Интегрированный попаданец

      — М-да… — осушив очередной стакан, Биг Шоу посмотрел на опустевшую бутылку и, поколебавшись едва ли секунду, протянул руки ко второй, легко и непринуждённо выдёргивая пробку. — Что же, дорогуша, оставим дела дней минувших кобылкам-сплетницам. Мы ведь здесь сегодня собрались, чтобы начать работать над твоим образом.       — Стоило бы подождать Вельвет и Каденс… — задумчиво потёр подбородок правым передним копытом Найт Лайт. — Впрочем, общий план можно накидать и без них. Ты как думаешь, Жора?       — Вверяю себя в руки профессионалов, — отвечаю со всей возможной беспечностью, слегка покачивая стаканом, удерживаемым пальцами левой руки, локтем коей опираюсь на стол, мысленно же гадая, отравлюсь или нет.       «Будьте со мной нежными», — ехидно добавил внутренний голос, вызывая усмешку в уголках губ.       — Правильный подход, дорогуша, — причмокнул губами минотавр, наливая себе ещё один стакан сидра, чтобы залпом осушить его на половину. — Найти… ты начнёшь или я?       Взгляд красного двурога обратился к единорогу, который от подобного обращения поморщился, словно от зубной боли, а затем махнул левой передней ногой, всем видом выражая желание уступить очередь напарнику. Тот же, радостно оскалившись, медленно повернул голову так, чтобы смотреть на меня обоими глазами, вызвав в памяти ассоциацию с танковой башней, у которой вместо одного ствола — два.       «Реально: чувствую себя как под прицелом незаряженного орудия. И вроде знаю, что оно точно не выстрелит, но неприятное ощущение всё равно скребётся где-то в затылке», — память подкинула случай из детства, когда мы ходили на праздник в военную часть, где как один из экспонатов стоял танк (нам тогда разрешили сфотографироваться с этой машиной, и даже на броню подсадили).       Интересный факт: оружие, как и люди, умеющие им пользоваться, всегда воспринимаются по-особенному, внушая некий трепет обычному обывателю. И казалось бы, что мясницкий тесак больше ножа спецназовца, тоже сделан из металла, а то и в крови может быть измазан, но именно второй вызывает больше опаски и уважения. Так же и с людьми: если поставить рядом культуриста, бугрящегося мышцами, и профессионального солдата, побывавшего в сражении, именно второй будет внушать угрозу.       К чему у меня в голове появились такие мысли? Просто сейчас, смотря на минотавра, я вижу угрозу вроде того самого ножа, который кто-то решил украсить ленточками и рисунками, пытаясь спрятать его природу за внешней мишурой.       «Да ну. Бред всякий в голову лезет», — сделав ещё пару глотков, понимаю то, что и мой стакан опустел.       — Не напрягайся так: я не кусаюсь, — усмехнулся Биг Шоу, демонстрируя широкую белозубую улыбку, левой рукой подхватывая открытую бутылку, после чего подмигнул и добавил заговорщическим шёпотом: — Правда, если попросишь, я подумаю.       — Как-нибудь обойдусь, — чувствую, как по спине пробежала волна мурашек.       — Биг, прекращай, — осадил приятеля пони. — Жора и без этого нервничает.       Эти слова заставили меня смутиться, устыдиться, ну и несколько разозлиться. К тому же алкоголь начал действовать, притупляя чувство осторожности. По телу распространились тепло и ощущение лёгкости, которые были пока что слабыми, но крайне знакомыми.       «Теперь, Жора, главное не перебрать», — мысленно отвешиваю себе подзатыльник, заставляя себя собраться (ни разу в жизни не помню, чтобы напивался до потери памяти, хотя пару раз и хотелось обратного, чтобы забыть то, что творил и говорил).       — Налюбовался? — чувствую лёгкую, какую-то весёлую злость, которая позволила расслабиться и посмотреть на минотавра новым взглядом. — И что скажешь?       — Пока что — ничего хорошего, — пожал плечами двурог. — Эта одежда тебе не идёт; сам ты толстоват; и уж прости, дорогуша, но держать себя не умеешь. На суд публики я тебя не выпущу, пока не доведу до пристойного состояния.       — Не сильно-то и хотелось, — отвечаю совершенно искренне, прикладываясь к вновь полному стакану. — Я, вообще-то, хотел ограничиться переписыванием книг, да продажей изобретений. Не скажу, что боюсь сцены, но и «торговать лицом» не горю желанием.       — Очень зря, — вклинился в разговор единорог. — От твоей популярности зависит, как будут продаваться книги, да и изобретения, о которых ты говоришь, могут пойти на «Ура!», а могут быть задвинуты в дальний ящик, какими бы полезными ни казались. Да и Каденс на тебя надеется…       «Никогда не любил подводить тех, кто надеется. И ответственность — тоже не любил», — сделав ещё пару глотков, отставляю полупустой (полуполный?) стакан на середину стола, левое предплечье кладу на стол и, встречаюсь взглядом со спокойными, изучающими глазами Биг Шоу.       — Ну и какие у нас планы? — вскидываю брови, всем видом изображая готовность «к труду и обороне».       — Так ты, дорогуша, всё же согласен работать? — уточнил двурог, наклоняя рогатую голову вперёд.       — А куда я денусь, — отвечаю прищурившись, после чего добавляю с усмешкой: — Но спиной к тебе я точно не повернусь.       — Хм? — красный минотавр вопросительно изогнул брови.       — Не бери в голову, — пожимаю плечами. — Это мои… заморочки. Найт Лайт, скажи, а по поводу книжек я должен обратиться к тебе?       — Желательно, чтобы с тобой работала Вельвет, — постучал правым передним копытом по столу единорог. — У неё хороший художественный язык, ну, а я… скорее консультант и критик.       — Угу, — понятливо кивнув, произношу в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь: — Те кто умеют — работают; те кто не умеют — учат других. Без обид…       — Хорошая фраза, — фыркнул пони, неопределённо помахав в воздухе правой передней ногой. — Нужно будет использовать в следующей статье. Есть ещё что-нибудь подобное?       — Нужно вспоминать, — дёрнувшись, чтобы развести руками, вместо этого хлопаю ладонью правой руки по колену, тут же встречаясь с кривящим морду в усмешке двурогом.       — Не напрягайся, дорогуша, — Биг Шоу подмигнул, сцепил кисти рук в замок и уложил их на край стола. — Я к тебе лезть обниматься не собираюсь.       «И слава великому космическому лобстеру», — промелькнуло в голове, а перед внутренним взором промелькнул образ машущего клешнёй героя мультипликационного сериала.       — Если что-нибудь вспомнишь — запиши, — серьёзным тоном попросил единорог, движением правой передней ноги отодвигая от себя сидр. — Можно сделать рекламу в виде колонки в газете, где будут публиковаться «Крылатые фразы иного мира», ну или вовсе сделаем отдельный сборник. Хотя бы страниц на двадцать.       — Подумаю, — в голове мелькнула мысль, что можно было бы ещё сборник анекдотов написать, но при попытке вспомнить что-нибудь подходящее, память стала подкидывать либо нечто специфическое, вроде истории про испытания умной бомбы, Штирлица и им подобных, либо откровенная пошлость, либо глупость. — Так какой у нас план?       Задав последний вопрос, фокусирую взгляд на Биг Шоу. Минотавр же не растерялся и ответил:       — Нужно обновить тебе гардероб, затем написать статью для газеты, потом отработаем улыбку и походку. Ах да, чуть не забыл… Тебе придётся всерьёз взяться за тренировки: твоя нынешняя форма никуда не годится.       «Может ещё не поздно обратиться к доку? Одна операция всё решит. Эх… Это не путь правильного попаданца: только тренировки, только хардкор!», — подбодрив себя подобными мыслями, представил тренировку под руководством быка (коррида?).       — Жора, чего это ты уставился на мои рога? — подозрительно прищурился двурог, даже немного отодвинувшись от меня.       — Просто… в моём мире есть термин «рогоносец», который означает то… — покосившись на кулаки собеседника, перевожу взгляд на заинтересованно прислушивающегося пони. — Не важно. Не берите в головы.                   ***       — Ну что, тебе полегчало? — спросила Вельвет, при помощи удерживаемого правым передним копытцем гребешка расчёсывающая гриву розовой аликорницы.       Обе кобылки устроились на кровати в комнате, подготовленной для Жоры, но вопреки ожиданиям жеребцов, не стали ни плакать, ни жаловаться друг другу, ни спорить. В конце концов, они знали друг друга уже достаточно давно, чтобы понимать без слов, улавливая мельчайшие колебания эмоций. Что не мешало случаться неприятным эксцессам, вызываемым их же характерами (ляпнуть что-нибудь «удачное» могла как одна, так и вторая).       Сам вопрос, на самом-то деле, был риторическим: единорожка прекрасно ощущала, что аликорница не только успокоилась, но и настроилась на позитив. Слова же были нужны только для того, чтобы нарушить тишину и начать диалог.       — Да, — на выдохе произнесла Каденс, расправляя крылья во всю ширь, а затем складывая их за спиной, прикрывая бока. — Спасибо.       Принцессе любви было стыдно за свою вспышку: всё же Твайлайт Вельвет не сказала ничего… слишком обидного или грубого. Однако проблема была в том, что сама молодая аликорница, пусть и считала, что свыклась со своими новыми особенностями, продолжала воспринимать окружающий мир как простая пони (а для них, когда ровесница родителей начинает проявлять любовный интерес к жеребёнку, который рос на её копытцах — это извращение).       С другой стороны, прекрасным примером могла бы послужить тётя Селестия, для которой все пони — жеребята, что не мешает ей время от времени выбирать себе фаворитов. Но даже она, насколько было известно бывшей пегаске, старалась не сближаться с жеребятами своих друзей…       «Не просто друзей», — чувствуя волну смущения, поднявшуюся от самых копытц и до кончиков ушей, напомнила себе крылато-рогатая пони.       — Та-а-ак… Ты опять думаешь о каких-то пошлостях, — констатировала Вельвет, стукнув гребешком по макушке сидящей к ней спиной подруге. — Прекращай немедленно.       — Ай, — прижала ушки к голове Каденс, повернувшая голову на девяносто градусов влево и скосившая взгляд назад. — И вовсе не о пошлостях я думаю. За кого ты меня принимаешь?       — Правда? — наивно захлопала глазками популярная (в узких кругах) писательница. — Хочешь проверить?       — Нет, — поспешно отозвалась принцесса любви, сама не заметив того, как оказалась стоящей на всех четырёх ногах мордочкой к единорожке, неловко улыбаясь. — Как-нибудь потом.       — Хорошо, — не стала спорить Твайлайт. — Сто двадцать пять в кубическом корне?       — Пять, — автоматически отозвалась розовая аликорница, после чего открыла рот для возмущения, но ничего не успела сказать.       — Площадь круга диаметром в два метра? — снова спросила единорожка, в прищуренных глазах которой сверкали смешинки.       — Три целых четырнадцать сотых… — крылато-рогатая пони топнула правым передним копытцем по кровати. — Я не на экзамене!       — Тс, — Вельвет прижала копытце левой передней ноги к губам подруги. — Зато вбитый рефлекс помог тебе собраться с мыслями.       — Гррр, — насупилась Каденс, сердитым взглядом одарив мать своего особенного жеребца, которую подобным могла пронять разве что принцесса Селестия, но, поняв бесперспективность данного действия, плюхнулась на круп, заявив: — Ты — вредная.       — А вот и нет, — Твайлайт гордо выпятила грудь. — Я — очень полезная пони…       — Просто, как и любое лекарство, при превышении дозировки становишься ядом, — хихикнула принцесса любви, прикрыв рот маховыми перьями левого крыла.       — Ах так? — вспыхнула негодованием единорожка. — Ну ты у меня получишь…       — Ияй! — розовая аликорница только и успела пискнуть, когда на неё напрыгнула рычащая, как дикая кошка, подруга.       Сцепившись, кобылки клубком прокатились по кровати, едва удержавшись от того, чтобы свалиться на пол, а затем стали пытаться придавить друг друга спиной к кровати. Подушки, встретившиеся им на пути, оказались разбросаны в стороны, на что противницы не обратили никакого внимания.       Несмотря на то, что они пыхтели как два маленьких паровоза, ни одна кобыла, ни другая, не применяли магию, соблюдая молчаливое соглашение. Впрочем, это совершенно не мешало Каденс использовать крылья, что почти не помогало против Вельвет, отлично умеющей противодействовать пегасам. Хотя… они обе понимали, что если аликорница применит всю свою силу, то у обычной пони не будет ни малейшего шанса (всё же пегасья реакция, в совокупности с земнопоньской силой — это ужасающая комбинация).       Всё закончилось тем, что при очередном неловком движении до ушей разыгравшихся кобылок донёсся звук рвущейся ткани: в этот самый момент единорожка как раз находилась сверху, что ей и позволило прижать лопатками к кровати растерявшуюся и замешкавшуюся принцессу. Только после этого и она сама обратила внимание на то, чьё именно платье пострадало.       — Упс… — прижала ушки к голове Вельвет.       — Угу, — грустно вздохнула Каденс. — Слезай уже. Сейчас посмотрим, что с этим можно сделать. Вроде бы заклинание трансформации однородных материалов должно помочь. Швов не останется…       — Только ткань истончится, — проворчала Твайлайт, даже не думая покидать свой насест, в роли которого выступал живот розовой аликорницы. — Лучше уж я займусь этим дома: у меня как раз должен оставаться лоскут ткани, который можно будет прилепить как заплатку, а затем уже использовать заклинание.       — Твоя правда, — согласилась крылато-рогатая пони. — И всё же — слезь с меня.       — И не подумаю, — единорожка сложила передние ноги на груди, с гордым видом задрав голову. — Я одолела жуткое чудовище, и теперь — это мой законный трофей.       — Ах так? — принцесса любви с силой махнула крыльями, заставив подругу на миг потерять концентрацию, чем воспользовалась для того, чтобы изогнуться и скинуть Твайлайт с себя, в свою очередь нависая сверху. — И что ты теперь скажешь?       — Ммм… — единорожка задумалась, прижала к голове ушки, сделала большие влажные глаза и спросила: — Принцесса ведь не обидит маленькую слабую пони?       «Слабую? И это мне говорит внештатный сотрудник Королевской Службы Безопасности?», — искренне возмутилась крылато-рогатая кобылка.       Повисла тишина, в которой происходила борьба сурового и невинного взглядов. Однако же в этот раз им не было суждено выявить сильнейшего, так как дверь, ведущая на гостевую кухню, приоткрылась, а затем раздался голос Биг Шоу:       — Не волнуйтесь, дорогуши, они вовсе не дерутся. Я бы сказал, что очень даже наоборот…       — Э-э-это не то, о чём ты подумал, — поспешила объясниться Каденс, вскидывая голову и встречаясь взглядом с ехидно ухмыляющейся мордой красного минотавра. — Мы просто боролись.       — Конечно-конечно, — двурог подмигнул, его голова втянулась обратно на кухню и дверь аккуратно закрылась. — Жора, а ты не знаешь какую-нибудь человеческую песню о любви?       Розовая аликорница почувствовала, как становится красной… пусть и частично.       — Это ты во всём виновата, — заявила Вельвет, правым передним копытцем ткнув в нос подруги, когда та опустила на неё взгляд.