Интегрированный попаданец

      (Газета «Кантерлотский Сплетник»).       «Кроссбук: Приветствую вас, мои дорогие любители горячих сплетен и щекочущих нервы новостей. Сегодня я, ваш любимый репортёр «Кантерлотского Сплетника», приготовил вам особенный сюрприз… У меня в гостях Жора, первый и единственный человек на всём Эквусе, уже успевший стать широко известной личностью в узких кругах. Здравствуй, Жора. Спасибо за то, что согласился уделить мне немного своего времени.       Жора: Здравствуй, Кросс… Ты не будешь против, если я стану так к тебе обращаться?       Кроссбук: Я и сам хотел это предложить. Ты готов ответить на парочку бестактных вопросов?       Жора: Только если они не будут ниже пояса.       Кроссбук: Тогда… интервью придётся закончить прямо сейчас. Ну или тебе пересесть в кресло пониже.       Жора: В смысле?.. А-а-а… понял. Опустим это.       Кроссбук: Куда уж ниже? Я и без того на полу сижу.       Жора: Шутка затягивается, Кросс. Ты не находишь?       Кроссбук: Согласен. Но раз уж об этом зашла речь, то, может быть, расскажешь какую-нибудь людскую шутку? Нашим читателям будет интересно узнать, отличается ли юмор твоей родины от нашего.       Жора: Хорошо. Вот короткая шутка: «Мальчик-хулиган неделю не мог попасть домой: он стучал в дверь и убегал».       Кроссбук: Бедняга. Вот что бывает, когда плохое поведение входит в привычку. А ещё что-нибудь?       Жора: «Два математика всерьёз подрались: они что-то не поделили».       Кроссбук: Ну и третью шутку для статистики?       Жора: «Наши женщины на выходных отдыхают по системе «Всё включено»: плита, стиральная машина, утюг…».       Кроссбук: Мне даже стало стыдно перед своей женой… Стойте! Я же холостяк.       Кроссбук: Перейдём к другим вопросам… Какие отношения тебя связывают с принцессой Ми Аморе дэ Каденс? Фотографии вашей прогулки по Кантерлоту неплохо нашумели в высшем свете. Наши же читатели могут с ними ознакомиться в конце интервью.       Жора: У нас исключительно дружеские отношения. Впрочем, Каденс для меня ещё и опора в этом мире, и первая пони, которую я увидел своими глазами.       Кроссбук: Чудесно! Вы обращаетесь друг к другу по имени?       Жора: Да. Но…       Кроссбук: Ты считаешь принцессу Ми Аморе дэ Каденс красивой? Прости за этот вопрос, но в связи с тем, что наши виды столь радикально отличаются друг от друга, то и критерии красоты должны быть разными.       Жора: Да, Каденс красивая. По меркам людской красоты, по понятным причинам, я её оценить не могу, но сама по себе она весьма мила, гармонична, грациозна… Впрочем, для меня главным всё же являются её характер и ум.       Кроссбук: Как ты считаешь, как принцесса относится к тебе?       Жора: Сложно сказать. Лично мне её отношение напоминает заботливую сестру.       Кроссбук: Если бы тебе предложили составить список самых милых существ, кого ты поставил бы на первое место? Пони не считаются, так как мы вне конкуренции.       Жора: Пожалуй… кошек.       Кроссбук: Правда? И какие кошки тебе нравятся больше всего?       Жора: Сложно сказать. Все кошки хороши по-своему.       Кроссбук: Признаться честно, я несколько удивлён.       Жора: Почему же?       Кроссбук: Мне казалось, что ты назовёшь минотаврих. Всё же ваши виды наиболее близко похожи друг на друга. Хотя… не мне судить. Что же, дорогие читательницы-кошечки, вы и сами всё прекрасно понимаете: не упустите свой шанс и тогда… может быть… Жора пригладит вашу шёрстку?».                   ***       «Дорогой журнал исследователя Эквестрии… и вы, недосыпающие и недоедающие пони, пытающиеся расшифровать мои каракули… Может, вам оставлять что-нибудь пожевать? Мне не сложно.       Сегодня я вспомнил то, за что в моём мире все сколь-нибудь популярные люди «любят» жёлтую прессу. Впрочем, следует признать и то, что со мной обошлись весьма гуманно: результатом интервью стало лишь то, что мне начали приходить письма с фотографиями кошек (прямоходячих, одетых и не очень). Каденс же на это только посмеивается, да ещё заявляет о том, что если я кого-нибудь выберу, то она лично приложит копытце к тому, чтобы у «младшего братика» всё сложилось удачно.       С другой стороны… какая мне разница? Если бы не необходимость ответить на каждое письмо, в чём мне помогают лично принцесса любви и старшая Твайлайт, то я и вовсе не заметил бы изменений: во дворце-то на меня почти никто не реагирует. В то же время моё ЧСВ чешет тот факт, что моей секретаршей подрабатывает особа королевских кровей.       По поводу писем: кроме фотографий кошек, которые собрали бы многотысячные лайки, стали приходить вопросы от читателей газеты. Кому-то интересно то, что люди предпочитают есть (заявления о нашей всеядности оказалось недостаточно, так как один оригинал прислал кулёк драгоценных камней, в сопроводительном послании заявив, что в Кантерлоте не найти нормальных кристаллов — лишь выращенные на каменных фермах); кто-то интересуется литературой и музыкой; некоторые поздравляют с излечением глаз. Иногда даже страшно становится от мысли, что после всех запланированных мероприятий этот поток макулатуры усилится… из-за чего мне придётся нанимать настоящих секретарей.       С другой стороны, вся эта суета позволяет забить голову текущими заботами, меньше времени оставляя на то, чтобы забивать голову отсутствием прогресса в решении основной задачи. В конце концов пусть Сансет и раскопала немало сведений о пространственной магии, за счёт непонятной метрики в магическом измерении, позволяющей создавать проколы из одного места в другое, либо заменять два одинаковых по объёму участка трёхмерности, о выходах за пределы купола Эквуса там не сказано ни единого слова. Единороги же из местного университета утверждают, что жизнь вне этого тазика вовсе невозможна, а на факт того, что я прибыл из другого мира, утверждают, что рядом с Эквусом могут находиться и другие «планеты», куда можно попасть, только если знать координаты точки выхода из портала…       Если уж Эквус построили сфинксы, то само собой должно быть очевидно, что они как-то прилетели сюда. А это значит, что должен быть способ и улететь… Да и тот факт, что движением солнца, как и перемещениями луны, управляет Селестия, сам собой намекает на наличие каких-то механизмов-заклинаний. Только вот и большая белая пони не спешит раскрывать мне тайны мироздания, если даже знает их.       Однако же я отвлёкся, а речь шла о письмах и дальнейших планах. В ближайшее время мне предстоит встреча с ещё несколькими репортёрами, но теперь уже от куда более серьёзных изданий: в компании Блюблада мы должны рассказать о прорыве в воздухоплавании в частности, а также электродвигателях в целом, после чего вместе с Биг Шоу, который прошёл краткий курс реабилитации, но всё ещё продолжает посещать психолога, я буду отвечать на вопросы представительницы журнала мод.       Должен сказать, что принц оказался на удивление и зависть многим, в том числе и мне, крайне целеустремлённой личностью. Каким-то образом за восемь дней он умудрился найти тех, кто согласны спонсировать новые научные разработки, нанял мастеров и привлёк профессиональных инженеров, а затем вместо магических кристаллов принёс молниевые камни, которые небольшими партиями продают минотавры (странный минерал, который при нагревании накапливает электричество, после чего медленно рассеивает заряд в пространство… либо отдаёт его одним импульсом при ударе об твёрдый предмет). На настоящий момент уже существуют съёмные моторы для катеров и телег, и в процессе находится работа над моделью для дирижаблей.       О молниевых камнях можно сказать то, что они производятся искусственно, а как говорит Сансет Шиммер, раньше их использовали как гранаты и наконечники для ударного оружия вроде молотов. После нескольких циклов, когда своеобразная батарейка заряжается-разряжается, она становится рыхлой и рассыпается серо-стальной пылью. Будь я химиком, то обязательно попытался бы разобраться в том, что это за вещество такое… и можно ли его будет воссоздать на земле.       Несмотря на то, что какими-то особыми знаниями я не обладаю, найденные Блюбладом пони время от времени устраивают мне фирменный допрос, при этом одни и те же вопросы с разными формулировками задавая по три-пять раз. И хотелось бы сказать что-нибудь вроде «Их энтузиазм, да в мирное русло», но ирония в том, что их сфера деятельности и без того мирная настолько, насколько это возможно. В конце концов ни один Жора ещё не пострадал, что не может не радовать.       В связи с перспективами, о которых Блюблад рассказывает тётушке, большой белой пони приходится проводить больше переговоров с послом минотавров, в результате чего у неё стало меньше свободного времени. Впрочем, это не помешало ей ещё несколько раз пригласить меня на чай, чтобы лучше узнать о торговых и развлекательных центрах, устройствах связи (пусть даже в общих словах), рассовых различиях людей. Даже удивительно, сколь много можно найти в своей голове тогда, когда собеседник умеет слушать и задавать правильные вопросы, при этом ведя себя совершенно непринуждённо».                   ***       — Нервничаешь, дорогуша? — положив широкую ладонь мне на плечо, участливым тоном спросил Биг Шоу, встав справа от меня.       До слуха доносятся приглушённые голоса приглашённых на показ гостей, находящихся по ту сторону занавеса, над головой расстилается ночное небо с яркими огоньками звёзд, окружающих серебряную луну, на которой отчётливо просматривается профиль головы единорога, прохладный ветерок пытается пробраться под одежду… Впрочем, мурашки могут бегать по спине не только от холода. Деревянная сцена, собранная на широкой поляне в дворцовом парке, освещённая двумя магическими прожекторами, подвешенными на вершины высоких столбов тоже не добавляет уверенности.       — Ты же сам всё чувствуешь, — отвечаю с лёгкой усмешкой, движением плеча сбрасывая руку минотавра, одетого в цветастую гавайскую рубашку и белые брюки, с широкополой шляпой на голове (мне же выпало предстать перед публикой в белом костюме и шляпе-котелке, с круглыми зеркальными очками, которые едва удерживаются на кончике носа без дужек).       — Чувствую, но если бы ты сказал «нет», то тебе самому стало бы легче, — пожав плечами, сложил руки на груди двурог.       — Что-то не верится, — переступив с ноги на ногу, тоже скрещиваю руки на груди, при этом немного жалея о том, что чётки пришлось оставить в гостевых покоях дворца, которые рано или поздно всё же придётся покинуть. — И почему нельзя было устроить показ днём?       «Самого раздражает, когда задают один и тот же вопрос несколько раз, но сам же этим занимаюсь сейчас», — промелькнула в голове досадливая мысль, пока за занавесом постепенно устанавливалась тишина.       — Днём дворцовый парк занят, да и обстановка совершенно не та, — терпеливо повторил Шоу, после чего добавил: — Да и просто красиво сейчас, дорогуша.       «Красиво, дорогуша… Плоский хлебушек», — оглядевшись вокруг, цепляюсь взглядом за пару вагончиков-раздевалок, где сейчас готовятся к своему выходу модели, а затем обращаю внимание на стражников, старающихся скрываться в тени на опушке поляны.       Громада дворца, нависающая над нами словно гора, разукрашенная многочисленными огнями окон, находится достаточно далеко для того, чтобы создаваемый нами шум было слышно на жилых этажах. Только вот это не мешает придворным собираться на балконах, дабы понаблюдать за представлением при помощи биноклей…       Когда шум за занавесом окончательно стих, заиграла торжественная музыка, в которой доминировали духовые и ударные инструменты. Встряхнувшись и опустив руки вдоль тела, готовлюсь выйти к публике… и память выбрала этот самый момент для того, чтобы подкинуть мне анекдот из седых времён юности…       Как-то ночью граф Баскервиль проснулся от чьих-то хоровых криков на улице и, желая разобраться в чём дело, позвал дворецкого. «Что это за ужасный шум, Бэрримор?» — спросил граф. «Гомосексуалисты протестуют против притеснений, сэр» — ответил верный слуга. «Но почему в три часа ночи?» — не понял граф. «Пидорасы, сэр» — ответил Бэрримор.       Сам не пойму, почему это пришло мне в голову сейчас…       — Пора, — хлопнул меня по плечу Биг, а затем растянул губы в широкую улыбку, нацепил на морду прямоугольные тёмные очки и шагнул вперёд.       Волнение словно отрезало, а в душе появилась какая-то безалаберная легкомысленность, будто бы я пьян. Впрочем, удивляться тут нечему, так как у меня подобная реакция всегда проявлялась при выходе на сцену.       Тяжёлая бархатная ткань разошлась в стороны, и я шагнул вперёд, в то время как из темноты пространства перед сценой стали сверкать вспышки фотоаппаратов…