POV Макса
Просторная светлая комната с большими арочными окнами, на каждой стене в которых виднелось тихое, спокойное море, как во время штиля, и ни одной двери. Обитые мягкой тканью, цвета шампанского стены похожи на те, что были в психушках, в комнатах для буйных. Даже пол мягкий, кипельно белый, а вместо потолка небо. Голубое небо с легкими, перистыми облаками, неспешно плывущими куда-то вдаль. Никакой мебели, только множество фотоснимков, разбросанных по всему полу. Я их узнаю, ведь это мои фотографии, из детства, юности. Вот мой первый день в садике, а здесь я вместе с мамой у входа в театр, мы тогда ходили на «Щелкунчика». Вот на одной, мы с отцом встречаем маму из роддома, а она держит на руках новорожденную Танюшку. На другой же, мы втроем в парке, первый месяц без отца, самый счастливый день на моей памяти. Взгляд задерживается на другой фотографии, сделанной совсем недавно. Вновь тот же парк и даже та же скамейка, только здесь я намного старше. Счастливо улыбаюсь, обнимая смеющегося рыжего парня с синими, цвета морской волны, глазами. Ник. Чёрт, это ведь Ник! Перед глазами стали всплывать картинки последнего разговора, и вновь это режущее чувство боли. Как он мог молчать?! Всё, что было между нами, было ложью? Для чего? Чтобы добить меня? Нет, невозможно так правдоподобно играть чувства… Я видел его глаза, то, как он смотрел на меня, искренне, с обожанием и любовью. Нужно поговорить с ним, всё выяснить, только… Твою мать, где я?! И почему так болит голова? Что за чёрт! Ни одной двери, окна напрочь забиты и стёкла невозможно разбить. Ничего не понимаю. Я гнал на бешеной скорости, сам не зная куда, из-за ливня и застилающей боли глаза, практически не видел дорогу, руль мотнуло, удар, резкая боль в голове, и темнота. Я умер? Нет, нет, я не могу умереть! Не хочу! — Выпустите меня отсюда! — крик в никуда, но никто не пришел, никто не ответил… Я потерялся во времени. Сколько я тут? Час? День? Или еще больше? Собирая фотографии, я вспоминал те моменты из своего прошлого и невольно улыбался. Странно, но злость прошла, осталось только пустота и тоска. Временами, свет меркнул, а небо на потолке затягивало грозовыми тучами. Становилось холодно и не только физически, но и душевно. Я один, совсем один. Никому не нужен, никто не придет… И когда эта паника, казалось, накроет меня с головой, появлялся Он. Призрачный силуэт с солнечным, теплым сиянием. Он опускался рядом со мной, но даже так, я не мог рассмотреть Его лица, но тревога тут же отступала, а этот знакомый, мягкий голос шептал, что всё будет хорошо, что я не один, Он со мной. И я верил Ему, и тогда тучи вновь отступали, а комната озарялась светом. Даже не видя Его силуэт я знал, он здесь, рядом, я не один. Он умолял вернуться, не оставлять Его. Просил прощение, и раз за разом говорил о любви. Лишь позже я понял, кому принадлежал Его голос. Голос Ника был всегда со мной, помогая, поддерживая, и пусть я не видел его, но знал, что он рядом. — Нет, мне нужно вернуться. Нужно. К своей жизни. К нему. Хотя бы для того, чтобы поговорить. Я должен..! — вновь крик в пустоту, но на этот раз мне ответили…***
Я попытался открыть глаза, но это было ужасно трудно. Где-то сбоку слышался противный писк какого-то аппарата. Тело было словно свинцовым и не слушалось меня. Даже пошевелиться было практически нереально. Раза с десятого, мне всё же удалось открыть глаза и вновь закрыть из-за яркого света. Глаза еще не привыкли. Так, потихоньку, потихоньку… Значит я в больнице, эти больничные стены ни с чем не спутаешь. Ко мне подсоединено куча проводов, да еще и эта трубка в глотке! Вытащив ее, я прокашлялся. -Ник… Это мой голос?! Боже, да я будто в пустыне, и недели три без капли воды во рту! Кстати, неплохо было бы попить… Но я был один. Никого. И с чего я взял, что рыжий будет тут? Да зачем он мне вообще сдался! Аааа, как же болит голова! Почему она перебинтована? Ах да, я ведь не справился с управлением. Немного придя в себя, я вытащил иглу из своей руки и отсоединил все провода, конечно, не без усилий, потому как руки меня не слушались, будто не мои были. Тут же, через минуту влетела медсестра в палату. Увидев меня, она улыбнулась — С возвращением тебя! Следующие полчаса я чувствовал себя подопытной крысой. Врачи, что окружили меня, чуть ли не в рот мне заглядывали со своими приборами. Сил, чтобы спорить, не было, поэтому я стойко выдержал все их манипуляции. Оказалось, что мне здорово досталось. А когда они сказали, что я пару недель в коме провалялся, я чуть вновь не отключился от такой шокирующей новости. Когда же в палату прошла Анастасия Сергеевна, я впал в ворчащую депрессию. Вот сейчас я никого не хотел лицезреть из семейства рыжих (хотя кого я обманываю…). В общем, на все её вопросы я огрызался и отвечал нехотя, а потом и вовсе попросил уйти, отчего и получил строгий выговор медсестры. — Зря вы так. Она вас с того света вытащила. И не один раз. Лучше бы спасибо сказали! Мне стало стыдно. Ну не знал я этого. Значит благодаря ей я все еще тут? Ладно, как оклемаюсь, спасибо скажу. Только врачи прекратили меня мучить, как в дверях появилась знакомая моська. — С возвращением в бренный мир! — провозгласил Лайт, шествуя ко мне. — Ага. Слушай, дай попить, а? А то от жажды умру…! — Только попробуй, — мне тут же вручили бокал, наполненный спасительной жидкостью. — Вот Илья после пар сюда придет, и потом уж можешь помирать, — спокойно произнес парень, присаживаясь на край кровати — Какой ты добрый. Тогда с тебя еще и поесть что-нибудь..! — и как я только умудрялся, в таком разбитом состоянии, над людьми измываться? Сразу видно, талант! Лайт смерил меня холодным взглядом, но я то знал, что он рад. Парень даже улыбнулся, когда вошел, и ТАКУЮ улыбку я видел на его лице впервые. Даже на душе потеплело. Совсем немного. Когда же он вышел, я уставился на потолок. Закрывать глаза было страшно. А вдруг опять не проснусь? Нет, пока нельзя. Нужно же узнать, что тут было без меня. И как там рыжее чудо… Интересно, он меня навещал? — Вот совсем я один тут был, небось, — печально вздохнул я, уплетая супчик. — Ну почему же. Мы к тебе каждый день приходили. Сестра с близнецами навещали. И потом, мы знали, что ты в надежных руках. — Ага, не смеши, врачи это приспешники дьявола, так и ждут, когда все либо поправятся, либо сгинут, чтобы работы меньше было. — А при чем тут врачи? Тут Ник был. А вот сейчас, я чуть не подавился супом, уставившись на парня — Правда? Лайт кивнул. — Причем постоянно. Даже ночевал тут. Только на пары уходил и после учебы сразу же сюда. — Да ну… Чепуху не говори. Будто ему делать нечего… — пробубнил я. Есть сразу расхотелось. Так это был не глюк? Я действительно слышал его? — Дурак ты, Макс, — Лайт взглянул на меня своими зеленющими глазами, я даже возразить не смог. — Любит он тебя. Переживал очень. Пока ты тут валялся трупиком, он сам стал походить на призрака, но на все уговоры и наши, и его матери, он лишь отнекивался и заявлял, что не уйдет, пока ты не поправишься. В груди появилось знакомое чувство. Чёрт, я соскучился. И что это значит? Любит? Ой, не смешите мои тапки! Ему, видно, совестно стало… — Что же сейчас его тут нет? — Он приходил, но узнав, что ты в себя пришел, не стал заходить. Дабы вашу психику не тревожить, ранимую. Кстати, — парень протянул мне конверт, — он просил тебе передать. Надеюсь, ты не совсем помешался на прошлом, и хотя бы прочтешь, — Лайт взглянул на мобильник, читая смс. — Я выйду минут на пять. Илью встречу. Когда дверь за парнем закрылась, я перевел взгляд на конверт. Даже руки задрожали. Во мне была борьба разума и сердца, и я уже догадывался кто победит. Открыв конверт, я достал свернутый лист, который был весь исписал красивым, каллиграфическим аккуратным почерком. «Привет Максим… Если ты читаешь это письмо, значит, наконец, пришел в себя. Слава Богу! Эти недели были настоящим Адом для меня. Иногда закрадывалась мысль, что ты не проснешься, но даже думать об этом не хотелось. Прости, наверное, тебе противно было узнать, что я постоянно был рядом, но оставлять тебя здесь одного, без присмотра, я просто не мог. Мне нужно было знать, что ты поправишься! Ты сказал, что ненавидишь меня… И знаешь что? Я сам себя ненавижу. За то, что причинил тебе столько боли в прошлом, что даже не попытался остановить тебя, когда ты уходил, хотя меня бы ты всё равно не послушал. Все твердят мне, что это всё отец. Он усадил меня за руль, он с дури вывернул руль и совершил наезд, но за рулем ведь был я… Я не успел… не смог… Я виноват перед тобой. Ты не представляешь, сколько раз я мысленно возвращался туда, в тот день, и во снах, и наяву. Если бы была возможность всё исправить… Этот груз будет всегда со мной. Да, я узнал кто ты, когда услышал фамилию, но поверь, у меня и в мыслях не было с тобой играть! Сначала, я хотел подружиться с тобой, чтобы хоть чем-то помогать, хоть как-то искупать то, что натворили я и мой отец, хотя это не искупить ничем. Но потом ты стал мне гораздо ближе и я молчал, просто потому, что боялся, сказав правду, тебя потерять. Хотя всё равно потерял. Твой взгляд, там, в гостиной, был красноречивее любых слов… Но я не играл. Я правда любил тебя. И люблю. Да и буду любить… Эти месяцы, что мы были вместе, были лучшим временем в моей жизни. Я вновь чувствовал, что живу и живу не зря. Ты изменил меня, и за это отдельное спасибо. Нет, я понимаю, что всё закончилось. Теперь ты даже видеть меня не захочешь. Но не волнуйся, я не буду маячить у тебя перед глазами и напоминать о прошлом. Ты должен быть счастлив! Должен жить дальше, создать семью, завести детей… И забыть всё как страшный сон… А я… Я вернусь в Питер, как сдам сессию и не буду тебе мешать. Постараюсь жить дальше. Хотя знаешь, я не смогу тебя забыть, да и не хочу этого. Ты всегда будешь в моем сердце и в моих мыслях. Счастья тебе, уже не мой ворчун… Береги себя. Ник.» Я раз за разом перечитывал последние строчки, а перед глазами стоял образ рыжего. Он уедет, и всё станет как раньше. Будет учеба, будут выступления и бои. Всё вернется в прежнее русло… А сердце неприятно ныло и к горлу подступал ком. «Чёрт, да кого я обманываю! Как раньше уже не будет! Никогда, блять, не будет!»