они пришли домой. До этого не представала возможность, потому что Тэхён всегда был рядом. Стоило Чонгуку только заикнуться об утренней ситуации, когда ему казалось, что они с Югёмом одни, как Тэхён тут же появлялся из неоткуда, как чёрт из табакерки. Гук думает, что несколько сердечных приступов у него всё-таки за день было. Югём, как настоящий друг, ржал (на смех это мало было похоже) без остановки весь оставшийся день. Казалось, что он вроде успокоился, но стоило ему взглянуть на лицо Гука, так он снова начинал издавать свои крики чайки. — Югём, я больше не вынесу, — Чон расхаживал по комнате из стороны в сторону, мельтеша перед глазами Югёма, который лежал на диване. — Да брось, у тебя уже глюки просто, — Гем свесил голову со спинки дивана, подставляя лицо ветру от вентилятора. — А что, если он знает? — Гук остановился. — О господи, он знает. Он точно знает. Мне конец, — Гук сжимает волосы на затылке. — Прощай, моя безупречная ориентация. Прощайте, мои беззаботные деньки. Он всё расскажет, и я стану изгоем, уйду из колледжа, начну пить и принимать наркотики, потрачу свою жизнь впустую. — Ага, про смерть в подворотне не забудь, — Югём давится смехом, потому что ему в грудь прилетает тапок. — Эй, ха-ха, принцесса, я же пошутил. — Болван, я тебе тут душу изливаю, вообще-то, — Гук плюхнулся на диван рядом с Югёмом, тяжело вздыхая. — Он ведь не может знать, да? — Знать-то он, может, и знает, — Гём быстро перевёл тему, потому что испепеляющий взгляд ходячей качалки ему в прошлый раз обошёлся почти сломанной рукой, — но этого мы знать не можем. — Да, сама логичность, — Гук откинул голову назад, смотря в потолок. Он, оказывается, красивый. — Ну ты сам посуди, даже если он кому-то и болтнёт об этом, думаешь, люди поверят? — Югём выгибает бровь, пытаясь делать вид, что ему вовсе не страшен взгляд сидящего напротив терминатора. — Ну ты же поверил, — Гук хмурится и смотрит на друга. — Я просто дурачок, — Гём разводит руками в сторону, смотря в ответ. — И то верно, — Чон кивает. — Но делать-то мне что? — Чон снова вздыхает и роняет голову на руки. — Хм…расслабиться? Завтра вечеринка в честь окончания сессии. Давай сходим, м? — О, нет, — Гук мотает головой, — нет, нет и ещё раз нет. — Что? Но почему? — Все наши совместные попойки заканчиваются одинаково — ты в хлам, а трезвый я несу на себе твою отнюдь нелёгкую тушку. Повезёт ещё, если ты не начинаешь творить такую херню, за которую становится стыдно всем. — Ой, не будем про мои алкогольные нудистские навыки, окей? — Гём цокает языком. — И всё мы пойдём. Неа, — Югём затыкает Чонгуку рот, когда тот начинает возмущаться, — ты идёшь. Никаких «но». — Посмотрим, — Гук соглашается, потому что спорить с другом — себе дороже. — Эй, Гукки, — Югём тянет последний слог, как делал ещё в школе. — Чего тебе? — Может, пойдём поедим? — Отличная идея, пошли, — Гук подрывается моментально и бежит на кухню. Чонгук не спал всю ночь, думая о том, знает ли его тайну Тэхён. Он и дальше бы продолжал так гадать, если бы Югём всё-таки не вытащил его на студенческую вечеринку. Чон не то чтобы не любит веселиться и отрываться на полную катушку, просто больше предпочитает оставаться дома в тишине. Но в его голове снова что-то щелкнуло, и он согласился. Место прохождения вечеринки было полностью заполнено людьми, и Гук был благодарен себе, что научился выключать свой рентгеновский взгляд. По всей видимости, этот дом принадлежал богатенькому сыночку. Трехэтажный, огромный по размеру домик весь светился разными огнями гирлянд, немалый бассейн был заполнен пеной и уже нетрезвыми студентами. Повсюду были слышны смех и громкая музыка. — Что-то я перехотел тут находиться, — губы невольно сами скривились, — я, наверно, пойду… — Стоять! — Югём мертвой хваткой вцепляется в руку Чонгука и тащит его в дом. И, конечно, их остановкой стал стол со спиртным. Чонгук отворачивался, вырывался и тому подобное, но Югёму удалось влить в него стаканчик чего-то горького и невкусного. Гук долго кривил мордашку, кашляя и проклиная друга. — Мда, дружище, совсем дела плохи, — Югём сочувственно плечо сжимает, мину грустную делая, будто у Гука траур какой. — Но тебе повезло, что твой друг — профессиональный собутыльник. Я научу тебя, малыш. — Малыш? — только и успевает спросить Гук перед тем, как Югём снова вливает в него стакан чего-то обжигающего со вкусом вишни. Чонгук сбивается со счета после двадцать третьего стакана разных алкогольных напитков, но ему больше не кажется, что алкоголь — плохо и невкусно. Он ловит себя на том, что отжигает на танцполе с Югёмом после часового дегустирования всего, что попадётся на глаза. А потом его снова куда-то тащат. И как-то краем глаза он замечает знакомую фигуру. Чонгук научился контролировать свою способность, это так. Но он не учёл одну деталь — когда он пьян, он не то чтобы способность контролировать не мог, он даже ходил еле-еле. Он правда старался не смотреть, но успешно провалил эту миссию. Сначала, он думал, что во всём виновато количество алкоголя, находящееся сейчас в нём. Но когда он зацепился за Тэхёна глазами, он резко протрезвел. У Тэхёна во всю спину черными буквами написано «Чонгуки~». Чонгук мотает головой, глаза протирает, но надпись не пропадает. Казалось бы, ситуация хуже некуда. Но глаза Гука встречаются с глазами Тэхёна. И он понимает — попал. Теперь уже не Югём тащит Чонгука, а наоборот. Чонгук пулей несётся в глубь дома. — Ты чего? — Югём плюхается на диван, смотря на друга. — Мне пиздец, — Гук расширенными глазами смотрит на Югёма, и тот тоже начинает чувствовать этот самый подкравшийся пиздец, слыша от друга мат второй раз в жизни. Как и любой лучший друг, Югём без остановки долго смеялся с этой ситуации. Пока Гём помирал от смеха, Чонгук умирал от своих мыслей. «Неужели, Тэхён и правда знает? Да нет, никто не может знать, если только этот не разболтал» — Гук посмотрел на друга, скорчившегося от смеха. «Определённо, нет. Мозгов не хватит». — Прекрати ржать и помоги мне, — Гук бросает в Югёма подушку, подвернувшуюся под руку. — Хахаха, ладно-ладно, я спокоен, — Гём поднимает глаза, смотря на Чонгука, и с новой силой начинает смеяться. — Вот это ты попал. — Тц, идиот, — Чонгук выходит из комнаты. И сразу же жалеет об этом. Как бы он не старался, а его способность ушла в дикий пляс и плевать хотела на попытки Чонгука остановить её. Чонгук мысленно ударяет себя по лицу и зарекается больше никогда не пить, пытаясь пройти сквозь толпу людей. Уйти домой — лучшее решение. — Чонгуки? Жизнь в который раз даёт оплеуху, и Чонгук, принимая её, поворачивается на голос Тэхёна. Он правда старается, правда пытается смотреть ему в глаза, а не на этот слегка рельефный животик, на тонкие острые ключицы и, о господи, нет, Чонгук, туда смотреть нельзя. Ну, разве что совсем чуть-чуть. Одним глазком. — Уже уходишь? — Тэхён почти вплотную подходит. От него веет алкоголем, и Чонгук думает, что алкоголь всё же хорошая штука. Он вдыхает глубже и чувствует выделяющийся из всех запах. Вишня, покрытая легким пушистым снежком. Да, так и пахнет Ким Тэхён. — Чонгук? — Тэхён приближается ещё немного. -А? Ч-что? — сердце Гука делает тройное сальто назад, а потом и вовсе прыгает с трамплина куда-то в пятки, когда Тэхён улыбается своей квадратной улыбкой. Чонгук и так знал, что выше и крупнее Тэхёна. Но сейчас он действительно чувствует это. Тэхён такой маленький и хрупкий. Кажется дотронешься — рассыпается песком в руках. Про себя Гук отмечает, что надо бы откормить Тэхёна. — Так что, уходишь? — Тэхён отодвигается назад, позволяя Чонгуку сделать долгожданный вдох. — Д-да, перебрал немного, — Чон улыбается, руку запуская в волосы на затылке. Но улыбка быстро спадает с лица, когда ему на глаза попадается его в стельку пьяный друг, который пытается поймать аквариумных рыбок ртом. Тэхён, проследив за взглядом застывшего на месте Чонгука, не сдержал смешок. — Помочь? — Тэхён кивает головой в сторону Югёма. — А-а…эм…ну…тебе не будет в тягость? — Чонгук, как пятнадцатилетняя школьница, заикается и невидимую прядку волос за уши заправляет. — Я же сам предлагаю помощь, — Тэхён одними губами улыбается, заставляя Чонгука подавиться воздухом, — это значит, что мне не сложно, глупенький. Пойдём, а то он скоро попробует цветы на пробу. Спустя долгих двадцать минут, показавшихся вечностью, им удалось вывести Югёма из дома и усадить в такси. Тэхён сел на переднее сидение, Чонгук вместе с тяжёлой тушкой поместился на задних сидениях, заботливо уложив голову друга к себе на колени и прикрыв его своей толстовкой. Чонгук был благодарен всем известным богам, потому что его полыхающее лицо можно спихнуть на алкоголь. Он чувствовал, как его лицо буквально горело, и всё это из-за Тэхёна, который сидит себе, как ни в чём не бывало, и болтает с водителем. Пока они ловили бегающего о них Югёма по всему дому, Тэхён был рядом. Не в смысле, что он был с ним, а смысле, что Гук всегда чувствовал Тэхёна. То Ким рукой дотронется, то бедром соприкоснётся, а то и вовсе всем телом навалится. И Чонгуку радоваться бы. Он и рад, конечно, не каждый ведь краш проявляет такое внимание к своему воздыхателю. Но Чонгука это больше пугает, нежели радует. Он не заметил, как они приехали к дому. Чонгук быстро расплатился с водителем и вытащил своего вырубившегося по дороге друга. Всё-таки, Югёму пора садиться на диету, потому что спина Чонгука не переживёт ещё одну такую попойку. Тэхён что-то бросил водителю и вышел из машины. — Помочь? — он улыбнулся, глядя в глаза. Чонгук в очередной раз попрощался с воздухом. — Нет, тут я уже сам, — Гук немного завис, смотря в глаза Тэхёну. И пришёл в себя, когда тушка Югёма чуть не упала лицом в лужу. Благо, у Гука быстрая реакция. И у Чонгука младшего, кстати, тоже. — Ты уверен? — Тэхён слабо сжатым кулачком прикрывает рот, смех скрывая. А Гук снова благодарит богом, что на нём длинная толстовка, потому что его младший никогда не дремлет и всегда готов работать. Особенно тогда, когда Тэхён поблизости. — Да, — Гук подхватывает друга поудобнее, ибо тот снова начал сползать. — Спасибо тебе большое… И… — Гук бросает взгляд на часы магазинчика напротив, — поздно уже… Я подумал…м-м-м…может ты…ну…останешься? — Чонгук мысленно прописывает себе удар ногой. — Ох, правда можно? — Тэхён весь светится, будто только этого и ждал, и оленьими глазками моргает. — К-конечно, пойдём. Чонгук понимает, что это была огромная ошибка, когда Тэхён заходит на кухню в его футболке и шортах, на несколько размеров больше. Вода капает с волос, сквозь одежду просачивается намоченное тело. Чонгук тут же отворачивается и пытается незаметно перевести дыхание. Его способность более менее успокоилась и перестала бунтовать, снова позволяя управлять собой. Но Гук ещё не до конца пришёл в себя после выпитого количества алкоголя. И он явно был не готов увидеть, как капли воды скатываются по голому телу Тэхёна. — К-кофе будешь? — Чонгук облокачивается на столешницу. — Или…или чай. Ну, смотря, что ты любишь… Я не настаиваю…просто…ну…эм…с сахаром?.. — Ты такой милый, когда краснеешь. «Отлично, ещё и звуковые галлюцинации. Мало мне было реалистичных снов с участием Тэхёна, так теперь ещё и это. Да уж, докатился ты, Чон Чонгук. Идиот озабоченный». Чонгук разворачивается, чтобы переспросить снова, но теряет дар речи, оставляя рот открытым. Тэхён вплотную стоит прямо перед ним и затуманенным взглядом смотрит. — У тебя так мило краснеют ушки, когда ты смущаешься, — Тэхён проводит тыльной стороной руки от уха до подбородка, едва прикасаясь. Чонгук думает, что спит. Незаметно щипает себя и понимает — попал. Его сердце отплясывает макарелл, воздух вообще перестает поступать в лёгкие. И он готов поклясться, что слышал, как Жизнь хрумкает попкорном, потому что Тэхён надавливает коленом на и без того ноющий пах. Чонгук невольно отпускает судорожный стон. — Милашка, — Тэхён своей горячей ладонью касается обнаженной накачанной груди Чонгука. И у Чонгука срываются тормоза окончательно. Он хватает Тэхёна за запястье и на себя тянет, жадно впиваясь своими губами в тэхёновы. Они и правда на вкус, как морозная вишня. Тэхён отвечает моментально, пытаясь инициативу на себя взять. Чонгук не позволяет, углубляя поцелуй ещё больше. Воздуха категорически мало, и они оба глубоко вдыхают его, когда Чонгук стягивает с Тэхёна ненужную футболку. На этот раз Тэхён затягивает Гука в поцелуй, волосы на затылке сжимая. Внутренний зверь Чонгука рвёт и мечет. Ему, наконец, сняли цепи и выпустили на волю. Гук подхватывает Тэхёна на руки, крепко бедра сжимая. Ким обвивает его талию ногами и снова задевает пах Чона. Чонгук усаживает его на стол, не отрываясь от вишневых губ. Руками по телу гуляет, заводя их под ненавистную ткань шорт. Слегка царапает нежную кожу и за шею прикусывает, вызывая у Тэхёна стон глубокий. Понятно, шея. Гук улыбается и продолжает прикусывать шею и ключицы. И воздухом давится. Тэхёнова ладонь легонько пах сжимает. Длинные пальцы проходятся по всей немалой длине вставшего младшего. Остатки алкоголя моментально пропадают, и Гук назад резко отталкивается, тяжело дыша. — Что такое? Что-то не так? — Тэхён рукой к нему тянется, но Гук отворачивается и отходит. — Нет, нельзя так…я…я не могу… — Гук как в бреду бормочет себе под нос, ладони в волосы запуская. — Хэй, Гукки, взгляни на меня, — теплая ладонь касается щеки Чона, и Тэхён разворачивает его лицо к себе, пристально в глаза смотря. — Что случилось? — Я… — Чонгук обхватывает своей ладонью тэхёнову, к себе прижимая. — Я просто ужасен… — Что? Это ты про свои глаза? — Чонгук выпадает из реальности после этого вопроса, и Тэхён видит это. — Да, я знаю. — Югём? — Наблюдательность и умение докапываться до правды, — Тэхён мягко улыбается. — А ты думаешь, что я по чистой случайности нагибался перед твоей физиономией? Ха-ха, — тихий незлобный смех разливается по комнате. — Но…как? — Гук всё еще расширенными глазами смотрит, а Тэхён отмечает, что Чонгук и правда милашка. — Замечал, как ты кривился, глядя на людей. А потом наткнулся на анонимный пост на форуме, где девушка рассказывала о своей причуде — видеть тела людей сквозь одежду. Начал проверять окончательно убедился сегодня, когда увидел твою реакцию на надпись, — Ким ослепляет глаза Гука своей улыбкой, ведь это слишком ярко, а на кухне царит полумрак. — Но я и сам не заметил, — Тэхён продолжает уже шёпотом, смотря на Гука из-под густых ресниц, — как влюбился. Чонгук слышит закулисный свист шутницы Судьбы и аплодисменты сентиментальной Жизни, которая вытирает платочком выступившие слёзы счастья. Чон думает, что он герой очередной мелодрамы, потому что ему не может так повести. Только не ему. — Да, — Тэхён кивает чему-то своему, вырывая Чонгука из раздумий, — да, чёрт возьми, да! Я люблю тебя, Чон Чонгук. — Я тоже люблю тебя, Тэхён, — выпаливает Гук, не осознавая ничего. Но до него быстро доходит. — О господи, я сказал это вслух? Кухня наполняется теплым искреннем смехом. На губах Тэхёна любимая прямоугольная улыбка, и в глазах счастье. А Чонгук просто тонет в этом чарующем омуте.

С высоты стены, на которой Чонгук находился, было видно, как в его саду цветёт вишнёвое дерево.