***
- Ну как, ку-фу-фу? – лукаво посмотрев из-за газеты на вошедшего в кабинет Хаято, отозвался Мукуро. Ураган решил первым начать обучение девчонки. Реборн скинул все проблемы подготовки будущей Десятой для представления ее остальной семье на Хранителей, объявив, что «хочешь хорошего босса – вырасти его сам» и что «им все равно надо сблизиться, так что дерзайте» и укатил в Китай, пугать Триаду своим внезапным вояжем по самым известным туристическим местам страны. Конечно, никто не хотел заниматься малявкой, поэтому поступили по-мужски – сыграли в карты на желание. Мукуро как всегда победил, отчаянно мухлюя, и в первую очередь подтасовывая плохие карты Гокудере. Даже самый острый ум ничего не мог противопоставить Туману. - Даже школьную программу едва на троечку тянет, - стараясь оставаться сдержанным, отозвался Хаято, ослабляя галстук и падая на диван. Устало потирая свои глазные яблоки через опущенные веки, он продолжил: - Каким образом Реборн и Тимотео рассчитывают показать ЭТО всей остальной семье через три месяца? Занзас сожрет ее, едва увидит! - О, в этом я и не сомневаюсь, - перетекая с одного дивана на другой, отозвался Мукуро, устраиваясь совсем рядом с Ураганом. – Это же такой плевок в лицо нашему бравому капореджиме – какая-то японская малолетка в кресле босса! - Нас засмеют и правильно сделают,- обреченно отзывается Хаято. – Она мелкая, глупая…Мы с ней три часа пытались найти на карте Италию, Мукуро! Три. Гребанных. Часа. Эта девчонка ничего не знает из истории Италии, для нее эпоха Возрождения – это термин из высших сфер! Мукуро лишь хмыкает и пожимает плечом, легко касаясь плеча Хранителя, и мягко сжимая его, принимаясь массажировать. - Ты у нас великий учитель, Хаято. Возможно у тебя получится вбить что-нибудь в ее пустую голову? - Да куда там! – раздраженно рычит Гокудера, скидывая с плеча чужую руку и подрываясь с дивана. – Даже Ламбо в свои пять казался мне более достойным внимания учеником, чем она!... Тсунаеши, сжимая в руках книжку по истории до побелевших пальцев, поворачивается на каблуках своих туфель и едва не падает от подобного, но убегает прочь от комнаты удивительно бесшумно. Листочек с вопросами выскальзывает из книги и медленно планирует на пол, белея на фоне красного ковра. Хибари выходит из-за угла, когда девчонка уже убегает по ступеням на свой этаж и изящно присаживается, кончиками пальцев подхватывая листок и чуть хмуря брови, читает. По лицу расплывается, можно даже сказать умиленная улыбка, когда он прячет листок в карман, предварительно сложив его вчетверо. Мужчина бросает задумчивый взгляд на коридор, где исчезает Савада, и наклоняет голову чуть в сторону: - Интересно.***
- Руки держи ровнее! Ты можешь что-нибудь сделать с той культей, которую ты сотворила вместо своих пальцев, Савада? Спина, спина, девочка! – Мукуро разочарованно смотрит на девушку, затянутую в корсет и платье, и качает головой, когда она в очередной раз вздрогнув роняет книги. Интерес аукается ему сторицей, когда он, не веря словам Хаято, решается сам посмотреть на Тсунаеши. По-гусиному кривая шея, вечно сгорбленная спина, неуверенные шажки и никакого представления о вкусе или о подаче себя – вот что его встречает. Савада боится его до дрожи, и каждое его слово, каждый крик заставляют ее оступаться и ошибаться. Даже Реохей со своим спортивным прошлым и абсолютным отсутствием такта выглядел куда более многообещающим материалом. Из него Рокудо вылепил настоящего аристократа – жена и дочь действующего босса Каморра, его постоянные любовницы, это с радостью подтверждают. В Тсунаеши нет лоска, нет даже намека на какую-то броскую красоту, на самодостаточность, на опасность. Она больше похожа на облезлую подзаборную кошку, у которой половина лап сломаны, а остальные отсутствуют – до того нелепая. - Ладно, Савада, - устало коснувшись пальцами висков, тормозит девушку Мукуро, из-за чего она снова роняет книги на пол. – Перерыв полчаса. - Хорошо, Мукуро-сан, - низко поклонившись, почти шепотом отзывается испуганная девушка. - Дева Мария, как же тяжело, - шепотом говорит мужчина, захлопывая за собой дверь, пока Тсунаеши снова присаживается, чтобы собрать книги. Она знает, что у нее ни черта не получается. Неудача на уроке с Гокудерой так сильно расстраивает ее, что она старается не допускать ошибок, но сильно нервничает и начинает ошибаться еще чаще. Мукуро-сан, по словам Ламбо(единственного из всей ее «семьи», кто с ней общается) самый терпеливый из всех Хранителей, но даже он не выдерживает ее. - Соберись, тряпка, - с силой ударяет себя по щеке девушка, оставляя яркое красное пятно на месте прикосновения. – Ты не должна расстраивать их. Старайся лучше! Ну, хватит реветь! Она плачет и бьет себя по щекам тем сильнее, чем больше плачет, и приговаривает перестать ныть и собраться, наконец, с силами. Когда Рокудо возвращается, он видит только покрасневшие щеки и влажные глаза, и недовольно кривит губы, снова говоря Тсуне продолжать тренировку. Реохей, сидящий все это время на втором ярусе библиотеки, где все прекрасно видно, хмурит брови и откладывает книгу в сторону.***
- Держи спину ровно! – Такеши с силой ударяет бамбуковым синаем по спине Тсунаеши, и та, не удержавшись на ногах, падает. – Ты убита, Савада. Сорок пятый раз за полчаса. Тсуна старается не скулить, ощущая, как у нее от ударов болят все мышцы в теле, и ноет подвернутая нога. - Это самый позорный результат, который мне приходилось встречать, - добивает ее Такеши, убирая синай под мышку. – Ламбо в пять держался в среднем больше десяти минут, пока я его не доставал. Савада низко опускает голову и прячет до боли пылающие от стыда щеки. Ямамото все равно видит, потому что челки у девчонки нет, а волосы слишком коротки, чтобы падать на лицо, но это, видимо, давно привычная ей поза. Он присаживается перед ней и осторожно подхватывает сильными пальцами округлый детский подбородок, после чего холодно усмехается. - Как ты выжила в детдоме, если никогда ни с кем не дралась нормально? Сколько раз тебя избивали, унижали? Ни разу не хотелось ответить? - Насилие порождает только больше насилия, - не отводя взгляда, но явно испуганно говорит девочка, смотря на него огромными глазами. – Меня так учили. - В мафии, Тсунаеши, либо ты, либо тебя, - разочарованно вздыхая от того, что не смог вызвать в ней даже злости, отзывается Дождь, поднимаясь и подтягивая пояс на хакама.- С таким настроем скорее тебя. Он не ожидает от нее даже того, что она плюнет ему в спину какое-то проклятие – так и происходит. Он уходит в полной тишине, кажется, даже дыхания Савады не слышно, будто она сдерживается. Тсуна уговаривает себя не плакать. Реборн-сан говорил, что все эти тренировки для ее же блага. Он говорил, что они должны стать настоящей семьей, и обучение – хорошее начало для долгих отношений, полных всего того, о чем Тсунаеши мечтала с детства: любви, взаимопонимания, поддержки. - Просто ты слишком никчемная, чтобы быть их семьей, - говорит она себе, поднимаясь на пошатывающихся ногах. – Такая как ты никому не нужна, особенно таким, как они: сильным, красивым и серьезным. Посмотрев на уроненный ею же синай, она снова поднимает его и крепко сжимает в стертых до мозолей руках. - Надо постараться, чтобы достичь их уровня, Тсунаеши. Либо ты, либо тебя – правильно Ямамото-сан говорит. Либо ты им понравишься и вы станете семьей, либо тебя отправят обратно в детдом, где ты повесишься…как и пять раз до этого. Возможно, в этот раз даже удачно. Синай с глухим стуком ударяется о манекен, пока Тсуна падает, запутавшись в широких штанинах, и снова поднимается. Ламбо улыбается грустно и тяжело, и осторожно спрыгивает с дерева, оставаясь незамеченным девушкой.***
Тсуна осторожно толкает дверь носком туфли, и неловко замирает, видя, как шесть пар глаз поворачиваются к ней. Разговор, судя по всему, начатый до ее прихода, тут же стихает, а атмосфера становится холодной и настораживающей. -Эм…я подумала, что вы захотите чай? – осторожно говорит она, слегка приподнимая поднос полный чашек, и улыбается. – Я сделала его для всех. Мужчины молчат, рассматривая девушку, а та осторожно делает шаг вперед – раз не прогнали, значит можно войти? Она делает еще несколько шагов, почти расцветая от счастья, что никто не гонит ее, когда цепляется каблучком новых и совершенно непривычных туфель за какую-то неровность на ковре и падает, быстрее, чем даже мужчины с их реакцией успевают понять, что происходит. Мукуро морщится, готовый услышать слезное нытье: его выражение лица копируют Хаято и Ямамото, слегка отворачиваясь от девушки. - Я…Я прошу прощения, - дрожащим голосом говорит Савада и с ее стороны слышен звук перебираемых осколков от фарфоровых чашек. – Я уберу все, клянусь…на ковре и пятнышка не останется. Сейчас-сейчас. Хибари осторожно подсаживается к девочке и убирает с ее лица упавшую прядку, внимательно осматривая лоб, в котором довольно глубоко застрял осколок фарфора: из раны бодро течет темная кровь и заливает ей все лицо. Ламбо осторожно отодвигает ее красные, обожженные руки от осколков и просящим взглядом смотрит на подошедшего Сасагаву, который отодвигает обоих от девочки и приподнимает ее на руках, заставляя удивленно всхлипнуть, и сажает прямо на стол, за которым они до этого все сидели. Солнце привычным и давно отточенным движением мягко касается чужого тела, изучая все повреждения, губы его при этом что-то тихо бормочут, перечисляя. Он аккуратно вынимает их чужого лба осколок и тут же прикладывает к ране свои пальцы, горящие ярким, лимонным Пламенем. Пахнет немножко паленой кровью, но, судя по всему, она перестает течь. После удивленная Тсуна смотрит за тем, как Реохей с помощью своего Пламени убирает ожоги и на ее руках – остаются только старые мелкие шрамы, но и те будто становятся меньше. - Будто бы магия какая-то, - задумчиво говорит она, крутя ладошки, удивленно смотря на совершенно здоровую, и очень отчего-то чувствительную кожу. - Реборн не рассказал тебе о Пламени? – на удивление мягко отзывается Хибари, заставляя даже обычно безразличного к его поведению Ямамото вскинуть брови. - Рассказывал, - кивает Тсуна застенчиво, поднимая на Кею взгляд. – Но я никогда не думала, что это работает…так. Гокудера ожидает, что Хибари привычно холодно посмотрит, удивляясь чужой тупости, но тот только мягко фыркает, как если бы увидел своих любимых питомцев и кладет ладонь на лохматую голову Савады, мягко ее поглаживая. - Глупый зверек, - говорит он, сонно моргнувшей Тсунаеши. – Отдыхай, завтра снова приниматься за учебу. - Я только на пару минуточек, - клятвенно заверяет девочка, клонясь вперед и падая головой прямо на подставленное плечо Хибари. – Надо еще ковер почистить… Ламбо подает Кее туфлю, которая спала с ноги Савады, и смотрит на него почти молящим взглядом. - Все с ней хорошо, - заверяет его вместо Облака Сасагава. – Видимо пламя Солнца действует на нее несколько…усыпляюще. Поспит и с утра будет уже все та же. Ламбо качает головой. - Хотелось бы, чтобы с утра она была уже другая. Счастливая, - он кивает понимающе улыбнувшемуся Реохею, а после как-то скомкано прощается, ненатурально пародируя собственную усталость, и убегает, громка шлепая туфлями по ступенькам. Сасагава уверен (остальные догадываются) – бежит сторожить сон девчонки. - Какие трогательные сцены, ку-фу-фу, - кисло усмехнувшись и толкнув ногой разбитые чашки, отзывается Мукуро. – И что это было, Реохей? - Ничего из ряда вон выходящего? – вопросом на вопрос отвечает Солнце с заметной прохладой. – Хранители помогают своему Небу, как и должны. - Эта девчонка никакой не…! – тут же ершится Гокудера, а после замирает, будто облитый ведром холодной воды. – Ты серьезно, Сасагава? Небо? Вот эта?... - Имеющий глаза да увидит, имеющий уши да услышит, - коротко усмехнувшись и прикрыв глаза, отзывается Солнце. - Тогда у них нет ни глаз, ни ушей, Реохей, - отзывается от двери Хибари, поправляя на себе пиджак. – Если у них хватает духу уничтожать собственное Небо – мы с тобой им не помощники. - Мне плевать на них, - безразлично замечает мужчина, отталкиваясь от стола. – Но я знаю, что Тсуна расстроится. - О да…Зверек считает семьей всех нас, - слегка улыбнувшись, говорит Хибари. – Даже тех, кто недостоин этого звания. - С завтрашнего дня занятия для Тсуны вести будем мы. Можете расслабиться и отдыхать, сколько вам вздумается,- поправляя рукава рубашки, не замечая ни слов приятеля, ни лиц остальных Хранителей, говорит Сасагава. – Но если вы хоть слово скажете Тсунаеши… - Камикорос, - вскинув тонфа, отзывается Кея фразой, которую не использовал уже лет десять, после того, как покинул Японию, переселившись на Сицилию вместе с остальными Хранителями. Гокудера, Ямамото и Рокудо остаются в гостиной одни, непонимающе переглядываясь.***
- Эм…Гокудера-сан? – Тсунаеши смотрит на него снизу вверх не очень уверенно, но улыбается ласково. – Вы не могли бы подать мне ту книгу, что по правую сторону от вашего плеча? - «Риторику» Аристотеля? – удивленно вскинув брови, неверяще спрашивает Хаято, доставая указанную книгу после активного кивка от Савады. - Спасибо большое! Девочка прижимает к груди книжку и быстро стучит каблуками по ступеням, спускаясь на первый этаж библиотеки, к столу, а после кладет на него книгу, в горку из еще шести, и перелистывает страницу в тетради, задумчиво принимаясь ее изучать. Найдя что-то нужное, она аккуратно подчеркивает какую-то запись, и отодвигает одну тетрадь в сторону, хватая книгу их стопки и открывая ее на закладке, уже дальше середины. Хаято лишь вскидывает брови и ловит на себе насмешливый и самодовольный взгляд Хибари, который стоит чуть в стороне, у окна, и наблюдает за Тсунаеши. - Тсуна, ты можешь объяснить мне, кто такой консильери? - Конечно, Хибари-сан, - покладисто говорит девушка, переворачивая страницу в книге, и не отрываясь от чтения. – Консильери – это главный советник Дона семьи. К его мнению стоит прислушиваться, потому что его не просто так выбирают. Когда я стану боссом, я сделаю вас своим консильери, Хибари-сан. - Очень мило с твоей стороны, Тсуна, - потрепав ее по волосам, замечает Хибари, и вскидывает бровь, видя, что Гокудера еще не насмотрелся на них. Разговор проходит на итальянском, на котором, Ураган может поклясться, Тсунаеши ничего не понимала до этого.***
- Экстремально, Тсуна! – радостно кричит Реохей, приподнимая удивленно и чуть испуганно пищащую девушку в воздух и сажая на свое плечо. – Скажи это, громко! - Я сделала это, Сасагава-сан! – радостно отзывается она, подставляя лицо теплому летнему солнцу. - Громче, Тсуна! - Я смогла забраться на скалу сама!!!- почти визжит от счастья девушка, крепко сжимая пальцами ладонь своего Хранителя и счастливо смеется. – Я сделала это! - Я экстремально верил в тебя! – довольно отзывается Солнце, спуская девочку на землю. – ну что, теперь вниз? Когда забрался, спускаться уже не так страшно? - Все еще немного страшно, но… - Я тебя подстрахую, так что нечего бояться, - не давая договорить, мягко замечает Реохей, и застегивает на девушке крюк снаряжения. – Давай, потихоньку. Страховка выдержит такую пушинку, как ты. Девочка несколько раз кивает, и сама осторожно принимается спускаться. Реохей только бросает на стоящего за его спиной, у деревьев, Ямамото, насмешливый взгляд, и с победным кличем начинает спускаться тоже, конечно, не используя никакого снаряжения или защиты. Тсунаеши, худенькая, сдуваемая всеми ветрами, забирается на гору снова и на следующий день и через день, и каждый раз они с Реохеем кричат в небо, что «сделали это», будто в первый раз.***
- Вы чудесный кавалер, Ламбо-сан, - смущаясь, говорит Тсунаеши и тихо смеется, когда они заходят на новый круг вальса. - Немного хуже, чем моя партнерша, но тоже ничего, - подмигивает ей в ответ Ламбо, и ловит ее, когда она вновь оступается, путаясь в ногах. – Все хорошо? - Да, спасибо, - застенчиво отзывается она в ответ, крепко сжимая пальцами пиджак чуть выше локтя – она слишком низкая, чтобы класть руку парню на плечо. - Давай еще один тур и сделаем перерыв? - Как скажете, Ламбо-сан, вы здесь учитель. - Ну уж нет! – тут же весело протестует парень, приподнимая девушку за талию и сажая ее на стол, от чего она удивленно охает, широко распахивая карие глаза. – Ты тоже имеешь право голоса, так что говори! - Если честно, то я уже немного устала…Голова кружится, - признается девушка, и тут же чувствует ладонь на своем лбу и ловит обеспокоенный взгляд Грозы. - Чего же ты раньше не призналась, глупая! – мягко журит ее юноша, и берет на руки, давая уложить тяжелую голову на плечо. – Реохей-сан, Тсуне плохо! Мукуро, сложив руки на груди, недовольно щурится, наблюдая за происходящим.***
Вечером в гостиной снова только они втроем. Хаято привычно клацает что-то на ноутбуке, Мукуро от скуки читает газеты, а Ямамото начищает свою и так блестящую катану. Остальные уже третью неделю к ним даже не заглядывают, несмотря на то, что раньше это было привычным делом для всех них. - Тсунаеши делает успехи, - не выдержав тишины, сдержанно замечает Гокудера, захлопывая крышку ноутбука. - Я заметил, ку-фу-фу, - кривя губы, отзывается Мукуро. – У меня ощущение, что меня упорно водили за нос все это время. Она будто расцвела. - Ага, стала сильнее и умнее за какие-то три недели, что мы ее не учим, - саркастично отзывается со своего места Такеши и с неприятным звуком снова чиркает заточкой о свое оружие. – Это просто ненормально. - Да, я тоже думаю… Дверь в полутемную гостиную с грохотом распахивается, являя миру одну из самых невозможных картин реальности: растрепанного Хибари Кею. Его волосы торчат во все стороны непослушным ежом, рубашка застегнута набекрень, пиджака, с которым мужчина вообще не расстается, на нем и в помине нет, а галстук болтается двумя веревками на шее. - Вы идете со мной, – стальным тоном приказывает Облако, даже не пытаясь оправиться и как-то спасти свой вид. - Это еще почему? – привычно огрызается Хаято, за что тут же получает крепкий удар кулаком, заставляющий его больно дернуть головой. Кея хватает его за грудки так, что хрустит под пальцами рубашка, а после говорит таким тоном, что мурашки по коже бегут даже у Мукуро. - Потому что Тсунаеши плохо, и это ваша вина. *** Девчонка на постели мечется в бреду; ее лоб вспотел, постельное белье все сбилось в ноги, а тело изгибается дугой. Она тихо постанывает, но не кричит и не плачет. - Что это с ней? – склонив голову, спрашивает Ямамото, ставя катану у стены. - Отторжение Связи бьет по ней откатом, - мрачно замечает Сасагава, смотрящий прямо на вошедших, и заставляя их испуганно и удивленно замереть. – Удивлены? - Какого черта? – Гокудера злобно щерится, и вырывает руку из мягкого хвата Мукуро, который пытается его успокоить. – Хочешь сказать, мы виноваты? Нехер было пытаться связаться Пламенем с людьми, которым это не вписалось! - Тсунаеши не разбирается во всех тонкостях работы Пламени! – тут же кричит в ответ Ламбо, закрывая девочку собой. Его лицо бледное и мокрое от слез: остальные давно не видели его таким. У парня мелко дрожит губа и рука, которую он поднимает, показывая на них пальцем: - Все, чего она хочет – это семья! Ее Пламя выполняет ее самое горячее желание, а вы своим свинским поведением убиваете ее! С самого первого дня, как только принялись за ее обучение, целенаправленно травите ее! - Тише, Ламбо, - мягко привлекая его к себе, говорит Хибари, и к удивлению остальных, разрешает мальчишке плакать ему в грудь, мелко подрагивая. Даже гладит его по волнистой шевелюре, успокаивая. – Не стоит говорить с теми, кто ничего не понимает. Им плевать на Тсунаеши. - Ублюдки, - выдыхает сквозь зубы Гроза, пряча лицо в чужой груди. - Эй, мелкий!... - Заткнись, Хаято. Просто. Закрой свою пасть, - обрывает его на полуслове Сасагава, выжимая тряпку и кладя ее на лоб Тсунаеши. – От вас много не нужно – признайте связь и валите отсюда так далеко, как только сможете. - Какого?... - Такого, Ямамото, что иначе вы ее убьете,- дьявольски спокойно начинает Хибари. – Что отказом принимать связь, что одним своим присутствием здесь. Вы и так довели ее до этого состояния своими издевками и безосновательными требованиями. - Тсуна так старалась для вас! – не выдержав долгого молчания, снова взрывается Ламбо, отталкивая от себя Хибари и становясь прямо перед ними. – Ночами не спала и торчала в библиотеке, таскала книги на голове, в зале сама тренировалась до синяков! Она так хотела вам понравиться, что била себя каждый раз, когда вы ее ругали! Тсуна думала, что это с ней что-то не так, если у нее не получается быть достойной вас, а вы, вы!...Вы только ранили ее, много-много дней! Вы убиваете ее! Вы… Хибари снова привлекает мальчишку к себе, и холодно смотрит на бывших товарищей. - Признавайте связь и уходите, иначе нам придется вас убить. Мукуро хмурится и кусает губу, недовольный происходящим, и неуверенно смотрит на такого же хмурого и мрачного Хаято. Тихо звякает катана Ямамото. Рокудо прикрывает глаза: кажется всем его семьям суждено развалиться. - Я признаю связь, - говорит уверенно Такеши. – Но никуда не уйду. Я хочу…понять, что вы в ней нашли. И…признаю, что поступал не лучшим образом. - Тсуна уже простила тебя, - со вздохом признается Реохей, складывая руки на груди. – Она вообще на диво всепрощающая. Но не думай, что это простим тебе мы. - Хорошо, я согласен, - серьезно и решительно повторяет Дождь. – Я признаю связь.***
- Ну что, старик, чем ты собрался развлекать нас на этот раз? – Занзас недовольно скалится, покачивая в руке бокал виски. Настроение у него паршивое, потому что такую важную новость, как появление нового Наследника, он узнает только тогда, когда и все остальные в семье – за неделю до его официального представления Семье. Скариани ненавидит быть в чем-то неосведомленным, а как назло, нарыть информацию о призрачном Наследнике не получается даже у Бельфегора. Хибари, второй в небольшом списке Занзаса, у кого можно достать нужную информацию, почему-то не отвечает и вообще пропал. - Новые забавы, да старые причины, - флегматично растягивая гласные, тянет Фран. За этим, так же привычно как и всегда, следует звук летящих в шапку иллюзиониста стилетов. - Ши-ши-ши, лягушонок точно хочет стать главным блюдом на сегодняшнем ужине. - Что вы, семпай, совсем не хочу, - криво усмехнувшись, отзывается мальчишка, отводя взгляд. Распахиваются двери, отделяющие Зал совещаний от коридора. В авангарде сегодня выступают Ураган с Дождем: Хаято и Ямамото выглядят так серьезно и пассивно-агрессивно, будто входят в зал не с Наследником семьи, а каким-то мистическим сокровищем, которое нужно оберегать от любого, неверно дохнувшего в его сторону. За ним следуют Ламбо в сопровождении Сасагавы – они вдвоем выглядят не в пример спокойнее, но все же и в них видится полная готовность напасть, в случае чего. Хибари идет под ручку…с девицей. Ей на вид лет четырнадцать, и выглядит она довольно неказисто: тощая, как щепка, с криво стрижеными волосами и большущими наивными глазами в поллица. Кажется, ветер должен сдувать ее на ходу, а брючный костюм, что одет на ней, наверняка пришелся бы впору только вешалке. Она держит ровно спину и слегка нервно стучит каблуками туфель, до побелевших костяшек пальцев держась за сухую ладонь Облака. Мукуро завершает шествие, слегка постукивая своим трезубцем в такт шагов девчонки. Занзас усмехается, перекатывая в бокале лед так, чтобы кубики стукались друг о друга – он уже знает, что скажет приемному отцу по поводу его кадровых решений. Шествие из Хранителей останавливается, и, Занзас может поклясться, едва ли не каждый из них хочет коснуться девчонки, будто…она что-то значит для них. После этого зал охватывает Небесное Пламя такой силы, что даже Ярость Скариани, перманентно текущая в его теле вместе с кровью, замирает, успокаивается, приглушенная настоящей Гармонией Небес. Девочка улыбается, и глаза ее при этом сияют как два хризоберилла. - Меня зовут Савада Тсунаеши, - говорит она, распахивая руки, будто для объятий. – И я буду рада стать частью Вонголы.