Юлий Онешко:
Так ты же ни в чем не виноват) 17:58.
Руслан Тушенцов: Ладно, раз уж ты такой упертый… 17:58. Онешко с улыбкой смотрел на это сообщение. Какой же Руслан всё-таки милый и заботливый. Ему не все равно, маленькая надежда живёт в сердечке и поэтому прямо сейчас он направляется к блокноту.Мое сердце греет его забота.
И надежда живёт в моей душе, что в наших отношениях Руся будет такой же…
А ещё, я искренне боюсь ему не нравиться…
Юлий проснулся рано и прямо сейчас он расчесывается около зеркала. Почти каждую секунду юноша перечитывает переписку. Она заставляет вздрагивать сердце и мечтать о невозможном. А счастливая улыбка точно такая же, как была в начале диалога. Уже ближе подходя к школе, Юлик увидел Руслана, который заметив его, схватил за шиворот того самого парня, что кинул мяч в него и направлялся к другу. — привет, Юлик, к тебе гости, — улыбнулся Тушенцов, толкнув вперёд Леонида. — давай, мигом извиняйся! — приказал парень, а тот замямлил. — прости меня, Юлик… — ничего страшного, все в порядке, правда! — мило улыбнулся юноша, а тот сразу ушел, даже не выслушав Онешко. — вот козел! — воскликнул Руслан, но позже улыбнулся, повернувшись к другу. — а это от меня, я всё-таки чувствую себя очень виноватым, — протягивал ему молочный шоколад юноша. — о боже, Руслан, не стоит, — отнекивался Онешко, глядя на свое любимое лакомство. — не возьмёшь — обижусь, — сказал Тушенцов, а брюнет, довольно цокнув, смущённо взял ее в руки. — спасибо… — тебе спасибо, что пришел поддержать и ещё раз извини! — сказал Руслан, удаляясь к школе. День казался самым замечательным на свете, РУСИК ПОДОШЁЛ И ПОДАРИЛ ПОДАРОК О БОЖЕ. Щеки были краснее самого красного цвета. Почему влюбленность - это так прекрасно? Даша, заметив друга, скорее побежала к нему за объятиями. — здравствуй, — прижал к себе подругу Юлик. — ты чего такой счастливый? — а что, по мне заметно?! — да, улыбка до ушей, щеки как помидор и взгляд такой радостный, будто поцелуй был с девушкой, которая тебе нравится, — предполагала Каплан. — бред не неси, — усмехнулся парень, вспомнив нежные глаза Руслана. Первым уроком была биология и учительница, стуча каблуками по полу, направлялась к кабинету. Ее юбки всегда выглядели очень просто и стрёмно, особенно в сочетании с цветастыми блузками. Седые волосы, убранные в пучок, впалые зелёные уставшие глаза и горбатая спина, весь ее внешний вид вызывал недоверие к ученикам. — мне плевать, что мы ещё ничего не проходили, классная руководительница должна была вас предупредить прочесть первые двенадцать страниц, — грозно говорила она, кинув учебник на свой стол. — но Елена Геннадьевна… — заткнись, Копейкин! Ты можешь даже не писать, я уверена, больше, чем на двойку ты не напишешь! — закричала на весь кабинет учительница. — Юлий! — воскликнула она, взглянув на новенького. — да, мисс? — неловко подскочил Онешко, а весь класс рассмеялся с обращения в ее сторону. — оу, как приятно, — засмущалась женщина, а Юлик покраснел. — отнеси, мое солнышко, эти учебники в кабинет 2-13, — улыбалась учительница, указывая на гору книг. — хорошо, — неловко поднялся парень, направляясь к книгам. Аккуратно взяв несколько учебников в руки, он вышел из кабинета, пытаясь смотреть вперёд. Как вдруг, один учебник упал на пол, а за ним как назло упал и следующий. Позади юноша услышал, как кто-то вдалеке вышел из кабинета. Медленно-медленно сажась на корточки, Юлий пытался взять один, не двигаясь телом, но упали все сразу, с шумом ударяясь о пол. Сзади себя послышался бег, явно кто-то направлялся к нему, поэтому парень бегло стал собирать учебники, очень боясь, что это кто-то из учителей. Но увидев до боли знакомую татуированную руку, что схватила один из учебников, Онешко понял, что это Руслан. — ты чего обронил-то биологию, Юлик, — улыбался Тушенцов, половину учебников собирая себе. — я такой неловкий… — краснея, прошептал юноша. — неправда! Давай я тебе помогу, куда нужно их отнести? — спросил кареглазый, аккуратно поднявшись. — в 6-18… — что?.. — ой, то есть в 2-13… — окей, пошли скорее, кабинет совсем рядом, — позитивно сказал парень, идя впереди, а Юлик шел за ним, до ужаса краснея, ему было так стыдно за себя.