Пустыни реальности, болота смысла

Под дремотный шум сентябрьского дождя Роман, всегда быстро принимающий решения, настолько погрузился в философское настроение, что потратил аж целую минуту на размышления о том, стоит ли расходовать энергию жизни впустую, подходя к дверям и объясняя случайному человеку, что тот ошибся адресом. Гостей он не приглашал и незваных не ждал. И как бы сильно он не удивился, обнаружив на экране лицо Пушкаревой, после того, как щелкнул замок, удивление его возросло до такой степени, что могло быть описано лишь словами из ряда "офонарел – офигел – и так далее". Ибо кроме лица обнаружилось тело, в руках державшее массивные рога. Те самые, пару недель назад подаренные им от всей широты галантной натуры. Если тогда взгляд исполняющей обязанности президента фирмы сверкнул разрядом тысячи молний, то сейчас Роман затруднился бы определить, что мелькало в мыслях у госпожи Пушкаревой, в ближайшем и неминуемом будущем Ждановой. Поэтому он вежливо отступил в сторону, жестом пригласив ее пройти в дом. – У вас возврат или обмен? – поинтересовался он, прикрывая дверь. – У меня разговор. И без неуместных шуточек. Да, нынешнюю Катерину ничем нельзя было выбить из колеи и заставить скукоживаться и мямлить. Опасаясь повернуться к ней спиной и отгоняя образ шашлыка, насаженного на острые кончики рогов, Роман провел гостью в комнату и предложил устроиться, где ей будет удобно. Осмотревшись в знакомом помещении, Катя быстро выбрала кресло. И села так, чтобы не видеть огромную круглую кровать. – Что вот это было? – сурово спросила она, со стуком прислонив рога к подлокотнику. Рассуждения о богатой символике могущества, плодородия и солярных знаках явно не вписывались в ритм беседы, поэтому ответ был лаконичным: – Охотничий трофей. – Не верится, Роман Дмитрич, что вы в командировке по лесам с ружьем бродили. С трудом удержавшись от комментария на тему о том, какую охоту он предпочитает, Роман пожал плечами и наконец уселся на невысокий пуфик, выбранный им для того, чтобы гостья могла себя чувствовать хозяйкой положения, глядя на него немножко сверху вниз. – А может, я позволил себе пару выходных за месяц? Катя поморщилась. Она не хотела представлять себе, чем он занимался на досуге. Ей был мучительно знаком запах этой комнаты, ненавязчивый, но определенно мужской аромат дорогого парфюма, которым, как ни странно, сам Малиновский в рабочее время совершенно не пах. Облизнув пересохшие губы, Катя выпрямила спину и натянуто улыбнулась. – Неужели вы потратили личное время, выслеживая подарок для меня? – Вам прекрасно известно, Катенька, что это был не первый случай, когда я с вниманием и глубоким чувством выбирал вещицу, которая бы вас порадовала. Произнеси он эти слова на людях, они прозвучали бы весьма двусмысленным намеком, но сейчас, в разговоре наедине, оказались всего лишь черствой констатацией фактов, едва смягченной прижатой к сердцу рукой. – Екатерина Валерьевна, – строго поправила она. Роман усмехнулся и покачал головой. – Я никогда не называю по отчеству женщин, которые приходят ко мне. – И прежде, чем она успела смутиться или возмутиться, добавил: – Так чем всё-таки обязан? Сомневаюсь, что вы навещаете всех акционеров. К Воропаеву ведь не пойдете, правда? Он дотянулся до вазочки с фруктами и придвинул поближе к гостье на случай, если ей понадобится взять небольшой тайм-аут. И глядя на то, как она нервно мнет пальцами персик, подумал, что с новой прической и в более женственном платье Пушкарева стала не так уж и страшна. Стилисты постарались на славу, уничтожая и пугало, с год назад пришедшее в Зималетто устраиваться секретаршей, и не лишенную налета вульгарности бизнес-леди, которую в конце весны создала Юлиана. – Неужели вас так волнует скрытый смысл моего подарка? Катя кивнула. – Увы, не могу открыть вам никаких тайн. – Роман постарался придать лицу самое честное выражение из возможных. Ее вера в гадания должна была помочь его лжи. – Просто за их отсутствием. Привез обычный сувенир из путешествия. Может, неудачно его обыграл, сказав, что больше живых конкурентов нет. Но их, действительно, осталось мало. К тому же, меня уверяли, что рога надо вешать как подковы, над входом. Я думал, вы это знаете. Ну, визитёры ведь разные приходят, так вот чтоб очистить кабинет от их негативной энергии... – То есть, опять ради процветания Зималетто? – Что ж вы так со мной суровы, Катя? Я вложил в фирму свои деньги, умения и почти десять лет жизни. К тому же, основным владельцем является семья моего лучшего друга. Естественно, я хочу её процветания. А вы разве нет? Повисла неловкая пауза. Катя будто ждала следующих слов, сочтя вопрос риторическим, но Роман хранил молчание. – Зималетто много значит для меня, – наконец сказала она спокойно и только лёгкая хрипотца выдавала, насколько тяжёл для неё разговор. – Хотя вряд ли я когда-нибудь смогу забыть, что ради компании вы придумали план, играя со мной, как с куклой. Вы... почти убили меня, заставив снова поверить, что я урод, обреченный на одиночество, урод, которого нельзя полюбить. – Да-да, помню, я это читал. В вашем дневнике. Роман не злорадствовал и не извинялся, он только давал ей информацию. Дернувшись, Катя с трудом удержала себя на месте. Прочесть дневник Малиновский мог только в те три-четыре дня, что прошли между возвращением из командировки и его увольнением. Она на миг зажмурилась. Это означало, что читал он одновременно с Андреем. Вместе. Неужели вместе?! Пронаблюдав, как Катя пытается успокоиться, выравнивая дыхание, Роман коснулся рогов. – Зачем было тащить их через полгорода? На вопрос я могу ответить и так. Она промолчала, не отрывая взгляда от фрукта в руках. – Похоже на очную ставку, – небрежно произнёс Роман, не желая показать своё нетерпение. Опыта у него не было, но скорее всего, на очной ставке он чувствовал бы себя лучше. – И всё-таки, с чем вы пришли? Вы сказали, что есть разговор, но пока болтаю я один. Катя поправила всё ещё непривычную прическу, надеясь, что легкая дрожь в пальцах останется незамеченной. Она прекрасно понимала, что ей нечего предложить Малиновскому. Это она в нём нуждалась, а он в ней – нет. – Я люблю сказки, – едва слышно сказала она и продолжила уже уверенней и громче: – Но в реальности всё иначе. Через три дня у нас свадьба. – Чем не сказка? – сухо спросил Роман, делая вид, что не удивлён поспешностью решения. – Тем, что нельзя просто пожениться и устроить пир горой. Старые добрые традиции... Роману почудилось, что Катя говорит не с ним, а укоряет кого-то невидимого за создаваемые на пустом месте сложности. Раздумывая над возможным адресатом, он отвлёкся и пропустил пару фраз. Поэтому вопрос застал его врасплох и ему пришлось помедлить, прежде чем нашёлся в меру уклончивый ответ. – Мы расстались не врагами. – Роман Дмитрич, – Катя вздохнула и наконец положила персик на место, – я знаю, что Андрей готовит для меня не обычный подарок. Он кивнул, не требуя пояснений. Любопытный Женсовет был на посту, как всегда. – Поэтому и нельзя выбрать для него добротную и полезную вещь. В интернете пишут, что невеста может спеть, но девочки говорят... Шура не хочет раскрывать сюрприз, но говорит, что песня не подойдёт. Стихи я не сочиняю, рукодельного не умею. На воздушном шаре летать боюсь. Картину написать не успеют, да и что именно заказать? Папа советует билет на футбол, но за какую команду он болеет? – Я понял. Вы решили обратиться к эксперту, – протянул Роман. Он чувствовал себя как в новогоднюю ночь, когда грохот фейерверков напоминает звукоряд фильмов о войне, однако смолистый запах ёлки несёт радость и обещание пусть маленького, но чуда. И иногда ("Лишь иногда!" – напомнил он себе) это обещание сбывается. Чуть помолчав, Катя посмотрела ему прямо в глаза. – Не эксперту. Другу. Который может быть захочет что-нибудь придумать для Андрея в особенный день. Вы же умеете выбирать подарки. Со мной ни разу не ошиблись, а его-то знаете намного лучше. Неприятная истина уже была не столь горька как прежде: хоть Андрей раньше сам ничего ей не дарил, теперь её ожидал сюрприз. Так что, может быть, обмен жениха и невесты подарками – не самая плохая традиция. И всё-таки она не могла заставить себя произнести главное слово: "помогите". Поэтому ждала ответа хозяина, невольно ухватившись за прислонённые к креслу роскошные рога. – Хорошо, – сказал Роман, отмахиваясь от проснувшейся совести и прижимая голову надежде, чтоб не высовывалась до поры. – Напишите место и время. Просто скажете, что у вас есть подарок, а об остальном я позабочусь. Голос не дрогнул. И улыбка, в ответ на Катину, была тепла без фальши. И хватило светскости поздравить с грядущим событием, поинтересоваться мнением Ждановых-старших и передать привет бесценной Шурочке. Закрыв за гостьей дверь, вернувшись в комнату и споткнувшись о позабытые ею рога, Роман выключил верхний свет, устроившись поуютнее в кресле под торшером. Новинка из жанра фэнтези позволяла отвлекаться от мрачных мыслей, терзавших его последние недели. Позорный, но необходимый раненой душе эскапизм. Закладка выпала, когда он встал на звонок в дверь. И сейчас книга открылась на первой странице. Взгляд Романа безотчётно остановился на эпиграфе. "Si putas in proelio ictus a tergo solam esse vincendi rationem, eo utere. Ioannus Tecius. Artifex ferro pugnand." Он прикусил губу, сдерживая смех. Побегал и хватит. Отбегался. А рога найдётся куда пристроить. *** "Если считаешь, что в бою удар в спину – единственный способ победить, пользуйся! Джованни Тече. Маэстро фехтования." Из книги Пехова "Под знаком мантикоры".